Семейный альбом

8

С тех пор как Эйб был ее агентом, прошло шесть лет. Фэй набирала номер его телефона, и ее рука дрожала. Вполне возможно, он уже на пенсии или просто не захочет говорить с ней. После рождения Лайонела Эйб приглашал ее вернуться в кино, но сейчас, через шесть лет после того, как она все бросила, уже слишком поздно. Ей не надо этого объяснять, но она нуждается в его совете. Фэй дождалась сентября. Дети пошли в школу, ясли, Вард начал встречаться со старыми друзьями, пытаясь найти работу, но большую часть времени, похоже, тратил на ланчи и любимые рестораны и клубы – налаживал контакты, как объяснял, являясь домой. Возможно, он не лгал, но время шло, и ничего не менялось… Что ж, может, агент и вспомнит ее. Фэй назвала секретарше свое имя. Ее попросили не класть трубку. Пауза казалась невыносимо долгой. И вдруг – голос Эйба… Совсем как в старые дни, давным-давно…

– Господи… – Голос из далекого прошлого… – Ты еще жива? – Голос гудел у нее в ухе, как и много лет назад, и Фэй нервно засмеялась. – Это правда ты, Фэй Прайс?

Она вдруг пожалела, что не встречалась с ним чаще, но все время было занято Бардом и детьми. Голливуд остался в прежней, давней жизни.

– Да, это я, Фэй Прайс Тэйер, та же самая, но уже с несколькими седыми волосками.

– Ну, это поправимо, хотя не думаю, что ты звонишь мне по столь несерьезному поводу. Чем я обязан такой чести? Ты уже родила десятерых детей?

Эйб говорил так же доброжелательно, как и раньше, и Фэй была тронута, что он нашел для нее время. Когда-то они были хорошими друзьями. Агент, бывший все годы ее звездной карьеры рядом с ней, исчез из ее жизни. А теперь она снова стучалась в его дверь. Фэй рассмеялась.

– Нет, Эйб, у меня всего пятеро. Так что я на полпути к цели.

– Боже мой! Вы с мужем сошли с ума. Но по тому, как в церкви светились твои глаза, я все понял и поставил на тебе крест. Но ты лучше всех работала, Фэй. И могла еще долго такой оставаться.

Она не была уверена в правоте Эйба, но слушала с удовольствием. Возможно, со временем и у нее случились бы проколы, но Вард избавил ее от этого. А теперь надо набраться мужества и выложить свою просьбу – Эйб наверняка сразу все понял, едва услышав ее имя. Он читал газеты, как и все остальные, знал об их проблемах. Дом продан, вещи пошли с аукциона, верфи закрыты – быстрое падение, как, впрочем, частенько бывает со звездами. Но это не меняло его отношения к тем, кого он любил. Ему было жаль Фэй – без денег, с мужем, который ни дня не работал и кутил напропалую, имея на руках пятерых детей.

– Ты когда-нибудь скучала о прежних днях, Фэй?

Она всегда была честна с ним.

– Откровенно говоря, ни разу, во всяком случае, до сих пор.

– Ну, я полагаю, у тебя и времени на это нет – с пятью-то детишками. – Эйб хорошо понимал, что ей нужна работа, и решил перейти прямо к делу, чтобы избавить ее от смущения. – Так чем я обязан удовольствию слышать ваш голос, миссис Тэйер? – Легко догадаться… Эпизод в пьесе, небольшая роль в фильме… Он хорошо знал, что она не станет просить о невозможном.

– Хочу просить тебя об одолжении, Эйб.

– Давай, выкладывай.

Он всегда бывал с ней прям, и сейчас, если это будет в его силах, поможет.

– Я могла бы повидаться с тобой? – Фэй вела себя как начинающая актриса.

– Конечно. Называй день.

– Завтра?

Эйб даже несколько испугался – похоже, они действительно в отчаянном положении.

– Прекрасно. Сходим на ланч на Браун Дерби. На мгновение Фэй с тоской вспомнила прежние дни и, повесив трубку, пошла наверх, сдерживая улыбку. Она молила Бога, чтобы Эйб не счел ее выжившей из ума. Но при встрече он не сказал ничего подобного. Наоборот, сидел спокойно, обдумывая просьбу. Эйб был потрясен, услышав о подлинных масштабах произошедших перемен, о том, что они живут теперь на Монтерей Парк. Какое низкое падение после тех высот, откуда оба начинали совместную жизнь. Светлые годы безвозвратно ушли, но малышка держалась. Она вообще была девушка с характером и достаточно умна, чтобы добиться задуманного. И теперь он размышлял, как ей помочь.

– Я где-то читала, что Ида Лупино была режиссером в «Уорнер Бразерс», Эйб.

– Я знаю. Но далеко не каждый может дать тебе такой шанс, Фэй. – Он не кривил душой. – Кстати, что говорит по этому поводу твой муж?

Фэй глубоко вздохнула и посмотрела старому агенту в глаза. Эйб не слишком изменился за эти годы. Все такой же круглый, седовласый, требовательный и честный. И самое главное – она чувствовала это – до сих пор был ее другом. И он поможет ей, обязательно поможет.

– Муж еще не знает. Я решила сперва поговорить с тобой.

– Ты думаешь, он будет против твоего возвращения в Голливуд?

– Не совсем так; если бы я пыталась играть, он, возможно, и возражал бы, но для этого я уже стара и слишком давно ушла из кино.

– В тридцать два года рано говорить о старости, но через столько лет трудно вернуться обратно. Люди забывчивы, у молодежи вообще нет своих звезд. Ты знаешь, – он откинулся на спинку кресла, задумчиво посасывая сигару, – твоя идея начинает мне все больше нравиться. Если ее запродать на студии, могло бы кое-что выйти.

– Попытаешься?

Эйб ткнул сигарой в ее сторону.

– Значит, просишь меня снова стать твоим агентом?

– Да. – Фэй твердо встретила его взгляд, и он улыбнулся.

– Тогда принимаю предложение. Я все разнюхаю и посмотрю, что можно сделать.

Фэй слишком хорошо его знала. И была уверена, что Эйб перевернет все вокруг, и если ничего не найдет, то, значит, ничего и быть не может. Она не ошиблась. Эйб пропал на шесть недель, а наконец позвонив, попросил немедленно приехать.

Она не осмелилась ни о чем спросить по телефону, просто села на автобус до Голливуда, а потом буквально бегом взлетела по ступенькам и ворвалась в его офис. Эйб отметил, что она все еще очень красива, в потрясающем красном шелковом платье и легком черном пальто. Она сохранила кое-какую одежду лучших дней и выглядела прекрасно. Эйб приподнялся из-за стола и взял ее за руку, понимая, как она волнуется.

– Ну?

– Расслабься. Не Бог весть что, но, по крайней мере начало положено. Тебя устроит работа помощника режиссера? Плата жалкая, зато в «Метро Голден Мейер». Моему другу, Дору Шери, твоя идея понравилась. Он хочет посмотреть, на что ты способна, и очень разволновался, узнав, что у «Уорнер Бразерс» есть Лупино. Ему пришлась по душе мысль тоже иметь в штате женщину.

Шери слыл дальновидным человеком, хоть и был моложе всех.

– А как он поймет, на что я способна, если я буду с кем-то в паре? – забеспокоилась Фэй. Она понимала, что никто не доверит ей самостоятельную режиссерскую работу сразу.

– Режиссер, работающий по контракту, не очень нравится Дору. И если фильм получится хоть наполовину приемлемым, то это будет только твоя заслуга. Парень ленивый, много пьет, времени на площадке проводит меньше, чем надо. У тебя будут развязаны руки, только не жди ни денег, ни славы. Все это впереди, если справишься сейчас.

Фэй кивнула.

– А фильм хороший?

– Может получиться неплохим. – Он рассказал ей о сценарии, о занятых в фильме звездах. – Фэй, это твой шанс. Именно то, чего ты хочешь. Если ты всерьез говоришь о своих планах, я думаю, надо попытаться. Во всяком случае – что ты теряешь?

– В общем-то, ничего. – Она смотрела на него, обдумывая услышанное. – Когда начинать?

Ей хотелось иметь в запасе время, чтобы познакомиться со сценарием. Эйб знал, как Фэй любит эту работу, насколько она трудоспособна и старательна. Он весело улыбнулся.

– На следующей неделе. Фэй со стоном закатила глаза.

У нее не было времени обсудить свои планы с Вардом. Но это как раз то, чем она хотела отныне заниматься. Фэй не слишком была уверена в успехе, но, в конце концов, попытка не пытка. Она заглянула в глаза Эйбу Абрамсону и твердо кивнула:

– Согласна.

– Я еще не сказал, сколько ты будешь получать.

– Я в любом случае согласна.

Эйб назвал сумму, оба улыбнулись, понимая, как это смешно звучит. Но оба также знали и другое: ей выпал шанс.

– Ты должна ежедневно быть на площадке в шесть утра или даже раньше, если они потребуют. Придется работать до восьми-девяти вечера. Не представляю, как ты справишься с детьми. Может, Вард поможет. – Правда, ее муж привык к армии слуг, и Эйб не представлял, каким образом он сможет сейчас быть опорой Фэй.

– У меня есть служанка.

– Прекрасно. – Он встал. Все было почти как в старые времена… Фэй улыбнулась.

– Спасибо, Эйб.

– Не за что. – В его глазах таилась жалость, но эта женщина внушала уважение. Фэй выпутается. Не пропадет. – Приходи завтра и подпиши контракт, если вырвешься.

Значит, еще одна долгая поездка… Но это чепуха по сравнению с тем, что ей каждый день придется пересекать город с востока на запад в Калвер Сити и на МГМ. Что ж, ради дела Фэй пролезет и через игольное ушко и не подведет Эйба. Она понимала, что он возьмет с нее десять процентов за услуги, хотя это ничтожно мало при ее теперешнем заработке. Но Эйба, похоже, это устраивало, а уж о ней и говорить нечего.

Фэй так и распирало от счастья. У нее теперь есть работа! Она неслась вниз по лестнице, еле сдерживая крик радости. Всю дорогу домой в автобусе улыбалась сама себе. Ворвавшись в дом, так же бурно, как обычно врывались дети, она нашла Варда в гостиной, очевидно, под очередной дозой шампанского, выпитого за ланчем в компании приятелей. Фэй шлепнулась ему прямо на колени.

– Отгадай, что случилось?

– Если ты опять беременна, я покончу с собой. Но сперва убью тебя. – Вард засмеялся, а она самодовольно покачала головой.

– Нет, отгадывай еще раз.

– Сдаюсь.

Его глаза покраснели, слова выговаривались невнятно, но сейчас Фэй не обращала на это внимания.

– Я нашла работу!

Вард был потрясен. Фэй продолжала:

– Помощника режиссера в фильме, съемки начинаются на следующей неделе, на МГМ.

Вард так быстро вскочил на ноги, что она едва не свалилась, но вовремя хлопнулась на его место, а он посмотрел на нее сверху вниз.

– С ума сошла? Какого черта? И для этого ты уходила из дома? Искала работу? – Вард был ужасен, и Фэй подумала: а на что, по его мнению, они должны жить? Долги, двое взрослых, пятеро детей, няня. – Зачем тебе это? – Он неистовствовал, а с лестницы на них испуганно смотрели дети.

– Ну хотя бы один из нас должен работать, Вард.

– Я же тебе говорил, что каждый день навожу контакты!

– Великолепно. Значит, и у тебя скоро что-то получится. Но пока это случится, должна работать я. И приобретать опыт.

– Какой опыт? Ты же снова хочешь вернуться в Голливуд!

– Но в новом качестве. – Фэй еле сдерживалась, ей хотелось выложить ему все начистоту, но не при детях. Они стояли не двигаясь, а Варду вообще было не до них. – Я думаю, нам стоит поговорить об этом наедине.

– К черту! Поговорим сейчас. – Гнев исказил его лицо. – Почему ты не посоветовалась со мной, прежде чем ехать туда?

– Все вышло неожиданно.

– Когда? – Его слова летели в нее, словно камни.

– Сегодня.

– Замечательно! Поезжай и скажи им, что ты передумала. И тебя это не интересует.

… Вдруг что-то щелкнуло внутри, Фэй не могла больше сдерживать ярость.

– А почему я должна так поступить, Вард? Я хочу эту работу, и мне плевать, что за нее мало платят, и плевать, что об этом думаешь ты. Это то, что мне надо! Потом ты сам будешь рад моему решению. Кто-то должен попытаться вытащить нашу семью из грязи, в которую мы вляпались. – Фэй тут же пожалела о своих словах.

– И это должна делать ты, не так ли?

– Может, и я. – Поскольку она уже начала этот неприятный разговор, оставалось продолжать в том же духе.

– Замечательно. – Его пылающие глаза жгли ее; он схватил куртку со спинки стула. – Стало быть, я теперь тебе не нужен?

– Конечно, нужен… – Она больше ничего не успела сказать – дверь уже захлопнулась за ним.

Валери с Ванессой заплакали, Грегори печально смотрел на нее сверху вниз.

– Он вернется?

– Обязательно.

Она пошла к детям, чувствуя себя совершенно разбитой.

Почему он все усложняет? Почему воспринимает так болезненно? Может, потому, что слишком много пьет? Вздохнув, Фэй поцеловала Лайонела и потрепала Грегори по волосам. Потом нагнулась и взяла девочек на руки. Она еще была достаточно сильной, чтобы удержать обеих.

И вообще она сильная и способна на многое. Возможно, здесь и зарыта собака: муж оказался гораздо слабее ее, ему все труднее мириться с этим. Фэй не раз подмывало спросить Варда, почему он так ведет себя, но она заранее знала ответ. Ему не справиться со случившимся, он в состоянии только искать виноватых.

Ночью Фэй лежала без сна, ожидая Варда, моля Бога, чтобы он не разбил машину, чтобы с ним ничего не случилось. Он явился в четыре пятнадцать, воняя джином, и с трудом взгромоздился на кровать. Сейчас нет смысла разговаривать, придется ждать до утра и тогда поведать о своих планах. Но наутро ее рассказ не произвел на Варда никакого впечатления.

– Ради Бога, Вард, послушай же меня.

Он угрюмо смотрел в сторону. А ей пора было спешить в Голливуд к Эйбу, подписать контракт и забрать сценарий.

– Меня не интересует все это дерьмо. Ты такая же сумасбродка, каким был когда-то я. Сумасшедшая фантазерка! Ты знаешь о режиссуре не больше меня, а я не знаю ни черта. – Он злобно смотрел на жену.

– Да, не знаю, но обязательно узнаю. В этом преимущество новой работы. К следующему ли фильму, к десятому ли, но я научусь. И то, что я предлагаю тебе, вовсе не сумасбродство.

– Чушь!

– Вард, послушай же меня. У продюсеров большие связи, они знакомы с очень состоятельными людьми, и им вовсе не обязательно любить кино, хотя это и помогает в работе. Это посредники. Они как бы соединяют вместе нужные части. Что тебе еще надо? У тебя же столько влиятельных друзей. Кто-то из них захочет вложить деньги в фильм, и таким образом войдет в Голливуд. А в один прекрасный день, если дела пойдут хорошо, мы сколотим свою команду. Ты – продюсер, я – режиссер. Вард смотрел на нее как на полоумную.

– А почему бы тебе всех нас не впихнуть в свой водевиль? Ненормальная!

В конце концов Фэй оставила его в покое. Муж не хотел даже слушать ее. Но она знала, что все возможно. Если бы только он оторвал свою задницу от стула и попытался хоть что-то сделать! Она схватила пальто, сумку и посмотрела на него.

– Можешь смеяться надо мной сколько угодно, Вард Тэйер. Но в один прекрасный день ты поймешь, что я была права. И если бы ты нашел в себе силы снова стать мужчиной, то ухватился бы за мою идею. Она не такая уж безумная, как тебе кажется. Подумай об этом, если выкроишь время между пьянками. – С этими словами она вышла и закрыла за собой дверь.

В следующие два месяца Фэй редко видела Варда. Ей приходилось выезжать на студию в начале пятого, и автобус тащился туда целую вечность. Домой она возвращалась после десяти, дети уже крепко спали, а Варда постоянно не было дома. Фэй никогда не спрашивала, где он болтается вечерами. Наскоро поев, она валилась в постель после горячей ванны, листала сценарий, чтобы на следующий день начать все сначала. Такой режим мог убить кого угодно, но она не сдавалась. Второму режиссеру не нравилось все, что она делала, и он доставлял ей немало неприятных минут. Но к счастью, ее напарник почти не появлялся на площадке, и она плевала на его мнение.

Фэй и актеры были очарованы друг другом, и она сумела от каждого добиться того, чего не смог бы никто другой. Все поняли это еще во время съемок, а на пленке, которую они наконец продемонстрировали Дору Шери, ее усилий не заметить было невозможно.

Эйб позвонил ей домой в конце января, через неделю после окончания съемок. Фэй пришлось немного задержаться на студии. Вернувшись, она узнала, что Варда уже несколько дней нет дома. Няне он сказал, что отправляется в Мексику повидаться с друзьями, а ей даже записки не оставил. Холодок пробежал по спине Фэй при этом сообщении, но она отогнала от себя тревожные мысли и решила сосредоточиться на детях – работая над фильмом, Фэй почти их не видела. Сейчас звонок Эйба оторвал ее от игры с младшей дочкой.

– Фэй? – Знакомый голос загудел в ухе, и она улыбнулась.

– Да, Эйб.

– У меня хорошие новости.

Она затаила дыхание. «Пожалуйста, Господи, сделай так, чтобы им понравилась моя работа». Она обмирала от страха, ожидая ответа.

– Шери говорит, что это шикарно.

– О Боже… – Слезы закапали из ее глаз.

– Он хочет дать тебе новую работу.

– Мне одной?

– Нет, снова будешь помощником, но на сей раз он обещает хорошие деньги. Шери хочет, чтобы ты поработала с кем-то стоящим. Он считает, что ты сможешь многому от него научиться. – И Эйб назвал имя, заставившее Фэй затаить дыхание. Несколько лет назад он был режиссером у нее самой. Дор Шери не ошибается: она многому научится у него. Ей очень хотелось работать самостоятельно, но она понимала, что надо запастись терпением. Фэй снова напомнила себе об этом, а Эйб уже говорил о новом фильме. – Так что ты думаешь?

– Я согласна! – В любом случае, деньги нужны, и один Бог знает, где Вард. Путешествие в Мексику было последней каплей, и она собиралась при встрече сообщить об этом мужу. Об этом и о многом другом. Ей хотелось рассказать о новой замечательной работе, но рядом не было никого, с кем можно было поделиться. Как же без него одиноко! – И когда начинать?

– Через шесть недель.

– Хорошо. Успею немного побыть с детьми. Эйб заметил, что она ни разу не упомянула о Варде, но не удивился. Он не дал бы и десяти центов за то, что их брак выживет. Вард, по рассказам Фэй, явно не мог приспособиться к новым обстоятельствам, и рано или поздно она пробьет себе дорогу, оставив его далеко позади. Легко предположить, чем все это кончится. Но Эйб понимал, насколько Фэй привязана к Варду. Забыв былую славу звезды ради него и детей, она в течение нескольких лет полностью зависела от мужа и до сих пор полагалась на него. Он был необходим ей так же, как и она ему, во всяком случае, Фэй на это надеялась.

Каким же ударом для нее было увидеть его здоровым, загоревшим, счастливым по возвращении из Мексики! Вард явился с длинной кубинской сигарой во рту, чемоданом из крокодиловой кожи в руках, в одном из своих старых, прекрасно сшитых белых костюмов. Он выглядел так, будто «дюзенберг» по-прежнему стоит у ворот. Войдя, он с недоумением взглянул на жену, полагая, что ей давно пора быть в постели. Однако Фэй работала над сценарием, хотя было уже далеко за полночь.

– Хорошо отдохнул? – Холодок в голосе скрывал гнев и боль, не покидавшие ее с тех пор, как он уехал. Но Фэй была слишком горда, чтобы показать это мужу.

– Да. Извини, что не написал…

– Понимаю. У тебя не было времени. – Странное выражение его лица разозлило Фэй. Судя по всему, Вард вовсе не сожалел о своем отъезде. Она сразу поняла это и быстро догадалась о причине. – С кем же ты был?

– Кое с кем из старых друзей. – Он поставил свой чемодан на пол и сел на диван напротив.

– Как интересно. А почему ты ничего не сказал мне перед отъездом?

– Это вышло внезапно. – Что-то отвратительное светилось в его глазах. – А ты была так занята своим фильмом.

Вот в чем дело! Маленькая месть за то, что она нашла работу, а он не смог. Фэй все понимала, но как, однако, это нечестно с его стороны.

– Ясно. В следующий раз, когда соберешься уезжать на три недели, попытайся позвонить мне на работу. Ты будешь приятно удивлен, легко найдя меня по телефону.

– Я не знал. – Вард слегка побледнел под слоем загара.

– Теперь будешь знать. – Она заглянула в глубину его глаз и окончательно поняла, в чем дело. И как же ей теперь себя вести?

Назавтра жизнь Фэй облегчили газеты. Там обо всем было написано. Ей оставалось только бросить их мужу.

– У тебя замечательный пресс-агент. И агент по путешествиям тоже. Теперь ясно, с какими старыми друзьями ты разъезжаешь по свету. – Фэй чувствовала себя подстреленной птицей, но не хотела показывать этого мужу. Он не должен знать, какую боль причинил ей своим позорным поведением. Фэй понимала – Вард по-своему пытается справиться со случившимся. Он воображал, что все еще является частью своего потерянного мира. Но как бы старательно он ни притворялся, для него все уже кончено… по крайней мере, пока он снова не женится на ком-то из той роскошной жизни.

Прочитав газету, Вард раскрыл рот. «Обанкротившийся миллионер Вард Тэйер IV и Мейзи Абернетти на днях должны возвратиться из Мексики. Парочка три недели нежилась на ее яхте у берегов Сан-Диего, потом отправилась в Мехико, чтобы навестить друзей и поиграть в кости. Они выглядели ужасно счастливыми, но что же сталось с его экс-королевой?..»

Фэй смотрела на него с отвращением и ненавистью, впервые за все время.

– Можешь сообщить, что дал королеве отставку. Это облегчит твое положение, а заодно и участь мисс Абернетти, сукин ты сын. Так-то ты улаживаешь наши дела? Бегая за шлюшками! Меня тошнит от вас обоих.

Мейзи Абернетти была вконец испорченной эгоистичной натурой, которая спала почти со всеми знакомыми мужчинами. «Кроме меня», – обычно говаривал Вард в шутку. А теперь и он вошел в список.

Фэй, хлопнув дверью, выбежала из спальни. Спустившись вниз, Вард обнаружил, что она повела детей в школу.

В эти недели она большую часть времени проводила с ними, стараясь восполнить долгие месяцы работы. А впереди – новая разлука. На съемочной площадке она ужасно скучала по ним.

Когда она вернулась, Вард в голубом шелковом халате, купленном когда-то давно в Париже, ждал ее внизу.

– Я должен поговорить с тобой. – Он выглядел расстроенным, но Фэй прошла мимо него наверх. Она собиралась в общественную библиотеку.

– Мне нечего тебе сказать. Ты волен идти куда хочешь. Я найду адвоката, и он позвонит Бурфорду. – Она понемногу убеждалась в том, что Мейзи Абернетти – не случайная подружка Варда, и все гораздо серьезнее.

– Все так просто? – Вард схватил ее за руку, но она посмотрела на него с таким презрением, что он испугался. Его вообще еще никто никогда не презирал. Вард наконец понял, что натворил, и сердце болезненно сжалось.

– Фэй, послушай меня… Это глупая ошибка. Я просто должен был как-то выбраться отсюда… Дети все время вопят… ты уходишь… Этот дом душит меня.

– Тогда ступай отсюда. Возвращайся на Беверли Хиллз к своей Мейзи. Я уверена, она с радостью тебя примет.

– В качестве кого? – Он с горечью посмотрел на жену. – Шофера? Черт побери, я не могу найти работу, а ты все время трудишься. Какого дьявола, ты-то понимаешь меня? Я не вынесу такой жизни, я не создан для нее… – Он отпустил руку Фэй, а она без всякого сочувствия смотрела на него. На этот раз Вард зашел слишком далеко. Она могла простить ему все – пьянство, эгоизм, неспособность к работе, ложь, – только не измену. Вард жалобно смотрел на нее.

– Я ничего не могу, ты сильнее меня. В тебе есть то, чем не обладаю я. И я не знаю, как это назвать.

– Это называется характер. И он был бы и у тебя, если бы ты дал себе шанс проявить его и смог подольше обходиться без вина, чтобы встать на ноги.

– А если я не могу? Тебе никогда это не приходило в голову? Я думал об этом каждый день, пока не уехал. У меня есть только один выход.

– Какой? – Она озадаченно поглядела на него, но ужас уже закрался внутрь. Теперь он выглядел странно спокойным и, казалось, понял, что делать.

– Уйти из твоей жизни.

– Сейчас? Но это подло. – Фэй ужаснулась. Она совсем не хотела терять этого человека и все еще любила его. Он и дети – самое главное для нее. – И ты сможешь так поступить с нами?

В ее глазах стояли слезы, и Вард заставил себя отвернуться, так же, как в последние недели заставлял себя не думать о ней. Он больше не мог нести бремя своей вины. То, что случилось, – его ошибка, и ему нечего предложить ей, она и без него со всем справлялась. По крайней мере, он так думал, но если бы сейчас посмотрел на жену, то увидел бы в ее глазах ужас.

– Вард, что с нами происходит? – Ее голос стал хриплым и низким. Он тяжело вздохнул, прошел через комнату, выглянул в окно, но так и не увидел ничего, кроме стены соседнего дома и кучи мусора.

– Я думаю, пришло время уйти отсюда, подыскать работу и дать тебе возможность забыть о том, что мы когда-то были вместе.

– А дети? – Фэй была на грани истерики. – Их ты тоже собираешься забыть? – Она смотрела ему в затылок, не веря в происходящее. С ними такого не может случиться! Это ночной кошмар или бездарный, отвратительный сценарий.

– Я буду посылать тебе все, что смогу. – Он медленно повернулся и посмотрел на нее.

– Это из-за Мейзи? У вас все серьезно?

Трудно поверить, но Фэй была близка к истине. Вард отчаянно тосковал по старой беззаботной жизни, а Мейзи – часть того мира. Однако он покачал головой.

– Нет. Мне просто на время надо выбраться отсюда, – сказал он. – Я чувствую, что без меня ты начнешь новую, самостоятельную жизнь. И может, сумеешь выйти замуж за преуспевающего киногероя.

– Если бы я хотела, то сделала бы это много лет назад. Но мне нужен был ты.

– А теперь? – Он почувствовал прилив мужества, как когда-то, много лет назад. Ему некуда идти, нечего больше терять, кроме нее.

Фэй печально смотрела на мужа.

– Я отказываюсь понимать тебя, Вард. Как ты мог поехать с ней в Мексику? Может, тебе действительно лучше вернуться к ней?

Эти слова были фальшивой бравадой, но он ухватился за них, как за наживку.

– Может, и так. – Он пошел наверх, и Фэй услышала, как он собирает в спальне вещи. Она села на кухне, слепо уставившись в кофейную чашку и думая о прожитых вместе семи годах, потом горько заплакала, и плакала до тех пор, пока не пришло время забирать детей из школы.

Когда она вернулась домой, Варда уже не было. Дети не знали, что он приходил, поэтому не пришлось ничего объяснять. Она приготовила ужин – пережаренные бараньи котлеты, недожаренную картошку, твердую, как камень, и шпинат, который она сожгла. Фэй была посредственной кулинаркой, но старалась, как могла. Однако сейчас она думала только о том, где ее муж. С Мейзи Абернетти, без сомнения. Напрасно она не сдержалась.

Фэй лежала в постели, перебирая всю их жизнь, начиная с Гвадалканала. Хорошие времена… нежность, любовь, мечты… Она плакала почти всю ночь, пока не уснула, утомленная слезами и тоской по мужу.

9

Второй фильм Фэй оказался гораздо труднее первого. Режиссер постоянно был на месте, много требовал от нее, давал указания, часто критиковал, и временами ей хотелось задушить его. А когда работа была закончена, Фэй обрела редкий, бесценный дар: он обучил ее трюкам, необходимым для новой профессии. Он требовал наивысшего результата, временами отдавая ей бразды правления, а потом просто подправлял. Фэй научилась гораздо большему, чем смогла бы получить за десять лет самостоятельной практики, и была ему за это очень благодарна. Перед уходом с площадки мэтр похвалил ее, и Фэй чуть не разрыдалась, глядя ему вслед.

– Что он тебе сказал? – шепотом спросил ее кто-то, и она улыбнулась.

– Он еще раз хотел бы поработать со мной, но понимает, что это невозможно, поскольку теперь я буду режиссером собственного фильма. – Фэй глубоко вздохнула, глядя на актеров; они обнимались и целовались, поздравляя друг друга с окончанием съемок. – Надеюсь, он прав.

И он действительно был прав. Через два месяца Эйб предложил ей первую самостоятельную режиссерскую работу. И снова на МГМ. Дор Шери дал ей шанс, и она оказалась достойной его.

– Поздравляю, Фэй.

– Спасибо, Эйб.

– Ты заслужила это.

Работа над новым фильмом начнется в конце года, это, в общем, и вызов, и событие, и Фэй была довольна. К тому времени дети снова вернутся в школу, Лайонел пойдет во второй класс, Грег в первый, близняшки последний год в детском саду, а Энн нет еще двух лет, и она плелась за старшими, боясь отстать, но те постоянно отмахивались от нее. Фэй думала, что надо бы почаще бывать с малышкой, но не хватало времени. Дети вопили, звали, требовали ее к себе, но надо было изучать сценарий. Фэй провела над ним несколько месяцев.

Энн отличалась от братьев и сестер не только возрастом – она была более замкнутой и охотно оставалась с няней. Только Лайонел по-особому относился к сестренке.

Фэй была в восторге от нового долгожданного сценария, но работа не могла вытеснить мыслей о Варде: она постоянно гадала, где сейчас ее муж. Со дня его ухода она ничего не слыхала о нем, только однажды прочла заметку Луэллы Парсонс, но ничего особенного оттуда не извлекла. По крайней мере, Мейзи там не упоминалась.

Фильм давал ей возможность занять себя, и Фэй была этому очень рада. Несколько месяцев назад она попросила Эйба порекомендовать ей адвоката, но так и не удосужилась ему позвонить, хотя всякий раз обещала себе сделать это. Все время что-то мешало, а память снова уводила ее в прошлое.

А однажды в июле на пороге их дома появился Вард. Дети играли в задней части двора. Няня устроила там качели, а старшие посадили цветы. И все весьма гордились своей изобретательностью. Он возник в белом костюме и голубой рубашке, еще красивее, чем прежде.

На какой-то миг Фэй почувствовала острое желание кинуться к нему на шею, но вовремя опомнилась – муж бросил ее, и Бог знает, с кем он теперь. Оробев, она опустила глаза и, лишь собравшись с мыслями, снова взглянула на него.

– Что тебе нужно?

– Можно войти?

– Зачем? – Фэй смотрела мимо Варда, ему было неловко, но, судя по всему, он не собирался уходить, не поговорив с ней. – Дети расстроятся. – Они только недавно перестали о нем спрашивать, а Фэй полагала, что Вард намерен снова исчезнуть.

– Я их не видел почти четыре месяца. Можно по крайней мере поздороваться? – Она не решалась впустить его. Муж похудел, казалось, помолодел и был очень хорош собой… Стоп. Ни к чему снова влюбляться в него. – Ну? – Вард не отступал, и она шагнула назад, давая ему дорогу.

Дом показался ей омерзительным, потому что она снова взглянула на него глазами Варда.

– Здесь ничего не изменилось.

Фэй разозлилась. Она и так это знала.

– Надо полагать, ты снова живешь на Беверли Хиллз? – В голосе слышались резкие нотки, и это ударило его как ножом. Фэй была вполне удовлетворена. Муж ужасно оскорбил ее, уйдя из семьи, и теперь, похоже, вернулся, чтобы снова мучить ее. Фэй постоянно готовила себя к худшему. Вард медленно повернулся к ней.

– Нет, я живу не на Беверли Хиллз, Фэй. Неужели ты думаешь, что я оставил бы вас всех здесь, а сам вернулся туда? – Он посмотрел на Фэй и по ее лицу понял, что именно это она и предполагала.

– Я ведь не знаю, чем ты сейчас занимаешься, Вард. – Фэй не прикасалась к чекам, которые он ей посылал, обходясь без них. На самом деле ей было интересно, на что он жил несколько месяцев, но спрашивать не хотелось.

В этот момент вбежали дети. Потрясенный Лайонел замер в дверях, увидев отца, потом медленно шагнул к нему и широко раскрыл глаза. Грег тоже заметил отца, оттолкнул брата в сторону и кинулся к нему в объятия, следом – близняшки, а Энн стояла и смотрела, не понимая, кто это такой. Она совсем не помнила отца и, подняв на Фэй глаза, потянулась к ней. Фэй взяла дочку на руки, глядя, как старшие карабкались на Варда, визжа от радости. Только Лайонел был весьма сдержан, поглядывая на мать, словно пытаясь понять, что она об этом думает.

– Все в порядке, Лайонел, – тихо сказала Фэй. – Поиграй с папой. – Но он так и остался поодаль.

Наконец Вард сказал, чтобы дети привели себя в порядок, и тогда он повезет всех на ланч с гамбургерами и мороженым.

– Ты не против? – спросил он, когда дети унеслись наверх.

– Нет. – Фэй с опаской взглянула на него. – Я не против.

Она нервничала, глядя на мужа, ему тоже было не по себе. Четыре месяца – большой срок, за это время они стали почти чужими.

– Фэй, я теперь работаю, – сказал он так, будто ожидал, что сейчас торжественно заиграют фанфары.

Она подавила желание улыбнуться.

– Да?

– В банке… Не очень ответственная работа… Меня туда устроил один из друзей отца. Я просто весь день сижу за столом, а в конце недели забираю чек. – Похоже, раньше он предполагал, что работать так же болезненно, как подвергнуться хирургической операции.

– Да?

– Ты так ничего и не скажешь, черт побери! – Он снова начинал сердиться. Почему ей стало так трудно угодить? Она никогда не была такой. Может, это влияние Голливуда? Вард понимал, что его жена не просто сидит за столом в ожидании недельного заработка. Он глубоко вздохнул и попытался еще раз. – А ты сейчас работаешь?

Он понимал, что вопрос глупый: ее бы не было дома.

– Нет. И целый месяц буду свободна. На этот раз начну свой фильм. – Она слишком много болтает! Не его дело, чем она занята. Но как ни странно, ей по-прежнему хотелось выложить мужу все новости.

– Здорово. – Он переминался с ноги на ногу, не зная, что бы еще сказать. – И будут большие звезды?

– Несколько.

Он закурил. Новое дело.

– Твой адвокат со мной еще не связывался.

– У меня не было на это времени. Неправда, она свободна уже несколько месяцев, но ему незачем об этом знать. – Адвокат будет.

– Ага.

Тут снова вбежали дети. Вард усадил всех в свою новую машину, «форд» 1949 года. Стоя возле передней дверцы, он извинительно смотрел на Фэй.

– Это, конечно, не «дюзенберг», но на ней я езжу на работу и обратно.

Она сдержалась и не сказала, что ездит на автобусе. Старый автомобиль давно приказал долго жить, и у них теперь вообще не было транспорта.

– Фэй, а ты поедешь с нами на ланч?

Она собралась было отказаться, но дети упрашивали наперебой – легче согласиться и отправиться с ними. К тому же очень любопытно узнать, где он живет, что делает. Интересно, он все еще с Мейзи Абернетти? Но тут Фэй сказала себе, что ее это больше не волнует, и почти успокоилась. Однако, наблюдая за официанткой, не сводящей с Варда глаз, почувствовала, что краснеет. Ее муж, бесспорно, красив, и женщины, естественно, обращали на него внимание куда больше, чем мужчины на нее. Это и понятно: Фэй до сих пор носила обручальное кольцо, и за ней тянулся хвост из пятерых детей.

– Дети – прелесть, – сообщил он Фэй по дороге домой, а четверо юных Тэйеров возились на заднем сиденье темно-синего «форда». – Ты прекрасно над ними поработала.

– Ты так говоришь, будто ушел десять лет назад.

– Иногда кажется, что меня не было целую вечность. – Он помолчал, потом посмотрел на нее, остановившись на красный свет. – Я очень скучал по всем вам.

Ей хотелось выпалить: «Мы тоже», но она заставила себя промолчать и удивилась, когда он взял ее за руку.

– Я никогда не перестану жалеть о том, что натворил, если, конечно, мои слова что-то для тебя значат. – Вард говорил тихо, и дети не слушали его, поглощенные друг другом. – После ухода из нашего дома я не был ни с одной женщиной. – «Наш дом» – странно… Так он называет это ужасное место домом? Но его слова глубоко тронули Фэй. Глаза наполнились слезами, и она повернулась к мужу. – Я люблю тебя, Фэй.

Этих слов она ждала все четыре месяца и невольно протянула к нему руку. Они остановились возле дома, дети выбрались из машины. Вард велел им отправляться наверх, пообещав прийти следом.

– Детка, я люблю тебя даже больше, чем раньше.

– Я тоже тебя люблю. – Внезапно она разрыдалась, прижавшись к мужу и отрешенно глядя на него. – Без тебя было так ужасно, Вард…

– И мне без тебя – как в кошмарном сне. Я думал, что умру без вас. И вдруг понял, какая все это ерунда – шикарная обстановка, огромный дом…

– Нам ничего не нужно. – Фэй шмыгнула носом и улыбнулась. – Нам нужен только ты.

– Но ты не так нуждаешься во мне, как я в тебе, Фэй Тэйер. – Он посмотрел на нее. – Или снова Фэй Прайс?

Она засмеялась сквозь слезы.

– Пока не представилось случая… – И вдруг заметила, что и он не снял обручального кольца, но в этот момент из дома послышался голос Грега.

– Иду, сынок. Минутку! – крикнул Вард в ответ. Так много надо сказать ей, но Фэй уже выходила из машины.

– Иди, они тоже соскучились по тебе.

– Но не сравнить с тем, как тосковал я.

С отчаянием в глазах он протянул к ней руку.

– Фэй, пожалуйста… Может, попробуем снова? Я буду делать все, что ты хочешь. Я бросил пить сразу, как ушел. Понял, что был последним ничтожеством. У меня паршивая работа, но хоть что-то. Фэй… – Его глаза наполнились слезами, и он не смог сдержать их. Склонил голову и заплакал, потом взглянул на нее. – Я не знал, что делать с собой, когда ты вернулась в Голливуд. Я больше не чувствовал себя мужчиной… как будто я никогда им и не был… Господи! Я не хочу терять тебя, Фэй… Пожалуйста… Дорогая… – Вард привлек ее к себе, и она поняла, что сердце снова нашло приют. Она никогда не забывала Варда и была уверена, что не смогла бы забыть. Фэй склонилась к его плечу, и слезы хлынули потоком.

– Какое-то время я ненавидела тебя… Или, по крайней мере, хотела ненавидеть…

– Я тоже хотел возненавидеть тебя. Но понял, что сам во всем виноват.

– Наверное, и я в чем-то виновата. Может быть, не надо было возвращаться на работу, но я не могла найти другого выхода.

Вард покачал головой.

– Ты была права. – Он улыбнулся сквозь слезы. – Эти твои сумасшедшие идеи – сделать меня продюсером… – Он нежно посмотрел на нее. Его жена – замечательная женщина, ему повезло, что он сумел вернуть ее в свои объятия, пусть хоть на час или два.

Фэй покачала головой.

– Это вполне реально. Я бы всему тебя научила. Ты можешь поехать со мной на съемки моего фильма. – Она с надеждой взглянула на мужа, но он медленно покачал головой.

– Не могу. Я же теперь работаю. С девяти до пяти.

Она засмеялась.

– Ну хорошо. Но ты вполне сможешь стать продюсером, если, конечно, захочешь.

Вард вздохнул и обнял жену.

– Это для меня несбыточная мечта, милая.

– А вдруг нет? – Она посмотрела на него, размышляя, что же их ждет дальше. По крайней мере, он вернулся домой. К ней. Снова.

Вард стоял в дверях отвратительного дома на Монтерей Парк, глядя на жену.

– Так мы попробуем еще раз? Нет. Не так. Дашь ли ты мне еще один шанс, Фэй?

Фэй долго смотрела на Варда, и робкая улыбка, рожденная мудростью, разочарованием и болью, засветилась в ее глазах. Она уже давно повзрослела, и жизнь не казалась ей такой безоблачной, как несколько лет назад. Мир перевернулся, но она выжила. И теперь этот мужчина просит у нее разрешения снова пойти рядом с ней. Вард причинил ей страшную боль, предал ее, но в глубине души Фэй понимала, что он по-прежнему ее друг и любит ее. А она его. И всегда будет любить. Он не обладал ее жизненной силой и не был готов к борьбе в одиночку. Но бок о бок, рука об руку… Может быть. Да нет, что это с ней? Никаких сомнений! И самое важное – она по-прежнему верит ему.

– Я люблю тебя, Вард. – Фэй вдруг снова ощутила себя юной.

Бесконечные месяцы без него… Не дай Бог еще раз пережить подобное. Она все вынесет, даже нищету. Но не это.

Вард поцеловал ее; дети молча смотрели на них с порога, потом вдруг засмеялись; Грег показывал на них пальцем и хохотал громче всех, отец с матерью тоже рассмеялись. Жизнь снова показалась радостной и счастливой, как в давние времена, нет, даже лучше. Каждый прошел свой круг ада и вернулся домой, почти как когда-то из Гвадалканала. Они выиграли свою войну. И жизнь начиналась снова.

10

Вард оставил свою меблированную комнату в Вест Голливуд и вернулся в отвратительный дом на Монтерей Парк, ранее столь ему ненавистный. Но на этот раз он совсем не замечал его убожества. Теперь он казался прекрасным. Вард внес свои вещи вверх по лестнице в их комнату.

Перед тем как Фэй начала работу над новым фильмом, а дети вернулись в школу, они провели идиллические недели. Когда Фэй начала снимать, Вард настоял, чтобы она взяла машину, а сам ездил в банк на автобусе; это экономило уйму времени, и Фэй была благодарна мужу. Вард относился к ней еще лучше, чем прежде, правда, не было уже изумрудных колье, рубиновых заколок, зато ужины готовил сам Вард, стараясь, чтобы они не остыли к ее приходу. С зарплаты он покупал ей маленькие подарки – книги, приемник, свитер, чтобы она не мерзла на съемках; появились маленькие записочки, которые он передавал на съемочную площадку, и ей хотелось плакать от счастья. Он наполнял ванну горячей водой с ароматным маслом, которое сам для нее покупал. Вард был с ней трогателен до слез. Месяц за месяцем доказывал, как он любит ее, и Фэй старалась отвечать тем же. Буквально из пепла старой жизни рождались отношения более крепкие, чем прежде, и те ужасные месяцы стали постепенно уходить из памяти. Они старались не вспоминать об этом времени, слишком тяжелом для обоих.

Фэй наслаждалась новой жизнью во всех отношениях. Первая режиссерская работа шла хорошо, в 1954 году ей поручили снять три картины, и все с яркими звездами. Каждый фильм дал огромный кассовый сбор. Фэй снова становилась популярной в Голливуде, и не просто как хорошенькая женщина или известная кинозвезда, а как талантливый режиссер прекрасных фильмов, обладающий удивительной властью над актерами. По мнению Эйба Абрамсона, она могла создать душераздирающие сцены даже с камнем. И Дор Шери охотно соглашался с ним. Они гордились ею, и когда в 1955 году поступило новое предложение, Фэй потребовала того, чего хотела уже давно. Она вынашивала свою мысль с тех пор, как вернулся Вард, и знала – он созрел для этого. Эйб чуть не свалился с кресла, когда Фэй объявила свои условия.

– И ты хочешь, чтобы я сказал это Дору?

Он был в шоке. Парень ни бельмеса не смыслит в кино, а Фэй, похоже, рехнулась. Впрочем, она давно сошла с ума, приняв его обратно. Тогда Эйб считал, что она делает огромную глупость, но не высказывал свое мнение, а сейчас не выдержал.

– Ты ненормальная. Они никогда не купят кота в мешке. Парню тридцать восемь лет, и он разбирается в работе продюсера не больше моей собаки.

– Зачем ты так говоришь? Впрочем, мне плевать, что ты думаешь. Он за два года научился финансовому делу. У него острый ум и влиятельные друзья. – Но самое главное, Вард наконец-то повзрослел, и Фэй ужасно гордилась им.

– Фэй, я просто не могу предложить такое. – Он был уверен в этом на сто процентов.

– Тогда не сможешь предложить и меня, Эйб. Таковы мои условия.

Она была тверда, как скала, и Эйбу захотелось перегнуться через стол и придушить эту упрямицу.

– Ты делаешь огромную ошибку – все может пойти прахом, и никто не захочет с тобой связываться. Ты же прекрасно знаешь, черт побери, как тяжело продать женщину-режиссера; сейчас все только и ждут твоего провала. И никто больше не даст тебе такого шанса, как Дор. Ни за что…

Он привел все аргументы. Фэй подняла руку, на которой было только простое обручальное кольцо, его она никогда не снимала; другие драгоценности, подаренные Бардом, давно были проданы. Она не тосковала по ним: украшения остались в другой жизни, в ином времени.

– Мне все это известно, Эйб, но теперь и ты знаешь, чего я хочу. – Она встала и твердо посмотрела на него. – Ты сделаешь это, если захочешь.

Когда она уходила, Эйбу очень хотелось запустить в нее чем-нибудь тяжелым. Но он был ошарашен, когда МГМ приняло все ее условия.

– Они еще большие безумцы, чем ты, Фэй.

– Согласились? – Фэй с минуту стояла потрясенная, потом схватилась за телефонную трубку.

– Вы начинаете в следующем месяце. По крайней мере – Вард. Он начинает первым, а ты приступишь к работе над фильмом позже. Ваш офис в МГМ…

Эйб никак не мог до конца постичь случившееся и лишь недоуменно качал головой.

– Да, это действительно удача. И послушай-ка… Поторопитесь подписать контракты, немедленно, пока к ним не вернулся здравый смысл и они не передумали.

– Сегодня же подпишем.

– Вот и правильно, – прорычал Эйб, а Фэй счастливо улыбнулась.

Страшно сказать, но тяжелые времена пошли Варду на пользу. В нем появились спокойствие и интеллигентность. Эйб уже подумывал, что парень, должно быть, тоже выпутается; конечно, не без помощи Фэй. Он встал, пожал им руки и поцеловал Фэй в щеку, а когда Тэйеры ушли, долго качал головой и приговаривал:

– Никогда не знаешь… чего только не бывает на свете…

Фильм принес огромные кассовые сборы, и карьера Тэйеров резко пошла вверх. Они делали по два-три фильма ежегодно. В 1956 году они наконец-то выехали из дома, столь ненавистного Варду, хотя обоим давно некогда было замечать, насколько он ужасен. На два года был снят другой дом, а в 1958 году, через пять лет мытарств, Тэйеры вернулись на Беверли Хиллз, правда не в такие шикарные апартаменты, как прежде. Новый дом был вполне приличным – с садом, пятью спальнями, офисом и скромным бассейном. Эйб Абрамсон был счастлив за них, но не так, как Фэй и Вард Тэйеры. Они вернулись туда будто после войны. И остались верными своей карьере до конца жизни, наслаждаясь каждым мигом.