Семя

Просели оба. Она улыбалась. Водила глазами мимо него.

- Рома... – сказала одним дыханием, - ты...

- Чего... – улыбнулся он.

- Так... Ничего... – Закрыла глаза и прислонила фужер к губам.

Он выпил следом.

- Ты ешь, ешь, я сейчас!.. – встала она с улыбкой.

- Куда ты?..

- Не бойся, не убегу... – наклонилась и поцеловала его в щёку.

Сгребла деньги и быстро ушла в свою комнату.

Минут через пять вернулась. В другом платье, волосы как-то уложены, не понять сразу. Но на лице тень тревоги. Села быстро, коротко улыбнулась.

- Ты как невеста.

- Рома!.. – тут же перебила она, схватив его за руку, - я должна тебе сказать... одну вещь, пока старый год... этот... плохой год... Пусть всё останется в нём. Ты должен знать.

Он поднял глаза на неё и молчал.

- Антон подобрал меня на дороге, я ... Он думал, что довезти... Мне нужно было отдать долг... Мужу. Он забрал документы, сказал что я зря проедаю деньги и он зря старался... покупал мне всё... Тогда я, что бы заработать... В общем, жила у подруги. Но только один раз вышло... потом Антон. Он... обозлился. Решил ещё попугать... Потом... Высадил. Вернулся. Сказал – давай домой отвезу, я – нет, тогда он сказал, что отдам долг, а ты живи, есть домик, заработаешь, вернёшь. Работу дам... Только он и Люся знали... – лицо её сделалась красным, руки дрожали, - вот какие деньги это... Антону ещё три... Я сейчас... Пять минут! – вскочила она и подойдя к печке, схватила шубу, - или уходи сразу!..

- Вера! Погоди! Вера!.. – вскочил он.

Но дверь уже хлопнула. Рома медленно опустился. В голове всё перемешалось. Один вечер, как год жизни. Время неслось вскачь. Он взглянул на часы. Тут же вскочил и побежал следом. Антон увидел его первым. Поднял глаза с крыльца. Печальная улыбка. Она стояла спиной. Не обернулась. Рома почти бежал. Не дождавшись, Антон махнул ему рукой.

- Пять минут осталось!.. Заходите! Ну, живее!..

- Нет, мы домой!.. – бросил на ходу Рома, не доходя пару шагов.

Успел увидеть, как она обернулась, схватил, и переставил на тропинку с другой стороны. Антон посмеялся:

- Поторапливайтесь! Я побежал!

Почти внёс в дом. Но посадить не смог. Она не расцепляла рук, обхватив его за спину.

Через полчаса в посёлке поднялся шум. Включились прожектора, направленные в небо. Народу собралось множество. Даже из соседних деревень.

Они тоже стояли возле дома и прижавшись друг к другу, наблюдали. Салют внезапно прекратился, как по команде. Заиграла какая-то музыка. Послышались весёлые крики, шум. И тогда увидели...

Из-за кафе-теремка стало что-то подыматься вверх. Огромное, больше автомобиля. Как горб. Потом выше, выше... Голубое и пятнистое. Уже выше крыши. Свет прожекторов с окрестных домов осветил огромный предмет. Поднялся визг, смех. Шар! Огромный шар, как глобус, метров шести или больше медленно всплывал над посёлком.

Земля! Это была модель земли с океанами и материками. Враз ударили прожектора с трёх сторон и шар быстро пошёл вверх, в перекрёстном пучке света! Была видна нить, держащая его. В посёлке взволнованный шум, вспышки фотоаппаратов. Направленные в небо глазки видеокамер. Из домов тоже вышли. Кто в чём был, не смотря на морозец. Всеобщее ликование вокруг. Потом выстрел!.. И несколько хлопков в небе, почти враз. Искусственная Земля озарилась сотнями голубых огоньков.

Несколько минут, поворачиваясь боками, «планета» позировала для всего населения. Зрелище захватывало. В ночном небе, освещаемая прожекторами, висела ещё одна «Земля», как бы показывая всем, что мир, действительно тесен... Люди стояли, запрокинув головы. Многие – обнявшись. Ликование спало. Люди просто смотрели и улыбались. О чём они думали сейчас? Австрийцы, немцы, французы, русские...

Потом маленькую планету отпустили и её понесло куда-то на восток. Насколько было можно, прожектора провожали «Землю», вместе с повёрнутыми вслед объективами видеокамер. Тем временем, перед кафе-теремком уже зажгли костёр.

Вера повернула голову, заглядывая ему в глаза с грустной улыбкой. Привалилась устало на грудь.

- Жалко... Улетела...

- Ничего! Нам и своей хватит!..

- А я успела... отдала деньги. Антон не брал. А я сказала, что должна отдать!.. Избавиться... до двенадцати!.. Тогда он взял. Пошли?.. Подарки есть? – доверчиво заглянула ему в глаза.

Тихо подошли к крыльцу. Она выглядела усталой и рассеянной. Будто невыносимая ноша свалилась с плеч, а она не верила ещё в это, и кажется, что ещё давит и висит.

- А ты отдыхаешь завтра?

- Нет, - вздохнул он, - надо дороги чистить, но я до обеда успею, пораньше выеду... Второго отдыхаю, а выезжать скоро. В пять часов...

Зашли в домик. Оба усталые и слегка взволнованные и радостные. И радость была тихой. Скинув шубу, она подошла к нему улыбаясь, и медленно обхватив шею, повисла, тоненько пискнув.

- Есть хочешь? – спросила шёпотом.

- Нет уже...

- Тогда ложись... Хоть немного поспишь... – заглядывала снизу в глаза.

- Вера... Я тебе хотел сказать...

- Нет! Ты поспи!.. У нас ещё будет время!

Отшумел праздник, и ослабли морозы. Сделалось тепло и кружил лёгкий, крупный снежок. У всех – приятные воспоминания. Особенно про «Землю». Здорово придумали! У каждого возникли свои, особые ощущения. Всех это как-то разволновало. И часто потом в разговорах вспоминали об этом.

У Вадика с Брантом куча отгулов. Организовывать «Новый год» и проводить его, им пришлось вместе. Теперь, мысли постепенно перетекали к весне. Ещё такой далёкой, но такой желанной. А зима ещё вовсю хозяйничала и развлекалась вволю. То застынет и затихнет на несколько дней. Ясное солнце искрит снег, а ночью, полноокая луна рисует причудливые тени.

В иные дни, разгуливает ветер по полям. Несёт колючий снег вдоль земли, взбивает фонтаном, будто хочет смешать сугробы с небом, тогда уж на улицу не суйся: все тропы переметёт, всё лицо исколет. Но вот утихнет погода и снова зачирикают синицы возле домов. Тихо на улице. Спят деревья запорошенные снегом. Где-нибудь в стороне послышится треск трактора. Потом утихнет всё. Чей-то кот пробирается по комкам снега, возле расчищенной дороги. Иногда голоса перекликаются возле посёлка.

Недавно Маринка с Юрой уехали в город. Анька жалела сестру. Как она там будет, с маленьким ребёнком? Юрке работу предложили на местном телевиденье. Комнату обещали. Здесь ему не интересно. Постоянной работы нет, а там, хватит работы. Маринка пришла попрощаться. Сидели у Вадика, она улыбалась, а глаза беспокойные.

- Зря вы... – сочувствовала Аня.

- Ладно, Ань, посмотрим!.. Не понравится – вернёмся! – смеялась для вида.

- Зря... – морщила губы Анька, - у нас тут такой посёлок скоро будет! Всё по другому! Дорога в другом месте будет в Калачёво! Может, тоже, своё телевидение будет... Вот, газету хотят...

- Вот тогда и вернёмся! – улыбалась Марина.

- Как же одна-то... Здёсь мама хоть...

- Ничего, Ань, как-нибудь... Я бы конечно... Но Юрка рвётся, чего ему здесь делать?.. А домик, никуда не денется, может, на лето приеду обратно...

- Одна?

- Не знаю, Ань, посмотрим... – без улыбки смотрела Марина в окно.

Уехали таки. Анька опечалилась совсем. Андрей редко напишет письмо, а звонить перестал совсем. Что там, за служба такая? И телефон выключен всё время. Ребята успокаивали. Говорили, армия это такая штука, Аня, ничего от тебя не зависит. Он сам, наверное, больше тебя переживает. Не мучайся. Лучше пиши чаще.

Писала. Только комкала письма часто и бросала в печку. Совсем не то получалось, что хотела. Вадик брал с собой в город, ездил, что бы отвлечься от тоскливых мыслей. У подружек тоже сидеть невыносимо. Смотреть на чужое счастье и мечтать о своём? Ещё невыносимее становиться. Но хоть бы знать, что там у него?

Недавно Антон купил «КамАЗ». А «Газель» одну продал. Сразу уехали на нём и привезли пятнадцать мотоблоков. Сложили всё хозяйство в домике-гараже. Опять по деревням разговор прокатился. Мотоблоки, это только для своих. Но Антон и не думал подогревать страсти, а просто последовательно делал то, что наметил. Во что верил беззаветно. Понимал, что люди устали от перемен. И просто бояться поверить в очередные. Но понимал, а теперь и почувствовал, в чём самая большая ценность у человека. Страсти и сомнения улягутся, а душа не даст себя обмануть. Идея с моделью Земли в Новый год, это его идея. А в соседних деревнях утверждали, что видели НЛО в Новый год.

У девчонок, одни разговоры при встрече. Весной почти все ждали пополнения в своих семьях. Как соберутся вместе или встретятся на единственной дороге в Холмах, так все об одном. У кого когда. Там же и родилась идея, на образовавшимся пустыре, напротив Антонова дома, между Катиной усадьбой и домиком Санниковых, посадить небольшой парк, с аллеей посередине. Можно погулять с детьми, скамеечки поставить, павильончик крытый от дождя и чтобы каждая семья, у кого дети родятся, своё дерево посадило или не одно. Да и дети маленькие пусть потом тут гуляют под присмотром мам. Ещё много всего девчонки нафантазировали: и про цветы, и про фонтан. И название родилось сразу – «Мамина аллея». Рассказали дома. Парням задумка понравилась. Хотели попросить Кирилла всё нарисовать всё, да передумали. Пусть весной, на месте, душа сама подскажет, где, кому, и что посадить. Прикинули место, если дряхлый домик убрать, полно места будет. Уже виделась она в глазах у всех. Красотища одна!.. И в самой середине деревни. «Мамина аллея» - так хорошо звучит. И красиво и ласково.

Смеялись девчонки и часто поглядывали на новых соседей. Кудрявый Дон Жуан стал появляться в Холмах чуть ли не ежедневно. И трактор свой тут ставит. Это Рому в бригаде так прозвали. И Вера стала часто появляться «на людях». Все с ней уже, конечно, были знакомы, ещё там, на свадьбе у Бранта, но ни с кем она не общалась. Да и сейчас не напрашивалась, но и не избегала, когда кто-нибудь из девчонок заговорит на прогулке по вечерам. А гуляли с детьми часто, и так, по пути в гости встречались. Дорога зимой – была единственная.

Сегодня Аня пришла пораньше, Вадик обещал заехать и нужно было съездить в город. Людмила Борисовна рассказывала новости, что слышала от дочки, ходила степенно из кухни в комнату, стараясь насильно накормить Аньку. Заиграл телефончик у Ани, значит надо собираться. Сейчас Вадик заедет. Но вместо него в трубки услышала взволнованный, задыхающийся голос Ольги.

- Ань! Ты где?

- Здесь, у вас...

- Ань! Ты чего сидишь-то? Тебя тут Андрюшка по всей деревне бегает, ищет!

- Где?.. – задрожал у Аньки телефон в руках.

- Да везде! Домой сейчас побежал! Говорит, может пришла уже! Ань, слышишь?

- Где... – бестолково повторяла пропадающим голосом.

- Беги, Ань, быстрей! Ой нет, Ань, не беги! Пошутила я!..

- Как? Что... – выступили у неё слёзы.

- Да нет, Ань! Не то... – возбуждённо кричала Ольга, - не беги, дурочка! Шагом иди, не упади только, Ань! Не спеши, если что, он к нам вернётся! Слышишь? Чего молчишь-то?

- Да... – выдохнула Аня и почувствовала, что телефон стал весить как камень, и рука совсем ослабла и устала держать.

Опускалась бессильно и уже было плохо слышно, как засмеялась Ольга и говорила что-то ещё. Первой мыслью было вскочить немедленно и побежать. Но только встав, почувствовала сразу, что и пару шагов не сможет сделать. Так и сидела на стуле с телефоном в руки и глотала тёплые слёзы.

Людмила вышла из кухни и остановилась, наклонив голову, увидев Аню.

- Что, Анюта? Что ты это, а?

Анька часто глотала и никак не могла сказать одно слово.

- Андрюшка... – наконец выдавила она, сквозь слёзы.

- Что?.. – опустились руки у Людмилы.

Анька наморщила лоб и пробовала улыбнуться.

- Бегает по деревне... ищет меня...

Людмила вместо ответа всё шире раскрывала глаза и рот.

Она увидела его ещё наверху, спустившись в ложбину ручья. Вернее, услышала сначала повизгивание Альфы. Потом, за изгибом дороги, в серой шинели... Сразу бросились в глаза ярко-зелёные погоны. И будто бы окатило лицо студёным Норвежским ветром. И сразу остановилась, вместо прилива силы, ощутила знобящую слабость. Он увидел её и сразу побежал, путаясь в длинных полах шинели. Ноги скользили в окаменевших сапогах. Шинель была в снегу, и розовое лицо в улыбке. Мелкая дрожь забила её. Больше боялась, чтобы не придавил ей живот сильно. Он остановился в двух-трёх шагах, и только искал её бегающий взгляд. Шагнул ещё и мягко и легко подхватил на руки.

Иностранцы, кто был поближе, поворачивали головы и останавливались. Стояли и улыбались. Потом, видели они солдат опустил деву на снег и они долго не шевелились, прижавшись друг к другу. Молчали. А может издалека не было слышно. Никто не считал сколько прошло минут, перед тем как они медленно двинулись к самому руслу. Одни, по широко разгребённой дороге, обрамлённой глыбами снега, шли, обнявшись, к первому посёлку. Затем свернул на какую-то едва заметную тропинку и часто проваливаясь в снег, не отрывая рук друг от друга, шагали неуклюже к одиноко стоящему домику среди кустарника.

Ещё издалека залаял чёрный Пегас, брякнув цепью и бегая из конца в конец длинно-натянутой проволоки. Не узнал подросший пёс Андрея в странной одежде, и пропавшего на несколько месяцев неведомо где.

Анька не выдержала.

- Пегас! – отчаянно выкрикнула, - ты что?!

Рыча, овчарка выпрямила стрелками уши и замерла, опустив хвост.

- Пегас! – крикнул Андрей, смеясь.

Собака застыла, не дрогнув, и водила незаметной мочкой носа.

- Ты что! Не узнал, да? – ожила наконец Анька.

Ощутила какой-то жар внутри, взглянула Андрею в лицо блестящими глазами и взвизгнув смехом, обхватила горячими руками его за шею.

Собака вскочила на задние лапы, как конь на дыбы и завертелась на месте, махая распушившимся хвостом. Людмила Борисовна, накинув какую-то шаль на голые плечи, сошла грузно с крыльца и всхлипывая, в тапочках, по снегу, поспешила через двор к сыну. Анька, сияя от счастья, расцепила наконец пальцы.

Пробравшись за домик, через кусты и двор, чтобы наговориться наедине, незаметно вошли в дом Вадика и Ольги. Остаток дня пролетел в разговорах. Коротких, торопливых. О всём сразу, обрывками со смехом и пышным застольем. Появилась Ольга, к вечеру приехал Вадик. Анька совсем оттаяла и вернулась в реальность текущих дней. Разлука оказалась дольше, чем их совместная жизнь. Но оказалось, что счастье совсем рядом и только ушло на время, как уходит солнце на ночь. Но эта снежная ночь для неё стала вечной и бессонной, и трудно было поверить, что настанет утро. Весеннее светлое утро, когда он снова будет рядом, и уже навсегда. Иногда не верилось... Что всё было... И только странные ощущения в организме говорили ей, что память не обманывает. Боялась, каким он вернётся? Как посмотрит, как будет относиться? Ведь теперь...

И закружилась голова от слов, что услышала по дороге. И поплыло в глазах, проваливаясь в снег, не могла осознать, он так любит!.. Он так ждал! Рвался к ней! И тут же спросил о маленьком. Тут же... И где он слова такие нашёл... Простые совсем, но так произнёс... И только слушала, прикрыв глаза, не могла ответить ни слова. Сменилась туманом дрожь, а сейчас волнующее счастье сменило туман. И стало стыдно за себя. За свои трусливые, шаткие мысли.

Сейчас её просто распирало от радости. То и дело подходила и усаживалась к нему на колени. И видела, как он всё время бросал на неё взгляд. Когда рассказывал сам, когда его расспрашивала мама, когда обнимала в слезах сестра, когда держал в руках рюмочку, когда она делала хоть какое-то движение. Ловил её взгляд, своими быстрыми, сощуренными глазами. Как бы пытался сказать: - «я здесь, я с тобой, каждую секунду с тобой и всегда был с тобой...»

У Аньки горели щёки и она смеялась, как колокольчик, по каждому пустяку. Напоминало ту Аньку, которую он переносил через ручей по талому снегу. «А будешь здесь жить, когда я уеду?» – спрашивал пытливо он. «Где, на травке?» – смеялась тогда она.

- Мам, - встал вдруг Андрей, - мы домой пойдём... – нетерпеливо засобирался. – Вы приходите!.. Вечером...

- Да уж какое, вечером!.. – улыбалась довольная Людмила, - сейчас уж вечер! Ладно, бегите! Завтра заглянем! – не скрывала удовольствия мать.

Вадик вызвался проводить на машине по темноте.

- Не... Мы прогуляемся!.. – обернулась весело Анька.

Вышли с крыльца и через двор, по тропинке, утонули в темноте вечера. Анька глубоко вздыхала. Крепко вцепилась пальцами в его руку. Проваливалась в снег, ойкала и смеялась.

- Тише, Ань... держись, - шёл он первым, в пол оборота, то и дело подхватывая её за что придётся.

- А чего не звонил?.. – искала она тропу, смотря с улыбкой под ноги.

- Телефон потерял. Где-нибудь в снегу лежит.

- Да? – вспорхнули у неё ресницы, - и не найти теперь?

- Даты чего, Ань, тут же замело!.. Там такие ветра, Баренцево море близко.

- Холодно, да?

- Ага... – усмехнулся он. – Ань, а кто будет... тебе не сказали, ты не узнавала, нет?

- А-а!.. Вспомнил! – изобразила она обиду.

- Да ты что... Ань, я не забывал вообще... всё время думал, думал... – остановился он, повернувшись лицом.

- Сказать, да? – щурила она глаза.

- Ань... – потянул он навстречу руки.

Анька вдруг прижалась щекой к колючей шинели, вздохнула сдавленно.

- Как ты и хотел... – сказала тихо, быстро мигая глазами.

- Ань... – почти шептал он, гладя её по спине, и у самого подкатил комок к горлу.

- Идём быстрей! – вдруг оживилась она.

Вышли на дорогу.

- Не верила уже, что отпустят... – вздохнула она, обивая снег с сапог.

- Ты и помогла! Твоё фото!

- Да? Как это? – засмеялась она.

- Я просился, говорил, разные там, а мне капитан, что мол ничего, с родителями, родители помогут... А я, что она одна живёт. В новом домике. Он стал спрашивать, что, где? Заинтересовался. Тогда я ему всё... И про домик и про посёлок и про туристов... А он опять, всё спрашивает. К себе в кабинет пригласил. Я уже не знаю чего... Так хотелось домой. Рассказал и про машину и как строили. Всё, короче... Само... Он спросил, есть ли фотографии? Я сходил, принёс со свадьбы... Он говорит, что красиво у вас, твою увидел, говорит: - «Девчонка совсем... и одна». Ладно говорит. А любишь? А я: - «Товарищ капитан!..» Он смеётся, тебе, говорит, и так немного осталось. Молчал сидел. И я молчу. Всё сказал уже. Потом встал, и говорит: - «Десять суток! Собирайся! Завтра приказ будет!» Я, Ань, чуть... – рассказывал тихо Андрей, опустив вниз голову.

Скрипел снег под каблуками. Незаметно подошли к дому Бранта. Свет в окнах. Машина в снегу. Тихо. Вдруг тявкнула, завизжала Альфа, и раскатилась весёлым лаем.

- Узнала! А как ты прошёл?

- Я сперва постоял... Потом кричу, кричу, она смотрит, сморит... Потом как запрыгает на задних лапах, цепь натянула, заскулит как, завизжит! Я к ней... – улыбался он, - а она как даст лапами и покатила меня! И лизать и лизать!.. Еле встал... Выросла!

Анька разлилась смехом.

- Да! А ты думал?! Знаешь, как меня сторожит? Никого не подпускает! А это ты, тут, лазил везде? – смотрела она на следы у сарая и возле окон.

- Я... Расчистили! Вадик, да?

- Вадька! Кто же!.. Почти каждый день... Брант тоже, иногда заходят с Аллкой! Пока мы болтам, он снег чистит. Снегу нынче!.. – отпирала она дверь.

- Ну! Вот и дома... Заходи быстрей...

- А ёлку?.. Так и не выключаешь?

- Не выключаю... Пока не вернёшься... думала...

Снег, свежеиспечённый пирог, стал покрываться блестящей корочкой. После обеда, совсем тепло. Повернёшь лицо к солнцу, закроешь глаза и если нет ветра, то почувствуешь раннее летнее утро. Чуть припекает даже... Шумливые воробьи стайками носятся по деревьям, громко чирикают. Вовсю течёт с крыш по длинным сосулькам. Потемнел снег в ручье, осел и если раскопать глубже, мутная вода уже скопилась в русле и ждёт, когда освободиться путь. Сосновый лес давно очистился от снега и грелся, оттаивал, под ослепительными лучами.

Торопливо завозили последний материал на огромное поле. Складировали и вы домах и на очищенных площадках на подкладки из брусьев. Пойдёт таить снег разом, не проехать не на чём. На дороге и сейчас каша. Каждый день, кто-нибудь, кого-нибудь тащит. Рыхлый снег, напитался влагой.

Антон с Виктором не сидели на месте. Не упустить бы чего. Опыта строить зимой не было. Завезли даже кирпич для печей. Всё, что тяжёлое и большое. Часто стали появляться новые хозяева. Но больше мешали, застревая в снегу и загораживая движение. Лазали по домам, отвлекая бригады расспросами. Да ещё жён своих привезут, а то и родственников. А больше хвалили и удивлялись быстрым темпам. Тут же, на радостях изливали свои планы или просили совета, как что лучше устроить потом.

Мужики улыбались. Понимали. Весна пришла. Хлопотливое время и проснувшаяся земля звала. Звала всех. И хорошо, что они услышали это. Природа манила и возбуждала бурные фантазии в воображении.

Но вот же, стоят ведь!.. Цветные крыши яркими пятнами веселили снежно-серое однообразие. Кругом движение, идёт работа. А ещё осенью было чистое рыжее поле. Быстро знакомились с новыми соседями. Собирались кучками на тропинках и мешали рабочим ходить.

Но ничего, скоро начнёт таять, думали мужики, никто не сунется! Но и хорошо как-то, приятно... Для них ведь делали. Понятно, что им не терпится. Не терпелось и самим. Подсохнет земля, пойдут бригадами гулять по полям, подбирать себе подходящие места. Где лесок, где овраг, где косогор... Кому что приглянётся? Есть конечно и линия дороги, и края есть. Но такой простор! Уже сейчас переговаривались между собой, вспоминая знакомые места. Спрашивали друг у друга, кому что нравится. Да ещё местные попросили у Антона несколько участков. Так, без домов пока. Сами будут потихоньку... И одна семья приедет из Австрии. Наши, конечно... Послушали, посмотрели. И уезжая, просили Антона оставить им тоже кусочек земли. Разговаривали серьёзно, долго... Уезжали мол, когда была безысходность и неразбериха. Но чужбина, как мачеха, светит, да не греет... Пробыв две недели, поговорив с молодёжью а Холмах, посмотрев, как идут дела на строительстве, поняли: что не смогут больше оставаться там. Незачем.

Весна была бурной. Южный вечер ласкал кожу. Щебетание птиц тревожило душу. Всё преображалось на глазах. Днём пекло солнце, как летом и проседал и проседал снег с каждым днём, местами оголялась земля. Мутновато зелёной водой зашумел ручей. Каждый день менялась картина перед взором и всё больше и больше показывалось серо-зелёных островков. Хрустели по утрам корочки льда под ногами, сочилась повсюду вода после полудня. Кругом лужи и весёлые голоса жителей. Всех потянуло на улицу. Раскидывали последний снег, прочищали ложбинки на земле, что бы ушла быстрей талая вода. Набухли почки на деревьях и кустах. Заползали мошки по прогретым стенам домов. По серебристым почкам ивовых кустов поползли проснувшиеся пчёлы.

Солнце садилось не торопясь, длинной дугой очертив небо. Чистыми, яркими красками горели закаты меж кучных облаков. У весны даже был свой запах. Свежий и неповторимый.

Из соседней комнаты раздался женский смех. Потом ещё хором в несколько голосов. Австриец улыбнулся, поднял глаза на Кирилла. Тот тоже, оторвав взгляд от мольберта усмехнулся быстро. Узнал Катькин голосок. Здесь, в старом доме Санниковых девчонки, вслед за Кириллом, организовали себе мастерскую. Только он переехал в комнату матери, а Ольге с Катей поставили швейную машинку в большой комнате.

Решили мансарду освободить на лето, тесновато стало. А там на верху, хорошая спальня получилась, светло и просторно. От крыши печёт правда, но откроешь ставни, свежий ветерок вмиг разгонит духоту и станет так легко дышать. Да ещё повеет ароматами из сада, просто прелесть! И обе зари видно: и утреннюю и вечернюю.

Кирилл решил было закончить на сегодня, но заказчик заслушавшись смехом девчонок, сделал удивительное выражение лица. Открылся, как говорят, совсем забывшись, что позирует художнику. Кирилл быстро ловил детали и делал едва заметные поправки, после чего лицо приобретало живой, подвижный оттенок.

За стенкой топот ног и Кирилл улыбнулся снова. Побежали мереть, в его маленькую комнатку, где он раньше рисовал. Теперь там примерочная. Опять смех. Иностранец заёрзал на стуле, но заметив лёгкую улыбку Кирилла, успокоился, вздохнул облегчённо. Сидеть ему, уже порядком надоело и если бы не щебетание девчонок в соседней комнате, лицо его наверняка бы приобрело скучный вид.

А всё началось с пустяка. Ленка Севидова, тоже изрядная фантазёрка, увидела как-то, что Ольга ловко и изящно перешивает свои старые вещички, к которым так привыкла, и попросила сшить Ольгу халат. Ничего другого теперь не налезает... На своей старенькой машинке Оля ей сшила. Но как!.. Все девчонки ходили смотреть. Ленка в нём, как боярыня Морозова смотрелась. С отделкой, как из музея, будто сохранившаяся реликвия зажиточных русских барышень. И живот скрывает и не мешает и красиво.

И всё тут... всем надо! Но где ей всем успеть? Придумали вместе делать. Люся свою машинку предложила. Сашка у Лены увидел, тут же купил ей импортную. А катя с мамой Ирой, предложили девчонкам в домике всё обустроить. Со смехом спрашивали у Кирилла: - «Не помешаем?» Потом другое захотелось, потом ещё... Кто-то приходил просто посидеть, посмотреть. Так и устроили себе ателье. Появились журналы, стол для раскройки, светильники и зеркала.

То двое придут, то нет никого. А если шум и дружный смех за стенкой, то значит вся компания собралась. По пути обсуждались все женские темы, плотно прикрыв дверь в комнату Кирилла. А его самого, часто приглашали в качестве эксперта, взглянуть на свои новые изделия. Просили оценить, как художника. Кириллу весело работалось, часто ходил отдыхать от женских шуток к парням, которые, кто свободен днём приходили расчищать место для «маминой аллеи».

Там – свои разговоры. Кирилл, с детства привыкший к одиночеству, приобщался медленно к компании. Но приобщение это, было удивительно приятно. Просто горели у всех глаза, всё делалось с душой. Видели, как начала меняться жизнь у всех, и как оазис, стала зацветать бывшая деревня. Вернее, это уже было что-то совершенно другое.

Территорию решили не перепахивать, а привезли два «КАМаЗа» земли. Ненужный мусор собрали в кучу поодаль и закидали землёй. Всё у Антона перед окнами. И сам он, загоревшись, принимал деятельное участие, отложив все личные дела. Думали, каких саженцев привезти. Все заторопились, самое время сажать. Сашка Севидов с Леной приезжали часто. Сашке фонтан будущий понравился. Решил сам и заняться им. Предлагал всякие идеи. Вечерами все парни сходились на аллее. Девчонок не привлекали, все, одна за другой собирались рожать.

Катька с Аней – решили дома рожать непременно, остальные – колебались. Аньку, конечно, отговаривали родители по- всякому, а с Катей, знали, бесполезно говорить. Да и Катька, она, особенная какая-то. Она многое может. А так, только смеётся. Анька снова сделалась весёлой и заводной, знала, что как родиться дочка, сразу Андрей вернётся. А скоро – настоящее лето. Вот благодать будет.

Пока кроили и шили себе халаты, похожие больше на произведение искусства, рассказывали друг другу об именах, коими хотелось наречь своих детей. Даже заставили Ольгу полазать по интернету. Рассуждали о значении старинных имён, древнерусских и то, как называют сейчас. Попутно распивали чаи с Севидовской выпечкой. Отрывали часто Кирилла, предлагая угощение, а если находились у него иностранцы при позировании, то угощали и их, конечно. Иностранцы не мало смущались таким вниманием, но не отказывались.

Было им приятно, любопытно и удивительно. Общение оказалось до крайности простым. Но эти русские, были не только обаятельны, но так же острого ума и чувствительные необыкновенно. А их экстравагантные новые наряды? Так любовно выполненные! Не просто красиво, нет! Это нужно было увидеть! И иностранцы, просили разрешения на съёмку. А потом и вовсе неожиданно. Просили им продать что-то или сделать подобное на заказ. Что-то было необычное в этих нехитрых вещицах. Блузки с орнаментом, сарафаны. Сильно расклешённые воланами платья.

Отделку сначала покупали готовую. Но получалось всё похожее и не совсем, то что хотелось. Ольга попробовала вышивать. Понравилось. Долго, но зато как нравиться. Каждая хотела одежду подогнать под себя, но пока животы мешали и делали по старым меркам.

Иностранцы удивлялись, а женщины спрашивали, где они этому научились? Девчонки пожимали плечами и улыбались. – «Ни где, так, само как-то придумывается...» Часто с Люсей приходила Вера. Больше слушала и смотрела. Долго рассматривала картины Кирилла. Девчонки переглядывались, посматривали на неё, потом кто-то предложил:

- Вер, а давай тебе сарафанчик сошьём на лето? Хочешь? Только ты найди ткань какую-нибудь!..

Вера улыбалась.

- Мне сначала о доме подумать надо!

- Всё равно, Вер!.. А хочешь, из такой сошьём, а? Только обмерить надо... А ну-ка, давай, прикинем!.. – и тащили её за руки со стула. – Постой так!

Тут Катя заводилой была, а Анька любую идею подхватывала. Вообще, они часто с Катей бывали вместе. Гуляли у ней по усадьбе под липами, по долго говорили о чём-то. И рожать, судя по всему, должны были чуть ли не в один день. Катя стала для Ани авторитетом номер один, в эти дни. Правда, после Катьки хотелось, чтоб подкрепиться духом да и чтоб мама с Людмилой Борисовной не переживали так. Им и попугать её хотелось и постращать даже. Вот придумала. Да разве можно в такое время?.. Но пришлось смириться мамам. Правда, просили Катю повлиять, чтобы хоть она Аньку отговорила. Но Катя от разговора отстранялась. Лишь сказала уклончиво и серьёзно: - «С любовью легко всё...» Мамы только вздохнули. Оставалось одно – побольше узнать о домашних родах и самой настроиться на помощь. Оказалось и литература есть и курсы и всё больше желающих. Поговорили с медиками. Конечно, придётся «скорую»-то вызывать... Так, на всякий случай. Но многие врачи полушепотом и наедине говорили: - «Ну и правильно! А то знаете...»

Вроде поуспокоились. Оставалось только ждать. А Анька им – только повторяла Катины слова, что ребёнок должен в родном доме родиться! Так-то оно так, разве скажешь что против такого довода? На том и порешили.

.