Седьмой канал

Глава одиннадцатая. Зачем ломать телевизор?

Следующий день в школе прошел без приключений. Глеб боялся, что Наталья Викторовна будет на него сердиться за вчерашнее. Но она, казалось, обо всем забыла, или только делала вид, чтобы ему стыдно стало. Чтобы, как она любит говорить, задумался.

Но о чем бы Глеб ни думал и что бы ни делал, мысли его все время возвращались к одному — сегодня он наверняка узнает, почему не появился на экране Лог. Сегодня уже никто и ничто ему не помешает — дома никого нет, в школу он шел вместе с Димой. То ли вода холодная помогла, то ли сырая картошка, но рука Диму совсем не беспокоила, даже красноты почти не было. И Олю провожать не нужно — видел, как привела ее бабушка. Подлечила, наверное, ногу.

Глеб так торопился домой, что из класса первым выбежал. Все было, как в тот раз. Схватка с упрямой дверью, Чуня, трущаяся о ноги. Но теперь Глеб терять понапрасну время не стал. Закрыл дверь на ключ (вдруг опять тетя Нила придет!) и побежал включать телевизор.

У Вовки телевизор сразу показывает, как только включишь. А у них почему-то долго разогревается, потом появляется звук — и ждешь, когда будет изображение. Эти секунды Глебу такими долгими сейчас показались, будто целый час длились. Но вот уже все в порядке — и звук есть, и изображение. Глеб переводит рычажок на седьмой канал и… на экране ничего нет. Только белое мелькание и треск.

Сначала он подумал, что попал не на тот канал. Нет, тот, седьмой. Покрутил на всякий случай рычажок сначала в одну сторону, потом в другую — ничего не изменилось. Глеб: почувствовал, как неприятно вспотели у него ладони. Куда же делся Лог? Не мог же он вот так, ни с того ни с сего, даже не попрощавшись, исчезнуть. Разве так друзья поступают? Может, он выходит теперь на связь по другому каналу? Глеб снова схватился за переключатель, сделал полный оборот, затем еще один — нет Лога.

Сказать, что Глеб расстроился, огорчился — это ничего не сказать. И вообще, передать словами, что он сейчас чувствовал, невозможно. Еще раз, неизвестно зачем, пощелкал он переключателем и, оставив его на заветном седьмом канале, отошел от телевизора. Сел в кресло и обреченно уставился в экран. Оставалась еще крошечная надежда, что Лог по какой-то причине задерживается. Но с каждой, минутой Глеб все отчетливее понимал, что никакой задержки нет и ждать уже нечего.

Что же все-таки произошло? Может быть, какие-нибудь космические помехи? Или энергия закончилась? А может, они узнали всё, что хотели, и Глеб им больше не нужен? Или… — от этой мысли стало совсем плохо — Глеб так вел себя, что они решили не связываться с ним больше, посчитали недостойным для контакта? Нет, скорее всего другое: Глеб не сохранил тайну, рассказал о Лабиоли дяде Гарику, нарушил программу Совета Великих Мыслителей. Не выдержал испытания… А что, если, появилась вдруг спасительная мысль, виной всему все-таки телевизор? Так уже однажды было: светится экран, а изображение, пока не стукнешь по крышке кулаком, не появляется. Папа был очень недоволен, особенно когда футбол передавали. Правда, сейчас на первом и двенадцатом каналах изображение хорошее. Но ведь может такая история начаться и с седьмым каналом!..

Ухватившись за эту идею, Глеб подошел к телевизору и так стукнул по нему кулаком, что даже скривился от боли. Экран по-прежнему пустой. Стукнул еще раз, посильнее. Внутри ящика звякнуло. Посмотрел — все то же самое. Тогда он побежал в ванную, сорвал с вешалки полотенце, обмотал им руки и изо всех сил трахнул по крышке. Даже крякнул, как делают, когда дрова рубят. Сомкнул на несколько секунд веки, потому что и полотенце не очень-то помогло, а когда раскрыл глаза, то увидел, что экран теперь вообще не светится. Этого только не хватало!

Глеб бросился на диван и долго лежал неподвижно, уткнувшись лицом в жесткий валик. Не плакал, хотя и мог бы всплакнуть — никто ведь не видит. Даже Лог. И от этой мысли сделалось еще тяжелее и обиднее.

Глеб встал, посмотрел на голубого осьминога в углу дивана и спрашивает вслух:

— Правда, не может такого быть?

И тут почудилось ему, будто осьминог качнул пучеглазой головой. Сразу стало легче. А вдруг в самом деле не сработал телевизор? Только как теперь узнаешь? Придется ждать, пока починят. А это когда еще будет! Хорошо раньше было: произнесешь «Лог» — и, кажется, соображаешь лучше. А что, если попробовать?

— Лог, — нерешительно произносит Глеб и начинает прислушиваться, не зашевелится ли в нем какая-нибудь идея.

И, представьте себе, идея появилась. Это ведь не единственный в мире телевизор! У Вовки, например, тоже есть, еще и цветной, а в нем такой же седьмой канал. Вот только как включить его, чтобы Вовка не знал? Не выгонять же его из собственной квартиры! И бабушка у него еще. Ладно, там видно будет, сначала нужно связаться с Вовкой. Глеб набирает номер его телефона и, услышав Вовкин голос, спрашивает:

— Ты уже дома? (Совсем как тетя Нила! Зачем спрашивать, если и так ясно, что дома?)

— Дома, — отвечает Вовка.

— А чем занимаешься?

— Да ничем пока. (Тетя Нила была бы очень недовольна таким ответом.)

— Я сейчас к тебе зайду, — говорит Глеб и сразу кладет трубку — вдруг Вовка скажет, что к нему сейчас нельзя?

Не бывает так, чтобы, все время не везло. Не везет, не везет, а потом смотришь — и удача выглянет, как солнышко из-за тучи. Только Глеб к Вовке зашел — сразу, и повезло. Бабушка, оказывается, собирается уходить, уже платочек повязывает.

— Смотрите, — говорит, — не шкодьте тут без меня! Вы как вдвоем соберетесь — так и жди конфуза какого!

Смешно говорит Вовкина бабушка — «конфуза».

— Не волнуйся, бабуля, — говорит Вовка, — никакого конфуза не будет.

— Ну-ну, — недоверчиво бурчит бабушка. — Двери на цепочку закройте, чтобы не вошел кто. — И наконец-то уходит.

— Пластинки послушаем? — спрашивает Вовка.

Нет, пластинки Глеб слушать не будет. Пока послушаешь — уже и бабушка вернется. Надо что-то такое придумать, чтобы хоть ненадолго остаться одному в комнате, где телевизор стоит. И всего-то несколько минут Глебу нужно. Он с Логом и разговаривать не будет, только посмотрит, есть тот на седьмом канале или нет.

— Давай в прятки играть!

— Где, в квартире? — удивляется Вовка.

— А что? В квартире даже интересней, чем на улице!

— Где ж тут прятаться? — улыбается Вовка — думает, наверное, что Глеб его разыгрывает.

— Спорим, так спрячусь — целый час искать будешь?

— Ну да! — не верит Вовка.

— Только чур, не подсматривать и не подслушивать! Мне много времени надо, чтобы спрятаться.

— Хорошо, — пожимает плечами Вовка, и видно, что очень любопытно ему — где можно в двух комнатах так спрятаться, что целый час искать нужно. — Я на кухне посижу.

— Лучше я тебя в туалете закрою, — говорит Глеб. — Чтобы наверняка.

— Как же я выйду, если ты меня закроешь? Да и не надо меня закрывать — я и так подсматривать не буду.

— Честное слово?

— Ну конечно! — совсем ничего уже не понимает Вовка.

— Тогда сиди и не выходи, пока не досчитаешь до ста. Нет, до двести. И вслух считай, громко, чтобы никакие звуки к тебе не долетели. Договорились?

Вовка закрывается в туалете, а Глеб бежит в комнату и включает телевизор. На экране появились девчонки с большими бантами в горох из какой-то детсадовской самодеятельности. Красиво все-таки по цветному! Совсем другое впечатление. Но сейчас не время на всякие банты глазеть. Где тут каналы переключаются? Ага, вот! Щелк-щелк-щелк — Глеб ставит переключатель на седьмой канал и… в отчаянии садится на пол. Значит, дело не в телевизоре. У Вовки Лог тоже не появляется…

Посидев немного на полу, Глеб тяжело встает, делает рычажком на всякий случай полный оборот, чтобы (проверить остальные каналы, но результат тот же. По крышке телевизора колотить нет смысла. Даже если он испортит и Вовкин телевизор, все равно ничего не изменится. Глеб вынимает вилку из розетки и понуро плетется к туалету, откуда доносится бубнящий Вовкин голос:

— Девяносто два, девяносто три, девяносто четыре…

Нехорошо получается. Хоть и очень расстроился Глеб, но все равно не мог не подумать, в какое глупое положение поставил Вовку. Обидится, когда узнает, что Глеб его разыграл, и будет прав. Глеб на его месте тоже обиделся бы. Может быть, спрятаться все-таки где-нибудь? Время еще есть.

Глеб возвращается в комнату с телевизором, потом заглядывает в другую. Не зря Вовка удивлялся. Где тут, в самом-то деле, спрячешься? Не в платяном же шкафу!.. А что, если на лоджии? Там Вовкины родители виноград посадили. Чтобы, когда он хорошо разрастется, тень была. Уже, вообще-то, здорово разросся. Только ведь за листиком не спрячешься. За ящик с землей, откуда виноград растет, тоже не забраться; он одной стороной к стене прижат, а другой — к железной лестнице, ведущей в лоджию сверху. Глеб знает, для чего эта лестница. И у них в лоджии такая есть, с люками сверху и снизу, и во всех остальных. Если, например, пожар случится, можно к соседям перебраться.

Глеб смотрит на люк, и вдруг смешная мысль приходит ему в голову. А что, если забраться в лоджию к соседям, которые живут над Вовкой? Глеб их знает — маленькую Настю, ее маму и бородатого папу. Настя сейчас в садике, родители на работе, никто его не увидит. Вовке такое и в голову не придет! Тут уж не целый час — целый день искать можно. Идея так понравилась Глебу, что он даже о Логе забыл. Вот только сможет он приподнять крышку люка? Тяжелая, наверное.

Он быстро взбирается по лестнице, упирается головой и руками в крышку люка и удивляется, как легко удается ее приподнять. Еще несколько секунд — и он уже этажом выше. Опускает крышку — ну, теперь поищи, Вовка!

Немного смутило Глеба, когда он оказался в чужих владениях, что дверь из лоджии в комнату открыта. Заходи, делай, что хочешь. Но он туда заходить и не думает. Что ему там делать? Посидит здесь немного, поморочит Вовке голову и спустится вниз. Жалко, не видит Глеб, какое сейчас у Вовки лицо…

Но тут послышались шаги — и на лоджию выходит высокий дяденька, с лицом, обросшим густой черной бородой. Глеб узнал Настиного папу и от страха не может ни с места сдвинуться, ни слова произнести. Бородач, увидев его, вздрагивает от неожиданности, разглядывает, вопросительно приподняв брови, и наконец говорит:

— Покажи спину, пожалуйста.

— 3-зачем? — выдавливает из себя Глеб и, испуганно оглядываясь, поворачивается к нему спиной.

— Ничего не понимаю, — удивляется бородач. — Крыльев у тебя нет — значит, ты не ангел и прилететь сюда не мог. Пропеллера тоже нет — значит, ты не Карлсон. Как ты сюда попал?.. Что ж ты молчишь — язык проглотил? Ну-ка, открой рот.

Глеб очень медленно, словно все это происходит во сне, поворачивается и послушно раздвигает губы.

— Странно, — размышляет вслух бородач, — язык на месте. Слушай, может, ты мне только кажешься, а на самом деле тебя нет? Дай-ка я тебя пощупаю. — Протягивает руку и дотрагивается до Глебова плеча. Глеб от этого прикосновения так дергается, словно икота вдруг на него напала. — Нет, не кажешься, — все удивляется бородач. — Может быть, ты здесь с ночи прячешься?

Глеб теперь уже в самом деле икнул и отрицательно помотал головой. Вот уж влип так влип! Ничего не значит, что Настин папа так разговаривает, словно в самом деле ничего не понимает, и глаза у него насмешливые. Все он понимает! Кто может забраться в дом без спроса? Вор, конечно. Глеб представил на мгновение, что будет, когда дома узнают, что он влез в чужую квартиру, и еще раз икнул.

— Что ж, — говорит бородач, — хоть и незваный, а все-таки гость. Проходи в комнату, располагайся. Я, правда, тороплюсь, меня внизу машина ждет, но несколько минут могу тебе уделить. Чаю выпьешь? (Издевается, что ли?) — Увидел, как кривится лицо Глеба, и развел руками: — Ну-у, а вот это уже никуда не годится! Я, как видишь, ни о чем тебя не спрашиваю. Раз ты здесь оказался, значит, очень нужно было. Так как насчет чая?

— Дяденька, я не вор, — обрел наконец дар речи Глеб.

— Естественно, — непонятно улыбается бородач. — У меня и в мыслях такого нет. Захочешь рассказать, как и зачем сюда попал, заходи вечерком. Квартиру мою, насколько я понимаю, знаешь. Ты уж извини, что так получилось. Забыли понимаешь, дома бумаги, пришлось заехать. Я ведь не знал, что ты здесь. Ну, пойдем, мне в самом деле некогда.

Надо же! Рассказать кому — не поверит. Извиняется перед Глебом, что застал его в своей квартире! Но ведь так не бывает. Сейчас он перестанет, как папа говорит, валять дурака, и полетят от Глеба клочки по закоулочкам! Но бородач в самом деле идет к дверям, открывает и делает плавный, вежливый жест рукой — прошу!

Глеб на дрожащих ногах пересекает комнату, лихорадочно соображая, как поступить. Конечно, лучше всего сказать правду. Только поверит ли? Сказать можно все, что угодно… А почему он должен ему не верить? В конце концов, Вовка может подтвердить. Как это Глеб сразу про Вовку не вспомнил? Последние шаги он делает несколько увереннее. Подходит к Настиному папе и говорит:

— Дяденька, я у вас нарочно спрятался, честное слово! Меня Вовка ищет, он давно уже из туалета вышел и ничего понять не может!

— Ну, так бы сразу и сказал, — гудит бородач. — Тогда, конечно, другое дело.

Глеб так обрадовался, даже подпрыгнул.

— Я ведь ему говорил — целый час искать будешь!

— Вовка — это мой сосед снизу? — как бы между прочим спрашивает бородач, начиная спускаться с лестницы.

— Ну да! Вовка Ильин! — семенит сзади Глеб.

— Из туалета давно, говоришь, вышел?

— В том-то и дело! — радуется Глеб. — И ничего не понимает. Ему ведь, что я мог к вам по пожарной лестнице взобраться, и в голову не придет!

Хотел еще сказать бородачу, чтобы все до конца ясно было, что знает его, что он Настин папа, но тот вдруг так захохотал — аж эхо запрыгало по лестничным площадкам. Все три этажа, пока на улицу не вышел, смеялся. Под конец и Глеб не выдержал, тоже начал подхихикивать. Хоть и не до смеха было.

Возле подъезда бородача в самом деле ждала машина, серый «Москвич». Он взялся за ручку дверцы, но открыл не сразу. Поворачивается к Глебу и говорит:

— Занятный ты пацан. Заходи как-нибудь, потолкуем. Только ты уж, пожалуйста, пользуйся дверью. Намного, знаешь, удобней.

Заговорщицки подмигнул, сел рядом с водителем, хлопнул дверцей и уехал. Глеб долго смотрел вслед машине, потом вздохнул и вернулся в подъезд.

Вовку он встретил на лестнице — тот спускался вниз. Когда Вовка увидел Глеба, лицо у него сделалось таким, будто перед ним привидение.

— Ты как здесь очутился? — изумился Вовка.

— А что? — глупо спросил Глеб.

— Как что? Дверь ведь была на цепочке! Я уже не знал, что и думать! Даже вниз смотрел — не свалился ли.

— Надо было не вниз, а вверх смотреть.

— Как вверх? — не понял Вовка.

— Ты знаешь Настиного отца, с бородой такой? — уклонился от ответа Глеб.

— Ну, знаю. А при чем здесь он?

— А кто он?

— Разве ты не знаешь? Писатель. Серебряков.

— Писа-атель, — протянул Глеб. — Вот оно что…

— Что ты мне голову морочишь? — начал злиться Вовка. — Как с Луны свалился!

И только сказал Вовка про Луну, сразу Глеб о Логе вспомнил.

— Не свалился я, Вовка, ни с Луны, ни с другой планеты. И не попаду туда никогда. Оборвался контакт, — грустно вздохнул Глеб и начал спускаться вниз, оставив изумленного Вовку на лестнице…

Конечно, жизнь на этом не остановилась. Жил он столько лет без Лога, проживет как-нибудь и дальше. Только что это будет за жизнь?! А может быть, и не было никогда Лога? Напридумывал, насочинял. Ведь до того, как увидел его на экране телевизора, и волка с зайцем из «Ну, погоди!» видел. Померещилось только… Но какое теперь это имеет значение?..