Сердце охотника

Глава 19

Джеми проснулся с первыми лучами солнца. Он посмотрел на свои руки — это были человеческие руки. Он вздохнул с глубоким облегчением. Глянул на тело — человеческое. Он — снова человек. Какое счастье! Значит, старуха все-таки солгала. Ведь Шепот Ветра видела его, а он все-таки остался человеком.

Джеми радостно вскочил. И тут же запах крови ударил в ноздри. Он резко обернулся. Шепот Ветра!

Она смотрела на него ничего не видящими глазами. Вместо горла зияла огромная рваная рана.

Джеми зажал обеими руками рот, чтобы не закричать, и со стоном упал на колени рядом с безжизненным телом. Он схватил ее в свои объятия.

— Шепот Ветра, о, Шепот Ветра… Я любил тебя. Я не хотел этого. Но ты не оставила мне выбора, ты хотела все рассказать Бегущему Лосю. Он убил бы меня…

Джеми молча поднялся.

Когда он вошел в деревню с мертвой на руках, женщины, бросив свои обычные занятия, испуганно окружили его. Он мягко положил тело у порога своей хижины.

— Она вышла из дому поздно вечером и не вернулась. Похоже, на нее напал волк.

Одна из женщин подошла ближе и положила руку ему на плечо.

— Мы все сделаем. Иди, отдохни.

Джеми послушно кивнул и вдруг увидел Древнюю Женщину. Та стояла у порога своей хижины и понимающе смотрела на него с жестокой усмешкой. Он торопливо отвернулся и вошел в дом. Затем упал на одеяло, сотканное Шепотом Ветра, и провалился в сон.

Джеми проснулся на закате. Протирая глаза, вышел на улицу. В деревне стояла тишина. Тело Шепота Ветра исчезло. Зато у входа в свою хижину сидела Древняя Женщина. При виде Джеми она поднялась и поманила его за собой. Он сжался, испытывая страстное желание скрыться. Но сила ее была велика.

Он покорно направился к ней и вошел в ее дом.

— Почему ты не пришел ко мне прошлой ночью? — спросила она, зло сверкнув черными глазами.

— Я был слишком занят, — огрызнулся он. — Убивал собственную жену. Ты солгала, — он вытянул руку. — Шепот Ветра видела меня, но я не остался волком.

— Шепот Ветра никогда не любила тебя.

— Она любила, я знаю, — настаивал Джеми.

— Она любила только потому, что я околдовала ее. А это не настоящая любовь. От настоящей любви не скроешься, — продолжила старуха. — Она видит тебя насквозь. Ни боль, ни горе, ни время не разрушат ее. Настоящая любовь оставляет свой след в душе навсегда. А любовь Шепота Ветра не была настоящей, я просто околдовала ее.

— Околдовала! — произнес он с горечью. — Ты превратила меня в зверя!

— Я дала тебе власть.

"Да, она дала мне власть…"

Не говоря больше ни слова, Джеми выбрался из хижины и побежал. Он бежал очень тихо, не оставляя следов. Быстро. Далеко.

Добежав до края обрыва, он, наконец, остановился, чтобы перевести дух. Тяжело дыша, он поднял голову и увидел луну. Прекрасный серебряный диск, который стал его врагом.

Врагом! Луна стала его самым ненавистным врагом.

Он ходил по клетке. Шесть шагов в одну сторону, шесть шагов — в другую.

Воспоминания шли за ним след в след.

Он ушел от шауни. Он больше не мог жить с ними. Все напоминало ему о Шепоте Ветра и о том, что с нею стало. Он жил в лесу. И каждое полнолуние превращался в волка. Рвал зубами сырое мясо, пил горячую кровь.

Скрывался и выслеживал. Убивал без жалости — слабых и маленьких, сильных и больших.

Ему хотелось обвинить во всем Древнюю Женщину. Но он понимал, что она искала товарища, кого-то, с кем можно было разделить свою ужасную тайну. На самом деле во всем был виноват Люсьен Гуд, который пытался отнять у Файров запасы еды и воду. Он был виновен в смерти матери. Из-за него отец сошел с ума и погиб. Из-за него тогда переселенцы покинули их с отцом — ведь он убедил всех, что Файры прокляты. Если бы не Люсьен, Джеми никогда не был бы похищен индейцами шауни. Не встретил бы Древнюю Женщину. Не стал бы волком. Он отомстит Люсьену Гуду и всей его семье. Он ненавидел их всеми силами своей пропащей души. Он жил только для того, чтобы отомстить.

Три года он искал Гудов. За это время волосы его поседели — стали похожи на волчью шерсть. Глаза сузились.

Казалось, что с каждым превращением в нем появлялось все больше волчьих черт. Появлялось и не исчезало, а оставалось навсегда.

И вот, однажды ночью, в полнолуние, когда он обследовал очередную долину, в ноздри его ударил знакомый, долгожданный запах. Запах Люсьена Гуда.