Секс с экс

3

Я живу одна на просторном псевдочердаке в престижном районе Восточного Лондона. Я сказала «псевдо», потому что это не сам чердак, а второй этаж. Но стены моей квартиры – открытая кирпичная кладка, а потолок поддерживают настоящие металлические балки. Это так непохоже и на дом, где я жила в детстве, и на мамин маленький двухэтажный домик в Кокфостерс. Квартира современная, светлая и просторная. В моем доме позволено жить только удобным и в то же время красивым предметам. В отличие от приходящих сюда мужчин, которые порой слишком многого хотят. Две самые любимые мои вещи – темно-серая итальянская тахта от «Би&Би» и телевизор «Би&Оу» с огромным экраном, прямо как в кинотеатре. Квартира холодная и безликая. Я ее за это люблю, а Иззи ее (по той же причине) терпеть не может. В попытках привить любовь к ситцу Иззи дарит мне на Рождество цветастые коврики в ванную и грелки на чайник. А я в благодарность дарю изящные алюминиевые банки для макарон, которые она не может открыть.

И у Джоша, и у Иззи есть ключи от моей квартиры, а у меня – от их. Мы лондонцы, поэтому не приезжаем без приглашения. Но иногда договариваемся вместе поужинать, и так приятно иногда войти в дом, где вкусно пахнет, звенят бокалы, а хозяин наливает джин с тоником. Чудесно, что сегодня мы снова встретимся, мне так хочется их видеть. Я открываю свою дверь и вдыхаю запах домашней еды.

– Ты опоздала, – кричит из кухни Джош. Сегодня готовит он. Я бросаю сумку с ноутбуком и иду в кухню.

– Что стряпаешь? – интересуюсь я, хватаясь за крышки и пробуя божественные блюда.

– А ну брысь, – рычит он, в шутку лупит меня по рукам и снова закрывает кастрюли. – Имей терпение. – Но не может удержаться и не похвастаться.

– Это pepperoni con acclughe e capperi.

– Слегка поджаренный перец с анчоусами и каперсами, – переводит Иззи, вручая мне бокал с австралийским шардоннэ. – Маунтэдам, Эден Вэлли, тысяча девятьсот девяносто шестой год, – сообщает она, зная, как это для меня важно.

– А еще maiale arrosto con aceto balsamico, – перебивает Джош.

– Жареная свинина с ароматным уксусом, – комментирует Иззи.

– Обалдеть можно. – Меня не раздражает, что Джош упорно называет все блюда по-итальянски. – Я успею принять душ? День был просто ужасный.

– Давай, только быстро.

Обычно за ужином мы без передыху болтаем, а иногда смотрим телик, со смехом комментируя дурацкие передачи, но сегодня едим в приятной тишине. Или она только казалась мне приятной, пока Иззи не спросила:

– Что случилось, Кэс? Ты сегодня какая-то слишком тихая. – Пульт у меня в руках. Мне нравится переключать каналы, но сегодня я для разнообразия этого не делаю.

Как приятно, что они интересуются моими делами, и я чувствую себя ребенком, чьи суррогатные мама и папа могут решить любые проблемы. В целом мире только Иззи и Джошу разрешается видеть меня такой расстроенной или подавленной.

– Неприятности на работе, – жалуюсь я.

– Разумеется. Мы и не думали, что ты скажешь, будто расстроилась из-за мужика, – замечает Джош.

У меня не бывает проблем с мужчинами, потому что я вижу в них всего-навсего сексуальных партнеров, а не будущих мужей.

– Зрительский рейтинг канала снижается уже три месяца подряд. Положение аховое. Бейл как попугай талдычит одно и то же. Проблема в том, что у нас нет шоу с приключениями. Даже хороших сериалов нет.

– А «Теддингтон-кресент»? – Иззи знает мой график вещания не хуже меня.

– Жизнь и любовные истории жителей Милтон-Кинз не могут быть популярнее «Корри» или «Бруки». У нас даже нет основного игрового или ток-шоу. Низкий рейтинг – это значит, что мы никому неинтересны, – поясняю я, хотя они оба все это знают. – Мы можем лишиться рекламы. А без денег не сможем инвестировать в шоу. Порочный круг получается. – Я умолкаю. Они ждут, не мешая мне подбирать слова. – А хуже всего то, что Бейл все валит на меня. – Я гляжу, какое впечатление производят на них мои слова. Иззи и Джош встревожены, и это замечательно. Довольная их реакцией, я продолжаю: – У него денег как у нефтяного шейха, а он снял с себя всю ответственность и сказал, что я должна предложить суперидею, чтобы спастись. Он…

– Он отвратительный, мерзкий, противный, тошнотворный кретин, – шутит Джош.

– Слишком много «р», – смеется Иззи, пытаясь меня развеселить.

Я шутить не настроена и смотрю на них сердито.

– Он дерьмо. – Я им не дам выдернуть меня из отчаяния. – И мне так страшно.

Они молчат. Им известно, что работа для меня все. Джош садится рядом и обнимает меня.

– Так страшно, – повторяю я. Подобная откровенность не в моих привычках.

– Брось, не вопрос. Придумаешь что-нибудь, – успокаивает он меня. Вообще-то его вера в меня очень приятна. Но я лишь пожимаю плечами, потому что сейчас, по-моему, оснований в меня верить нет. И голова болит. Все плывет.

– Может быть, – отвечаю я. Это моя проблема, и, ясное дело, они не могут ничем помочь, поэтому я меняю тему.

– Мне писем нет?

– Вся почта на камине.

Два счета, госналог и счет за воду, – замечательно. Три рекламки от фирм по доставке пиццы. И еще увесистый белый конверт.

– Черт, еще одно свадебное приглашение, – вздыхаю я. – Скоро сентябрь. Есть у них совесть? Достают все лето и даже осенью. – Я только шучу, но мне доставляет удовольствие выводить Иззи из себя.

– От кого на этот раз? – спрашивает она.

– Бракосочетание Джейн Фишер и Маркуса Филлипса, – читаю я. – Мы его знаем?

– Да, – говорит Джош. – На прошлой неделе на свадьбе Лесли и Джеймса он был шафером. Блондин в красной жилетке. А Джейн почему-то не смогла прийти, может, она была на другой свадьбе.

Мы с Иззи замираем. А затем хором говорим:

– Мерзавец.

Я передаю Иззи приглашение, чтобы она сама могла убедиться в его низости. Иззи трогает белую открытку, гладит выпуклый рисунок и вздыхает. Сегодня у нас с ней не лучший день.

– Вот почему он не хотел давать свой телефон.

– Может, кто-нибудь из вас выйдет за меня? – спрашивает Джош. Он понял, что Иззи расстроена, но не знает причины.

– Нет, – говорю я.

– Да, – говорит Иззи, – но только для того, чтобы надеть подвенечное платье.

Мы смеемся. Мы часто играем в эту игру. По окончании университета Джош говорил, что женится на той из нас, которая не выйдет замуж до двадцати пяти. Нам давно не двадцать пять, и никто из нас не нашел себе пару. Но ни Иззи, ни я так и не смогли представить себя в роли его жены. Поэтому мы решили оставить все как есть и отложить исполнение уговора до тридцати лет, предположив, что к тому времени мы отчаемся найти мужа и станем менее привередливыми. Нам стукнуло тридцать, но Джош сказал, что никак не может выбрать одну из нас, а двоеженство – это преступление и преследуется законом. Словом, мы договорились вернуться к этому вопросу в две тысячи пятом году. Но Джош постоянно просит нас выйти за него замуж, и это поднимает нам настроение. Он часто пытается делать свое предложение, сообразуясь с нашими менструальными циклами, о которых против воли осведомлен.

– Ты представляешь? Этот самый Маркус спал со мной за два дня до рассылки свадебных приглашений!

– Могу, – отвечаю я.

Она хмурится и тихо говорит:

– Да, конечно, ты всегда ждешь от людей худшего. А ты представляешь? – поворачивается она к Джошу. Меня бесит, что она считает, будто существует мужская и женская точка зрения. Она часто не принимает меня всерьез и обращается к Джошу, «потому что он мужчина, а мужчины по-другому к этому относятся». Но Джош неизменно со мной соглашается.

– Все так поступают. Последние дни свободы, – говорит Джош, и я довольна, хотя знаю, что его слова огорчили Иззи. – Я нарочно разыскиваю бывших подружек, прежде чем они выйдут замуж. Провести с ними несколько оставшихся дней, – добавляет он.

– Да?! – в ужасе восклицает Иззи.

– Да? – говорю я и снова чувствую уважение к нему. Джош пытается придать лицу выражение, которое понравится нам обеим, – что-то среднее между раскаянием и гордостью. Передумывает и умолкает, улыбнувшись мне.

– Ну, говори же, – прошу я. Джош отличный друг, у него много достоинств, и одно из них – его беспринципность. Он всегда делится со мной опытом.

– Это самый удобный вариант. Все так делают. Если женщина уже с тобой спала, то и еще разок согласится. – Я поднимаю брови, и Джош ловит мой скептический взгляд. Самой-то мне не слишком нравится возвращаться в прошлое, это ведь уже совсем не то.

– Ну, вообще это так и бывает, – поясняет он, – у обычных женщин. Все хотят напоследок урвать свободы, но при этом ничем не рисковать. Поэтому им удобней переспать с бывшим дружком. Я несколько раз так делал. Лучше провести последнюю бурную ночь, избежав осложнений, как у Маркуса, из-за того, что нашел себе новую любовницу. – Иззи нахмурилась. Джош смущенно пожимает плечами. Но что я могу сделать? Он много лет чувствует себя виноватым перед Иззи за свою половину рода человеческого, но лично он не виноват. А сейчас просто хочет развеять ее грусть.

– Точно! Супер! Гениально! Джош, ты же гений! – ору я, обнимая его. Джош с удовольствием поддается, не подозревая о причине моей радости. – Вот это мысль! Вот так идея для программы! «Свидание вслепую» вперемешку с «Шоу Трумена».

– Что? – переспрашивает Джош. Иззи просто удивленно на меня смотрит, она редко может уследить за моей мыслью.

– Шоу типа «муха на стене». Приглашаем пары молодоженов за неделю до свадьбы, и они рассказывают, почему решили пожениться. – Я пытаюсь объяснить, но язык не поспевает за мыслями, и вряд ли что они что-нибудь понимают. – Они будут нести всякую слащавую чушь о том, как полюбили друг друга с первого взгляда и что никогда не смогут полюбить никого другого. А потом мы выясним, кто из них врет о том, что занимается по вечерам общественной работой.

– Но… – вставляет Иззи.

– Можешь не сомневаться, – уверенно говорю я. – Потом устраиваем встречу с бывшим. А дальше все покатится само собой.

– Думаешь, получится?

– Конечно. Что может быть соблазнительнее бывшего?

Иззи смотрит на меня скептически.

– За исключением, может быть, «Гуччи», – уступаю я. Я уже завелась. – Там будет все! И любопытство, и разочарование в сексе, и подтасовка фактов, и вранье.

– Но это ужасно! – восклицает Иззи.

– Это гениально.

– Я считаю, это абсолютно недопустимо, – прибавляет она.

– У меня нет принципов, это теперь не принято.

– Тем хуже.

Я уже думаю о маркетинге и рекламе этого шоу.

– Он прибавил пару фунтов и, может, чуточку полысел, но все равно не изменился. В двадцать один год ты была в него безумно влюблена. С тех пор прошло десять лет. У него все та же мальчишеская улыбка, он все еще помнит, как называл тебя тогда, и помнит, что ты покупала в аптеке гель для волос в баночке с золотыми рыбками. Разве ты сможешь устоять? – в восторге спрашиваю я.

– Заигрывать с прошлым рискованно, – откликается Иззи.

– Вот потому-то шоу и станет жутко популярным!

– Можно разрушить их жизнь. Если свадьбы не состоятся, ты будешь виновата.

– Мы оплатим издержки, если они не состоятся.

Джош смотрит на меня так, будто я только что вылезла из унитаза. Странно.

Что такое? – говорю я раздраженно. – Я налоги экономлю. Налоги, которые ты платишь. – Думаю, это на него подействует. Джош принадлежит к тем самым сорока процентам населения. Он лечится в частной клинике, а в детстве учился в частной школе, поэтому мой разумный аргумент, что налоги идут не только на строительство и ремонт дорог, но и на расширение и обновление здравоохранения и на будущее, его никогда не убеждал. Теперь я ему признательна.

– Если эти люди поженятся, то рано или поздно все равно разведутся и будут таскать по судам своих пятерых детей. Дети получат эмоциональную травму и, без сомнения, совершат ту же ошибку, повторяя сценарий неудачного брака своих родителей. И в целом их судебные издержки составят сотни тысяч, – печально говорит Иззи.

– Боже, Кэс, ты заслужила медаль, – ехидничает Джош.

Я решила проигнорировать его сарказм:

– Я знала, что ты в меня веришь.

От волнения я не могу уснуть. Я продумываю мельчайшие детали. Нужно учитывать, что, возможно, не у всех новобрачных отношения незадолго до свадьбы дадут трещину, но можно дать рекламное объявление. На передачу никто не захочет прийти добровольно, ведь про непостоянство или похоть узнают все.

Людям недостает такой искренности чувств или самоощущения. Я знаю, что имею дело с так называемым миром взрослых в годы наибольшей сексуальной активности, и нужно найти хоть кого-нибудь, кто готов назвать вещи своими именами. Но есть другой способ: идти от противного. Я миллион раз сталкивалась с подозрительностью, ревностью, лживостью и недоверием. Вот откуда надо плясать! Может, стоит дать объявление, что мы ищем людей, которые сомневаются в своих партнерах и хотели проверить их чувства, прежде чем пожениться. А дальше будет рулить «ТВ-6»: нужно будет создать ситуацию, когда человек, в котором усомнился партнер, встречается с угрожающей их браку бывшей подругой, и потом… И что потом? Я обхватила себя руками. Но это же очевидно! Главное, чтобы партнер, которому не доверяют, не заподозрил, что его решили проверить. Нужна абсолютная секретность. С этим будет несложно. Уж я-то знаю по опыту, что партнеры слишком часто врут друг другу. Это будет здорово! Мне это уже сейчас ясно. Ярость обманутой стороны, лицемерие обманщика. И все это вживую. Просто великолепно! Ужасающее зрелище! И подлинные чувства! Я уже предвижу успех, и от этого во мне просыпается желание.

Включаю свет и ищу под кроватью электронную записную книжку. Тут нужно подумать. Со старыми приятелями могут быть проблемы и лишние осложнения. Вдруг этот парень подумает, что я к нему неравнодушна, или что он неравнодушен ко мне, или его жена все узнает, и будет думать, что оба друг к другу неравнодушны. Но мне просто необходим мужчина. Я не в состоянии одеваться и тащиться в свой клуб, чтобы кого-нибудь найти. Пищит моя записная книжка. Может, Стивен Арнольд? Нет. Он только что женился. Момент неподходящий. Кит Бевон? Нет, это психопат и склонен к преследованию. Фил Брайант? Он еще не эмигрировал? Джордж Кромтон или, может быть, его брат Джек? Нет, слишком поздно, чтобы терпеть их соперничество. «Почему ты позвонила мне, а не брату?» – «У меня длинней, чем у него?» – так и головную боль недолго заработать. Майлз Додд? Пожалуй, это мысль, к тому же он не слишком привязчивый и влюбчивый. И готов держаться, пока я не кончу. Да, Майлз – то, что надо. Увы, его номер занят. Ну, он не единственный. Джо Дорвард. Я некоторое время вспоминаю, кто это. Ах да – консультант популярного юмористического шоу Четвертого канала. Я познакомилась с ним несколько месяцев назад в съемочном павильоне. Сначала он мне нисколько не показался, – симпатичный, но недостаточно умен, чтобы я возбудилась. Я решаю позвонить ему, по телефону его обольстить легче легкого. Тем более что после трех-четырех бокалов шампанского я стала раскованнее. Все сложилось не худшим образом. Как говорит Джош, в постели нужна не вербальная стимуляция. Я набираю номер. Джо берет трубку. – Привет, Джо – мурлычу я.

Я просыпаюсь, когда Джо уже встал. Из кухни слышно, как он, насвистывая, готовит завтрак. Он приносит мне кофе и говорит, что выходил в «7. 11» за круассанами, и они скоро будут готовы. Я отвечаю, что не завтракаю, и пытаюсь сесть.

– Хочешь пить?

Он бросается в ванную и возвращается со стаканом воды. Я так обезвожена, что даже не думаю о том, что из этого стакана до меня пили человек пять. Джо залезает обратно в постель и начинает целовать мое плечо. В холодном свете дня я снова убеждаюсь, что первое впечатление всегда самое верное. Он туп, как пень. Наверное, можно назвать его красивым и примитивно сексуальным. Но как я могла не заметить эту щенячью преданность в глазах? И этот идиотский смех. Он начинает ржать, что бы я ни произнесла, хоть собственное имя. И кивает как болванчик, соглашаясь со всем, что я говорю. Отвратительно. Хотя от него хорошо пахнет и, если быть объективной, трахаться он умеет. Но он совсем потерял голову. Поразмыслим, как от него отделаться. Может, если продемонстрировать ему мой целлюлит или небритый лобок, он отстанет? Вряд ли. А как насчет радикальных средств, – включить шоу Опры или поковырять в зубах ногтем на ноге? Не могу придумать ничего достаточно асоциального, чтобы его оттолкнуть. И тут меня озаряет: единственный способ добиться, чтобы он потерял ко мне интерес, – сделать вид, что влюблена в него сама. Ох черт, на это у меня просто сил не хватит. Один вид его длинных ног, так возбуждавших этой ночью, меня угнетает. Отталкиваю его, встаю, бросаю ему брюки.

– Одевайся. У меня сегодня ответственный день.

– Бейл, я знаю, что нужно делать. – Я ворвалась в офис, испепеляющим взглядом шуганув его секретаршу. Я отказалась сесть и не взяла сигару, которую он мне предложил. Он, конечно, мудак. Но раз этот мудак – мой босс, надо произвести на него впечатление.

– У меня идея.

– Я весь обратился в слух, – насмешливо улыбается он.

Уши у него подходящие – огромные, но главное в нем все-таки не уши, а зубы. Я удержалась от смешка, чтобы поскорей рассказать про шоу. Хотя я влетела к нему в офис без десяти одиннадцать – пусть поймет, что я знаю себе цену и меня не запугать, – я была в офисе уже в восемь пятнадцать, готовилась подать свою идею, чтобы она показалась впечатляющей импровизацией. Вот так зарабатывают очки! И я продумала детали этой презентации: надела открытое белое хлопковое платье от Дриса Ван Нотена и тяжелые башмаки. Тут вам и наивное обаяние, и крутость. Чтобы завладеть его вниманием, нужен неоднозначный образ.

– Ну вот. – Я делаю глубокий вздох. – Короче, нам нужна интересная программа, которая привлечет зрителя, деньги и внимание прессы. – Бейл недоверчиво кивает, а я добавляю для ясности: – Нам нужен скандал за небольшую сумму.

– Я не говорил о скандале.

– Но вы согласны, что нас должны заметить? – Он еле заметно кивает. Это потому, что, если программа будет обсуждаться исполнительным комитетом, Бейл сможет отрицать, что дал согласие. Черт с ним. Я рассказываю ему, что хочу предложить.

– Это нереально, – осторожно замечает Бейл.

– Почему вы так считаете?

– То есть, проще говоря, нам нужно найти пары, которые готовы бежать к алтарю, но которые при том параноики, подозревают, что их дорогая половина не вполне кошерна и позволяет себе кусочек свинины с прежним цыпленочком.

Омерзительно. Оскорбительно для нескольких религий, вегетарианцев и женщин, но по сути дела Найджел излагает верно. Я пытаюсь его подхлестнуть.

– Я провела исследование. На тысячу жителей Британии приходится 6, 6 брака. То есть, грубо говоря, 11 тысяч браков в неделю. Один из самых высоких показателей в мире, двадцать девятое место. Но у нас еще и один из самых высоких процентов разводов…

– Ну, нельзя развестись, пока не женишься, – говорит этот умник. Я холодно улыбаюсь.

– Разводов у нас – 3, 2 на тысячу. Девятое место в мире.

– Ну и что?

– Знаете, как часто в суде фигурирует экс? В тридцати семи случаях из ста. Есть масса примеров, когда старая любовь вспыхивает вновь, и бывшие партнеры воссоединяются. Старое чувство не умирает. Например, Лиз Тейлор и Ричард Бёртон, Ферджи и Принц Эндрю, Мелани Гриффите и Дон Джонсон.

Кажется, Бейлу уже интересно. Хорошую идею он распознать способен.

Это та Мелани, которая сейчас с Бандерасом?

Я игнорирую его возражения.

– Бейл, у нас получится.

Мы сумеем найти людей, которые на это способны?

Ну да, спроси еще, хватит ли нам в этом мире эксгибиционистов, параноиков и ревнивцев!

– Мы сделаем пилотный выпуск из шести серий. По две пары в серии. Всего нужно двенадцать пар. К нашим услугам все население Британии, есть из чего выбирать.

Бейл кивает:

– Люди просто ужасны.

Кому и знать, как не ему. А теперь изобразим сердечность и продолжим:

– Так делаются многие отличные шоу. Вспомните документальный сериал Пола Роджерса «Семья», семьдесят четвертый год. Это же одно из лучших шоу в истории телевидения. Все его помнят. Первое в стиле «муха на стене».

– Там, где Роджерс месяцами сидел за камерой в гостиной одной семьи из пригорода? В итоге семья распалась.

– Да, и не думаю, что это было легко, учитывая нелюбовь мистера Уилкинза к звукозаписывающей аппаратуре. Потому что миссис Уилкинз заявила по национальному телевидению, что ее муж вовсе не отец ее младшему ребенку.

– Точно. – Бейл плотоядно смотрит на меня и довольно смеется. – Вот сука.

– Но почему? Почему она поведала об этом всему миру? Может, и впрямь просто стресс? Но ведь никто не виноват, она сама пригласила телевидение в свой дом. Отчего она пошла на это? Может, хотела исповедаться? Или просто ей осточертел этот дом? Или это гарантировало ей пятнадцать минут славы, прежде чем она покинет этот мир? Чем она хуже Энди Уорхола?

– А может, она хотела преподать ему урок? – вставляет Бейл. – Сделать ему больно? Или молить его о прощении публично, чтобы он не смог ее оттолкнуть?

– Вот именно! Мы этого не знаем. У людей бывают разные мотивы. Вспомните о свадьбе по радио несколько лет назад. Люди готовы бежать к алтарю с абсолютно незнакомыми им людьми, чтобы получить сиюминутную известность. Хотя в случае с парой из Бирмингема речь идет о семи с половиной месяцах, ста восьмидесяти пяти минутах эфирного времени на телевидении, двухстах семи минутах радиоэфира и пятидесяти восьми колонках в прессе.

Бейл стучит карандашом по столу. Он взбудоражен. А я перехожу к финалу выступления.

– Есть куча программ типа «муха на стене» именно о браке: предложение, свадьбы, первый год семейной жизни. Я слышала, Четвертый канал собирается делать документалку о браке и семье. – Я это только что выдумала, но мне нужна финансовая поддержка. Я аморальна в жизни и в бизнесе. – Предлагаю вывернуть наизнанку хорошо зарекомендовавшую себя программу. Все участники должны присутствовать в студии, когда будет показана видеозапись с разоблачением. Главное – прямой эфир. Аудитория выносит вердикт. А старая любовь никогда но проходит. Даже те, о ком мы не вспоминали досять лет, кого ни разу не видели после разрыва, для нас важны. Нас мучит любопытство, как живет тот, кто от нас ушел или кого мы бросили.

Бейл как истинный бизнесмен видит перспективу.

– Вы считаете, получится, – произносит он скорее утвердительно, чем вопросительно.

– Я считаю, успех шоу зависит от легковерия, глупости и тщеславия британцев. – Я делаю глубокий вдох. – Следовательно, триумф гарантирован.

– Но оно, как вы сказали, должно быть масштабным, а как мы привлечем людей на шоу?

– Мы снимем несколько программ до того, как начнем работать вживую. У нас будет юридически проработанное разрешение на демонстрацию, и гости не смогут отказаться от участия. Бейл, я продумаю все до тонкостей. Не волнуйтесь. – Меня колотит, и я нежно похлопываю его по руке.

Бейл кивает.

– Хорошо, Кэс. Идите в бухгалтерию, займитесь сметой.

Я готова визжать от радости. И он это чувствует.

– Но не увлекайтесь. Я не миллионер. Врет, как всегда. Но мне все равно. У меня теперь есть программа, я победила!