Сердце горца

ГЛАВА 11

Когда Габби нашла наконец пару Существ, к которым она готова была обратиться, наступил вечер. Болельщики давно уже ушли обратно в направлении центра (красные победили; она слышала фейерверк), и солнце опустилось уже совсем низко за небоскребы, возвышавшиеся над Фаунтин-сквер и бросавшие длинные вечерние тени на площадь, освещая стены с серебристыми окнами розовым пламенем.

После продолжительного наблюдения Габби поняла, что Существа действительно следили за Адамом. Многие из них появлялись на площади в течение дня. Но поскольку он просто сидел и ничего не делал, большинство из них через некоторое время исчезали. Девушке показалось, что Адаму там было не очень-то весело.

Наконец Габби увидела двух подходящих Существ. Она выбрала их, потому что они не были так ослепительно красивы, как остальные, и надеялась, что, как и люди, менее привлекательные Существа будут не такие... в общем, к ним будет легче обратиться за помощью.Два Туата-Де, мужского и женского пола, оба светловолосые, с блестящими глазами, стояли у скамейки, на которой сидел Адам, и были увлечены беседой. Она предпочла не махать ему рукой, а подойти и покончить с этим раз и навсегда.

– Ну что? Ты кого-нибудь видела? – спросил Адам, когда она приблизилась к нему. Похоже, его хрипловатый голос с кельтским акцентом звучал почти... ободряюще? Габби по-дурацки кивнула головой, Решив, что, наверно, перегрелась на солнце за этот длинный, Утомительный день.

– Они прямо здесь, – сказала она, указывая на Существ.

– Где? – Адам, извергая проклятия, посмотрел туда, куда она показала. – Черт возьми, я их совсем не вижу! Они смотрят на меня?

– Сейчас нет. И они вон там, – ответила она, пытаясь направить его взгляд в нужную сторону, – футах в десяти слева от тебя, меньше чем в футе от урны для мусора. – Габби сделала глубокий вдох, собираясь подойти к ним, как вдруг Существо мужского пола обернулось и посмотрело на нее.

– Здравствуйте, – вежливо проговорила она. – Я хотела бы с вами поговорить. Мне нужно...

– По-моему, оно нас видит, Эйни, – сказало Существо, глядя сквозь нее и высокомерно подняв бровь.

«Оно?» – подумала Габби, и ее ноздри раздулись от злости. Это оно-то называет ее «оно»? Какое нахальство! Вопиющая наглость. Она же человек, у нее есть душа. А у него нет. Если кто-то и заслуживает местоимение «оно», то явно не Габби.

– Да ладно вам. Мне нужно всего лишь передать сообщение. Меня послал Адам Блэк, чтобы я сказала вам... – Габби моргнула и умолкла. Они повернулись к ней спинами и больше не обращали на нее никакого внимания, продолжая тихий разговор, который она не могла расслышать.

Затем Существо-мужчина кивнуло, и вдруг оба исчезли. Только что были здесь – и испарились.

Сердито вздохнув, Габби сжала руки в кулаки и повернулась к Адаму.

– Черт возьми, вы что, все такие высокомерные?

– Ты о чем? Что они говорят?

– Ничего они не говорят. Они исчезли. Назвали меня «оно», что-то сказали друг другу и исчезли.

Он прищурился.

– Если это какая-то шутка...

– Никакая это не шутка, – раздраженно ответила Габби. – Клянусь, они были здесь. Я пыталась с ними заговорить, но они взяли и исчезли.

– Как они выглядели?

Она описала их, добавив, что Существо-мужчина назвал женщину «Эйни».

Закатив глаза, Адам прорычал:

– Я ее знаю.

– И?

– Она принцесса Первого дома Д'Энью, родственница Эобил, и единственное, что в ней есть королевского, – это завышенное самомнение. Но она мне поможет. Она еще вернется.

– Ты в этом уверен?

Адам кивнул.

– Да, Эйни всегда была ко мне неравнодушна. Возможно, даже более того. Вообще-то, – с многострадальным вздохом произнес он, – она одержима мыслями обо мне.

«Ну конечно, – раздраженно подумала Габби. – Даже другие Существа не в силах устоять перед его привлекательностью. Что уж говорить о смертной женщине? Нужно разработать вакцину против Адама Блэка. И давать всем женщинам при рождении».

– Присядь, – сказал он, указывая на скамейку. – Ждать осталось недолго. Она скоро вернется. Эйни ни в чем мне не откажет.

Габби уже решила сесть, но вдруг остановилась. У фонтана неожиданно появилось еще одно Существо. Одинокое Существо. Как раз то, что она целый день надеялась встретить. И то, что, как сказал Адам, она не найдет.

– Что ж, ты ошибался, – недовольно пробормотала Габби; ее почему-то разозлили его слова: «Эйни, которая ни в чем мне не откажет», – вон там стоит Существо, и оно совсем одно.

Адам поднялся на ноги, громко вздыхая.

– Что? Где? Нет, подожди – не показывай на него, ka-lyrra.

Даже не смотри в его сторону. И на меня тоже. Уходи, а потом вернешься и расскажешь мне, как оно выглядит.

Габби взглянула на него. Она не смогла удержаться – он говорил так взволнованно.

– Не смотри на меня, – снова ласково прошептал Адам, – Делай как я сказал.

Потрясенная его настойчивостью и торопливостью, Габби послушалась и немного отошла. Затем она встала, повернувшись к нему боком, оперлась на невысокий каменный забор, ограждавший клумбу с цветами и небольшими кустами, и сделала вид, что просто разглядывает ее. Наклонив голову вперед, так, чтобы локоны упали на лицо, Габби тихо и четко произнесла:

– Он высокий. У него медно-красные волосы с золотистыми прядями. На нем черное ожерелье и наручи, одет в...

– ...белую мантию, на лице шрам, – закончил Адам.

– Да.

– Габриель, сейчас же уходи и не оглядывайся. Уходи как можно скорее. Давай. Быстро.

Вот чертовы женщины! Ему следовало бы знать, что она снова не подчинится его приказу. До этого ему, должно быть, просто везло: Габби была явно не из послушных.

Она посмотрела на него, недоуменно подняв бровь.

Неужто в ее очаровательных зелено-золотистых глазах мелькнуло волнение? Она волнуется за него? И хотя ему было приятно увидеть первый признак ее симпатии, но в тот момент это могло привести ее к гибели. Она только что описала Дэррока, и если Адам попадет в его руки, что ж... наверно, ему уже никогда не получить аудиенции у Эобил. А если в руки Дэррока попадет Габриель... Адам напрягся, не решаясь окончить мысль. Черт возьми, этот вариант он не предусмотрел!

– Уходи! – проревел он.

Но даже говоря это, он видел, как изменилось ее лицо. Он уже не смотрела на него; ее взгляд был прикован к точке немного правее и сзади него. Ее рот раскрылся, глаза неестественно расширились, а лицо стало бледное как полотно.

– О-о-о – о-х-х-х-х-х – о-х-х-х-хо... – прохрипела Габби.

Адам мгновенно отреагировал, понимая, что только одна вещь могла вызвать у нее такую реакцию и заставить ее произносить это хриплое «ох».

Охотники!

– Ор-р-р... – попробовала она снова.

А если Охотники оказались в том же месте, что и Дэррок, пришли они не за ней. По крайней мере не только за ней. Адам и Дэррок враждовали уже тысячи лет, и мало что могло принести последнему большее удовольствие, чем зрелище того, как Охотники разорвут принца Д'Жая на кусочки, пока он находится в своей смертной оболочке. А потом Дэррок обратит свой взор на Видящую Сидхов. И у его маленькой ka-lyrra не останется ни единого шанса. Окажись она в руках Дэррока, самая страшная сказка, которую ей когда-либо рассказывали, станет явью.

Адам бросился к ней.

Господи, им угрожает опасность, которую он не видит! Как он защитит ее? И кому в голову могла прийти эта чертова идея?

Когда его руки легли на плечи Габби, что-то со свистом пролетело над ними. Обвив рукой ее талию, Адам развернулся, отклонился, прикрыв ее своим телом, и вздрогнул, почувствовав, как что-то обожгло его плечо.

Закрыв глаза, он крепко прижал ее к себе и переместился в направлении юга настолько, насколько позволяла его ограниченная сила. Через миг он снова материализовался и тут же снова переместился, крепко сжав Габби руками.

Железнодорожные пути. Перемещение. Бакалейный магазин. Перемещение. Крыша дома. Перемещение. Кукурузное поле. Перемещение. Средний Запад. Перемещение. Верхушка церкви, и никакой возможности балансировать на узком, скользком шпиле.

Они начали падать, сбивая кресты и горгульи[2], и Адам поспешно переместился выше. Он продолжал движение, все быстрее и быстрее, не останавливаясь ни на секунду и отчаянно пытаясь как можно больше увеличить расстояние, разделявшее его врага и маленькую, слишком уж смертную ka-lyrra.

Габби была уверена, что кричала так громко, как только могла, но из груди не вырвалось ни звука. Адам Блэк не просто обхватил ее руками; он крепко прижал ее к себе и стал для нее живым щитом.

Но не от этого она так визжала. Она постоянно материализовалась и снова исчезала. Или что-то вроде этого. В один миг она существовала, а в другой нет, а затем снова появлялась из небытия. Ей это не нравилось. Каждый раз она оказывалась в новом месте. Магазины. Стоянки. Поля. Множество разных мест. И вдруг – на верхушке скользкого, острого шпиля – о нет! – церкви, и падение! Тротуар неминуемо приближался, но в этот миг они, к счастью, оказались где-то еще.

Через какое-то время Габби просто закрыла глаза и молилась, изо всех сил стараясь ни о чем не думать, особенно о том, как неправильно описывали «Книги» Охотников.

Они были настоящим воплощением ужаса и гораздо страшнее, чем говорилось в «Книгах». Вообще-то там не было рисунков, изображавших Охотников, потому что всех женщин рода О'Каллаген, которые их видели, забрали. То небольшое описание, которое приводилось в «Книгах», давало классический портрет дьявола – крылатого и рогатого существа с копытами. И напавшие на них Охотники были чем-то вроде этого, но гораздо ужасней. Высокие, со светящимися оранжевыми, как окна в преисподнюю, глазами, эти создания имели крылья, острые зубы и длинные смертоносные когти. И Габби не была уверена, но ей показалось, что она видела хвост. Единственное, чего она не понимала, – почему, имея возможность уничтожить жертву одними только... руками, они стреляли в них из человеческого оружия.

Оказавшись наконец на поляне, Габби еще довольно долго не могла заговорить. Она чувствовала, что промокла с головы по ног. Вода стекала по ее волосам, прилипшим к лицу. Она тряслась в руках Адама, опираясь на его крепкое тело и жадно хватая губами воздух.

– Ты в порядке, ka-lyrra? – сказал он ей на ухо.

– В порядке? В порядке? – Она высвободилась из его объятий, повернулась к нему и, убрав с лица мокрые волосы, прокричала:

– Разве похоже, что я в порядке? Конечно, нет! Моя жизнь неумолимо рушится, а ты спрашиваешь, все ли в порядке?

Тушь стекала по ее щекам и капала на футболку. Габби отошла от него, прищурившись. При этом у нее в туфлях что-то хлюпало, и когда она удивленно посмотрела вниз, из ее штанины вывалился головастик и зашлепал по траве.

– Вот! – трясущимся пальцем указала она. – Головастик. У меня в штанах был головастик!

– Повезло ему, – пробормотал Адам и тут же добавил: – Когда кто-то перемещается, ka-lyrra, он оказывается наверху объекта, который в данный момент находится в этом месте. Это не проблема для того, у кого есть другие способности. Но у меня их нет. Нам встретилось озеро где-то на девяносто седьмом прыжке. А я, вопреки всеобщему убеждению, не умею ходить по воде.

Судорожно водя руками то вверх, то вниз по промокшим джинсам, словно пытаясь нащупать там еще какую-нибудь ползучую тварь, Габби прошипела:

– Я ненавижу тебя. Я тебя ненавижу.

«Наверно, это похоже на слова рассерженного ребенка», – подумала она. Но с тех пор как она его встретила, ей приходилось переживать одно тревожное, волнующее, странное событие за другим. У нее чуть не случился сердечный приступ на шпиле той церкви. И как только ей начало казаться, что она и понимает, в чем суть дела, и что не так уж страшно исчезать и появляться снова, и снова, и снова, как ей в рот попала отвратительная, вонючая вода с привкусом рыбы и водорослей.

– Это не так, – мягко ответил Адам.

– Я глотнула воду из того озера! Я могла подавиться рыбой или лягушкой, или... или... черепахой!

– Во время перемещения разумнее держать рот закрытым.

Она пронзила его холодным взглядом.

– Ты очень своевременно мне об этом говоришь.

Проклятое Существо. Габби стояла, чувствуя себя невероятной замарашкой, а он, промокнув, выглядел еще привлекательней: его золотисто-бархатная кожа блестела, а спутанные волосы вызывали желание к ним прикоснуться.

– Идем, Габриель, – сказал Адам, протягивая ей руку, – нужно продолжать путь. Охотники могут выследить меня, когда я перемещаюсь в пространстве, но они способны уловить лишь общее направление. Нам нужно перемещаться дальше, чтобы расширить поле их поиска.

– Может, есть что-нибудь еще, что мне нужно знать, прежде чем мы снова исчезнем? – Габби убрала руки за спину, чтобы он не мог схватить ее и переместиться дальше, так и не ответив. Кроме того, ей нужна была минутка-другая, чтобы приготовиться к следующему раунду путешествия способом, который опровергал все известные законы физики.

– Можешь попробовать меня поцеловать. Ведь лучше мой язык, чем лягушка, правда? – Темные глаза блеснули золотом, и он потянулся к ней.

– Равноценно, – соврала она, отходя назад и по-прежнему держа руки за спиной. Она указала взглядом на головастика, который переворачивался в траве.

– Что?

– Отнеси его обратно.

– Это шутка? – недоверчиво спросил он.

– У нас еще есть время?

Он признался:

– Есть, но...

– Тогда не шутка.

– Это озеро было три прыжка назад, – раздраженно ответил он.

–Если ты не отнесешь его обратно, он погибнет, и, хотя ты наверняка считаешь, что это всего лишь жалкое создание с невероятно короткой жизнью, которое вряд ли имеет хоть какоето значение с точки зрения Существ, готова поспорить, что с точки зрения головастиков он вот-вот станет лягушкой. Так что верни его домой. Жизнь есть жизнь. Вне зависимости от того, какой жалкой и незначительной считает ее всемогущее Существо.

Одна бровь Адама поползла вверх, и он кивнул.

– Хорошо, Габриель. – Зажав головастика в своей большой ладони так деликатно, что это вызвало у нее смущение, он исчез.

Пока его не было, Габби стряхнула с сумочки скользкие водоросли (она удивилась, когда обнаружила, что та все еще висит на плече), расстегнула ее и внимательно осмотрела содержимое. Она впервые обрадовалась тому, что могла позволить себе только недорогие сумочки: кожзаменитель оказался водонепроницаемым. Вытащив косметичку, Габби стерла остатки макияжа и сняла водоросли с волос, признав, что все могло бы быть гораздо хуже.

Она не только до сих пор поддерживала контакт с Адамом Блэком, но и другие Существа теперь знали, что она может их видеть, и какое-то рогатое Существо – по словам Адама, одно из тех, кто не заслуживает доверия – уже нашло ее, а вдобавок ко всему кто-то еще послал Охотников.

Габби вздрогнула, вспомнив все это. Вот она стоит, уставившись на Адама и пытаясь выяснить, почему он говорит с таким напряжением и с такой торопливостью, – и в следующий миг ужасные создания из ее кошмарных снов материализовались в воздухе сзади него.

И у них было оружие, которое показалось ей довольно странным, но еще более странным было то, что стреляли они не в нее, а в него. Что, черт возьми, все это значило?

Удалив последние пятна туши, Габби замерла. Адам их не видел. Все, что он мог видеть, – это ее лицо, и она знала, какой напуганный у нее был вид. Она не могла произнести ни слова. Кровь застыла у нее в жилах, и она остолбенела, не в силах сдвинуться с места. Если бы не Адам, она бы так и стояла там беспомощно, беззвучно протестуя, пока Охотники не сделали бы то, что обычно делают с Видящими Сидхов. Она отчаянно пыталась сказать «Охотники» и «оружие», но так и не произнесла ничего членораздельного.

И что же сделал Адам? То, что она меньше всего от него ожидала. Он не колеблясь бросился к ней, чтобы защитить. Он укрыл ее своим мощным телом. Зная, что за его спиной таится неизвестная угроза, он не переместился в более безопасное место. Он использовал свое смертное, не такое уж и непобедимое тело, чтобы обезопасить ее. Он мог просто перенестись куда-нибудь и бросить ее, чего она и ожидала от хладнокровного Существа.

«Он сделал это только потому, что ты ему еще нужна. Oн вынужден тебя защищать. Ты – его глаза, видящие врагов, которых не видит он».

– Головастик возвращен в свой водный дом, ka-lyrra. – Адам материализовался перед ней, стряхивая с себя воду, как большое мокрое чудовище, и капли разлетелись вокруг. Он поднял голову, перенимая ее серьезное выражение лица. – Все будет хорошо, Габриель. Я не дам тебя в обиду. Ни сегодня, ни завтра – никогда.

– Потому что теперь я нужна тебе больше, чем когда-либо, – печально сказала Габби. – Ты вынужден оставить меня в живых.

Он поднял голову еще выше и долго оценивающе смотрел на нее.

– Если помнишь, я хотел, чтобы ты ушла, когда ты сообщила мне об одиноком Туата-Де. Если быть точным, я сказал «Сейчас же уходи и не оглядывайся. Уходи как можно скорее». Ты предпочла не послушать меня. А я всегда могу найти другую Видящую Сидхов, Габриель. Я прочел твои книги. В одной из них перечислены имена родов в Ирландии, которые обладают способностью видеть Туата-Де. Все династии до одной.

– Правда? – Габби была в ужасе. Где? Как она могла это упустить? Почему их вообще записали? Ну почему, почему эти страницы не сожгли еще давным-давно?

Адам кивнул:

– В первом томе. Целые страницы имен, написанные древним языком. Как видишь, ты мне не нужна. Я понимаю людей гораздо лучше, чем мои враги. Я мог бы с легкостью скрываться достаточно долго, чтобы выследить еще одну Видящую.

– Так почему же ты этого не делаешь? – слабым голосом спросила Габби. Она не выживет, если он решит так поступить.

– Я поставил твою жизнь под угрозу. И я буду ее охранять.

Габби моргнула, глядя на него. Его голос звучал спокойно, акцент был более четким, чем обычно, и, будь Адам обычным человеком, она бы решила, что он злится на себя за то, что подверг ее опасности.

«Честно говоря, – отозвался ее четырнадцатилетний внутренний голос, – даже для Существа его слова звучат так, словно он злится на себя за то, что подверг тебя опасности. Позволь ему немного больше, а?»

Габби стояла раскрыв рот, и у нее на языке вертелась тысяча вопросов, но Адам покачал головой.

– Не сейчас. Нам нужно продолжить путь. Скоро мы сможем поговорить. Но не здесь. Идем.

Габби стояла, прижимая к себе переброшенную через плечо сумочку. Когда она шагнула вперед, то вдруг заметила, что вода, стекавшая с его футболки, была красноватой.

– Ты что, ранен?! – воскликнула она, потянувшись к его руке.

Он пожал плечами и отступил назад: – Ничего страшного, это просто...

– Дай я...

– Оставь. Я в порядке. Я промыл ее в озере. Она не глубокая. Идем, ирландка. Давай руку.

Пока она стояла, взволнованно глядя на него, он сказал:

– Я не собираюсь умирать до того, как снова обрету бессмертие. Можешь не сомневаться, если я говорю, что это не важно, то это так и есть. – Адам помолчал и тепло добавил: – И не нужно бояться, Габриель. Я их уничтожил.

– Охотников? – беспомощно пролепетала она. – Не уничтожил.

– Страницы с именами Видящих. Не стоило так упрощать задачу для представителей моей расы. Они могут быть беспощадны и опасны.

– В отличие от тебя, чудесного парня Адама Блэка. – Едкое замечание сорвалось у Габби с языка прежде, чем она успела его остановить.

Он посмотрел на нее с упреком.

– Постарайся посмотреть на все взглядом, свободным от стереотипов, ладно, ирландка? Постарайся увидеть меня.

Что ж, от этих слов в голове у нее все перепуталось. Они заставили ее почувствовать себя предвзятой и ограниченной. Но она не предвзятая, она просто делает выводы из фактов, а факты говорят, что...

Факты говорят, что... ну, что она не совсем понимала, о чем говорят факты.

Черт возьми! Почему не может все просто быть белым и черным? Люди хорошие, Существа плохие. Все просто! Ее воспитывали так, чтобы она в это верила.

Но почему же он так деликатно поднял головастика с земли и вернул его обратно в озеро? Она не сомневалась, что он так и сделал: он снова был мокрый. Он мог бы соврать (в конце концов, предполагалось, что ложь – его вторая натура) и сказать ей, что у них нет времени. Она бы ему поверила; она понятия не имела, на что способны Охотники.

И он действительно сказал, чтобы она уходила, когда она заметила одинокое Существо. Может, он и вправду хотел, чтобы она оказалась в безопасности, и решил действовать на свой страх и риск?

Что за Существо совершало такие поступки? Легендарный плут и обольститель? Или... наполовину благопристойное Существо? Бывает ли такое? Окончательно запутавшись, Габби протянула ему свою руку.

Его большая ладонь поглотила ее ладошку, и она почувствовала себя изящной и женственной. Она повернула голову назад, разглядывая его точеные черты лица. Его темные глаза были прищурены, а челюсти сжаты. И он выглядел совсем как... человек.

Когда они начали перемещаться, она вдруг осознала, что не была защищена от него, но чувствовала себя удивительно защищенной с ним.

Они не останавливались до глубокой ночи. «Вообще-то, – сонно думала Габби, – уже почти светает». Во время их головокружительного путешествия в пространстве она потеряла счет времени.

Адам переместил их в пассажирский поезд под Льюисвиллом в штате Кентукки, объяснив это тем, будто им нужно поездить какое-то время на человеческих транспортных средствах, чтобы убедиться, что Охотники потеряли их из виду. И уверив ее, что какое-то время Охотники будут блуждать в сетях магических следов, которые он за собой оставил. Габби опять так устала, что едва могла соображать и действовать. Когда он провел ее по вагонам и они нашли почти пустой, а потом занял место у окна и посадил ее рядом с собой, она безвольно опустилась на сиденье. С момента вторжения Адама Блэка в ее жизнь она забыла, что такое полноценный сон. Судя по слабым отблескам оранжевого и розового на горизонте, которые Габби видела из окна, она снова не спала двадцать четыре часа кряду – и эти двадцать четыре часа снова оказались самыми тяжелыми из всего, что ей доводилось пережить.

Не найдя в себе сил зацепиться хоть за какую-то ниточку, которая приведет к пониманию всего, что произошло в недавней круговерти невероятных событий, Габби решила разобраться с этим позже. Усталость окончательно овладела ею, и она сползла на сиденье, положив голову Адаму на грудь.

И когда он уложил девушку, вытянув свои длинные мускулистые ноги и обняв ее, она только издала усталый вздох и прижалась к нему. Джинсы у нее все еще оставались мокрыми, а одеяла не было, поэтому она могла согреться лишь теплом его тела.

Но трудно было найти оправдание тому, что она опустила голову ему на грудь и глубоко вдохнула его пряный мужской аромат. И все же она это сделала.

– Ты же не влюбишься в меня, ирландка? – вкрадчиво промурлыкал Адам.

– Едва ли, – пробормотала она в ответ.

– Это хорошо. Не хочется думать, что ты в меня влюбишься.

Она уже влюбилась. Господи, влюбилась!