Сердце дикарки

Глава 8

Алекса опустилась на землю и устало вздохнула. Казалось, они путешествовали со скоростью улитки. Теперь она была совершенно уверена, что Сайлас Грегор не в состоянии следовать даже существующей тропой по открытой прерии, не то что прокладывать новую. Это был пустой, безмозглый пропойца, который пил свой завтрак, потом останавливался, чтобы проглотить спиртного в качестве полуденного перекуса, и продолжал в том же духе до самого вечера. Временами она думала, уж не придется ли привязывать Сайласа к его кривому мулу, чтобы он не свалился на землю, как мешок. Уже дважды хмельной дурак отправлялся не туда, и им приходилось возвращать его обратно.

– Как думаешь, где теперь этот пропойца? – спросил, нахмурившись, Расс, плюхаясь рядом с Алексой и выбивая пыль из шляпы.

Она пожала плечами:

– Может, свалился в реку мордой вниз. По крайней мере именно к реке он отправился, когда я видела его в последний раз. Это будет его первое купание за неделю, – с отвращением фыркнула Алекса.

– Может, он утонет, – насмешливо сказал Расс.

– Сомневаюсь, что нам так повезет. – Алекса тяжело вздохнула и поднялась на ноги, чтобы готовить ужин.

– А где па? – Расс с любопытством оглянулся, удивляясь, что произошло с отцом. Джастин оставил его заботиться о скотине, даже не предложив помочь.

– Он занят тем же, чем и всегда, когда мы останавливаемся на ночлег: стоит вдалеке и неотрывно смотрит на запад.

Расс задумчиво нахмурился.

– Не пойму, что это с ним приключилось в последнее время. Он такой стал беспокойный. Клянусь, он бы заставил нас ехать двадцать четыре часа в сутки, если бы не боялся, что лошади и скотина падут на ходу от усталости.

– Уверена, так оно и было бы, – согласилась Алекса, опускаясь на колени, чтобы развести костер. – Его ведет вперед мечта, и я начинаю задумываться, а будет ли он доволен, когда доберется до конца той радуги, к которой стремится.

– Он изменился, Лекс. – Расс покачал головой и опустил подбородок на руки. – Он как душевнобольной, которого не волнует, какими именно средствами он дойдет до конца. То, как он обошелся с тобой… я так разозлился, что чуть не убил его.

– Я не жалуюсь. – Взгляд Алексы сам собой обратился к силуэту Джастина. – Я знаю, его настойчиво преследуют воспоминания.

Как хорошо она его понимает, уныло подумала девушка. Ее тоже постоянно преследуют воспоминания, но другого сорта – перед ее внутренним взором стоит образ сурового красивого покорителя Запада с манящими синими глазами. Перемена в отношении к ней Джастина была понятна – она произошла после смерти ее матери. Раньше Джастин терпел Алексу, потому что рядом всегда была Кэтрин. Теперь же никто не стоял между ним и Алексой болезненным напоминанием, что когда-то Кэтрин любила другого мужчину. Теперь у Джастина не было причины бороться со своими обидами, таить их. Он лишился своей Кэтрин. Алекса часто слышала, как Джастин говорил: единственное, что было хорошего в его браке с матерью Расса, – это рождение сына. Хоть он и любил ее, но мать Расса была постоянной занозой в боку Джастина, как сейчас вот Алекса.

– Ну, знаешь, все эти воспоминания вовсе не извиняют его обращения с тобой, – пробурчал Расс. – Ты заслуживаешь… – Его голос затих – он издалека услышал Сайласа, и глаза его превратились в щелки-бойницы. Их ненаглядный проводник, качаясь, добрел до лагеря и остановился. Затем поправил какой-то сверток, который нес под мышкой. – Что это он припер?

Алекса глянула вверх, прищурилась в полумраке и застонала, услышав, как пятнистый меховой шар, который держал Сайлас, зарычал, стараясь вырваться.

– Господи великий Боже! Да у этого человека разума, как у цветка в горшке!

– Ты льстишь ему, – фыркнул Расс, вскочил на ноги и начал орать на сумасшедшего, который притащил в лагерь детеныша пантеры. – Сайлас, ты проклятый идиот!

Сайлас с глупой усмешкой, качаясь, подошел к ним, остановился и поднял пушистого детеныша за шкирку, заставив его болтаться в воздухе.

– Гляньте-ка, чего я нашел-то у речки. Думаю, мамаша пришла поохотиться, а потом удрала и оставила его.

– И как полностью безмозглый кретин, вы принесли его в наш лагерь. – Алекса выхватила у Сайласа малыша, но потом в нерешительности остановилась. Она подумала, что они будут делать, когда разъяренная пантера вернется и обнаружит человеческий запах на своем детеныше.

– Я собираюсь его приручить, – настаивал Сайлас. Он икнул и попытался остановить свои красные, заплывшие от пьянства глазки на негодующей Алексе. – Здоровый мужик нуждается хоть в капельке привязанности, а вы уж очень скупитесь на ласки, будто драгоценность какая. Но в один прекрасный день я вам покажу, что такое настоящий мужчина, маленькая леди.

Если б Алекса не прижимала детеныша пантеры, то она выцарапала бы Сайласу глаза за это оскорбительное замечание.

– Ты, отвратительный подонок! – прошипел Расс и, внезапно развернувшись, как змея в броске, тяжело опустил свой кулак прямо на скулу Сайласа.

Тот зашатался и отступил назад, запутался в собственных ногах, а обрывки мыслей закрутились, как на карусели.

– Я уже тебе говорил: Алексу не тронь. И если ты еще хоть раз сделаешь какое-то грубое замечание или даже намекнешь, что интересуешься ею, – убью голыми руками! – пригрозил Расс. Его голос прогрохотал над Сайласом громовым раскатом.

Сайлас осторожно потрогал пульсирующую болью челюсть, а потом обратил на Алексу горящий взгляд, как будто она была виновата.

– Ты щелкала мне по носу с той самой минуты, как я появился в лагере. Позволь-ка мне кое-что сказать тебе, мисс Злючка-Зазнайка. Ты ничем не лучше меня. – Он с трудом поднялся на ноги, и его темные глаза обратились к Рассу. – А ты, парень, больше даже не думай дотронуться до меня хоть пальцем – или пожалеешь об этом. Не могу сказать, что я готов с легкостью стерпеть, чтобы каждый сопляк указывал мне, что я могу делать, а чего – нет.

Расс чуть не лопнул от злости. Он бросился на Сайласа, намереваясь разорвать чахоточного ублюдка на мелкие кусочки и скормить их пантере, когда она придет за своим детенышем. Сайлас зарычал, когда Расс кинулся на него, выставив голову и целясь ему в живот. Новый крик боли сорвался с губ Сайласа, когда они с Рассом кубарем покатились вниз по холму, натыкаясь на камни, колотя один другого в такой ярости, что даже не замечали царапин и синяков.

Расс уже уселся Сайласу на живот и скрутил ворот рубахи вокруг его шеи, готовясь избить до бесчувствия, как воздух вдруг разорвал яростный рев пантеры. Расс бешено оттолкнул Сайласа в сторону.

– Ну что, видишь, что натворил? – Юноша вскочил на ноги и бросился к фургону за ружьем. – Отведи Лекс в укрытие.

Алекса проследила глазами до источника происхождения рева и похолодела от ужаса – двухсотфунтовая кошка на скале, на расстоянии броска камня, готовилась к атаке.

– О Господи, да это самая большая кошка, что я видывал, – прокаркал Сайлас, быстро карабкаясь по холму и не подумав помочь Алексе.

– Расс! – изо всех сил заорала Алекса, глядя, как Сайлас метнулся к рощице, оставив ее лицом к лицу со взбешенной матерью, крадущейся по валунам и выбирающей удобный момент, чтобы накинуться на нее.

Алекса уставилась в черные немигающие глаза хищника и, не выдержав, изо всех сил кинулась бежать. Ее охватил дикий животный ужас, когда она услышала душераздирающий рев совсем близко у себя за спиной. И она чувствовала, что движется слишком медленно по сравнению с настигающим ее с каждым прыжком огромным хищником.

Лошади почуяли зверя и стали на дыбы; их пронзительное ржание мешалось с мстительным рычанием пантеры. Алекса оглянулась через плечо и увидела, как зверь поднимается огромными, полными смертоносной грации скачками вверх по холму.

И тут гулкий ружейный выстрел распорол тишину, и Алекса увидела, как хищница споткнулась и закачалась.

Алекса, не теряя ни секунды, метнулась к фургону. Но выстрел Расса лишь немного замедлил преследование, и кошка снова устремилась вперед. Второй выстрел гулким эхом прокатился по лощине, и пантера упала. Алекса, задыхаясь, оглянулась назад и увидела, как детеныш со всех маленьких лапок кинулся к матери. Затем большая кошка с трудом поднялась и похромала в сторону. Алекса подняла глаза и благодарно посмотрела на Джастина, который услышал суматоху и вернулся как раз вовремя, чтобы выстрелить, пока Расс неистово боролся со своим ружьем, пытаясь перезарядить его.

Когда он подбежал к ней, Алекса упала ему на руки.

– С тобой все в порядке? – спросил Расс с явным беспокойством в голосе.

Она судорожно глотнула. В горле у нее пересохло от страха.

– Я уже не чаяла остаться в живых, – дрожащими губами отозвалась Алекса.

– Будь проклят этот трусливый мерзавец, – буркнул Расс, окидывая яростным взглядом деревья в поисках Сайласа.

Расс поднял сестру на руки, собираясь нести в лагерь. Она оглянулась и увидела, как сынок и мамаша похромали в противоположном от лагеря направлении. Ей было больно даже думать, что прекрасный зверь может остаться искалеченным на всю жизнь из-за глупости их проводника. Алекса представить себе не могла, каким образом Сайлас Грегор умудрился так долго оставаться в живых, не обладая ни каплей здравого смысла. Она никогда не простит ему этого идиотского поступка. Да, она действительно неоднократно раньше щелкала его по носу, избегала, будто прокаженного, но теперь… теперь она будет вести себя так, будто его вовсе не существует. Сайлас Грегор – это бедствие, которое только ищет времени и места, где бы разразиться со всей возможной силой. А у Алексы нет ни малейшего желания оказаться рядом с ним, когда это произойдет. Она чуть не рассталась из-за него с жизнью, хотя именно ему должна была дышать в затылок огромная дикая кошка.

– Надеюсь, ты удовлетворен, – насмешливо заявил Расс, подходя к отцу. – Сайлас почти убил Лекc, когда приволок в лагерь детеныша пантеры. А теперь вся животина разбежалась, и у меня уйдет большая часть ночи, чтобы снова собрать их в лагерь.

– Не думаю, что Сайлас намеренно… – огрызнулся было Джастин, но Расс тут же яростно прервал его:

– Не пытайся извинять эту гадюку. От него больше вреда, чем пользы. И сколько бы ты ни заплатил ему, это все равно много больше, чем он стоит. – Расс сверлил отца осуждающим взглядом. – И если бы ты не был таким чертовым эгоистом и не упивался жалостью к самому себе, то смог бы увидеть этого пса таким, какой он на самом деле. Но ты бредешь как в тумане и не интересуешься судьбой ни одного из нас.

– Не смей так со мной разговаривать! – взревел Джастин, но Расс уже пошел собирать разбежавшихся животных. – Ну-ка вернись сюда!

– Нет, пока не успокоюсь, не вернусь, – бросил Расс через плечо.

Алекса осторожно спустилась с фургона, не смея даже взглянуть в сторону Джастина. Она прекрасно знала, что он внутри кипит после столкновения с сыном.

– Не думай, что это что-то изменит, – заявил Джастин низким, угрожающим голосом, когда она присела у костра и поставила на огонь большую сковороду. – Я нанял Сайласа проводником и переводчиком и не собираюсь отсылать его обратно. Он отработает свои деньги, когда мы столкнемся с дикарями.

Алекса придержала язык. Она сильно сомневалась, что Сайлас хоть сколько-нибудь владел языком осейджей, он и по-английски говорил с трудом. «Мы напрашиваемся на неприятности так же неумолимо, как солнце садится на западе», – подумала она, упав духом. Она предполагала, что Грегор заведет ее семью прямо в лапы дикарей, вместо того чтобы хоть в чем-то помочь. Сайлас Грегор – это катастрофа. Она отчаянно желала никогда не встречаться с ним.

– Спасибо, что спас мне жизнь, – прошептала Алекса и почувствовала, как сердце ее буквально разорвалось пополам, когда Джастин повернулся и пошел прочь без единого слова.

Лагерь был жутковато тихим этой ночью, когда Расс вернулся, собрав разбежавшихся животных. Он отказался разговаривать со всеми, и только Алекса решилась предложить ему еду. Они молча сидели у затухающего костра; потом Алекса еле слышно пробормотала «спокойной ночи» и растянулась на своем тюфяке под звездным небом. Она пыталась уверить себя, что сумеет пережить это путешествие, но в глубине души вряд ли верила в это. Переход по территориям Луизианы – это вызов разуму и воле, когда три ее спутника едва терпят друг друга. И все же она должна быть упорной и стремиться к цели. Она закрыла глаза и постаралась больше не думать.

Целую неделю они путешествовали от рассвета до заката. Алекса прилагала все усилия, чтобы смириться со своей участью. Без единой жалобы готовила пищу, заботилась об отце, помогала брату и избегала Сайласа Грегора. Она готова была поклясться, что у этого пропойцы в каждой чересседельной сумке припрятано по бутылке рома, потому что он редко когда бывал хоть наполовину трезв и всегда преследовал ее горящим взглядом, пугая и выводя из равновесия.

Если ей и удавалось занять себя делами в течение дня, то ночи терпеть было намного сложнее. Каждый раз, когда она закрывала глаза и молила сон поскорее прийти и дать ей отдых, перед внутренним взором вставали смеющиеся синие глаза Кина. Сотни раз пыталась она забыть его, но он возвращался снова и снова, как призрак, и тревожил ее. Чувство надежности и безопасности, которое она открыла в его объятиях, забыть было непросто. Она не приглашала его в свои сны, но он все равно был здесь. Ей слышался его густой баритон, зовущий ее издалека, так и манящий прийти в его объятия. Сама мысль о его сильном теле была пыткой. Она напоминала Алексе о той ночи, когда она принесла свою гордость в жертву, чтобы провести незабываемые мгновения страсти в его объятиях. Она ощущала его ласки, нежные движения ищущих рук по ее податливому телу, будто он был здесь, рядом. Чувствовала вкус его поцелуев, пряный мужской запах, исходивший от него и, казалось, прилипший навсегда к ее коже.

Алекса намеренно старалась спрятаться от сладко-горьких воспоминаний, напоминая себе, что эти мысли сделают ее настоящее и будущее только более сложным, нестерпимым. Она поддалась страсти в минуту слабости, но сейчас пришло время закрыть дверь в прошлое, пока ее не охватила та же горечь, что и ее отца. Алекса уверяла себя, что страдает от острого чувства первой любви и скоро должна поправиться.

Внезапно ее размышления были прерваны самым неожиданным образом – грубая мозолистая рука закрыла ей рот. Другая рука рывком подняла ее на ноги, и она ощутила у самых ребер острие ножа.

– Только пискни, и этот звук станет последним в твоей жизни, девка, – проговорил ей в ухо приглушенный хрипловатый голос.

Алекса молча кивнула, и ее немедленно поволокли из лагеря к ближайшей рощице. Пальцы нападавшего железной хваткой стиснули ее руку. Алекса скрипела зубами, чтобы не крикнуть от боли и унижения. Когда они оказались на достаточном расстоянии от повозки, рука, зажимавшая ей рот, упала. Сайлас Грегор злобно ухмыльнулся ей в лицо.

– Что, думала, дам тебе удрать? – Рот его искривился в угрожающей усмешке. Несмотря на его грубый смешок, еще больше разъяривший ее, Алекса держала свой язык в узде. – Дожидался целую неделю, чтобы наложить на тебя лапу, девка. Прежде чем я уйду и брошу вас тут, я уж тебя поимею.

Алекса встретила его голодный взгляд и вскинула подбородок, чтобы показать ему, что не боится.

– То, что ты собираешься взять, дорого тебе обойдется, грязная скотина.

Сайлас только засмеялся ее угрозе.

– Куда тебе со мной равняться, ты, девка. Я опробую тебя, прежде чем брошу твою семейку. Ты мне не можешь помешать, если не хочешь расстаться с жизнью. – И нож царапнул ей шею, напоминая, что он пока еще сильнее.

Ее растущее отвращение к Сайласу Грегору давно уже перешло в искреннюю ненависть. Она старалась быть вежливой с ним, поскольку он вел их к будущему поселению, но не более того. И вот теперь Сайлас хотел изнасиловать ее, а потом исчезнуть в ночи, бросив семью Карвер посредине неизвестности.

Голова Сайласа приблизилась к лицу Алексы, и она ощутила исходящие от него запахи – пота, грязи и рома. Ее затошнило от такой близости, она оттолкнула его и кинулась было бежать, но Сайлас прыгнул на нее, рыча, как разъяренный зверь. Она ударилась головой о землю, на мгновение чуть не потеряла сознание, но тут же пришла в себя и вступила в борьбу. Грязная рука закрыла ей рот и приглушила ее крики о помощи.

– Давай, давай, дерись и кусайся, я все равно тебя поимею, – прошипел он прямо ей в лицо.

Внезапно конское ржание отвлекло внимание насильника, он резко обернулся и увидел прямо над собой вставшего на дыбы белоснежного жеребца. Его копыта рассекли воздух вблизи головы Сайласа, который мгновенно отскочил в сторону, чтобы конь не обрушился на него.

Алекса вскочила с не меньшим проворством, надеясь увидеть, как Кин появится из-за деревьев и придет ей на выручку, но через секунду поняла, что Кентавр примчался один. Перетертый повод волочился за ним, запутавшись вокруг задней ноги.

Алекса почувствовала, что вторая атака Грегора неминуема, и схватила нож, в панике брошенный им. Сайлас снова прыгнул на нее, и Алекса взмахнула ножом. Он зашипел и резко втянул воздух, ощутив пронзительную, опаляющую боль в животе.

– Проклятая сука! – заорал он, сверкая глазами. – Ну, теперь я отведаю твоей кровушки!

И Сайлас бросился на нее как бешеный пес, без всякого чувства страха или опасения за собственную жизнь. Лезвие ножа с легкостью рассекло его протянутую руку, он отскочил назад, а Алекса закричала во все горло, надеясь, что отец и брат успеют прийти ей на помощь. И снова Кентавр отозвался на ее пронзительный призыв. Жеребец угрожающе поднял копыта, и Грегор поспешно отступил.

Алекса облегченно вздохнула, увидев, что он метнулся к деревьям, как раненый зверь. Кентавр подбежал к ней, и она благодарно улыбнулась ему.

– Как я рада тебя видеть, – прошептала она, уткнувшись головой в шею дрожащего от возбуждения жеребца. Вспомнив о веревке, обмотавшейся вокруг его ноги, Алекса присела, чтобы отрезать ее, но внезапно услышала позади треск ломающихся веток. Она оглянулась и вскочила, изготовившись бросить нож, как только Сайлас снова кинется на нее.

– Держись подальше, или тебя похоронят с этим ножом!

– Какого дьявола здесь происходит? – спросил Расс, опуская ружье и внимательно вглядываясь в перепачканное лицо сестры.

Джастин отставал от него всего на шаг.

– Откуда тут этот жеребец? Похож на того, что у Родона.

– Сайлас выволок меня из лагеря и угрожал убить, если не уступлю ему, – объяснила Алекса. Расс задохнулся от негодования. – Но этот конь его напугал.

Расс сделал шаг вперед. Кентавр отступил и вскинул голову, недвусмысленно показывая ему, что дистанция между ними должна строго соблюдаться. Карвер-младший отвел глаза от коня, взглянул на сестру, нахмурился.

– Где этот мерзавец?

– Удрал в лес, – сообщила Алекса, взяв повод и направляясь вместе с Кентавром к лагерю. – Но он ранен.

Расс немного расслабился.

– Это ты сделала? – Он считал себя защитником сестры, но, судя по всему, ей самой удалось справиться с Сайласом. – Пожалуй, я недооценивал тебя, малышка, – вслух подумал он, глядя, как Алекса прячет нож в рукав.

На его губах заиграла гордая улыбка, и он направился следом за сестрой, держась на безопасном расстоянии от жеребца, который шел за ней, как послушный щенок.

– Да, пожалуй, что так, – пробормотала Алекса.

– Что же нам теперь делать без проводника? – ворчал Джастин.

Расс резко обернулся и посмотрел на отца яростным взглядом, раздраженный его бесчувственным отношением к дочери.

– Так тебя волнует потеря этого ничего не стоящего негодяя? А то, что Алексу чуть не изнасиловали, не расстраивает? Сайлас не заработал еще ни цента, и если он осмелится показать свою рожу тут поблизости, он сполна расплатится за то, что хотел сделать с моей сестрой.

Джастин закрыл рот и зашагал к месту их стоянки. Сын и дочь молча пошли за ним.

Алекса накормила Кентавра и вернулась на свой тюфяк, позволив жеребцу вернуться в те места, откуда он так неожиданно появился. С мягкой грустью смотрела она, как он исчез за ближайшим холмом. Как это замечательно, подумалось ей, что такое изумительное существо наконец-то обрело свободу. Если Кентавр действительно сбежал от Кина, чтобы вернуться в прерии, то уж она-то точно не будет даже пытаться стреножить его. Он дикий конь и всегда будет таким, кто бы ни заявлял, что является его хозяином и господином. Алекса вспомнила, как велико было искушение перерезать веревку, удерживающую благородное животное в ту ночь, когда покидала хижину Родона. Очевидно, Кентавр сам сумел освободиться и умчался, ведомый инстинктом, в прерии.

Беспокойно переворачиваясь с боку на бок, Алекса тем не менее улыбалась, вспоминая темноволосого Кина, который продолжал занимать ее мысли. Но потом она вернулась к проблемам настоящего, и ее улыбка растаяла. Может быть, Сайлас Грегор притаился где-то и ждет возможности закончить то, что начал сегодня ночью. А если он составил план и будет преследовать ее, пока не подвернется удобный момент? Алекса задрожала, со страхом припомнив дикий взгляд Сайласа, когда она отбивалась, вооружившись его собственным ножом. Да, он будет искать способ отомстить, сказала она себе. Потом тяжело вздохнула, понимая, что теперь ей придется постоянно оглядываться через плечо, быть настороже и ждать…

Алекса почувствовала, что утреннее солнце бьет ей прямо в лицо, приподняла тяжелые веки и попыталась сесть, но тело решительно взбунтовалось. Каждый мускул ныл после столкновения с Сайласом, каждый нерв болезненно напоминал, что вернись он – и ей не поздоровится. Но тут взгляд ее упал на Кентавра, который мирно пощипывал траву в ста ярдах от нее, и все мысли о мерзавце Грегоре испарились. Алекса радостно, ликующе заулыбалась и встала. Не обращая внимания на протесты измученного тела, она позвала жеребца.

– Ты собираешься оставить его? – спросил, подходя к ней, Расс.

– Только до тех пор, пока он сам не захочет уйти, – ответила она, не оглядываясь на брата. Алекса не могла оторвать глаз от гордого создания. – Он останется свободным и может приходить и уходить по своей воле.

– Мудрое решение. – Расс попятился, заметив, что Кентавр подозрительно изучает его. – Если Родон приедет, разыскивая его, мне бы не хотелось, чтобы он подумал, что ты украла его лошадь.

Алекса задохнулась. Эта мысль ни разу не приходила ей в голову.

– О Господи! Думаю, меня даже могут повесить как конокрада.

– Вполне вероятно, если только Родон не смилостивится над тобой, – проворчал Расс с ноткой сарказма в голосе. – Но, может, нам повезет и он просто купит себе нового коня и оставит нас в покое. Когда бы этот повеса ни попался мне на глаза, это все равно будет слишком рано, после того как он… – Голос его постепенно затих, и он пошел налить себе еще кофе, кипя гневом, как перегревшийся чайник.

Алекса обдумывала, поверит ли Кин самому худшему про нее, но вскоре бросила это занятие – его мнение больше ничего для нее не значило. Их короткий роман закончен. Ей оставалось только молиться, чтобы никогда больше с ним не встречаться; у нее не было ни малейшего желания снова видеть это красивое лицо. Она становилась такой беспомощной в его присутствии. Но ничего, сказала себе Алекса, относя Кентавру ведро овса и слушая, как он начал хрумкать. Придет время, и она сможет спокойно думать о Кине и об их бывших отношениях.

Небо было тоскливого серого цвета, и настроение Алексы было не веселее. Она устала от этого тяжелого путешествия и сыта по горло рассказами Джастина об ожидающей их где-то на западе счастливой земле с молочными реками и кисельными берегами. Кентавр продолжал следовать за ними, и Алекса предпочитала ехать на нем верхом, а не трястись рядом с Джастином и выслушивать его бредовые фантазии.

Ее до сих пор тревожили беспокойные предчувствия, что скользкая змея Сайлас Грегор притаился где-то за камнями и ждет удобного случая наброситься на нее. За все время пути ей не встретилось ни одного признака человеческой жизни, и Алекса начала сомневаться, уж не были ли предупреждения Кина о неизбежных стычках с осейджами просто запугиванием. В это вполне можно поверить. Он так ревностно относился к жирной плодородной земле вдоль Миссури, будто это была его частная собственность.

– Что ты сегодня состряпаешь на ленч, Лекс? – спросил Расс, приподнимаясь на стременах, чтобы дать немного передохнуть своему утомленному заду.

– Еще не думала, – отсутствующе откликнулась Алекса. – А что, ты хочешь что-нибудь особенное?

– Проклятие! – Взгляд Расса обратился на север, и он заметил группу голых по пояс индейцев, маячивших на расстоянии как неизбежный рок.

Алекса широко раскрыла глаза и уставилась на отряд, отметив, как гордо индейцы сидели на своих лошадях, будто владели всем миром или по крайней мере большей его частью. Кентавр почувствовал беспокойство Алексы и занервничал, закрутился под ней, начал вскидывать голову и нетерпеливо гарцевать вокруг фургона. Алекса с трудом проглотила вставший в горле ком, наблюдая за приближением шести дикарей. Ей доводилось видеть индейцев в долине Уобаш, пока правительство еще не переселило их. Но ни один из них не был таким высоким и мускулистым, как эти осейджи, что мерно приближались к их повозке. Глаза ее остановились на темном, с угловатыми чертами, лице вождя. Хотя она и знала, что должна бояться воинов, но была озадачена и частично покорена этой благородной осанкой дикарей, держащих себя с таким достоинством. Ей мгновенно вспомнилось все, что Кин рассказывал о смелом, но мстительном духе племени осейджей. Они казались просто изумительными, с мускулистыми стройными телами и темными сверкающими глазами.

Индейцы обратили все свое внимание на Алексу и белоснежного жеребца под ней, и она осторожно взглянула на брата, который держался нерешительно и очень нервозно.

– Ну и как же ты намереваешься выйти из этой передряги? – Расс адресовал свой вопрос отцу, стараясь говорить как можно спокойнее.

Джастин выдавил нервную улыбку и сделал жест рукой в сторону фургона.

– У нас есть кое-какие припасы. Приглашаем вас разделить их с нами.

По Хью Ска что-то проворчал себе под нос и взглянул свысока на Карвера-старшего, прежде чем его глаза вернулись к темноволосой молодой женщине, одетой в штаны и рубашку и сидящей на великолепном жеребце. Алекса беспокойно задвигалась. А вождь что-то приказал своим воинам и направил коня к фургону, где они смогут достать мешки и исследовать их содержимое. Едва заметная тень улыбки скользнула по его губам, и он отдал вторую команду. Алекса поникла, когда пятеро воинов окружили ее, а один дикарь нагло протянул руку и провел пальцем по ее щеке.

По Хью Ска вернулся к Джастину и указал на Алексу, но Карвер отрицательно покачал головой.

– Женщина останется с нами, – твердо сказал он и кивнул на фургон. – Берите там все, что хотите.

Алекса затаила дыхание, серые глаза метались от Джастина к вождю, пока последний задумчиво смотрел на ее отца. Господи, если бы только она приняла предложение Кина остаться в Сент-Луисе, она бы сейчас не сидела на спине Кентавра и не тряслась как лист на ветру. Почему, ну почему она не обратила внимания на предостережения Родона? И почему ее отец оказался таким упрямым? Почему земля не разверзнется у нее под ногами и не поглотит ее? Алексе хотелось закричать, но она знала, какой ад разразится, стоит кому-то сделать безрассудное движение или издать опрометчивый звук. Было очевидно, что осейджи тоже относятся к ним недоверчиво, но их было вдвое больше, чем Карверов, и они явно сильнее.

Один из воинов постарался вытянуть у нее поводья, но Алекса лишь сильнее сжала их и посмотрела на совершенно побелевшего Расса. Внутри его что-то вдруг лопнуло и прорвалось, как нарыв, когда индеец повел коня Алексы в сторону от фургона. Он видел, как Родон заманил ее в свою хижину. Он видел, как Сайлас Грегор бросал на нее похотливые взгляды и попытался утащить ее куда-то в ночь. И вот теперь ее уводят дикари… И Рассу нестерпимо было даже думать о том, что они могут сделать с его сестрой.

– Нет! – Голос Расса разрушил тишину.

Он выхватил из кобуры ружье, но Джастин резко вскочил на ноги.

– Ты, чертов дурак! Пусть они ее забирают! Если ты помешаешь, они убьют нас!

Но его команда опоздала. Алекса крепко зажмурилась, услышав ружейный выстрел. Ее визг слился со свистом стрел. Когда она осмелилась снова взглянуть в сторону отца и брата, они лежали лицом вниз на траве рядом с индейским воином, в которого угодила пуля, выпущенная Рассом.

Инстинкт приказывал ей бежать, и она ударила каблуками в бока Кентавра, посылая его вперед.

Алекса боялась оглянуться, боялась увидеть предназначенную ей стрелу, поэтому мчалась вперед, ослепленная потоком слез, оглохшая от собственных истеричных криков, зная, что скоро тоже встретит свою судьбу, как ее отец и брат.

Звук копыт неумолимо приближался, но она отказывалась взглянуть через плечо. И внезапно ее расколовшийся мир совершенно почернел, когда один из воинов стащил ее со спины Кентавра. Потом не было ничего, кроме тишины.