Семь способов отшить бойфренда

Глава 29

– Ты уверена, что я тебе понадоблюсь? – в третий раз спросила я Мелиссу в пятницу вечером, когда мы уже ехали в такси к ресторану, принадлежащему тете Тони. – Тони ведь знает меня как работницу ресторана. Это не покажется подозрительным?

Моя клиентка закончила рассматривать свои губы в крохотном зеркальце, проверяя, не смазалась ли помада, захлопнула украшенный серебряным филигранным узором футлярчик и с явным раздражением повернулась ко мне.

– Послушай, мы уже говорили об этом. Я сказала ему, что ты – моя подруга, которая согласилась изобразить ради меня официантку. Он будет счастлив тебя видеть.

– После того как увидит тебя – вряд ли, – мрачно пробормотала я.

На ней было платье размером чуть больше полотенца для рук. Блестящая зеленовато-голубая материя так обтягивала фигуру, что Мелисса с тем же успехом могла вообще ничего не надевать.

– Ты похожа на Дочку богатых родителей, решившую стать стриптизершей.

Мелисса радостно заулыбалась:

– Правда? Здорово! Именно такого эффекта я добивалась. Ты и сама ничего.

Я опустила глаза, рассматривая свое простенькое облегающее платьице цвета ржавчины, купленное в комиссионном магазине, и отодвинула его край от зазубренной дырки в виниловой обивке сиденья. Не хватало еще порвать подол.

С таким водителем, правда, понимаешь, что дыра в одежде – ничто по сравнению с кровавой и мучительной смертью от переломов, но мне все равно не хотелось испортить платье.

Оно было классное и отлично на мне сидело.

– Спасибо! Значит, я буду самой нарядной свидетельницей твоей пьяной выходки, – сказала я. – Это должно сработать. Потому что, если честно, запас идей в моей голове уже иссякает.

Мелисса посмотрела на меня – долго и пристально.

– А ты правда честная. Признаешься, что у тебя нет идей. Практически пытаешься отговорить меня расставаться с Тони, хотя тебе позарез нужны деньги.

(Поддавшись минутной слабости, я рассказала ей про Мишеля и про бутик. В конце концов, мне-то многое стало известно о ее личной жизни. Это показалось мне справедливым.)

– Никто не является до конца честным, Мелисса. Все лгут, даже те, кто почти не знает тебя. Признаются в любви, а потом исчезают, – произнесла я, глядя в окно. – Все лгут…

– Вы очень мрачная женщина, – сказал водитель, протягивая мне визитную карточку. – Депрессивная. Вам нужна иглотерапия. Сходите туда – вам помогут.

Я изумленно разглядывала визитку. Дожили. Меня учат жизни таксисты.

Мелисса взяла из его руки карточку.

– Спасибо, вы очень любезны, – поблагодарила она. – Не могли бы вы повернуть налево и заехать вон туда. Мы выйдем там.

Он кивнул и резко повернул руль, автомобиль со скрежетом метнулся влево, пересекая две полосы движения. Когда мое остановившееся сердце вновь начало биться, машина стояла перед рестораном «Ла Кучина».

– Кажется, меня сейчас стошнит, – обессилено призналась я.

– Да, иголки вам просто необходимы. Они и от тошноты помогают, – откликнулся водитель.

Я протянула ему деньги, не забыв даже взять чек, и вышла из такси вслед за Мелиссой.

И уже у дверей ресторана последний раз спросила, положив руку ей на плечо:

– Ты уверена, что хочешь напиться в присутствии членов своей семьи?

Она скривилась:

– Нет, не уверена. Но еще хуже прослыть коварной роковой женщиной, разбившей Тони сердце. Пусть уж лучше осуждают за разгул. Все равно ведь будут сочувствовать, когда он покинет меня.

Я сомневалась. Затея казалась очень милой за бокалом шампанского, когда мы имели дело лишь с абстрактными рассуждениями, а не с реальной жизнью Мелиссы.

Но теперь все было по-другому.

Мелисса решила взять все в свои руки – в том числе и дверную ручку.

– Мы здесь, и мы сделаем это. Все пройдет замечательно.

Заходя в ресторан, я подумала: кого, интересно, она пыталась убедить? Меня или себя?

Три часа спустя, слегка окосев от вина, я поняла, что ближайшие несколько дней не смогу есть. Стоило мне упомянуть о своей любви к итальянской кухне, как тетушка Тони немедленно отвела меня на кухню и перезнакомила со всем персоналом. Шеф-повар, оказавшийся по совместительству дядюшкой Тони, провел для меня ускоренный курс обучения приготовлению традиционных североитальянских блюд; я была счастлива. И получила приглашение в любое время приходить на семейные трапезы.

Как мне показалось, это были добрейшие люди в мире. Или, по крайней мере, в итальянском квартале Нью-Йорка. И они, очевидно, любили Мелиссу как родную дочь. Или как будущую невестку. Так или иначе, они ее обожали.

Но мне была понятна и ее нерешительность в отношении брака. Даже не будучи девушкой Тони, я ощущала на себе некое давление. Каждое второе предложение, произнесенное кем-либо, начиналось со слов: «Когда Тони и Мелисса поженятся…»

Или того хуже: «Когда у Тони с Мелиссой появятся дети…»

Мелисса непроизвольно содрогалась каждый раз, слыша эти слова, и я заразилась – очень скоро мы начали вздрагивать дуэтом. Ну, сами подумайте. Они еще и помолвлены не были, а окружающие уже обсуждали, какие воспитатели в детском саду лучше всего подойдут их отпрыскам.

Мелисса опрокинула очередной бокал мерло, ее щеки пылали. Она улыбалась все шире и все коварнее, пока улыбка не стада почти безумной.

Я чувствовала, что бедняжка вот-вот сорвется.

Именно тогда бабушка Тони решила внести свою лепту. Эта женщина не соответствовала ни одному из знакомых мне стереотипных представлений об итальянской бабушке. Ей, наверное, было лет семьдесят, но в кроссовках фирмы «Найк» и спортивных шортах из спандекса она могла издалека сойти за пятидесятилетнюю. Материнского тепла в ней не чувствовалось.

Итак, бабуля протиснулась через группу восхищенных мужчин, окруживших Мелиссу, и остановилась прямо перед ее лицом.

– Значит, так сейчас одеваются молодые девушки? Ты полагаешь, мой мальчик должен гордиться тем, что его невеста похожа на пятидолларовую уличную проститутку?

Собравшиеся дружно вздохнули и замерли от изумления, а щеки Мелиссы, и без того раскрасневшиеся, стали пунцовыми. Ее губы плавно растянулись в распутной улыбке.

– Вашего мальчика я, кажется, вполне устраиваю, – заявила она, прижимаясь к Тони. – Спросите его о нашей недавней встрече на стройплощадке. – Показав рукой на свое платье, она продолжила: – И я должна быть как минимум пятисотдолларовой проституткой, чтобы позволить себе одежду от Николь Миллер.[26] Согласны?

Тони и его бабушка одновременно издали странный, булькающий звук, будто поперхнулись, а я села, жалея, что вместо третьего бокала вина не выпила кофе. Остальные отступили назад, как дети на школьном дворе, встающие в круг понаблюдать за дракой.

В бабушке было, наверное, фута четыре роста, но я бы поставила на нее.

Мелисса доказала мою неправоту.

– Я пока абсолютно не готова к браку, даже не помышляю о нем, и пусть все это знают, – веско произнесла она, поднимаясь. – Тони – чудесный человек, и мы с ним решили наслаждаться свободой, пока оба молоды!

С этими словами она поманила пальчиком одного из кузенов Тони.

Он примчался, не задерживаясь.

– Потанцуем, Витторио, – сказала она, взяла парня за руку и повела к крошечному танцполу.

Все смотрели на них, пребывая в различных степенях шока. Я закрыла лицо рукой, подглядывая в щелочку промеж пальцев, как Мелисса упражняется в грязных танцах с Витторио на глазах у всей семьи Тони. Бабушка начала ругаться по-итальянски – казалось, что от ее ярости задымился воздух.

Около минуты Тони молча сидел на месте. Потом вскочил и рванул к танцполу. Вам знакомо выражение «горящие глаза»?

Так вот – было самое время звонить «девять-один-один».

Двадцать минут спустя, когда Мелисса и Тони прекратили кричать и делать в адрес друг друга забавные жесты, в «Ла Кучине» воцарилась довольно мрачная атмосфера. Витторио присел рядом со мной, приложив к лицу лед, и пытался назначить мне свидание, с опаской поглядывая на Тони.

После обмена пылкими ругательствами Мелисса, топнув ногой, сошла с танцпола и направилась в мою сторону. Остановившись на полпути, она повернулась к Тони и крикнула:

– Ну и ладно! Если не хочешь принять меня такой, какая я есть, то подумай как следует.

– Да, наверное, ты мне не подходишь! – заорал он в ответ. – Наверное, нам лучше расстаться прямо сейчас!

После его слов все замерли, ожидая ее ответа. Стоп-кадр.

Я затаила дыхание, почти забыв обо всех наших планах и почему-то страстно желая, чтобы она извинилась и помирилась с ним.

Мелисса обернулась, посмотрела мне в глаза – и в ее взгляде было столько печали, смешанной с облегчением, что я не знала, как реагировать – расплакаться или поднять кулак в знак нашей общей победы. В итоге не сделала ни того ни другого, а просто смотрела, как она набрала в грудь воздуха, выдохнула и очень тихо произнесла:

– Как скажешь, Тони.

Затем спокойной, плавной походкой подошла ко мне, взяла меня под руку, мы молча вышли из ресторана и сели в первое попавшееся такси. По дороге Мелисса какое-то время молчала. Потом повернулась ко мне. Глаза ее сияли – и были подозрительно влажными.

– Он классный парень, но его присутствие душило меня. Общение с его семьей душило меня, – негромко заключила она. – Мы сделали это, Шейн. У нас получилось.

«Да, – подумала я. – А теперь, пожалуй, нам обеим не помешает иглоукалывание».