Глава 20

Когда Ник догнал меня, я уже успела заказать себе сандвич с тунцом и соленым огурцом.

– Хочешь сандвич? – предложила я ему.

– Нет, я не голоден, – ответил Ник. Вид у него был явно поникший. – Что у нее за дело?

– Дело? – Я медлила, пытаясь на ходу придумать правдоподобное объяснение.

– Она встречается еще с кем-то, да? Можешь рассказать мне все, Шейн. Энни ведь слишком добра, она не может обидеть меня.

Оплачивая сандвич и содовую, я подумала: как жаль, что Ник не похож на тех жутких рокеров, которых она раньше приводила домой. Мне было бы гораздо легче отшить кого-нибудь из них. Особенно парня по имени Спайк. Теперь он был уже…

– Шейн! Не тяни. – Ник посмотрел на меня пронизывающим взглядом, будто видел насквозь – так в свое время любила смотреть бабушка, – и взял у ^ поднос из моих рук. – Вон там есть свободный столик.

Мой сандвич был взят в заложники, и не оставалось другого выхода, кроме как пойти за Ником. Оставшихся в кошельке трех долларов не хватило бы на новую порцию пищи. Мы пробрались по узкому проходу и сели за столик лицом друг к другу.

Он пододвинул поднос ко мне.

– Ну?

Я вздохнула:

– Не заставляй меня нарушать кредо лучшей подруги.

– Какое еще кредо? О Боже… Энни спит с другим парнем, да? – Он уронил голову на руки, поставив локти на стол, и стал лепетать что-то бессвязное.

Я развернула сандвич, откусила здоровенный кусок, прожевала, а когда, наконец, проглотила, обратилась к Пику:

– Эй, что ты там бормочешь? Кстати, отвечаю на твой вопрос: нет, Энни не спит с другим парнем.

Его лицо оставалось несчастным и бледным, но в глазах появилась надежда.

– Нет? Это… Постой… Она что, спит с девушкой?!

Я шумно выдохнула.

– Да нет же, дурень! Она хочет… она… нет, не могу. Вот дерьмо…

Надежда на лице Ника вновь сменилась ужасом.

– Я не нравлюсь ей, да? Она собирается меня бросить?

«М-да. Дела плохи», – подумала я.

Снова вгрызлась в сандвич и стала медленно жевать, придумывая, как лучше солгать. Потом сделала большой глоток содовой, медленно потягивая ее через трубочку.

Потом еще один.

И наконец сдалась.

– К черту! Кому нужно это кредо лучшей подруги? Она сама виновата. Все дело в том, Ник, что ты очень нравишься Энни.

– Так это же замечательно!

– Нет, это плохо.

– Плохо? Ты так считаешь?

– Да. Потому что именно поэтому она попросила меня сделать так, чтобы ты захотел с ней расстаться, – сказала я, откидываясь на спинку стула.

Говорить это было еще труднее, чем заниматься рэйки.

– Понимаешь?

Ник сидел передо мной с широко раскрытыми глазами, в полной растерянности.

– М-м… нет. Ничего не понимаю. Она знает, что я без ума от нее?

Я кивнула:

– Да, часть проблемы состоит именно в этом. У Энни большой опыт неудачных романов. И она полагает, что, сблизившись с тобой, непременно причинит тебе боль, а ты слишком хорош для этого, разобьет твое сердце, и ты оставишь из-за нее свою мечту о бизнесе и уедешь, домой, на кукурузные поля Айовы.

– Небраски, – поправил Ник.

– Не важно. Ты слишком мягок, по ее мнению, и она не хочет тобой рисковать, – закончила я и допила содовую.

Он недовольно прищурился:

– Я не размазня.

– Никто этого и не говорит, Ник. Просто по-настоящему хорошие парни вроде тебя в наше время большая редкость.

– И хорошие парни приходят последними…

– Так говорят, – ответила я.

И подумала о своем хорошем парне. Будет ли бестактностью проверять голосовую почту на предмет звонка Бена, когда передо мной сидит страдающий Ник? Наверное, да.

– Итак, ты понял ее чувства? – спросила я, поднимаясь.

– Нет, – признался он, скрещивая на груди руки.

– Ну тогда… э-э… как это «нет»? – Я снова плюхнулась на стул. – Что значит «нет»?

– Нет! Она испытывает ко мне симпатию, а я… черт побери, я влюблен в нее! Пусть сама объяснит мне причины своего помешательства, – с упрямым видом заявил Ник.

– Ник, – сочувственно произнесла я, – не чертыхайся, чтобы казаться хуже. У тебя это слишком мило получается.

Он опять спрятал лицо в ладонях.

– Плохи мои дела, да?

Я задумчиво разглядывала его, постукивая пальцами по столу. И в моей голове зрел план. Ему надо было отказаться от рубашек с пуговичками на воротнике, от выглаженных джинсов (кто вообще гладит джинсы?), перестать бриться, но…

Должно было получиться. Как-никак я ведь была профессионалом в области разлук. Пришло время разрабатывать реверсивную технологию.

– Ник, у меня есть план. Но тебе придется стать очень, очень плохим парнем.

Он озадаченно взглянул на меня:

– Что? Зачем? И каким образом?

Я не удержалась от самодовольной ухмылки:

– А Энни так и не узнает причины своего поражения.

– Я не смогу лгать Энни, Шейн, – сказал Ник.

– Как хочешь. Тогда передай от меня привет коровам Монтаны, – отрезала я, вновь порываясь встать.

– Небраски.

– Какая разница?!

Ник остановил меня, взяв за локоть:

– С другой стороны, небольшая ложь во спасение, наверное, не повредит…

Я опять села.

Бедняга лучезарно улыбнулся – и я воочию увидела на его лице нежность, так пугавшую Энни. При благоприятных обстоятельствах его прелестная улыбка поддерживала бы их отношения ближайшие десять лет, а может, и все пятьдесят. По крайней мере, в дни предменструального синдрома Энни.

Но предложенные обстоятельства не были благоприятными.

Я доверительно наклонилась к нему:

– Итак, вот мой план. Как ты относишься к татуировкам?

Прибыв, наконец, домой и всласть потискав Лулу, спасенную мной от мерзавца Мишеля, который намеревался прицепить ей розовый бант и покрыть когти лаком, я позвонила Бену.

Он ответил после второго гудка.

– Привет, Шейн. Ты, наверное, получила мое сообщение.

Я рассмеялась:

– Да. Болтливостью ты не страдаешь… «Шейн. Бен. Позвони мне».

– Извини, не дружу с голосовой почтой. Чем занималась сегодня?

У меня в голове всколыхнулись воспоминания об эксцентричном вечере.

– Да всем понемногу… Попугаи, рэйки, смена имиджа… В общем, тот еще вечерок выдался.

– Что?

– Долго рассказывать. А как ты проводил время?

– Играл в софтбол. Мы надрали «Барклаю» задницу, – радостно похвастался он.

– Кто такой Барклай?

Бен засмеялся, и глубокие, низкие нотки в его смехе отозвались у меня в животе – а может, и ниже…

– Рекламное агентство. Наш главный конкурент.

Улыбаясь, я намотала на палец прядь волос.

– Похоже, в тебе силен дух соперничества.

– Возможно. Просто я люблю получать желаемое.

– А к девушкам это тоже относится? – поддразнила я.

– Как правило. – Его голос вдруг стал непривычно холодным и отстраненным. – За исключением случаев, когда в мои отношения вмешиваются третьи лица.

Лулу подняла голову и тихо зарычала.

– Успокойся, Лулу, – сказала я, почесывая ее за ухом.

– Что там с твоей собакой? – поинтересовался Бен.

– М-м… это может показаться странным, но она, кажется, улавливает через трубку какие-то флюиды. Если они связаны со стрессом…

– Она, наверное, часто рычит, находясь рядом с тобой, – произнес он еще более натянутым тоном.

Я заволновалась.

– Бен, что-то случилось? Ты стал каким-то… сердитым.

После непродолжительного молчания он вздохнул:

– Нет. Нет. Извини, Шейн. У меня был тяжелый день, и я, наверное, устал сильнее, чем думал вначале. Извини, если веду себя как придурок.

– Да нет… все в порядке, – протянула я. – У всех бывают тяжелые дни, правда?

– Точно. Так какие у тебя планы на завтра?

Наступил мой черед вздыхать.

– Проведу день на работе, а потом нужно помочь подруге… вынести старые, ненужные вещи.

«Вроде красивого итальянца, который хочет на ней жениться».

– А. Ну ладно. Позвони, если найдется время. Я… ну… в общем, буду рад тебя снова видеть, – сказал Бен, на этот раз – с искренней теплотой.

– Я тоже, – ответила я, обняв Лулу – так крепко, что та запищала, как обычно пищал ее игрушечный ежик.

– Надеюсь, – добавил он, – мы скоро встретимся.

– Постараюсь приложить к этому все усилия.

Прощаясь с Беном, я ощутила неожиданный подъем и прилив бодрости. Будто заяц из рекламы батареек «Энер-джайзер», наглотавшийся антидепрессантов. Схватив Лулу, стала кружиться с ней в танце. «Я ему нравлюсь, я ему нравлюсь, нравлюсь, нравлюсь, нравлюсь!»

Она чихнула мне в лицо. На языке чихумопу это должно было означать: «Вас двоих определенно ждет блестящее будущее». Или: «Мой нос оказался вдавлен в мордочку в результате неудачной селекции». Но первый вариант мне нравился больше.

– Ла-ла-ла-ла-ла-ла, – напевала я, выделывая коленца из «танца цыпленка».

Естественно, в этот миг вошла Энни. И удивленно посмотрела на нас.

– Что такое стали класть в собачий корм, что от него бывает так весело? Я тоже хочу!

Лулу бешено завиляла хвостом. Мне пришлось отпустить ее, давая возможность поприветствовать Энни. Бросив у двери рюкзак, Энни опустилась на колени и несколько минут самозабвенно обнимала и гладила собаку. Когда она, наконец, подняла голову, я увидела, что у нее глаза подозрительно красные.

– Что с тобой? – Я двинулась к ней, но Энни подняла руку, останавливая меня:

– Все в порядке. Как прошел разговор с Ником?

Я наклонилась взять Лулу, пряча взгляд. Энни всегда распознавала мою ложь по глазам.

– Все хорошо. Думаю, тебе больше не придется беспокоиться насчет Ника.

– Серьезно? – Ее голос стал резким. – Что ты ему сказала?

– Ничего, – отвечала я, неся собаку к кушетке.

И не зная толком, что отвечать. План пока еще был в стадии разработки, поэтому приходилось импровизировать. – Он упоминал какую-то девушку из магистратуры. А я, наверное, сдуру ляпнула, что ты не ждешь от него верности…

Посмотрев украдкой на Энни, я увидела, как она нервно кусает губы. И вообще, вид у нее был очень растерянный.

– Что? То есть… ты серьезно? Какую еще девушку?

Я пожала плечами:

– Не знаю. И он явно испытал облегчение, узнав, что ты не будешь иметь к нему претензий… По-моему, мы с тобой сильно преувеличили силу его влюбленности.

Лулу приоткрыла один глаз и бросила на меня взгляд, который моя бабушка назвала бы «оценивающим».

– Заткнись, – шепнула я ей.

Энни стояла как вкопанная.

– О-о. Ну… это… э-э… замечательно. Мне того и надо было, ведь правда?

Но, судя по интонации, на самом деле все обстояло иначе. Значит, я правильно поступила, наплевав на кредо лучшей подруги и начав помогать Нику добиться ее любви.

По крайней мере, мне так казалось. Лулу опять зарычала. Я рассердилась:

– Почему деревянным мальчикам достаются говорящие сверчки, а мне приходится жить с овцой-мутантом?

– Что? – Энни, оказывается, стояла прямо за моим плечом.

О, черт.

– Ничего. Просто говорю собаке всякие глупости. Пора спать. – Я вскочила и удалилась в спальню.

Маневр удался.

Загрузка...