Семя

- Нет! Ну куда вы?.. – Засуетилась дочка. - Оставайтесь! Завтра суббота! Мы в комнатке, а вы на кухне уберётесь, большой диван! Оставайтесь! Побудите ещё завтра и вообще, надо всё решить! Мы ничего не успели, даже поговорить... Надо тёте Эльзе написать, позвать! Она так хотела с вами встретиться! Ещё отец Бранта приедет!..

Родители переглядывались.

- Останемся? – спросила Елена мужа.

- Давай останемся! – улыбался тот.

- Конечно! Куда вы... Я припасу всё! Всё есть! – торопилась Алла.

Вечер получился длинный. Несмотря на усталость, долго говорили. Теперь уже все и обо всём. Вспоминались детали. Брант рассказывал о родственниках и о родителях. Снова вспомнили о прадедушке. Оказалось, что если только это и он, то ещё трое Красильниковых ушли на фронт в те далёкие годы. Один погиб, один вернулся. А двое оставшихся, пропали без следа. И затеплилась надежда, что один из пропавших всё же остался жив. И жил на чужбине после лагеря, думая о своих близких и далёкой Родине. Но вернуться живым из плена, да ещё после лагеря, КГБ никогда бы не поверило в это. Заподозрили бы в измене или вербовке и скорее всего, снова попал бы в лагерь. Так было. А потом юная австрийка и всё решилось само собой. В дневниках Георгий ни словом не обмолвился о родственниках в России. Не было не имён, ни названий городов. Говорилось о брате.

И брат был, тот, который не пропал. Может это он, Брант, далёкий и желанный правнук из их разбросанной войной родни? Проверить было невозможно. Всё перевернула война. Всё перекалечила. И нужно было начинать всё сначала. В который раз. И «бросить семя», как говорил прадед. И ждать всходов. И только свой урожай принесёт счастье, а чужие плоды не будут так радовать, сколько б их не было.

Просидели до полуночи. Снова шумел самовар. Раз за разом выходил на крыльцо Сергей. За ним Брант. Тихо переговаривались, смеялись негромко. И сизый сигаретный дымок легко улетал в ночное небо.

Брант-Красильникова. Так решила Алла. И решили ещё со свадьбой не мешкать. Пока ещё не холодно, погулять на воздухе, если не грянут дожди. И тёте Эльзе и Юргену нужно написать, что как только они соберутся, так пусть и приезжают в Россию. А здесь, на месте, всё решиться быстро. Тут всё рядом.

После разговора с Антоном Брант уехал в Москву. Антон не находил себе места. Стал задумчивым, немножко замкнулся в себе. Уйдёт в свою стеклянную пристройку, встанет посреди и смотрит в небо через стекло. Баловалась осень, отрывая от верхушек деревьев листья. Иногда окропит холодным дождём, но потом снова выйдет солнце. А не намокшие листья долго плавают в лужах на дороге, вращаясь от ветерка. А он всё смотрел в переменчивое небо и о чём-то долго думал. Иногда присядет дома у окна и опять смотрит бесцельно.

Сзади подойдёт Люся.

- Ну чего, Антош?

Он повернётся с улыбкой, обхватит её за спину и прижмёт к себе, уткнувшись лицом в тёплый разбор груди.

- Ну всё нормально вроде?.. – запустит она пятерню тонких пальцев ему в волосы.

- Ах!.. – протяжно вздохнёт он, - да нормально вроде, но понимаешь... – снова взглянет в окно, сомкнув брови, - вот, свои деньги тратишь для себя – это одно!.. – опять вздыхал он. – Свои деньги даёшь другим – это другое уже... А вот когда не свои деньги, да ещё другим... Это!.. – цокнул он языком.

- Но Брант же согласился?

- Да согласился... – неуверенно произнёс он, - но всё равно!..

- Ну смотри, уже много людей захотели, - пыталась утешить она, - около сорока человек, да?

- Да больше уже!.. – усмехнулся он, - за пол сотни уже...

- Ну! И чего ты?..

- Не знаю... Как пойдёт все? Местные бояться... Только мои знакомые... Вот, ещё иностранцы просят...

- Ну и что?

- Скажут... продаём землю иностранцам... Нельзя пока... Не знаю... – мотал он головой.

Люся гладила его волосы, привалившись животом и выгнув спину.

- Смотри, - улыбалась она, - похудел даже!

- Да ладно, Люсь, - ловил он её руку, - тогда, в Австрии, проще было! – пытался встать со стула.

- Ты отдохни... Погуляй просто так!

- Да как тут... Всё равно домой ходят... – поднялся он. – Люсь, съезжу в Нижнюю!..

- Не долго только!.. – ещё держала она его руку.

- Нет! Посмотрю только...

Не сиделось на месте. Что-то поднимает, как пружина и толкает куда-то. Ехал медленно, думал. Беспокойство, как тетива лука. Стрелы нет, а всё равно натянута. Смотрел печально, сквозь пыльные стёкла машины. Думал.

- «Люська! Одна отдушина... Придёшь, спокойная всегда, подойдёт тихо... «Ну что ты?..» и теплей станет. Хорошо. Нет. Надо отдохнуть! Машину на прикол! Тапочки! Или в лес... Боровиков пособирать. Пока иностранцы не обобрали...» – улыбался он, не торопясь крутя руль.

Поехал специально в объезд. Подальше. Хотелось побыть одному. О себе не когда подумать.

- «Зима скоро... Заметёт опять... Пустынно как-то... Надо ёлочек посадить, как у Кирилла... А то переметает, кружит как в поле – не прогуляешься. Горку бы... Светке кататься. Точно! Для всех надо сделать! Большую!.. Нет... Потом... Вадику бы помощника! А Люська волосы отрастила!..» – опять улыбался он. – «Парня бы ещё!..»

Джип медленно катил по объездной. Кто-то махнул рукой с обочины. Не разглядел кто...

- «Хоть бы свои кто начали... Для примера... Пока всё городские... До зимы работы хватит... Надо Люське чего-нибудь купить... Одно и тоже всё... Всё! В новый год, праздник устроим! Бал, какой-нибудь! Иностранцы землю просят... Вот ведь!.. Что же наши-то?..» – кусал он губу.

Пропылил по Покровскому. Свернул в поле и по лесовозной колее раскачиваясь, направился к речке, минуя Нижнюю. Издалека виднелся выгруженый лес. Две бригады готовились ставить срубы. Стоят две машины. Не наши. Опять прикатил кто-то. Мужики, увидев знакомый джип, повтыкали топоры. Медленно сходись в одно место, смотря в поле. Заглушил машину, не спеша выбрался. Молча поздоровался за руку с каждым.

- Алексеич!

- А это кто? К нам опять? – кивнул он на две машины.

- Да, это хозяин тут, да привёз кого-то, посмотреть! Ушли, показывать пошёл! – махнул мужичок рукой в поле, к реке.

- Опять приезжие... – посмотрел Антон в даль. – Наши-то что же?.. – кисло улыбнулся он.

- Алексеич!.. Вот и мы про это... Мы тут с Игорем тоже решили... Возьмём по участку! – взглянул на соседа, стоящего рядом. – Ещё вон, Толя хочет! Толян!.. Иди сюда!.. – крикнул он другому, что лазил по брёвнам.

- Вань! Правда что ли? – улыбнулся Антон.

- Ну!.. Подумали, подумали... Чего... Вот, строить кончим, потом займёмся делом, у себя... Сейчас бы присмотреть участок, застолбить!.. Документы там, договор написать. Толя!! – опять громко гаркнул он, повернувшись назад.

- Та-а-к! – протянул Антон довольно, - значит, первые ласточки! А дома, что?

- А чего дома... Нормально... Поговорили...

- Согласились? – заглядывал в глаза Антон.

- Ну... Так... Деньги только... Бояться... Я думаю, не получиться, ссуду возьмём... Рассчитаемся. Все-то как... Надо как-то... За деньги ты не бойся!

- Да не деньги! Мужики! Продукцией!.. За десять-то лет!.. Не бездельничать будете! Да, Игорь? А у тебя как?

Игорь помялся. Улыбался, не зная как сказать.

- А чего? Хочется! – улыбался он широко, вертя головой, - а мои чего, охают только!

- А ты Толя, тоже? – протянул Антон руку подходящему.

- Здорово Алексеич... – запыхавшись сказал он.

- Ты как решился?

- Так... живут же фермеры! Неплохо! – оглядывал он товарища.

- Ну молодцы!.. А я всё ждал... Кто да кто!? – развеселился Антон.

- Так если с тобой!.. – пожал плечами Иван, - чего бояться?

- Ну ладно! Участки, вон поглядите там, у реки, я застолбил на всякий случай для своих... Понравиться - бейте тычки! Подойдут деньги, оформим, завезём лес... Ну, молодцы! Вот, порадовали!.. Ладно! – сразу двинулся он к машине, - а где Василий? – обернулся он на ходу.

- Да приболел чего-то...

- Ну вот! А я в отпуск хотел... Толя, за старшего пока!.. – залезал он в машину. – Звони если чего!..

- А у меня телефона нет...

- У Васильича возьми! – с улыбкой хлопнул он дверью.

- «Теперь полегче... Свои ребята. На этих можно положиться!» – думал он, ехав обратно.

Вздохнул глубоко. Опять по окружной дороге покатил не спеша к дому. Это ещё пол дела. Теперь нужно Бранту – развёрнутый план. Цели, средства, перспективы. Общие цифры. Парень говорит, дедушка деньги всё равно даёт, но должен понять весь замысел в целом.

- «И хочется и колется... Что делать... Не себе же... И парень... Ну, молодец парень! Вот, дедушка явится весной опять. Надо уже показать что-то... Ну что же наши-то?.. Эти, городские, хоть на свои деньги. Да... Бросить семя... Свои плоды... Эх! Дождаться бы плодов этих!» – рассуждал он трясясь по кочкам.

- «Ничего, ничего... Не всё сразу... Вот бы ещё парня! А вдруг опять девка родится?..» – улыбался себе. – «Скоро детей в Холмах будет!..»

Выехал из Покровского и отчего-то погнал в город. Быстро разогнался и летел не сбавляя скорость. Мысли смешались. Только видел Люсю перед собой. Так и въехал в город. Катил по улицам, искал глазами вывески магазинов. Где, что теперь? Остановился у одного, долго бродил, не зная что выбрать. Представлял, как это будет сидеть на Люсе. Купил. На выходе, в палатке, купил огромную коробку конфет. Положил на заднее сиденье и не заезжая к бухгалтеру, как обычно, погнал быстро обратно.

- «Всё! Буду отдыхать!..» – решил твердо и передохнув протяжно, улыбнулся себе.

Сначала разогнался, было, потом сбросил скорость резко. Достал телефон.

- Люсь, я еду! Долго, да? А я в город мотал... Так, купил кое-что... Сейчас покажу... Ладно... Жди!.. Люсь! Хочешь новость? Наши ребята участки возьмут! Да... из бригады... Всё, еду! – и спрятал телефон с улыбкой.

Какая-то благость растеклась в душе. Поднял плечи, сжал, распрямил с выдохом. За окнами – осень. Приятно и чуть грустно. Как грустно природе, наверное, оставлять цветные наряды. Но нужно отдыхать. И ему нужно. Год за годом, как в бешеной скачке, одно дело настроил, тут же захотелось другое. Ещё сложнее. И всё сначала. И никакого примера перед глазами. Пока получалось всё. И народ хороший.

Желтеющие деревья за окном сменялись тягучими пустыми полями. Осень, как дождём окропила всё жёлтым цветом. Но днём было по-летнему тепло. Легко. И ветерок за окном полоскал свежестью волосы. Ехал не быстро. Смотрел бессмысленно по сторонам. В голове завертелась какая-то мелодия.

- «Выйти бы, нарвать последних цветочков, да Люська сама обсадила весь участок. Ходить боишься! На рыбалку с тестем! Вот! Костерок, палатку! Катьку с Кириллом захватить! Всё! Отдыхать!.. Так!..»

Усталыми глазами разглядывая перелески. Издали хвойный лес отдавал синевой на фоне салатной зелени. Женщина на обочине, руку тянет. Сбросил скорость, прокатил мимо бесшумно. Открыл замок задней двери.

- «Поторопился, надо было ещё по магазинам поездить! Всегда так!..»

Женщина в длинном плаще села сзади тихо, прикрыв дверь. Тронулся дальше. Машина тоже, ему в такт журчала легко, лениво разгонялась, будто раздумывая. А ему не хотелось думать. Устал думать. С посёлком, пусть теперь Борисыч с Виктором... Пошло вроде... Теперь свои дела доделать до зимы. Раскидано всё у дома. Антон вздохнул.

- Далеко? – спросил не глядя на попутчицу.

- А где хочешь... – пронзительно чисто услышал из-за спины.

Враз обернулся. Резко очертанные глаза молодой девицы впились ему в спину. Небрежная улыбка на красивом лице.

- Опа-на!.. – съехало с языка, когда увидел, что под расстегнутым плащом ничего нет.

- На дорогу смотри... – подёрнулось её лицо усмешкой.

- Ну!.. – застряло у него в мозгу.

Растерялся на мгновение. Сбросил скорость. Дивная осенняя идиллия испарилась в одну секунду.

- Ну!! – дёрнул он головой, будто забыл все слова на свете.

- Что, передумал что ли?..

Горьковатое чувство мщения перемешалось с азартной злостью. В голове заклокотало, как в жерле вулкана.

- Та-а-к!.. Ну!.. – звенело в ушах. – Да нет!.. – вдруг вернулся дар речи, - в самый раз! – повернулся он к дороге.

Вдруг захотелось тормознуть резко, что бы она перелетела через спинку переднего сиденья, а затем выдернуть за руку на обочину.

- «Ну, наглость!..» – вертелось на языке.

- Что, новенький что ли?.. – услышал опять с заднего сиденья ироничный голосок.

И вдруг вскипело внутри что-то, и словно обожжённый плетью конь, втопил ногу в педаль «газа». Машина с воем пошла в разгон.

- «Ну нагота!.. Ладно!..» – чуть не сорвалось с губ. – «Вот стерва, как у себя дома!» Как звать-то? – громко спросил взамен.

- Как хочешь... – безразлично ответила она.

- А всё-таки...

- Таня.

- Врёшь, ведь!..

- Ну вру.

- Так как же?..

- Вера. – Сухо ответила, уверенная, что он не поверит.

- Та-а-к!.. – вслух простонал он, - ну и какой нынче тариф, Веруня? – спросил с издёвкой.

- С кого как...

- А!.. Вот так?! – наигранно пропел он, вскинув нос.

Запихнул руку во внутренний карман курточки, вытащил несколько бумажек. Отделил пяти-сотенную. Не глядя протянул через плечо. Спустя секунду, бумажка выскользнула из пальцев.

- Ну и где же? – входил он в раж.

- Не здесь же... – хмыкнула она.

Заметил. Голосок изменился, поувял малость.

- «Ща... Ты у меня посмеёшься!..» – кипело внутри. – Понял! – глуповато валял он дурака.

Стал искать глазами съезд с дороги. Перед горкой, небольшой спуск. Низинка. Протекала речушка поперёк. У моста незаметный съезд вправо. Сбросил «газ» и кувырнул машину под уклон. Наезженная колея повела вдоль речки. Отъехав метров сто, остановился у самого берега. Раскидистый кустарник сползал к самой воде. Тихо. Красиво.

Обернулся назад и достал коробку, что лежала с ней рядом.

- О! – чмокнул аппетитно, - хочешь платьишко примерить? – снял крышку, наклонив к ней коробку.

Она внимательно качнула взглядом, скривила губы.

- Хочешь, примерю! – потянулась рукой к коробке.

- Так! – остановил он рукой, - ты сбегай, умойся чуть-чуть...

- Чего?.. – брезгливо перекатила она на него глаза.

- Понимаешь, чужой запах... Не нравится... – поморщился он наигранно.

Девица молча открыла дверь, и изображая голливудскую походку направилась к воде. Подойдя к краю воды, зло обернулась не него и присев, опустила ладонь в воду. Стряхнув капли, отёрла рукой лицо и медленно поднявшись, недовольно побрела обратно.

Антон смотрел на небо, крутил губами.

- Не нравится мне тут... Сыро как-то... Поехали! – азартно махнул рукой.

- Куда?

- Да тут недалеко... Там домик есть, я вообще!.. – усмехнулся торопливо он, - комфорт люблю! Давай! – протянул ладонь к двери.

Секунду подумав, она с сомнением на лице лениво забралась обратно. Он быстро выехал на шоссе и быстро набрал скорость.

- А знаешь, Веруня, я передумал... Вот, смотрю на твои голодные глаза, - барабанил он пальцами об руль, - думаю!.. Меня – тебе мало будет! Вот сейчас приедем, тут недалеко, там лагерь у нас... Иностранцы... Да!.. Ещё две бригады мужиков наших!.. Не парни – жеребцы стоялые! Вот, повеселишься, Веруня! Заработаешь!.. Чего тут зябнуть?..

Девица замерла. Лицо застыло. Губы сжаты. Притихла сзади. Антон тоже замолк, выжидая. Мщение угасло быстро. И так же быстро нарисовался смутный план. Этот спектакль ему и самому не по душе. Увидит, почувствует, хоть каплю раскаяния на лице. Высадит спокойно и уедет. Всё зависело – как она теперь. Нарочно не поворачивался и не смотрел в зеркало. Был уверен, она наблюдает за его лицом. Машина неслась.

- Стой! – будто ткнула пальцем, - остановись!.. – не шевелясь, выкрикнула сдавленно.

- А что, Верунь? Передумала? – лениво закинул назад голову.

- Стой, сказала!..

- Веруня! А деньги как же?..

Она встрепенулась, зашуршала плащом и бросила скомканную бумажку на переднее сиденье.

- Да подавись ты...

- Ну вот!.. – разочарованно потянул он, - а как хорошо всё началось!

Пора было заканчивать игру. Но он, будто раздвоился. Сам не зная, как это сделать. Машина неслась вперёд.

- Остановись! – отчаянно коротко выкрикнула она. – Козёл!.. – тихо прибавила.

- Что? – прошипел он надменно, - а ты прыгай! Ну!! Ты же смелая!.. Всё одно жизнью не дорожишь! – повернулся с искажённым лицом.

Она всхлипнула, ударив кулаком по стеклу. Всё... Опустил педаль. Вой мотора исчез, лишь гул ветра и шум колёс об асфальт. Только машина встала, она, дёргая все подряд ручки, широко распахнула дверь. Размашисто выбралась и отойдя пару шагов от машины, остановилась, спиной к дороге. Антон спокойно вышел, закрыл дверь, и со смутным чувством неудовольствия, сел за руль. Тронул машину. Всё не понравилось. Сам себе не понравился. «Идиот... поиграть захотелось...» Отъехал недалеко. Взглянул в зеркало. Девица молчаливо застыла, повернувшись лицом к полю.

Вдруг стал колотить рёбрами ладоней по ободу руля:

- Чёрт! Чёрт! Чёрт!..

Затормозил с визгом. Воткнул «заднюю», и джип с воем покатил обратно. Подъехал почти вплотную. Она стояла не шевелясь упрямо глядя в пустое поле. Он вышел, обогнув машину, стал рядом. В горле застряла горечь. Было противно. Надо было что-то изменить.

- Вера... – тут же унёс слова ветер.

Сделал полшага, взяв её за запястье.

- Не лапай! – дёрнула она руку, взвизгнув тканью плаща.

- Скажи-и-те пожалуйста!? – сделал он будто поклон, - только что, чуть ли!.. – расставил руки.

Она продолжала стоять, коротко шмыгнув носом.

- Ладно... – сказал мягче, спокойно. – Порезвились и будет... Давай домой отвезу.

- Нет. – Слетело без раздумья с её губ.

- Что... сбежала? – усмехнулся чуть-чуть.

- Ушла. – Продолжала она смотреть прямо перед собой.

Он окинул её взглядом, криво усмехаясь. Но голос потеплел.

- Ну... а вещички, документы где? – смотрел как она скрывала дрожь.

- Не лезь... Надоели все...

- Ну а какого чёрта? Не пойму!.. – опять повысил он голос.

Она чуть повернулась, скосив глаза ему в лицо. Засунула руки в карманы так, что натянулись складки плаща.

- Долг отдать... – опять повернулась к полю.

- Сутенёры что ли?.. – поморщился он.

- Муж...

- Кто? – удивился он.

- Бывший...

- Муж требует?.. – не сходило изумление.

Она молчала.

- И много ли? – усмехнулся он.

- Восемь...

- Что, долларов!?

Первый раз увидел её улыбку, качнула головой слегка.

- Да нет...

- А что? – пожал он плечами.

- Не твоё дело... – метнула она взглядом.

Он вздохнул, обернулся на шоссе, передёрнул плечами. Самому стало зябко. Что-то зазнобило. Быстро соображал. По шоссе пролетали иногда машины, отдавая воздушной волной. Он прикрывал глаза, щурился, рассматривая её профиль.

- Так, садись!.. – сказал негромко, мотнув головой к машине.

- Зачем...

- Не бойся, хуже не будет... – шагнул сам в сторону джипа.

Иногда вздрагивая, продолжала стоять всё так же бездонно смотря через поле.

- Что? Здесь останешься?! – зло крикнул он.

- Никуда не поеду...

Он сжал губы, рванулся к ней, схватил за руку и упрямо поволок к машине.

- Некогда мне!.. – с силой подвёл к двери.

Открыл рывком.

- Садись! – впился взглядом.

- Куда? – не смело взглянула она.

- Сказал же... Не бойся! Разберёмся сейчас! Давай! – громко потребовал.

Она взглянула на сиденье, на коробку конфет и другую, с платьем. Мелко затрясла головой, закрыв глаза.

- Ну! – надавил он голосом.

Проглотив унижение и страх, она медленно поползла в джип. Он, захлопнув дверь, быстро обошёл вокруг и сел за руль. Сразу разогнался, но не надолго. Свернул с дороги и петляя по краю поля, погнал в Холмы. Оба молчали. Вращая глазами, она осматривала местность.

- Остановись.

- Что, опять?! – не терпеливо обернулся он.

- Не поеду!

Он затормозил. Вышел из машины. Обогнул вокруг и рывком раскрыл дверь.

- Ну иди!.. Вон шоссе! – зло махнул рукой. – Стой там! Ну!.. – держал дверь раскрытой.

Она выбралась и минуя его и машину, бессмысленно побрела через поляну к изгибу речки, блестевшей между гибких ив. Проводив её взглядом, он резко шагнул в след.

- Слушай, Вера!

- Да не Вера я!.. – оборвала громко.

Он приостановился, оторопев.

- Да уж точно! Не во что не веришь! Значит так! Мне всё равно кто ты! И что у тебя там!.. – догнал он её у самого берега.

Схватил за руку.

- Слушай сюда!.. Есть домик!.. Поживёшь пару дней, осмотришься! Понравиться – дам работу! Заработаешь – отдашь долг! Поняла? Хочешь, дам денег, отдай сразу, потом отработаешь! – тряс он её за руку.

Она усмехнулась криво.

- По ночам ходить будешь?

- Слушай, ты!.. – дёрнул он снова её руку.

Проглотил слюну. Замолк. Понял, что занервничал сам. Вспылил. А она не повернулась даже. Болтается, как тряпка рука.

- Ладно. Как зовут? Меня Антон. Сказал же... Не бойся... Понравиться может. Замуж выйдешь, ну?

- Таня зовут...

- Ну правильно, сразу сказала... Ну пошли, пошли... – легонько потянул за локоть.

Её шатало. Подсадил в машину. Сам сел за руль, но заводить не стал. Положил на руль руки. Вдруг зазвонил телефон. Вытащил нервно.

- Да. Да, еду... Вот, Люсь, уже Холмы видно... Пять минут... Тут... У меня... Сюрприз для тебя! Нет, Люсь, это другой уже... – усмехнулся устало. – Всё уже почти... Сейчас... Да нормально всё... Так, мелочь!.. Ну ладно...

Завёл. Сразу тронул. Вздохнул протяжно. Показался посёлок.

- Высади, я уйду... – не смело предложила она.

- Не надо. Сиди. Молчи только... Я сам...

Подъезжая к дому, увидел «Газель» тестя и его самого с Натальей. Рядом стояла Людмила с дочкой. Разговаривали меж собой. Увидев машину, повернули головы навстречу.

Он сбросил «газ».

- Вот та... Попали мы... с тобой! Я тебе уже завидую... – пробормотал негромко.

Подъехали. Он остановился. Бросил взгляд на неё.

- Молчи. Поняла? – и открыл резко дверь.

Вышел мрачный, кивнул всем невесело. Люся шагнула к нему.

- Чего долго? – хлопала глазами, - Антош? Случилось что?..

- Да так... Не успело... случиться. – Улыбнулся, обходя машину.

Открыл дверь сзади. Протянул руку.

- Ну, выходи... – и сам взялся за её руку, чувствуя что она упирается.

- Давай, давай... – размягчил голос.

Вытащил из машины.

- Что? Антон?.. – испугалась Люся.

- Так... Авария небольшая...

Все подступили ближе.

- Задел? – спросил Дмитрий.

- Чуть не переехал... – усмехнулся сам себе.

- Может, врача? – разглядывала плащ Наталья.

- Да нет... Ничего. Шок просто... Пошли... – сказал негромко девице.

- Люсь... – кивнул жене, - вы извините!.. – обернулся к Наталье с Дмитрием.

- Ладно. Вечерком зайдём... – провожал взглядом тесть.

Люся, подхватив дочку, поспешила вслед за Антоном.

Зашли в дом. Посадил гостью на диван. Она закрыла лицо ладонями и опустила голову.

- Люсь! – поманил он пальцем.

Вышли с Люсей в коридор. Он волновался. Знал, конечно, что сможет объяснить всё и она поймёт. Но всё же... И как с одеждой быть. И вечер... Пропал вечер. А он хотел, обрадовать Люську, и погулять сегодня.

- Люсь... Не так всё было... Я не стал при тесте... Подняла руку, села в машину. Я думал, подвезти. Спросил ещё – далеко? А она как скажет!.. Оборачиваюсь... Смотрю, под плащиком-то, нет ничего... Знаешь, вскипел! Попугать захотелось, проучить! Да перестарался... Хотел бросить, уехать... Да жалко. Она, дура, подзаработать вышла. Долг отдать. Восемь тысяч. Знаешь кому!?

- Кому? – раскрыла Люся губы.

- Мужу!.. Бывшему! Домой хотел, не хочет, документов нет, вещей тоже... В общем, бросить... Ну не собака же... Сказал, устрою, заработаешь – отдашь долг. Не на дороге же... Люсь!.. А хочешь - выгоню нафиг!..

- Нет, что ты...

- Люсь, а я в город, платье тебе купил, вон ещё... в машине... Думаю, сюрприз будет! Давай покормим, пусть, вон, в домике пока... Очухается... Ей, тоже не хорошо, понимает ведь... Деваться некуда, а у нас, Люсь! – усмехнулся он негромко, - вон, прачки нету!.. Работы – во!.. А наши девчонки – с детками. Как ты думаешь? А? – смотрел в глаза Люсе.

- Ну давай, пусть! – зашевелилась она.

Он обнял её мягко.

- Я знал, Люсь, ты поймёшь сразу... Сейчас я принесу из машины!.. Только, Люсь! Как она без одежды, а? Может я погуляю со Светкой, ты придумай чего-нибудь, а?.. Я сейчас приду, при тебе ещё скажу, спрошу! Погоди!.. – побежал к машине.

Зашли с Люсей в дом. Как сидела закрыв лицо, не шевельнулась даже. Антон подошёл.

- Таня, слушай...

- Я не Таня.

- Чего, опять, да?..

- Вера. Правда... – тёрла она глаза.

- Во!.. Даёт!.. – обернулся он к Люсе, стоящей сзади.

- Лучше б ты меня задавил... – всхлипнула она вдруг.

Антон снова обернулся молча. Люся сделала шаг к ней, но Антон произнёс первым.

- Ладно, ладно, ты кончай это... Ну всё!.. Успокойся... Я тебе сказал всё, так и будет!.. Мало ли... Бывает!.. – отступил на шаг к Людмиле, посмотрев на неё внимательно. Подступив ближе, Люся присела, положила ей руку на колено.

- Вера... Сейчас... Уладим всё... Подожди... Антош, погуляй немного со Светкой, я позову. Поужинаем!..

Маленькая Света, бегала по дому за кошкой, хлопала в ладоши. Кошка присев, опять перебегала на новое место.

- Киску!.. – пропищала Света, когда Антон подхватил её на руки.

Когда они вернулись обратно, после часовой прогулки, Вера уже спала в одной из комнат. Антон полушёпотом говорил, сидя за столом.

- Вот, Люсь, как бывает... – усмехнулся, потупив глаза. – А платье примеришь? Посмотреть хочу! А вообще, понравилось?

- Понравилось, что купил!.. – улыбнулась она, - да я не видела ещё...

Он тоже улыбнулся грустно. Вздохнул. Посмотрел в окно. Потом опять стал водить вилкой в тарелке.

- А я боялся... Ревновать будешь... Подумаешь чего!..

Люся сменила позу, изогнув тело в другую сторону, плавно подняла глаза, подёрнулись усмешкой губы.

- Ревнуют, когда не любят...

- Да-а-а? – оживился он, - не знал, интересно!..

- Совсем и нет... – опустила она голову.

Наконец-то стал торопливо есть. Передохнул коротко.

- Люсь, сходи завтра с туристами на «Медвежью гору»? А? Я со Светкой побуду... Всё у бабушки, у бабушки... Погуляем вместе, а? Люсь!

- В новом платье? – облизывала она губы.

- Ну почему?.. А... Как хочешь!

- Ладно, отдыхай! – улыбалась она, вставая из-за стола, - будешь чай?

- Всё буду! – опять оживился он. – Люсь! Может её разбудить, на чай?..

- Потом покормлю... Пусть поспит! – повернулась на ходу она.

Он вздохнул.

- Пусть, пусть...

Явилась осень. И рано похолодало. И посыпалась, посыпалась листва со старых берёз. Молодые деревца отчаянно не хотели на зимний покой. Упрямо не сбрасывали листья. Как всё молодые... Но осень убаюкивала, остужала горячие страсти и зелёное царство замирало и уходило куда-то внутрь, в сочную землю. Природа мудро колдовала и перестраивала свои силы, заботясь о каждой своей клеточке. Чтобы когда придёт время, вновь возбудить буйный рост во всём живом. А земля накормит и напоит эти нежные, живые ткани. А сейчас она собирает и копит могущую силу своими невидимыми превращениями.

Так было всегда и так будет. И будет новая весна, как новый день. И восход солнца никто не отменит. И так радостно осознавать это. И как вечерний закат, осень окрашивает всё в жёлтый и оранжевый. А затем в красный и бурый цвета. Только закат угасает быстро, а осень даёт время налюбоваться всласть. Вот и клёнчик Люсин пожелтел лимонно, вспыхнул апельсиновым цветом, затем рябиновым. Листья, как ладошки улеглись вокруг ствола, прикрывая на зиму свои корни.

Антон затих. Стал меньше говорить. И юмор, как-то потускнел. Нет, это не печаль. В душе что-то бродило и росло, перетекало из одного в другое. Что-то огромное и завораживающее. Поднималось из глубин и приводило в зыбкий трепет. Он ещё не осознавал, что это. Но что-то менялось в нём. Растёт, и будто ему не хватает места. Стал угасать интерес к туристам. Появилось нечто новое, но очень волнующее и очень важное. Он прочитал это в глазах людей, в их блеске, когда говорил с приезжающими, со своими, с кем общался в Нижней деревне. Да и ребята из бригады смотрели по-другому. Нет, не на него. На то, что происходит. Что-то невидимое коснулось всех сразу, почти одновременно. Но все смотрели друг на друга и не понимали – что?.. Осознавать было приятно и боязно. Боязно, потому, что ощущение было необъятным, казалось не вместимым в сознание. Похоже на возвращение домой, после долгого расставания.

Да... Возвращение! Но дом пустой... Забыт и неухожен. Когда-то было хорошо и звонко радостно, как в детстве. А дом-то ждал, храня забытое тепло. Огромный дом и старый сад огромный, скучал и чах от забытья... Но ждал, надежду потеряв почти. Рассеивался дым столетий, стихала судорожная пляска кутерьмы... И рисовалось что-то вечное, надёжное и основное, чему пока определенья нет... Манило, звало, обволакивало душу таким теплом, заботой, тихой радостью. Но что это?.. А вдруг, мираж? Тогда страшила мысль, что это пропадёт. Хотелось этим чувством наслаждаться и вглядываться в его картину. И замирало время, будто поджидая мысли. Но осознание приходило медленно, не сразу...

Веру поселили в бывшем Люсином домике. Домик оставили на всякий случай. Так, для гостей. На двух машинах съездили в город с Верой. Забрали вещи, документы, в обмен на десять тысяч. Бывший её муж прибавил к долгу две...

Она почти нигде не появлялась. Спросила сразу, когда можно приступить к работе. Даже не узнала, к какой... Маленькая пристройка к столовой, две машинки - автомат, да утюг. Вот и вся работа. Заговорили о молодой красавице, которая раз, другой, проскользнёт тенью по Холмам и пропадёт, неведомо где. Люся часто приглашала её на ужин, просто посидеть вечером вместе. С расспросами никто не лез. Соглашалась иногда. Когда не было дома Антона, говорили о чём-то. Высокая, с округлым лицом и выразительными глазами. Мягкий, маленький носик. Улыбки её никто не видел. Проходила стремительно не оборачиваясь и не рассматривая ничего вокруг и исчезала.

Говорили, что это родственница Антона, которую он устроил на работу. Однажды, после разговора с женой Антон появился вечером в своём бывшем жилище. Не то что ночью, но и днём не заходил сюда ни разу. Даже без неё. Вера сразу вскочила на ноги устремив на него свой проникновенный взгляд. Антон растерялся на секунду.

- Вера... Поехали прокатимся. Мне в нижнюю надо... Люся говорит, что б взял тебя с собой. Посмотришь места наши. Чего ты всё одна, да одна... – усмехнулся тихо он, - давай, я в машине подожду!.. – и вышел сразу, не дожидаясь ответа.

Ждал, думал не выйдет. Вышла, быстро одевшись. Робко села сзади.

- Ну вот!.. – включил он передачу, - давай, в нижнюю сначала!..

Снова, по привычке, не спеша поехал в объезд. Так же не спеша рассказывал ей о посёлке туристов. О ближних соседях, о том, что за рекой будет новое поселение. Обширное, и соединит несколько деревень. Говорил, и мечтал одновременно. Будто вспоминал дивные картины какой-то сказочной жизни.

Вера молчала. Подъехали на стройку. Антон знал, что мужики часто разгорячившись от работы, сидели на брёвнах, не спеша домой, разговаривали и обсуждали свои дела. Тема была одна. Как что будет и кто собирается подать заявление. Шутили над Иваном, Игорем и Толей. Шутили и выспрашивали с любопытством о их планах. А те вообще, часто бродили по своим отмеченным вехами новым владениям. Собирались втроём на краю одного из участков у реки. И долго толковали о чём-то.

Так и есть! Опять кто-то бродит вдалеке. Двое. Крайний участок – светловолосого Толика. Пока Антон на «каникулах», он старший в бригаде. В другой – дядька Василий.

Антон остановил машину. Вышел, открыл Вере дверь, протянул руку.

- Пошли, ребята наши, познакомлю!.. – сказал мягко с улыбкой.

Отказываться было неловко и она вышла. Подняла воротник куртки – по берегу гулял сырой ветерок.

- Толик! – громко крикнул Антон и махнул рукой.

Коренастая фигура Толика в развалку приближалась к машине. Антона тянуло сюда. Как-то всё сложиться? Хотелось поддержать ребят. Их тоже тянуло непонятной силой на эти, прямо-таки, барские участки. Толя подошёл. Крепкий, как орех, с приятным открытым лицом. Но молчун и рассудительный. Лет тридцати, и холост. Не вышло. После длинного романа, невеста вышла за другого. Знакомства были, но короткие. Стал Толик очень осторожен с женщинами.

- Ну! – жал Антон руку, - как? Смотришь?

- Смотрю... – оба понимали друг друга без слов, вкушая жажду начинанья.

- Вот, знакомься – Вера! Это Толя, наш бригадир! Вот, землю себе взял!.. Ходит, видишь, мечтает!.. – посмеялся Антон.

Толик улыбался, бегая глазами.

- Ну, пойдёмте, прогуляемся! – шагнул Антон, потянув легонько Веру за руку. – Решил, где дом? Отметил? Показывай!.. – не терпелось ему.

Медленно тронулись с места. Антон охватывал участок взором.

- Толик у нас, оригинал большой!.. – повернулся он со смешком к Вере, - когда первый посёлок строили для туристов, начинали ещё только... Вот!.. Явился как-то на работу в белой рубашке и белых рукавицах! А там! Кто в чём!.. – смеялся Антон, - помнишь, Толь, как пальцем показывали?

- Помню... – опустил голову парень шагая в ногу рядом.

Антон ещё раз увидел, как Вера улыбнулась.

- А там кто маячит, Ванька что ли?

- Он!.. – поглядел Толя вдаль.

- Хорошо у тебя тут... Река рядом!

- Да!.. – оглядывал землю парень, щурясь от удовольствия.

Ветер порывами носился по огромному лугу вдоль речки. Пригибал обмякшую, желтеющую траву, гнал рябь по воде, свистел ветвями прибрежных ив. Чувствовался простор и оторванность от остального мира.

- Ну? Какие планы?..

- Да не знаю... – усмехнулся Толя, - вот хожу тут... думаю! Мужики вон, пахать собрались, – кивнул он взглядом к соседям, - подпарить!..

- А ты чего? – щурился Антон.

- Не знаю, где... Как тут... Расположить всё. На раз надо.

- Видишь, Вер?.. Серьёзный какой!.. – обернулся Антон.

Вера тихо плелась сзади, закрываясь воротником от ветра, мягко вступала в траву, смотря под ноги и оглядываясь на западную сторону, где уже началось строительство первых домов. На огромном просторе, далеко друг от друга кучами и вразброс виднелись брёвна, доски, чернеющие полосы вспаханной земли. Стоял трактор у вагончика. Кучками рос кустарник и отдельно деревца одиноко вздрагивали от носившегося по полю ветра. Раньше здесь было пастбище. Теперь животных стало мало. Пасли уже в другом месте, а частники так далеко своих не гоняли. Хватало места и ближе. Огромное поле между деревней и перелеском постепенно зарастало. Лучшее место, конечно, неподалёку от реки, в которую упиралась вытянутая в длину долина. Здесь и отметил Антон четыре участка. Хотел предложить тем, кто первыми согласиться раскинуть тут свои угодья. Первыми откликнулись городские знакомые, а ему хотелось своим, а лучше, если из их бригады кто пожелает. Оставил-таки участки про запас.

- Чего в деревне говорят? – обернулся он к парню.

- Всякое... – поморщился тот с улыбкой. – Вроде, как охота, только вот чем отдавать, бояться... А так всё спрашивают, спрашивают!..

- Значит интересуются?

- Ещё бы!.. – хмыкнул он, только и разговоров...

- Ничего, Толик! Следующим летом уже столько домов стоять будет! Сады сажайте! Полосы из деревьев между собой, чтобы не подглядывать!.. – засмеялся Антон. – А сажать?.. Да всё что сможешь, а там видно будет! Разберёмся скоро!

Вера невольно прислушивалась к разговору. Антон, будто вспомнил о ней.

- А что Вера, хорошо тут, да? Вольно!..

Она снова улыбнулась, не глядя никому в лицо.

- Слушай, Толя, у меня дело к тебе есть! Просьба одна. Поможешь?

- Постараюсь. – Пожал тот плечами.

Все остановились.

- Надо мне одного человека найти. Ты не очень пока занятый, только быстро надо, не откладывая.

- Потерялся кто?

- И не говори...

- Туристы, что ли?

- Да если бы... Нашли бы уже!.. Свои, Толик, свои...

- А кто у нас?

- Да не у вас... Поможешь?

- Ладно. А кто? Как потерялся? Когда?

- Да сам не знаю как...

- Знакомый?

- Знакомая...

- Женщина, что ли?

- Ещё какая!.. – улыбнулся Антон.

- А кто такая? Где потерялась?

- Кто, кто... Да вот она!.. – качнул головой Антон, - вот, Вера, сама себя потеряла...

- Ну, Алексеич!.. – качнул головой, - я думал!..

Вера повернула лицо к реке, тряхнув разлетевшимися по ветру волосами. Усмехнулась чуть, вздрогнул ямочками подбородок.

Антон посмеялся коротко.

- Ладно, поехали Вера!.. – потянул её за локоть. - Смотри! Обещал!.. Как вообще, надо чего? – обернулся на ходу.

- Да вроде нет... – растерянно опустил руки Толик.

Смотрел им в спину, как Антон подсадил гостью в машину, как отъехали и, развернувшись, покатили мимо, прыгая на кочках. Там, за дорогой в Покровское, клонилось к деревьям солнце.

Колесили по округе. Тепло в машине. А за окном, ветер раскидывал листву. Бордовым цветом пылали рябины по опушке. Темнел ельник на фоне жёлто-бурой листвы. У леса ветер тише и листья не летели, кувыркаясь, а падали, как первый снег лениво переворачиваясь. Застревали за щётками лобового стекла. Шуршали под колёсами. Антон свернул к домику Бранта. Вот и его машина. Наверняка дома. Залаяла овчарка у Ани. Антон открыл дверь.

- Зайдём в гости... – кивнул Вере.

- Я подожду.

Он всё же открыл ей дверь, обойдя машину. Стоял секунду.

- Вер... Сколько можно... Идём!..

Вера пошевелилась в нерешительности, посмотрев через стекло на соседний участок. Антон держал дверь и молчал. Вскинула глаза на него и помявшись на сиденье, стала выбираться. Заметили Аллу внизу склона. Линия из свежих ям ровным рядом уходила вниз к ручью. Алла, заметив гостей, стала быстро подниматься к дому. От ветра и движения порозовело её лицо. Аллка улыбалась, часто дыша.

- Привет, хозяйка, а Брант где?

- В лесу... На своём «гномике» уехал... Здрасте!.. – сбившимся дыханием выговорила она.

- Вот, Алла, это Вера, знакомься! Моя знакомая! – улыбнулся Антон, - переживает трудности временного характера, а может, и совсем останется у нас!

Вера кивнула, усмехнувшись.

- Мы видимся иногда, - улыбалась Алла.

- То - видитесь, а то – познакомились! Ну! Когда свадьба? – выдохнул он облегчённо.

- Ждём тётю Эльзу с отцом Бранта. Вот, вот! Собираются!.. Может, через пару дней прилетят... А пойдёмте в дом! Мы всё... На сегодня хватит!..

- Деревья сажаете?

- Ага!.. Завтра будем!.. Заходите!

Пришлось задержаться. Алла с Брантом не отпускали никак. Рассказывали, что в домике праздник устроят. Так – дня на три! Все сразу не вместятся, так пусть заходят, когда кто захочет! За три дня – точно все перебывают!.. На поляне – холодно, а в кафе, как предлагал Антон, не хотелось. Алла бегала по дому румяная, улыбающаяся. Стала угощать всем подряд.

- Не... Не... Не!.. – поднял руки Антон, - мы так, заглянуть, на экскурсию! Да хотел узнать, как у вас, когда всё!..

- А мы уже расписались!.. Теперь занавес хотим... зелёную! Вот, деревьев насадим! У Катьки здорово, как в сказке! Теремок такой, войдёшь, а там как лес! – быстро стрекотала Алла.

- Да. Красиво! Грибы есть даже!.. – улыбался Брант.

- Тебе бы, только грибы!.. – плавно махнула она рукой, засмеявшись.

Недалеко отъехав от дома, Антон остановился. Вера подняла вопросительно глаза. Он вышел молча, и опять, в который раз, протянул руку, открыв дверь.

- Пошли лес покажу... И домой! Прогуляемся по краю...

Сегодня она не сопротивлялась. Выбралась из машины, оставив открытой дверь. Напротив леса – посёлок туристов. Здесь тоже сажали деревья и любимые Антоном цветущие кустарники. Сейчас в лагере было тихо. Туристов почти не видно. Чуть углубились в лес. По краю – островки кустарника, мелкий рябинник, молодой березняк и цветастые осинки редко. Сосенки по колено. Вот дальше – высокая стена соснового бора. Нависали обширные кроны, закрывая небо. А к вечеру внутри, сгустился полумрак.

Вера молчала. Шуршали листья. Шли подлеском, огибая берёзки и кустарник. Антон нагибался за листьями, выбирая самые красивые, цветные... Получился симпатичный осенний букетик. Протянул ей листья:

- На... - и вздохнул шумно.

Она растроганно улыбнулась.

- Пошли обратно, - сразу предложил он.

- Ты её любишь?

- Кого?.. – он удивлённо повернулся.

- Людмилу.

Антон усмехнулся откровенно, качнул плечами.

- Да!.. И... – не находил он слов.

- А я... Не вышло...

- А есть дети?

- У него есть, у нас нет...

- Как же...

- Пожалела... А потом... И с ребёнком не смогла... Он ревновать стал... Злился... Винил меня. А дальше...

- Тебе забыть всё надо... И вот что, Вер... Запомни, ты нам ничем не обязана. Живи, сколько захочешь! А лучше – оставайся совсем! А там... У нас тут и правда!.. – усмехнулся он, сняв берёзовый листок с ёлочки, - как в сказке всё!.. У всех, посмотри, как складывается... Место, что ли, такое? Или люди подобрались?.. Говорят, - что вам! У вас там, как рай!.. Работу, правда, не могу, пока, другую предложить... Потом...

- Да нет! Спасибо... – перебила она быстро, - только не надо... Меня никому предлагать... – коротко заглянула ему в глаза.

Антон остановился.

- Да что ты, Вер... Просто знакомлю... Ну, - хмыкнул он, - шучу я так... А Толик, он хороший парень, только ожегшись на молоке, теперь на воду дует... Ладно. Поехали...

Опять порыв ветерка, и снова закружилась листва перед стеклом. Завалило кругом, как снегом, даже не видно травы. Антон ехал медленно и смотрел за окна. То на лес, то за овраг на первый посёлок, то на кустарник с краснеющими листьями. Неглубокая колея была доверху засыпана листвой. Даже из салона было слышно, как они похрустывали иногда. Благодатное время – осень. Время размышлений и подведения итогов. Время новых мечтаний.

Небо на востоке сделалось дымчато-серым. А на душе уютно и тепло. Вот-вот, что-то произойдёт, изменится, и даже природа затаилась, тихо прислушиваясь.

Встретилась машина. Остановилась. Антон тоже остановился, вышел из машины. Это Вадик его встречает. Что-то неотложное снова. Вера забралась в самый угол и осматривала пустой салон. Двигатель шуршал чуть слышно. Ей вдруг подумалось, что сейчас машина сама, никого не спросясь, возьмёт, да и поедет одна, и увезёт её снова в город, в мужнину квартиру. Её передёрнуло от глупой мысли. Пальцы нащупали ручку и против воли открыли дверь. Выскочила из машины и хватила ртом воздух. Свежий ветер окатил лицо прохладной волной.

Однажды утром повалил снег. Не просто снег, а крупными хлопьями тихо опускался сверху. Так плотно, что даже плохо видно. Мохнатая серая туча медленно проползала над Холмами. Чудно смотреть! Небо серое, черноватое даже, а снег белый, белый, и крупный!.. Как манна небесная. И валит, валит нехотя. Будто от скуки... Но завораживает. Почему-то хочется смотреть и смотреть.

Значит зима скоро. А этот, первый, наверное растает завтра. Но потом уж заморозит, закуёт всё!.. Застынет неподвижно лес и лютый холод пронзит воздух. Треснет со звоном сучок в тишине и эхо пронесётся по сонному лесу. Заскрипит снег под каблуками и повалят из труб дымы в морозное небо. А этот первый, мягкий и рыхлый... Но непривычно побелели крыши и островками увядшая трава. Белая скамейка во дворе. Белые ленточки расстелились по тонким веткам саженцев. Побелело...

Аня опустила занавеску. Быстрей бы!.. Быстрей бы проходила эта холодная зима и снова наступало тепло. И когда солнце будет пригревать, тогда он вернётся. Вернётся, когда она уже будет держать на руках их дитя. Тогда будет синее небо и полноводно забурлит ручей. И покажутся первые голубые цветочки на косогоре. Лопнут набухшие почки, не в силах держать поток сладковатого сока. И этим соком будут питаться чуть проклюнувшиеся молодые листики. И она будет кормить... Своим соком ребёнка.

Андрюшка хотел девочку... Конечно! Потом-то мальчика, обязательно!.. Но сначала дочку. И что бы была она обязательно на Аньку похожа!.. С такими же игривыми глазами и тоненькой улыбкой. Аня улыбнулась, глядя через белую сетку.

Как он торопился осенью!.. Всё хотел успеть, закончить. Что-то таскал, пилил и устраивал. Вот и скамеечку вкопал, что б ей отдохнуть на свежем ветерке весной, когда устанут ноги от приятной ноши. Натянул верёвку для белья. Сделал лесенку к самой воде у ручья, что б она, упаси Бог, не поскользнулась на сыром склоне, не упала. Вот, дурачок!.. Уж Вадька наносит воды-то!.. И сейчас заезжает через день. «Что, Ань, скучно? Ну ничего, Ань!.. Зима не вечная!» – улыбнётся, и побродив вокруг и натаскав дров на два дня, скажет снова: - «Ну что, Ань, поеду я...»

Вздохнула протяжно. Под новый год, конечно, отпустят! Должны отпустить... Если что, пойдёт в военкомат и будет просить, что б отпустили. Он и ёлочку посадил у самого крыльца, с другой стороны, где розы!.. Как выйдешь, так слева. Так близко, что б не тянуть провода далеко и повесить гирлянды. Говорил: - «Вот, Ань, занесёт всё снегом, а тут и лазить не надо, ты наряди, огоньки включишь, здорово будет, красиво, а я представлять там буду... Как ты сидишь у ёлочки на крыльце...»

- «Сумасшедший...» - пробило у неё слезину и дрогнули в усмешке губы. Даже грядок наделали с Брантом его маленьким трактором. Длинными полосами с того краю. Брант на тракторе сидит, оглядывается, а он бегает следом с тяпкой, разбивает комки земли с травой. А то, говорит, засохнет, ничем не возьмёшь эту глину... Уж и холодно, а с него пот потоками и волосы мокрые торчат. Красный весь, подойдёт, блестит глазами, обернётся на вспаханную полосу: - «Ну как, Ань, нормально, да? Может, посадить ещё успеем, когда приду...» «Дурачок...» – снова усмехнётся она криво. Подхватит её за ноги и поднимет вверх, прижав а себе. А она визжит, вцепившись руками в плечи: - «Упаду! Отпускай! Сумасшедший!..» – и теребит его за волосы, смеясь. А он подымет голову и как ни в чём не бывало: - «Ань... Ты только не скучай тут, ладно?» – улыбается грустно.

А в последние дни всё молчал. Походит вокруг дома. Везде заглянет, постоит молча, потреплет Альфу за уши и опять начинает молча бродить по склону. Никуда даже не ходил. Всё с ней. Ань, - говорил, - может чего ещё успею?.. А последнюю ночь совсем не спал. Сидел на кровати и смотрел на неё в темноте.

Она снова вздохнула. Не в моготу. «Пойду к Катьке» – подумала. Стала теперь к ней часто ходить. Расспрашивать. Катька вспоминала с улыбкой. Вспоминала, как сидела у раскалённой плиты в сыром доме длинными вечерами. Улыбалась и плакала и мечтала. И не было ни света, ни воды... Только верный лохматый Тимка цокал когтями по некрашеному полу в тишине. Да сиротливо горела на столе свечка. Но это ничего, что одна, зато не одинока!..

Поговорит с Катей и вроде бы легче. Нехитрый эскиз Кирилла повесила на кухне на видное место. Крупный рисунок, даже с порога видно. Изменилась сразу. Не узнать весёлую, подвижную Аньку. Ходит по деревне и будто ищет глазами что-то. Как потеряла память последних лет и очнувшись, ничего не узнаёт. Но нет... Память-то как раз и рисовала ей эти два года подробно. Остальное – словно в забытом сне.

- Ань, да что ты!.. – говорили ей, - очнись ты! Ну нельзя так, Ань!.. – а она лишь улыбнётся задумчиво.

Мама Андрея, Людмила Борисовна не раз предлагала:

- Аня, а хочешь я с тобой поживу? Не так скучно будет!

Анька только мотала головой с улыбкой.

- Да нет, ничего, я сама...

- Ну смотри, Анюта... – вздыхала Людмила, - а то, помогу тебе чего!..

- Да нет... Спасибо! Потом если...

Каждый день заглянет кто-нибудь. Мать баз конца звонит. Ничего... Скоро и Новый год... Ничего... И Альфа по ночам рядом с ней. Днём, даже приходилось прицеплять коротко. Стала овчарка неравнодушна к гостям, хотя и знала всех. Наверное, ревновала к хозяйке, или чувствуя её расслабленность, боялась, что бы не обидел кто. Так похоже всё... Как у Катьки... А может и у других так. Каждый прошёл через что-то, что-то своё – только ему понятное...

Вот Аллка!.. Катька говорила, она уже горсть снотворного приготовила для себя одно время. Дурочка, Аллка! Сейчас-то!.. Вот на свадьбу такое платье Брант выбрал! Ну... Не отведёшь глаз! Волосы отросли свои и не чёрные стали, а бронзой отливают. Улыбка с лица не сходит. Вот погуляли!.. Три дня двери хлоп-хлоп... То одни выходят, то другие входят. Шум такой!.. Бабушка Бранта приезжала, его отец тоже... Да тут вся деревня кружила вокруг их дома! Альфу, дома заперли, только лает!.. Тётя Эльза, даже кого-то из австрийцев привела, с кем прилетели вместе. Высыплют на поляну, побегают, посмеются и опять в дом. И все три дня туда-сюда... Машины, машины... То – никого, то опять наставят. Все перебывали. Потом они в город ездили, наверное к Аллкиным родителям. Неделю гостили тётя Эльза и отец Бранта. Так интересно было! Не то свадьба, не то, не понятно что... Как встреча близких, после разлуки. Здорово... Да и у них с Андрюшкой хорошо было. Не так шумно, но приятно очень. Все так отнеслись... как родные!..

Опять вздохнула. «Надо шить научиться, или вязать... Вот! Надо к Ольке сходить, она умеет...»

Вдарила-таки зима!.. Неожиданно, как всегда. Охватило морозцем, обжигало студёным ветром. И снегу ещё мало, а землю уж сковало. Гуще задымили дымы в посёлке и деревнях. Несколько дней держался холод, потом растепляло резко и повалил снег. Уже настоящий. Этот, наверное, не растает уже. Так нанесло много, да ещё с ветерком, враз завалило овражек в ручье. Не пройти теперь, вокруг надо... С первыми холодами уехала за границу восьмиклассница Вероника. Провожали толпой. А перед этим, Антон провёл «домашний» инструктаж, предварительно ещё раз проверив намеренья стороны принимавшей и отправляющейся. Для верности, связался с Томом и дал трубку девчонке, что бы услышала в «живую» голос друга. Том на ломаном русском сказал девушке, что сам её будет встречать. Позвонили и родителям парня и они, вернее он, сказал несколько заученных фраз Веронике. Надо ли говорить, как она одержимо переучивала язык за эти полгода!..

Не охладел мальчишка в своих мечтах. Писал письма смесью немецко-русского. Расцвела Вероника и дрожала душа одновременно. Вся школа знала, никуда не денешься. Да что школа, всё население знало в округе. Но обставили это всё для солидности, в рамки дружбы народов и налаживания отношений с местной школой. Завидовали по-доброму местные. Как же!.. Первая за границу поехала из этих мест. Никто не был ещё. Ну и правильно! Пусть уж молодые сразу! Может и любовь у них выйдет, кто знает?.. Спасибо, опять, Антону.

Хороший мужик! Вот бы, его председателем раньше!.. Может, и не докатились бы до такой нищеты... Да и сейчас, такое тут затеял, задумаешься. Теперь вот, мотоблоков обещал впридачу к домам пятнадцать штук закупить. А весной мол, магазин свой откроем вместе с Севидовым, что б своей продукцией торговать. Так он и смущает всех!.. И без того разговоры в округе по домам и меж семей. Встретятся, где-нибудь на огороде или у магазина, спрашивают друг друга, будто бы в шутку, что мол, вы ещё не надумали барскую усадьбу себе взять? Смеются, а сами уголком глаза наблюдают за соседом, ловя его истинные намеренья. А иные и прямиком рассуждают не таясь. Когда, мол, хотели, да не предлагал никто, сейчас вот дают – да все взять боятся!.. Буде языком-то молоть! А то нам и впрямь не угодишь!.. Ясно, что не за так... Кто за так-то даст?.. Но условия – подходящие, лучших – никто не предложит, а скорее, и вообще никто не предложит ничего... Спорили, чуть ли не до ругани, и в своих домах, и с соседями. Другие уже тёлочек прикупили даже с осени. Ждали весны. Что б без разговоров взять землицу когда степлеет, и на свежую травку! А весной – не купить. Всем хотелось хозяевами стать, не знали как. Отвыкли своей головой думать. Иным проще опять свою шею под хомут подставить. Лишь бы платили, хоть сколько-нибудь.

Антон же, не агитировал, не наваливал. Предлагал только и откровенно говорил: - «Смотрите ребята, решайте... Чем могу – помогу. Но кто согласится, не пожалеет после. А с начала всем тяжело». Антону верили. Но, ведь, Антон-то, не Бог... Мало ли что случиться может? Чего у нас только не было за последние годы. Только и жди опять чего-нибудь... Но и понимали деревенские. Земля-то, не обманет. Завсегда прокормит, да ещё, если с толком, и прибыль большую даст. Только б не совался никто, да не менялось бы ничего больше. Вот и молочко можно Игорю на комплекс сдавать. Внял директор рассудку. Проще перерабатывать, чем свои стада содержать. Лучше чем у хозяина, молочку всё равно не бывать!.. Да и забот с кормами много. А они-то там для себя, обязательно запасут.

Так и бродили страсти в головах, перетекали в разные картины будущей жизни и всё яснее становилось, понятнее. Решили подождать зиму, посмотреть что будет. Хотя многие втайне, для себя решение приняли. Хуже уже некуда, а тут, сообща, глядишь, что-нибудь да и получится. Да кто знает, может ещё и заживут по-человечески, и верно Антон говорит, будет, что потомкам оставить.

А девять домиков в поле, как специально росли с каждым днём и кололи глаза всем. Вот, берут люди! Не загорать же на трёх гектарах будут?!

Спустя небольшое время, после того, как бабушка Бранта вернулась с сыном на свою родину, Брант прибежал к Антону с радостным известием. Старый Франц дал окончательное согласие на идею внука и переведёт часть средств сразу же, но ему, Бранту, а внук, ещё раз всё взвесив, пусть распоряжается сам. Остальные деньги, когда Брант использует эти. Просил Франц держать его в курсе всех дел и сам он, будущим летом обещал вновь посетить Россию. Факт получил огласку и в местных деревнях вновь забродили в головах соблазнительные мысли. Антон тут же предложил Бранту работу, но не с посёлком, а в турфирме. Вадик, мол, уже стонет там один, а мне сейчас, посёлок свой важнее, не могу без этого... Перед глазами стоит. Девчонок просить приходится, Люсю с Катей, а у них – детки. Да ещё ждут... Обе!

Брант улыбался.

- Да, я согласен. Но тоже время надо, учиться...

- Ну конечно!.. Без разговоров! Сам и спланируешь! Всё успеешь, Брант! И на Аллочку время останется!.. – смеялся откровенно, - просто помочь иногда! Вот с Вадиком встретимся – обговорим всё! Ну, спасибо, спасибо!.. – хлопал его по плечу торопливо, - я твой телефон, включу в список общий, готов?..

- Да. Готов! – улыбнулся Брант.

- Ну и ладненько... – выдохнул глубоко, задумался на секунду, лицо не проницаемо и опять, медленно, заторможено:

- Понимаешь... Всё решается сейчас... Всё!..

- Да, я понимаю... – чуть улыбался Брант.

И снова, приедет на заснеженное поле, руки в карманы, щурится от колючего ветра и бродит, бродит, как блаженный. Работы не прекращались и зимой. Торчали рёбра стропил, две бригады без задержек настойчиво продолжали строить. Антон ходил молча, ничего не спрашивал, к нему никто не обращался. Учить и подсказывать – никому не надо. Работали ребята умело, без суеты.

Погреет у костра руки, присядет, подбросит щепок. Посидит так в задумчивости и пойдёт снова от дома к дому. Изредка махнёт кому-нибудь рукой. У следующего домика – опять костёр на снегу. Никого не отвлекал, лишь разглядывал жёлтые строения, пряча глаза от снежной пыли и снова, как тень, побредёт к следующему дому. Иногда подойдёт, кто-нибудь из бригады, протянет горячую руку, спросят что-то.

- Да знаю... Торчит там... – махнёт рукой, - вытащат, подъедет Коля... Да... Трактор надо... Свой... – снова побредёт, подставляя глаза колючей крупе.

Передувает в поле. Закружит как!.. Посыплет снег за шиворот... Пока не замёрзнет – ходит. Но вот уже немеют пальцы ног... Надо в вагончик. Там, кто-нибудь сидит из мужиков, отогревается. Кипит чайник на чугунке, накурено, конечно. Хлопает скрипучая дверь, кто-то входит, кто-то выходит. Сидят, быстро обмениваются вопросами, обжигая пальцы о железную кружку, глотают горячий, свежезаваренный чаёк.

- Алексеич, Коля плачет уже... Не машинка – веретено! На ней по эстраде ездить...

- Ты сколько ложек положил?..

- Четыре...

- Обалдел!.. В рот не взять... Да знаю, чёрт...

- Трактор надо, с тележкой... А то ждём, ждём... Её же не протащишь даже... Скребёт по снегу!

- Ладно! Будет трактор... На!.. – двинет кружку, - сам пей!..

- Давай разбавлю, Алексеич?..

- Давай... А как сами-то, не надумали?

- Да все уж... на взводе! – усмехнулся парень. – Вот... Весны ждём, поглядеть надо... Места. Ребята кучей хотят... Рядом!

- Рядом? – засмеялся Антон.

- Ну! Привыкли же!..

- Хорошо, если рядом!

Выйдя из теплушки, снова окинет взглядом необъятное поле и двинется к машине. Отряхнув снег, заберётся внутрь и за телефон сразу. Часто встречался с Виктором Васильевичем. Тот тоже, проберётся на своей «Ниве» по рыхлой колее, подрулит к вагончику и давай лазать по домам. Смотрит изнутри с интересом. Ничего сам не строил, только пользовался готовым, а тут... посёлок целый! Борисыч заглядывал, а то и городское начальство завернёт. Дело новое, небывалое.

Но мужики привыкли к гостям. Появись сейчас президент, никто бы, наверное не слез с чердака. Почувствовали все – только сами смогут устроить свою жизнь. Только на плечо друга опереться можно и стоять можно крепко, не на политической платформе, а на своей земле. Как хребёт, как становая жила земля эта. Что-то надёжное и родное. И накормит и приласкает. И не просит ничего, только сохнет иногда от нечеловеческого обращения...

Вздрогнув, запустился мотор. Смахнув щётками снег, Антон тронул машину. Виляя по измятой колее, медленно пробирался к дороге. Пустое поле. Летом, здесь опять начнётся работа. С радостным волнением и хрупкими мечтами, сюда придут люди.

Теперь он знал – обязательно придут! Снова зазвенит детский смех, наполняя пустоту, местные мальчишки будут заглядываться на приезжих девчонок, и наоборот... Люди опять будут сеять здесь жизнь. Будут! Это прочитал он в их глазах, почувствовал в мужских руках, которые с радостным неистовством работали инструментом. Вот уж их, не остановишь... Почувствовали что-то, как и он, расширяющееся внутри и сладостное. Ещё не поняли, что это... Только почувствовали все. Это – оно!! Звало и питало, вселяло надежду. Будет! Здесь что-то будет. Хорошее. Доброе и родное. И горячило кровь, и наполняло упругое тело невероятной силой. Будет. Оно будет!

У поворота к дороге, безнадёжно сидела на боку серенькая «Газель», доверху нагруженная брусом для стропил. Суетился водитель и помощник, без пользы подкидывая еловый лапник в прокопанную снежную канаву. Антон подрулил спереди. Вышел из машины. Молча достал плетёный буксир. Подошёл к «Газели». От капота пахло горячим маслом. Мужики, отирая пот, подошли к Антону.

- Да чёрта с два её вытащишь... Алексеич! На мосту сидит смачно!.. Бесполезно! «Урал» надо, или МТЗ. Это хрен не работа... – горячился водило.

- Цепляй, Коля, - негромко сказал Антон, - завтра будет МТЗ... – и повернулся к джипу, бросив на ходу, - копни, Вить, спереди...

- Да бесполезно!.. – отчаянно махнул рукой Николай, без надежды забираясь в кабину.

Бесполезно. Как впечатали в снег машину, бросив сверху. Джип тут же закопался колёсами, не протащив грузовичок ни на сантиметр. Отцепили буксир. Встали в кружок. Мужики закурили, устало вздыхая.

- Это я виноват... – щурил от ветра глаза Антон, - плотно сжимая губы, - надо было осенью подумать... о тракторе. Сейчас на ремонтах все, разобрали... Ладно, будет завтра трактор... Даже сегодня... Садитесь ко мне, поехали...

- Куда, Алексеич...

- Чай пить... – улыбнулся он вяло, - ну, садитесь!..

Застывшими пальцами тыкал в кнопки телефона.

- Игорь... Это я... Игорь... Сегодня надо уже... Игорь, машина с материалом торчит... Сегодня без тележки, а завтра как договорились...

Мужики молча сидели сзади, переглядывались.

- ...Ну поищи Игорёк... Пусть к повороту гонит, к полю... Хоть через два! А мы чайку попьём пока, погреемся... Выедет – звони... Ладно... Ладно...

Завёл машину, включил «щётки». Снова жал кнопки.

- Люся... ты где... Да... Чайку хотели попить с ребятами... Подобрал в поле заморозков... Машина села... Успеешь? Ладно, едем...

Тронулся с места. Проводил взглядом завалившуюся на бок «Газель», глубоко вздохнул.

- Ничего мужики... Коль, завтра всё... Снимай колёса...

Выехали на дорогу к Покровскому. Прибавил газу. Машина резко набирала скорость.

- Так-то парни... Самим всё... Своё всё надо...

Мужики развалились на заднем сиденье. Смотрели уныло в окна.

- Эх, Алексеич!.. Где ты раньше был, а?

- Я-то? – улыбался Антон, - подруливая скользящую машину, - в Зальцбурге...

- Где, где?!

Усмехнулся шумно. Косил взглядом в зеркало.

- Коль, сними сосульку с волос! А ты чего не женишься-то?

Коля улыбнулся, расстегивая куртку на груди.

- Невест нету, Алексеич!..

- Да врёшь! – улыбался Антон, - у нас-то... И нету?

После обеда «Газель» вытащили из снега. Подъехал лихой молодой парень и попытался сходу выдернуть грузовичок. Но не тут-то было. Пришлось, Роме, так звали парня, покрутиться и побуксовать. Весь снег умял рядом. Но Антон не вмешивался, не советовал. Сидел в машине и наблюдал с усталой улыбкой. «Смекалистый парень. И наши молодцы! И что они так рвутся, - думал он, - так ожесточённо сопротивляются неудачам? Раньше, рассказывали, в колхозе, кричать и ругаться приходилось, заставляя работать. Но ведь эти домики – не себе делают. Зарплата хорошая? Хорошая. Нет. Не в этом дело. Совсем не в этом»

Он завёл машину и тихо тронул в этот, ещё совсем снежный городок. Тянуло туда, как не терпится взглянуть на своего первого новорождённого ребёнка.

А машину трактор, так и тащил до места. Пока Рома отцеплял буксир и разворачивался, мужики уже забрались в кузов и быстро, но уверенно и толково, стали разгружать грузовичок. Без лишней болтовни и привычного крика. Антон подошёл к парню. Поблагодарил. Тот, не отрывал глаз от новостройки. Совсем недавно, здесь ещё ничего не было. Назад не торопился. Стал ходить от дома к дому, переговариваясь с некоторыми знакомыми. Трактор, отогнал на целину с дороги. Глядел во все глаза, весело встряхивал кудряшками, лазая по лестницам.

Антон, встретив кого-то из бригады, ушёл в теплушку поговорить. Взвыли бензопилы, заготовки тут же пошли в ход. Сразу же стали вырастать детали крыши из только что привезённого материала. Рома был в восторге. Некоторые из мужиков, чем-то не удовлетворившись, звонили по мобильному в столярку в Холмах. Что-то обсуждали, перекатывая бруски ногами. Антона, или Борисыча, негласно руководившего стройкой, не тревожили по таким пустякам.

Парень с блеском в глазах и весь занесённый снегом, шумно ввалился в вагончик.

- Здорово у вас!.. Что тут, за бояре-то жить будут? – плюхнулся он на лавку.

- Да люди, Рома... – спокойно повернул Антон голову.

- Места дали!.. Пол деревни каждому!.. – не унимался парень.

Антон усмехнулся. Скосил на Рому глаза.

- Так наша же земля...

Парень вздохнул с ухмылкой. Крутил головой, озираясь.

- Чайку будешь, Рома? – спросил Иван, полный мужичок с засылыми висками.

- Давайте, если есть... – поежился весело тот.

Зашли ещё двое из бригады. Молча бросили рукавицы на кирпичи у чугунной печки, зло тёрли красные руки. Кто-то, погревшись, молча вышел, хлопнув дверью. Вошедшие открыли дверь чугунки, подбросили колотых чурбаков, тянули к огню озябшие ладони. Иван, с накинутой на плечи безрукавкой из бараньей шерсти, молча доставал кружки.

Присутствие Антона никого не смущало. Наоборот, завидев его, тихо сидящего на скамейке, заинтересованно присаживались. Но наскоро хлебнув чайку и погревшись, мужики быстро уходили. Антон на стройке не командовал. Дела вёл, в основном, Сергей Борисович, и то не официально. Просто лучше знал, что где взять. Сам договаривался. Новый глава, Виктор Шаров, поддерживал стройку только в руководящих кругах. Сам тоже был новичком в районе.

Странно получалось. Никто официально строительством посёлка не руководит, а дело идёт. Да ещё и как. Конечно все знали, что финансирует всё Антон. Но тут он – совсем свой человек, больше подбадривает, мечтает, да помогает, а вовсе не командует. Мужики в бригадах сами, наконец, взяли ответственность на себя, поняв, что отвечать придётся не перед каким-то начальством, перед своими односельчанами, соседями с их семьями. Перед самим собой, перед своей совестью, наконец. Что как построят посёлок, так и будут жить.

На следующий день с всю неделю, Рома возил на тракторе, прицепив тележку, материалы в поле. Курсировал между Холмами и стройкой, сам иногда помогая и разгружать, что придётся. Как-то, стоя у вагончика, заговорил с Антоном.

- Мне бы трактор свой, я бы у вас поработал... Совсем бы остался!

- Свой трактор хочешь? – улыбался Антон.

- Да. Есть тут «восьмидесятка». Надо «бортовые» менять, и просят много...

- Что, не потянуть?

- Нее... Нету столько... – усмехнулся парень.

- Хочешь дам?... - изучал его взглядом Антон.

Рома хохотнул, помотал головой, перетаптываясь на месте. Посерьёзнел сразу. Замолчал.

- Что? Подумай...

- Да не... Алексеич... Отдавать надо, а жить на что?

- Женатый?

- Да нет, куда торопиться-то?.. – засмеялся парень.

- Да, - улыбался Антон, - торопиться тут не надо... А что за трактор? Ничего?..

- Да ничего... Делать надо, правда. Да нет, Алексеич... Это токо так, я думал...

Антон ухмылялся. Водил глазами по полю. Рома тоже, топтался рядом, не отходил, будто надеялся на какое-то чудо. Знал, что здесь всё не так, мало ли что может произойти? Ну, конечно, Антон, хоть и деловой мужик, а деньги не рисует... Рома вздохнул.

- Давай я трактор выкуплю, ты сделаешь, и будешь у нас работать. Общий будет... Зарплата, как в бригаде, работы полно будет. Не на один год. Навеску купим, всё, что надо... Идёт? – со слабой улыбкой говорил Антон, поглядывая на двоих парней из бригады, стоящих тут же.

Мужички улыбались, курили, слушая молча, ждали, когда Антон закончит разговор. Рома тоже взглянул отважно на мужиков, и, налившись гордостью, наигранно ответил, явно набивая себе цену.

- Вербуете?.. – усмехнулся криво, будто бы раздумывая.

Светловолосый Толик, взглянув исподлобья на Рому, бросил окурок в снег, передёрнул широкими плечами.

- Ты парень, думай, чего бакланишь-то!..

- Чего я...

- Чего!.. – передразнил второй мужик, - да Алексеич душу свою на карту поставил! – Повысил он голос, - ты, Рома, разберись сначала – чего, куда... потом спрашивай... «Вербуете!..» – брезгливо передразнил мужик снова, и отвернулся.

- Ладно, ладно, ребята! – засмеялся Антон, - Рома тут не в курсе!.. Но хороший парень! – похлопал его Антон по плечу.

Кудрявый Рома, поник сразу, стыдливо опустив глаза.

- Ты, вот что!.. – опять хлопнул его по плечу Антон, погоди пока... Сейчас мы всё обсудим с тобой! – и повернулся к мужикам.

Роман, отойдя не пару шагов, захватил горсть снега и утерев себе лицо, молча стал рассматривать свой трактор. Стоял не шевелясь, будто потерял память, не зная куда идти.

Зима разгулялась вовсю. Завертела, закружила метелями. Снежная зима, с ветрами. Понесёт позёмка в поле, глаза не разлепишь. С белой пылью несется снег по ровному насту. Вдарит в лицо, заколет, как иглами. Обжигает ветерком. Где вчера прошёл, сегодня горбатая гора с гребешком. А то – выдует ложбину, чуть не до земли.

Куражится, показывает свой характер. Иной раз так поддаст морозцем, что затрещат стволы в сосновом бору и попрячется всё живое.

Андрюшку не отпускают не новый год... В военкомате сказали, если всех отпускать, некому служить будет... Маленькая Анька, набравшись храбрости чуть ли не плакала перед военкомом. Военком – только руками развёл, понимаем мол, но, как в части посмотрят!..

Плелась обратно с автобуса, сквозь пургу к своему домику. Ни к кому решила не заходить, что б поделиться своим горем. Вот придёт домой, затопит печь. Заберётся в холодную постель не раздеваясь и будет слушать, как Альфа скулит носом и вытянув шею, постарается лизнуть её прямо в лицо. Не хочется есть, не хочется ничего делать. Даже не хочется, что бы кто-нибудь приходил... Опять утешать будут... Да разве понять им!.. Ладно хоть, Вадька ничего не спрашивает. Прилетит на своей машине, только снег клочками и крутится спиралью возле колёс! Нароет такие канавы, у Аньки и валенок не хватает, а он всё равно проедет. Разгребёт снег быстро, побегает по дому, жаркий, красный, без рукавиц. Щипнёт её за бок, засмеётся.

- Поехал я!.. Приходи вечером!.. – и пробежит быстро под окнами к машине.

Несколько дней осталось. Она нарядила ёлочку у крыльца. Включила гирлянду. И днём горит, и ночью. Может, отпустят всё же, передумают?.. Что бы увидел издалека, понял, что ждёт она. Думает всегда о нём. Разговаривает мысленно. Даже спорит... Как он там? Думает ли о ней? Наверное думает. Только телефон всё время выключен... Держится за живот, вспоминает: - «Нельзя расстраиваться!» - говорят. Да она не расстраивается. Грустит просто. И грусть эта – сладкая.

В новом посёлке за ручьём, нарядили ёлку, а в старом сосну нарядили. Не росло ёлок перед ручьём. Повесили гирлянды. По вечерам включают до следующего утра. Вот, чудная картина! Занесло ёлку снегом, и игрушки занесло некоторые. А как зажгутся огоньки, замерцают, забегают рядами!.. Искриться снег по веткам. Чудо! А часть лампочек совсем в снегу и просвечивает снег, как белый мрамор на солнце, переливается радужно!.. А издали – просто сказочное зрелище. Пылает ёлка, как костёр разноцветными всполохами. Даже у Аньки из окна видно!

Кругом разгребли снег и большущие скамьи поставили со столами. Опять наши ребята какую-то новую затею придумали. На столовой – тоже гирлянды мигают, обвились спиралями по столбам. Идёшь вечером – как в царстве самоцветов! Туристы толпами бродят среди куч нагребённого снега, отливающёго всеми цветами. А совсем рядом, стоит молчаливо чернеющий лес стеной. Чудно! А главное-то – тишина! Только цветные всполохи на снегу и звёздное небо. Хочется размышлять и думать только о хорошем. Где-то у столовой - теремка шумные голоса и раскатистый смех. Кто-то взвизгнет отрывисто, значит уже торчит вверх ногами в сугробе!.. Диво для туристов – столько снега нынче! Ходят по дорожкам, как в гигантских желобах. Некоторые, по второму разу приехали. Кто был летом, решили зимой теперь. И с детьми. Нравится им тут и всё!.. Покой и воля. А всё что надо – есть! В полном достатке и рядом всё. Можно просто отдохнуть. От всего...

В бывшем домике Игнатьевых, укрепив брусками переднюю стену – выпилили большой проём. Вставили туда новые ворота и загнали туда приобретённый трактор. Куча мужиков со смехом и криками закатили последние метры в самый дом. Наслали ряд досок по старому полу на всякий случай. Шутили над Ромой.

- Вот и живи тут с ним! А что? Печка есть, дрова остались. До весны сделаешь! А если погреться, вон, к соседке Антоновой сходи: - такая «царевна-несмеяна»!

Рома был просто счастлив. Допоздна вечерами возился в доме. Топил печь. А часто и оставался на ночь у своего трактора. Куда в такую погоду ночью? Переметёт всё... А утром разгребать дороги надо. И начинать с туристов. Никакого смысла нет в Покровское тащиться.

Подгонит свой трактор поближе, выйдет вечером и смотрит на танцующий фейерверк огней. Фонари кругом. Местные гуляют парами и с детьми. Смеются. Иностранцы разгуливают. Антона часто видит. Хорошо у них... И смех – радостный, не хихикает никто и не орёт. Привалился Рома к косяку соседнего дома, закурит и смотрит на предновогоднюю суету. Что-то не так тут... Не такие люди... И засосёт истомой сердце, защемит от чего-то. И холодно уже и не охота уходить... Домой – далеко. В новом, тёплом гараже, - пахнет солярой... Подойти к кому-то, не знает никого. И эти, девчонки с детками - болтают с немцами на ихнем... Смеются... Он – опять закурит. Вроде прижмёшься к дому, не так дует... Теплее... Все к празднику готовятся. А ему – тоскливо.

Перешёл к Антону работать. В первые дни, не знал как себя вести. Хотелось сознакомиться со всеми, пошутить, поболтать... Но как не скажет что, понимает, что не удачно ляпнул. Не понятно у них... Но интересно. Кто тут всем командует, тоже не понятно. Тогда Рома замкнулся в себе, стал присматриваться. Толика с этим... стал стороной обходить. Нет, к нему хорошо относились. Только на дружбу никто не напрашивался, как у себя в деревне. Стоит поболтать с кем-то, о чём хочешь, - уже друг. Тут как в другом государстве. Будто в другом времени живёшь. То ли в прошлом, то ли в будущем? Стал думать, приглядываться. В голове – кавардак какой-то... Половину выбросить захотелось. И в Покровское, домой, совсем не тянет.

Совсем продрог. Надо идти. Вдруг, хлопнув, взвилась вверх с шипением светящаяся ракета в посёлке туристов. Раздался отдалённый визг оттуда. За ней, виляя змеиным хвостом – вторая, хлопнув в небе, рассыпалась цветными звёздами. Прохожие на дороге повернули головы вверх. Рома тоже, закатив вверх глаза, поднял взгляд в морозное небо. Когда опустил глаза, увидел в нескольких десятках метрах высокую фигуру девушки, с накинутой на плечи длинной шубой. Неоновый свет с дороги, бросал длинную тень на голубом снегу, освещая её непокрытую голову.

Девушка стояла молча, спиной к нему и смотрела не шевелясь на посёлок туристов, где мигала в огнях наряженная, высокая сосна и доносился изредка весёлый смех. Как из-под земли выросла!.. Но Рома понял – эта и есть «царевна – несмеяна», соседка Антона. От мужиков он слышал про неё. Красотка, хоть куда, но не подходи... Ни с кем ни слова. И не видать её негде. Появиться вдруг где-то, и исчезнет тут же, как приведение. Хлопнула ещё ракета, только теперь уже в новом посёлке. Таял мутный снег на фоне чёрного леса. С треском рассыпалась в небе одуванчиком. Девушка подняла голову. Рома, забыв про холод, ведомый непонятно каким чувством, оторвался от стены дома и двинулся к стоящей спиной.

Скрип снега выдал его сразу. Она резко обернулась, смотря как он медленно двигается к ней и снова отвернулась, приняв прежнюю позу. Рому взяла оторопь. Казалось, не во сне ли всё?.. Проснётся вот, и не будет никаких Холмов, трактора возле печки, иностранцев, огней в небе и тёмного силуэта девушки с распущенными волосами. Почувствовал, что весь окоченел и мелко дрожит. Даже застыли губы. Но подходил ближе и ближе, встал рядом и тоже смотрел за бывший домик Санниковых, где заревом светилась высокая разноцветная сосна. Чудно, и правда как в сказке. Девушка молчала и не шевелилась, а он даже боялся заглянуть в её лицо. Только трясся мелко, забыв все слова на свете... Она медленно повернула к нему голову, он, будто под гипнозом, сделал то же самое. Так секунду смотрели друг на друга.

- Ты что тут делаешь? – спросила тихо она.

Застывшими губами, он вымолвил с трудом.

- Я? Трактор тут делаю...

Девушка улыбнулась и хохотнула тихо, повернув голову к посёлку. А он, с открытым ртом, стал рассматривать её профиль. Шли секунды. Наконец, она снова улыбнулась и не поворачиваясь спросила опять:

- Слышала про тебя... А чего дрожишь?

Рома наконец пришёл в себя. И захотелось вдруг сразу включить себя прежнего, шутливого, довольного и шаловливого. Но она вновь повернула к нему голову. И посмотрела в глаза... Рома прикусил язык, а взгляда не мог оторвать.

- Что? – спросила она опять, улыбнувшись.

Треснула ещё ракета, ещё... Она повернула голову к посёлку и подняла к небу глаза. Он замер, наблюдая, как в её зрачках разбегаются точками огоньки. У него мелко стучали зубы и подрагивало тело. Огоньки в зрачках исчезли. Она улыбнулась опять не глядя на него.

- Хочешь чаю?

- А?.. – открыл он рот.

Она снова усмехнулась шумно, тряхнув волосами.

- Ты что, живёшь здесь со своим трактором?

Рома вопроса не понял. Только пожал плечами и всё смотрел на неё и мелко трясся телом.

- Пошли, - качнула она головой, - погреешься.

- Ты кто? – спросил он сквозь стук зубов.

Девушка вдруг засмеялась, качнувшись телом и сделала шаг к крыльцу, подошла к самой двери и обернувшись, сказала без смеха, но с улыбкой.

- Врач. Детский врач. У тебя есть дети?

- Откуда...

Опять смех в ответ. Потом взялась за ручку двери, сильно дёрнула на себя.

- Заходи... – и скрылась за дверью.

Но он всё стоял, продолжая трястись от холода. Соображалось плохо. Закурил. Но даже сигарета не держалась в застывших губах. Бросил. Подошёл к двери. За спиной опять хлопнула ракета и через секунду цветная россыпь озарила небо. Будто звёзды падают. Из посёлка снова донёсся задорный смех. Он обернулся, держась за ручку, пальцы застыли на морозе. Вдохнув ледяной воздух, рывком открыл дверь. Сразу пахнуло жаром натопленной печи. Горел неяркий свет. Шумел электрический чайник.

- Присядь у печки. Прижмись. Быстро отойдёшь. – не поворачиваясь сказала она.

Не раздеваясь сел. Она опять стояла спиной, но уже без шубы. Рома изучал её взглядом, пока она что-то делала на столе. Высокая, стройная. В джинсах и свитере. Волосы по лопаткам.

- Садись... – вдруг сказала она, не смотря на него.

Рома молча подошёл и сел бочком на табурет. На столе стояла крупная чашка крепкого чая, с которого вился вверх лёгкий парок. Банка с мёдом и длинная десертная ложка. Она развернулась молча и ушла в тёмную комнату, скрытую за занавеской. Он даже не успел разглядеть её лицо. Схватился за чашку, отдёрнул руку. Сидел не шевелясь долго. За шторкой тоже было тихо. От тишины зашумело в ушах. Отошли руки и он стал потихоньку глотать чай. Даже ложкой боялся брякать. В голове блуждали обрывки мыслей. Наконец, ощутил приятное тепло в теле. Даже жар в груди. Тихо поставил чашку.

- Когда пойдёшь, не забудь погасить свет...

Он вздрогнул от её голоса. Подошёл к двери. Огляделся. Нашёл выключатель и погасил свет, держась за ручку. В голове туман, не понимал что делает. Стоял не двигаясь. Никакая мысль не давала покоя и не задерживалась в голове надолго.

- Ты ещё не ушёл?..

- Нет...

- Не хочешь домой?

- Нет.

Опять тишина за шторкой. Ни одного звука. Никакого шевеления.

- За печкой комнатка. Там кровать. Но нет ничего... Укройся моей шубой. И не кури в доме...

У Ромы зажгло уши. Глотнул с трудом. Потом, не понимая себя, рывком открыл дверь и выскочил на морозный воздух. Студёная свежесть наполнила лёгкие. Быстро зашагал к дому – гаражу, вбежал почти, запнувшись за какую-то железку и не включая света, привалился к печке. Закурил. Успокоился немного. Так сидел долго и думал. Даже не думал, а слушал свои ощущения, как слушают музыку. Но звуки были странные – цветные. Точками рассыпались в чёрных зрачках, смотрели на него выразительными глазами, играли в улыбке её губ. Звучали в обычных словах, в смысл которых он не вдумывался. Закурил опять, закрыл глаза и открыто улыбнулся себе. Потом добрался до кровати и тихо улёгся. А перед глазами, ещё долго не угасал неясный профиль, озаряемый падающими с неба цветными звёздами.

Всё-таки, трактор Антон продал Роме. Только на длинный срок расчёт отодвинул. Собственно, о самом сроке даже не говорили. «Как сумеешь рассчитаться, так и документы оформим» – сказал Антон, - «...Так что себе делаешь!»

Но странное дело: как-то вдруг стал угасать интерес у Романа к технике. Нет, он добросовестно и почти ежедневно занимался по вечерам, сняв кабину, что б можно было приподнять немного. И дома появлялся всё реже, объявив отцу, что там и жить вполне можно. Но не в этом была причина. Улыбающийся профиль «царевны – несмеяны» н6е выходил у Ромы из головы.

- «Какая же она несмеяна, - думал он, - ещё какой приятный смех. С переливом голосок, такой, каким поют забытые русские песни. А вот царевна... Похоже что-то».

Так и не видел её больше. Хоть и выходил часто курить их ворот и проглядел все глаза в задёрнутые плотно занавески. Даже ночью выходил. Темно в окнах.

Рома стал задумчивым, даже заторможенным немного. Мужики шутили:

- Что, Рома, не выспался что ли? Трактор по ночам спать не даёт!..

- Храпит, что ли, сильно? – смеялись на ходу.

Он стал расспрашивать о домах, участках, не дают ли своим такие наделы? Оказалось, что вся бригада с весны возьмёт себе по участку, и сразу же, летом, строить себе будут, только через дом. Дом себе, дом другим. А кому, потом решат. Как только разговор о земле зашёл, так сразу дружба сама завязалась. Мужики, будто оттаяли, с охоткой поддерживали тему, изложив все планы, как на местности в целом, так и свои попутно. Только говорить долго не приходилось, больше урывками, между делом. Зато было время подумать в промежутках между разговорами.

Рому подбадривали, давай, мол, делай скорей свой трактор, по весне столько участков разработать надо, спать некогда будет! Но в последние дни разговоры про новый год больше. Кто куда пойдёт. Всей артелью в город собрались, обойти все магазины. А после полуночи, скорей всего в Холмы заявятся. Всем семейством и с детьми, у кого есть. Тут программа обширная для иностранцев. И нашим не запрещалось участвовать, и даже наоборот. Одно условие – алкоголя с собой не брать. Но теперь и не хотелось, шли больше, как на концерт. А ещё лошадки с бубенцами для детей, огромная ледяная горка, где и самому интересно покататься под визг немок. В общем, пошалить немного в новогоднюю ночь! Это позволялось. А в прошлый год в Холмах всем маски выдали ночью, заставляли надеть. Такой карнавал получился!.. Где наши, где иностранцы, не разобрать в темноте! Визгу, смеху было! Некоторые потерялись!.. Зачем тут алкоголь. Это от скуки раньше...

На этот год, планы у каждого свои. У Антона своя компания, Катька с Кириллом, Дмитрий с Натальей, бабушка. Брант в последнее время с Вадиком сдружился, они в доме у Бранта собираются. Туда же и Аньку зазывают. А всё одно – в новогоднюю ночь, все у кафе соберутся. Там и будет происходить главное действо. А какое в этом году, пока никто не знал...

Рома тоже решил в Холмах остаться. Походит, посмотрит, что за иностранцы такие. Ферверк будет, как в Москве, свои ребята обещали подойти. А главное – должна появиться она. Неужели не покажется? Не выйдет посмотреть на брызги праздничных огней в небе? И тогда он снова подойдёт тихо и спросит что-нибудь. А потом, как Дед Мороз, подарит ей подарок, который уже стоял в углу кухни, обёрнутый тщательно целлофаном, что б запахом соляра не пропитался. А может, она снова пригласит его на чашечку чая с мёдом. А если не пригласит? Тогда он пригласит её сам. Так, просто заглянуть и выпить фужер шампанского за знакомство. Всё у него уже приготовлено и порядок на кухне. Только, что сказать ей? А что сказать, он пока не знал. Но он, что-нибудь придумает потом. Главное, что бы появилась она Всё-таки, Новый год...

Зайти самому, такого Рома не допускал никак. Говорили, светловолосый Толик заходил как-то пару раз. Но разговор получился коротким. Толик, оба раза, удалялся тот час ни с чем... Про Веру в деревнях мало говорили. Сказать просто было нечего. Говорят, девка молодая, красивая, но людей сторонится отчего-то. Что там у неё – кто знает... Да и когда о других, теперь о себе в пору подумать. Голова кружится от вопросов. А вдруг получится что у них?! Тогда, уж, даже сказать смешно, о хорошей жизни подумать можно. Кому же её не хочется, хорошей-то?.. Вот бы поглядеть где, как это всё... Что делать-то надо? Для себя-то уж, не поленились бы!.. Как раньше «вкалывали!..» Да где всё? Куда подевалось? Куда утекли их силы и жизни? Молодость - на что потратили? И почему лица изрубцованы, как на дублёной коже, так же, как и земля, неся на себе страшную печать обмана?!

А ведь, верили... Больше чем себе верили!.. Сколько их было, этих хозяев и вождей, укравших их счастье и молодые силы! А что оставили им взамен?..

Наверное, прав этот парень, Антон, говоривший, что пора уже и самим хозяевами стать. Главное-то, всё же осталось. Земля, на которой выросли. И ещё теплилась надежда, что всё не будет вот так... Изменится что-то. А когда надежда по земле ходит, тогда ещё многое может человек.

Рома, конечно, не рассуждал так. Философии разные, ему были ни к чему... У него было много сил и желаний. Вот, вот, думал он, и устроится у него жизнь. Даже работа хорошая подвернулась, интересно даже! Что тут будет? Вот и техника теперь своя, не совсем ещё конечно, но будет! Весной подзаработает на участках, и отдаст всё, как первый взнос. Пусть не думает Антон, что он болтун. Вот, если бы ещё!.. Но это уже совсем фантастика... Но надежда, всё ещё ходит по земле.

Он решил от её дома далеко не уходить. Будет так гулять, будто бы, и глядеть во все глаза. Искать среди людей её белую шубку с черными, длинными мазками. А люди уже бегали по деревне, весёлые, нарядные. Парами и кучками расхаживали. Хорошо, что его не знает никто здесь толком. Ну, ходит и ходит тут... Гараж у него рядом. Да и на праздник пришёл, как все. Как ему не хотелось, что бы узнал кто-нибудь про его настоящие намеренья. Точно смеяться мужики будут, ещё и в бригаде-то, без году неделя, а уже – того... В «царевичи!»

А она странная... Не заигрывала и не рисовалась перед ним. Поглядела так, вдумчиво, необычно. Будто проверяла что-то. Позвала ещё, а сама скрылась сразу. И остаться предложила. У себя в доме!.. Узнает кто, не поверят. Скажут, ты, Рома, наверное перепил в тот вечер, вот и померещилось. Так бы она тебя и пригласила!.. Чего же ты тогда, убежал-то? И до сих пор найти не можешь!.. Или не приглашает больше? Да уж... Ему и самому иногда кажется, не приснилось ли всё... Нанюхался бензина за ночь...

Нет света в окнах. Значит ещё не пришла. Но где она может быть? Говорят же... не видит никого, не говорит ни с кем. Но с ним-то говорила! И смеялась!.. Колдовка, какая-то... А может и впрямь так?.. Уж очень всё похоже! Тогда понятно всё... У них, тут, в этих Холмах, чего только не бывает...

Рома себя замучил вопросами. Но не хотелось верить в такую ерунду. И опять замёрз. Хочешь, не хочешь, надо идти греться. Оглядев единственную улицу в оба конца, он быстро зашагал к дому. Уже стемнело. Включились фонари, заиграли светом разноцветные гирлянды на столбах. Засветилась, заблестела вся деревня. Как в калейдоскопе, заиграл снег цветными бликами. В посёлке туристов послышались возгласы, доносились отдалённые голоса.

Нет света в её окнах. А может, принести подарок к её двери и не ждать вообще, неужели не догадается? Или нет, надо в окно постучать. Если выйдет, то выйдет, если нет... тогда и ждать нечего.

Вот ведь!.. К Светке так не подходил на цыпочках, не крался как вор. Заходил запросто в любое время, хлопнув дверью! Если не так, что-то, надуется, как мышь на крупу, уставится в телевизор... Ну и сиди!.. Завтра сама прибежишь! И точно, на другой день звонит: - «Чего обиделся-то?..» И так без конца. Дурак. Ещё жениться хотел. Она, конечно, Светка ничего, но как все. И говорит, как все и думает, будто копирует кого-то. А как что не так!.. Вот тогда как есть... собой становится! Нет, не то всё это...

Сидел в своей прибранной кухоньке, курил. Думал. Огляделся придирчиво. Идиот... Размечтался, мальчик... Да может, она уже постель кому-нибудь стелет!.. Будет, как дура, в Новый год одна сидеть! За стенкой что-то стукнуло. Значит опять Антон, даже в такой день не забыл зайти. Шагнул в дверь, распахнул и замер...

- Вот ты где!.. А я смотрю – свет загорелся! – пробиралась она через железки, - Не узнал? Да? – щурилась на свет в проёме двери.

- Узнал...

- Пришла посмотреть на твою любовь! – улыбалась она сдержанно.

- Какую любовь...

- На трактор твой!.. Ты же все вечера с ним проводишь! – усмехнулась негромко. – Даже на ночь боишься оставить, - медленно двигалась она в полутьме, выбирая куда вступить.

Подошла близко, опять пристально и любопытно заглянула ему в глаза с ироничной улыбкой.

- С новым годом!

- С новым годом... – проворил без чувств.

Секунду на него посмотрев, она засмеялась, прихватив шубу за полы.

- А ещё говорят, болтун и балагур... ты, хоть, говорить-то умеешь, Рома?

- Да... Заходи... – отступил он на шаг, пропуская её в крохотную кухоньку, а сам, не отводил от глаз.

- Та-а-к!.. Хорошо у тебя! – сразу присела она, приподняв шубу.

- Да откуда... – замялся он, не зная что делать.

Взгляд его, как-то случайно упал на пакет в углу.

- Гостей ждёшь, или сам в гости собрался? – спросила она с игривой улыбкой, и острым, пристальным взглядом.

- Почему... Нет...

- Нет?! Кого же ты поджидал на улице, часа полтора?

- Я? – пожал он плечами и замолчал.

Она тоже замолчала и перестала улыбаться. Опустила веки, усмехнулась слабо. Он понял – надо что-то делать. Боялся больше всего, что она встанет сейчас, и уйдёт... Уйдёт, и заберёт с собой надежду. Вера, надежда... Промелькнуло у него в голове. Он даже усмехнулся вслух. Она тут же вскинула ресницы.

- Вот!.. – спохватился он, кинувшись в угол, - это тебе! – отделил от обёртки и вытащил большой и тяжёлый пакет из угла.

Поднял и со стуком поставил на маленький деревянный столик возле неё.

- Мне? – удивлённо округлила она глаза.

- Да. С новым годом тебя!..

Она привстала. Ещё раз пронзительно взглянула на него и взялась кончиками пальцев за пышный бант. Потом отдёрнула руку и медленно провела себя по лицу, закрыв глаза. Он испугался.

- Что?.. – вздрогнул его голос.

- Так... За два года, это первый подарок... – замерла она. – Спасибо...

Он пожал плечами, вместо ответа.

- Только ты Рома, не знаешь многого... Можно я посмотрю? – повернулась она к нему и снова, будто проверяя что-то, без улыбки глубоко заглянула в его глаза.

Он снова пожал плечами и сглотнул сухо.

- Во-первых, Рома, - дёрнула она за бантик, - я старше намного... Во-вторых, - дёрнула она ещё, и бантик съехал с зашуршавшего целлофана, - во-вторых... – снова повернула она свои красивые глаза и остановила на нём взгляд.

- Ладно... и первого хватит... – усмехнулась невесело.

Он прислонился к стене и стал шарить по карманам, ища сигареты. Приоткрыл дверь, закурил. Сразу потянуло холодком по ногам. Запахло соляркой и маслами.

- Ой, Рома!.. Ты потратил на меня сколько денег... – разворачивала она пакет с улыбкой. – Я столько не стою. – Усмехнулась безразлично. – Хотя нет, десять тысяч...

Ему стало нехорошо. Хотел спросить о многом. Сразу. Но боялся.

- Шампанское... – усмехнулась она веселей.

- А что... Во-вторых... – резко вылетело у него.

Она опять посмотрела пронзительно, но отвела глаза сразу.

- Сегодня Новый год... Ты где будешь встречать?

- Тут наверное... – серьёзно сказал он.

- А где хотел? – улыбнулась она веселей.

Он опять, в который раз, пожал плечами и не выдержал, отвернул глаза в сторону.

- Я же... купил это... – качнул он взглядом к столу.

Она вздохнула. Опустила голову и опустилась сама на стул. Заговорила, не поднимая глаз.

- Мы познакомились у меня в кабинете. Он пришёл со своей дочкой. Девочке было пять лет. Она заболела. Потом ещё раз, потом ещё... Потом он попросил полечить её дома. Потом... Я его пожалела. Думала, вот, какой заботливый... Он меня завалил всякими вещами. Дорогими... А девочка была капризной... Он и её завалил. Но мы расписались. Так. Без свадьбы. Не смогла я с дочкой справиться. Он стал меня учить... Оговаривать... И хотел ещё ребёнка. А я испугалась. Потом... он меня сильно обидел... Даже унизил... Я ушла. Случайно встретилась с Антоном, он предложил работу и пожить тут пока... Сколько захочу. Я ему благодарна и Люсе... Вот так, Ромочка...

- А Толик...

- А Толик, посмотрел на меня, как на плюшевого мишку, и тоже... Сказал, что всё для меня сделает... что захочу. Только не надо для меня ничего делать... Я сама хочу свою жизнь прожить, самой всё решать.

- Я тоже... – без улыбки ответил он.

Она подняла большие глаза на него и усмехнулась громко, запустив пальцы в волосы.

- А тебе сколько... – неожиданно спросил он.

- Двадцать семь... – опустила она глаза.

- А мне двадцать шесть, почти... – тут же ответил он прямо.

- И мне почти! – вдруг засмеялась она, опять заглянув в его твёрдо смотрящие глаза.

Но потухла сразу. Взглянула на пакет, усмехнулась себе.

- Ты меня искал, да?

- Искал...

- А почему?

Простой вопрос, а как ответишь? Он размышлял. Непросто говорить с ней.

- Захотел... увидеть... Думал все дни...

- А теперь? – повернулась она к нему, - будешь искать?

- Так... нашёл уже!.. – улыбнулся он.

- Хм... – качнула она головой и встала.

Он опять испугался. Что шагнёт сейчас мимо него и оставит на столе развёрнутый пакет. Она сделала какое-то движение и он не выдержал.

- Давай! – вскрикнул быстро.

- Что, давай?

- Ну... встретим Новый год вместе!

- Пожалел меня, да? Не надо... – опять шевельнулась она сжав губы.

- Нет, нет! – вскинул он руку, загородив ей путь.

Она посмотрела на руку, прищурила и подняла глаза. Он сразу опустил руку.

- Если уйдёшь... буду жалеть, - взволнованно выплеснул он, - и опять искать буду...

Шагнув назад она рухнула на стул. Низко опустила голову. Молчала и покачивала головой по сторонам. Потом снова, изучающе и надолго упёрлась в него взглядом. Но губы дрогнули и она улыбнулась.

- Ох, Рома... А почему ты не спрашиваешь, чего хочу я?..

- Не успел ещё... – не думая ответил он сразу.

Тогда она засмеялась. И продолжала мотать головой, будто всё ещё не веря ему. Он тоже улыбнулся.

- Тебя знаешь как зовут? В бригаде?

- Как?

- Царевна-несмеяна.

Несколько хлопков на улице прервали её вырвавшийся смех. Рома обернулся к двери.

- Посмотрим? Ты любишь, я видел... – улыбался он.

Она поднялась и взглянув на высокий пакет на столе, сказала с улыбкой:

- Захватишь?

Всё небо в фонтанах цветных, летящих огней. Хлопки раздавались то тут, то там, потом из-за реки. Вспышки и россыпи в небе появились над Покровским. То один за другим, а часто и вместе, грандиозные цветы вырастали над Холмами. По деревне ходили люди, знакомые и не знакомые. Смеялись и задирали вверх головы, не обращая внимания на них, стоящих в тени возле домика Игнатьевых.

Он тоже смотрел, но не вверх, а на неё, как первый раз. Смотрел, как змейками взвивались в её зрачках, на запрокинутом вверх лице, маленькие цветные точки. Тухли, за ними вслед вспыхивали новые и плавно исчезали, уступая место другим. Она мечтательно улыбалась, плотно запахнув полы шубы и держа руки крест-накрест, обхватила себя за пояс. Волосы крупными кольцами лежали вразброс вокруг вытянутой, изогнутой шеи.

Он, переминаясь, хрустнул обёрткой пакета и она тихо, не отрываясь глаз от зрелища, сказала с улыбкой.

- Отнеси в дом...

- А ты не убежишь?.. – серьёзно спросил Рома.

Её плечи вздрогнули от короткого смеха. Кто-то из прохожих обернулся на них. Выждав, он тихо, не выходя под свет фонарей, двинулся к крыльцу дома. Зайдя в крыльцо остановился неожиданно. На полу у самой двери, стоял большой пакет с торчащими вверх ручками. Рома ревниво осмотрелся, но не обнаружив никого вокруг, вошёл в дом. Вошёл, и опять замер от неожиданности. Весь стол на кухне, был заставлен тарелками с едой, чашками, вазочками и букет сосновых веток стоял в углу в глиняном, высоком горшке, похожем на крынку. Оставив подарок на стуле, он тут же вернулся. Хлопки ещё продолжались, но уже не так часто. Следующего цветного потока, надо было ожидать после полуночи.

- Ты гостей ждёшь?.. – спросил он просто.

- Я знала что ты придёшь, - ответила сразу она, не отводя от неба глаз.

- Откуда?.. – усмехнулся он.

- Ну как же... ты ведь, все вечера на окна смотришь, и по ночам даже...

- Ты... – запнулся он, - что, не спишь?

- Идём, - шагнула она неожиданно мимо него.

На крыльце остановилась, присела и молчала долго. Рома тоже молчал, стоя сзади.

- Толик, да?.. – подавленно спросил он, уверенный, что она безошибочно определит, от кого подарок.

- Да нет, - усмехнулась она громко, - Толик – он послушный, сказали - нет, значит – нет... – обернулась она на него, - это Люся, - добавила она мягко, ласковым голосом.

Вошли в дом. Она сразу прошла в комнату, за занавеску, бросив на ходу:

- Раздевайся, повесь там... – кивнула рукой не глядя.

Он снял короткую, на меху куртку, подошёл к столу, рассматривал с волнением. Затем вытащил шампанское из пакета, который подарил, огляделся и поставил у самой двери на порог, в холодок. Волновался. Тёр себе руки. Она опять пропала за занавеской. Он несмело подошёл, но остановился, не решаясь войти.

- Вера... Я выйду, на минутку... покурить...

- Да, да, выйди!.. – охотно и быстро ответила она.

Вышел. Закурил. Не понимал отчего, но почувствовал какую-то тревогу внутри. Казалось бы, чего как лучше... Проста с ним и откровенна. Позвала снова. Смеётся... А как красива!.. Безумно красива! Может, от этого волнение? Что слишком хороша для него? Разговаривает охотно, но ничего, по сути не сказала. Торопливо вернулся. И снова её не было в кухне.

- Вера... – произнёс он с волнением и встал перед занавеской, как перед каменной стеной.

- Я сейчас, я чуть-чуть... – ответила она потерянным голосом.

Волнение его достигло предела и он снова, как в прошлый раз принял неожиданный для себя шаг. Но в тот раз наружу, а сейчас – внутрь!

В комнате полумрак, только пробивающийся сквозь занавеску свет. Она лежала на кровати, шуба в ногах, у изголовья на стуле, - чашка с какой-то водой. Он всматривался, остановившись в нерешительности.

- Ты что... Что с тобой?..

Она усмехнулась слабо.

- Ничего... Я сейчас... Голова кружится. Болит немного...

Он тут же подошёл близко, присел, напрягал зрение, разглядывая её лицо.

- Есть хочешь? – улыбалась она вяло, - знаю, голодный, давно здесь, а у самого нет ничего... Иди на кухню, я сейчас... – шевельнулась в кровати.

- Нет... не пойду... – вырвалось у него.

Она опять улыбнулась нехотя. Он, сдерживал дыхание. От чего-то разволновалось сердце. Стучит, как барабан.

- Может, надо чего-нибудь? – поёжился он.

Она промолчала.

- Рома... скажи... зачем я тебе, б.у. – Тебе молодая девочка нужна, чистая.

Его бросило в дрожь. Охватило как морозцем, когда слова дошли до сознания.

- Не говори! Не надо так... Не говори... – отрывисто повысил он голос.

Она отвернула голову.

- Ты лучше... лучше всех... – с волнением выскочило у него.

- Ой, Рома!.. – качнула она головой слабо, смотря в потолок, - ты что, рекламы насмотрелся...

- Какой? Я не смотрю ничего...

- ... И книжек не читаешь! – повернула голову к нему.

- Почему? Читаю...

- А что последнее прочитал? – улыбнулась она.

Она улыбнулась. И он передохнул коротко.

- Последнее?. – задумался, потом улыбнулся в ответ.

- Коза и семеро козлят!

Она упёрлась затылком в подушку и взорвалась смехом, красивым смехом с переливом в голосе.

- Ой, Рома!.. – вытирала она слёзы, вздрагивая.

Он улыбался.

- Это я Максимке читал, сыну сестры...

Она повернулась набок и продолжала смеяться, открыто его рассматривала привстав на локоть.

- Иди, я встаю! – улыбалась ему в лицо.

Он тут же встал, заметив на ходу, изгиб её тела, как у волны. Действительно, сразу вышла, жмурилась на свет. А он рассматривал её платье.

- Ну? – улыбалась она.

- А давай! За знакомство! – кивнул он на порог, - шампанского!

- Так ещё не Новый год? – присела она.

- Ну и что! Это важнее.

- Ты так считаешь, да?

- Конечно!

Она отвернулась в тёмное окно. Он стал возиться с бутылкой. Увидел её отражение в стекле, замер.

- Болит?

- Немного... – усмехнулась чуть, не отрываясь от окна.

- Наверно, думаешь много.

- А что мне остаётся?..

Он качнул головой. Хлопнула пробка. Она вздрогнула и повернулась. Шампанское с бульканьем и шипением понеслось в фужеры. Он сразу подал ей один и присел торопливо.

- Значит, за знакомство? – улыбалась она.

- Да. – Смотрел он на неё не мигая.

Звякнули фужеры друг о друга.

- Спасибо, Рома...

- За что? – пожал он плечами.

Она медленно пила, прикрыв веки. Так же медленно поставила фужер на стол. Раздумывала.

- За что?.. – как бы спросила себя, - ты ешь, ешь... Мой бывший муж... сказал тогда, два года назад – «Ты мне нужна». Ещё ему много чего нужно было. И связал меня этим. А этот... – взяла она пальцами разрезанный апельсин, - Толик, сказал что всё сделает для меня... – стала она сосать оранжевый кружок, - а зачем?

Рома молча жевал, следил за её мыслью и глазами, блуждающими за окном.

- А ты сказал... самое главное!.. – без улыбки продолжала она, как бы разговаривая сама с собой.

Помолчали.

- Ты ешь... У меня там... – положила она руку на живот, - ещё рассасываться... – поморщилась с усмешкой.

Он вскинул на неё свои крупныё, открытые глаза.

- Я ещё... не сказал главного.

Она выдержав паузу, засмеялась легко.

- Хорошо с тобой... Ты простой, добрый... – окинула взглядом, - красивый!

- Ты говоришь со мной, как мама! – чуть сморщился он.

- Я и была, как мама, только плохая... оказалась... – опять отвернулась она.

- Вер... Да не ты! Он это... воспитал так! – быстро вырвалось у него, - не могла ты...

- Что не могла?

Он качнул головой неопределённо.

- Ты не можешь быть плохой...

Она замерла.

- Я сейчас... – вдруг вскочила с места, шмыгнув носом. И быстро, почти бегом, убежала за занавеску.

На этот раз он недолго думал. Быстро встал и тут же шагнул следом. Она стола у кровати и утирала глаза платком. Он подошёл близко.

- Ты ещё не всё знаешь...

- Что не всё? – спросил он бесцеремонно.

- Не могу сказать... – шмыгнула она носом, - пошли... – двинулась к кухне, но остановилась у занавески, вытирая глаза.

Он подошёл вплотную.

- Что не всё... И не надо! – пожал плечом.

- Надо...

- Что... Ты не можешь рожать, да? – выскочило у него то, что считал важным.

Она округлила глаза, взглянув удивлённо. И немного возбуждённо и твёрдо:

- Да с чего ты взял?.. – расставила чуть руки.

Пальцы выпрямились и напряглись, подрагивая.

- Я всё могу!.. Вот... выгоню тебя сейчас! – с обидой прозвучало.

Рома застыл. Растерянно смотрел ей в глаза.

– Ой... Прости... – схватила обеими ладонями его запястье и ткнулась головой в плечо.

Свободной рукой он легко обхватил её за плечи.

- Рома, Рома, Рома!.. – быстро заговорила она, вцепившись пальцами и отдирая его руку, - пошли-ка лучше на свет!.. – усмехнулась игриво и первой шагнула за шторку.

Присели. Помолчали оба. Она слегка передёрнула плечами, тихо улыбнулась не смотря ему в лицо.

- Прохладно, да? – следил он за её движениями.

- Прохладно.

- Надо затопить печь. – Решил он твёрдо.

- Надо бы...

Рома тут же вскочил. Быстро стал одеваться. Она как-то виновато улыбалась, поглядывая на него.

- А ты найдёшь?..

- Найду! – тут же ответил и выскочил из дверей.

Последняя ночь в этом году. Последние часы. Где-то перекликались радостные голоса. В доме Антона свет во всех окнах. Свет в застеклённой веранде. Все стёкла в морозных узорах и кто-то движется там. Видны силуэты. Красиво. Как в театре... Рома был почти счастлив. Извилистая тропка, несколько шагов и дверь в дровеник. Как всё знакомо. Закурил и присел за вмёрзшей в снег дверью. Проход – только-только... Жадно курил, приглядываясь в темноте. Дров много, до весны хватит. Наколоты крупно. Дёрнул за полено, тяжёлые, сыроваты. Как тут она одна? Всё сама... Не боится ничего! Видно, было ещё хуже.

Посмотрел на часы, щёлкнув зажигалкой. Как быстро пролетел вечер! А он, так ничего и не сказал ей, и ничего не может спросить. Да и не будет. Вот она! Такая как есть... И другой ему не надо... А что там было? Что у него было? Нет! В новом году всё по-другому будет. Он понял, что всё что раньше – не то!.. Бесцветное... Ничего не шевелилось внутри. А тут – обогрело! Ещё тогда, когда подошёл к ней сзади и постоял минуту рядом. Что-то перевернулось, ожило внутри, заговорило ему тысячами голосов! Только не понятно о чём... Он почувствовал, что стал каким-то другим, будто проснулся. Хорошо-то как!.. Хорошо, что она есть! Как же он сможет жить без неё? Теперь, не мог представить!..

Быстро набрал дров, сколько мог захватить. С трудом пролез в замёрзшую дверь, отжав сильно плечом. Почти вбежал в крыльцо, стал шарить рукой ручку, но дверь раскрылось сама. Она с улыбкой смотрела в глаза.

- Ой, Рома!.. Куда ты столько!.. – отстранилась, пропуская.

Дрова бухнули у печи.

- Давай я сама... – подошла она.

- Нет... Я тоже умею...

Она сразу отошла и села на стул, молчаливо и задумчиво наблюдая за ним. Рома обернулся.

- А есть топорик?

- Я ножичком...

- Зачем? Как же ты... Долго же...

- Там был, - кивнула она за окно, - не видно, сейчас не найдёшь.

Затрещала лучина. Он всё сидел и не отходил от печи. Она тоже о чём-то думала. Потом он повернулся с улыбкой:

- А ты... чего хочешь?

Она раскрыла глаза, выпрямившись.

- А!.. Вспомнил!.. – и усмехнулась довольно.

Зашевелилась на стуле.

- Так... надо проводить старый, плохой год...

- Почему плохой? У меня - хороший, тебя встретил...

Она вздохнула глубоко, улыбнувшись встала и подошла к газу. Зажгла.

- Ох, Рома!..

- Так, чего ты хочешь?..

- Не хочу быть заложницей. И жить по чужим правилам. – Отчеканила твёрдо.

Было видно, что долго думала над этим и формулировала своё решение.

- А хочешь чего? – усмехнулся он.

Она скосила глаза в его сторону.

- Тебе это очень надо, да?

- Очень...

Что-то поставила на газ. Он тоже, открыв дверцу печи, шевельнул поленом горящие внутри и бросил его сверху.

- А водичка есть? – вспомнил он вдруг.

- Есть ещё...

- Ты не хочешь уехать, нет? – промелькнула тревога в голосе.

Вопросы рождались сами, вырастая тут же, вразнобой.

- Любопытный какой... Ты всё хочешь узнать, да?

- Нет, не всё. Только, что интересно! – улыбнулся он.

Она замялась. Раздумывала с улыбкой.

- Ой, Рома!.. – пропела загадочно, - давай лучше посмотрим, что Люся подарила!

Достала пакет и поставив перед собой, раскрыла ручки. Остановилась, и долго всматривалась внутрь. Рома увидел напряжение в лице. И даже испуг. Ничего не понимая, он растерянно наблюдал за ней.

- Как он узнал... – прошептала она в полной тишине.

Лицо её исказилось, будто кто-то дал пощёчину. Быстрым движением она вытащила коробку конфет, бросила на стол, затем, осторожно, как бомбу, подняла со дна коричневого плюшевого медвежонка, заглянув внутрь, положила игрушку на конфеты и достала то ли бумажку, то ли открытку. Быстро пробежала по строчкам и бросила внутрь пакета.

- Нет... – шепнули её губы, - никогда...

Пакет, будто сам упал на стул, она повернулась, как бы в забытье, шагнула к занавеске в комнатку и встав спиной к нему, остановилась в проёме двери. Не ушла с кухни, но уже и не находилась тут.

Ураганом понеслись у Ромы мысли, но ухватившись за одну самую вероятную, ноги сами подняли его. Он шагнул к двери, забыв, что раздетый, толкнул дверь и сзади себя услышал её возглас.

- Рома!.. – оборвался голос и бухнула тяжёлая дверь.

Выскочил из дома и на дорогу. В посёлке негромко играла музыка. У дома Антона стояло несколько человек. Разговаривали весело, смеялись. Все нарядные. Всё мигало и переливалось вокруг. Он часто дышал. В сторону реки было темней. Один фонарь, горел правда, у дома Гончаровых, и помигивал какой-то маячок на шпиле пристройки. Пара человек прогуливалась мирно в полумраке. В сторону посёлка туристов, было многолюдно.

Рома стал смотреть под ноги, но никаких следов от машины не обнаружил. Не было и не каких машин рядом.

- Рома! – крикнул кто-то из толпы у дома Антона.

Ноги сами понесли на голос. Быстро и решительно подошёл. Крикнул Антон, оказывается. С ним, молодые парни и девушки. Все улыбались, смотрели на него.

- С Новым годом, Рома! Ты чего раздетый?..

- Здравствуйте... С Новым годом... – еле выдавил он, - Алексеич... Тут не приезжал никто, недавно... в деревню... не наши?..

- А... – протянул Антон, - я сейчас, - кивнул знакомым и отошёл с Ромой на несколько шагов.

- Это я поставил, Рома. Он попросил, я поставил. А где живёт, не показал. Сказал, что вряд ли она захочет его видеть, а если захочет, то даст знать... Он извинился и уехал. Что, как она?

Рома только головой покачал, раскрыв рот.

- А вот и Вера... – чуть усмехнулся Антон.

Она тоже шагала быстро, тоже раздетая и разлетались волосы по плечам. По плотной тропинке, скрипели туфельки.

- Так, подождите-ка... – повернулся Антон, и быстро мимо всех проскочил к дому.

Вера подойдя к Роману, сразу припала к нему, спрятав лицо. Тень от фонаря, скрывала её совсем за фигурой Ромы. Он взял её за плечи и зашептал быстро:

- Это Антон поставил. Он попросил. Антон не дал... не показал дом. Сказал, если она захочет, сама найдёт... Он уехал. Извинился ещё... Это Антон...

- Рома... – протянула она болезненно, трясущимися губами.

Их отвлёк скрип снега. Роман обернулся. Подходила жена Антона.

- Верочка! С Новым годом тебя! – улыбалась Людмила.

Снова хлопнула ракета. Совсем неожиданно. Вера вздрогнула. Выглянула из-за его плеча. Ракета рассыпалась на множество зелёных точек, осветив снег вокруг. Хлопая мокрыми глазами, со смехом и слезным всхлипом вперемёшку получилось трогательно.

- Спасибо... И тебя Люся... с Новым годом!

От дома бежал Антон. Сейчас уже бежал. На ходу протянул пакет.

- А это вам!.. Подарочек от нас! Да бегите вы, замёрзните оба!.. Вот ещё участок у реки, берёг для своих! Дарю в придачу! Да бегите же!.. – смеялся он.

- Спасибо... – прошептала она застывшими губами.

Рома первый опомнился.

- Спасибо, Алексеич! Я хотел спросить... про участок!

- Заходите к нам! – поднял Антон руку вверх, цепляя Люсю второй.

- Спасибо! – крикнул Рома и тоже, повернул Веру за плечи свободной рукой.

У неё смерзались ресницы. В глазах плыло.

- Ничего не вижу... – усмехнулась она слёзно, съезжая ногами в снег с утоптанной колеи.

Пакет хрустел на морозе. Он открыл дверь и пропустил её вперёд, ещё раз оглянулся на светящийся в огнях посёлок. До Нового года оставалось совсем немного.

«Верочка, с Новым годом тебя!

Прости, если сможешь.

Алёнка хочет тебя видеть, послала тебя своего мишку.

Позвони, если захочешь. Телефон тот же...»

- Дай, - взяла она открытку из рук Романа и бросила в открытую топку перед собой, - кончено... – сказала тихо слезливым голосом.

- А игрушку куда? – взялся он за плечи накинутой шубы, стоя за её спиной у придвинутого к печке стула.

- Не знаю.

- Можно, я Максимке подарю?..

- Подари. – Усмехнулась она, вздохнув. – Рома!? – замолчала она, почувствовав его пальцы на плечах, - налей шампанского, и... не убегай так... больше!

Рома усмехнулся шумно и тут же пошёл к столу.

- Вера, а что с подарком делать?

- Съедим!

Забулькало, запенилось шампанское.

- Вер... Я не об этом подарке... У реки который... – улыбался он.

- Так это же тебе подарок! – скосила она глаза с хитрой усмешкой.

- Вер... А тут нет ничего, пустая коробка... – покачал он в руке подарок её мужа.

Она удивлённо обернулась, смотря как он бесшумно качает в воздухе плоскую цветную коробку.

- ...Или не конфеты! – Подумал он вслух.

Как в первый раз, на её лице застыл испуг. Переводила глаза с выкаченными белками с коробки на него. Хотела привстать, но шуба поехала с плеч.

- Открой! – придержала она за ворот шубу.

Поставив фужер, он взялся за коробку. Открылась легко, потому, что не было слюды сверху.

- Вера... Тут деньги! – уставился он на дно коробки.

- Сколько? – сухо спросила она, сглотнув.

Рома быстро пересчитал несколько бумажек.

- Десять... Десять тысяч... – и тут же вспомнил её слова.

- Вот... видишь... – пошевелила она губами, видимо хотев что-то прибавить. – Ничего. Это мои. Личные...

Он повернулся к ней, наморщив лоб и с жалостью в глазах.

- Он что? Купить тебя хочет?

Она отвернула лицо.

- Уже продал...

- Нет! Всё, Вер!.. К чёрту всё! Вера! Забудь! – бросил он крышку о стол, - давай проводим этот год и ты всё забудешь!

Взял шампанское и подскочил к ней с фужером.

- Держи! – поднёс к её рукам.

- Рома... – усмехнулась она, подняла глаза вверх, - а ты отчаянный!

- Да нормальный... вообще, пойдём к столу... и поедим!

- Пошли! – усмехнулась она.

Поднялась, шуба соскользнула на пол. Он стоял возле столика, на котором лежал Антонов пакет и коробка с игрушкой.

- Давай!.. Всё уберём... и забудем! – глянул на часы, - полчаса осталось! - И сам стал убирать со стола, поставив шампанское.

Взял игрушку, подошёл к куртке и с трудом затолкал во внутренний карман. Собрал деньги, положил с краю, и коробку, разорвав пополам, бросил в печь, попутно подбросив полено. Бегал по кухне, обходя её, стоящую с фужером и улыбающуюся.

- Всё! Садись!

- А это?.. – кивнула она на подарок Антона, - открой! Наверно, тут всё настоящее... – усмехнулась громко, - ой!.. – плеснулось шампанское на платье.