Семья в долг

- Уверен, мать знает гораздо больше меня.

- И она спокойно реагирует? Прости, но это у меня не укладывается в голове.

- Она считает, что Славочка ошиблась, запуталась, - фыркает. - Слепая материнская любовь. Сестра всегда была для матери любимым ребенком. Она с рождения с нее пылинки сдувала, а я был несносным мальчишкой, который свалился матери на голову как наказание за неведомые грехи, - он старается говорить безразлично, а я чувствую, как в этот момент его раны в душе начинают кровоточить. – Будучи юнцом, я дурак реально пытался заслужить ее любовь, расположение. Не понимал идиот, что любовь или есть, или ее нет. Насильно мил не будешь.

Еще сильнее к нему прижимаюсь, кладу голову на плечо. А ведь детские обиды они переходят с нами во взрослую жизнь, и продолжают кровоточить. Представляю, что ему пришлось пережить, и ведь это продолжается и по сей день.

- Сожалею, Стас, - слава в данном случае не помогут. Как бы я ни хотела заживить его раны, увы, это невозможно.

- Не стоит, - мотает головой. – Я уже давно принял этот факт. Зато у меня был самый лучший в мире отец, так что далеко не все так печально, - проводит рукой по моей щеке, так нежно, что сердце щемит. – И этого мне ни мать, ни Славка простить не могут.

Сейчас его глаза, напоминают янтарь, они стали светлее, кристально чистые, с невероятными переливами, словно смотришь в золотой калейдоскоп, и видишь там завораживающий танец света.

Откровения открыли для меня его с новой стороны. Он показал свою уязвимость, и это дорогого стоит. Под маской зверя скрывается удивительный человек, и мне страшно, что я все больше впускаю его в душу, проникаюсь. Но в одном Слава все же права, я тут только потому, что его янтарные глаза, продолжают видеть во мне Викторию. А когда он поймет… то будет очень больно нам всем…

Но в данный момент мне надо решить важную проблему. И об этом больше нельзя молчать.

- Стас, еще кое-что. Я думаю, твоя сестра угрожает мне, - выпаливаю на одном дыхании. – Я получала угрозы по телефону с требованиями немедленно уехать. Мне даже деньги предлагали.

- Чего? - вскакивает как подорванный. – Лена! Выкладывай все и подробно! – брови сходятся на переносице, глаза вмиг темнеют, солнечный янтарь скрывают грозовые тучи.

Я выкладываю все про звонки. Стас уточняет мельчайшие детали, просит принести телефон.

- Возможно, я неправа. Но после этого визита я подозреваю именно твою сестру. Слишком ее угрозу и телефонные совпадают.

- Они с Тори были на удивление дружны, только это раздражало меня в жене. Единственный ее недостаток, - кадык судорожно дергается. Одно воспоминание о жене и Стас снова выпадает из реальности на пару минут. Взъерошивает свои волосы, - Ты права, исключать эту возможность нельзя. Я все пробью. Дам указания спецам, кто бы это ни был, он пожалеет.

Про свои воспоминания я трусливо молчу. Мне слишком стыдно. Если в своих глазах я выгляжу не лучшим образом, то, что подумает Стас догадаться несложно.

Знакомство с Константином, меня пугает. Тревожное чувство с каждым днем усиливается, как надвигающийся ураган, который я не в силах остановить.

Я расскажу ему, когда вспомню все. Пока воспоминаний ничтожно мало, чтобы ими делиться. И мне страшно, разрушить тот хрупкий мостик теплых взаимоотношений, который выстроился у нас со Стасом. Я словно продлеваю эти минуты рядом с ним, хочу надышаться, ведь скоро мне перекроют кислород. Чувствую – это произойдет. Но сейчас надо разобраться со звонками. А мои воспоминания подождут.

В тот момент я ошибочно решила, что у меня еще есть время.

Остаток дня прошел великолепно, мы жарили во дворе шашлыки, играли в мяч, смеялись так, будто в последний раз… Когда мне эта мысль пришла в голову, горло сдавило колючей проволокой, а воздух показался горьким. Вечером мы были семьей, веселой и беззаботной. А в полдень следующего дня, когда Стас был на работе, а дети в саду, раздался тревожный звонок. Именно тревожный, я уже дрожала, когда принимала вызов.

- Елена Витальевна, - женский голос, неуверенный, робкий.

- Да. Кто это?

- Я воспитатель Евгения Эдуардовна… должна вам сообщить, - женщина закашлялась.

- Что?! Говорите?! – ору в трубку.

- Анечка… ее увезла скорая…

Глава 14

Сижу на заднем сиденье автомобиля, меня колотит. То мгновение, когда готова отдать все что угодно, лишь бы с моей крохой все было хорошо. Иных мыслей нет, все подчинено животному страху. И хоть Евгения… как там ее, пыталась меня успокоить. Потом Стас, который позвонил сразу же. Я не помню, что они мне все говорили. У меня одно желание – поскорее оказаться рядом с Анюткой. Ей плохо, она там одна. Закусываю палец до крови, чтобы не завопить в голос, слезы душат, сердце с каждым ударом разрывается на части, снова и снова. Ей больно… и я не могу забрать ее боль себе…

Анализировать, как это произошло, делать выводы, все это потом… Сейчас ничего не имеет значения, кроме моей малышки.

С рождения моя девочка никогда серьезно не болела. Проблемы со здоровьем обходили нас стороной. И сейчас она в больнице… я должна быть сильной, чтобы помочь ей. Но как если боль… высасывает силы, отравляет сознание?

Автомобиль останавливается около больницы, вылетаю и мчу, не разбирая дороги. Спотыкаюсь и падаю на ступенях. Поднимаюсь. Слезы застилают глаза, все внутри опаляет тревога, ядовитая, безжалостная.

Едва вхожу в здание, как попадаю в руки к Стасу. Не вижу его, все застилают слезы отчаяния, но чувствую.

- Лен, не переживай, жизни Анюке ничего не угрожает, - привлекает меня к себе, гладит по голове.

- Мне надо ее видеть! Немедленно! – я лишь на долю секунды выдохнула, и тут же снова меня накрывает новая волна паники.

- Врачи ее осматривают. Надо подождать! – в его голосе беспокойство, но он пытается сохранить самообладание.

- Чтооо с ней? Как это произошло?! – бью его кулаком в грудь.

Тревога раздирает меня на части, по молекулам разбирает, с каждой секундой становится только хуже, мучительная неизвестность душу изматывает. Мне надо быть с моей девочкой! Немедленно!

- Отравление… - замялся. Чувствую, явно что-то недоговаривает. Там непростое отравление, слишком перепуганный голос был у воспитательницы. Нечто серьезней. – Я по кирпичику разберу этот сад, но докопаюсь до правды.

- Ты уже обещал разобраться со звонками, своей сестрой… в итоге моя кроха тут! Зачем, ты появился в нашей жизни?! – мне так больно, истерика сотрясает тело, ничего нет важнее здоровья моего ребенка. И если бы Стас это все не затеял, Анютка бы не попала в больницу! Боль отравляет сознание, до костей пробирает.

- Лен, я подключу лучших врачей, - обескураженный голос, в котором прослеживается ярость. Он хочет наказание обидчикам, это понятно. Только зло уже сделано, вред причинен, и этого не изменить.

- Моя дочь вообще не должна быть тут! Как это все произошло! Как они недоглядели?! Элитный сад? Камеры?! Толку от этого всего. Если дома, в самом обычном саду, с ней никогда ничего не происходило! – меня несет, боль выходит со словами, и я не в состоянии ее остановить.

Возможно, в другой ситуации, я была бы куда сдержанней, подбирала выражения, анализировала, но только не сейчас, когда моя кроха переживает такие мучения.

Далее все как в страшном кошмаре, я бьюсь в агонии. Плохо воспринимаю слова. Все мое сознание подчинено одному – быть рядом со своим ребенком, любым способом помочь ей. Поставить на ноги, и молить о прощении. Я тоже виновата… гады ведь предупреждали! Почему я тянула?! Они говорили про самое дорогое! Никогда себе этого не прощу!

Все слова утешения мимо. Медсестра мне что-то вколола. Это не помогает. Ничего не может помочь, когда я чувствую, что моей кровинушке плохо. Когда осознаю, что она стала разменной монетой в чужих грязных играх. За что? В чем она виновата?! Она светлый и жизнерадостный ребенок! Мое солнышко!

- Андрюша? С ним все хорошо? - спрашиваю, гипнотизируя дверь, из которой должен выйти врач. Если еще и с ним что-то не так – это будет уже слишком. Даже сейчас, когда меня колотит от озноба и тревоги разрывают душу в клочья, переживаю за мальчика, который за эту неделю стал мне слишком дорог. – Другие дети?

- Никто больше не пострадал… - Стас говорит очень тихо, но это не смягчает удар. – Дюша под усиленной охраной. С ним все хорошо, только переживает… он видел, как ей плохо стало, - осекается, голос срывается.

Цель нелюдей очевидна. Мишень их гнусностей – Анютка.

Звонок мобильного заставляет нас вздрогнуть одновременно. Дрожащей рукой извлекаю аппарат. Стас тут же у меня его отбирает. Почему-то ни он, ни я не сомневаемся, кто это.

Принимает вызов. Хоть телефон у Стаса, мне все отчетливо слышно. Уродливый компьютерный голос и слова, от которых кровь застывает в жилах, как прицельный выстрел, прямо в сердце:

- Не поверила. Теперь убедилась. В следующий раз врачи уже ее не спасут. Выбор за тобой…

***

Бесконечно долго тянулись минуты ожидания. Мне кажется, я постарела сразу лет на десять за те сорок минут, что гипнотизировала дверь. Когда же мне разрешили увидеть кроху, ноги вмиг стали ватными. Врач поддержал меня под локоть. То же самое хотел сделать Стас, но у меня хватило сил одернуть руку. Вместе с переживаниями за дочь, пропорционально во мне растет и злость на него.

Зашла и закрыла рот ладонью, чтобы не завопить. Малышка лежит на постели бледная. Подошла к кровати и рухнула на колени, осторожно взяла маленькую ручку. Она спит. Ее грудь ровно вздымается, и я с жадностью ловлю каждый вдох и выдох. Вот так пусть дышит, ее дыхание лучшая музыка для моих ушей. Смотрю на бледное личико и не могу налюбоваться.

- Прости меня, родная. Не уберегла…позволила этому случиться, - шепчу онемевшими губами.

- Она сейчас спит, - врач стоит рядом.

- Что с ней?

- Девочка поступила с жалобами на сильную непрекращающуюся рвоту, со спутанным сознанием, - врач начал изъясняться непонятными мне терминами, но видимо увидев отчаянье, написанное у меня, сменил свой профессиональный сухой тон и кратко описал ситуацию простыми словами, - Как выяснили врачи скорой, утром ваша дочь пожаловалась на сильную тошноту. Но ее даже не успели отвести в медицинский кабинет, как тошнота переросла в рвоту. Благо медсестра сама быстро подошла в класс. Она и установила, что девочка ко всему прочему еще галлюцинирует и оказала первую помощь. Но к моменту приезда бригады врачей, ребенок уже потерял сознание, - вздыхает. – Но мы приняли все необходимые меры для ее лечения, - поспешно добавляет, - Организм молодой, должен справиться и быстро восстановиться.

Теперь уже я едва не теряю сознание, воочию представляю, через что пришлось пройти ни в чем неповинному ребенку, потому что какие-то нелюди вообразили себя вершителями судеб. Что у этих чудовищ вместо сердца? Если есть вопросы ко мне, Стасу, можно ведь разобраться иными методами, но бить по ребенку – самое низкое.

- Ее отравили? Да? – выдавливаю из себя, лицо Анютки расплывается, из-за слез ничего не вижу.

- Да. Позже смогу сказать точнее, когда придут результаты из лаборатории.

Тут же вспоминаю недавний звонок. Они не остановятся. Теперь я верю, что у чудовищ рука не дрогнет завершить… От этих мыслей кровь в жилах стынет, страх опутывает словно паутиной, паника накрывает волной. Но надо взять себя в руки, малышка все чувствует, и когда она проснется, она не должна видеть моих слез.

Стас поставил охрану около палаты. А я осталась у постели Анютки. Смотрела на нее и благодарила небеса, что не отобрали у меня сокровище.

- Выясни, кто это сделал, - единственное, что бросила Стасу, который появился после врача на пороге.

Более я не него не смотрела. Дочь – центр мой вселенной. Ее выздоровление сейчас в приоритете. Но конечно, я бы не отказалась от возмездия для чудовищ. И если у него получится их найти, то я вздохну с облегчением. Ощущение, что над нами нависло что-то мерзкое и губительное только усиливается. Нелюди вошли во вкус. А чувства защиты, веры… у меня этого больше нет.

Когда Анютка очнулась, мне показалось, что она родилась, второй раз. Смотрит на меня затуманенным взглядом и… слабо улыбается. Сильная моя девочка. Боец.

Я не отходила от нее около двух суток. Практически не отлучалась из палаты. Благо врач вошел в положение и не прогонял. Ну и как он сказал динамика положительная, даже лучше, чем он рассчитывал.

Вздрагиваю от вибрации мобильного. Теперь любой звук подсознательно воспринимается, как новая угроза.

«Я так по вам скучаю. Как там моя доченька?». Сообщение от Вани.

«У нас все хорошо». Набираю ответ.

Возможно, неправильно. Он отец и имеет право знать, что с его ребенком. Но как он ей поможет? Никак. Начнет расспрашивать. Звонить. А вдруг еще приедет? Нет. Этого я сейчас точно не вынесу. За это время я не сомкнула глаз. Силы на исходе. Еще и разборки с Ваней – для меня это слишком.

- Тебе надо поспать, - сзади раздается голос Стаса.

Даже не услышала, как он пришел. Малышка спит, ей уже значительно лучше, а я продолжаю смотреть на нее и сжимать маленькую ручку.

- Сама разберусь, - мотаю головой. – Есть новости?

- Есть… - голос потухший. – Выйдем…

Киваю. Нехотя отпускаю руку дочери. Пока выхожу из палаты несколько раз на нее оборачиваюсь.

- Ты нашел, кто это сделал? – перехожу сразу к делу.

Этот случай перевернул все. Показал, о ком я должна думать в первую очередь, четко расставил приоритеты.

- Да, - зажмурился. Ему сложно говорить, бледный, черные круги под глазами, осунувшийся.

- И?

- Я перевернул дном весь сад, пробил всех работников, лично пересмотрел все камеры и… нашел тот кадр, - потер виски, - Это Дюшка…

- Чего? – смысл сказанного до меня не доходит. - Не поняла…

- Не осознанно, конечно. Он очень переживает. И хорошо, что до конца не понимает. Сын рассказал, что когда они собирались в сад, он нашел у себя в комнате красивую шоколадную конфету в прозрачной упаковке с розовым бантом, забрал в рюкзачок и в садике подарил ее Анютке…

Облокотилась о стену. Ноги не держат. Представила личико малыша, как он хочет порадовать мою доченьку, не подозревая, что вручает ей отраву. Жестокость гнид переходит немыслимые границы. Использовать ребенка, настолько цинично, бессердечно – это выше моего понимания. Даже будучи некровожадным, миролюбивым человеком, у меня руки чешутся придушить виновника или виновницу.

- Странно, они не боялись, что Андрюша ее съест?

- Он не ест шоколад, у него аллергия, - у него виноватый голос.

Ситуация действительно патовая. Мы это понимаем. Но никто пока не озвучил.

- Это не посторонний человек, он знает, слишком много личной информации и он вхож в дом, - от этого страх с новой силой распространяется по телу. А слова даются с большим трудом, слишком много отравляющих эмоций.

- Охранник пропал. Я начал поиски, но он, как в воду канул, - Стас протяжно вздыхает и опирается о стену рядом со мной. – У меня практически нет новых людей в доме. А охрана работала еще на моего отца.

- Значит, к нему нашли подход, - закрываю глаза. – Проверь Славу. Не дает мне покоя мысль, что это она.

Наши слова звучат безлико, устало, все переживания скапливаются в душе, отравляет нас изнутри, подобно яду, что подсыпали моей дочери. Но мы не даем выхода отраве. Каждый проживает свою боль отдельно, варится в собственном котле.

Мне кажется, этот кошмар никогда не кончится. Я бы могла сказать, что все началось со знакомства со Стасом. Но, увы, корни этих хитросплетений уходят в прошлое. Оттуда тянется гнилой след. И как бы я ни старалась отогнать догадки, но у меня стойкое ощущение, что я имею прямое отношение к этой семье. Если я и совершила по молодости какие-то прегрешения, как вариант с женатым Константином, то сейчас мне аукается. Так аукается, что завыть хочется.

У меня нет сил и желания в чем-то обвинять Стаса. Прекрасно понимаю, что даже останься Анютка дома, от отравления ее бы это не спасло. Враг вхож в дом. Мне остается только благодарить высшие силы, что дочь идет на поправку.

Мне страшно и я дико устала. Переживания вытянули из меня все соки.

- Проверю. Работа ведется, Лен… - он хочет еще что-то добавить, но повернув голову, осекается. Невысказанные слова повисают в воздухе горьким облаком.

Хочется провести по его щеке, прижаться, зарыться носом в шею, вдохнуть его аромат, и хоть немного успокоится.

- Я пойду к дочери, - машу ему рукой и поспешно иду к палате, пока не осуществила задуманное. Я в таком состоянии, что вполне могу дать слабину. Слишком мне тяжело одной, но и поддержка Стаса не вариант. Мы под одной крышей – это утопия. Пора принять этот факт и готовиться к жизни без него… без Андрюшки… До крови закусываю губу, на глазах слезы, как же больно, словно без наркоза душу себе вырываю.

Анютка все еще спит. Сжимаю руку дочери, а мысли все не дают покоя. Хочется, чтобы вошел следом, просто обнял сзади. Но тут только моя вина, я позволила себе допустить мысль… что возможно… мы… И вот теперь из-за этого «Мы» пожинаю плоды.

Остаток дня и ночь провела рядом с дочерью. Когда малышка спала, позволяла слезам литься по щекам. Когда просыпалась, я улыбалась и рассказывала ей, что все будет хорошо. Она у меня боец, не жаловалась, послушно кушала, принимала лекарства. Только все спрашивала, когда мы вернемся к Стасу и Андрюше… об отце она так и не вспомнила.

И все же я навредила своему ребенку, сама того не желая. Она слишком привязалась к ним, как и я. Тяжело нам придется с ней. Еще и чувство вины, что я подвергла ее риску, не отреагировала должным образом на угрозы, не отпускает.

Еще одна бессонная ночь дала о себе знать. Утром чувствую себя как зомби. Решила выпить кофе. Вышла из палаты и спустила к автомату. Пожалуй, даже две порции, одной точно будет мало. И ведь могла поспать, Анютка спокойно сопела на кроватке. Но ведь нет, мысли как ураган кружат в голове и не дают покоя.

- О, какая встреча! Привет, Лена, - этот голос… узнаю его обладателя с первого звука.

- Здравствуйте, - медленно оборачиваюсь, руки леденеют, внутри сотрясает дрожь, - Константин.

Стальные глаза цепко впиваются в меня. Держат.

- Как дочурка? – он улыбается, только губами. Стоит непозволительно близко ко мне. Мне не хватает воздуха.

- Что вы тут делаете? – не узнаю собственный охрипший, испуганный голос.

- Приятеля пришел навестить. А тут Елена Прекрасная, и глаз уже от красоты не оторвать, - его слова, как призрак из прошлого держат меня за горло.

«Елена Прекрасная»… это прозвище мне знакомо. Оно выбивает почву из-под ног. Руки дрожат, не удается удержать стаканчик с кофе, и он падает к моим ногам, растекается коричневой лужицей, я смотрю на нее, и даже там вижу отражение его глаз, которые прожигают меня холодной сталью.

- Не буду вас больше задерживать, - выдавливаю вежливую улыбку.

- Совсем себя не бережешь, - показывает взглядом на коричневую лужу, - Руки не слушаются, - в голосе забота. Приторная. Лживая.

Но когда-то я верила этому голосу. В голове возникают образы, мелькают как клип, разные локации, Константин рядом, я улыбаюсь. Мы виделись явно не один и не два раза, и хоть я не могу вспомнить наших диалогов, явно, что нас связывали теплые отношения. Как хочу надеяться, что дружеские…

Но воспоминания что-то блокирует, черная пелена не дает мне увидеть цельную картину. Если изначально мне было хорошо в его обществе, то определенно случилось что-то гадкое, раз сейчас от одного взгляда на Константина меня бросает в дрожь. Неизвестность продолжает проводить меня по кругам ада.

- Непременно отдохну, - киваю.

Хочу обойти его. Едкое чувство страха рядом с ним только усиливается.

- Давай переговорим, Лена. Я много времени не займу, - по-хозяйски берет меня за руку и тянет к боковому выходу.

- У меня там дочь… - с губ срывается жалобный писк.

Он подавляет мою волю. Жуткий человек.

- С ней все отлично. О ней хорошо заботятся, - хватка на моей руке становится жестче.

- Нам не о чем с вами говорить, - дергаю рукой. Хочу освободиться.

- Елена Витальевна, у вас все хорошо? – еще никогда я не была так рада видеть охранника.

- Пом…

- У нас есть небольшой разговор. Позаботьтесь о девочке, а я лично проконтролирую безопасность Елены, - изрекает вежливым, но приказным тоном.

- Не…

- Пойдем, - и в глаза мне, так что горло намертво сдавливает. Ничего сказать не могу. Откуда у этого человека такая власть надо мной? Охранник топчется на месте, - Елена переживает за дочь. Но вы ведь знаете свое дело.

- Да, там мой напарник у двери.

- Отлично, - Константин поворачивается и вместе со мной направляется дальше. – Ты всегда можешь позвать на помощь, - шепчет мне на ухо. Мы ведь в больнице. Чего так испугалась, а? – слова опутывают паутиной страха.

- О чем нам с вами говорить? – спрашиваю, когда мы оказались в пустынном коридоре, и у меня получилось хоть немного взять себя в руки.

- Неужели реально не помнишь? – склоняет голову набок, рассматривает меня с улыбкой змея-искусителя.

- Помню, мы виделись с вами в доме у Стаса, вы муж ее сестры, - стараюсь говорить непринужденно.

Что-то подсказывает мне не надо признаваться, что я его отчасти помню. Но то, что он узнал меня – это очередной удар. А наивно надеялась, что операции сыграли мне на руку.

- Потешно, - заливается смехом, а глаза продолжают полосовать холодом.

- У меня дочь отравили, мне не до болтовни, - хочу пройти к двери.

Константин ловко преграждает мне дорогу, подходит слишком близко, чувствую его мятное дыхание. От него так всегда пахнет.

- Раньше ты любила поболтать, - накручивает прядь моих волос себе на палец.

- Это вы… вы причастны к отравлению? Это от вас поступали угрозы? – задаю вопросы, что приходят в голову. Нельзя позволить ему запугать меня еще больше.

- Ох, какого ты обо мне мнения, Елена Прекрасная, - губы еще сильнее расплываются в улыбке, проводит кончиком языка по верхней губе. – Поверь, есть куда более действенные способы, чем такая мелкая и низкая игра, - приближается ко мне еще ближе, глаза в глаза, парализует как удав свою жертву, - Забрать у тебя ребенка, причем официально не составит труда.

- Что за бред, она моя дочь! И никто и никогда ее не заберет! – отталкиваю его со всей силы. Но он ни на грамм не сдвинулся с места.

- Уверена, Елена?

- Вы не в себе! – стискиваю руки так, что ногти впиваются в кожу. – Я более не желаю с вами говорить!

- А тебе придется говорить, тогда… когда, - проводит пальцем по моей щеке, дергаюсь, уворачиваюсь, - Я посчитаю нужным. Только от меня зависит, каким будет следующий поворот в твоей судьбе.

- Божеством себя возомнили!

- Забавно… но… нет, - проводит безымянным пальцем по своему подбородку. - Лишь напоминаю, что владею информацией, которая может тебя закопать или возвысить.

- Не утруждайте себя угрозами! Мы с дочерью скоро уедем! – кровь бьет по вискам, сердце гулко стучит в груди.

- Я бы на твоем месте не спешил. Разве тебе плохо у Стасика? - снова ехидная, змеиная улыбочка.

Тут входят врач с медсестрой, воспользовавшись секундным замешательством, проскальзываю в дверь. Бегу со всех ног в палату. Так словно за мной гонится сам владыка ада.

Кидаю взгляд на дочурку. Дрожащей рукой достаю телефон и набираю сообщение:

«Стас, как только Анюту выпишут, мы сразу же уезжаем».

Глава 15

- Когда все уляжется, я за тобой приеду, - Стас держит меня за руку, губы плотно сжаты, глаза потемнели.

Мы стоим около машины. Не ожидала, что будет так тяжело прощаться. Хочется себя утешить, что это не навсегда. Мы еще увидимся. Так было бы легче. Но я сразу настраиваю себя, что это конец. Оставляю частичку души с ним и Андрюшей. И мы с Анютой идем в другую жизнь. Я пока не знаю, что будет дальше, на каком месте обустроюсь. Но возвращаться мне нельзя, слишком много боли и тайн тут остается. Ничего невозможно, даже если Стас уже пробрался ко мне в сердце.

Я не имею права рисковать дочерью. Константин не успокоится. Пусть я не помню, но подсознательно чувствую, он действительно может разрушить мою жизнь. Да так, что я потом себя уже не соберу. Пусть я банально убегаю, но так Анютка будет в безопасности.

Ее выписали два дня назад. Пока были в больнице, я старалась практически не общаться со Стасом. Так общие фразы и все. Слишком живы во мне воспоминания, как нам может быть хорошо вместе. Какой может быть счастливая семья. Словно в наказание за мои прошлые грехи, мне разрешили прикоснуться к счастью, и тут же показали, что его никогда у меня не будет.

После выписки Стас снял для нас номер в отеле. Охрана дежурила круглосуточно. Один раз он привез к нам Андрюшку. Малыш был очень грустный, к счастью он до конца не понимал, что происходит, но слишком хорошо чувствовал. Он все обнимал меня, смотрел так, что хотелось на стену лезть, будто безмолвно просил: «останься». Анютку он постоянно расспрашивал, как она. И снова смотрел… прощался… Он все чувствовал… не по годам смышленый малыш. Маленькое чудо… и его так безжалостно использовали. Нет. Это надо прекращать, однозначно наш странный союз всем приносит только новые страдания.

Стас продолжает заменять мной Викторию. Андрюша жаждет материнской любви. А я хочу счастливую семью. Все это иллюзии. И разбиваясь, они больно ранят нас осколками.

Стас пытался меня отговорить, но очень осторожно. Он понимал мое решение. Но считал, что позже я непременно должна вернуться. Я не стала спорить. Бесполезно. Главное – уехать, а далее уже разберусь.

Нельзя отрицать и его помощь. Стас снабдил нас всем необходимым в дорогу. Упаковал купленные им вещи в багажник. Оставил мне кредитную карту, дал машину, водителя, охранника. Без присмотра наотрез отказался нас отпускать. Тут я тоже спорить не стала, на первое время мне так будет спокойней.

Смущают его деньги. Но у меня ни копейки. Анютке нужен уходи комфорт. Хоть она уже практически отошла от отравления, и чувствует себя хорошо.

Для себя я решила, что как только обустроюсь на новом месте. Найду работу, я со временем все ему отдам. А пока надо засунуть гордость подальше и взять карту. О возвращении к Ване не может быть и речи. Но рано или поздно с ним придется встретиться. Я решительно настроена на развод. Но немного позже. Вначале надо хоть как-то обустроить нашу жизнь. Все постепенно.

- Посмотрим, - отвожу взгляд.

Стас резко притягивает меня к себе. Утыкаюсь носом ему в грудь. Жадно вдыхаю его запах. Хочу надышаться. Хочу запомнить каждое мгновение. Все плохое забылось, есть только его тепло и понимание – он действительно потрясающий мужчина.

- Это все временно, - гладит меня по голове.

Молчу, глотаю слезы и судорожно сжимаю его руку. Этот мужчина не мой. Никогда не был моим. Надо принять этот факт. Должно стать легче. Но как же хочется заорать: «Не отпускай!».

- Береги себя. Поцелуй за нас Андрюшку, - шепчу. Очень сложно говорить, горло сдавил болезненный спазм.

Анютка выбегает из машины и обнимает Стаса.

- Мы ведь скоро вернемся? - заглядывает ему в глаза.

- Непременно, - улыбается.

И он в это верит. Он не врет. Только я понимаю жуткую правду. Но пока действительно я еще связана со Стасом. С нами его люди, его карта, и я тут навсегда оставляю частичку себя.

- Нам пора, - неимоверным усилием заставляю себя выскользнуть из его объятий, беру дочь и сажусь в машину.

- На связи, - говорит мне и крепко держит мою руку. С дикой болью высвобождаю ее и закрываю дверь.

Машина трогается с места, он идет за нами. Дочурка машет рукой. Я сотрясаюсь от безмолвных рыданий. Как же тяжело. И нельзя показывать малышке. Ей и так пришлось нелегко.

Путь нам предстоит неблизкий. Я решила первым делом поехать к маме. Какие бы у нас с ней ни были отношения, но она меня любит, она родной человек. И пусть до конца не понимает, что для меня лучше, но мама последнее готова отдать. Хочу наладить с ней отношения. Объяснить, почему с Ваней все. И немного вдали от цивилизации, в деревне прийти в себя. Да и дочурке свежий воздух пойдет на пользу.

Уже около года мы не наведывались к ней. Пора сделать сюрприз любимой бабушке.

Дорога дается нелегко. Несколько раз порывалась сказать водителю, свернуть назад. Словно там осталось все теплое и светлое, а впереди какой-то мрак и холод. Но я успокаиваю себя, что это просто страх перед новой жизнью. И вот показалась знакомая деревенька. Тут ничего не изменилось с нашего последнего визита.

- Вот там сверните направо, - показываю водителю дорогу.

Еще несколько домов. И вон стоит маленький домик мамы.

Выхожу из машины. Тут так тихо. Открываю покосившуюся калитку с облезлой краской. Тишина.

- Мама!

Во дворе пусто. Стучу. Дома, по всей видимости, никого нет. Обхожу территорию. Куры заперты. Две коровы в хлеву. Но ощущение странное, будто и не живет тут никто. Не пахнет уютом, как обычно бывает в домах.

Достаю мобильный. Связь есть. Уже хорошо. Набираю маму. Она берет трубку не сразу.

- О, неужели соизволила матери позвонить!

- Мам, ты где сейчас?

- Как это где? В хлеву работы по горло. Я еще свиней завела, вся в делах. Но не обо мне речь!

- В хлеву? – я сбита с толку.

- А где мне еще быть. Копеечку пытаюсь заработать, чтобы вам помочь. Все жду, когда одумаешься…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Тут калитка открывается и во двор входит пожилая женщина.

- Я тебе перезвоню, - что-то дернуло отключить вызов. - Вы кто? – подхожу к женщине.

- Марья Ивановна, работаю я тут! – упирает руки в бока. – А ты кто такая?

- А Анастасия Леонидовна где?

- Тю, так она тут не живет, - смотрит на меня как на сумасшедшую.

- А где она живет?

- Ты кто такая, чтобы я с тобой разговоры вела? – старушка упирает руки в бока и смотрит на меня исподлобья.

- Дочь я. Внучку привезла маме, - миролюбиво улыбаюсь, киваю в сторону автомобиля, где сидит Анютка.

- Что ж ты не предупредила! Настюха, бы уже давно тут была, и мне пироги печь велела бы. А так мы знать не знали, - качает головой.

- Так я сюрприз сделать хотела. Не подскажете, где мама? Я ее обрадовать хочу, - говорю невинным голосом, а у самой в душе все переворачивается.

Снова тайны! Во что мама влезла?! Неужели беда какая приключилась? И что значит «не живет тут»?

- Ох, дети одни хлопоты от ваших сюрпризов, - вздыхает.

- Так, где мама?

- А я почем знаю, я тут за домиком приглядываю. Живу вон там, на пригорке, - машет рукой вдаль. – За скотиной смотрю, коров пасу, ну и молоко себе забираю, мне разрешили. А Настя мне платит исправно, сама в наших краях редко появляется.

Теперь я вообще ничего не понимаю.

- Где она живет? Адрес есть?

- Знаю что в городе, совсем рядом. Так ты сама позвони, или хочешь, я наберу, - достает старый кнопочный телефон.

- Нет! – кричу, слишком поспешно. Едва у нее телефон из рук не выдираю. – Это же сюрприз. Пожалуйста, не говорите. Эффект будет не тот.

Достаю из кошелька несколько купюр и кладу в руку старушке.

- Как знаешь, - проворно деньги прячет. – Сами разбирайтесь, у меня работы валом.

Я сама не знаю, почему мне так важно смой маму найти. Можно расспросить соседей, но тогда они ей точно передадут, что я ее искала. Да и не факт, что они знают ее точный адрес. Вариант у меня один… Выхожу со двора. Набираю Стаса. Без него ни дня не прожить. Горько улыбаюсь.

Но у меня ощущение, что я потянула за нить, и не имею права ее выпустить из рук.

- Да, Лен, - он берет трубку мгновенно.

- Стас… у меня к тебе странная просьба, - замялась. – Ты можешь пробить место нахождения одного номера …

- Говори номер.

Диктую, а у самой колени трясутся, землю под ногами не чувствую. Мыслей нет. Даже не знаю, что думать. Мне просто надо увидеть мать. Жизненно необходимо.

- Мать ищешь?

- Ее, - вздыхаю.

- Как только пробью, скину тебе данные.

- Спасибо, - чуть не сказала «целую». Вовремя себя одернула.

Вернулась к старушке и еще немного расспросила ее. Много информации выведать не удалось, но складывается впечатление, будто мама только к нашему приезду тут появлялась. А дом полностью на плечах Марьи Ивановны. Деревня практически вымерла, одни старики остались. И многих тут дачи, а чтобы постоянно тут мало кто живет.

Мы надолго сюда не приезжали. Но когда летом были, то дом мне ухоженным казался, домашней выпечкой пахло. Но я все сокрушалась, что мама забытое всеми место выбрала. И все сердце у меня болело, как она тут одна. Себя постоянно винила, что из-за меня все.

Зачем мама мне врет? Уверена скоро я найду ответ на этот вопрос.

Возвращаюсь в машину.

- Где бабушка? – тут же спрашивает дочурка.

- Она переехала, - пытаюсь сохранить спокойствие. – Едем в город, - даю указание водителю.

Получается, я не знаю собственную мать? В каком тумане я жила? Сколько еще лжи меня окружает? В голове совсем некстати всплывают слова Константина: «Уверена, Елена?». Нет… я уже ни в чем не уверена. И это пугает. Но ведь это невозможно… Впрочем, как выясняется в моей жизни уже нет ничего невозможного.

Пока едем до города, я ищу в поисковике нужные мне координаты. В голове поселилась безумная идея. Я должна проверить, чтобы хоть в этом вопросе вздохнуть спокойно.

Город по соседству с деревней довольно большой. И не сравниться с тем, где мы жили с Ваней. Прошу водителя остановить около частной мед лаборатории.

Ненавижу себя за это. Но иначе я не смогу спать спокойно. Мерзкий голос Константина не умолкает. Он поселил во мне сомнения. И мне необходимо их уничтожить.

Я сдаю материал для анализа ДНК. Оплачиваю все картой Стаса по двойному тарифу за срочность. Мне нужны эти документы на руках. Анюта моя дочь, я ведь чувствую это сердцем. Но слишком сильно червь сомнения гложет меня изнутри, и уничтожить его можно только этим анализом.

Анютка на удивление ничего не спрашивала, не капризничала. Только держалась за мою руку. Маленький боец.

Когда я уже собиралась покинуть клинику, пришло сообщение от Стаса с адресом. А поблагодарила и помчалась к машине. Сказала адрес водителю. А саму колотит, даже ради ребенка не получается полностью взять себя в руки. Слишком много событий в последнее время, нервы совсем расшатаны.

Машина колесит по незнакомому городу, навигатор сообщил, что мы на месте. Я в удивлении открываю и закрываю рот.

- Это какая-то ошибка…

- Нет, все четко. Координаты верные.

Не могут быть верные! Я смотрю на трехэтажный дом, окруженный металлическим фигурным забором. Двор, как с картинки новомодных журналов. И сам дом из красного кирпича поражает воображение. Мама не может жить тут… Хотя она вполне может убираться тут. Вполне логическое объяснение. Но сама почему-то не верю своим предположениям.

Оставляю дочь в машине. Шатаясь, иду к воротам. На звонок не успеваю нажать. Их открывает пузатый мужик в спортивном костюме.

- Простите, тут живет Анастасия Леонидовна?

Смотрит на меня оценивающе, хмурится.

- Мы ничего не покупаем.

- Я ничего не продаю. Так она тут живет?

- Естественно! Какой у вас вопрос к моей жене?

Из дома в красном шелковом халате выходит мама. Она замечает меня сразу же. И даже с довольно большого расстояния вижу, как сильно она бледнеет.

- С мамой приехала увидеться, - сообщаю мужчине.

Он меняется в лице, расплывается в улыбке, только краешки губ подрагивают.

- А вот значит, какая ты Леночка! А я давно говорил, Настене, чтобы нас с тобой познакомила, - отходит немного вбок, давая пройти внутрь. – Уж сколько вместе, а она все переживает, что ты плохо на отчима отреагируешь. Ты не серчай на нее, она боялась, что после отца, ты ее не поймешь, - мужчина нервно проводит рукой по реденьким седым волосам.

- Давно вы уже вместе?

- Да… так… - машет неопределенно головой.

Ясно, боится сболтнуть лишнее. Нет. Меня нисколько не задело, что у мамы есть личная жизнь. Я всегда была только за ее счастье. Но дело ведь не во вдруг появившемся муженьке. Теперь я хочу раскрыть в полной мере весь ее обман. И что-то мне подсказывает – я вижу только верхушку айсберга.

Обхожу мужчину и направляюсь к маме. Хочу посмотреть в ее глаза. Она так и замерла в одной позе, не сводит с меня испуганного взгляда.

- Здравствуй, мама.

- Доченька, я все объясню… Я просто боялась, что ты не примешь мой союз с Борей, а я влюбилась, как девочка, нервно теребит край халата.

Замечаю идеальный маникюр, макияж, кожа сияет изнутри, она выглядит лет на десять моложе. И я бы порадовалась за маму… в другой ситуации. Но тут мне кажется, она специально делала себя старше… И этот обшарпанный домик в деревне, в котором она никогда не жила.

Сзади подходит этот самый Боря.

- Оставьте нас с матерью наедине, - говорю так, что он мигом отскакивает в сторону.

- Вы тут посекретничайте… а я… это… пойду… - направляется к выходу.

- Боря, стой! – кричит мама.

Она боится остаться со мной наедине. Муженек посылает ей воздушный поцелуй и еще быстрее семенит к воротам.

- И для чего было разыгрывать спектакль с ветхим домиком? – скрещиваю руки на груди.

- Это все, - обводит рукой дом, - Борино имущество! Пойми, я не могла тебе показать. Он бы подумал, что я хочу ему на шею повесить свою семью! А я просто хотела счастья! – кричит, дергается всем телом, как в припадке. – Все что удавалось выкроить, я слала вам с Ваней!

- Снова вранье, - мотаю головой. – Дом твой. И содержишь мужа именно ты.

Я не знаю этого наверняка. Просто мои догадки. Кидаю ей приманку, понятия не имею, клюнет ли она.

- Неправда! – лицо мгновенно покрывается красными пятнами. – Ничего на меня не записано! Я чиста! У меня из имущества, только тот дом! Можешь проверить! И не муж мне Боря, мы не расписаны! Я не могла предать память твоего отца!

- Уже проверили, - продолжаю игру. – И допросили, на кого записан дом. Все про ваш договор известно.

Ничего мне неизвестно. Если чуть больше времени, я бы позвонила Стасу, и имея наводку, он бы многое выяснил. Но мне надо прижать ее к стене немедленно, подлезть под толстый слой гнили и узнать правду.

- Все твой Стас, да?! Я говорила, что он тебя погубит! Вот и между нами раздор внес! Не верь ему! Я ни в чем не виновата! – складывает руки, как в молитве, смотрит на меня взглядом «любящей мамочки», теперь понимаю, насколько он фальшивый.

А мои догадки, напротив, попадают четко в цель. Только я в толк не могу взять, что я ей сделала? Чем заслужила такое предательство?

- Раздор? Чем? Правдой?

- Он все исказил! Я заботилась о тебе! Всегда! И немного счастья, для себя захотела. Разве в этом мое преступление?! Леночка, дочурка! Ты ведь знаешь, как я тебя люблю!

- Это не любовь, что угодно, но только не любовь, - делаю глубокий вдох, сейчас раскисать нельзя. - Рассказывай мама, все как есть.

Она медлит. Глаза лихорадочно бегают. Подозреваю, она прикидывает в уме, что мне известно, а что нет. И я боюсь ненароком выдать себя, что попросту поймала ее, и толком ничего не знаю.

- Ты вспомнила? – прищурилась, пытается меня просканировать.

И от этого ее взгляда туман прошлого начинает постепенно рассеиваться.

- Ты была в долгах. Ты же была неизлечимо больна. Из-за тебя я тогда оказалась в столице. Так, где болезнь, м…? - больше язык не поворачивается назвать ее «мама». Не понимаю, когда моя мать стала чудовищем?

- Я… я выздоровела… Чудо случилось! – подбородок дрожит, зубы отбивают чечетку, как ни старается, она не может выдавить даже улыбку.

- Так что же ты за три года ни разу мне не поведала о чудесном исцелении?

- А чего прошлое ворошить, - нервный смешок.

- Чего ворошить? Может, потому что пришло время раскопать всю твою гниль!

Она резко меняется в лице. Цепко хватает меня за руку, чуть выше локтя, впивается так, что через плотную ткань куртки ощущаю ее когти.

- Сама умная, да? А теперь слушай меня, зараза обнаглевшая, - такого голоса, я от матери сроду не слышала. – Будешь открывать рот, так я тебя закопаю. Соплюху свою потеряешь и не только. Раз по-хорошему не понимаешь, будем по-плохому. Мне ты ничего не сделаешь, а вот я могу, - скалится, - Всего несколько моих слов, и упадешь так низко, что никогда не сможешь подняться.

Ошарашенно смотрю на человека, которого я считала самым родным в своей жизни. На кого опереться в жизни, как не на мать? Вспоминаю свое детство, нам приходилось нелегко, мама много работала, но никогда я не ощущала ее ненависть. Она заботилась обо мне. Что же случилось? Чем я заслужила такое отношение?

Ведь и в столицу я поехала, только чтобы заработать деньги ей на лечение. Я питалась быстрорастворимой лапшой и хлебом, тратилась на съем жилья, а все остальное пересылала ей. И все переживала, что мало, маме становилось хуже. В то время я жила лишь одним желанием – помочь своей матери. В кафе работала без выходных. Брала подработки, что угодно, только бы заработать лишнюю копеечку. А сейчас я, оказывается «обнаглевшая зараза».

- Как у тебя язык поворачивается мне угрожать? Называть «соплюхой» внучку. Что ты за человек такой? Мы ведь родные люди… - спазмы в горле мешают говорить. Она словесно придавила меня к полу, растоптала, и мне необходимо время, чтобы все осознать.

- Все из-за тебя! Ты мне жизнь сломала! – она, наоборот, переходит на крик, еще сильнее сдавливает мою руку, и будь ее воля в этот момент, не задумываясь, разорвала бы меня на куски.

- Что ты несешь?

Я все не могу понять, для чего была эта игра? Воспоминания возвращаются слишком медленно, и пока концы с концами не сходятся. Я не вижу причин для ее вранья. А угрозы? Она определено что-то знает. И мне это не нравится.

- Ты ходячее проклятье! Твое рождение сломало мою жизнь! На долгие годы я была обречена на нищее существование! И все из-за тебя! И ведь я не выкинула тебя, не сдала в детский дом, а кормила, одевала, заботилась! Я была матерью, которой ты не заслуживаешь! – отпускает мою руку, проходится по крыльцу. Взмахивает руками. – За что мне все это! Какая благодарность? Если у тебя даже ума не хватило, тихо со своим Ваней в норе сидеть? – резко поворачивается, хватает меня за полы куртки, из ее губ сыплется жуткая брань.

- Ты слышишь себя? Я должна благодарить, что ты от родной дочери не отказалась? Что я посмела пойти наперекор твоим желаниям, и ушла от мужа, который только меня использовал? Ты в своем уме? – отталкиваю ее от себя, так сильно, что она врезается в стену.

- Не дочь ты мне! Не дочь! – визжит так, что у меня лопаются барабанные перепонки. – Ты недоразумение, выжившие по воле злого рока! – она рыдает. Заламывает себе руки, размазывает подведенные глаза и скалится, глядя на меня. Во взгляде столько ненависти. Я удивляюсь, как эта женщина, так долго прятала свое истинное отношение ко мне. Но сейчас ее прорвало как плотину. И вся грязь выливается на меня.

- Как не дочь? – спрашиваю растерянно.

При зашкаливающем градусе ненависти – этого я точно не ожидала услышать. Пусть память меня подводит, но даже в ранних детских воспоминаниях, она всегда была рядом.

- А вот так! – начинает истерически хохотать. – Я познакомилась с твоим папашей, когда он был безнадежно женат. У нас был такой сказочный роман. Богатый, красивый, заботливый мужик, я всегда такого искала. И еще он был покладистым, им было легко управлять. С одной стороны, плюс, с другой – огромный минус. У него духу не хватало бросить свою жену. Так и жил на два фронта. А я хотела его полностью, чтобы не подачки от него принимать, а всецело его финансами заведовать. Чтобы статус у меня был не любовницы, а жены. И уже почти добилась своего, - снова обжигающий ненавистью взгляд на меня, - Как выяснилось, что его курица беременна. У них долго не получалось, и тут… сопли, слезы, радость… из-за этой несправедливости судьбы, я стала его терять. А когда приблизился срок родов, он и вовсе сказал, что нам пора расстаться. Выход был один… - запнулась, - В общем, курица попала в аварию. Неуклюжая была, вот машина ее и сбила, - сжала руки в кулаки, глаза сузились, мне она сейчас напоминает черный сгусток негатива, но никак не человека.

- Это…ты… ты… ее сбила? – я слушаю, и не верю, что эти чудовищные слова могут вырываться из уст человека.

- Я что дура, такой компромат на себя вешать, - фыркает.

- Но авария сучилась при твоем участии, - даже не спрашиваю, положительный ответ написан у нее на лице. И это воспоминание доставляет ей удовольствие. Она нисколько не сожалеет. Осознание происходящего пропитывает меня черной отравой.

- Недоказуемо, - ехидно скалится. – Но тыыы… - тыкает в меня пальцем, - Ты выжила! Она померла, а ты осталась! Судьба ко мне несправедлива! Тебя спасли, - воет, оплакивая мое спасение.

- Ты чудовище…

Она уже меня не слышит. Ее несет дальше, страшные откровения сыплются из черного рта.

- Я подсуетилась, стала утешать твоего папашу, оказалась рядом. Тебя записали, как мою дочь. Благо деньги все решили. А он был в таком состоянии, что не составило труда, взять все в свои руки, ну и в кратчайшие сроки женить на себе. Хотя вряд ли он тогда вообще отдавал отчет, что происходит вокруг. С твоим рождением сразу все начало рушится. А я ведь поначалу, смирилась с твоим существованием, решила, что не сильно ты мне помешаешь. Но твой нерадивый папаша, за несколько месяцев потерял все состояние. Мы переехали в халупу, вместо шикарного особняка. Он больше не работал, и только мучился угрызениями совести, винил себя в гибели жены. И я терпела, и тебя, и его, а когда тебе стукнуло пять, так он и вовсе отъехал от сердечного приступа. А ты так и осталась висеть обузой на моей шее. Теперь ты поняла, скольким мне обязана!

Я поняла, что всю жизнь называла матерью женщину, убившую моих родителей…

Как это осознать, что вся твоя жизнь – ложь? Не знаю. Я до конца еще не впитала в себя чудовищную правду, она проникает медленно, режет, отравляет, переворачивает сознание. У меня ощущение, что я задыхаюсь от смрада лицемерия, а свежий воздух мне более недоступен.

- Так почему реально не отдала в детский дом? Зачем играла в любящую мать?

И ведь надо признать, она отыгрывала свою роль отлично. Раз я любила это существо и не сомневалась, что она желает мне счастья.

У меня ощущение, что я стою на осколках собственной жизни, и все, что меня окружало – фейк. Все во что я верила, оказалось хрупким мыльным пузырем. Как собрать себя заново? Как найти силы, искать правду дальше? Ведь это далеко не все. Она замешана в куда большем. Но пока я слишком избита, отравлена, уничтожена, чтобы складывать все в единую картину.

- Я знала, ты мне пригодишься в будущем, - она постепенно приходит в себя. Перестает трястись, глаза обретают хищное выражение. – Любящая дочь для матери готова на многое, в то время как ненавидящая, будет искать любую возможность для побега. Можно сказать, я инвестировала в будущее. Но ты права, - кривит губы, - Это было нелегко. Мечтать тебя уничтожить, видеть в тебе продолжение предательства твоего нерадивого папаши и при этом тащить на себе роль любящей матери.

- Поистине страдалица, - даже не пытаюсь скрыть сарказма.

Подлетает как фурия, не успеваю увернуться, звонкая пощечина опаляет щеку.

- Ты даже не представляешь, что я из-за тебя и твоего папаши потеряла! От чего отказалась! Так что не смей открывать свой поганый рот! Ты мне будешь до конца жизни обязана! И уж поверь, все, что я смогу из тебя выжать, я непременно выжму. А потом решу, сгноить тебя или помиловать, - гордо вздергивает подбородок.

Первая мысль – она сумасшедшая. И это верно. Но все же ведет она себя слишком уверенно, словно за плечами чудовища есть нечто, что дарит ей веру в собственную безнаказанность.

- Ошибаешься, теперь пришла твоя очередь платить по счетам. И будь уверена, я этого так не оставлю! Убийца! – я хочу, чтобы она заплатила за смерть моих родителей. Это все не может сойти ей с рук. Правда, пока у меня нет предположения, как это все сделать.

- Мозгов как не было, так и нет. Только пикнешь в мою сторону, и я запущу такой механизм, что мало не покажется, - она полностью взяла себя в руки, и сейчас стоит, скрестив руки на груди, и смотрит на меня, как на мерзкое насекомое.

- Ты уже назапускалась. Ваня – это тоже часть твоего «гениального» плана? Почему ты его так защищала?

- Вот и живи теперь с этими вопросами. Больше ты от меня ничего не услышишь, - ее мерзкий смех пробирает до костей.

Все… поток откровений «мамочки» закончился. Она усмирила гнев, и готова снова распылять яд вокруг себя.

- Елена, простите, вам помощь нужна? – к нам подходит охранник.

- Нет, я уже ухожу.

Более ни минуты не могу находиться рядом с этой женщиной. Мне надо переварить информацию, зализать раны. И решить, что делать дальше.

- Иди, иди… будешь копать, получишь от меня весточку. Будь осторожна доченька, никогда не знаешь, за каким поворотом жизнь может кардинально измениться. Лучше слушай маму и поверь, тогда есть шанс договориться, - при постороннем мужчине она мгновенно изменилась в лице. Появился слащавый голос… который я столько лет считала любяще-искренним…

- Ты права, готовься, твоя жизнь скоро изменится, - возвращаю ей ее же слова.

- Послушай доброго совета, попрощайся со Стасом. Если о себе не думаешь, о нем подумай. Иногда общение двух людей бывает фатальным, - и столько уверенности в ее голосе, что мороз пробегает вдоль позвоночника.

- Обойдусь без твоих «добрых советов», - поворачиваюсь и на негнущихся ногах иду к воротам.

- Несмышленое дитя, само себе копает ямку, - все время пока иду к выходу, мне в спину, словно ядовитые иглы вонзается ее смех.

В машине первым делом прижимаю к себе дочурку.

- Бабушка там? Почему не взяла меня? – Анютка дуется.

- Нет там бабушки.

И это даже не вранье.

- Я отвезу вас в отель, - сообщает водитель, даже не интересуется у меня дальнейшими планами. Просто ставит в известность. Соглашаюсь. Мне действительно нужно отдохнуть и малышка устала в дороге.

И должна признаться, что совсем не представляю дальнейших действий. В голове каша, душа изодрана в клочья. Как в короткие сроки собрать себя по кусочкам?

Водитель привозит нас в дорогую, красивую гостиницу, берет на себя все формальности. Номер у нас оказывается царский. Три комнаты, шикарный интерьер… только ничего не радует.

Если там, рядом с чудовищем я еще держалась, то теперь силы меня покидают, то накрывает паника, то тянет выть, то до одури хочется заставить ее заплатить. В голове бардак. Мне надо вспомнить все. И я этого боюсь. Но понимаю – это необходимо, иначе до конца не распутать все.

Еще не дают покоя угрозы «маман», к сожалению, они явно непустые. Но я старалась хоть немного отвлечься. Кормлю дочь, играю, улыбаюсь. Все поглядываю на телефон, так и тянет написать Стасу, но не решаюсь. И он не пишет. Ах, если бы он знал, как он мне нужен. Израненная душа тянется к нему, скулит и плачет от тоски.

Вечером я уложила доченьку спать. И все… нервы сдали… беззвучно разрыдалась. Кусаю подушку и пытаюсь не сойти с ума от боли, что раздирает меня на части.

Тихий стук в дверь. Вздрагиваю. Я уже каждого шороха боюсь. Кто это? Крадучись подхожу к двери.

- Кто там? – не узнаю собственный испуганный голос.

- Я…

И это «Я» звучит как долгожданный свет в конце черного лабиринта.

Открываю дверь и буквально падаю в его объятия. Он сейчас как оплот моей надежды, мое спасение, мой воздух. Глажу его по небритым щекам, вглядываюсь в карюю бездну и хочу утонуть, там на дне его глаз спасение, там я могу возродиться. Там боль уже больше не имеет власти надо мной.

- Стас, - протяжным стоном ему в губы.

Это лучший подарок, который он мог мне подарить… просто приехал. Именно тогда, когда я больше всего нуждалась в нем. Сегодня рухнул мой мир, и остался только он… моя надежда и вера… источник силы, моя защита. Абсолютно все сейчас сконцентрировалось в этом человеке. А я ничего не могу сказать. Слова застревают в горле, есть только вихрь сумасшедших чувств, которые вырвались откуда-то из глубины, и больше я неспособна их сдерживать.

Целую его в губы. Нет, это не поцелуй это крик души, которая вдруг обрела крылья и сорвалась с цепи. Обхватываю шею руками, прижимаюсь к нему всем телом, пропитываюсь Стасом, растворяюсь.

- Не плачь, - собирает губами влагу с моих щек.

Я что плачу?

Покрывает мое лицо поцелуями, хаотичными быстрыми, а я цепляюсь за Стаса как в бреду, смотрю, широко распахнув глаза. Боюсь моргнуть. Вдруг он исчезнет, и я снова останусь одна.

Подхватывает меня на руки, заносит в номер.

- Заяц спит?

Могу только кивнуть. Мы не виделись совсем недолго, а я уже истосковалась. Такое ощущение, что вечность без него была, и сейчас мне как засохшему цветку в пустыне нужен оазис живительной влаги. Мне нужен Стас. Долой мысли, логику, разум. Целую губами его шею, вдыхаю запах…родной… какой же он родной. Дышу и не могу надышаться. Как я существовала без его аромата?

Заносит меня в спальню. Закрывает дверь. Кладет на постель и жадно впивается в мои губы. С голодом, одержимостью, он действительно зверь, и мне это нравится. Его сила, напор, его руки, его губы. Я оживаю.

- Я скучал, - хриплый рык проходится по нервным окончаниям.

Его руки, блуждают по моему телу, разрывают одежду, кожей ощущаю, как искрит между нами. Как разгорается пламя, опаляет нас, превращает в пепел и возрождает, раскрывает друг для друга.

Судорожно ищу его губы, чтобы вновь почувствовать их вкус, жадно глотать его хриплое дыхание, и подниматься еще выше на волнах какого-то дивного экстаза. Я чувствую, как он целует уже не губы… душу, как от ласковых прикосновений затягиваются раны. Стас исцеляет своей звериной нежностью.

Мы срываемся с обрыва и летим в пропасть, и никто нас не остановит. Потребность друг в друге перекрывает все. Слова лишние, это рождается в глубине, это чувствуется как дар свыше, посланный нам с небес.

- Будь со мной… - всхлипываю.

Сладкое безумие, возможность сбросить оковы, и просто отдаться на волю первобытным инстинктам. Принадлежать ему полностью, без остатка. Никогда не думала, что удовольствие может быть таким полным, искрящим, как сотни тысяч вольт под кожей. Чтобы до звездочек перед глазами, до полуобморочного состояния. Цепляться за него, не отпускать. И понимать – он мне нужен, теперь еще сильнее.

Наша ночь высвобождает чувства, открывает мне глаза, на правду, которую я так долго скрывала от себя. Я хочу быть только с этим мужчиной. Только с ним мне хорошо и спокойно, а главное – я безгранично ему доверяю.

До рассвета мы не могли отлипнуть друг от друга. Прерывались, чтобы проверить малышку. И тут же снова оказывались в объятиях друг друга. И все казалось мало. Это жажда, которую невозможно утолить. Хотелось отложить все разговоры, не омрачать эту особенную ночь.

Утром тело ломит, каждая клеточка тела напоминает о безумствах, а на губах играет улыбка. Я лежу у него на плече, глажу по руке. Я бы могла сказать, что я никогда подобного не испытывала. И это будет правдой… отчасти. Но у меня стойкое ощущение, что я уже летала в облаках. Что такое удивительно чувство близости, нечто очень похожее было ранее. И я безумно тосковала по этим ощущениям, но не понимала их, не могла для себя расшифровать.

И вдруг что-то поменялось. Нутром почувствовала. Вот мы были невероятно близки, и в один миг между нами стена.

Поднимаю голову, смотрю ему в глаза – и ничего не вижу, словно он наглухо закрылся на все замки.

- Что случилось? – спрашиваю беззвучно.

- Может, ты мне расскажешь… Лена, - и снова произносит мое имя как ругательство.

Глава 16

Ваниль… он задыхается и не может надышаться, как всегда. Рядом с ведьмой ничего не меняется. Его агония продолжается. Он уже давно принял ее, как благодатную манну небес, он снова ощутил забытый вкус жизни, но этот вкус имел привкус горечи. Нет, кошмары не ушли, они притаились по углам и насмехались над Стасом.

Он шел по адскому лабиринту, усыпанному осколками разбитых надежд, собирал острые как бритва фрагменты, ранил руки до крови и пытался их склеить. Его вера, закопанная там, вместе с Тори, вдруг встала на колени и слабо пошевелила поломанными крыльями. Но ее словно черви точили сомнения, сыпали соль на раны и мешали подняться с колен.

Стас пил жадными глотками иллюзию счастья, пытался утолить тоску. Любовь… всепоглощающая, исцеляющая и уничтожающая, дарующая запредельное счастье и в один миг безжалостно кромсающая душу – дается раз в жизни. Он это знал всегда. Да порой люди создают семьи, разводятся, находят новых партнеров – это не про него. В тот миг, когда он увидел Тори, уже подсознательно знал – это на всю жизнь. А настолько сокрушительная любовь дается не всем, он к радости, или к горю испытал это чувство в полной мере. Познал все грани разрушений, и полета на тех самых крыльях надежды, когда кажется, что счастье будет длиться вечность.

Но хуже всего, когда эта любовь не взаимна. Тогда она превращается в оружие разрушительной силы, что разрывает сердце на части, и заставляет вариться в котле болезненного осознания своей обреченности. И у этой обреченности зеленые глаза.

Ведьма. Даже получив тест ДНК, он не мог выкинуть ее из головы. В нем шла битва разума и чувств. Стас понимал, что не сможет полюбить другую женщину. Никогда и никто не заменит Викторию. И не потому, что он против… нет, он бы рад избавиться от ежесекундно пожирающей боли, от незаживающих и кровоточащих шрамов на сердце, только лекарства нет, и время оно не лечит, оно лишь помогает приспособиться к новым реалиям существования.

Но тогда в ведьме он видел обезболивающее, не понимал своего нездорового притяжения к этой женщине. Убеждал себя – все факты указывают – это не она. А где в глубине души жила стойкая убежденность – она. Помчался снова в это захолустье забирать ее. Действовал жестко, но иначе было не открыть ведьме глаза не нерадивого козла, каким-то невообразимым образом называвшегося мужем.

И еще жаждал разобраться в ее тайнах, в том не покидающем ощущении дежавю. Его к ней тянуло, ему безумно нравилась ее дочь. И порой Стас даже переставал думать, кто перед ним. Ему впервые за три года было хорошо и спокойно. Так, как не было даже с Тори. Образ супруги начал блекнуть, и уже стало абсолютно не важно, кто такая Лена, она просто стала ему необходима. Он сгорал от желания приблизить ее сильнее. Оставить рядом с собой и никогда не отпускать.

Но в тот же момент, он не ощущал, что влюбился снова – это невозможно. Он чувствовал, что любовь, жившая в нем, обрела новую силу. Лена была иной, более тихой, скромной, покладистой. Наряду с привычками Тори, было очень много отличий. И в какой-то момент, он перестал задавать себе вопросы, просто решил сделать все, чтобы никогда ее не отпустить. Даже если, это иллюзия, пусть так, но он снова начал познавать жизнь, будто заново учился ходить, говорить, дышать. Ведьма подарила ему вкус жизни, рядом с ней расцвел его сын. Она определенно меняла их жизнь к лучшему.

Но оставались ее тайны, амнезия, угрозы. Было много спорных моментов, были козни из его ближайшего окружения. Кто-то намеренно мешал Стасу копать, давал ложную информацию. Он метался как бешеный зверь между раздирающими его мыслями. Слишком много противоречий, и правда, скрытая под толстым слоем лжи. И нужна ли эта правда, если Дюшка сияет, Стас впервые может дышать полной грудью, не содрогаясь от боли? Как выяснилось, нужна правда, ложь рано или поздно уничтожает все и всех.

Кому-то ведьма сильно мешала. Враги пошли на кощунство и отравили малышку. Он винил себя, не углядел, недосмотрел. Он не имел права подвергать их опасности. Отпустил… дав себе слово, во что бы то ни стало вернуть их…

Как узнал от охранника подробности, тут же все бросил и помчался к ним. Он должен ее защитить, тем более та женщина, ее мать, оказалась вовсе не такой простой бабенкой, как ранее ему представили в отчете. Он ухватился за ниточку и клубок вот-вот распутается. Но все оказалось немного иначе… правда всегда была у него перед носом. Но логика мешала ее увидеть.

Ведьма открыла дверь, и сразу взрыв эмоций. Их накрыло с головой. Вместо разговора они сразу переместились в спальню. Стас давно изнывал от потребности в ней, но ранее никто из них не был готов к этому шагу. Но тут все сомнения утонули в обоюдном желании. Стас возродился и тут же со всего размаха полетел в пропасть.

Ранее можно было сомневаться, думать, сопоставлять факты. Убеждать себя, что это вовсе не Тори. Но близость, она срывает маски. Он бы в постели со своей женой, более страстной, отчаянной, обезумевшей, но все же это была Тори.

Каждый ее вздох, закатившиеся глаза, каждое движение подтверждали истину. Она целовала его там, где ему нравится, делала именно то, что он любил, в точности знала все. И пусть в комнате был полумрак, и тело ее изменилось, формы приобрели округлость, но движения… ее реакции на его ласки, этого не забыть, не спутать.

Если их поцелуи он ранее еще как-то себе объяснял. Включал здравый разум, то после близости, сомнения отпали. Кто бы что ему ни говорил – это его жена. Он полюбил один раз в жизни, и узнал ее даже в новом облике со спины, сразу. Он не ошибся. И теперь Стас в этом окончательно убедился.

Это узнавание, оно не подвластно разуму, оно идет из глубины души. Он отчетливо ощущал ту, что навсегда забрала его сердце. Виктория проросла в него корнями, близость раскрыла ее, сбросила шелуху операций, новой внешности, и там она, до безумия любимая, и насквозь пропитанная чернотой тайн.

И вместе с открывшейся правдой, боль накатила с новой силой. Если любила, то почему не узнала, не разумом, а душой? Ответ лишь один – не любила.

Она еще тогда планировала побег… с Дюшкой… но это отдельная кровоточащая рана, в ней только предстоит разобраться.

Стас, безусловно, верит в ее амнезию. Так не притворяются. Но он ведь узнал ее, почувствовал сердцем. Она его нет. Да, сейчас она испытывает симпатию. Возможно, влюбленность. Но их близость для нее первая. А для него этот дивный рай, открыл врата настоящего пекла. Любовь не взаимна. Ведьма не может вспомнить, потому что это для нее мало что значило.

- Что случилось? – спрашивает одними губами. Безошибочно уловила перемену его настроения.

- Может, ты мне расскажешь… Лена, - произнес ненавистное имя. Так к нему и не привык. Все же для него, подсознательно она всегда была и будет Тори.

Стас снова тонет в зеленом омуте с надеждой и верой. Боль и одержимая любовь настолько тесно переплелись в нем, что их не вытравить. И какой бы ни была правда, Стас сомневается, хватит ли у него сил разрубить этот адский узел.

***

- Если ты про разговор с мамой… то я собиралась… но, - смущенно улыбаюсь.

Я все еще надеюсь, что это мимолетная хандра. Что эта стена исчезнет так же быстро, как и появилась.

- С мамой… - отвечает как-то рассеянно и морщится так, будто я его ударила.

- Ты ведь знал, что тут все непросто, потому и приехал.

- Мы говорим с тобой на разных языках, - смотрит на меня с такой грустью, что сердце судорожно сжимается.

А за этой грустью в глубине карих глаз притаилась ярость. Но он не дает ей выхода сдерживает. Хоть ранее бы уже давно вспылил. Или это затишье перед бурей? Я в растерянности, и не знаю, что от него ожидать. Уже сожалею, что так опрометчиво бросилась к нему в объятия. Похоже, этим я только все испортила.

- Стас, я честно не понимаю, что не так. И лучше если ты мне скажешь правду, - прикрываюсь одеялом и сажусь на постели.

- В этом и проблема, Лена… что не понимаешь, - трет двумя пальцами переносицу. – Не чувствуешь…

- Я не могу разгадать твои ребусы. Прости… я не в том состоянии, - сама начинаю заводиться.

Наша близость для меня непростой шаг. И уж явно не такого финала я ожидала. А сейчас впору расплакаться. Стас единственный, от кого я ждала поддержки, а в итоге получаю обвинения, не пойми в чем.

- Ты думаешь, можно забыть, перепутать, - поддается вперед и нависает надо мной, - Женщину, с которой был душой и телом?

Отшатываюсь от него. Судорожно проталкиваю ком в горле. Виктория… все дело в ней. Всегда она. И даже в постели она стоит между нами! Он сравнивал. Он мысленно был с ней. И теперь разочарован, что я оказалась не той. Это нестерпимо больно. Мои желание и мечты на полном ходу сталкиваются с ужасающей действительностью, разбиваются вдребезги.

- Это подло! Сейчас в такой момент думать и представлять ее! На что ты надеялся, Стас?! Что сможешь мной заменить ее?! – отталкиваю его, хочу встать. Но он не дает, удерживает за руку.

- Я никого не представлял, - говорит очень медленно, смакуя каждую букву. – Я был с ней.

- В своем больном воображении! – даю ему пощечину. Не сдерживаюсь, нервы окончательно сдают.

Он бессовестно меня добил. В тот момент, когда я и так сломлена.

- Ты помнишь свой первый раз… Лена? – ошарашивает странным вопросом.

- Да… но какое это имеет отношение, - от шока даже перехожу на шепот.

- Где это было? – держит меня взглядом, так что и пошевелиться не могу.

- Какая разница, - дергаю плечом. – Это в прошлом.

Я не Стас, мне гадко вспоминать о бывшем, в постели с ним.

- Возможно, это было в горах? Твои любимые песни под гитару, звездное небо, костер, в котором ты едва не спалила свою куртку…

Он говорит, а мой рот открывается и закрывается, глаза распахиваются до боли. Он описывает наш первый раз с Ваней.

- Откуда ты… - дальше слова заканчиваются.

Стас что все это про меня пробил? А как еще это объяснить?

- Думаешь, пробил инфу? – будто читает мои мысли. Смотрит на меня с отчаянием, глаза превратились в черную бездну.

Киваю. У меня ощущение, что мы идем вдвоем по минному полю, снаряды разрываются у нас под ногами, а мы продолжаем с каким-то безумным упорством ползти вперед, к очередному очагу страданий.

- Нет. Я описал наш первый раз с Тори, - жадно вглядывается мне в лицо, считывает реакцию.

У меня ступор. Виски сдавливает. Голова раскалывается. И кажется… туман начинает рассеиваться. Лицо мужчины из прошлого перестает быть темным пятном.

- Опиши роды… Виктории… Что ты делал? – вопрос срывается с губ прежде, чем успеваю сообразить, зачем вообще это спрашиваю.

- Я не успел на роды. Хотел быть с ней в трудную минуту, но на одном объекте произошел несчастный случай, мне пришлось уехать за город. Я все пропустил. Но под окном цветами выложил надпись «Люблю вас»…

- Розовыми? – перебиваю его.

- Да…

Очередной взрыв в голове, такой силы, что перед глазами плывут черные круги. Хватаю ртом раскаленный воздух. И не могу прийти в себя… это за гранью моего восприятия.

Стук в дверь номера. Вздрагиваю. Подпрыгиваю на кровати. Стук повторяется уже настойчивей.

- Обслуживание? – смотрю на Стаса, а сердце еже колотится в районе горла.

- Сейчас проверим, - быстро одевается.

Пробую тоже встать, ноги не слушаются, ощущаю себя поломанной.

Он выходит в прихожую. Стук не умолкает. Нет. Обслуга не будет так нагло стучать. Через несколько секунд Стас возвращается и кидает мне белый халат. Кое-как одеваюсь.

Слышу голос дочери, она проснулась от шума. Жуткий звук отбивает жуткую мелодию на нервных окончаниях.

- Открывайте! Анютка, папка к тебе приехал! – раздается крик Вани из-за двери.

- Что он тут делает?! – спрашиваю, сама не знаю у кого.

Мне только практически бывшего мужа не хватало. Все разом навалилось, и я в таком состоянии, что не знаю, как это выдержать.

- Мама? – Анютка стоит на пороге и трет глазки.

- Принесла, козлину нелегкая, - фыркает Стас и направляется к двери.

Но его опередили. Дверь с грохотом распахивается. И перед нами возникает здоровенный амбал под два метра ростом. Загораживает собой проход, взирает на нас безразличным взглядом.

Подбегаю к дочери, присаживаюсь на корточки, обнимаю ее. Хочу увести в комнату.

Из-за спины амбала показывается лицо Вани. Анютка замирает, увидев отца. Слабо улыбается.

- Я ж просил по-людски, - с самодовольным выражением на лице окидывает номер. – Не поняли…

- Чего приперся? – Стас звереет.

- К дочери приехал, - муж обходит амбала и направляется к Анютке. За ним следуют еще три здоровенных мужика.

Ваня с охраной? В костюме с иголочки? Он определенно изменился с момента нашей последней встречи. Пахнет чем-то мерзким. Уверена разговор с лже-матерью и приезд мужа связаны. Слишком все быстро происходит. Он последнее время даже не писал, а тут угроза от той женщины, и уже на следующее утро «сюрприз» на пороге.

- Вали, Ванек, пока цел. И не думай, что охрана тебе поможет, - Стас становится рядом со мной и дочерью.

- Анютка, родная моя, иди к папочке, - широко улыбается и расставляет руки в стороны. – Я так соскучился.

- Привет, папа, - дочь растерянно смотрит на него.

- Ты зачем ребенка пугаешь? – глажу малышку по голове. – Что за цирк с выбиванием дверей?

Нельзя срываться при дочери. Хоть так и тянет сказать, все, что накипело.

- Анютка, что тебе мама про меня говорила? – хмурится.

- Что ты остался дома, - дочь пожимает плечиками. – Папа, не волнуйся у нас все хорошо.

- Я вижу как хорошо, - Ваня скалится, переводят взгляд от меня к Стасу и обратно. – Идиллия прям, мама с чужим дядей, а папа пусть дома скучает.

- Ваня, прекрати!

- Не при ребенке, - рычит Стас.

- У нас еще Андрюша есть, - девочка расплывается в улыбке.

- Какая прелесть, - строит кислую мину.

- Тебе пора, - указываю ему пальцем на дверь.

- Я только приехал. Где ваше гостеприимство? – наигранно вздыхает. – Я с дочерью пообщаться хочу. Анютка, - голос становится таким приторным, какого я от него отродясь не слышала, - Ты чего папку даже не обняла?

- Ты шумел, я испугалась, - малышка еще плотнее ко мне прижимается.

- Я хотел тебя скорее увидеть. Мама увезла тебя, а я скучал. Но теперь я приехал все исправить, - улыбается, а у меня ощущение фальши.

Неужели я этим человеком я жила бок о бок столько лет? Сейчас в это верится с трудом. Такое чувство, что прозрела, и сейчас тошнит от одного его вида.

- Не надо исправлять! Мне тут хорошо. Мы к тебе в гости приедем, - дочь напряжена. Она будто подсознательно чувствует угрозу.

- Папка не может без вас, - переводит взгляд на меня. – Отпусти мою дочь, пусть меня обнимет.

- Она не хочет, - мотаю головой.

- Или сам уйдешь, или мы тебе поможем, - Стас старается говорить тихо.

А сам еле сдерживается. Как я его понимаю, сама уже на грани. Но из-за ребенка, надо разыгрывать этот спектакль.

- Уйду… - в глазах мелькает что-то нездоровое. – Вместе с дочерью.

- Этого не будет!

- Анютка, а ты знаешь, что иногда вещи не такие, как кажутся. И мама может быть вовсе не мамой, а чужой тетей…

В этот момент Стас встает перед Ваней. Его рука смыкается на шее бывшего, он хрипит.

- Заяц, провожу твоего папу к выходу, он ужасно спешит, - бросает нарочито весело.

- А мы пойдем в комнату, - говорю дочери.

У входа в номер появляются охранники Стаса. Я забираю дочь, и ее к комнате. Она не должна это видеть.

- Лена, стой! Надо поговорить! Иначе… нууу… тебе будет хуже, - Стас продолжает держать его за горло.

- Не о чем! – бросаю уже у двери.

Охранники Стаса и Вани смотрят друг на друга. Обстановка накаляется.

- Лен, я все улажу, - слышу уже через закрытую дверь. – Не переживай.

Пытается меня успокоить несмотря на накаленную обстановку мне приятно. Я действительно ощущаю себя под защитой. Хоть едкое чувство надвигающейся катастрофы никуда не пропадает

Раздается грохот. Ломается мебель. Быстро накидываю на дочь курточку и вывожу на балкон.

- Что папа такое сказал?

- Он шутил, - вымученно улыбаюсь, а саму трясет от страха.

- Он обиделся, что мы уехали, - малышка вздыхает.

- Да, немного обиделся. Но все наладится. Иногда так получается, что родители разъезжаются по разным городам.

В комнату входит охранник. Заходит на балкон.

- Я с вами побуду.

- Надо вызвать полицию, - шепчу ему, так чтобы дочь не слышала.

- Полагаю, охрана отеля об этом уже позаботилась.

Места себе не нахожу, что там происходит. Грохот продолжается. Минуты тянутся, как вечность. И у меня ощущение, что это далеко не конец, а лишь начало.

Грохот резко смолкает. Раздаются голоса. И на фоне общего гула, раздается отчетливый поросячий визг Вани.

- Я тут потерпевший! У меня украли ребенка! – аж подпрыгиваю на месте.

Что за бред он несет! Оставляю дочь с охранником. Выхожу к ним. Комната напоминает побоище. Ваня с окровавленным лицом валяется на полу и орет. Стаса держат двое полицейских.

- Замолчи! – сжимаю руки в кулаки.

- Вот! Она! Я отец ребенка! Я подаю на развод с этой женщиной! Она не является родной матерью моей дочери! Она обманом вывезло дочь из дома, и скрывала ее от меня!

- Я ее мать, и мы действительно разводимся, - пытаюсь взять себя в руки. – Простите, что вам пришлось стать свидетелями нелицеприятных разборок.

Седовласый полицейский обводит нас усталым взглядом. Он тут, по всей вероятности, главный.

- Отпустите меня, и я уверен мы сможем обо всем договориться, - говорит Стас. Он сохраняет видимость спокойствия. – Естественно, весь ущерб я беру на себя.

- О, да он все берет на себя, мою жену тоже, - хрипит Ваня с пола. Сплевывает кровь. – Но мне все же надо прояснить несколько моментов наедине с пока еще супругой.

- Нет! – злой рык Стаса.

- Если нет, тогда я буду выкладывать все грязное белье нашей семьи, перед уважаемыми хранителями порядка, - смотрит на меня и улыбается разбитыми губами. Вид жуткий, как чудовище из фильма ужасов. – Мне скрывать нечего, потерпевший тут я. Но я даю шанс уладить все мирно, в память, - строит страдальческую гримасу, - О проведенном вместе времени.

- Только вместе со мной! – чувствую тревогу Стаса.

А еще понимаю, что мне надо поговорить с Ваней. Он явно пришел не с пустыми руками, они с той женщиной задумали что-то паскудное. И я должна это услышать, чтобы понимать, как защищаться. А еще прошлое… оно как дамоклов меч нависло надо мной.

- Я поговорю с тобой.

Если я этого не сделаю, то он и правда начнет все выкладывать перед полицией. И кто знает, чем это все закончится. Мне страшно. Но закрывать глаза на проблему нельзя.

- Нет!

- Да, Стас. Мы будем тут рядом.

- А вы пока тут и правда разберитесь… что ли, - кряхтя, поднимается и при этом на лице читается триумф.

- Стас, присмотри за Анюткой, - подхожу к нему, заглядываю в глаза, пальцы печет от желания прикоснуться к окровавленной щеке. Сдерживаюсь. Не стоит устраивать для зрителей представление.

Тут люди Стаса, полиция. Главное – с дочуркой все будет хорошо.

- Пусть Дима с тобой идет, постоит в стороне, - говорит с неохотой. – Он ее не заберет, - тихо одними губами.

Не выдерживаю, сжимаю его руку.

- Спасибо, что ты рядом, - также одними губами.

- Будь осторожна.

Киваю, сдерживая подступившие слезы.

Мы выходим в коридор. На приличном от нас расстоянии следует охранник Стаса. Он не приближается, но и не выпускает меня из виду.

- Чего ты хочешь, Ваня? – спрашиваю, глядя в окно в конце коридора. Даже смотреть на него не могу.

А вот хочу, чтобы этот дурдом скорее закончился. Но, увы, пока это нереально.

- Свою дочь! А еще опустить тебя с небес на землю, - у него изменилась интонация голоса. Никогда не слышала ранее такой самоуверенности. – Слишком высоко ты взлетела… Ласточка. Пора это… указать тебе твое место.

Слова едкие, колкие, физически ощущаю от них угрозу.

- Давай без лицемерия. Анютка тебе не нужна. Ты денег хочешь? Решил заработать на нашем разводе?

- А это не тебе решать, Лена, - смеется, противно, заливисто. – Я ее отец. Можешь хоть сотню экспертиз провести. А вот ты… ты моя несравненная супруга, - издает звук похожий на хрюканье, - Ей никто. И я лишь любезно предоставлял тебе возможность быть с ней. Но и моя благосклонность нерезиновая.

В голове начинается гул, как кто-то орудует отбойным молотком. Виски пульсируют. Аня мой ребенок! Иного никогда не признаю! Отгоняю гадкие мысли. Собираю волю в кулак. Не время раскисать, только не перед ним!

- Я ее мать! У меня есть все документы, подтверждающие это! И у тебя не получится ее забрать! Так что давай просто мирно разойдемся, спокойно обо всем договоримся, - заставляю себя посмотреть на него. Вздрагиваю. Один глаз поплыл, сосуды лопнули, он смотрит прищурившись, и смакует момент.

- Эх, Лена… Лена, ты реально не понимаешь, в каком болоте находишься. Что память так и не вернулась? Мозги с концами отшибло, - трогает разбитую губу пальцем. – Хорошо, так уж и быть, объясню расклад, по доброте душевной к гулящей супруге.

- Хватит сыпать оскорблениями. Говори, если есть что сказать. А если нет, тогда закончим, - он специально медлит, упивается какой-то непонятной мне властью. Наслаждается, оскорбляя меня.

- Я бы на твоем месте был вежливее, с тем от кого зависит твоя судьба. А то глядишь, не только Аньки лишишься, но и с казенными стенами ближе познакомишься, - его слова как ржавые гвозди вонзаются в меня. – Мне даже интересно, сколько годков тебе дадут?

Пытаюсь убедить себя, что он просто меня запугивает. Хочет выбить почву из-под ног, дезориентировать. Но почему-то утробный ужас все плотнее сжимает меня в тиски.

- Если пытаешься запугать этой чушью, у тебя не выйдет, - стараюсь говорить ровно. Нельзя ему показывать свой страх.

- Начнем с того, что Аня родилась до нашего брака. Тебя и в помине не было на горизонте. У меня есть подлинное свидетельство ее рождения, а также родная мать, которая подтвердит… Да все, что надо она подтвердит, - издает чавкающий звук, вытирает нос рукавом.

- Лжешь! Есть дата нашего брака. Есть свидетельство о рождении Ани, где я являюсь ее матерью.

- Вот и добрались до списка твоих преступлений, - лицо расплывается в кровавой злорадной ухмылке. – Подделка документов, Лена… И тут тоже у меня есть свидетели, которые сильно раскаиваются, то помогли тебе. Мы поженились, когда ты валялась в больничке. Я тебя пожалел. А когда ты оклемалась, меняла вдруг «утерянный» паспорт, и там за деньги вписали нужные тебе даты. Со свидетельством о рождении Ани та же история. Присвоила себе чужую дочь. Но ведь и это еще не все твои «подвиги»…

- Вань, это просто бред сумасшедшего, я ничего не подделывала! – он меня сбил с толку, прибил словами.

Я действительно после выписки из больницы делала паспорт. Потому как старый был где-то утерян. Но у меня уже тогда на руках были свидетельства о браке и рождении дочери.

- А свидетели и подлинные документы у меня, утверждают обратное, - произносит нараспев.

- Купленные свидетели!

- У тебя есть доказательства? – нагло мне в глаза заглядывает.

- Что же ты за чудовище такое? Зачем тебе это? Зачем столько лет со мной жил? – пока я еще не до конца осознаю ужас происходящего. Сознание меня защищает, не давая принять правду.

Усиленно гоню мысли, что Анютка не мой ребенок. Я в это просто не могу поверить. И так мир, в котором я жила сейчас рушится у меня на глазах. Не просто так ведь эти угрозы, далее последует очередной удар.

- Я тоже был не в восторге, - морщит нос и тут же кривится, выдает пару нецензурных слов. – Иногда ты ничего так была, иногда бесила. Но в целом это было наказанием. А сейчас я могу отыграться, и нормально зажить, так как хочу этого я, не играя в семью.

- Это моя так называемая мать, она тебя надоумила?

- Как знать, - ухмыляется. – Но я бы на твоем месте подумал, что бывает за жизнь по поддельным документам. Ты жила несколько лет под другой личностью, еще и замуж вышла. Думаешь, такое с рук спускают? А если дорогая Леночка, ты не будешь послушной, то я мигом сдам тебя с потрохами, - высовывает кончик языка, и смотрит на меня как удав на кролика.

- Другая личность… - запинаюсь.

Он намекает, что Виктория это я? Сейчас почему-то эта новость не встречает внутреннего сопротивления. У меня в ушах звучит голос Стаса, который страстно шепчет: «Тори, моя Тори». И это шоковый удар.

- Ах да, ты ж у нас в беспамятстве. Только это ничего не меняет. У меня есть доказательства, а у тебя… ничего у тебя нет. Даже твоего защитника недоделанного скоро не будет. Думаешь, он будет и дальше терпеть твою лживую натуру? Пошлет, ой как пошлет. Хотел бы я видеть, как тебе пинков от всей души отсыплет. Так как ты того заслуживаешь, - его несет, он с диким удовольствием издевается надо мной. Рот без остановки источает гнусности.

- Заткнись! – сдавливаю виски пальцами.

- Я могу заткнуться, только при твоем полном послушании. И поверь, у меня есть что рассказать, полиции, Стасу, я закопаю тебя так глубоко, что до конца жизни не откопаешься.

- Что ты от меня хочешь? – шепчу, ноги не держат. Едва могу стоять на ногах.

Это слишком. Человек не может вытерпеть столько потрясений сразу.

- Неважно, что он хочет, важно, что он ничего не получит, - к нам приближается Стас.

Подходит и заключает меня в свои объятия. Прижимает к себе, обхватываю его за талию и утыкаюсь носом в его грудь. Мне нужен его запах, мне надо как-то это пережить. Пока меня будто окунули в чан с кипящим маслом, я варюсь заживо и не понимаю, на каком я свете. Мне просто нужно ощущать рядом Стаса. Мне надо время.

- О… а вот и Стасик пожаловал, - злорадный смех Вани пробирается под кожу. – Интересно, а ты когда был с ней, думал, что еще не так давно я ее касался. Что она была моя, и мне также самозабвенно шептала слова любви.

Чувствую, как напрягся зверь. Как мышцы стали каменными, а по венам течет раскаленная ртуть.

- Она у нас такая любвеобильная… Леночка… и тебе, и мне, всем хорошо делает, - грязь продолжает литься из его рта.

- Ты не мужик. Ничтожество. Жил за счет женщины, а теперь пускаешь на самое дно.

- Удивляюсь, а что ты в ней нашел? Я реально еле не свихнулся, она же нудная, серая, безликая. А ты вцепился, будто женщины сроду не видел. А ведь ее, казалось бы, невинные глаза, на самом деле та еще помойка.

Всхлипываю. Я уже настолько морально уничтожена. Не могу и слова сказать. Только впиваюсь скрюченными пальцами в Стаса.

- Я вижу тут только одно помойное существо, - он деликатно отстраняет меня, и в следующий миг кулак летит прямо Ване в челюсть.

Зверь Стаса вырвался на волю, и теперь он с остервенением молотит чудовище. Кровь брызжет во все стороны, стоит поросячий визг. Я прижалась к стене, смотрю на бойню и понимаю, что еще немного и Стас от него мокрого места не оставит.

В какой-то момент я больше не вижу происходящего, в голове взрывается калейдоскоп воспоминаний, ярких, болезненных. Я вспомнила все, туман окончательно развеялся. И если я стояла на краю пропасти, то сейчас я перешагнула грань. Сознание не выдерживает, и меня уносит в черное забытье. И сейчас забвение – это мое спасение.

Глава 17

Пробуждение долгое и мучительное. Веки никак не хотят открываться. То ощущение когда уже и не беспамятство, но еще и до ясного сознания далеко. А на самом деле я просто оттягиваю момент, боюсь посмотреть воспоминаниям в лицо.

Заставляю себя разлепить веки. Страх за Анютку и Стаса помогает. Передо мной склонился незнакомый мужик.

- Елена, я врач Семен Петрович, не переживайте, - пытается меня успокоить.

И правда, на нем белый халат. Я уже всего боюсь, и на то множество причин, особенно теперь, когда воспоминания вернулись, а с ними и страхи.

- Как вы себя чувствуете?

- Не знаю…

Мне нечего ответить. Я пока еще в шоковом состоянии и не чувствую своего тела, боль еще не заполнила сознание.

- Скоро должно стать лучше. А пока вам необходим отдых. И я бы советовал провериться у нас в клинике.

С трудом поворачиваю голову, замечаю Дмитрия, охранника Стаса.

- Где Анютка? – во рту пересохло, язык едва двигается.

- Она с нашими парнями. Все хорошо. Мы сказали, что мама по делам уехала, - улыбается мне. – Вы что, мы малую в обиду не дадим, - подмигивает.

Явно старается поднять мне настроение.

- Спасибо… А Стас?

- Он это… отдыхайте… все под контролем, - сразу мнется, глаза отводит.

- Что с ним? – сажусь на постели. Я в каком-то незнакомом номере. Но это не удивительно, наш старый превратился в руины.

- Его задержали. Но, - выставляет руку вперед в успокаивающем жесте, - Уже ведется работа. Скоро хозяин будет на свободе.

- За избиение?

- Да.

- Как… Ваня? – это имя дается мне с большим трудом.

- В больничке чалится, жить будет.

- Жаль… - прикусываю язык.

Неправильные у меня мысли. Если бы Стас его прибил, то ему за это отдуваться. А такое существо, как Ваня не заслуживает, чтобы из-за него сломалась чья-то жизнь. Но факт остается фактом, я действительно желаю этому чудовищу смерти. Или нет, это слишком легкое наказание для него. Пусть мучается… всю жизнь.

Вспоминаю наш недавний разговор. Это же надо так все перекрутить. Перевернуть с ног на голову. Он действительно был уверен, что я ничего не вспомню. Хотел запугать и сделать марионеткой. Бил по болевым точкам, по самому дорогому. Но угрозы Вани не смогли меня дезориентировать, наоборот, подтолкнули воспоминания.

И я с ним… жила, меня передергивает. Тошнота подступает к горлу. И даже сейчас не до конца могу разобрать всех его дьявольских планов. Мне надо время, что все проанализировать. Вновь пройти по черным коридорам своих воспоминаний. Иначе нельзя, их деяния надо прекратить. Они уже не успокоятся, и я понятия не имею, сколько времени у нас до следующего удара. А он будет. В этом сомнений нет. Ваня, лишь винтик в чудовищной машине разрушений.

- Стас его знатно отделал, - Дима пытается меня приободрить.

Увы, этого мало. Такие нелюди они слишком живучие, и быстро идут на поправку. Словно само зло их подпитывает энергией.

Я стараюсь не думать, что будет после… Главное – предупредить Стаса о надвигающейся угрозе. А дальше… вряд ли он захочет меня видеть. Но об этом сейчас не время думать. Я должна быть сильной, как никогда. А раны… раны я буду зализывать потом.

Врач уходит, еще пытается дать какие-то рекомендации. Не слушаю его. Голова забита совсем другим.

- Проводи меня к Анютке. Потом поедем к Стасу, - превозмогая головокружение, боль в голове, поднимаюсь. Меня шатает. Но не время думать о недомоганиях.

С малышкой все в порядке. Насколько может быть в данной ситуации. Она умная девочка, многое чувствует, но молчит. Только сжимает мою руку, и когда наклоняюсь, обнимает за шею, целует в щеку.

- Я буду ждать тебя, мамочка, - на глаза наворачиваются слезы.

Больно, как же больно. А ведь будет еще больнее.

Дима и его напарник везут меня в участок. Они пытались отговорить меня, но спорить бесполезно. Я обязана сделать все, чтобы его вытащить, а потом… потом будет самое страшное… правда.

Я хотела нанять ему адвоката. Благо деньги на карте есть. Но ничего не понадобилось. В участке меня встретили нормально, говорили вежливо. Оказалось, у Стаса уже есть адвокат. Меня отвели в маленькую комнатку и попросили подождать. Ожидание… оно отсчитывает минуты до точки невозврата.

Благо провела я тут немного времени. Вскоре дверь открылась, и на пороге появился Стас. С царапинами на лице, разбитой губой, весь в крови.

- Ты чего приехала? – спрашивает, а в глазах вижу радость. Ему приятно. А меня градом слезы из глаз. Я долго держалась, сейчас прорвало.

- Я не могла тут тебя одного оставить, - рывком поднимаюсь, голова крутится, падаю ему на грудь, обнимаю за шею.

- Я же передал Димке, чтобы ты не волновалась. Подумаешь, ненадолго тут перекантоваться пришлось. Это мелочи. Лучше скажи ты как? Вот за это больше волновался, что не в тот момент меня скрутили. Еле успел дать указания парням, - говорит быстро и гладит меня по волосам.

А слезы еще сильнее льются из глаз. Неужели это последний раз, когда он вот так меня обнимает…

Теперь я точно знаю, что к нему чувствую. Но это ничего не меняет.

- Я… я это… нам надо поговорить… не тут, конечно, - мгновенно чувствую, как напрягаются его мышцы.

- Пошли. Нечего тут делать, - он сразу уловил суть. Берет меня за руку, крепко сжимает в своей ладони. Тепло, его тепло. Я уже мысленно прощаюсь. Ловлю последние секунды близости.

После некоторых формальностей мы выходим из полицейского участка. Стас по-прежнему держит меня за руку. Дает указания парням. И ведет меня по дороге. Мы молчим. Тягостные минуты. Как готовимся к финальному прыжку.

Сворачиваем в парк. Проходим вглубь и садимся на скамью.

- Ты все вспомнила, - не спрашивает, утверждает.

- Да, Стас, - делаю глубокий вдох. – И первое, что я должна тебе сказать, - хочу зажмуриться, но нет, я должна смотреть ему в глаза, - Ты ошибся, я… я… не Виктория…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Он смотрит на меня, широко раскрыв глаза. Пытается понять сказанное и истолковывает это по-своему.

- Это я давно понял, что Лена твое настоящее имя, но зачем-то ты сменила документы и назвалась Викторией, - голос звучит глухо.

Мы на пороге правды, и уже дороги назад нет, надо жечь мосты.

- Ты неправильно меня понял. Я не была Викторией, если точнее, я должна была ее заменить… в гробу.

Теперь я позволяю воспоминаниям захлестнуть меня, выпускаю их на волю. Я должна пережить все вновь, ведь это поможет Стасу.

- Чего? Ты хочешь сказать, что ты не она? - он мотает головой, не может принять истину.

Стас уже давно для себя решил, что я Виктория, ему было так легче. Что и говорить, я сама порой думала, что я это она, пока пребывала в блаженном беспамятстве. А уж последнее время рядом с ним, так и подавно. Хотелось стать кем угодно, лишь бы эта недолгая сказка в моей жизни длилась как можно дольше. Но это был бы обман. Стас не заслужил подобного. Слишком много лжи было в его жизни. И теперь, память вернулась, и я могу рассказать пусть жестокую, но правду.

- Вообще-то, твоя супруга… тоже не являлась Викторией. Ее настоящее имя Ульяна Кравцова, - дергается как от удара. – А личность Виктории была создана специально под тебя.

- Откуда ты все это знаешь? – щурится, радужку поглощает чернота. – Что так уверенно утверждаешь?

Он мне не верит. Логично. Я бы, наверное, и сама себе не поверила.

- Начну сначала. Просто выслушай меня. А там сможешь сам делать выводы. Я расскажу все, что знаю. Поверь, мне тоже нелегко даются эти откровения, - закрываю лицо ладонями.

Правильно, что я все вспомнила. Но как же хочется забыть и никогда не вспоминать этих кошмаров. Но теперь они будут преследовать меня до конца жизни.

- Слишком много фактов указывают, что именно ты Виктория, - во взгляде мелькает гнев. Отрицание – тоже понятная эмоция. Он слишком сильно убедил в этом себя.

- И все же выслушай.

Он кивает. Откидывается на скамью и не сводит с меня тревожного взгляда.

- Моя мать, как теперь выяснилось лже-мать, - тут вкратце пересказываю Стасу историю, которую сама узнала накануне и не успела ему рассказать в отеле. – Тогда я искренне считала, что эта женщина моя родная мать. И когда она принесла мне кучу каких-то бумаг, заламывая руки, рассказывала о своей болезни, говорила насколько дорогое лечение, я обдумав все решила податься в столицу. Там куда больше возможностей заработать. Тем более, пока я перебирала варианты, эта женщина набрала кредитов. Их надо было выплачивать. Там я устроилась в известную тебе пекарню. И практически все деньги отсылала ей. Через какое-то время в столицу приехал Ваня, - стискиваю зубы до скрежета. – Мы с ним выросли в одном дворе, ходили в один садик, школу. Ну и потом поддерживали приятельские отношения. Сейчас даже страшно подумать, но я обрадовалась родному лицу в чужом городе. Ваня-то меня и познакомил с Ульяной Кравцовой, его одногруппницей. У нас с ней действительно был схожий типаж. Один рост, похожая фигура и темные волосы, зеленые глаза. Мы как-то быстро подружились. Ульяна была очень общительной, веселой, и тогда как-то расположила меня к себе. Я же кроме работы ничего не видела. И тут они с Ваней, приходили часто, разбавляли серые будни. У нас было много общих тем, приезжие, пытаемся выжить в столице. Ульяна мечтала о красивой жизни, считала, что работа – это не для нее. Порой она находила богатых ухажеров, но обычно это все быстро заканчивалось. Сейчас стыдно признаться, но тогда я считала ее неплохой девчонкой, пусть и со специфическими взглядами на жизнь. Но все мы разные и не мне ее судить. А потом все повернуло не в ту степь. Она как-то прибежала ко мне домой и сообщила, что теперь все изменится. Она получила невероятно выгодное предложение. Только надо как следует подготовиться. И она поймает не рыбу, а целого кита. Тогда я впервые увидела тебя на фотографии, - закусываю губу.

Упускаю тот момент, какой сильный эффект произвела на меня его фотография. Как в сердце кольнуло, и я подумала, что именно таким представляла своего идеального мужчину. Но это все иллюзии, и я прекрасно отдавала себе отчет, что они никогда не станут реальностью. Потому заставила себя выкинуть бредни из головы. И сейчас Стасу тем более не нужно этого знать. Его интересует Виктория, а не мои чувства и мысли. Про себя расскажу только факты. Эмоции – это личное.

– Ульяна бегала по моей комнатушке и разглагольствовала, что тебя нельзя брать с наскока. Один человек даст ей всю информацию о тебе, она будет знать, чем ты дышишь, что любишь. Честно говоря, я тогда не придала ее словам значения. Решила, что это очередная авантюра, которая лопнет как мыльный пузырь, не успев начаться. У меня тогда, наоборот, было все плачевно, маме становилось хуже (как я думала), кредиторы ее донимали, и денег на лекарства не было. Мне было не до ее мифических планов. А через дней десять после этого разговора, на пороге пекарни возник Константин.

- Константин? – Стас глухо переспрашивает.

- Да, именно он, муж твоей сестры.

- Константин осыпал меня комплиментами. Говорил красиво, таких слов я в жизни не слышала. Ну и не было у меня опыта с парнями. Те, кому нравилась я, не нравились мне, и наоборот. Не скажу, что я влюбилась. Нет. Но мне стало интересно, любопытно. Ну и чего греха таить – это льстило моей девичьей душе. Такой мужчина обратил на меня внимание.

Стас едва заметно фыркает.

- Он пригласил меня на свидание. Я согласилась. А почему нет? Обручки на его руке не наблюдалось. Мужчина приятный, симпатичный. Он привел меня в тот самый ресторан, где мы были с тобой. Заказал немыслимо дорогие блюда, а я все думала, это ж сколько денег практически на ветер. А моей мамочке они были бы кстати. У него был очень цепкий взгляд, чувствовалась сила. Константин умел говорить, заставлял почувствовать себя особенной. Я смущалась, мне было неловко. И я не могла расслабиться в его обществе. Хоть комплименты и были приятны. В общем, он был соткан из противоречий. И когда на выходе из ресторана он меня поцеловал, я не ответила на поцелуй, но и не отстранилась. Это был интерес, но голову он мне все же не вскружил.

- Ты с ним спала? Перебивает меня, сверлит гневным взглядом.

Странная реакция, учитывая уже все, что я ему сказала. Или за сестру переживает, считает меня разлучницей?

- Нет, Стас. До этого дело не дошло. Но мы какое-то время продолжали видеться. Константин водил меня на свидания. А потом и вовсе огорошил, привел в квартиру и сказал, что она моя. Не хочет, чтобы я ютилась в своей коморке. Не купил, конечно, снял. Но для меня это была немыслимая сумма. Это было странно, потому что, как я ранее сказала, между нами не было близости. И Константин не торопил меня с этим. Такая щедрость настораживала. Я честно ему сказала, что мне не подходит такой формат отношений, что я ничего не могу предложить ему взамен. А денег оплачивать такие хоромы, у меня нет. Да, даже если бы и были, я бы отдала их матери. Но про мать, я промолчала. Это бы тоже выглядело, как намек на помощь. А пусть мне были очень нужны деньги, но содержанкой я ставать не собиралась. Никогда бы не смогла переступить через себя. Константин сказал, что деньги уже все равно заплачены. Назад их не забрать. И для него это капля в море. Ему просто хочется сделать мне приятное. А еще сказал, что мне нужна нормальная, хорошо оплачиваемая работа, и предложил по знакомству устроить меня в фирму к своему знакомому. Вот новой работе я обрадовалась. А от квартиры вначале отказалась. Но через день хозяйка заявила, что продает квартиру, в которой я жила. И мне надо съехать как можно скорее. И тут вновь Константин со своим предложением. Я решила прожить тут месяца два, устроиться на новую работу и съехать. Хоть подсознательно до последнего сомневалась, стоит ли соглашаться. Ничего не дается просто так. Но он выглядел искренним, свою зарплату я выслала маме, слабо представляла, как за короткий промежуток времени найду дешевое жилье. И я согласилась. Но сразу решила, что выплачу ему все до копейки за аренду. Пусть и с небольшим опозданием. Константин сдержал слово, помог с работой. Так я оказалась сотрудницей фирмы твоего друга Богдана.

- Боди?- Стас смотрит на меня и быстро-быстро моргает.

- Да, - вздыхаю. – Но работа была обычной. Ничего криминального. Помощник менеджера, с такой же зарплатой, как и у девочек на аналогичной должности. Пока у меня в жизни происходили перемены, Ульяна была постоянно рядом. Она вовсю готовилась к моменту икс. То есть к охмурению тебя. Она откровенно не понимала, почему я мучаюсь угрызениями совести из-за Константина. И советовала мне как можно быстрее затащить его в постель. Это была ее точка зрения. Я же наоборот, разорвала с ним. Я узнала, что он женат. У него зазвонил телефон в машине, и высветилось «жена». Константин не стал отнекиваться, честно сказал, что да супруга имеется. Я сразу же сказала, что ничего общего с женатым иметь не собираюсь. Мне еще не хватало разрушить чью-то семью. Он воспринял эту новость легко, спокойно, просто пожал плечами. И предложил остаться друзьями. В то же самое время Ульяну с Ваней выгнали из их квартиры. Они снимали ее вместе. Я не могла оставить их на улице, сама прошла через такую же неприятность. И с согласия Константина они поселились у меня. Временно. Я планировала скоро съехать. Они тоже, говорили что им нужно время перебиться, пока не найдут жилье. Но мы договорились, что выплатим Константину всю сумму. Пользоваться его гостеприимством не вариант. Он и так с легкостью согласился приютить моих друзей, которых вообще не знал. В то время я действительно была ему благодарна за помощь. Ульяна говорила, что скоро ее «работодатель» снимет ей жилье. А пока ей платят копейки. А Ваня, он тоже постоянно искал легко заработка. И иногда непонятно откуда у него появлялись деньги. Квартира была довольно просторной, и мы без труда там поместились. Тем более Ваня оставался ночевать крайне редко. На работе у меня все было гладко. А после того, как поставила точку с Константином на сердце стало легче. Он порой звонил, интересовался как я. Но это все носило чисто приятельский характер. А вот Ульяна помешалась на тебе. Я смотрела с недоверием на ее приготовления. На то, как она учит наизусть факты о тебе. Эта затея казалась бредом, не больше. Ну, встретится и что? Даже если вы проведете несколько ночей? Не верила я и не воспринимала всерьез. Также не понимала, кому понадобилось вливать в уши Ульяне всю эту чепуху, и исправно приносить новую информацию о тебе. Имя заказчика и подробности договора она не говорила. Ваня же наоборот ее во всем поддерживал. Но поскольку Ваня вечно где-то пропадал, все эмоции она выплескивала на меня. Без устали рассказывала информацию. Просила ее проверить, правильно ли она запомнила. А потом и вовсе… - тут я запинаюсь. – Притащила в дом видео… эротического характера, где ты с какой-то блондинкой… Как она сказала, она должна знать, чем тебя поразить. Ей сказали особо тщательно изучить твои предпочтения в постели. И такое видео было не одно…

Я не вдаюсь в подробности. Об этом мне стыдно признаться, но я смотрела эти видео. Не хотела. Но и не могла отвести взгляд от происходящего на экране. Стас притягивал мой взгляд. Я не видела тех женщин и смотрела только на него… представляла себя с ним. Это глупо и стыдно. Я понимала, что не имею никакого морального права, как и Ульяна. И я, не имеющая ни разу контакта с мужчиной, не понимала, что со мной твориться, мое тело реагировало на эти кадры. Я жадно вглядывалась в тело Стаса и восхищалась. А потом люто себя за это ненавидела.

Перевожу взгляд на Стаса. Он сидит бледный. Ни слова не произносит.

- Время шло. Ульяне зачем-то сделали новые документы. Придумали биографию. Она перекрасила волосы, стала блондинкой и с особым энтузиазмом стала посещать салоны красоты. Она менялась, хорошела на глазах. Тогда у меня стали закрадываться первые нехорошие предчувствия. Я пробовала тактично ее образумить. Но она лишь отмахивалась от меня и говорила, что я ничего не понимаю. И если все выгорит, мы заживем. Нет. Я бы никогда у нее и копейки денег не взяла. Я была намерена заработать сама. Тем более на фирме работа мне нравилась. А в один из дней Ульяна прибежала счастливая и сообщила, что все получилось. Она пошла устраиваться к тебе на работу, и вы познакомились. Результат превысил ее самые смелые ожидания.

- Она действительно заинтересовала меня с первой минуты, - мрачно заключает Стас. – Будто мысли мои читала…

- Она была прилежной ученицей и хорошо выучила материал. Также хорошей актрисой, раз его так успешно применила. Ульяна делилась своими «достижениями» со мной. В деталях рассказывала впечатления о ваших свиданиях. Кто, что говорил. Когда был первый поцелуй. Она была воодушевлена, ее распирали эмоции, и ей хотелось поделиться ими. В моем лице она нашла свободные уши. И в ее откровениях не было ни капли негатива. Она искренне восхищалась тобой. Ее глаза сверкали. На тот момент я действительно верила, что у нее есть чувства. Пусть ваше знакомство было подстроено, но ведь дальше, все походило на сказку. И я была убеждена, что вскоре она откроет тебе правду про свое имя. Но пока боится. Тогда я еще верила в добро и проникалась ее рассказами. А когда она поведала о вашей первой близости в горах, так я рыдала вместе с ней. Я завидовала ей белой завистью. И желала счастья. Даже закрыла глаза на то, что невинность ей восстановили в клинике. Это же все было до вашего знакомства, а теперь все иначе. Ты поверил со своей стороны, и я сделала то же самое, - вытираю льющиеся по щекам слезы.

Я не добавляю, что эта радость была сквозь какую-то непонятную мне боль, к абсолютно незнакомому человеку. Стас почему-то прочно поселился в моих мыслях. Откровения Ульяны мучили меня, и при этом доставляли радость. Они ведь счастливы. А я никто для него. Это как фанатки обливаются слезами по своим кумирам, понимают, что объект недостижим, но все равно судорожно следят за каждым его шагом. Нечто подобное было и со мной. Фантазии. Странная одержимость. Которая пройдет. Я убеждала себя, что обязательно пройдет. И продолжала слушать рассказы Ульяны.

- В то время как у вас отношения развивались стремительно. У меня в жизни тоже произошли перемены. Богдан, мой босс, обратил на меня внимание. Мой менеджер заболел, и я пошла к нему с отчетом. И это было удивительно. Мне казалось, что, такая как я, не могла его заинтересовать. Константин, там, скорее всего, был интерес на пару ночей. Он просто искал приключений. И как я считала тогда, просто по-человечески мне помог. Богдан же ухаживал красиво, ненавязчиво. Делал очень маленькие шаги к нашему сближению. Я его не отталкивала, принимала знаки внимания. У Ульяны все хорошо, и глядя на нее, мне тоже хотелось романтики. Я даже раз столкнулась с тобой в офисе. Ты говорил с Ульяной по телефону и налетел на меня, рассыпал мои бумаги и помог собрать. Ты и не помнишь этого, - зажмуриваюсь.

Только бы не выдать себя, не показать, что даже сейчас эта встреча имеет для меня значение. Стас был совсем близко, я вдыхала его аромат и трепетала, как осиновый лист на ветру. Жадно вглядывалась в черты лица и отмечала про себя, что он гораздо лучше, чем на фотографиях. А когда наши руки случайно соприкоснулись, по телу пробежал разряд тока. Мое наваждение после этой встречи усилилось. Стас пророс корнями мне в голову, и Богдан уже стал казаться блеклым пятном на его фоне.

- Нет… Лен… не помню, - качает головой.

На другой ответ я и не рассчитывала.

- Чем больше времени я была с Богданом, тем больше понимала, что он не мой мужчина. Я набиралась храбрости для финального разговора и подыскивала новую работу. Жаль было терять такое место. Хорошая зарплата, помощь маме, возможность платить аренду Константину. Но дурить голову Богдану, пользоваться им – это неправильно. А он опередил меня и устроил романтическое свидание на яхте. Признался в любви и сделал предложение. Я отказала. Он воспринял это плохо, все расспрашивал, говорил, что не давит, я могу подумать. Это был очень сложный разговор. Но Богдан меня убедил не увольняться. Заверил, что у нас останутся нормальные рабочие отношения. Я решила посмотреть, как будет на самом деле, и пока повременить с уходом с работы. Я действительно полюбила офис, коллег, свою должность. Была рада, что могу больше денег посылать маме. Когда я вернулась домой после разговора, выяснилось, что ты сделал предложение Ульяне. Она прыгала по комнате до потолка, была так счастлива. Я еще тогда подумала, что вы сговорились…

- Нет. Бодя ничего подобного мне не рассказывал. Первый раз от тебя слышу, что он собирался жениться. А про мое предложение Викто… Ульяне он знал. Я через его знакомого ювелира заказывал ей кольцо.

- Знаю… я его видела. Она его расцеловывала и говорила, что ты лучший мужчина, - сердце сжимают стальные обручи. – Я предложила ей, рассказать правду тебе, ведь вы станете мужем и женой. И лучше оставить всю ложь в прошлом. Но Ульяна тут же разрыдалась, заламывала руки и говорила, что ты ее никогда не простишь. А она не переживет, если потеряет тебя. Вы поженились… красивая была свадьба… Ни у кого бы не закралось и мысли, что это ненастоящие чувства.

Я смотрела на их свадьбу со стороны. Ваня помог пройти незамеченными. Кусала губы до крови и… к своему стыду, представляла себя… Я действительно помешалась на Стасе и не находила логического объяснения этим чувствам. Ведь они действительно счастливы. А тут я со своими чувствами. Но уничтожить их в себе не получалось. Стас ежесекундно присутствовал в моих мыслях.

- А примерно через месяц после свадьбы одновременно произошли два события, которые изменили все. Даже три, если учитывать, что Богдан не оставил своих попыток вернуть меня. И я подала заявление на увольнение. Оставалось отработать две недели. Константин попросил встретиться. Не подозревая подвоха, я спокойно согласилась. Он мне приказал выкрасть компромат из офиса Богдана. Так сказать, отплатить за его помощь. Где лежат документы он мне скажет. Именно приказал, сказал, что отказ не принимается. Но это бесчеловечно и подло. Я на такое никогда бы не согласилась. Мы разругались в пух и прах. Я дала ему пощечину, он осыпал меня гнусными словами. Как итог я сообщила, что съезжаю немедленно из квартиры. Он, то предлагал деньги, то говорил, что я скоро сама приползу к нему на коленях, то, что еще пожалею. Взвинченная, на нервах я примчалась домой, собирать вещи. А там Ульяна… с любовником… неизвестным мне мужиком… Она даже не подумала его выпроваживать, продолжала улыбаться, будто ничего не произошло. Тогда впервые я увидела ее без маски. Я выгнала его сама. На меня нашла какая-то истерика, я кричала, орала, была вне себя. Она же не понимала моей реакции, а я не могла взять в толк, как, имея такого мужа… - мои щеки мгновенно становятся пунцовыми, - Можно делать такие гнусности. Она же сказала, что ты для работы, а этот мужик для души. Что у нее все по плану, и как только она закрепится в твоем доме, начнет действовать и оставит тебя без штанов. А на данный момент у нее нет доступа. Ульяна разглагольствовала, что ты зануда, слишком правильный, ей скучно. Говорила столько мерзостей… Я не могла этого слушать. Выбежала из квартиры. Ночь провела в отеле. А наутро я отправилась к тебе в офис, с четким намерением все тебе рассказать. Даже записалась на прием, как сотрудница фирмы Богдана со срочным делом. И если бы я успела… многое можно было предотвратить… Но я не дошла. Недалеко от твоего офиса мне преградил дорогу Ваня. Уговорил сесть к нему в машину, поговорить. А дальше укол и я очнулась в подвале… Меня должны были убить, я слишком много знала. Но у них изменились планы. Начался мой ад. Я узнала, что такое монстры в человеческом обличии. И забыла, что такое свобода. На волю я смогла вырваться только после смерти Ульяны.

- Чего? Лена, - протягивает ко мне руку.

У Стаса такой вид, будто его сильно ударили по голове. И ведь мне предстоит сейчас пройтись по самым жутким воспоминаниям, переплетенным с… чудом…

- Но знаешь, даже в аду, через кромешную тьму прорывается свет небес, и ты понимаешь, что не все потеряно. Конечно, это я поняла не сразу.

Стас гладит меня по руке, хочет притянуть к себе… а в глазах… жалость. Она избивает меня, топчет все надежды. Ему просто меня жалко. Неужели я на что-то надеялась? Да… Зря…

Отталкиваю его руку. Отсаживаюсь немного дальше. Ему сейчас тоже нелегко. И ведь еще одна важная новость впереди…

- Они реально держали тебя в подвале? Практически два года? Это же.. это… - запинается. Действительно, сложно подобрать слова, чтобы охарактеризовать всю мерзость нелюдей. – Они ответят за все. Я заставлю их корчиться в муках, - сжимает руку в кулак.

- Ульяну судьба уже наказала. А… остальные, надеюсь, получат, даже не из-за возмездия в первую очередь, а потому что они зло. Они никогда не остановятся… если их не остановить.

- Это сколько силы воли надо, чтобы там выжить… - протягивает, склоняет голову набок и рассматривает меня… снова с жалостью и чем-то похожим на удивление.

- Ну, разум, как мы знаем, я все же потеряла, - горько усмехаюсь. – Судьба иногда исполняет наши желания, только способ до жути странный. А ведь многое хотелось забыть. С первого дня, как только очнулась, я понимала – меня не оставят в живых. Еще до того как мне это озвучили, четко осознала – смертный приговор для меня подписан. И все это время я жила в ожидании, когда его приведут в исполнение. Гадала, когда это случится? Моим персональным тюремщиком был Ваня. Я ведь знала его с детства, а оказывается, не знала вовсе. Маска спала с него, и я увидела существо, даже отдаленно не напоминающее человека. Ему доставляли удовольствие слезы, он хотел, чтобы я его умоляла. Но я молчала. Сразу поняла, что разжалобить не выйдет. Тогда он начинал меня оскорблять, проходится по мне катком из оскорблений, говорить, какая я правильная идиотка и именно этим обрекла себя на смерть. А ведь могла войти в долю. Нет, не могла. Даже если бы мне открыто дали выбор. В моем подвале была советская кровать с железными пружинами, драный матрас с запахом плесени, один облезлый стул и отверстие в полу, служащая туалетом. Над потолком виднелось крошечное окошко, и я могла видеть кусочек неба. На него я смотрела. По нему определяла, сколько дней нахожусь взаперти. Я делала насечки маленьким камушком в углу. Для чего… не знаю. Мне надо было чем-то заниматься. По словам Вани, со дня на день меня убьют. Ему нравилось приходить и перебирать способы, как он это сделает. Мучитель как бы советовался со мной. Я научилась абстрагировать и не слушать. Блеяние Вани просто шум… надоедливый, раздражающий. И тогда я почему-то стала вспоминать тебя… - зажмуриваюсь, закусываю губу. Не хотела я этих признаний. Но без них, не показать полную картину. – Вспоминала все, что мне рассказывала Ульяна. Представляла это так отчетливо, будто это происходило наяву, только со мной. Это был мой способ улетать в фантазии и абстрагироваться от действительности. Через месяц она появилась у меня в подвале. С порога назвала идиоткой. Сказала, что ей жаль, что так получилось. Она думала я умнее. Они с Ваней даже говорили похожими фразами, чудовища одной породы… они мыслят одинаково. Еще она меня обвинила в предательстве. Мол, она мне так доверяла, а я решила ее сдать тебе. Но она все же подарит мне шанс искупить свою вину…