Сделай и живи спокойно 1

Глава 18

Да, натворил я делов! И ведь, вроде бы, ничего такого не сделал. А такая волна пошла, что до транспортной милиции докатились. Хотя где она и где просто милиция? Пока лейтенант Собкин пытается завести машину, чтобы отвезти меня в общежитие, я прокручиваю в голове, всю эту историю и потихоньку офигеваю.

История, на самом деле, давняя и затрагивает интересы высших эшелонов власти. Вся страна, на данный момент, восстанавливается после Великой Отечественной войны. Калуга, в этом плане, ни грамма не отстаёт от других городов. Только, помимо строительства жилья и восстановления производств, существуют объекты которые начали строить до войны и так не достроили. А между тем это был государственный заказ. Очень важный для нашей страны.

В 1934 г. по предложению А. И. Микояна правительство утвердило проектное задание на строительство Калужского комбината синтетических душистых веществ на землях деревни Железняки в пригороде Калуги. Это-то ладно. Приняли в производство. Хорошо. Но, где взять специалистов? Начали искать. Никто, до сих пор, ничего подобного не строил. Не только в СССР, а даже в Европе. Даже, не так! Никто не мог просто представить, что должно получиться в итоге. Целый год крутили это дело туда-сюда, пока не нашёлся тот, кто показал, хотя бы направление в котором надо двигаться. После этого всё завертелось.

Более менее нормального специалиста, который смог объединить все хотелки в одну кучу, нашли во Франции. Тот уже, на своё усмотрение, подобрал коллектив из знающих людей и рванул в Калугу. Карт-бланш был полный. Грандиозность замысла поражала и заставляла работать на пределе сил и возможностей. Но, не стоит забывать в какое время всё это происходило. Вот! Короче, к началу войны смогли разобраться только с коммуникациями и залить несколько фундаментов, под основные цеха и ТЭЦ. Когда войска нацистской Германии вторглись на территорию Франции, все, без исключения, иностранные специалисты вернулись на Родину, чтобы принять участие в отражении агрессии. Чём всё закончилось напоминать не буду. Потом нападение на СССР и Великая Отечественная Война. Возобновить строительство смогли только в 1946 году. Ясен пень, что никого из иностранных специалистов не нашли. Да и тех, кто принимал участие в строительстве с нашей стороны, почти никого не осталось. Но, слава Партии и товарищу Сталину, в кратчайшие сроки удалось всё наладить.

Тут возникли другие вопросы. Комбинат считайте построен, а где брать людей, чтобы они на нём работали? Кто их будет обучать? Да и вообще — где им жить в конце концов? Это ж офигеть не встать! Самый крупный комбинат в Европе! Сколько людей там будет работать?! Огоньку добавил Калужский машзавод, который работал по линии НКПС. А это один из ключевых комиссариатов в Советском Союзе. Завод ударными темпами восстановили пленные немцы. И опять — нужны люди, чтобы там работать и им нужно где-то жить! Что делать?!

В Москву полетели письма. Там быстренько всё порешали. Назначили председателем Калужского облисполкома Андрея Ивановича Бурилина, с единственным приказом: — разобраться со всеми проблемами! Он и разобрался. Честное слово, я когда увидел его фотографию в газете, сразу понял: — этот может! (фото есть в доп. материалах).

И вот, в самый напряжённый момент, когда вроде всё решили и единственная проблема это недостаток стройматериалов, случается затык в моём лице. Оказывается, что стройка идёт опережающими темпами, но с нарушением технологии. Кто-то сразу доложил «куда надо», что люди собираются устроить забастовку (даже знаю кто! прораб — гад позвонил). Не устраивает их что-то. А что — пока неизвестно! Шухер поднялся страшный. Послали сначала милицию — всю, что была свободна. Линейную тоже хотели задействовать, но, в последний момент передумали. Вот ведь, блин… Спасибо комсомольцам. Их звонок всё объяснил и позволил принять правильное решение. Хотя, тоже не всё гладко. Комиссия собралась, приехала, разобралась и уехала думать. Или всё ломать и заново строить, или каким-то образом переделывать. Потому, что никто не был уверен, что нарушения были только в устройстве перегородок. А вдруг ещё, где-нибудь что-нибудь вылезет? Короче. Разборки в верхах будут ещё продолжаться, некоторое время, но строить не прекращаем. Решение за первым секретарём обкома и людьми сведущими в строительных технологиях. Прораб, главный инженер и директор «Калужстроя» пока отдыхают в уютных камерах. Все ждут и надеются, что слухи не дойдут до Москвы. Полная — опа! Но нас это, вроде бы, не касается. Как работали, так и будем работать.

Посмотрел в окно. Не фига себе! Задумался так, что не заметил, как доехали до общежития. Вот это меня накрыло! Это что же получается? Я изменил, всё-таки, историю? Хотя, не должен был этого делать… В той жизни, а следовательно и истории, не было никаких забастовок и разборок со строительством. Перегородка упала на отделочника, лишив его работоспособности на месяц. Правда продержалась эта конструкция до девяностых, но всё равно упала. Теперь этого не будет. Я постараюсь сделать всё как надо — раз уж начал.

Выходил из машины со смешанными чувствами. Не знаю, чем обусловлено решение лейтенанта остановиться напротив общаги, а не заехать во двор, но идти в сумерках, было неприятно. Рюкзак ещё этот…

Стоило только вспомнить о рюкзаке, как я тут же понял, что придётся лечь спать голодным. Неплохое окончание рабочего дня. Сначала нервы выматывали, потом, чтобы добить окончательно, оставили без еды. Не, ну нафиг. У меня организм молодой, теперь. А это значит, что его нужно кормить. И желательно пять раз в день. Можно, если очень хочется, то и ночью один раз. Так что разворот на пятках и бегом назад.

Когда я брякнулся на капот машины, Собкин стал выглядеть, как Катерина в момент удивления, то есть как Чебурашка. Глаза по олимпийскому рублю, не меньше. Потом-то он собрался и даже показал мне кулак, но сейчас… гм, да!

Ни мата, ни другой ругани не было. Только суровый взгляд и нервное потирание кулаков, а также многообещающее покачивание головой. С жизнью мне расставаться рано, но и голодным я спать не хочу. Пришлось потрясти пустым рюкзаком, перед ветровым стеклом. Не совсем пустым, но раз еды нет, значит пусть будет таким.

Лейтенант сообразил, что меня легче выслушать, чем сразу послать куда подальше. Интересно, как он будет выкручиваться, когда я ему сообщу, о своей проблеме. Ха!

Усаживаясь в машину, не смог убрать счастливого выражения лица. На что, конечно же, сразу обратил внимание Собкин:

— А чего это ты улыбаешься?

— В какой раз, — начал я, пояснять детали своего поведения, — мы, только возле общаги, вспоминаем о еде.

— Это точно, — грустно сказал лейтенант и посмотрев на часы спросил: — может потерпишь до утра? Тут осталось всего ничего.

Я задумался. А может действительно перетерпеть? Такого, прямо-таки сильного голода, я не испытываю. Недавно пирожков с лисичками и чаем налопался. Не так уж чтобы досыта, но и в животе не бурчало. Посмотрел на Собкина и сказал:

— А почему бы и не потерпеть?

Потом вспомнил о утренней зарядке и со вздохом спросил:

— Ну, хоть хлеба-то где-нибудь можно купить? Полбуханки. Больше не надо.

— Поехали, — со вздохом произнёс лейтенант, — что с тобой делать.

Мы резко стартанули с места. Хотя, для «Победы» это громко сказано. Но всё равно нормально. Не пешком же, в конце концов.

— Есть тут знакомая одна, — начал пояснять лейтенант, не отрываясь от дороги, — делает на продажу баранки и бублики. Видел когда-нибудь, как баранки делают?

— Не только видел, но и сам делал, — ответил я, вспоминая некоторые эпизоды, из той жизни в деревне, потом уточнил, — то есть помогал делать. На самой ответственной работе, между прочим стоял. Это когда их, из кипятка доставать надо. Важно, чтобы они не помялись и сохранили форму.

— Ну да, — улыбаясь, каким-то своим воспоминаниям, сказал товарищ Собкин, — а если в кипяток немного сахара добавить, то получается вообще сказочная штука. А у меня мамка всегда мёд добавляла, для аромату.

Несколько поворотов и мы остановились. Проехали-то всего ничего. Место, на первый взгляд знакомое, но точно не скажу.

— Смотри Вилор, — сказал лейтенант, показывая на здание, — здесь когда-то распологалась знаменитая, на всю Калугу, аптека и оптика мастера Липица.

Дом как дом. Ничего замечательного я не увидел. Построенный из красного кирпича, как собственно говоря и все дома в старой Калуге. Единственное отличие от других это большие окна на первом этаже. Но это тоже характерно, для купеческого города. Что тут такого знаменитого-то? В памяти никакой информации не нашлось. Что тут ещё? Булыжная мостовая и узкий тротуар. Посадок нет никаких. Фонарные столбы чугунные? Тоже не редкость.

— А да! Ты же не местный, — хлопнул себя по лбу лейтенант и начал рассказывать, — тут, такая история… В ноябре двадцатого года в Калугу, в связи с борьбой, с мешочниками и хищениями на железной дороге, в составе особой комиссии прибыл Дзержинский Феликс Эдмундович. Подробностей никто не знает. Да и не узнает никогда. Но, по городской легенде, именно в этом доме было написано обращение во ВЦИК и СТО республики «Об образовании Вооружённой охраны путей сообщения». Правда не правда — не знаю, но и сбрасывать со счетов это нельзя. Потому что в декабре того же года, был принят Декрет об образовании этой службы.

— Ух ты! — обрадовался я новой информации, — а что здесь сейчас? Музей?

— Да, ну тебя! — возмутился товарищ Собкин, — говорю же — Легенда! Какой нафиг музей? Хотя, жители этого дома и не отрицают, что такое могло быть.

— А мы-то чего сюда приехали? — спросил я у лейтенанта, сразу теряя интерес к дому, — просто посмотреть? Мне вообще-то хлеба обещали и про баранки рассказывали.

— Ну, ты… — растерялся лейтенант и зачем-то посмотрев вверх через лобовое стекло, шёпотом добавил, — я думал тебе будет интересно. А бублики сейчас будут. Выходи.

Ничего уже не понимая, я кое-как выбрался из машины. Длинные ноги это не всегда хорошо. Особенно в старых машинах. Вечно за что-то цепляются и нормально не впихиваются, а потом не выпихиваются. Ещё и потолки низкие. Обязательно головой стукнешься.

Конечно же мы не пошли в этот знаменитый дом. Обошли сбоку и через каменную арку прошли во двор. Небольшой, аккуратный и очень уютный с единственным деревом. Старая липа. Под её ветвями пряталась маленькая лавочка. Сейчас на ней никого не было. Но легко можно представить, как здесь хорошо можно отдохнуть. Особенно в жаркий день.

Старая двустворчатая дверь открылась без скрипа. Хотя я ожидал другого. Собкин прошёл первым и почти сразу остановился. Прямо перед первой дверью. Посмотрел на меня и тихо произнёс:

— Это моя хорошая знакомая. Так что обойдись без шуток.

А я что? Конечно же буду молчать. Пока не спросят. Надо ещё посмотреть на эту знакомую. Может я сам не захочу общаться.

После негромкого стука, дверь приоткрылась, как раз настолько, чтобы видеть кто стоит за ней. Собкин что-то там быстро сказал и его впустили внутрь. Я зашёл следом. Интересно ведь.

Сначала тревогу забил мой нос. Потом и мозг, наверное, подключился. Аромат свежей сдобы и чего-то напоминающего ваниль, вкупе с корицей, пробудил все низменные инстинкты. Жрать захотелось с такой силой, что меня, наверное, даже саблезубый тигр сейчас не остановил, а мамонт убежал бы с рёвом, спасая свою шкуру. Желудок заорал требуя его набить поскорее. А слюни, я просто не успевал сглатывать и поэтому чуть не захлебнулся. Не плевать же на пол?

Хозяйка молодая женщина, миниатюрная брюнетка с выразительными формами и красивой улыбкой, обладательница хитрых, серо-стальных глаз засмеялась, услышав вопли моего желудка. А я уже ничего не хотел, кроме как срочно пожрать. «Любые деньги за три корочки хлеба!» — так и охота было закричать. «У меня есть деньги и я их всё здесь оставлю!» — хотелось добавить.

Но всё оказалось гораздо проще. Пока я медленно умирал от запахов, на столе образовался чайник и поднос с бубликами. Потом появились кружки и ложки…

Я молчал и ел. Потому что культурный человек и пенсионер. У молодых свои разговоры. Чего я буду им мешать? А тело Вилора просто набивало желудок и не обращало ни на кого внимание. Собкина я понимал и поддерживал. За такую женщину надо держаться двумя руками и ногами. Мало того, что красавица, так и хозяйка сразу видно — хорошая!

Стоило мне только заикнуться о том, чтобы заплатить за ужин, как два гневных взгляда скрестились на моём теле. Одновременно. Следом прилетел подзатыльник — это от лейтенанта, а от Татьяны(так зовут эту красивую и хлебосольную девушку) я заработал больнючий щипок в бок. Понял — понял. Не настаиваю.

Пришло время прощаться и я встал из-за стола. Лейтенант попросил меня подождать в прихожей, а сам остался с хозяйкой. Ну, не моё это дело. Я подожду.

Прихожая довольно большая а, благодаря высоким потолкам, ещё и вместительная. Над вешалкой для одежды, были устроены несколько рядов полок со множеством вещей и каких-то узлов. Я с любопытством осматривался по сторонам. Из-за одного узла выглядывал приклад какого-то ружья. Потянув его на себя, я вытащил на свет мелкокалиберную ТОЗ-8. Уж этот агрегат я могу узнать и на ощупь. Я с него, собственно говоря, и начинал учиться стрелять. Любимое дедовское «ружо»(хотя, на самом деле это винтовка). Потом он конечно приобрёл ТОЗ-11 в добавок к восьмёрке, но это когда ещё будет. Да и ругал он более позднюю версию. Напирая на то, что она очень лёгкая и совсем не чувствуется в руках: «Как будто игрушка» — постоянно говорил он. Но, за точность боя, всё-таки предпочитал одиннадцатую модель.

Лейтенант вышел из комнаты и наткнулся на меня. Увидев, что я держу в руках, он сначала растерялся. Затем резко меня разоружил. Просто выхватил винтовку из рук и погрозил кулаком. Кивком головы я показал, где находилось это оружие. Собкин, не долго думая, запихнул «мелкашку» на место. Ещё раз продемонстрировал свой кулак и мы, наконец-то, покинули этот гостеприимный дом.

Я уж хотел двигаться пешком, но лейтенант заставил меня сесть в машину. Лекция, на тему: куда надо и не следует совать свои руки, заняла около десяти минут. Малоинформативная и состоящая, в основном, из угроз и обвинений, она меня полностью убаюкала. А добавить, к этому, сытый желудок, то состояние моё было не очень хорошим, так как спать хотелось со страшной силой. Хорошо что ехать недалеко. Не успел заснуть.

В общагу заходил с небольшим пакетом, который мне отдал лейтенант Собкин. По лёгкому аромату, что шёл от свертка, я догадался о его содержимом.

— Это тебе на завтрак, от Татьяны, — только и сказал лейтенант, прощаясь со мной.

Касьян, наверное, прописался на вахте. Встретил меня хмурым взглядом. Но, немного оттаял, когда я поделился с ним бубликом. Две штуки мне хватит, на утро. А дальше посмотрим.

Ложился с твёрдым пониманием, что винтовка это сигнал от деда. Намёк на задание. Всё понимаю. Но, если я об этом не говорю, то это не значит, что не думаю. Думаю. Думаю каждую секунду. Только время, для активных действий, ещё не пришло. Сам же меня учил, что сначала разведка, а только потом составление плана. Вот и разведываю. Информации море и во всём надо разобраться. Время пока терпит и нечего меня торопить. А за напоминание — спасибо! Надеюсь, что тебе там слышно…

Засыпал с улыбкой. Я теперь знаю, где можно приобрести самые свежие и вкусные баранки! Собкин молодец! А его подруга лучший специалист по производству бубликов! Ну и баранок, тоже, чего уж там…

Проснулся сам. Опять. И это хорошо! Значит, привычки из той жизни, действуют и здесь. Была у меня такая способность — просыпаться в то время, которое нужно. Главное это перед сном представить — во сколько надо проснуться и всё. Ни разу эта способность меня не подводила. По идее мне даже будильник не нужен. Вот от часов я бы не отказался.

Касьян на вахте, даже слова не сказал. Только улыбнулся и махнул рукой. А я, проскакивая мимо него, попросил вскипятить чайник. А что? После зарядки самое то. Чайку попить, а если ещё и с бубликом, то вообще сказка!

Разминка, зарядка, утренняя гимнастика — как ни назови, но это не ко мне. У меня вообще какая-то дикая смесь и того, и другого, и третьего получается. Ладно. Это для начала. Впоследствии, конечно, надо что-то другое придумывать, а пока и так сойдёт. Тем более, что результаты не радуют. Но, подвижки есть.

Опять, после меня в умывальнике лужи на полу. Ну и пофиг. Пока все проснуться. Пока расходятся и посетят нужные места, всё это давно высохнет. Касьян встретил с кружкой чая. Поделился с ним бубликами. Нормально поговорили и обсудили насущные проблемы. Несколько его советов можно и принять. Но, для начала, надо попасть на работу. Там и буду думать.

Сегодня народ в комнате просматривал на меня с каким-то ожиданием. А что они думали? Сало и хлеб имеют такое свойство — заканчиваться. А бутерброды, просто так, в рюкзаке не появляются. Были потуги, сбегать и поставить чайник, но они как-то быстро закончились. Просто так воду, пусть и горячую, пить никто не хочет. Короче, сегодня не так как вчера. Попытаюсь что-то с этим сделать. Мне бы один вечер спокойный, для принятия решения. Но, пока не получается. Есть ведь опыт. Как правильно организовать нормальное питание с утра. Только и требуется, что согласие и небольшая помощь. А дальше сами привыкнут.

Выходил из комнаты последний. А что? Надо было денег взять немного. Поэтому пришлось задержаться, чтобы все ушли. У меня, между прочим, сегодня дел целая куча и всё надо успеть. Хорошо, что от комсомольского поручения открестился, а то бы и не знал, что делать.

Рынок с его обратом и пирожками. Уже привычно выбрал и купил побольше. Пока подкреплялся, думал о Маше Бартолье и Катерине. Как они там? Настроение сразу пропало и это надо как-то менять. В качестве развлечения и чтобы отвлечься, докопался до продавщиц, с вопросом о блинах. Ну а что? Пирожков разных до фига, а блинов нету. Это как-то неправильно. Ребята и конечно же девчонки меня поддержали. Взяли обещание, что с завтрашнего дня, в продаже будут блины с разными начинками. Посмотрим, а пока пора на работу идти. Настроение хорошее и даже очень. Захотелось песню какую-нибудь запеть. Но, как и говорил ранее, не моё это. Короче так дошли. Просто разговаривая, на разные темы.

Раздевалка это место обсуждения и обмена информацией. Не у всех есть дома радио. Про общагу вообще молчу. Вот и делятся новостями все обладатели этого девайса. Теперь-то, я кое-что начал понимать в этой жизни. Вот откуда пошли эти политинформации. Которые мы, в том времени, не очень любили. Оказывается вот для чего они нужны. Всего-лишь полчаса, а ты уже в курсе всех новостей в мире. При этом каждый присутствующий высказывает своё мнение. Вот так вот! Ещё одной загадкой стало меньше. Да-с.

Теперь и на рабочую пятиминутку можно идти спокойно. А что? Новости меня порадовали. Урожай, по словам правительства, обещает быть хорошим. А больше, по словам ребят, ничего и не надо. Пока. Главное сейчас всех накормить, а потом вскоре и одевать начнём. Машины и трактора с экскаваторами делать будем, вместо танков. Ух! Жизнь пойдёт — сказка! И это не мои слова. Честное слово, сам офигел от происходящего. Если тут каждое утро такое творится, то теперь понятно, откуда столько энтузиазма в людях. Понятны и темпы восстановления и строительства страны. А ведь после войны, прошло всего ничего времени. И это только начало!

Настроение понизилось сразу, как только, к месту проведения пятиминутки, подошёл прораб Иванов. И походу, не только у меня. Как же так?! Он же под следствием вместе с инженером?

Но Сергей Петрович, не выказывая какого-либо волнения, спокойно начал распределять рабочих по местам, попутно объясняя сегодняшнее задание. Ругался он заметно меньше, но всё-таки острые словечки иногда проскакивали. Что это значит? Не знаю. Но создаётся впечатление, что его ничего не беспокоит. Даже наоборот. По его виду можно сказать, что всё в порядке и ничего не случилось. Вот ведь… На меня, этот крендель никакого внимания не обращал. С одной стороны это правильно — я ученик и у меня есть наставник. Но, с другой стороны — хоть слово мог бы сказать?! Непонятно. Ещё и Маша опять опаздывает.

Мои сомнения разрешил бригадир каменщиков Семён Семёныч Шкато. По крайней мере, он так представился. Когда народ стал расходиться, по своим рабочим местам, этот человек в выцветшей до светлого, почти белого цвета гимнастёрке, подошёл ко мне и просто сказал:

— Ты Вилор давай-ка иди туда же, где вы с Бартолье были вчера. Там плотники всё подготовили. Маша немного задерживается. Так что не теряй время. Займись кирпичом и раствором. Вам надо, на двоих, норму за два дня сделать. Маша в курсе.

Всё по делу. Даже спросить нечего. Вообще, этот человек, при своей внешности борца — такой, знаете невысокий, плотный крепыш со сломанным носом и прижатыми к голове ушами — вызывал уважение. Спокойный взгляд карих глаз и постоянная, еле заметная улыбка скрытая под густыми рыжими усами. Вроде нормально всё. Но, что-то было такое, во всех его действиях, что просто пропадало желание с ним спорить. Лучше послушать и сделать, как он сказал и всё будет нормально. Пришлось мне, даже, чуть-чуть потрясти головой, чтобы сбить это наваждение. Во блин! Понятно теперь, почему он бригадиром у каменщиков служит. Такой, если что, сам, без посторонних, устроит весёлую жизнь. Да и ладно… Мне это не грозит.

Заметил, что отношение ко мне окружающих, изменилось. Все, мимо кого проходил или с кем встречался, здоровались со мной за руку. При этом называя по имени. А я что? Мне не трудно руку пожать. Даже наоборот приятно. Хотя, пока дошёл до нужного подъезда, рука заболела. Но это нормальная боль — заслуженная! Первый этап врастания в коллектив, можно сказать пройден. Известность какую никакую я приобрёл. Осталось самая малость — это приобрести уважение. Чём и займёмся в ближайшее время.

Раз уж нам подготовлено рабочее место, то вчерашнего кирпича может не хватить. Приспособы, со странным названием «кОзлы», под руками нет. Пришлось взять сколько смог. Прямо так — голыми руками. Стопочкой. Шесть штук целых, без половинок. Тяжко и неудобно. Но донёс. Разгрузил рядышком с кучей приготовленного ранее. Посмотрел на то, что сделали плотники.

Если бы можно было сказать одним словом, то это было бы слово — «Да!» — и именно с большой буквы. Ещё можно добавить дикие прыжки и потрясание кулаками! А всё потому, что я оказался прав. Прав на всё сто процентов! Вчерашняя разметка Маши Бартолье это явно показывала.

Снятые доски пола открыли потолочные балки. Которые, как раз и проходили под меловыми отметками. А это значит, что проектировщики заранее всё рассчитали. Перегородка не будет опираться на пол, что против правил, а спокойно будет стоять на балке, что вполне допускается по технологии.

Честное слово, я бы прокричал от избытка чувств. Но боюсь, что девчонки-штукатуры, которые работают в соседней комнате, меня не поймут правильно. Не дай бог вызовут милицию или скорую помощь, что гораздо точнее будет. Ещё и учитывая вчерашнее.

Ладно, раз всё разрешилось нормально, то пойду искать, что тут у них идёт на гидроизоляцию. Неудобно будет. Бартолье придёт, а у меня ничего не готово. Побежал. Заодно посмотрю, что это за машина, к нам на стройку приехала. Выскочил на улицу. Присмотрелся получше. Вроде бы видна красная полоса сбоку. Если это милиция — значит следствие всё ещё продолжается, а это не есть хорошо. Могут оторвать от работы. А мы и так отстаём от графика. Не с того ни с сего возникло чувство опасности. Я замер на месте и огляделся. Да, что ж ты будешь делать, а?! Никак не дадут жить спокойно.