Счастье Рейли

Глава 16

Вэл знал, как неожиданно опасны бывают открытые пространства, а сейчас перед ним лежала бескрайняя прерия. Только на самом горизонте крепкими бастионами врезались в небо горы Бурро-Маунтинс. Натянув поводья, он остановился возле устья небольшого каньона и осмотрелся.

Несколько, минут назад, как ему показалось, заметил вдали легкое облачко пыли, но теперь, оглядывая равнины, никого не видел. Рука потянулась к винчестеру, пробуя его достать, винтовка легко выходила из чехла. Затем чуть-чуть пришпорил чалого, красивого жеребца с черной гривой и хвостом и едва заметными яблоками на левом плече, словно где-то в предках у него маячила аппалуза — пятнистая индейская лошадка. Конь был сильным, привыкшим к горам и пустыням, с хорошим аллюром.

Земля впереди выглядела достаточно невинно, но Вэлентайн оставался на месте, зная, что полагаться на эту видимую невинность никак нельзя. Малейшая оплошность — и попадешь в беду.

От маленькой деревушки под названием Лос-Анджелес до Юмы ехал дилижансом. Оттуда добрался до Бьюсона.

Он полагал, что Запад ему надоел, но стоило только оказаться здесь, его словно перевернуло. Все сомнения исчезли. Вдыхая полной грудью напоенный солнцем воздух прерии, он верил, что создан для этой земли. Не важно, как далеко занесет его еще в скитаниях, все равно он вернется сюда. Пока же путь лежал в Силвер-Сити, затем до Таскосы и — на ранчо. Неожиданно за спиной послышался мягкий цокот лошадиных копыт.

Вэл развернул жеребца. Из своего укрытия он теперь хорошо видел одинокого всадника на подкованной серой лошади.

Путешествие верхом от Тьюсона снова обострило его зрение и слух, без чего невозможно выжить на Западе. Он ждал.

Когда всадник — худощавый парень с длинными, до плеч волосами, в помятой черной шляпе — поравнялся с ним, Вэл произнес:

— Если едешь на восток, я буду рад твоей компании.

Парень оказался симпатичным, даже красивым, если не считать двух выступающих резцов. Они не портили его лицо, скорее придавали ему определенную индивидуальность. Он весил не больше ста пятидесяти фунтов при росте примерно пять футов восемь дюймов. Его серые глаза смотрели дружелюбно, а белокурые волосы развевались по ветру.

— Да, я тоже — на восток, — ответил он. — Ты один?

— Один.

Вэл внимательно посмотрел на него.

— А ведь я тебя знаю. Ты Билли Антрим.

Всадник скатал самокрутку и с удивлением поглядел на Вэла.

— Меня давно так не называют. Дай подумать… Мы с тобой встречались…

— Твоя мать держала пансион в Силвер-Сити. Я тогда приехал в город вместе с Уиллом Рейли. Помнишь? Мы с Доби и ты пару раз вместе катались по окрестным холмам, рассказывали друг другу разные истории.

— Конечно, помню. Где тебя носило все годы?

— Бродяжничал. Уилл погиб. Его убили несколько лет назад в Колорадо.

— Слыхал. Говорили, что в него стреляли из засады и даже не предупредили.

— Точно. Убийцы — Генри Зонненберг, Хардести и Терстон Пайк.

— Про это мне тоже известно. Пару лет назад Зонненберг объявился в Форт-Самнере. Хардести мертв.

— Знаю.

Билли бросил на Вэла быстрый взгляд.

— Да ведь ты его убил! На каком-то ранчо в Техасе.

— В городе. Он обычный подонок. Ничего особенного.

Они проехали несколько миль, наблюдая за местностью.

Неожиданно Вэл спросил:

— Ты сказал, что никто тебя не называет Билли Антримом. Впереди ранчо Найта, может, скажешь, как тебя теперь величать?

Билли покосился на него.

— Меня зовут Бонни. А кличут Малышом.

Это имя вертелось у всех на устах. Даже газеты на Восточном побережье писали о Малыше Билли и междоусобной войне в округе Линкольн.

— На ранчо Найта для тебя безопасно? Если нет, я заеду туда один и куплю припасов.

— Они хорошие люди. Им известно, что за мою голову обещана награда. Я их не трогаю, а они не трогают меня. Насколько я представляю, за мной охотится только Пэт Гарретт. Остальным все равно, либо они просто не хотят, неприятностей.

Тени от видневшихся впереди Бурро-Маунтинс становились длиннее. Ранчо занимало удобное место в устье каньона и стало регулярной остановкой на дилижансной линии. В 1874 году Ричард С. Найт построил тут глиняный дом, напоминавший крепость, а несколькими годами позже продал его вместе с землями Джону Парксу, которому теперь принадлежало ранчо.

Вэл первым въехал во двор. Ему навстречу вышел Парке с двумя детьми. Всего их у него было семеро.

— Меня зовут Вэлентайн Даррант, сэр, — представился Вэл. — С мистером Бонни вы, по-моему, знакомы.

— Да. Как поживаешь, Билли?

— Ничего, мистер Парке, ничего. Но буду чувствовать себя лучше, если вы угостите меня обедом.

— Надоело готовить самому, Билли?

Малыш рассмеялся.

— Я не очень-то хороший повар, мистер Парке. Три дня не видел настоящей еды.

— Заходи. Ма что-нибудь для тебя приготовит.

Вэл спешился.

— Я присмотрю за твоей лошадью, Билли. Иди поешь.

Джон напоил коней, отвел их в корраль и расседлал. Потом стал накидывать сено своим лошадям.

— Вы хорошо знаете Билли? — спросил он.

— Мы встречались очень давно, когда его мать держала пансион в Силвер-Сити. Вместе играли мальчишками.

— С того времени много воды утекло.

— Кое-что я слышал о его проблемах. — Вэл положил руки на спину жеребца. — Он славный малый. Мне нравится. И, насколько знаю, не совершал ничего, что бы не делали его враги. Однако теперь разыскивают его, а не их.

— Он останавливался у нас несколько раз и всегда вел себя по-джентльменски. Заходите в дом.

После обеда Вэл вышел и уселся на ступеньках. Его вновь одолели мысли, теперь часто посещавшие его. Он испытывал нарастающее раздражение оттого, что никак не мог определиться в жизни. Ему ничего не стоило открыть адвокатскую контору, но, проработав несколько месяцев в юридической фирме, стал скучать. Он владел третью ранчо, однако скотоводство его не увлекало. У него был богатый опыт в организации строительства железных дорог и вложения капиталов, но недостаточный, чтобы сделать это своей профессией, да и интереса к бизнесу его душа не питала.

Здесь, в обжигающих прериях, Вэл чувствовал себя дома. Он любил Запад, любил скитаться по его городам. Но нельзя же пройти все дороги! В конце любой тропы неизбежно начинается другая.

Он знакомился с девушками, но его романы были скоротечны, а истинной любви, всеохватывающей, испепеляющей, он так и не познал. Внутри него поселилось, билось и толкалось огромное желание чего-то большего, а чего — он не мог угадать.

Кроме того, память о том, что Терстон Пайк и Генри Зонненберг все еще гуляли на свободе, убивая и насильничая, угнетала его.

Даррант в глубине души надеялся, что с ними что-то произойдет. Что кто-то за него выполнит долг перед другом. Вспомнив Зонненберга, огромного, жестокого, неумного, Вэл ощутил холодок. Это олицетворение тупой силы показалось ему неуязвимым. Неужели Вэл боится его?

И все же Зонненберг лишь исполнитель. Настоящие виновники трагедии — Эвери Симпсон, который приехал на Запад, чтобы организовать убийство, и князь Павел, заказавший его.

Уилл Рейли нашел бы выход; Уилл Рейли сделал бы все сам.

Так, может, поэтому Вэл никак не успокоится? Подсознательно его тревожит вина за то, что убийцы Уилла до сих пор не получили по заслугам?

А как быть с матерью? Как быть с женщиной, которую теперь звали Майра Фоссетт? Нужно ли прийти к ней и объявить, что он ее сын? Зачем? Ему от нее ничего не надо, а она никогда им не интересовалась, если не считать той ночи, когда пыталась от него избавиться.

Вышел Билли и присел на крыльцо рядом с ним.

— Нет ничего прекраснее вечера в пустыне, — заметил он. — Мне всегда нравилось ездить по ночам.

— Где сейчас Зонненберг?

Билли повернул голову и посмотрел на него.

— Не связывайся с ним, Вэл. Даже если ты хорошо владеешь револьвером. Он подлый и опасный, как гремучая змея, и очень быстрый — по-настоящему быстрый. Мне бы не хотелось с ним столкнуться.

— Он убийца моего друга.

— Забудь. Посмотри, куда это завело меня. После того как застрелили Танстолла, я хотел убить всех, кто участвовал в нападении. Ну, нескольких мы отправили на тот свет, а теперь война закончилась для всех, кроме меня.

— Ты не сказал мне, где Зонненберг.

— Честно говоря, не следил за ним. Слышал, что он кружит возле Денвера где-то. — Билли помолчал. — Но я знаю, где Пайк.

— Где?

— Если едешь на свое ранчо, то встретишься с ним. Он в Таскосе. У него там женщина.

— Ты тоже направляешься туда?

— Нет. Думаю чуток обождать. Кормят здесь неплохо, люди они хорошие, так что несколько дней я отдохну. Последнее время мне не часто удается отоспаться.

— На рассвете я уеду, — встал Вэл. — Прощай, Билли, удачи тебе.

Прежде чем лечь спать, он проверил револьвер. Все тот же русский «смит-и-вессон» сорок четвертого калибра, который ему подарил Хикок. Ему нравилась балансировка револьвера, доставляло удовольствие чувствовать его в ладони.

Вэл Даррант выехал с ранчо Найта до рассвета. Обогнув подножия гор, пересек ручей и углубился в бескрайнюю даль прерии. Его путь лежал через землю апачей, с которыми он впервые познакомился еще мальчишкой, путешествуя вместе с Уиллом. Тогда индейцы напали на их дилижанс. И теперь Вэл старался держаться низин и с осторожностью выбирал дорогу, избегая мест, где могла затаиться засада; постоянно высматривал следы, наблюдал за птицами, потому что их поведение часто выдает присутствие людей.

Вечером он выбрал укромный уголок, разжег маленький костерок и приготовил на нем кофе и ужин. Затем забросал его землей и, тщательно маскируя следы, отъехал на несколько миль.

По местам, где сейчас проезжал Даррант, катился шквал междоусобной войны. Многие ее участники до сих пор жили здесь.

Он остановился в Линкольне, центре округа, и привязал жеребца у коновязи рядом с небольшим кафе. Не успел сесть за столик, как перед ним тут же поставили тарелку говяжей похлебки. Во многих подобных заведениях и мысли ни у кого не возникало, чтобы брать заказ. Меню не существовало. Посетители ели то, что сегодня готовили, и были этому рады. Но кофе варили отменный.

В кафе сидело с полдюжины гостей. В двух из них Вэл распознал «крутых» или будущих «крутых». Один несколько раз глянул на него и пошептался о чем-то с другим, потом оба парня посмотрели в его сторону и засмеялись.

Вэл не обращал внимания. Он хорошо знал, что делается в подобных городишках. Большинство жителей были настроены дружелюбно, но всегда находились такие, кто искал неприятностей. В качестве жертвы они всегда выбирали незнакомцев.

Поднабравшиеся уже посетители кафе громко обсуждали местные новости. Вэл прислушался.

— Наверное, он удрал, — рассуждал один из завсегдатаев. — У него хорошие отношения с мексиканцами, скорее всего, подался в Мексику.

— Не-а. В Форт-Самнере живет его девчонка. Двинет туда. Без нее не уедет из Штатов.

Став спиной к стойке и оперевшись на нее локтями, крепкий рыжеватый парень воззрился на Вэла, в упор разглядывая его.

«Крутые» что-то задумали, догадался он и приготовился.

— Эй, ты, там! — начал рыжий. — Как думаешь, куда поедет Малыш Билли?

Что бы он ни ответил, они к нему придерутся. Вэл просто пожал плечами.

— Поглядите на нос его лошади и увидите! — крикнул второй.

— На нос его лошади? А он-то здесь при чем?

— А вы гляньте. Куда он указывает, туда Малыш и едет.

Официантка захихикала, кое-кто из мужчин рассмеялся. Вэл остался серьезным. Рыжий покраснел.

— Думаешь, очень умный? А вот мы сейчас посмотрим, какой ты умный. Ну-ка, скажи, чем зарабатываешь на жизнь?

— Я актер, — ответил Вэл.

Рыжий уставился на него. Остальные присутствующие, казалось, не обращали внимания, но Вэл знал, что все ждали развития событий. Ему же хотелось спокойно доесть похлебку.

— Ну какой ты актер! Не похоже, — заявил задира. — Давай поглядим, как ты играешь. Ну-ка вставай, представь нам что-нибудь.

Но Вэл все равно собирался доесть похлебку.

— Вообще-то, — сказал он, — я фокусник. Заставляю вещи исчезать. Но вы, ребята, должны будете мне помочь. — Он повернулся к официантке: — У вас есть два ведра? Наполните их, пожалуйста, водой.

— Ты хочешь, чтобы они исчезли?

— Увидите.

Мальчишка-мексиканец притащил из кухни два ведра воды.

— А теперь две щетки, — попросил Даррант. — Или щетку и швабру. — Он взял щетку и дал ее рыжему. — Возьми и встань здесь. А ты, — обратился он ко второму «крутому», — вот сюда со своей щеткой. — Вэл забрался на стул с ведром воды и поднял его до потолка, затем установил щетку рыжего так, чтобы она прижимала ведро к потолку. — Теперь держи его крепче, так крепко, как только сможешь, иначе оно грохнется. А ты, — сказал он другому, — держи второе ведро. — Он поднял его к потолку и тоже прижал щеткой. — Сейчас, пока вы, ребята, крепко прижимаете ведра к потолку, они не упадут. А если упадут, то вы основательно промокнете.

— Поторопись со своим фокусом, ты обещал, что они исчезнут, — настаивал рыжий. — Неудобно же так стоять.

Вэл, не торопясь, вынул у них револьверы и отошел к своему столу.

— Какого черта! — завопил «крутой».

— Нет, — спокойно сказал Вэл, помахивая револьвером. — Плотнее прижимайте ведра, иначе промокнете… или получите пулю.

Положив револьверы рядом со своей тарелкой, новоиспеченный фокусник хладнокровно доел похлебку и попросил еще одну чашку кофе.

— Эй, в чем дело? — нервничал рыжий. — Убери отсюда это ведро!

— Не напрягайся, — посоветовал Вэл. — Джентльмены хотят спокойно поесть, без твоих штучек.

Он сел, откинувшись на спинку стула, попивая кофе и без всякого выражения разглядывая их. Новость о заезжем фокуснике уже разнеслась по городу, очевидно, не без помощи мальчишки, который принес ведра. Снаружи собралась толпа. Некоторые зеваки даже протиснулись в кафе.

Двое известных в городе «крутых» стояли посередине зала, держа щетками над головами ведра с водой. Ситуация была очень комичная. Если парни отпустят щетки, тяжелые деревянные ведра упадут, обдав их водой, а возможно, и поставив шишку на лбу.

— Не нервничайте, ребята, — успокаивал Вэл. — Вы хотели увидеть, как что-нибудь исчезнет. Я заставил исчезнуть похлебку и три чашки кофе. А сейчас… — Он встал и положил на стол серебряную монету. — Исчезну и я. — А потом обратился к присутствующим в кафе: — Скоро они здорово устанут. Так, если будет настроение, снимите ведра. — Он отступил к двери и откланялся: — Прощайте, джентльмены! Жаль покидать такую приятную компанию, но, понимаете, — дела.

Разрядив револьверы, Вэл бросил их на улице, прыгнул в седло и легким галопом выехал из города.

Перед ним бархатным ковром раскинулась прерия, над головой огромным шатром висело небо. Именно об этом он скучал на Востоке и всем сердцем любил и невероятную ширь земли, и уходящие вдаль холмы, и глубины неожиданных каньонов, и тени облаков, ползущие по высохшей пустыне. Где, ответьте мне, поднявшись на вершину холма, можно сквозь струящийся от жары воздух увидеть пространство на шестьдесят-семьдесят миль вокруг? Сейчас он был один на один с прерией и принадлежал только ей, слушая стук копыт, поскрипывание седла да неумолчную песню ветра.

Вэл думал о том, что на этой земле невозможно прожить, не породнившись с ней, не отдавшись ей полностью. О чем говорили на Западе, даже отгородившись от прерии стенами салунов, фойе отелей, домов, ковбойских бараков? О том же, что и у походных костров, — в основном о ручьях и прудах, состоянии пастбищ и индейцах.

Индейцы тоже составляли неотъемлемую часть этой земли. Любой путешественник принимал в расчет возможность встречи с ними. Очень немногие из них вели оседлый образ жизни. Боевые отряды индейцев могли появиться где угодно. Это им принадлежали тропы, протоптанные вблизи источников десятки, а то и сотни лет назад. Потому приближаться к любому источнику следовало с большой осторожностью.

Что касается индейцев, то Вэл придерживался советов Тенслипа — этого странного ганфайтера, наполовину преступника, наполовину порядочного человека, который черпал знания не из книг. О том, как выжить в пустыне и на горах, он знал такое, о чем Вэл не имел представления, его маленькие секреты были частью его самого, частью его образа жизни.

Тенслип никогда не разбивал лагерь около воды, даже в тех местах, где индейцы не появлялись. «Это нечестно, — говорил он. — Другим тоже нужен доступ к питью. Подумай о диких животных и птицах, которые проходят много миль, чтобы напиться. Они будут ждать, умирая от жажды, пока ты сидишь у ручья. Возьми все, что тебе нужно, и освободи место».

От Тенслипа Вэл также узнал, что нельзя допивать воду из фляжки, пока не убедишься, что в источнике, к которому ты идешь, есть вода. Случалось и очень часто, ручьи, родники, даже озера пересыхали, и там, где недавно струилась вода, лежала лишь растрескавшаяся под испепеляющими лучами солнца грязь.

Он знал, что самыми безопасными дорогами в сухой сезон становились тропы древних индейцев, поскольку они вели от источника к источнику по самой легкопроходимой местности.

Дважды Вэл останавливался на одиноких ранчо, обмениваясь новостями с их обитателями и прислушиваясь к разговорам хозяев. Владелец второго ранчо предложил ему купить красивую гнедую кобылу.

Он стоял опершись о жерди корраля, расхваливая животное.

— Как насчет купчей? — спросил Вэл.

— Почему бы и нет? — усмехнулся коневод. — Напишите, а я подпишу.

— Но будет ли она законной?

Владелец ранчо пожевал усы и сказал:

— Не стану врать, мистер. Если вы едете на Восток, то она будет законной, на Запад — то не совсем.

— Думаю, мне достаточно одной лошади, — отказался от покупки Вэл, — но ваша хороша.

Он переплыл Рио-Гранде и, не торопясь, направился в сторону Пекоса.