Щит судьбы

Глава 10

Через час марша из Карбелы Баресманас сообщил плохую новость.

— Похоже, нас все-таки ждет гражданская война в дополнение к вторжению малва, — с мрачным видом сказал он.

Перс благородного происхождения смотрел на бесплодную, сухую пустыню северной Месопотамии. За исключением попадавшихся время от времени оазисов, единственным разнообразием в непривлекательном пейзаже был Евфрат, протекавший в полумиле на восток от дороги, по которой шла армия.

Велисарий вопросительно приподнял брови, глядя на шахрадара, но ничего не сказал. Мгновение спустя Баресманас вздохнул.

— Я надеялся, что до этого не дойдет. Но Ормузд всегда был дураком. Сводный брат императора Хосрова имеет довольно мощную поддержку среди некоторых семей шахрадаров, в особенности Варазесов и Андиганов. Также к нему положительно относятся часть Каренов. И он достаточно популярен среди вурсурганов. Очевидно, все это ударило ему в голову. Глупо! — фыркнул Баресманас. — Большое количество дехганов недвусмысленно продемонстрировали свою преданность Хосрову. Без них… — Баресманас пожал плечами.

Велисарий кивнул в задумчивости, вспоминая, что ему известно о структуре власти в Персии.

Персидское общество жестко делилось на классы, и классовое положение обычно прямо переводилось в политическую власть.

Семь семей шахрадаров давали сатрапов главных провинций и, довольно часто, владык подчиненных королевств. За великими семьями шахрадаров шел другой класс — тоже благородных господ, который персы называли вурсурган. Его представители правили небольшими провинциями, а также занимали высокие посты в имперской бюрократии.

Наконец, низшим классом персидской аристократии был азадан, или просто люди благородного происхождения. Большинство являлись лицами, имеющими какую-то землю. Представителей этого класса сами персы называли дехганами. Именно из дехганов происходили наводящие на врагов страх копьеносцы в тяжелой броне, составлявшие сердце мощной персидской армии.

Соперник Хосрова Ормузд, несмотря на то что получил поддержку многих высокопоставленных господ благородного происхождения, не смог завоевать поддержку людей, обеспечивающих персидских правителей военной мощью.

Велисарий хитровато улыбнулся.

— Даже арийским принцам приходится принимать в расчет грубую реальность, — пробормотал он.

Баресманас ответил на хитрую улыбку такой же.

— На самом деле это твоя вина, — заметил он. Глаза Велисария округлились.

— Моя? Как так?

— Самым могущественным и влиятельным человеком, поддерживающим Ормузда, является Фируз. Возможно, ты в курсе, что он из Каренов.

Велисарий покачал головой.

— Нет, этого я не знал. Мы, кстати, говорим об одном и том же Фирузе? Том…

— Да, о нем. Тот самый Фируз — самоуверенный, не сомневающийся ни в чем, который возглавлял персидскую армию под Миндусом. Привел ее к самому позорному поражению за целых сто лет. Не без твоей помощи, друг мой.

Велисарий нахмурился.

— Я знал, что он выжил в том сражении. Я даже ходил к нему, пока он находился у нас в плену, чтобы засвидетельствовать свое почтение. Он обошелся со мной грубо, поэтому я не стал задерживаться. Но я не знал, что он из Каренов, и не представлял, что он имеет такое влияние в династических вопросах.

Баресманас рассмеялся. В этом смехе слышалось презрение.

— О, да. Он пользуется большим успехом среди ряда господ благородного происхождения. Да и священники о нем высокого мнения. На самом деле именно то, что он является фаворитом очень высокопоставленных лиц, и привело к назначению его командующим армией в Нисибисе. Несмотря на очевидную некомпетентность в военных вопросах, — добавил Баресманас без доли юмора. Велисарий на мгновение отвлекся. Появившаяся на обочине змея вызвала беспокойство у коня. Успокоив животное, полководец повернулся назад к Баресманасу.

— Это, как я подозреваю, объясняет враждебность дехганов к его кандидату Ормузду.

Шахрадар поджал губы.

— Они не забыли тот сумасшедший бросок под Миндусом. Ведь именно Фируз повел нас в атаку, в результате которой мы оказались в ловушке и не смогли справиться с твоими полевыми укреплениями. — Он содрогнулся. — Ну и бойня!

На мгновение лицо шахрадара постарело и вытянулось. Велисарий отвернулся, контролируя собственное выражение лица. Да, в центре поля под Миндусом в самом деле шла бойня. Как он и запланировал. Римляне поймали персидских копьеносцев в ловушку. А его собственная тяжелая конница била их с флангов.

Он вздохнул. На протяжении последних месяцев он хорошо узнал Баресманаса и испытывал к нему только теплые чувства. Однако знал, что сделает все точно так же, если возникнет необходимость.

Очевидно, часть его чувств стала понятна персу. Баресманас склонился к нему поближе.

— Это война, друг мой, — прошептал перс. — В этом, если ни в чем другом, мы с тобой очень похожи — ни один из нас не верит ни в какие мифы о славе и воинском могуществе.

— Как учил меня мой хилиарх Маврикий, война — это убийство, — хрипло ответил Велисарий. — Организованное систематическое убийство — не больше и не меньше. Это было первое, что он мне сказал, когда я только взял на себя командование. Мне тогда едва исполнилось семнадцать лет. Но у меня хватило ума спросить у следующего за мной по рангу — тогда Маврикий был декархом — его мнение.

Баресманас повернулся в седле и посмотрел назад, на длинную колонну, следующую за ними.

— Кстати, а где Маврикий? Я не видел его, когда мы выступили поход сегодня утром, — он еще раз внимательно осмотрел колонну. — И, кстати, где два твоих телохранителя?

Теперь Велисарий скорчил гримасу.

— Возникла проблема. Я попросил Маврикия ею заняться. Послал Валентина с Анастасием вместе с ним, с отрядом моих букеллариев.

— Кто-то грабил местное население? — внимательно посмотрел на него Баресманас.

Лицо полководца исказилось сильнее.

— Хуже. Вчера вечером в Карбеле несколько человек из гарнизона Константинополя напились в таверне и изнасиловали девушку, которая подносила им вино. Кстати, дочь хозяина таверны. Когда хозяин таверны с двумя сыновьями попробовали вмешаться, солдаты убили всех троих.

Баресманас покачал головой.

— Это случается. В особенности с войсками…

— В моей армии такого не случается, — полководец плотно сжал челюсти. — По крайней мере, не больше одного раза.

— Ты наказал виновных.

— Да, всем восьмерым отрубили головы.

Баресманас с минуту молчал. Как опытный офицер, он прекрасно понимал, что за этим может последовать. В армиях, как и в империях, есть свои подводные течения.

— Ты ожидаешь проблем от солдат из гарнизона Константинополя, — заявил он. — Им совсем не понравится казнь их товарищей твоими фракийцами.

— Им это может не нравиться сколько угодно, — рявкнул Велисарий. — Если они научатся бояться людей из моего окружения.

Он повернулся в седле и посмотрел назад.

— Маврикий и его подчиненные сейчас не едут во главе колонны потому, что они едут по флангам войск из Константинополя, И тянут за собой на веревках восемь трупов. И мешок с восьмью головами.

Он развернулся назад, глаза его холодно блестели.

— У нас и так достаточно проблем. Если у этих ребят из гарнизона появится мысль, что они могут творить любые бесчинства в римском городе, представь, что они отмочат после того, как мы доберемся до персидской территории.

Баресманас поджал губы.

— Возникнут сложности. В особенности, когда Ормузд мутит воду. Он против того, что сам называет «капитуляцией» Хосрова Римской империи.

Велисарий усмехнулся.

— Малва орудуют на территории Персии, и Ормузд проклинает сводного брата за то, что тот нашел союзника?

Шахрадар пожал плечами.

— Если бы не это, Ормузд нашел бы другой повод. Амбиции этого человека безразмерны. Мы надеялись, что он примет свой статус, но…

Велисарий прямо посмотрел на него.

— Что именно сообщил твой курьер? Насколько плоха новость?

— Это не новость, Велисарий. Просто оценка событий. После того как малва вторглись на нашу территорию, Ормузд официально, хоть и с неохотой, признал занятие престола Хосровом. В ответ на это Хосров назначил его сатрапом Северной Месопотамии — богатой провинции, которую мы называем Асуристан, а вы называете древним названием Ассирия. Ормузд обязался привести войско в тридцать тысяч человек в помощь императору в Вавилоне. Как мы узнали, он на самом деле собрал такое войско, но стоит лагерем недалеко от столицы Ктесифон. Как раз за Тигром.

Шахрадар оглядел безжизненную пустыню таким же холодным взглядом, как недавно Велисарий.

— На самом деле это хорошая позиция, с которой можно брать нашу столицу. Но в ней нет никакого смысла, если говорить о войне против малва. Мы подозреваем самое худшее.

— Ты думаешь, Ормузд заключил союз с малва? — Баресманас вздохнул.

— Кто знает? Лично я в это не верю — по крайней мере пока. Я думаю, Ормузд просто выжидает в сторонке, готовясь ударить, если Хосрова выкурят из Вавилона. — Он устало потер лицо. — Я также должен сказать тебе, Велисарий, что курьер доставил и инструкции мне. После того как мы прибудем в Пероз-Шапур, мне придется расстаться с твоей армией. Император приказал мне взять Куруша и моих солдат, а также другие войска, дожидающиеся меня в Пероз-Шапуре, и отправляться в лагерь Ормузда.

— Зачем? — спросил Велисарий. Баресманас пожал плечами.

— Сделать то, что смогу. Убедить Ормузда — если так можно выразиться — присоединиться к борьбе против завоевателей.

Велисарий с минуту внимательно смотрел на него.

— А сколько человек ждет тебя в Пероз-Шапуре?

— Две тысячи, может, три.

Велисарий посмотрел через плечо, словно пытаясь сосчитать персидских солдат Баресманаса. Семьсот персидских кавалеристов из эскорта шахрадара можно было с трудом рассмотреть в конце Длинной колонны.

— Меньше четырех тысяч, — пробормотал он. — Не очень-то убедишь с таким количеством.

Баресманас снова пожал плечами. Велисарий улыбнулся.

— Какой дипломат! Ты хочешь сказать мне, что император Хосров даже не предложил тебе попросить помощи у римского союзника?

Баресманас быстро взглянул на него.

— Ну… Курьер на самом деле упомянул о размышлениях императора в часы досуга. Если у командующего римской армией вдруг возникнет желание посмотреть руины старого города, основанного греками, — древней столицы Селевкидов, то император не будет возражать. Совсем не будет. — Велисарий почесал подбородок.

— Древняя столица Селевкидов. Да. Да. Мне вдруг захотелось на нее взглянуть. На самом деле это мечта моей жизни.

Какое-то время они ехали молча, как два старых друга.

— Кстати, царство Селевкидов ведь основали не греки, — вдруг заметил Велисарий. — Македонцы.

Баресманас только отмахнулся.

— Пожалуйста, Велисарий! Навряд ли ты ожидаешь от чистокровного ария, что он понимает такие мелкие различия. С нашей точки зрения, вы, полукровки с запада, бываете только двух видов. Плохие греки и очень плохие греки.