Щедрый жар. Очерки о русской бане и ее близких и дальних родичах (Издание 4-е)

Ощущение неизъяснимое

Раскроем страницы пушкинской поэмы. Молодой Ратмир мчится на коне, стремясь «нагнать Русланову супругу». Когда сгустилась ночь, хан неожиданно приглашен в замок «Но прежде юношу ведут к великолепной русской бане». И вот «разостлан роскошью ковер», на который ложится усталый хан. «Прозрачный пар над ним клубится, потупя неги полный взор, прелестные полунагие в заботе нежной и немой, вкруг хана девы молодые теснятся резвою толпой, над рыцарем иная машет ветвями молодых берез…»

Русская баня! Не раз Пушкин обращался к ней в своем творчестве. Помните, в «Капитанской дочке» казак рассказывает Гриневу о Пугачеве. «После обеда батюшка наш отправился в баню, а теперь отдыхает… По всему видно, что персона знатная: за обедом скушать изволил двух жареных поросят, а парится так жарко, что и Тарас Курочкин не вытерпел, отдал веник Фомке Бикбаеву да насилу холодной водой откачался». В «Путешествии в Арзрум» мы находим подробное описание грузинских бань. Пушкин побывал здесь в 1829 году во время русско-турецкой войны. Поэт восхищается «славными тифлисскими банями».

Поэт замечает, что азиатские банщики приходят в восторг, вспрыгивают вам на плечи, скользят ногами по бедрам и пляшут по спине вприсядку. Пушкин описывает, как Гассан тер его шерстяною рукавицей и сильно оплескав теплою водою, умывал намыленным полотняным пузырем. «Ощущение неизъяснимое: горячее мыло обливает вас, как воздух!»

Как истинный любитель и знаток бани (а Пушкин по-настоящему ценил ее «волшебный жар». Один из очевидцев вспоминает: «Выпарившись на полке бросался в ванну со льдом и потом снова уходил на полок».), автор «Путешествия» обращает внимание на то, что шерстяная рукавица и полотняный пузырь должны быть приняты и в русской бане: знатоки будут благодарны за такое нововведение. Что ж, пожелание поэта сбылось: мы видим нынешних любителей бани, оснащенных рукавицами. Особенно когда в руках веники и один парит другого. Без рукавиц не обойтись в банном жару. И еще шерстяными рукавицами лучше, чем другими, стирать пот с разгоряченного тела: впитывают, как промокашка. И отменный массаж.

В подготовительных текстах к «Истории Петра» Пушкин обращается к различным царским указам. В одном из них, относящемся к 1704 году внимание поэта привлекает то место где идет речь «о постройке бань в Новгороде и Пскове и о отдаче оных в оброк» (Петр, замечает Пушкин, почитал бани лекарством, учредив все врачебные распоряжения для войска, он ничего такого не сделал для народа, говоря «с них довольно и бани»).

Пушкина восхищали старинные поверья. Поэт видел в них отражение народных дум и чаяний, стародавних традиций. Умилял его весьма заметный персонаж русского фольклора — банник — нагой старик, облепленный листьями от веника. Говорили, что банник может запарить человека до смерти. Залезая на банный полок, приговаривали: «Хрященный на полок, нехрященный с полка». А выходя из бани, оставляли на полке ведро воды и веник для банника. Да приговаривали: «Тебе баня на стоянье, а нам на здоровье». Когда в первый раз шли в новую баню, то брали с собой хлеб и соль. Хлебосольством стремились задобрить банника, чтобы он не стращал моющихся, помог сделать чистый пар, избавить от угара.

Все это, разумеется, суеверия, но и они еще раз подтверждают, каким уважением пользовалась русская баня в народе.

«Что за роскошь, что за смысл, какой толк в каждой поговорке нашей! Что за золото!» — говорил Пушкин. Давайте вспомним несколько «банных» поговорок. Пар костей не ломит, вон души не гонит. * Такая парка, что небу жарко. * Который день паришься, тот день не старишься. * Баня не заговенье, на нее нет запрета. * Баню ходить, не вино пить, а тело мыть: помыть попарить, молодцом поставить. * Парься — не ожгись, поддавай — не опались, с полка не свались.

Пристрастился Пушкин к русской бане еще в детские годы. «Каждую субботу баня», — вспоминает о распорядке Царскосельского лицея близкий друг поэта декабрист Иван Пущин.

«Вышед из лицее, — отмечает Пушкин в своих автобиографических заметках, — я почти тотчас уехал в псковскую деревню моей матери. Помню, как обрадовался сельской жизни, русской бане, клубнике…» Кстати сказать, врач семьи Пушкиных И. Т. Спасский, впоследствии профессор, опубликовал в журнале «Друг здоровья» за 1835 год «Краткий очерк врачебного отношения к русской бане».

Младший брат поэта — Лев так описывает жизнь Пушкина в Михайловском: «Вообще, образ его жизни походил на деревенскую жизнь Онегина. Зимою он, проснувшись, также садился в ванну со льдом, а летом отправлялся к бегущей под горой речке». Приучить себя и к холоду и к жаре, — Пушкин следовал своему кумиру Суворову. Встав поутру, погружался в холодную ванну. Потом садился на коня и скакал несколько верст.

В Тригорском в доме Осиповых-Вульф, где часто бывал Пушкин, до наших дней сохранилась старая банька. Ее восстановили. Здесь поэт не только наслаждался жарким паром, но и, как утверждают пушкинисты, вдохновлялся, написал «Вакхическую песнь».

Пушкин, по воспоминаниям современников, был крепок, мускулист, гибок, подвижен, жизнерадостен. Считался чуть ли не первым учеником у знаменитого тогда учителя фехтования Валвиля. Жизнерадостность солнечного поэта была необыкновенна. «Когда Пушкин хохотал, — вспоминает А С. Хомяков, — звук его голоса производил столь же чарующее впечатление, как и его стихи».

Но разумеется, как все смертные, великий поэт, несмотря на крепкую закалку, порой и занедуживал. Но редко прибегал к услугам врачей. Лечился простыми народными средствами: липовым цветом, натираниями, медовой настойкой, ключевой водой — и никогда не забывал о русской бане.

«Летние купания, — пишет многолетний друг Пушкина профессор русской словесности Петербургского университета Петр Александрович Плетнев (это ему поэт посвятил своего “Онегина”), — были в числе самых любимых его привычек, от чего не отставал он до глубокой осени, освежая тем свои силы». Читаем в воспоминаниях С. М. Сухотина: «Мы с братом ходили каждый день купаться в большую купальню, устроенную на Неве против Летнего сада. Один раз, барахтаясь в воде и кое-как тогда плавая, я не заметил, как ко мне подплыл какой-то кудрявый человек и звонким приветливым голосом сказал: “Позвольте мне вам показать, как надо плавать, Вы не так размахиваете руками…” Это был Пушкин». Пушкинисты утверждают, что поэт был знаком с популярной в ту пору книгой Тевенота с довольно длинным названием «Искусство плавать с рассуждением, в котором открывается знание древних в искусстве плавания, важность телесного сего упражнения и польза бань как в здоровом, так и болезненном состоянии».

Вместо лекарств

Л. Н. Толстой, как вспоминает один из биографов, не терпел ни в себе, ни в других изнеженности, слабосилия, неловкости. «Как он ходит, этот великий старик! — восхищался Иван Бунин. — Страшно легко и быстро».

В 65 лет Толстой научился кататься на велосипеде, в 75 — бегал на коньках, в 80 — на своей лошадке Делир делал по 20 километров в день. У себя в доме в Москве Толстой оборудовал специальную гимнастическую комнату. После упражнений обливание водой, купание, баня, которую писатель особенно ценил. Домашний врач семьи Толстого Душан Петрович Маковицкий вспоминает, что писатель до скрупулезности любил опрятность, чистоту. Предпочитал принимаемым внутрь лекарствам внешние отводящие лечебные средства, смоляные пластыри, горчичники, припарки, компрессы и особенно растирания, массаж, омовение, баню, гимнастику, прогулки на воздухе, тщательное проветривание комнаты.

После бани Лев Николаевич любил поплавать. В Ясной Поляне были устроены две купальни. Летом 1887 года в Ясную Поляну приехал Цезарь Ломброзо — всемирно известный психиатр, основатель учения о преступных типах. Толстой горячо спорил с ним, доказывая, что преступниками не рождаются, а становятся в силу социальных условий. Впоследствии Лев Николаевич так рассказывал об этой встрече: «Ах какой милый старикашка! Маленький, шустренький. Старается молодиться, даже кажется бородка подкрашена, а сам слабенький. Позвал я его купаться… Спрашиваю: “Любите плавать?” Он так бодро говорит: “Конечно, с удовольствием готов”. Ну, я поплыл, он за мной. Вдруг слышу, он отстал и что-то булькает. Оглянулся, а мой старикашка обессилел совсем и уже пузыри пускает. Ну, я его вытащил… Очень симпатичный старичок. И как это к нему не идут его жестокие рассуждения…»

Но, как выясняется, «старикашка» был на восемь лет моложе Толстого.

Вот строки из дневника Толстого: «Ехал верхом. Гимнастика. Баня». «Был на гимнастике. После нее и бани посвежел». «Ванна оживила».

И. Я. Гинцбург — автор многих скульптурных изображений Толстого — подолгу жил в Ясной Поляне. Однажды Лев Николаевич пригласил его поплавать. «В купальне, — вспоминает Гинцбург, — мы застали Репина. Быстро раздевшись, Толстой прыгнул в воду. “Как он плавает, точно двадцатилетний юноша!” — восхищался Репин, уже вышедший из воды и принявшийся обтираться полотенцем. “Что вы делаете!” — воскликнул Толстой, появившийся в купальне с другой стороны. — Вы портите все купанье. Надо обсушиваться на солнце, на воздухе. А вы тряпкой обтираете все то, что дала прелестная вода».

«— Эй, ты, фигура! — крикнул толстый, белотелый господин, завидев в тумане высокого и тощего человека с жиденькой бородкой и с большим медным крестом на груди. — Поддай пару!

— Я, ваше благородие, не банщик, а цирюльник-с. Не мое дело пару поддавать. Не прикажете ли кровососные баночки поставить?»

Так начинается рассказ А. П. Чехова «В бане», впервые напечатанный в 1885 году в журнале «Осколки».

Впоследствии писатель включил этот рассказ в собрание сочинений. В этой юмореске есть персонаж — Никодим Егорыч Потычкин. Вот Потычкин взбирается в парной на верхнюю полку: «Никодим Егорыч был гол, как и всякий голый человек, но на его лысой голове была фуражка».

Любопытная деталь. Нынешние любители парной как известно, надевают лыжную шапочку или старую фетровую шляпу. И этому есть, так сказать, научное обоснование: избежать прилива крови к голове.

На двери квартиры где жил великий писатель, висела табличка «Доктор А. П. Чехов». «Медицина — моя законная жена, — полушутливо-полусерьезно говорил Антон Павлович, — а литература — любовница».

В письмах Чехова своим друзьям и знакомым много разнообразных медицинских советов. Но главное, на что он обращал внимание, — это на психологическую настройку на здоровье. Подчеркивал, что здоровый дух создает здоровое тело и что воображаемые болезни неизлечимы.

— Вовсе не думать или думать пореже о недугах, — пишет А. П. Чехов издателю Н. А. Лейкину. — Ведь стоит только обратить внимание на свое сердце, прислушаться к нему, чтобы пульс стал быстрее на 10–15 ударов.

Чехов верил в целительность гимнастики и был одним из организаторов гимнастического общества. Рекомендовал прогулки купания, вольный воздух. Любил ходить в Сандуновские бани и не раз упоминал в своих произведениях и письмах эту процедуру. «Должно быть располнел, — пишет О. Л. Книппер-Чеховой, — и тебе будет совестно, что у тебя такой толстый муж». Ей же: «Как приеду, тотчас же в баню, потом лягу и укроюсь своим бухарским одеялом». И снова жене: «Осенью начну строить баню». «Русский мужик никогда не был религиозен, а черта он давным давно в баню на полок упрятал», — читаем мы в одном из писем.

По всему белу свету

«Такие люди, — говорил Максим Горький о Шаляпине, — являются для того чтобы напомнить всем нам: вот как силен, красив, талантлив русский народ». Царь-бас, как называли Федора Шаляпина, во всем был самобытен.

— Это у меня с детства! — говорил артист о своей любви к русской бане.

«Любил я с отцом, — вспоминает Федор Иванович, — ходить в баню. Там мылись и парились мы часами, до устали до изнеможения. А потом когда ушел я из дому, помню, в какой бы город я ни приезжал первым долгом, если хоть один пятак был у меня в кармане, шел я в баню и там без конца мылся, намыливался, обливался, парился, шпарился — и опять все сначала».

В своих воспоминаниях «Страницы из моей жизни» Ф И Шаляпин пишет: «Я и теперь обожаю ходить в баню, но баня в провинции — это вещь удивительная! Особенно осенью, когда воздух прозрачен свеж, немножко пахнет вкусным грибным сырьем и теми самыми вениками, которыми бережливые люди парились, а теперь несут под мышками домой. В темные осенние вечера скудно освещенные керосиновыми фонарями, приятно видеть, как идут по улице чисто вымытые люди и от них вздымается парок, приятно знать, что дома они будут пить чай с вареньем. Я тем более любил ходить в баню, что после нее у нас обязательно пили чай с вареньем…»

В одной из художественных биографий Ф. И. Шаляпина подробно рассказывается о его приверженности к банному жару. Живо представляешь, как Шаляпин входит в банный зал, зажав в руках большую мочалку и огромный березовый веник. Постоянный банщик Шаляпина, сухой старый Дормидонт, бежит навстречу с двумя большими шайками: «Пожалуйста Федор Иванович!» И сразу же, поднявшись на цыпочки обдает его раз за разом одной и другой шайками воды и, спросив — «Не горячо?» — хватает с пола друг за дружкой еще добрый десяток заранее заготовленных шаек. «Хорошо!.. — наслаждается Шаляпин. — Превосходно!.. Дуй, Дормидонт, дальше!..»

Далее Шаляпин с большой охотой проделывает все банные процедуры. С покряхтыванием с восторженными восклицаниями «обрабатывает» свое тело жесткими ударами шелестящего березового веника… Из серых облаков пара доносится голос Шаляпина: «Веник — всему начальству главный! Баня — мать родная!.. И-э-э-х ты! Люблю братцы баньку!». Потом на мотив «Волга, Волга, мать родная» он поет: «Баня баня, мать родная», и остальные компаньоны по бане подтягивают ему…

А вот другое воспоминание очевидца. Выходя из парной, Шаляпин хохотал, резвился, плескался водой. После бани тут же, в предбаннике, любил пить хлебный квас.

— Эх, квас, дорогой моему сердцу квас! — восклицал Федор Иванович… — Он для меня милее всяких клико, редереров и прочих шампаней.

Последние годы Шаляпина прошли на чужбине. Но с родиной, по которой Федор Иванович все время тосковал его связывали тысячи нитей. В письме в Москву к своему многолетнему другу артисту-конферансье Александру Менделевичу Шаляпин писал: «Милая наша Москва! Несравненная!.. Наше хорошее ни с чем сравнить нельзя… Жаль мне что долго еще придется шляться по чужим людям по чужим землям. Утомительно, тяжко и чувствую себя как бы на каторжных работах. О веселых днях не приходится и думать единственное развлечение turkish bad, что в переводе на русский значит турецкая баня — конечно, не наша родная. Я особенно отчетливо вспоминаю, как мылись в Сандунах и как ели стерляжью уху, помнишь?»

…В старину когда начинала работать парная банщик ходил по улицам и зазывал народ: «В баню! В баню!»

«Русский крестьянин, — отмечалось в энциклопедическом словаре Брокгауза и Ефрона, — значительно опередил своих европейских собратьев относительно заботливости о чистоте кожи».

Рассказывая о русской бане хочется снова вернуться к трактату Антонио Нуньеса Риберо Санчеса. Санчес пишет о российских банях как о драгоценнейшем благе, которое может послужить для «крепости и здравия тела» не только в России. Так, собственно и получилось. Русские бани стали распространяться во всем мире. Так например, после похода Наполеона в Россию, его разгрома и вступления русских войск в западноевропейские страны наши бани стали строить во Франции, Германии, Швейцарии. Еще в XVIII веке парилки по нашему образцу стали делать в Лондоне и Нью-Йорке.

В чем же, по мнению Санчеса, превосходство русских бань? Антонио Нуньес Риберо пишет, что хотя здесь нет роскоши римских бань, но зато «россияне производят в одной комнате то, что римляне делали, а турки и восточные жители и ныне производят в четырех или пяти». Но самое главное преимущество, подчеркивает Санчес, состоит в том, как поддается пар. В русской бане пар нагнетается при помощи каменки, в которую положены раскаленные камни. Захотел погорячее — плеснул воду в каменку. «Сие возобновление паров чинится через всякие пять минут. В римских, турецких банях пар идет оттого, что поливают горячий пол, под которым проходят трубы. Но как они не переменяются свежим воздухом, то и легко заключить можно, что эти бани имеют недостатки, каковые в Российских совсем отвращены».

Одним словом, делает вывод Санчес, новый пар рождает новый воздух.

«Сим образом производимый пар не расслабляет твердых частей тела, как пар древних римских и нынешних турецких бань: ибо сей пар в Российских банях, будучи составлен стихийными частицами огня и воздуха и возобновляем по произволению, мягчит и не расслабляет его, он расширяет орудия вдыхания, боевые и другие жилы, оживляет и восстанавливает оные части в то состояние, в коем оне были прежде».

Много с тех пор, как говорится, утекло воды, но слова Антонио Нуньеса Риберо Санчеса и сейчас воспринимаются с живейшим интересом. Ведь во всех методических пособиях по физиотерапии русская баня рассматривается как классический метод теплолечения. Миллионы людей черпают в этом самобытном и чрезвычайно простом средстве бодрость, здоровье, закалку.

В книге «Новый способ лечения» немецкий медик М. Плетен писал о том, что в средние века и последующие столетия в Германии свирепствовали болезни из за несоблюдения простейших гигиенических правил, в то время как в соседней России даже в самой маленькой деревушке всегда имелись парные бани — прекрасное гигиеническое и оздоровительное средство. Далее М. Платен обращает внимание на тот факт, что с начала XIX века русская баня стала распространяться во многих европейских странах, особенно в Германии. «Но мы, немцы, — признается медик — пользуясь русской баней, очень редко вспоминаем, что этим шагом вперед в культурном развитии обязаны нашему восточному соседу».

В 1858 году Александр Дюма путешествовал по России. Гостил в Москве и Петербурге, Нижнем Новгороде, Казани, Астрахани. В романе Дюма «Записки учителя фехтования» есть такой эпизод Учитель фехтования, француз, приехал в Петербург. Все ему здесь любопытно. Он решил попариться в русской бане, о которой был наслышан еще во Франции. Заплатив два с половиной рубля, или, как он подсчитал, 50 су, получил билетик и с ним вошел в первую комнату, где раздеваются. Далее Александр Дюма устами своего героя описывает впечатления от русской бани: ее температура выше температуры крови человека. Кончилось тем, что француз не выдержал сильного жара в то время как русские наслаждались горячей атмосферой бани.

Тренер по теннису профессор С. П. Белиц-Гейман, побывавший в США, рассказывает, что там большой популярностью пользуются русские бани. Именно русскими, а не саунами, как это теперь становится модным даже у нас, называют за океаном эти прекрасно оборудованные заведения. Кстати сказать, охотно ходят в русскую баню артисты Голливуда, считая, что нет лучше средства, чтобы «снять» напряжение и усталость после длительных киносъемок. Пользуются русскими банями и американские летчики дальней авиации, чтобы прийти в себя после многокилометровых перелетов.

Да, слава о русской бане, о ее пользе для здоровья давно перешагнула рубежи нашей страны. В Москве издавна любят Сандуновские бани. Но, как рассказывал мне хоккеист Анатолий Фирсов, бани с таким названием есть и в… Канаде. Такова уж притягательна сила русских бань, что один из потомков Сандуновых не пожалел средств и усилии чтобы их построить океаном.