Селфи на балконе

7

– Твоя поклонница только что убежала. Если поторопишься, то успеешь догнать и автограф на декольте оставить. Парни, как ты, ведь так делают?

Замолчи, Туся.

Закрой рот, а лучше откуси язык, сделай все, чтобы перестать нарываться и молоть полную чушь.

В конце концов, веди себя как девушка, а не как овчарка, с которой намордник только что сняли и на волю выпустили.

Но Корнеев молчал. Он посмотрел на меня каким-то пронизывающим взглядом, а потом сел на стул, вытянув ноги.

– Не знаю. Но если ты хорошо попросишь, то я распишусь у тебя на…

– Не попрошу. – Корнеев и чертовы его грязные мыслишки. – Хотя нет. Просьба все-таки есть. Будь добр, перестань мне написывать. Раздражает.

– Ты этого действительно хочешь?

– Хочу.

– Вон оно как… Кстати, почему единственный сайт, где я смог тебя найти, «Одноклассники»? На детское фото, где ты в костюме мыльного пузыря, я лайк поставил.

– В костюме колобка.

Да я бы давно удалилась, просто там с бабулей общаюсь. Она у меня интернет освоила недавно и плотно засела на «Одноклассниках». А фотки там такие, потому что она на них смотрит, и они ей нравятся. У меня там даже в друзьях никого из института нет. Несколько одноклассников, пара школьных учителей и папина мама. Все. Если бы знала, что меня искать будет один пустоголовый мажор, то давно бы профиль закрыла и убрала бы с аватарки фотку, где я с бантом на последнем звонке.

А вообще, с чего он взял, что мне его лайк там нужен?

– Да какая разница?

– Огромная, если ты не можешь отличить колобка от мыльного пузыря.

– Ты всегда такая колючая, а, Натали?

– Только когда меня кто-то достает.

Вру и не краснею. Я редко колючкой бываю. Но, как оказалось, рядом с Корнеевым это плохое качество просыпается и наружу лезет. Если бы мама меня сейчас услышала, то гнала бы по улице мокрым полотенцем. И я тут только немного преувеличила. Она золото, но не любит хамство и грубость. А сейчас я себя именно так и веду.

Стоп.

Но Корнеев ведь выводит. Это разве не уважительная причина?

В общем, если бы мама услышала нас сейчас, то мажорик с дорогими часами на руке и модной укладкой на голове вместе со мной бежал бы от полотенца. Не забывайте, что у нее муж военный. Она любую роту на уши поставит и заставит лепить вареники.

– Данечка, тебе чаек принести? – Я вздрогнула, когда услышала милый голос нашей поварихи. Серьезно, никогда не слышала, чтобы она так разговаривала. Думала, что она орать только и умеет. А тут…

Блин, не Корнеев, а прям чудо-юдо.

– Теть Галь, если можно, то два стаканчика. У меня тут важный разговор.

– Хорошо, сынок.

Теть Галь? Правда? Да у нее кличка Цербер. Она за грязный пол готова убить, а за разбитую тарелку подвергнуть общественной казни. Прилюдно словами бичевать начнет: поставит в центре столовой и всем расскажет, какой ты криворукий. И поварихе плевать, кабачковую или осетровую икру ты ешь на завтрак. Богатый ты или бедный. Она всех разгонит.

А-а-а. Совсем забыла. Сынок?

Ущипните меня кто-нибудь, пожалуйста.

Может, я как-то не заметила и попала в другой мир? Мир, где добрые стали злыми, а монстры превратились в ангелов. Как объяснить то, что я стою рядом с Корнеевым, который улыбается, и с Цербером, которая кудахчет над нами?

Черт.

Если сейчас из-за угла выскочит Звягина с воздушными шарами в руках и начнет прыгать на скакалке, напевая считалочку себе под нос, то мне придется придумывать себе псевдоним для психушки. Надо же будет как-то называть себя в драке с Иисусом и Сталиным.

Туся, делай ноги.

– Ты куда? – Корнеев останавливает меня взглядом, когда я беру сумку с соседнего стула.

– Меня там гранит ждет, который я еще погрызть не успела.

– Вот пока чай не допьете, никуда не пущу. – Тетя Галя, а именно так ее называть хочется, ведь на Цербера она сейчас совершенно не похожа, оказывается возле меня, переставляя с подноса на стол чайник и две кружки.

Хорошие. Студенты из таких не пьют. Нам старенькие дают, со сколами.

Я себя важной персоной почувствовала, ей-богу.

– Смотри, какая худая. Кожа да кости. Деточка, ты завязывай с диетами. Этот паршивец только говорит, что скелетных любит. Знаешь, как он в детстве за Лидочкой из второго подъезда гонялся? У-ух. А она была размером с маленький танк.

– Да я не…

– Теть Галь, хватит. Сейчас Лидочка на обложках журналов красуется.

Я хотела опротестовать предположение, но этот гад перебил своей Лидочкой-танком. Или уже не совсем танком.

Пофиг.

Откуда вообще эта женщина Корнеева с детства знает?

Хотя нет, он и его отношения с поваром мне безразличны.

– Да, видела. Она стыд совсем потеряла. Голая на лавочках лежит. Ой. Я сейчас пирожочков вам принесу.

– Не надо, – молниеносно отказываюсь я. Знаю я эти пирожочки. Один до сих пор в глотке стоит, проглотить не могу. – Я уже ухожу. Не беспокойтесь.

– Да я вкусных принесу, свеженьких. Для ректора пекла, но с вами поделюсь. Не боись, понравятся.

– Неси, неси, теть Галь. Сто лет пирожков твоих не ел. – И снова парень улыбается, как Чеширский Кот.

– Жук ты, Данечка. Жук.

Она испаряется, а мы одни опять остаемся.

– Если ты сейчас уйдешь, то женщина расстроится. А в ее возрасте волноваться запрещено. Хорошая девочка ведь понимает это?

– Хорошая девочка все объяснит так, что никто не расстроится. И, Корнеев, вот ответь, что тебе от меня надо? Чего пристал?

Сажусь на стул, не стоять же, ожидая, пока повар вернется.

– Хочу понять, чем ты отличаешься от других.

Гнусный ответ, но зато честный.

– По рентгену – ничем. А вот по содержанию черепной коробки – всем.

– Ответ принимается. Ладно, если ты шоколадкой делиться не хочешь, то, пока будем ждать пирожки тети Гали, съедим мою.

Я даже не успела понять, как на столе появилась точно такая же упаковка с молочным шоколадом, как и у меня в сумке.

Он что, вытащить умудрился?

Провожу рукой по кожзаму и чувствую, что моя-то на месте.

Эй.

Значит, она от него?

Он с Сухановым передал? Зачем?

Один вопрос: а летающие пони в этом странном мире будут?