Секретные агенты против секретного оружия

2. Берн, мешок секретов

Из Лиона в Женеву, из Женевы в Невшатель, оттуда в Цюрих, из Цюриха в Берн.

По такому маршруту Андрэ Эльброннер, Альфред Эшкенази и Верн преследовали некого английского ВИПа [10].

Этот господин занимался преимущественно вербовкой пилотов в истребительную авиацию. Потребовалась длительная переписка с влиятельными людьми в Лондоне для того, чтобы осуществить нашу встречу.

Андрэ произнес перед ним блистательную речь, перечислив все виды помощи, которую наша группа могла бы оказать Англии.

В ответ не последовало ничего, кроме отрывистого хрюканья «хуг!», заставившего нас вспомнить о «Молчаниях полковника Брамбла» Моруа [11].

Тогда Андрэ вытащил из портфеля увеличенные оттиски микрофильмов, над которыми Альфред и Верн, не разгибаясь, работали полмесяца. На этих пленках были запечатлены почти все разведывательные данные, которые удалось раздобыть нашей группе к январю 1941 года. На лице высокопоставленного британца что-то дрогнуло, и он удосужился проронить слово, одно-единственное слово:

— Сколько?

Встреча наша происходила в помещении экспортно-импортного бюро города Берна. Этой респектабельной конторе едва не пришлось стать очевидицей нешуточной потасовки. Альфред непременно хотел влепить ВИПу оплеуху, и Верну с трудом удалось удержать друга. За это время Андрэ (говоривший по-английски, как англичанин) успел разъяснить нашему собеседнику, что наше стремление помочь союзникам диктуется отнюдь не денежными интересами. Подумав, ВИП произнес:

— Здесь же, в то же время, через пятнадцать дней.

И ушел. Быть может, запроси мы за свои пленки пять тысяч фунтов стерлингов, эти пятнадцать дней можно было бы сэкономить. Так или иначе, температура второй встречи была совершенно иной. Кроме нас и ВИПа, присутствовал английский офицер высокого ранга. Мы обменялись явками, паролями, шифрами, условились о технике радиопередач и посылки почты. Английские специальные органы получили инструкции об оказании нам немедленной внеочередной помощи.

Уходя, офицер сказал нам:

— Очень сожалею о недоразумении при первой встрече. Мы тогда не знали, что имеем дело с джентльменами…

Теперь, спокойно оценивая обстановку тех дней, мы можем считать позицию наших собеседников вполне извинительной. В те времена (как, впрочем, и сейчас) Берн был одним из центров мирового шпионажа, настоящим мешком секретов. Не жалея денег, можно было получить любую информацию. Она могла оказаться истинной или фальшивой, в этом надо было уметь разобраться.

За деньги вам принесли бы досье об американской атомной подводной лодке, о проектирующихся искусственных спутниках планет — о чем угодно.

Швейцарское правительство весьма бдительно охраняет собственную государственную безопасность от пришлых шпионов или предателей. Но у него нет ни возможностей, ни большой охоты заниматься охраной государственных интересов других стран.

Не так уж часто, но в Берн все же прибывали обладатели различных тайн, стремящиеся превратить их в деньги.

Иногда масштабы этих сообщений были поистине удивительными.

Теперь, когда связь с Англией была установлена, наша группа могла бросаться в битву. Три француза и горсточка разноплеменных европейцев, сплотившаяся вокруг них, возобновляли прерванную ненадолго борьбу. Борьба… Любимое слово Жоржа Клемансо… С Клемансо в годы первой мировой войны пришлось немало поработать Андрэ Эльброннеру… Для большинства европейцев это слово только начинало становиться понятным.

В предстоящей борьбе на долю Андрэ выпало важнейшее дело восстановления связей и контактов, которых не смог бы завязать никто другой. Андрэ был хорошо известен в Германии как ученый, как ученик и друг знаменитых Нернста и Оствальда.

У него были обширные знакомства в научных и высших промышленных сферах райха. Захоти Андрэ стать предателем или хотя бы просто скомпрометировать себя, он немедленно получил бы высокий научный пост в нацистской «новой Европе». Многие его сотрудники и бывшие друзья так и поступили.

Андрэ избрал иной путь. Непрерывно рискуя жизнью, он использовал свои знакомства для того, чтобы создать контакт со всеми крохотными ячейками Сопротивления, которые только еще начинали зарождаться во Франции, Германии и Швейцарии. Во Франции он установил связь с движениями «Освобождение Юга» и «Освобождение». В Германии — с некоторыми группами дальновидных промышленников, которые уже тогда поняли, что нацисты ведут Германию к гибели.

Многие французские офицеры, работавшие в штабе Сопротивления, помнили Андрэ со времен Клемансо и знали, что на него можно положиться. К марту 1941 года Андрэ удалось организовать непрерывный поток ценной информации, касавшейся как оружия «X», так и других важных вопросов.

Примерно к этому же времени Андрэ начал догадываться о сущности нового германского оружия. Он полагал, что это самолет без летчика, самолет-робот. Оставалось установить природу этого оружия, решить, что это такое: снаряд или ракета?

Несмотря на некоторые успехи, Андрэ Эльброннер не был полностью удовлетворен своей разведывательной деятельностью.

Немало времени и сил он уделял организации нарождающегося Сопротивления. Сколоченные им молодежные группы провели первые значительные акты саботажа в обеих зонах — оккупированной и неоккупированной. Эта работа иногда приносила нежданные плоды. Ликвидируя последствия саботажных операций, технический персонал заводов, работавших на немцев, порой раскрывал секреты такой важности, что активные действия на этом предприятии приходилось прекращать: не надо было мешать разрешению технических проблем, сущность которых уже была нам известна. Мы старались поберечь людей, которые снабжали нас такими важными сведениями.

Микрофильмы, содержащие информацию, начали накапливаться с удивительной быстротой. Остро встал вопрос о том, как переправлять их из Франции в Лондон.

Попутно, при содействии адмирала Леги, нам удалось передать несколько донесений абсолютной точности президенту Рузвельту.

В этих документах Андрэ Эльброннер напоминал президенту о том, как, путешествуя по Соединенным Штатам в 1917 году, он подсказал несколько идей только что созданному Национальному Комитету по воздухоплаванию. Советы эти оказались, видимо, ценными. В 1917 году в Америке почти не существовало ни авиационной, ни химической промышленности. За прошедшие двадцать три года обе они стали играть виднейшую роль в народном хозяйстве Соединенных Штатов.

Дальше в документах излагались соображения Андрэ о том, что рано или поздно немцы неизбежно атакуют США, применяя новые, сильно действующие виды оружия.

Было необходимо организовать действенную разведывательную службу на европейском континенте, так как существовавшая ранее разведывательная сеть показала себя совершенно беспомощной и бесполезной.

Этот документ, как и многие другие, достиг цели.

Вплоть до разрыва дипломатических отношений между США и правительством Виши, наши материалы поступали в Вашингтон бесперебойно. Весьма вероятно, что ими была подсказана организация АСС («Американской Секретной Службы»), которая в наши дни переименована в СИА («Central Intelligence Agency «).

Что касается Альфреда Эшкенази, то его деятельность в тайной войне вскоре приобрела еще более активный характер. Он совершал нелегальные путешествия в северную зону, передавая катушки с нашей «почтой» нашим единомышленникам, поддерживающим с Англией прямую связь морским путем. Альфред несколько раз (и вполне благополучно) ездил в Лиссабон и Мадрид. Эти путешествия были значительно менее опасны, чем его появления в Париже. В столице Франции всегда могли произойти самые необыкновенные встречи. В 1941/42 годах еще действовало правило: достаточно вам простоять подольше на площади Пантеона, чтобы увидеть знакомых. Из Парижа Альфред всегда привозил новости — иногда трагические, а иногда комические.

Господин Игрек внезапно оказался мексиканцем, и теперь гестапо ничего не может с ним поделать. Господин Зет таинственно исчез; зато господин Икс сделал блестящую карьеру в новом качестве необуддистского жреца или писателя неоэкзистенциалиста.

В туманный весенний вечер 1941 года на станции метро Барбэс был произведен первый по счету выстрел в немецкого офицера. Стрелял Фабьен, и его выстрел стал сигналом перехода к открытой войне. Разумеется, и гестапо сделало из этого выстрела все необходимые выводы.

Альфред немедленно принялся организовывать боевые группы, находившиеся в связи с движением Сопротивления. В этой книге не стоит освещать роли Альфреда в зарождении тайной армии или ее Объединенного Руководства.

Достаточно сказать, что короткий период времени между февралем и октябрем 1941 года стал решающим не только для нас, но и для всех движений Сопротивления. Смутные до того времени идеи приобрели реальность, планы претворялись в действие. Опасности стали очевиднее. Они оказались достаточно серьезными, чтобы оттолкнуть от борьбы болтунов и любопытных.

Механизм сбора информации начал работать целеустремленно и четко… и немедленно возникали политические проблемы.

Необходимо было установить связь с Комитетом свободной Франции, которым руководил в Лондоне генерал де Голль.

Мы отлично знали о существенных разногласиях между генералом де Голлем и союзниками. Но почти для всех французов, независимо от политических убеждений, входивших в нашу группу к началу 1942 года, с именем генерала де Голля были неразрывно связаны все упования на освобождение Франции.

Напомним, что Комитет Свободной Франции отнюдь не являлся правительством. Соединенные Штаты признали псевдоправительство Виши и держали там свое посольство.

Канада тоже прислала в Виши своего посла.

У Лондонского Комитета Свободной Франции не было ни денег, ни дипломатических полномочий, ни вооруженных сил, ни разведывательной службы. Все это предстояло создавать на гладком месте.

Тем не менее факт остается фактом. Сегодняшняя Франция существует лишь потому, что существовали свободные французы. Это они в 1944 году, немедленно после высадки союзников, сумели создать собственное Временное Правительство, тем самым избежав судьбы Италии, надолго оказавшейся под властью союзной военной администрации.

Эти истины, достойные м-сье де ля Палиса [12], слишком рано начинают забывать. Люди, которые сейчас громче всех кричат о необходимости защитить независимость Франции от Вашингтона или Москвы, совершенно забыли о том, что в 1940 году сами они состояли на немецкой службе в рядах чиновников Виши.

В 1940–1941 годах (особенно до вступления в войну Советского Союза!) деголлевский Комитет был нашей единственной надеждой. В нем было немало дилетантов в политике, дипломатии, секретной службе… Но что нам оставалось делать? Почти все профессионалы оказались на службе у врага. Пришлось искать связи с лондонскими любителями и дилетантами. Это стало вскоре абсолютной необходимостью.

Мы быстро поняли, что никогда, ни при каких условиях, ни Англия, ни Америка добровольно не свяжут нас со Свободной Францией.

В 1942 году (как и сейчас) хорошее разведывательное бюро (да еще бесплатное!) представляло собой немалую ценность.

Эту ценность каждое правительство хотело сохранить для себя, хотя и склонно было время от времени уделять кое-какие крохи остро нуждающемуся соседу.

Неприятно говорить об этих конфликтах, но и умолчать о них невозможно. Мужчины и женщины, работавшие с нами, ежедневно рисковали жизнью, и не только жизнью: их ожидали страшные истязания. Они шли на смерть, но хотели знать, что жертвуют собой не ради американской или английской разведки.

Большинство их было французами. Собирая сверхсекретные сведения для нас, они хотели быть уверенными, что работают во имя своей родины.

Живой представитель свободной Франции стал для нас необходимым, и мы начали разыскивать его. Во Франции мы искали француза, и оказалось, что найти его — отнюдь не легкая задача. Сколько-нибудь официального представителя деголлистов не оказалось ни в Виши, ни в Берне (где ему не мешало бы, кстати говоря, находиться).

В ходе упорных розысков мы сталкивались с незнакомыми тайными организациями англичан и американцев или с гестаповцами, загримированными под людей Сопротивления.

Мы встречали маньяков (эти опаснее всего!), соприкасались со многими щупальцами бывшего Пятого Бюро, с итальянским Сопротивлением (группой Треугольник), со швейцарской политической разведкой и множеством самых различных организаций.

Нам попадалось все — кроме свободного француза!

Мы предпринимали много попыток, раскидывали сеть как можно шире. К нам не раз являлись «представители» от генерала де Голля, но ни один не смог предъявить достаточно убедительных полномочий. Позднее мы неизменно устанавливали, что это были либо провокаторы, либо сумасшедшие.

Однажды нам померещилось, что мы напали на след настоящих, подлинных деголлистов.

Спустя недолгое время след привел нас… к нашей собственной организации. Одному из наших информаторов она была известна под другим названием.

К сентябрю 1942 года мы потеряли всякую надежду.

Сбор материалов шел хорошо, контуры оружия «X» начинали постепенно возникать из мрака… но лучшие наши агенты отказывались работать с нами, если связь со свободной Францией не будет установлена.

Между тем некоторые события, необходимые для установления этой связи, уже произошли в Глазго.

И вот, когда мы совсем отчаялись, человек, которого мы так долго искали, спрыгнул с парашютом над французской землей.