Счастье в наследство

Глава 10

Он еще крепче обнял ее, поняв лукавый намек.

— А… тебе можно? Вдруг он забеспокоится?..

Ее волшебный смех рассыпался, словно звон колокольчиков в летний день.

— Ну конечно можно, дурачок.

Лукас подхватил ее на руки и понес в спальню, где бережно положил свою прекрасную ношу на кровать. Он был уверен, что Грейс стала гораздо более хрупкой, чем раньше, и поклялся быть как можно осторожнее. Он ласково погладил ее по лицу, а его поцелуй был лишь слабым отголоском прежней страсти. Грейс видела, что он сдерживает себя.

— Я не стеклянная, Лукас.

— Боюсь навредить тебе и нашему малышу, — ласково проговорил он.

От этих слов восхитительное тепло разлилось по всему ее телу, а в горле появился ком от нахлынувших эмоций.

— Ты не навредишь нам, не бойся. — Она протянула к нему руки. — Люби меня. Люби так же сильно и горячо, как всегда. Я так хочу тебя!

— Грейс!.. — простонал Лукас, задыхаясь от горячей волны желания, подхватившей его. Он осторожно раздел ее, и его губы тут же завладели одним вызывающе торчащим соском.

— Да, — хрипло прошептала Грейс. — Да. Я так соскучилась… — Дрожащими руками она стала расстегивать пуговицы его рубашки, но пальцы не слушались ее.

Лукас нетерпеливо стянул рубашку через голову, потом сбросил джинсы и, наконец, лег рядом, укрыв ее и себя теплым одеялом. Он заключил Грейс в свои объятия.

— Какая ты красивая, — хрипло выдохнул он, лаская ее. — Ты само совершенство.

Ее глаза закрылись. Она была полностью поглощена его теплом, волнующим прикосновением его крепкого тела.

Лукас приподнялся на локте и прильнул к ее губам в долгом, требовательном поцелуе.

— Я люблю тебя больше жизни, — прошептал он, любуясь безупречными линиями ее лица. — Ты выйдешь за меня замуж?

Она тихо вздохнула.

— Конечно, как ты можешь сомневаться в этом! — Грейс не могла говорить. Она притянула к себе голову любимого. — Поцелуй меня, — прошептала она. — Я мечтала об этом так долго.

Лукас целовал ее губы, дразня, искушая, проникая в самое сердце своей нежностью, смешанной со страстью. Жар его тела разжигал в ней желание, пробуждая ощущение такой близости, такого родства, о которых она не могла даже мечтать. О да, их с Лукасом связывало вожделение, в этом не было сомнений. Но у их любви были и другие грани, и каждая имела свои особенности, дарила свои ощущения. А разве в основе любви между мужчиной и женщиной не должно лежать желание?

Лукас имел огромную власть над ней, и именно этого ей хотелось. Сильный мужчина, подчиняющий себе женщину, и женщина, которую согревает его огонь. В этом состояла суть их отношений, и Грейс нежилась в его теплых и надежных руках.

Его ладони скользили по ее телу, разжигая страсть до ослепительного сияния. Она чувствовала внутреннюю дрожь и силу любимого и знала, что ничуть не преувеличила, когда сказала Лукасу, что никого не любила так сильно. Его поцелуи не просто волновали ее. Точно воздух, они стали ее жизненной потребностью. Она никогда не сможет насытиться им, никогда!

Но скоро одних поцелуев стало недостаточно, она жаждала большего. Ее тело томилось ожиданием, призывало его. Грейс сгорала от желания и, когда его рука скользнула вниз, к заветному холмику, она устремилась навстречу его ласкам.

Его нежные и чуткие прикосновения сказали Грейс, что он знает все женские потайные уголки. Ответом на этот зов было острое, точно электрический шок, наслаждение, и пульсирующие волны горячего возбуждения мгновенно стерли в ее сознании прошлое, настоящее и даже будущее. Она застонала, припав к нему в волшебном упоении.

Сердце медленно успокаивалось, он нежно обнимал ее, убирая пряди волос со лба, гладя лицо, плечи, руки.

— Ты околдовал меня, Лукас. В тебе есть чары, против которых я не в силах устоять, — счастливо пробормотала она.

Он мягко улыбнулся.

— Мы оба околдованы этими чарами. Так было всегда, с самого первого дня.

— Да, — согласилась она. — Так было всегда.

Его нежный поцелуй растаял на ее губах.

— Люблю тебя, — прошептал он.

— Я тоже люблю тебя. — Она привлекла его к себе. — Пожалуйста. Люби меня.

У него перехватило дыхание.

— Я хочу, чтобы тебе было хорошо.

— Мне уже хорошо. И будет еще лучше. Прошу тебя, не медли.

И Лукас не стал медлить. Со стоном он погрузился в нее, придерживая за ягодицы, и начал двигаться в восхитительном, сводящем с ума ритме любви. Она обхватила его ногами и закрыла глаза, каждой клеточкой своего существа сливаясь с ним.

В этой ночи смешались все звуки — ветер за окнами, потрескивание догорающих поленьев в камине, шумное дыхание влюбленных. Одеяла упали, отброшенные в сторону, и ни один из них не заметил этого, жар их тел не давал ощутить прохлады воздуха.

Застигнутая сладкой мукой страсти, Грейс металась по подушке и стонала. Она была потрясена силой желания, которое Лукас вновь пробудил в ней. Она хотела сказать ему, чтобы он не сдерживал себя, но слова были лишними. Они одновременно достигли вершины наслаждения, исторгшего крики у обоих, и эти крики влились божественной мелодией в песнь ночи.

Потом они лежали, неподвижные и умиротворенные. А когда остыла их влажная от любовной испарины кожа, Лукас соскользнул с кровати, зажег лампу и, подняв упавшие одеяла, вновь заключил любимую в теплый кокон сплетенных рук и мягкой фланели.

— Ты единственная женщина, которую я буду желать всегда, — взволнованно прошептал он Грейс на ухо.

Она улыбнулась.

— Даже когда я буду на девятом месяце, круглая, как шар? — пошутила она.

— Даже тогда. — Его рука легла ей на живот, и он нежно и благоговейно погладил его. — Это такое чудо, Грейс.

— Я всегда хотела ребенка. А ты? — поинтересовалась она сонным голосом.

Лукас нахмурился в темноте. Если бы он сказал, что не осмеливался и мечтать о такой женщине, как Грейс, и о детях от нее, это больше походило бы на истину. Он вздохнул, признавшись себе в этом печальном факте, потом чмокнул Грейс в губы.

— Да, я тоже всегда хотел иметь детей. Спи, любовь моя. Ты совсем без сил.

— Да, ты прав. Спокойной ночи, дорогой. — Она уже засыпала, и голос прозвучал еле внятно.

Ветер усилился, и его порывы сотрясали стены хижины со все возрастающей силой. Лукас прислушался и вспомнил, что должен добавить дров в камин, и когда Грейс крепко уснула, тихонько выбрался из постели. Через несколько минут, положив побольше поленьев в чуть теплящийся огонь, он вернулся в спальню и снова забрался под одеяло. Он осторожно улегся рядом, подсунув руку под подушку любимой, чтобы быть поближе к ней.

Лукас дал себе клятву, что никогда не отпустит ее далеко от себя. И заснул, мечтая о долгих, прекрасных годах счастья, которые их ожидают.

Через несколько часов Лукас проснулся как от толчка. Он не знал, что разбудило его, только почувствовал, как сильно бьется сердце. Сильный ветер продолжал завывать за окном.

Грейс крепко спала, лежа спиной к нему, закутавшись в одеяла, и в темноте Лукас видел только ее разметавшиеся по подушке волосы. Он все еще никак не мог привыкнуть к мысли, что она носит его ребенка, и радость смягчила его черты.

Лукас вспомнил все, что произошло предыдущим днем, все, что он узнал, испытанный им шок и неверие. Если честно, он до сих пор не мог поверить, что мать всю жизнь лгала ему, но, в сущности, теперь это было для него не так уж важно. Прошлого не вернуть и не изменить. Нужно думать о будущем. Он хотел начать новую жизнь, построить свое собственное счастье — с Грейс и их ребенком.

Если она позволит ему. Он почему-то до сих пор сомневался в этом. Сможет ли Грейс понять, каким хорошим мужем и отцом он станет? Он будет любить ее и малыша, заботиться о них, всегда находиться рядом. Ему так трудно выразить свои чувства словами…

Грейс блаженно вздохнула во сне. Лукас приподнял одеяло и коснулся ее. Кожа ее была горячей и нежной, и прикосновение моментально возродило его желание. Он погладил бархатную грудь.

Лукас закрыл глаза и отдался своим ощущениям. Ее цветущая женственность влекла и волновала его. Плавная линия бедер возбуждала, и он не смог удержаться от следующего шага, так же как не мог перестать дышать. Его ладонь начала скользить ниже и ниже, пока не коснулась шелковистого холмика.

Он услышал, как Грейс снова вздохнула и медленно пробудилась ото сна. То, что она лежала неподвижно, соблазнительно податливая, еще больше воспламеняло его. Кровь быстрее побежала по жилам, а когда он услышал, что дыхание ее участилось, то поднял голову и прижался губами к ее нежной шее.

— Слышишь, какая вьюга? — прошептал он. — За окнами настоящий буран.

Вместо ответа Грейс тихонько застонала.

— Мне так нравится прикасаться к тебе. Ты не против, чтобы я будил тебя так?

— Нет, я даже настаиваю на этом. — Ее попка соблазнительно прижалась к его паху.

Лукасу внезапно стало нечем дышать.

— Я буду любить нашего малыша, Грейс. — Он почувствовал, как едва уловимая дрожь пробежала по ее телу. — Ты веришь мне?

Она повернулась к нему, вытащила руку из-под одеяла и коснулась его лица.

— Конечно, верю, любимый. Мне приснился такой чудесный сон. В нем были мы с тобой и наш малыш, но…

— Что такое, милая?

Она пыталась разглядеть выражение его лица в темноте.

— Мне не хотелось бы, чтобы прошлое продолжало стоять между нами. Мне кажется, ты так и не поверил в то, что узнал вчера. А без этого ты не сможешь жить в ладу с самим собой.

То, что он сказал, удивило его самого.

— Возможно, ты и права, не знаю. Но, веришь ли, мне стало все равно. Меня больше не волнует, кто мой отец или кем он был.

Я покончил с волнениями на этот счет. Теперь главный и единственный смысл моей жизни — в тебе. Я хочу тебя и нашего ребенка. Для меня это ясно как день.

— Тогда поговори со мной, Лукас. Не отгораживайся от меня.

— О чем ты хочешь поговорить, любимая?

— Ты уверяешь меня, что тебе все равно, кто твой отец. Но это важно для меня и будет важно для нашего ребенка.

— Да, кажется, ты права. Я как-то не подумал об этом. Проклятие, Грейс, если мать лгала, зачем же она продолжала поддерживать эту ложь, когда ее родители умерли?

— Ты помнишь их?

— Конечно.

— Они были суровыми людьми?

— Да, наверное, можно так сказать.

Грейс вздохнула.

— Джуди говорила, что Луиза сама поверила в собственную ложь. Как ты думаешь, это возможно?

— Не знаю. Она все время твердила, что Стивен Уитни когда-нибудь приедет. Я знаю, она верила в это.

— Лукас, ты веришь тому, что написано в дневнике?

— Ты хочешь сказать — в бесплодие Уитни?

— Да.

— Грейс, если это правда, почему же он не сказал тебе?

— Он написал… Он боялся, что я не выйду за него замуж.

— И ты никогда не подозревала?

— Нет. Думаю, поэтому я и не опасалась забеременеть от тебя. Незадолго до смерти Стива я собиралась начать обследование, чтобы выяснить причину моего бесплодия. Я была уверена, что все дело во мне.

— И старина Стив не возражал, чтобы ты так думала, правильно я понимаю?

— Да, он не мешал мне так думать. Я не представляю себе, что бы он стал делать, если бы я узнала, что способна родить.

Лукас коротко рассмеялся.

— Этого мы никогда не узнаем. Зато знаем точно, что бесплодием ты не страдаешь. — Его глаза вспыхнули. — Мне никогда не забыть ни одной минуты из тех, что мы провели вдвоем. — Он нежно обнял ее. — А тебе никогда не встретить мужчину, который любил бы тебя сильнее меня, — прошептал он, касаясь ее губ. Потом отстранился и серьезно поглядел на нее. — Грейс, я буду очень стараться. Я буду рассказывать тебе обо всем. Я буду так много болтать, что ты взмолишься о пощаде и попросишь меня заткнуться.

— Ты? Болтать? Что-то верится с трудом.

— Ты дашь мне шанс доказать это? Не суди обо мне по моему поведению летом. Я потерял голову, когда услышал твое имя. В один прекрасный день мне вдруг на голову свалилась самая восхитительная… — он наклонился и поцеловал ее в губы, — потрясающая… — он легонько прикусил ее нижнюю губу, — самая сексапильная женщина, которую мне когда-либо доводилось видеть.

Она перебила его:

— Лишь для того, чтобы наткнуться на рычащего… — она обвела языком его нижнюю губу, — грубого… — она слегка прикусила ее, — но самого сексуального мужчину из всех, которых мне доводилось встречать.

Они вместе засмеялись.

— А потом, — продолжала Грейс, — как будто этого было мало, этот нахал, чье имя Ходячее Искушение, ввалился ко мне в ванную…

— И застыл как вкопанный! — Еще один долгий поцелуй прервал их шутливый рассказ. — Потому что увидел женщину своей мечты, — продолжил Лукас. — Грейс, я чуть не умер, когда обнаружил тебя там.

— Ну да, и продолжал беззастенчиво пялиться.

Лукас сунул руку под одеяло и погладил ее грудь.

— Хочешь знать почему?

— И ты еще спрашиваешь? — Желание начало разгораться в ней. Они никогда не переживали такого вместе — игривого настроения, окрашенного в эротические тона. Она задыхалась от волнения и возбуждения.

— Едва я увидел тебя, мне захотелось сделать вот так. — Лукас откинул одеяло и прильнул губами к ее соску. Он втянул его в рот, языком обводя влажные круги, мгновенно возбуждаясь.

Глаза ее закрылись в экстазе, голос охрип.

— Возможно, мне тогда тоже этого хотелось, — прошептала она. — Я почти не спала той ночью.

Лукас хитро усмехнулся.

— Тебе хотелось большего, моя дорогая. И если бы ты была не Грейс Уитни, ты сразу же получила бы именно то, чего так хотела. Чего мы оба хотели.

Она рассмеялась глубоким, грудным смехом.

— Я гадала, гадала, почему ты остановился, но не могла понять. И чувствовала себя такой униженной! Никогда в жизни я не вела себя так несдержанно.

Что-то неуловимо изменилось в атмосфере комнаты, когда Лукас поцеловал ее долгим горячим поцелуем, потом посмотрел на нее.

— Я потерял голову, едва только прикоснулся к тебе той ночью, — признался он.

— Но почему ты вообще сделал это? После нашего недружелюбного знакомства твое поведение меня очень удивило.

В памяти тотчас всплыли те мысли, что обуревали его тогда. Теперь он может признаться ей. Он положил голову на подушку.

— Прости, Грейс, но я вел себя как последний негодяй, — покаялся он. — Я начал все это, думая о чем-то вроде мести Стивену Уитни.

— О, Лукас, — прошептала она. — Боюсь, я подозревала нечто подобное.

Его рука гладила ее волосы.

— Но все вышло иначе. На самом деле я посмеялся над самим собой. Не только тебе не спалось той ночью. Я был настолько потрясен случившимся, что испугался и сбежал. Мне пришлось сделать это. Я не мог поручиться, что сумею сдержаться и не распустить руки.

— И ты убежал сюда.

— В свое убежище. — Он тихо рассмеялся. — Теперь это наше убежище. Во всяком случае, на сегодняшнюю ночь, — добавил он.

Она всегда мечтала именно о таком общении — разговорах, смехе, откровенности. Что произошло? Что изменилось? Видимо, любовь все-таки разрушила ту стену замкнутости и отчужденности, которой отгораживался Лукас. Грейс счастливо улыбнулась.

— Мне хочется сказать тебе кое-что. Я чувствую такую близость к тебе — это все, чего мне хотелось добиться, Лукас. Чтобы ты делился со мной всем: своими мыслями, своими переживаниями, своими мечтами. И чтобы я не чувствовала себя нарушителем твоего спокойствия. Ты чувствуешь произошедшую перемену?

— Любимая моя, клянусь, что никогда не буду отгораживаться от тебя. Ты веришь мне?

— Всем сердцем, — прошептала она. — И я никогда не буду ругать тебя за то, что ты слишком много болтаешь. Никогда, ни за что на свете! — шутливо воскликнула она.

— Значит ли это, что все твои сомнения насчет меня остались позади, и ты действительно готова выйти за меня замуж?

Грейс придвинулась ближе к нему, перекинула ногу на его бедро и поцеловала в губы.

Лукас застонал и обнял ее. Страсть прорвалась наружу, и потребность в словах исчезла, утоленная долгими поцелуями. Нежно лаская Грейс, он обхватил ее за бедра и усадил на себя.

Буран бушевал за толстыми стенами бревенчатого охотничьего домика, но Грейс почти не слышала завываний ветра, лишь подсознательно улавливая то, что происходило вокруг. Прекрасный цветок страсти буйным цветом расцветал в ней: раскрывались влажные лепестки, созревала мягкая, влекущая сердцевина. Единственным ее желанием было отдаться этому мужчине, который пил нежность с ее губ и до краев наполнял ее любовью. Его губы были той нитью, что связывала ее с жизнью, и она тянулась к нему, раскрывалась навстречу.

Грейс почувствовала, как он гладит ее волосы… И вдруг он оторвался от ее рта.

— Ты не ответила мне. Согласна ли ты выйти за меня? — горячо прошептал он.

Грейс зазывно улыбнулась улыбкой сирены.

— Я ведь уже сказала, что да, выйду, забыл? Но ты можешь спросить еще раз. Мне так нравится слышать это.

Лукас шутливо куснул ее за ушко.

— Дерзкая девчонка, — пробормотал он. — Нравится дразнить меня, да? Ну я тебе покажу. — Он зарычал и, стиснув ее в объятиях, перекатился на нее и прижал к кровати. Заглянув ей в глаза, внезапно посерьезнел. — Значит, еще раз?

Лукас дотянулся до прикроватной лампы, щелкнул выключателем, и постель озарилась мягким светом. Волосы Грейс разметались, в глазах у нее отразилось удивление: зачем ему понадобился свет?

— Я хочу видеть тебя, — ответил он на ее невысказанный вопрос. — Чтобы на этот раз все было ясно, любовь моя, никаких ошибок или недопонимания.

Она кивнула, ее сердце билось в унисон с охватившим ее волнением.

Лукас взял ее лицо в свои руки, нежно поцеловал и сказал:

— Я люблю тебя. Ты выйдешь за меня замуж?

Грейс вложила в улыбку всю свою любовь и нежность.

— Да, любимый, я выйду за тебя.

— Когда?

Ее лицо светилось счастьем.

— Еще не знаю, но желательно до наступления мая.

Лукас серьезно взглянул на нее.

— А как насчет завтра?

Грейс радостно рассмеялась.

— Надо же, какие в Колорадо нетерпеливые мужчины!

— Да, я нетерпеливый, потому что не могу дождаться, когда назову тебя своей женой. Любимой женой, — добавил он, приникнув к ее губам в пылком поцелуе. Оторвавшись, он внезапно нахмурился. — Ты ведь не против того, чтобы жить на ранчо, нет?

— Конечно же, дорогой. Разве я не сказала тебе с самого начала, что подумываю переехать в Колорадо?

Он снова надолго закрыл ей рот поцелуем, потом спросил:

— А ты сможешь руководить своей компанией, живя на ранчо?

— Уверена, что смогу, — ответила Грейс. — Наверняка мне довольно часто придется летать в Миннеаполис, но ты мог бы летать со мной. Таким образом мы соединяли бы приятное с полезным.

— Я буду летать, если ты этого захочешь.

— Уже хочу. — Она улыбнулась. — А теперь, может, хватит разговоров?

В его глазах полыхнуло серо-голубое пламя.

— Ты права, любовь моя. Я так голоден, что готов проглотить тебя целиком.

— Я угощаю, — поддразнила она, принимая его в свои объятия.