Сценарий схватки

22

К этому времени вся взлетная полоса была в моем распоряжении. Хижина, служившая терминалом, была заперта и в ней было темно, в ангаре, где стояли маленькие самолеты, царила тишина. Похоже, ураган Клара в этом конце острова стал исключительно моей проблемой.

Я прошел пешком к восточному концу взлетной полосы с лампой в руках, зажег ее и повесил на дерево справа от полосы. На расстоянии в 3000 футов она выглядела всего лишь как проблеск света, но этого было вполне достаточно для ночного взлета: это была точка, в которую следовало целиться. При условии, что я помнил, что целиться следовало слева от нее.

Потом я вернулся к "митчеллу". Освободил рули управления таким образом, чтобы первые порывы северного ветра ударили по ним и разбудили меня – в том невероятном случае, если я усну. Потом, так как официально я не имел права стартовать после бессонной ночи, не попытавшись до того уснуть, я уселся за штурвал, раскурил трубку и начал пускать клубы дыма в небо.

Время текло медленно. Ночь все еще оставалась очень тихой, очень ясной и очень темной, причем гигантское темное пространство было наполнено какими-то удаленными отзвуками, как это бывает только в тропиках. Хотя эта тишина и не была полной: деревья и кусты – еще не джунгли – по обе стороны взлетной полосы деловито шумели, шелестели и что-то бормотали, и время от времени нарушал однообразие какой-то случайный скрип или вскрик. Но тропическая ночь никогда не бывает такой зловещей, как северная ночь. По крайней мере, не на островах, где самым ужасным, что вас может укусить, остаются скорпионы и отели.

Я курил, смотрел на несколько тысяч звезд на ночном небе и размышлял о том, что, возможно, где-то там среди зеленых чудищ с глазами как у клопа в старом бомбардировщике сидит зеленый бедняга с такими же глазами и ждет аммониевого шторма, смотрит на звезды и размышляет о том, что где-то там...

Я решил, что с инженерной точки зрения на звездах вполне все это может быть. И может быть он даже думает о том, как получилось, что он оказался вовлеченным в чужую войну, и пытается понять, что он при этом чувствует. И может быть вспоминает, что у него нет устройства для прицельного бомбометания, и поэтому ему придется лететь как можно ниже, как штурмовику, и размышляет, насколько низко он может лететь с 500 фунтовыми бомбами на борту. Даже если предположить, что взрыватели замедленного действия на бомбах сработают как надо после многолетнего хранения на каком-то складе во влажном и жарком климате Южной Америки...

Я выколотил трубку о тормозной барабан и отправился спать.

Я не понял, что меня разбудило, если не говорить о том, что спал не очень долго и был настроен уловить первый же звук, напоминающий порыв северного ветра. Просто я обнаружил, что сижу в задней части фюзеляжа и прислушиваюсь.

Ничего.

Потому мне пришлось решать обычную шараду, нужно ли мне делать вид, что я собираюсь снова лечь спать, так и не уверившись окончательно в том, что действительно ничего не было, или нет. Немного подумав, я подобрался к одному из старых пулеметных люков.

При свете звезд я увидел, что по взлетной полосе ко мне направляются два человека.

Пара старых приятелей, занимающихся опрыскиванием, идет, чтобы сказать мне, что Клара повернула к северу и я могу прекратить свое одинокое бдение? Черта с два. Я проснулся, как от толчка. Когда эти люди обогнули крыло самолета, оба вынули ножи.

Какое-то время я размышлял, не забаррикадироваться ли мне внутри "митчелла". Скорее всего я мог бы это сделать: самолет представлял достаточно прочное сооружение. Все, что нужно было для этого – просто надежно закрыть люк в полу... После этого я понял, что именно там я должен спуститься вниз.

Ну и что? И с чем – против двух ножей?

Не было смысла оглядываться вокруг; внутри было темно, как в гробу. Я подумал, не оставил ли я здесь какой-нибудь инструмент, но понял, что ничего такого не сделал. И не исключено, что кто-нибудь унес его прочь.

Потом я вспомнил о хвостовом "пулемете", куске раскрашенной метлы, торчавшем из люка для кормового стрелка. Я быстро и, как я надеялся, тихо прокрался туда.

Какое-то время он сопротивлялся, но потом выскользнул из люка; держался он всего лишь с помощью изоляционной ленты. Эта штука была длинною около трех футов и хорошо легла ко мне в руки, которые неожиданно оказались влажными.

Я осторожно выглянул в прозрачное окошко для прицеливания, расположенное над люком. Они стояли в нескольких метрах и смотрели на самолет. Я окаменел, думая, что они услышали меня. Но казалось, они что-то обсуждают. Наконец один из них достал клочок бумаги, осторожно осмотрелся вокруг и зажег спичку, чтобы прочесть то, что на нем было написано. Второй склонился над его плечом.

Я увидел два типичных испанских лица, у одного из них были небольшие черные усики. Белые рубашки с открытым воротом. Больше я ничего не мог разглядеть. Спичка погасла. Они снова посмотрели на самолет, что-то еще немного обсудили и двинулись вперед под крыло.

Я прокрался к люку. Он был открыт для доступа свежего воздуха и для того, чтобы слышать шум ветра. Я спустился вниз, надеясь, что маленькая складная лесенка подо мной не скрипнет. Но она для этого слишком заржавела. Метла и я добрались до асфальтированного покрытия полосы в нескольких футах позади крыла, оставшись незамеченными.

Один из прибывших наклонился над правым колесом, а другой прошел к носу. Я сделал три длинных осторожных шага и, добравшись до крыла, побежал.

Человек возле носа увидел меня и закричал. Второй резко дернулся вверх, его руки и нож оказались на уровне груди. Я взмахнул своей метлой как бейсбольной битой.

Она обрушилась на его руки и ударила в грудь; он опрокинулся навзничь возле двигателя. Но в руках у него все еще оставался нож.

Я сделал палкой выпад как штыком. Он сказал что-то по-испански вроде "У-у-ф", согнулся вперед – и нож упал на асфальт.

Но теперь уже второй успел обогнуть пропеллер. Я нагнулся, подхватил нож и яростно взмахнул им, чтобы показать, что теперь и я вооружен не хуже. Он остановился.

– Avanze, amigo[23], – предложил я ему. Я хотел, чтобы он оказался, как и я, под крылом самолета. Если он знал, как обращаться с ножом, то наверняка умел это делать на открытом пространстве и при свете. Я знал об этом не больше, чем можно извлечь из американских фильмов о жизни подростков в пригородах больших городов. Однако пространство под крылом самолета было моим миром. Я привык здесь работать, у меня было инстинктивное чувство высоты, расстояний, препятствий.

Он медленно сгорбился и занял позицию для схватки на ножах, лезвие гипнотизирующе поблескивало впереди. Все правильно, он умел драться.

Я перехватил покороче палку в левой руке и занял аналогичную позицию.

– Возможно, у вас есть билеты на самолет, – сказал я, чтобы завести разговор, – но завтра в них не будет никакого смысла. Все полеты будут отменены. Надвигается ураган – ураган – так что вы застрянете здесь. Вам просто придется подождать полицию в зале вылета. Это все равно, что подбирать монеты из водосточной канавы. Apurese, amigo[24].

Все правильно, он попытался – быстрый скользящий шаг и отвлекающий выпад ножом. Я отразил его палкой и в свою очередь попытался выбить нож у него из рук; однако мне это не удалось. Я сам сделал выпад и он отступил назад, ударился о лопасть пропеллера и выругался, но когда я снова сделал выпад, он сумел ускользнуть.

Он обогнул консоль крыла, заставив меня повернуться спиной к первому приятелю, который все еще тяжело дышал и ворчал что-то, лежа на земле, но в любой момент мог прийти в себя и присоединиться к компании.

Все правильно: если его напарник решил, что он должен сыграть свою роль, то пусть он ее сыграет. Я отступил в сторону и назад, бросил палку, схватил первого нападавшего так, что мой локоть оказался у него под подбородком, и поднял его. Потом ударил его рукояткой ножа по ребрам. Мне показалось, что я слышу, как они оба тяжело дышат.

– Ты же понимаешь, – сказал я, обращаясь к человеку с ножом, – что если схватка будет продолжаться, мне придется сначала убить твоего друга. Es justo[25], не так ли?

– Como usted quiera[26]. Но видимо, это было сказано не достаточно безразличным тоном, чтобы выглядеть убедительно. Человек, которого я держал, нервно корчился.

– Como usted quiera, – повторил я и широко взмахнул ножом так, что он сверкнул в свете звезд.

– Нет! – закричал второй.

Я подождал. На взлетной полосе появились автомобильные фары. Фары двух автомобилей.

Я закричал:

– Policia[27], хотя так и не думал.

Человек с ножом оглянулся – на машины, на меня и на деревья на краю посадочной полосы. Потом неожиданно выбрал деревья.

Я ослабил хватку и позволил парню, которого держал, упасть на землю, что он и проделал, сказав при этом что-то весьма определенное и непростительное в адрес матери того, кто убегал.

Я предупредил его, чтобы он никуда не спешил, и шагнул навстречу машинам. Когда они подъехали ближе, я узнал машину Уитмора с откидными бортами и "аванти", принадлежавший Джи Би. Вся команда была в сборе – включая мисс Хименес.

Уитмор шагнул вперед, увидел нож у меня в руке и сказал:

– Мы – друзья. Вам не нужна эта штука, приятель.

– Это не мой. Он принадлежит парочке джентльменов, которые пришли меня навестить. – И кивнул в сторону человека под крылом самолета. – Второй отправился в горы.

Эти слова заставили их замереть на месте. Потом мисс Хименес сунула руку в свою большую сумку из крокодиловой кожи и вытащила инкрустированный серебром автоматический пистолет.

– Где они? Они убили моего брата. – Пистолет в ее руке описал весьма и весьма исчерпывающий разворот.

– Но они сделали это не ножами, – мягко сказал я.

Уитмор с Луисом прошли под крыло и выволокли оттуда парня в свет автомобильных фар.

– Что вы здесь делали? – спросил я. Наконец-то я выбрал момент, чтобы взглянуть на часы и увидел, что только что миновал час ночи.

– У нас есть кое-какие новости, – сказала Джи Би. – Хотя это может подождать.

В свете автомобильных фар мисс Хименес направила пистолет на тройку людей, состоявшую из Уитмора, Луиса и нападавшего.

– Выбросьте эту чертову штуку, – сказал Уитмор.

Она подумала, решила, что это не является насущной необходимостью и с большой неохотой снова засунула пистолет в сумку.

– Но он должен заговорить. Мы должны заставить его говорить.

В свете фар человек выглядел лет на сорок, он был среднего роста, средней упитанности и значительно сильнее среднего испуган.

– Вы слышали, что сказала дама? Начинайте говорить, – сказал Уитмор.

Человек пожал плечами и пробормотал:

– Не понимай.

Уитмор положил ему на плечо свою большую лапу и потряс, как трясут застрявшую дверь, а мисс Хименес сказала:

– Мы должны немедленно заставить его заговорить. Если понадобится, применить какие-нибудь пытки. – И огляделась, ища поддержки.

– А почему бы мне не завести двигатель, а вы сунете его руку под пропеллер? К тому времени, когда пропеллер доберется до его плеча, он скорее всего заговорит, как миленький.

– Вы это серьезно? – спросила Джи Би.

Я пожал плечами.

– Я столь же серьезен, как любой из присутствующих. Что мы от него хотим? Откуда он появился? Мы знаем откуда он появился. Кто его послал? Мы знаем, кто его послал. Зачем? Тоже знаем. Спросите его про погоду в Санто Бартоломео и вышвырните прочь.

Уитмор отпустил пленника и шагнул назад.

– Пожалуй, вы правы.

Мисс Хименес удивленно посмотрела на нас.

– Вы хотите его отпустить?

– Да, если вы не хотите оставить его себе в качестве сувенира, – сказал я.

Она нахмурилась, пытаясь переварить эту мысль. Потом протянула:

– Вообще говоря, принцип хорошей контрразведки состоит в том, чтобы никогда не давать врагу даже отрицательных сообщений, конечно, если они не являются ложными. Хотим ли мы, чтобы он сообщил о своей неудаче?

– Но ведь его напарник в любом случае уже убежал; мы не можем помешать ему сообщить о происшедшем. Будем просто надеяться, что он достаточно хорошо знает диктаторов и побоится сказать, что провалил порученное дело.

Я подошел к нашему пленнику и, стоя вплотную к нему так, что ощущал его дыхание, обшарил его карманы. И конечно в одном из них обнаружил паспорт.

Я вовремя поднял глаза, чтобы поймать взгляд, полный угрюмой ненависти.

– Теперь послушайте меня, – спокойно сказал я. – Я только что спас вам жизнь. Скорее всего, не работу, но по крайней мере жизнь. Не пытайтесь искать этот паспорт: я сожгу его. И не пытайтесь меня разыскивать: вы для этого недостаточно подготовлены. Vamos, amigo[28].

Сначала недоверчиво и неохотно он начал двигаться, а затем резко ускорил шаги. К тому времени, когда он добрался до деревьев, он уже включил максимальную скорость.

Я постучал по паспорту ножом, который все еще держал в руке.

– Это задержит его, даже если он осмелится туда вернуться. И забрать паспорт у человека – это просто детское наказание: он не осмелится в этом признаться.

– Я не понимаю, почему они не воспользовались пистолетами, – сказала Джи Би. – Я хочу сказать, что если они воспользовались ими в переполненном аэропорту Кингстона в девять часов вечера, то почему они не сделали этого на пустынной взлетной полосе в час ночи?

Сказывался ум юриста.

– Их интересовал не я, им был нужен "митчелл". Они намеревались порезать шины и вообще не знали, что я сижу внутри. Они потратили кучу времени, стоя возле него и споря на тему, тот ли это самолет. Думаю, их сбили с толку наши надписи. – И я показал на надпись "Амазония" на борту самолета.

– И это могло помешать взлету, да? – спросил Уитмор. – Порезанные шины?

– У нас же нет запасных. Должно быть, они это предполагали. Но я смог бы через несколько дней достать новые. Это они тоже должны были предполагать.

– То есть им нужно было всего несколько дней.

– Что вы хотите сказать?

Он дернул головой.

– Хуанита... получила радиограмму от своего старика. Он хочет, чтобы атака произошла... – он посмотрел на свои часы, – ... через тридцать часов.

Я подумал и протянул:

– Ну, если бомбы будут здесь в нужное время и я смогу наладить цепь, запускающую взрыватели...

Уитмор безразличным тоном сказал:

– Бомб нет. – И повернувшись к Джи Би, добавил: – Объясните ему.

Она развернула экземпляр газеты "Майами Геральд" и голосом, лишенным всякого выражения, прочитала:

"Вчера вечером четыре авиационные бомбы были обнаружены спрятанными в сетях рыболовецкого судна, задержанного патрульным катером военно-морских сил Гватемалы в заливе возле Гондураса. Точное назначение бомб не известно, но высказывается предположение, что они направлялись антикастровским повстанцам на Кубе или, может быть, даже во Флориду..." – Ну, что же, остается только сказать, что они ошиблись.

– Маловероятно, что они будут ошибаться и далее. Что произойдет, когда команда рыболовецкого судна заговорит?

– Они ничего не знают, – сказал Уитмор. – Мы имели дело с парнем в Кингстоне, который должен был выслать судно и встретить их на полпути.

Потом я вспомнил об агенте Эллисе и его "отпуске". Если ФБР когда-то имело здесь своих осведомителей, то Эллис был достаточно стар, чтобы знать их... и достаточно опытен, чтобы их вспомнить.

Он вполне мог потребовать возмещения своих расходов на отпуск.

Но я просто кивнул и сказал:

– Ну... может быть это все решает. Итак, Хименес не сможет выступить. В любом случае, завтра сюда придет ураган.

– Именно в этом-то и дело, мой друг, – тихо сказал Луис. – В урагане. В республике целый день дул страшный ветер и лил дождь. Телефоны вышли из строя, дороги блокированы оползнями, линии связи почти полностью разрушены. Армия застряла в горах, реактивные самолеты вынуждены были целый день простоять на земле. Это именно то, что нужно Хименесу: он может захватить Санто Бартоломео, прежде чем кто-либо узнает об этом. – Он вздохнул. – Это имеет смысл... потому он начнет наступление ночью. В двадцать три часа.

– Это имеет смысл в том случае, если "вампиры" повреждены или если Нэд увел их с острова...

– В сообщении, – сказала мисс Хименес, – говорится, что они все еще на острове и не повреждены.

– Тогда скажите ему, чтобы он не начинал! Боже мой, если "вампиры" вырвутся на свободу...

– Капитан, – холодно сказала она, – эту проблему решим мы. Вместо бомб вы сбросите минометные мины.

Уитмор быстро добавил:

– Кажется, партия мин для трехдюймовых минометов движется сейчас к Хименесу. Мы могли бы доставить их сюда до завтрашнего вечера.

Мисс Хименес сказала:

– Это точно такой же вес, вы сможете взять около двухсот мин. Фактически может даже оказаться, что это лучше бомб.

Я внимательно осмотрел их всех.

– Минометные мины? Двести мин? И как я прикреплю их всего к четырем спусковым устройствам? И взрыватели должны быть вставлены... то есть они должны быть подготовлены к взрыву до того, как я взлечу. И достаточно, чтобы лишь одна мина из двухсот сорвалась... Мне нравится быстрый взлет, но не без самолета.

Мисс Хименес взглянула на меня так, что стало ясно: Клаузевиц не удостоил бы меня чести сражаться с ним в одной войне. Даже на другой стороне.

– Одним словом, ни команды, ни лошади, – сказала Джи Би. – Карр, наверное вам лучше снять свои нашивки.

Уитмор опустил плечи и проворчал:

– Думаю, мы всегда сможем забросать их камнями.

– Нам было бы гораздо лучше, если он действительно намерен осуществить свое наступление, – проворчал я. Потом мне в голову пришла неожиданная идея. – Хотя кирпичи будут лучше.

Все удивленно посмотрели на меня. А Уитмор нахмурился.

– Кирпичи? Что вы хотите сказать?

– Да, я имею в виду именно кирпичи.

– Кирпичи? А какое они имеют отношение к реактивным самолетам?

– Вам когда-либо приходилось видеть реактивный самолет, ударяющийся в кирпичную стену на скорости 150 миль в час?

Немного подумав, он сказал:

– Да, то есть я хочу сказать, нет, не приходилось. Но я понял вашу мысль.

– Просто наоборот это тоже сработает. Мы бросим кирпичную стену на реактивные самолеты – со скоростью 150 миль в час.

Джи Би спросила:

– Вы считаете, что кирпичи выведут реактивные самолеты из строя?

– Черт побери, когда на такой скорости вы натыкаетесь на птицу, она пробивает дыру в металлической обшивке. А фюзеляжи "вампиров" изготовлены даже не из металла: они из клееной фанеры. А внутри огромное количество тонкой аппаратуры: радио, гидравлические устройства, вспомогательные двигатели. Мы не сможем превратить их в щепки, как это можно было бы сделать с помощью бомб, но, черт меня подери, если я смогу полететь на истребителе, в котором несколько дырок размером в кирпич. Что-то мы разрушим, а остальные выведем из строя на несколько дней – ведь именно это нам и нужно, не так ли?

– Скорее всего, нам нужен всего один день, – кивнул Луис.

Уитмор тихо спросил:

– А как вы погрузите кирпичи на четыре спусковых устройства?

Это был момент, о котором я не подумал. Снова наступило молчание, пока они предоставляли мне возможность переварить эту мысль.

Неожиданно я вспомнил, что бросил курить.

– Не угостит ли меня кто-нибудь сигаретой?

Не говоря ни слова Уитмор протянул мне пачку; Луис щелкнул у меня перед носом зажигалкой.

– Спасибо. – Я снова глубоко задумался. Снова в холодном свете автомобильных фар стало очень тихо. Среди деревьев что-то шуршало и поскрипывало, и кто-то отправлялся по ночным делам или укладывался спать. На небе все еще были звезды, но они стали немного тусклеть, словно уже покрылись пылью наступающего дня. Там я никого не знал.

Уитмор осторожно спросил:

– Ну и как, приятель?

– Сети, – решительно заявил я. – Рыбацкие сети.

– Что?

– Когда я впервые приехал сюда, то познакомился с одним летчиком, который перевозил на старом бомбардировщике нитроглицерин для горнодобывающей компании, работавшей в Андах. Вы знаете, как ведет себя нитроглицерин? Так вот, он складывал его в рыбацкую сеть и подвешивал ее в бомбовом отсеке. Получалось нечто вроде гамака, предназначенного для смягчения резких воздушных толчков. Но если он на самом деле попадал в плохую погоду, то мог открыть дверцы отсека, нажать на кнопку бомбосбрасывателя – и никакого нитроглицерина на борту, и не о чем беспокоиться.

– И это срабатывало? – спросил Луис.

– Отлично. До того дня, пока какой-то дурак не нажал кнопку спускового устройства в тот момент, когда они находились на земле и загружались горючим. Это было пять лет назад, но и до сих пор в ясную погоду еще можно слышать раскаты того взрыва. Но он не был моим особенно близким другом.

Наступила короткая пауза. Потом Луис тихо спросил:

– Друг мой, вы хотите подбодрить себя этими маленькими историями?

Я усмехнулся.

– Мне очень жаль. Но думаю, что мы можем сделать то же самое. Только мы используем несколько сетей, выложенных слоями в бомбовом отсеке. И каждая из них будет загружена кирпичами. После этого я могу последовательно нажимая кнопки – раз – два – три – четыре – сбросить их так, что они лягут по прямой.

Уитмор опять нахмурился.

– А вам удастся разбросать их достаточно широко, чтобы поразить все одиннадцать реактивных истребителей?

– Думаю, да. Кирпичи будут вываливаться из одного конца сети, так что это обеспечит достаточно широкий их разброс. А так как они не имеют обтекаемой формы, то некоторые из них будут кувыркаться, что несколько замедлит их падение, некоторые будут падать узкими концами вниз и это еще больше увеличит их разброс. И я буду лететь очень низко – примерно на высоте в сто футов или около того – так что они сохранят большую часть своей первоначальной скорости. Те кирпичи, которые не попадут в цель, будут подпрыгивать или скользить и на скорости 150 миль в час смогут повредить колеса.

Уитмор поочередно посмотрел на каждого из нас.

– Ну, – сказал он наконец, – кажется, это лучшее, что мы сможем сделать – правильно?

Мисс Хименес спросила:

– Вы в самом деле собираетесь бросать на самолеты простые кирпичи?

– Милая, нам не остается ничего другого. Вы слышали, что сказал Карр; все подсчитано. В любом случае, даже если он выведет из строя половину самолетов, то и тогда наши шансы в этой игре увеличиваются на пятьдесят процентов. Ведь ваш старик собирается в любом случае начать наступление, верно?

Она нахмурилась.

– Кажется он собирается пойти на так называемый "предусмотренный риск": он рассчитывает выиграть от урагана больше, чем потерять от действий капитана Карра.

– Спасибо, – сказал я.

– Тогда все в порядке, – успокаивающе сказал Уитмор. – Скажите Джи Би, что вам нужно, и она сможет привезти это утром.

– Мне нужны четыре сети – прочные, но не очень большие. Скорее всего их можно достать в Кингстоне или в Моу – Бей. Потом я хотел бы получить остатки той катушки с кабелем, которую ваши парни использовали при прокладке линии к спусковому устройству. И кирпичи. Скажем так, две тысячи фунтов кирпичей. Не знаю, где вы их сможете достать.

– Родди использовал какие-то кирпичи, сооружая фундамент своей церкви, – сказал Луис.

Уитмор щелкнул пальцами.

– Правильно. Все равно завтра нужно ее разобрать. Мы просто пришлем сюда все эти кирпичи.

Луис немного печально улыбнулся.

– В этом заключена какая-то философская идея, Уолт. Макет церкви используется для настоящей бомбардировки.

– Черт возьми, кажется, ты ударился в религию?

– Нет. – Луис покачал головой. – Если подумать, то это не такая уж новая философия.