Сердце дикаря

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

С того дня, как Волк столь неожиданно появился в Семи Соснах, прошло две недели. Затем еще две. Внешняя сторона жизни не претерпела за это время никаких изменений.

Индианки либо приходили из соседнего поселения Кавуйи, либо оставались дома. Роберт ворчал, что у них абсолютно отсутствует представление о трудовой этике, но Кэролайн понимала, что женщины должны были в первую очередь заботиться о собственном хозяйстве.

Живот Мэри день ото дня все увеличивался. Она быстро утомлялась и стала меньше жаловаться на то, что вынуждена подолгу оставаться в постели.

— Если со мной что-нибудь случится... — начала она однажды, когда Кэролайн сидела за шитьем у окна ее комнаты.

— Ничего плохого с тобой не случится! — сердито перебила ее Кэролайн.

— Да, но все же, если... ведь бывает, что женщины умирают в родах, — виновато продолжила Мэри.

Кэролайн почувствовала себя неловко оттого, что все время думала лишь о своих делах. Она помогала Мэри и заботилась о ней, но мысли ее были далеко. Кэролайн повесила почти готовую распашонку на спинку стула, подошла к кровати, на которой, опираясь о высокую подушку, лежала Мэри, и взяла молодую женщину за руку. Мэри слабо улыбнулась.

— Пообещай мне, что не оставишь моего малютку!

— Ну разумеется. — Кэролайн сжала ладонь Мэри. — Об этом можешь не беспокоиться.

Обещание, данное Кэролайн, значительно улучшило настроение Мэри. Она стала чаще улыбаться, и, несмотря на то, что тело ее день ото дня тяжелело, на душе будущей матери становилось все легче.

А тем временем беспокойство Кэролайн росло.

У нее почти уже не осталось сомнений в том, что она беременна. Порой она, словно из чистого любопытства, задавала Мэри вопросы о самочувствии той на ранних сроках беременности, и полученные ответы подтверждали ее подозрения.

Она носила в себе ребенка Волка.

Нет, — говорила себе Кэролайн. Ее дитя не может быть сыном Волка. Ради благополучия ребенка отцом его должен считаться Роберт.

И поэтому постепенное выздоровление мужа воспринималось ею с противоречивыми чувствами. Кэролайн знала, что в интересах собственного дитя она должна уступить его домогательствам, и как можно скорее. Но от одной мысли об этом ей делалось дурно.

— Эй, девчонка, идите сюда!

Услышав громоподобный голос Роберта, Кэролайн невольно вздрогнула и поежилась. Садайи и Валини сегодня явились в Семь Сосен, и Кэролайн решила с их помощью выстирать постельное белье. В поместье не было специального помещения для стирки, и женщины развели во дворе большой костер и, натаскав в котел воды из ручья, подвесили его над огнем. Валини принялась стирать простыни в теплой мыльной воде. Кэролайн пошла проведать Мэри. Но миновать дверь гостиной ей не удалось.

— Вы звали меня? — при виде мужа слова замерли на устах Кэролайн.

— Наконец-то я избавился от этой штуковины! — заявил он, взглянув на свою ногу, освобожденную от лубка.

— Вы уверены, что вам от этого не станет хуже? — Роберт стоял, всем телом налегая на палку, и слегка покачивался. Он старался как можно меньше опираться на больную ногу.

— Черт побери, девчонка! Я устал целыми днями сидеть сиднем!

— Да, но если...

— Никаких «если»! С этим покончено раз и навсегда. Я так хочу! И не вздумайте мне перечить! — Он взглянул сперва на распухшую ногу, освобожденную от повязок, затем перевел глаза на Кэролайн.

— Вы понимаете, что это означает, не так ли? — В эту минуту он показался ей похожим на быка, выпущенного на пастбище, — та же склоненная вниз голова, тот же свирепый, кровожадный взгляд. Кэролайн вздохнула, не ответив.

— Вы должны наконец стать моей женой в полном смысле этого слова. — Глаза его сузились. — Ведь вы хотите этого, не так ли, девчонка?

Горло Кэролайн сжал мучительный спазм, но ей все же удалось выдавить из себя едва слышное «Да». Ей действительно хотелось этого... у нее просто не было другого выхода. Она должна пойти на это ради будущего ребенка. Необходимо, чтобы Роберт считал его своим.

От его отвратительного, злобного смеха по спине Кэролайн пробежали мурашки, но она постаралась взять себя в руки и справиться с ужасом и отвращением. Роберт поманил ее к себе, и Кэролайн повиновалась.

— Помогите мне сесть в кресло.

Кэролайн позволила ему забросить руку себе на плечо и, сгибаясь под тяжестью его рыхлого тела, помогла старику добраться до кресла. Это далось ей нелегко. Роберт не отказывал себе в еде и напитках и значительно прибавил в весе за те несколько недель, что Кэролайн провела в Семи Соснах.

Роберт со вздохом облегчения откинулся на спинку кресла, и Кэролайн решила было, что может уйти. От старика несло перегаром и немытым телом, и к горлу ее от этой отвратительной смеси запахов подступила тошнота. Но Роберт, резко выбросив руку вперед, схватил ее за запястье.

Кэролайн попыталась было высвободиться, но пальцы старика еще крепче сдавили ее руку, словно для того, чтобы напомнить ей о его праве прикасаться к ней когда и как он того пожелает.

— Вы делаете мне больно!

— Тогда подойдите ближе, девчонка!

— Мое имя — Кэролайн!

— Мне прекрасно известно, кто вы такая, леди Кэролайн! — Он насильно подтащил ее к себе и заставил опуститься на колени подле своего кресла. — Великая и могущественная леди Кэролайн. Снизошедшая до моего ничтожества!

— Нет! — слезы навернулись на глаза Кэролайн, но, заморгав, она не позволила им пролиться.

— Разве может она ронять свое драгоценное достоинство в моей компании? Но общество презренных дикарей вас вполне устраивает, не так ли?! — Кэролайн не ответила, и Роберт еще сильнее сжал ее запястье. — Не так ли?!!

— Я... я, право, не понимаю, о чем вы... Я и правда помогаю Садайи и Валини. Но ведь вы, кажется, не против этого?

— Ишь, какая хлопотливая маленькая женушка досталась мне, старику! — Лицо его побагровело от ярости. — И вы решили, что я одобрю также те любезности, которые вы расточали моему сыну-метису?!

— Я не...

— Что?

Кэролайн больше не сдерживала слез. Роберт заставил ее склониться еще ниже. От нестерпимой боли в руке Кэролайн хотела было закричать, но в доме, кроме нее и старика, была лишь Мэри, и Кэролайн не решилась побеспокоить больную. К тому же Роберт был ее законным супругом, и ей не оставалось ничего другого, кроме как терпеть все его выходки и постараться примениться к нему.

— Как вам угодно, — проговорила она, стараясь не уронить своего достоинства, насколько это было возможно в коленопреклоненной позе с разметавшимися в беспорядке юбками. — Ведь он, в конце концов, ваш сын.

— Так, выходит, взгляды, которые вы бросали на него за столом, были исполнены лишь материнской нежности?!

Кэролайн промолчала, чувствуя, что сердце ее забилось быстрее, а голову словно стянуло железным обручем. Ведь она старалась вовсе не глядеть на Волка и ничем не выдать своих чувств к нему. Но, судя по словам Роберта, ей это не удалось.

— Интересно знать, что это вы задумали, девчонка?! Уж не собираетесь ли вы сбежать с ним? Не потому ли он заявился сюда и хотел забрать вас с собой?!

— Нет. — Кэролайн покачала головой, обрадовавшись, что смогла дать ему этот решительный ответ, не прибегая ко лжи. — Не собираюсь уезжать отсюда. Если бы я планировала побег, то меня бы уже давно здесь не было. — Она от души надеялась, что Роберт не расслышит ноток отчаяния и сожаления, прозвучавших в ее голосе.

Однако его, к счастью, интересовал лишь смысл сказанного. Хватка его железных пальцев на запястье Кэролайн слегка ослабела.

— Потому что я богат! — прорычал он.

— Но ведь условия нашего брачного контракта ни для кого не являются секретом!

— У вас за душой нет ни пенни! Папаша ваш проиграл и прокутил все свое состояние, а вы желаете дать своему братцу возможность учиться, сытно есть и мягко спать!

— Да, это так. А вам хотелось взять в супруги титулованную особу, — подтвердила Кэролайн и попыталась высвободить руку, но Роберт по-прежнему не отпускал ее.

— Еще как хотелось, черт побери! — он подтянул ее ладонь выше и стал водить ею по своим бедрам, мерзко хихикая над попытками Кэролайн отстраниться от него. — И нынче же ночью я закреплю свое право на вас!

Изнемогая от хохота, Роберт схватился за бока, и Кэролайн, воспользовавшись этим, бросилась прочь из гостиной.

— Да что это с тобой, Кэролайн?! Вода ведь очень горячая! — воскликнула Садайи, видя, как Кэролайн опустила руку в висевший над огнем котел. Кисть ее обожгло паром, но Кэролайн была даже рада этой боли. Она словно очистила ее от прикосновения пальцев Роберта. Отпрянув от котла, Кэролайн потрясла рукой в воздухе.

— Ты права. Надо помешивать белье палкой, — согласилась она.

Остаток дня пролетел незаметно. Настало время вечернего чая. Роберт отказал Кэролайн в просьбе разделить трапезу с Мэри.

— Вы и так все время торчите там наверху. Останьтесь сегодня со мной!

И ей пришлось подчиниться. Она делала вид, что не понимает его сальных шуток и оскорбительных намеков. Но когда он с гнусной ухмылкой произнес:

— Нынче же ночью, девчонка! — она побледнела и едва не лишилась чувств. С трудом передвигая непослушные ноги, Кэролайн вышла из столовой.

— Ты чем-то огорчена?

— Что? Да нет, все в порядке. Просто немного устала, — Кэролайн с вымученной улыбкой отложила шитье в сторону. Она провела весь вечер в комнате Мэри. Но теперь пора было идти спать. Ей не хотелось, чтобы Роберт, если ему удастся взобраться по лестнице, застал ее здесь.

Пора было идти в свою спальню и ждать там его прихода.

— Спокойной ночи. Увидимся утром, — сказала Кэролайн, поцеловав Мэри в щеку, но, прежде чем она выпрямилась, та схватила ее за руку.

— Что с тобой, Кэролайн? Где ты могла так обжечься?

— Я неосторожно сунула руку в котел с бельем, — Кэролайн мотнула головой. — Глупо, конечно, но что поделаешь?

«Ах, если бы это было моим единственным глупым поступком за то время, что я живу в Новом Свете», — подумала Кэролайн, входя в свою комнату. Мэри посоветовала ей смазать обожженную руку маслом, но Кэролайн ни за что не решилась бы теперь спуститься вниз.

Она сняла платье, стараясь внушить себе, что у нее нет никаких оснований считать себя приносимой в жертву девственницей. Невинность свою она уже утратила, а в выполнении супружеских обязанностей ей следовало быть более заинтересованной, чем сам Роберт.

Оставшись в одном белье, она закуталась в шаль и задула свечу. Кэролайн прочитала молитву и легла в постель, настороженно прислушиваясь. Издалека сквозь закрытое окно доносился волчий вой, но она, не обращая на него внимания, старалась уловить малейший шорох внутри дома.

Когда ступени деревянной лестницы заскрипели под тяжелыми, медленными шагами Роберта, из глаз Кэролайн покатились слезы, но она вытерла глаза и принялась вполголоса повторять дрожащими губами:

— Это для ребенка... для ребенка.

Наконец Роберт распахнул дверь, и Кэролайн поняла, что не только увечье делало его поступь столь неуверенной: едва лишь он показался на пороге, как до нее донесся отвратительный смрад перегоревшего виски.

— Зажгите свечу, девчонка. Я ни черта не могу здесь разглядеть!

Несмотря на то, что язык его порядком заплетался, Кэролайн удалось понять слова, произнесенные пьяной скороговоркой. Она зажгла фитиль сальной свечи, но не могла заставить себя взглянуть в лицо супруга. Он подошел к кровати и остановился, склонившись над ней.

Стоило ей украдкой бросить взгляд в его сторону, как старик злобно расхохотался. Кэролайн оцепенела от ужаса, и тело ее покрылось гусиной кожей. Тут Роберт сорвал с нее одеяло, швырнув его на пол, и повалился на кровать.

Он придавил Кэролайн к стене всем своим весом, запах, исходивший от него, вызывал у нее дурноту. Она попыталась отвернуться, но Роберт резким движением повернул ее голову к себе, оттянул ее подбородок книзу и, прижавшись своим слюнявым ртом к ее губам, просунул между ее зубов огромный, дряблый язык.

«Ради ребенка! Ради ребенка...»

Роберт поднял голову и, сопя, уставился в лицо Кэролайн своими мутными, налитыми кровью глазами. Она закусила губу, чтобы сдержать рвавшийся из груди крик, который, словно эхом, прокатился по всему ее телу. Старик же, причмокивая губами, расстегнул пуговицы на ее сорочке.

Он жал мял и сдавливал нежное тело Кэролайн своими жесткими, узловатыми пальцами. И говорил не умолкая. Захлебываясь и то и дело усмехаясь, Роберт бормотал пошлые, циничные слова о том, как ей будет хорошо и каким бравым мужчиной он всегда был и остается. Многое из того, что произнес вожделеющий супруг, миновало сознание Кэролайн. Она постаралась отключиться. Она больше не думала о своем ребенке и той жертве, на которую пошла ради него. Она была просто не в состоянии думать о чем-либо. Какой-то частью своего затуманенного сознания Кэролайн отмечала все действия Роберта, как если бы он лежал в постели с другой, совершенно чужой и безразличной ей женщиной.

Вот он расстегивает брюки. Задирает вверх подол ее нижней юбки. Наваливается на нее всей своей тяжестью.

— Черт вас возьми, девчонка! Делайте же что-нибудь и вы!

Ярость, прозвучавшая в его словах, вернула Кэролайн к действительности. Она внезапно осознала, что боль и ужас, пережитые ею, не идут ни в какое сравнение с тем, что ей еще предстоит испытать в самое ближайшее время. Черты ее прекрасного лица исказила гримаса ненависти.

Роберт с утробным воем откатился в сторону и судорожным движением ухватился за свой сморщенный член, сдавливая и вытягивая вялую плоть. Из угла его полураскрытого рта потекла струйка слюны. При виде этого Кэролайн чуть не вырвало от омерзения. Встретившись с ним взглядом, Кэролайн поняла, что выражение ее лица не осталось незамеченным для старика.

Удар был столь быстрым и неожиданным, что Кэролайн не успела защититься от него. Лицо ее свела судорога боли, и она почувствовала во рту вкус крови. Следующий удар по силе едва ли не превосходил первый.

— Дьявол вас раздери! — вопил старик. — Это все из-за вас! Смотрите, на что он теперь похож!

Но Кэролайн ничего не видела сквозь багровую завесу боли. Она подняла руки, заслоняя ими лицо, но это лишь еще больше разъярило Роберта. Изрыгая поток проклятий, он замахнулся для нового удара.

Кэролайн, собравшись с силами, выкатилась из кровати и упала на жесткий дощатый пол. Превозмогая боль в бедре, она вскочила на ноги. Старик кинулся вслед за ней. Кэролайн скорее чувствовала, чем видела это. Ему удалось ухватиться за край ее сорочки, но Кэролайн резко рванулась вперед, и кусок ветхой материи остался в руках Роберта.

«Верхний ящик комода!» — скомандовал внутренний волос, и, повинуясь ему, Кэролайн бросилась вправо.

Она с трудом открыла ящик трясущимися, залитыми кровью руками и принялась лихорадочно искать нужный ей предмет среди белья и чулок. В тот момент, когда она уже решила было прекратить поиски и попытаться спастись бегством, пальцы ее коснулись костяной рукоятки и мгновенно сомкнулись на ней.

Лицо Роберта, увидевшего в руке Кэролайн длинный охотничий нож Волка, направленный острием ему в живот, исказилось до неузнаваемости. Он инстинктивно отступил на полшага назад и, словно завороженный, не сводил глаз с узкого клинка, сверкавшего холодным блеском.

— Отдайте мне этот нож, девчонка!

— Отойдите от меня! — рука Кэролайн, судорожно сжимавшая костяную рукоятку, слегка дрожала.

— Вам нельзя оставлять у себя такую опасную вещь! Еще, чего доброго, пораните кого-нибудь! — просипел Роберт, прищурившись.

— Назад! — крикнула Кэролайн и угрожающе взмахнула ножом. Роберт неохотно отступил, но совсем не так проворно и не так далеко, как того желала Кэролайн. — Уходите прочь из моей комнаты!

— Не забывайте, девчонка, что это мой дом. А вы — моя жена!

— Это не значит, что я стану терпеть ваши... ваши... — Кэролайн всхлипнула, не в силах продолжить.

— Согласен, я был, пожалуй, несколько крутоват с вами. — Близость ножа придала тону Роберта покладистость, почти мягкость.

— Если вы еще хоть раз ударите меня, я убью вас! Клянусь, что убью!

— Ну вот, вы теперь говорите и действуете точно краснокожая дикарка. Это ведь от них вы получили нож? Признайтесь, вам дал его мой сын?!

«Да! — чуть было не крикнула Кэролайн в лицо мерзкому старику. — Он дал мне не только нож, но многое, многое другое». Но слова эти замерли у нее на языке, ибо в этот момент Роберт, не дожидаясь ее ответа, спокойно и вкрадчиво произнес:

— Я подозреваю, что этот английский адвокатишка не поставил вас в известность о весьма существенном пункте нашего брачного контракта, — сощурившись, он почмокал губами, — который гласит, что Семь Сосен и все, чем я владею, достанутся вам после моей смерти лишь в том случае, — Роберт придвинулся ближе к Кэролайн, — если вы родите мне сына!

Кровь бросилась Кэролайн в голову.

— У вас... у вас ведь уже есть сыновья!

— Фи, — скривился старик. — У моего старшего не хватило ума выкрутиться из той заварушки, в которую он угодил. Второй наотрез отказался участвовать в моем бизнесе. А что представляет собой Рафф, вам известно не хуже меня.

— Сейчас же уходите отсюда!

Поначалу Кэролайн показалось, что супруг не собирается подчиниться ее требованию. Он долго стоял без движения, вперив в нее взор своих невыразительных мутно-зеленых глаз. Затем, не проронив больше ни звука, медленно повернулся и зашагал к двери. Кэролайн проводила взглядом его неуклюжую фигуру, исчезнувшую в дверном проеме, и, лишь заслышав скрип лестничных ступеней, бросилась к двери, захлопнула ее и дважды повернула ключ в замке.

Запретив себе думать о случившемся, она осторожно положила нож на комод подле подсвечника, трясущимися руками подняла тяжелый кувшин и плеснула воды в фарфоровый умывальный таз. Кэролайн с трудом превозмогла резкую боль, отмывая от крови свое разбитое, поцарапанное лицо. Вода в тазу моментально окрасилась в ярко-алый цвет. Она сняла порванную сорочку и осторожно промокнула ею лицо, затем, с трудом передвигаясь на подгибающихся ногах, достала из комода чистое белье, надела его и без сил рухнула на постель.

От простыней исходил отвратительный запах старческого пота и перегара, и Кэролайн пришлось, превозмогая боль, усталость и дурноту, снять их с кровати и забросить в дальний угол комнаты. Она лежала на голом матрасе, содрогаясь от рыданий, и соленые слезы немилосердно жгли свежие раны на ее лице.

Кэролайн разбудил громкий стук в дверь. Вскочив с кровати, она потянулась было за ножом, но из коридора раздался встревоженный голос Садайи, и Кэролайн успокоилась.

— Послушай, Кэролайн! Что с тобой случилось?

— Ничего! Пожалуйста, не шуми так, Садайи! — С трудом приоткрыв один глаз, Кэролайн обнаружила, что настало утро и комнату заливает яркий свет.

— Постарайся не разбудить Мэри! — сказала она индианке.

— Она уже проснулась, — ответила Садайи, входя в комнату. При виде Кэролайн глаза ее расширились от ужаса. — Это она прислала меня узнать, почему ты не зашла к ней, как обычно, — продолжала она невозмутимо, но стоило Кэролайн закрыть и запереть дверь, как рука индианки легла ей на плечо. — Что произошло?

Кэролайн лишь тяжело вздохнула и поникла головой.

— Это сделал Инаду? — В ответ на недоуменный взгляд Кэролайн Садайи пояснила: — Это означает «змея». Мы, чероки, называем так Роберта Маккейда.

Несмотря на ужас, боль и отчаяние, владевшие Кэролайн она слабо улыбнулась в ответ на эти слова, покачала головой и подошла к стоявшему возле кровати стулу.

— Я не хочу, чтобы Мэри об этом узнала. Ей сейчас и так нелегко.

— Она сильнее, чем ты думаешь, — Садайи вынула чистые простыни из ящика комода. — Во всяком случае, она чувствует себя гораздо лучше, чем ты. — И Садайи принялась быстрыми, ловкими движениями застилать постель.

— Ты просто скажи ей, что мне нездоровится, — прошептала Кэролайн. Это было правдой. Во всяком случае, почти. Она действительно чувствовала себя ужасно...

Кэролайн не заметила ухода индианки и очнулась от раздумий, лишь когда та снова вошла в комнату, неся ведро воды. Садайи опорожнила умывальный таз, ополоснула его и наполнила чистой водой. Сняв с шеи висевший на бечевке кожаный мешочек, она развязала его и достала оттуда щепотку какого-то коричневого порошка.

— Что это? — спросила Кэролайн.

— Это наше индейское лекарство. От него пройдут и боль, и отеки, — ответила Садайи, размешивая порошок в воде.

Она смочила в тазу полотенце и принялась осторожно прикладывать его к лицу Кэролайн, сразу же ощутившей целительное действие лечебного сбора.

— Где еще у тебя болит?

— Вот здесь, — Кэролайн положила руку на бедро, и Садайи приподняла ее нижнюю юбку. Услышав, как индианка неодобрительно прищелкнула языком, она закрыла глаза. — Я... Я, кажется, беременна, — сказала она, чувствуя, что индианка уставилась на нее во все глаза. — Неужели... неужели я теперь потеряю ребенка?

Индианка, уложив Кэролайн на постель, подвергла ее быстрому осмотру. Закончив, она оправила нижнюю юбку Кэролайн и прикрыла ее одеялом.

— Крови нет. Твоему ребенку ничто не угрожает, но, если хочешь, я помогу тебе избавиться от него.

— Нет, — Кэролайн инстинктивно прижала руки к животу. — Я хочу сохранить ребенка!

Садайи, ничего не ответив, отвернулась и принялась размешивать что-то в жестяной кружке.

— Пей, — сказала она, приподняв Кэролайн за плечи и поднося кружку к ее губам.

— Это не...

Индианка помотала головой.

— Это пойдет на пользу вам обоим.

Целую неделю Кэролайн не выходила из своей комнаты. Все это время Садайи ухаживала за ней. Питье, которое индианка готовила для нее, поддерживало силы молодой женщины, а порошок из целебных трав постепенно залечивал ушибы и царапины. Однако следы побоев были все еще видны на ее лице.

— Ах, что этот мерзавец сделал с тобой! — с негодованием восклицала Садайи. Кэролайн молча отвернулась от зеркала.

— Я не могу долго скрывать это от Мэри, — сказала она.

— Она все порывается встать и прийти проведать тебя.

— Но ведь ты сказала ей, что моя лихорадка заразна?

— Да. Но уж очень она беспокоится о тебе. — Кэролайн глубоко вздохнула, кивнув головой. По ее просьбе Садайи и Валини объяснили ее длительное отсутствие приступом лихорадки, чтобы Мэри зря не тревожилась и не вздумала навестить ее. Роберт никого ни о чем не спрашивал. Ему, похоже, совсем не было дела до здоровья супруги. Столь явное отсутствие интереса с его стороны радовало Кэролайн, но на случай его неожиданного прихода она всегда держала под рукой нож, подаренный Волком.

За это время она о многом передумала. Ее первым побуждением после случившегося было бежать как можно быстрее и как можно дальше. Все что угодно, лишь бы никогда больше не видеть Роберта Маккейда. Именно так она и поступила бы, если бы речь шла лишь о ней одной. Но ей приходилось думать об Эдварде... о Мэри... и о ребенке.

Кэролайн разгладила юбку ладонями и искоса взглянула на Садайи.

— Кажется, я готова.

— Боже милостивый, что с тобой случилось? — Мэри выпрямилась на кровати, увидев вошедшую в комнату Кэролайн.

— Я ведь болела, — Кэролайн остановилась подле двери, стараясь держаться в тени, — я не могу подойти ближе, чтобы не заразить тебя.

Мэри недоверчиво покачала головой и встревоженно спросила:

— Что с твоим лицом? Оно в синяках и кровоподтеках.

— Ах это, — Кэролайн принужденно засмеялась и невольно дотронулась до разбитой скулы. — Это произошло по моей собственной неосторожности. Я попыталась встать с кровати, упала и ударилась лицом. Это случилось в самый разгар моей лихорадки.

Мэри не подала виду, что не верит словам Кэролайн, чтобы не огорчать подругу. Совсем иначе повел себя Волк.

Он появился, как и в прошлый раз, совершенно неожиданно. Целыми днями Кэролайн трудилась бок о бок с Садайи и Валини, готовя Семь Сосен к наступающей зиме. В воздухе похолодало, и Кэролайн чувствовала себя значительно лучше. Раны ее почти совсем зажили. С Робертом она виделась очень редко. Он почти не переступал порога гостиной и собственной комнаты. Садайи сообщила, что у него снова усилились боли в ноге, но Кэролайн не испытала ни малейшей жалости к жестокому супругу. Сейчас ее больше всего заботило то, что, узнав о ее беременности, старик объявит ее будущего ребенка незаконнорожденным. И она не сможет ни возразить, ни помешать ему в этом.

И вот однажды, ранним октябрьским утром, прогуливаясь у ручья, Кэролайн повстречала Волка. Солнце еще только взошло, и над влажной землей стлался туман, обволакивающий ноги Кэролайн при каждом ее шаге. Высоко в небе кружил орел, и Кэролайн, подняв голову, следила за его полетом.

— Разве вы не понимаете, что гулять здесь в одиночестве небезопасно?

Кэролайн вздрогнула от неожиданности и стремительно обернулась на звук его голоса. Все это время Волк не выходил у нее из головы, и она в первую минуту подумала было, что это ее воображение соткало его образ из ее мыслей и воспоминаний. Но вот он приблизился к ней — живой, реальный, осязаемый... и совершенно мокрый. Капли воды блестели на его волосах и обнаженной груди в косых лучах утреннего солнца.

При виде Кэролайн у него перехватило дыхание. Одежду его составляли лишь кожаные штаны и мокасины. Кэролайн, в своем шерстяном платье и теплой шали, за время короткой прогулки успела озябнуть, однако Волк, казалось, вовсе не чувствовал холода. За время путешествия из Чарльз-тауна к границе она имела возможность узнать многие его привычки. Он всегда просыпался рано и сразу же спешил окунуться в ближайшей речке или ручье, какой бы холодной ни была вода.

— Что... что вы здесь делаете?

Он склонил голову набок, и Кэролайн заметила, как капля воды скользнула с его волос по бронзовой коже груди. Он собрался ответить ей, но в этот момент Кэролайн подошла ближе, и луч солнца осветил ее лицо. Нахмурившись, Волк бросился к ней.

— Когда он сделал это с вами?

— Я... Я не понимаю, о чем вы, — Кэролайн искренне считала, что ее лицо выглядит как прежде. Следы от царапин почти исчезли, а синяки превратились в едва заметные желтоватые разводы.

— Не лгите мне, Кэролайн! — Волк схватил ее за плечи и, стиснув зубы, разглядывал следы побоев на ее щеках и скулах.

— Я упала. Я едва держалась на ногах, меня лихорадило — начала она, но вынуждена была умолкнуть, когда Волк с силой тряхнул ее.

— Вы лжете, чтобы выгородить его, совсем как Алкини, моя мать, — он уронил руки и резко отвернулся в сторону. -Я убью негодяя! Мне давно следовало сделать это!

— Нет! — воскликнула Кэролайн и схватила его за руку. От прикосновения к его мускулистому телу теплая волна пробежала по всем ее жилам. — Разве вы не понимаете, как это было бы ужасно!

Он повернулся к ней и молча устремил на нее горящий взор своих черных глаз.

Кэролайн вздохнула, переводя дух. Она решила воззвать к его разуму.

— Если вы убьете или раните его, вас призовут к ответу. Вам от этого будет только хуже.

— А вам?

Краска стыда залила щеки Кэролайн, и, опустив глаза, она пробормотала:

— И мне тоже.

Он издал звук, напоминающий сдавленное рычание, отвернулся и зашагал прочь. Но Кэролайн не дала ему уйти. Подобрав юбки, она бросилась вперед и заступила ему дорогу.

— Вы меня не так поняли! Мне не жаль его, но ведь все же он — мой муж. Наш брак освящен церковью.

— Мы, чероки, считаем, что мужчина и женщина живут вместе, только пока хотят этого, и если женщина начинает тяготиться этим союзом, то она возвращается к своим родным.

Ах, если бы все было так просто! Кэролайн, глубоко вздохнув, несмело подняла на него глаза.

— У меня в Англии не осталось никого, кроме брата, который не может мне помочь. Наоборот, я должна помочь ему. Моя семья теперь здесь. Это и Мэри, и вы... и даже Роберт.

Он долго смотрел на нее бесстрастным, ничего не выражающим взглядом. Кэролайн захотелось обвить руками его стройный стан и поведать ему о причинах, приведших ее сюда, но она удержалась от этого: ведь Волк предал ее.

— Когда моя мать умерла, я узнал от других, что он избивал ее, но это и неудивительно, ведь она была индианкой, — он покачал головой и взглянул в сторону ручья. — Вот уж не думал, что он позволит себе поднять руку на вас! — «А ведь следовало бы подумать об этом, — произнес внутренний голос где-то в глубине его сознания, — неужели ты рассчитывал, что он простит ей ее грехопадение?»

— Это не ваша вина. И вам не о чем беспокоиться, подобное больше не повторится.

— Вы совершенно правы, — с этими словами Волк повернулся и решительно зашагал к дому.

При мысли о том, в какую страшную форму может вылиться его гнев, Кэролайн бросилась вслед за ним.

— Постойте! Что вы собираетесь делать? — К поясу его были прикреплены ножны с торчавшей из них костяной рукояткой и томагавк на кожаном ремне.

— Нет, нет, не убивайте его! — она попыталась схватить его за руку, но он уклонился и только ускорил шаг.

— Убийство не входит в мои намерения, — презрительно процедил он. — Ваш бесценный супруг останется при вас.

— Но... — Кэролайн, поколебавшись лишь одно мгновение, вбежала в дом следом за Волком.

Не постучавшись, он распахнул дверь отцовской спальни и схватил опешившего Роберта за плечи.

— Что такое, черт возьми?! — Роберт пытался сопротивляться, но сильные пальцы Волка еще крепче сдавили его дряблое тело.

— Черт возьми не кого-нибудь, а вас, если вы еще хоть раз поднимете на нее руку. Вы поняли меня?

Роберт растерянно оглянулся по сторонам и заметил стоявшую в дверях Кэролайн.

— Что такого она наговорила вам?

— Ничего. — Кэролайн вошла в комнату. — Я никому ничего не рассказывала.

Волк не должен был узнать, почему Роберт избил ее. Нельзя было допустить, чтобы он или кто-либо другой догадались о том, что они с Робертом еще ни разу не разделили супружеского ложа.

— Она не сказала мне ни слова. Я сам обо всем догадался, — Волк встряхнул обрюзгшее тело, пропитанное виски, не без труда подавив желание сомкнуть пальцы на короткой толстой шее старика. — Это не составило труда.

Волк приподнял его выше, и Роберт с мычанием вытянул вперед больную ногу.

— Перестаньте! — воскликнула Кэролайн. От смеси запахов виски и табака, наполнявших комнату, у нее кружилась голова. — Это больше не повторится, — но оба Маккейда не обратили на ее слова никакого внимания.

Волк, одной рукой схватив отца за воротник ночной рубашки, другой вытащил из-за пояса томагавк и угрожающе занес его над головой Роберта.

— Я нисколько не сомневаюсь, что это не повторится, — произнес он низким голосом, напоминавшим глухое рычание, — и знаете почему?

В ответ Роберт промычал что-то нечленораздельное.

— Потому что, если вы еще раз позволите себе нечто подобное, я вернусь и снесу вам вот этим полголовы.

Он повертел в руке томагавк, острое лезвие которого сверкнуло в лучах солнца, заглянувшего в комнату.

Мутные глаза Роберта едва не вылезли из орбит, и Волк, убедившись, что слова его возымели должное действие, швырнул старика поперек кровати, нимало не заботясь о его больной ноге.

Волк закрепил на поясе томагавк, повернулся и прошел к выходу мимо остолбеневшей Кэролайн. Быстро шагая по тропинке в глубь соснового леса, он услышал, как Кэролайн позвала его по имени. Он нехотя остановился и оглянулся. Кэролайн бежала к нему со всех ног.

Ей хотелось отчитать его за то, как он обошелся с Робертом. Но, приблизившись к Волку, она поняла, что это будет лишь пустой тратой времени. Он поступил так, как считал нужным, и она должна быть благодарна ему за помощь.

— Куда вы сейчас направляетесь? — неожиданно для самой себя спросила она.

— В Верхние поселения. Я шел сюда, чтобы сообщить вам об этом. Большинство вождей из Средних и Нижних поселений согласились на переговоры с губернатором. Я иду в горы, чтобы склонить к этому и остальных.

— Это хорошо, не так ли?

Слабая улыбка мелькнула на его чувственных губах. Он осторожно погладил пальцами ее щеку.

— Да, Кэролайн, это хорошо. Возможно, нам удастся предотвратить войну между моим народом и англичанами.

Затем, словно внезапно вспомнив о пропасти, лежавшей между ними, он уронил руку и тихо добавил:

— Но это не значит, что вы можете беззаботно разгуливать в одиночестве вдоль берега ручья. Держитесь поближе к дому, Кэролайн!

Вздохнув, она нехотя кивнула. Ей так хотелось удержать его! Но она знала, что это невозможно.

— Возвращайтесь теперь к своему мужу, — сказал он и зашагал прочь.

Кэролайн, не отрываясь, глядела вслед Волку, пока он не исчез из виду, а потом медленно побрела к дому. Миновав комнату Роберта, она поднялась по ступеням и вошла к себе. Едва успев повернуть ключ в замке, она повалилась на кровать и разрыдалась.