Семейный бизнес

Глава семнадцатая

— Боже милостивый! — Сесилия остановилась на минуту в фойе Масон-холла и провела рукой с наманикюренными ногтями по волосам. — Все места в партере уже проданы. Придется сажать зрителей в проходах. Как расходятся программки?

— Очень хорошо, — равнодушно ответила Джорджия, — так же как и лотерейные билеты.

— Ну, не расстраивайся ты так. — Улыбка Сесилии поблекла. — Я знаю, что ты сейчас чувствуешь, дорогая, и вполне разделяю твои чувства. Мы потеряли «Джеромз». За последнюю неделю у нас случилось больше неполадок, чем когда-либо раньше. И эти мерзкие слухи расползаются, как тараканы. Но сегодня нам надо отвлечься от всего плохого. Оставим волнения о бизнесе до утра.

Джорджия вздохнула.

— Если утром еще будет о чем волноваться. Но ты права — шоу должно продолжаться. К тому же мы делаем это для благотворительного фонда. Возможно, скоро нам самим понадобиться его помощь.

Сесилия чуть не рассмеялась. Джорджия продала еще две программки.

— Как там, за кулисами?

— Бедлам. У Алана приступ паники, но сегодня я ему все прощаю, он просто ангел: отказался требовать от нас компенсацию за размороженный товар… И что еще важнее, всем, кто спрашивал его об этом, Алан говорил, что вообще ничего не произошло. А Сабрина решила, что сцена соблазнения будет более впечатляющей, если появиться на сцене обнаженной до пояса.

— Вот это да, — удивилась Джорджия, — бедный Алан.

Сесилия нахмурилась.

— Да меня не Алан беспокоит, а Спенсер. С ним происходит что-то неладное — глазеет на девчонок, которые играют в волейбол на школьной площадке, представляешь? Элизабет из него кишки выпустит, если он собьется с пути.

— Ну, если это единственная часть тела, которой он лишится, то тебе не о чем волноваться. — Джорджия с сердитым видом раскладывала программки и билеты для опоздавших.

Две недели обернулись тремя. Рори задерживался в Барселоне из-за бумажной волокиты и проблем с тахографами. Теперь он наконец выехал, но движение транспорта затрудняли постоянные грозы. Его голос звучал по телефону все более и более раздраженно, потому что медлительные испанцы, представители местных властей, никак не хотели признавать неотложность его поставок.

Джорджия, уставшая от клеветнических нападок, все больше расстраивалась из-за затянувшейся разлуки. Единственным плюсом было то, что все это — постоянные мелкие накладки и распространяющиеся слухи — происходило в отсутствие Рори. Это немного успокаивало ее.

— Дорогая, я знаю, это ужасно, — говорила Сесилия, — но все скоро закончится. Подумай, сколько вам придется наверстывать, и настроение сразу поднимется! — В этот момент треск и пронзительный крик прервали ее рассуждения.

— Похоже, у мистера Кнебли проблема с освещением. Я знала, что ему не справиться с этим из-за грыжи. Увидимся в антракте, и помни — никаких гримас. Никогда не знаешь, кто за тобой наблюдает.

Мари и Барни, сопровождаемые толпой причесанных и радостных ребятишек, остановились у входа.

— Ты оставила для нас первый ряд? — Спросила Мари. — Как и обещала?

У Джорджии вытянулось лицо.

— О боже, я совсем забыла. Прости, пожалуйста!

— У тебя и без этого полно хлопот, — посочувствовал Барни. — Как и у всех нас. Не волнуйся. Я сам позабочусь о местах! — И он стал плечами прокладывать себе дорогу в зал.

Мари нежно улыбнулась.

— Он не бросает слов на ветер, мой Барни. Мы обещали детишкам первый ряд — и они получат это.

Джорджия перестала раздавать программки детям, большинство из которых, похоже, еще просто не умели читать.

— Ты думаешь, им можно смотреть этот спектакль? Но это ведь отнюдь не мультики! И ты знаешь лучше кого бы то ни было, что происходит в третьем акте.

Мари раскрыла зубами огромный пакет попкорна и передала его самому старшему ребенку.

— Они дома и не такое видали. Нас в доме восемь человек, поэтому детям просто приходится включать телевизор, когда Барни начинает шалить. Понимаешь меня?

Джорджия снова посмотрела на детей Мари. Они светились от счастья и вели себя примерно. Очевидно, такая жизнь их ничуть не испортила. Мари закудахтала, и ребятишки быстро собрались вокруг нее.

— Я не завидую Сабрине. Каждый раз, когда я целовала Алана Вудбери, мне в рот попадали какие-то волосы.

В это время Барни повелительно помахал ей из дверей.

— Все нормально, моя крошка. Восемь мест в первом ряду обеспечены.

Джорджия с интересом заглянула в зал. Восемь членов клуба «Аптон-Поуджез Эвергрин» стояли в смущении, сжимая в руках пакеты с едой для антракта и бумажные салфетки. Джорджия уже собралась было пойти их спасать, как вдруг увидела Бет Бримстоун, которая пробиралась через плотные ряды стульев. Как всегда, она была одета в копирующий Сесилию наряд, совершенно ей неподходящий.

— Здесь нельзя стоять, леди и джентльмены! Пожалуйста, займите свои места. У нас еще будет антракт, и вы успеете поесть.

Члены клуба что-то протестующе забормотали. Бет злобно посмотрела на Барни и Мари, на их жующих попкорн детей, и они дружно ответили ей такими же враждебными взглядами. Оценив расстановку сил, Бет решила воспользоваться своей властью.

— Ну-ка, в третьем ряду, будьте гостеприимны, и мы сможем всех разместить. Давайте, побыстрее!

Из третьего ряда послышались шуршание, скрежет стульев и очень громкие ругательства. Бет замахала своей папкой.

— Эй, послушайте! Миссис Фаунтан, прошу вас, повежливее! Что? Мозоль? Я вам искренне сочувствую.

Впервые за долгое время Джорджия засмеялась, а потом вернулась на свой пост — встречать зрителей.

Джорджия украдкой пробралась в конец заполненного до отказа зала. Она взгромоздилась на пожарное ведро, с высоты которого можно было прекрасно наблюдать за первым действием. Несколько раз актеры переврали текст. Кроме того, были один или два неверных выхода, когда сгоравшие от нетерпения трагические персонажи вдруг вырывались на сцену, а затем, понимая, что их время по сценарию еще не пришло, исчезали так же внезапно, как и появлялись. «Наверное, у Сесилии и Спенсера от этого подскочило давление», — подумала Джорджия. Однако неискушенная в театральном искусстве аудитория Аптон-Поуджез каждый раз одобрительно аплодировала.

Как обычно, антракт — святое дело! — был объявлен вовремя, и все по традиции ринулись наперегонки к бару в фойе. Сесилия, державшая в руках джин с тоником, выглядела расстроенной. Она присоединилась к Джорджии, сев на соседнее ведро.

— Слава Богу, Джейн Хадчинсон не смогла приехать. У нее возникли какие-то проблемы. Да она подала бы на них всех в суд за убийство ее сценария, если бы только все это видела. Элизабет Бримстоун, должно быть, в прошлой жизни была помесью Маты Хари и Боадичеи. Она то сеет панику, как предатель во вражеском стане, то угрожает, что убьет бедного Алана.

Джорджия разинула рот от удивления.

— В каком смысле она сеет панику?

— Да Бет несет полную чепуху. — Сесилия оставила свой джин. — Она говорит, что мы могли бы у них многому научиться. Считает, что мы должны обеспечить медицинскую страховку всем сотрудникам, если хотим удержаться на плаву. А когда я задала ей встречный вопрос, эта нахалка только улыбнулась и сказала, что сочувствует нам! Воображала!

— Она не говорила ничего конкретного?

— Разумеется, нет. — Сесилия вздохнула. — Глупая женщина. Ей просто хочется казаться важной. Я не позволю Бет испортить сегодняшний вечер. Привет, Чарли!

Чарли Сомерсет, одной рукой обнимавший очень красивую и очень молодую девушку, остановился на пути к бару и поцеловал их обеих.

— Какое шикарное представление! Я давно так не смеялся. Сабрина просто великолепна.

— Я думала, — прошептала Джорджия — что ты и Сабрина, ну… что вы вместе.

— Да, — Чарли похотливо улыбнулся, — мы вместе. Но у меня всегда имеется маленький резерв. Этот резерв и есть Хэйли.

Хэйли застенчиво улыбнулась. До чего же молоденькая: да ей самое место в уютной кроватке с плюшевым мишкой, а никак не с Чарли Сомерсетом.

— А Сабрина в курсе?

— Что я здесь? Да. Насчет Хэйли? Пока нет. Мне еще предстоит взять этот барьер. Кстати, о барьерах. Ты уже готовишься к следующей неделе? К триумфу Шалуна в Ньюбери?

— Конечно! — Джорджия кивнула. — Мы так распланировали рейсы, чтобы все могли поехать на скачки. Ты собираешься победить?

Чарли пожал плечами.

— По крайней мере, надеюсь на призовое место. Там будут сильные соперники. Но я не из тех, кто сдается без драки.

Хэйли это показалось забавным, и она хихикнула. «Боже, — подумала Джорджия, — она даже смеется по-детски». Чарли обнял девушку и прижал к себе.

— Мне надо идти. Я обещал угостить Хэйли мятным ликером.

«Наверное, ликером дело не закончится», — печально подумала Джорджия, наблюдая, как они, словно приклеившись друг к другу, направились к бару. Ей на секунду даже стало жалко Сабрину.

Второе действие спектакля «Возьми мое сердце» началось вовремя. Сесилия, чтобы не терять лица перед Бет, поспешила проверить грим и костюмы и маленько покричала на мистера Кнебли, несчастного осветителя. Джорджия сменила пожарное ведро на более удобное сиденье — тележку, принадлежавшую кому-то из членов клуба «Эвергрин», и старалась не думать о Рори.

Теперь действие разворачивалось намного живее. Алан, игравший Ирвина, и Сабрина, игравшая Джокасту, по сценарию сгорали от страсти друг к другу и не скрывали этого. Сабрину, похоже, убедили не раздеваться на сцене.

Члены клуба «Эвергрин» увлеченно жевали лимонный шербет, который они принесли с собой, наблюдая ключевую сцену спектакля. Муж Джокасты, Бурк, узнает о том, что его жена заигрывает с Ирвином — его братом-близнецом, которого куда-то умыкнули сразу после рождения и который теперь приехал предъявить права на родовое поместье, а заодно и на его хозяйку. Бурк уходит со сцены, чтобы вернуться с пистолетом.

Сцена встречи Джокасты со своим любовником так увлекла детей Мари и Барни, что те смотрели ее, открыв рты. Джорджия закрыла глаза.

Сабрина, согласившись не выходить на сцену обнаженной до пояса, решила сымпровизировать. В ярко-алой блузе и ажурных чулках она продефилировала по сцене на шпильках к окаменевшему Алану, заставив застыть в изумлении весь Масон-холл.

Извиваясь вокруг своего любовника, Сабрина применила технику соблазнения, которую, вероятно, ранее испробовала на папаше Оскара и на Чарли. Алан, в начале пьесы игравший не очень убедительно, тут же полностью перевоплотился в распутного повесу и уже больше не нуждался в подсказках суфлера.

Члены клуба «Эвергрин» сидели, еще сильнее сжав свои пакеты и не смея шелохнуться. Мистер Кнебли оказался совершенно не в состоянии контролировать свои движения на осветительном мостике. Световые блики хаотично метались по сцене, вызывая у зрителей эффект головокружения. Триш и Джед уткнулись друг в друга. Джорджия бросила взгляд на Чарли. Он ерзал на своем месте.

Когда члены клуба «Эвергрин» затопали ногами, на краю сцены показалась Бет, сжимавшая свою папку. Работница почты Джесси Хопкинс, ответственная за занавес, стояла как вкопанная. Бет знаками показала ей, чтобы она опустила занавес и закрыла неудачную, на ее взгляд, сцену.

Джесси поджала губы и крепко вцепилась в шнур занавеса. Ее шепот разнесся по всему залу:

— Я не стану вам подчиняться, миссис Бримстоун. Я слушаюсь только Сесилию.

К этому времени Алан и Сабрина уже упали на шезлонг и целовали друг друга с неподдельным энтузиазмом. Бет, поняв, что не в силах тягаться с авторитетом Сесилии, разъяренная, ушла за кулисы. Все возбужденно аплодировали.

В следующей сцене Сабрина была одета более скромно — в платье цвета овсяной каши, которое никак не сочеталось с ее ажурными чулками и шпильками. Премьера спектакля «Возьми мое сердце» дошла до своего логического завершения без каких-либо очередных инцидентов. Джорджия рассеянно хлопала. Зрители в восторге что-то выкрикивали, и Джесси Хопкинс опустила занавес, скрыв актеров тонной бордового вельвета.

— Ну разве это не потрясающе, дорогая? — Сесилия, пробиравшаяся через ряды перевернутых стульев, была вне себя от счастья. — Быстренько собирай вещи, у нас фуршет в «Семи звездах», отмечаем успех премьеры.

Джорджия застонала.

Бар «Семь звезд» был заполнен до отказа. Мистер Кнебли с осветительного мостика играл на страдающем одышкой аккордеоне, а подвыпившая миссис Фаунтан аккомпанировала ему на пианино. Все с упоением пели, но никто не попадал в такт. Мики Соммервиль разливал фиолетовую жидкость, которую он назвал коктейлем «Возьми мое пылающее сердце», а Сабрина, переодевшаяся в леггинсы и кашемировый свитер, но все еще на шпильках, раздавала автографы.

Сесилия передала Джорджии бокал красного вина.

— Алан Вудбери всем рассказывает, что они с Сабриной теперь одно целое и что поцелуи были самые настоящие. А как же Чарли?

— Он утешится с Хэйли. — Джорджия быстро осушила бокал. — Наверное, мама запретила ей возвращаться домой позже десяти. Ой, мне кажется, Спенсер хочет что-то сказать.

И, наблюдая, как бабушка идет к стойке бара, Джорджия подумала, что ей уже можно отправляться домой.

— Джорджия! — Вид у Бет Бримстоун был озабоченный. — Можно с тобой поговорить?

Джорджия устало вздохнула. До чего же ей не хотелось говорить с Бет. Ей сейчас вообще ни с кем не хотелось говорить, кроме Рори.

— Да, конечно. Но если речь пойдет о моей бабушке…

— Вовсе нет! — Бет бросила смиренный взгляд на Сесилию и Спенсера. — Я хочу поговорить о проблемах у вас в «Диадеме». Я пыталась обсудить это с Сесилией, но она и слушать ничего не хочет. Видишь ли, я знаю, что многие слухи безосновательны, но, к сожалению, далеко не все так считают. Кое-какие неприятные случаи действительно имели место, так? Не будете же вы этого отрицать.

«Нет, — устало подумала Джорджия, — не будем».

— И что ты этим хочешь сказать?

— А вот что: остерегайтесь шпионов и лазутчиков. Кто-то в «Диадеме» работает против вас.

У Джорджии по всему телу прошла ледяная дрожь. За время отсутствия Рори она много раз прокручивала в голове кем-то срежиссированную клеветническую кампанию, равно как и все их накладки. Все это произошло после того, как Рори предложили контракт в «Диадеме», а его появление в компании и вовсе подозрительным образом совпало с началом наступления «Вивиенды». Но ведь неприятности продолжали случаться и в его отсутствие, а это говорит о том, что…

Джорджия покачала головой: это не мог быть Рори. Она твердо знала, что это не он.

— Бет, ради всего святого, не скрывай от меня ничего. Если ты что-то знаешь — выкладывай. Если нет, то тогда перестань делать намеки.

Бет повернулась в сторону Сесилии и Спенсера.

— Просто будь очень, очень осторожна, Джорджия! Это все, что я хотела тебе сказать.