Серебряные фонтаны. Книга 1

Глава четвертая

Я с трудом поднялась назад по лестнице. Когда я добралась доверху, мои ноги тряслись, словно я пробежала целую милю. Взволнованная миссис Чандлер вышла из моей спальни.

– Видите, я же знала, что вам нельзя спускаться вниз – слишком рано, вы белее снятого молока. Идите сюда и отдохните на диване.

Я была рада лечь и закрыть глаза – мне было невыносимо смотреть на нее. В ее беспокойстве я чувствовала осуждение.

– Он всего лишь хотел отыскать мисс Аннабел – леди Квинхэм, – сказала я. – Я должна была пойти и сказать ему, где она.

– Моя леди, я могла бы передать ему сообщение от вас, – голос миссис Чандлер был вежливым, но твердым. Конечно, она могла это сделать. У меня не было необходимости спускаться вниз. Но как я могла не пойти туда, если он прибыл из воюющей Франции, и всего лишь, на несколько коротких часов?

– Мне нужно немного вздремнуть, – устало сказала я миссис Чандлер. – Может быть, вам лучше спуститься вниз – я позвоню, если вы мне понадобитесь.

Она ушла. Как только дверь закрылась за ней, я потянулась к кроватке и вынула оттуда мою маленькую Розу, ища утешения в ее теплом тельце. Сила моих чувств так потрясла меня, что я почти жалела, что спустилась вниз. Я знала, что все еще люблю Фрэнка, хотя очень старалась не думать о нем. Я так старалась не выпускать его из клетки в моей голове, держа воспоминания за закрытой дверцей, но теперь встреча с ним освободила их, а я была слишком слаба, чтобы препятствовать этому. Пока я лежала на диване, они нахлынули вновь, золотые, как солнце, золотые, как, то лето, лето радости и надежды. Я снова видела Фрэнка в тот день в Гайд-парке, видела, как он вращает на указательном пальце ручку элегантного зонтика, вырезанную из слоновой кости, глядя на меня с улыбкой, сверкающей в синих глазах. Я снова ощущала его веселый смех, теплую силу его руки, сжимающей мою, когда он произносил эти магические слова: «Когда я снова увижусь с тобой, Эми?»

Вот так это и началось. Я должна была лучше понимать жизнь – моя бабушка объяснила мне, что хорошо, а что дурно. Но я думала, что Фрэнк любит меня, что я нужна ему, и отдала ему все – и согрешила. Так же, как в свое время согрешила и моя мать. На мгновение я снова стала ребенком и услышала дребезжащий, осуждающий голос бабушки: «Ты была, зачата во грехе и рождена во грехе. Ты – грешница». Я уткнулась лицом в подушку и заплакала.

Мисс Аннабел вернулась к чаю. Едва она вошла в дверь, как я увидела два розовеющих пятна гнева на ее щеках.

– Можете идти, миссис Чандлер, – резко сказала она. Как только за матерью Клары закрылась дверь, мисс Аннабел накинулась на меня с яростью фурии:

– Как ты могла, Эми, как ты могла? Ты знала, что я больше никогда не хочу его видеть – и все-таки рассказала ему, где найти меня! Он пришел в клуб, в столовую, сказал там, что будет обедать со мной – и, конечно, его впустили, – ведь мой муж вернулся с фронта. Я должна была сидеть и есть с ним на глазах у всех, делая вид, что ничего не случилось! – она подошла ближе, от ее гнева я вжалась в кресло. – Знаешь, что он посмел предложить мне? Чтобы мы оба все простили и забыли. Фрэнсис решил простить меня! В первую брачную ночь он подарил мне гонорею, которая безвозвратно погубила мое чрево, а теперь соизволил простить меня за то, что я вылечилась без его разрешения – какая наглость!

– Я уверена, что он никогда не хотел повредить тебе... Ее взбешенный голос оборвал мои слова.

– Как ты смеешь защищать его?! – мисс Аннабел замолчала на мгновение и вновь заговорила приглушенным, полным горечи голосом. – Наверное, тебе легче простить его – хотя и с тобой он обошелся в своей обычной безответственной манере, но, по крайней мере, твой ребенок жив. Ты все-таки осталась с ребенком. Но ты же знала, на что идешь, не так ли, Эми? Это была не первая брачная ночь – ты пошла к нему с открытыми глазами, – она, остановилась, гневно перевела дух и вновь начала обвинять меня. – Как же ты могла так бездумно зачать ребенка? Неужели ты даже не подумала о такой возможности? Что случилось бы с Флорой, если бы Леонидас не оказался человеком чести? – она не спускала с меня глаз, произнося эти слова. – Ответ мы знаем – потому что это постоянно случается. Тебя вышвырнули бы в работный дом, а ее отдали бы уличной нищенке!

Мне нечего было ответить. Каждое ее слово было правдой. Бросив на меня последний, презрительный взгляд, она резко повернулась и вышла. Я съежилась в кресле, слезы потекли по моим щекам. Фрэнк не хотел навредить ей, но навредил. Он был беспечным, он ни о чем не задумывался. Но я знала, что он никогда бы умышленно не повредил ей, потому что любил ее. Он всегда любил ее.

Когда Берта принесла мой поднос, я заставила себя есть и пить ради Розы, хотя все время переживала – как я расскажу об этом Лео? Но едва он вошел в мою комнату, я поняла, что в этом нет нужды – мисс Аннабел уже рассказала ему все. Его лицо было хмурым, как грозовая туча, он не сел, а остановился, нависая надо мной.

– Доктор позволил тебе спускаться вниз? – Лео знал ответ, но ждал, заставляя меня высказать его.

– Нет. Я...

– Так почему же ты пошла? – спросил он, сдерживая ярость.

– Он... лорд Квинхэм... он хотел узнать, где найти мисс Аннабел.

– Ты не имеешь права сообщать ему, где она бывает, если она не просила тебя об этом.

В панике я услышала собственные оправдания:

– Но она же – его жена.

Лео напрягся, заставив распрямиться, свои скрюченные плечи и сгорбленную спину. Каждое его слово полыхало гневом, когда он отвечал:

– Как... и ты... моя! – а затем горько добавил. – Несмотря на обстоятельства нашей свадьбы. – Лео замолчал, но только на мгновение, и вновь обвинил меня: – Ты разрешила ему видеться с Флорой.

– Он... он ее... – я не смогла закончить фразу, но невысказанное слово тяжело повисло в воздухе между нами.

– Она – моя дочь! – выкрикнул он. – По закону она моя! Я признал ее. У него нет никаких прав на нее. У них нет законного родства... – он оборвал речь, его лицо побагровело, потому что мы оба знали, что это неправда. По закону моя дочь была сестрой Фрэнка. Лео вдруг повернулся и заковылял прочь, хлопнув за собой дверью. Он даже не взглянул на Розу.

Меня трясло, не от его слов, а от силы его гнева. Я снова слышала ярость в его голосе, когда он кричал: «Она – моя дочь! По закону она моя!» Так и было, было – потому что он был моим мужем. Но я не переставала любить Фрэнка, как бы дурно это ни было. Вина отягощала и давила меня, потому что я поступила дурно, очень дурно – грешно. И этот грех был искуплен единственным человеком, который протянул руку помощи, чтобы спасти меня – человеком, который стал моим мужем.

Лео, не зашел ко мне вечером, но мисс Аннабел зашла. Она безостановочно двигалась по комнате, то, расправляя занавески, то, переставляя вазу с деревянными щепками для камина.

Наконец я нарушила молчание.

– Я очень сожалею, ужасно сожалею о том, что сказала ему, если вы не хотели, чтобы он знал...

Она обернулась ко мне.

– О, конечно, ты не удержалась, ты же влюблена в него до безумия. Ты всегда была от него без ума. Тем не менее, я не понимаю, как ты решилась уступить ему тогда. Ты никогда не была ветреной, не так ли, Эми? Я помню, мама одобрительно отзывалась о твоем поведении, пока не... – ее лицо застыло.

– Я знаю, что поступила дурно, – покорно согласилась я, – но, мисс Аннабел, в конце концов, я же не нарушила ни одну из заповедей. То, что я сделала – внебрачная связь, а не прелюбодеяние, не нарушение супружеской верности.

Голос мисс Аннабел звучал жесткой насмешкой, когда она отпарировала:

– Ты предала свое скромное происхождение, Эми. А к этому греху общество относится гораздо менее снисходительно.

Я вздрогнула, но продолжала защищаться.

– Но это же была всего одна ночь. И если бы вы не поссорились, если бы вы не вернули ему обручальное кольцо, я никогда бы не позволила ему сделать то, что он сделал тогда.

Ее лицо чуть смягчилось, затем она сказала уже спокойнее:

– Пожалуй, ты не позволила бы.

– А прежде, в Лондоне, – настаивала я, – я думала, что он ухаживает за мной. Я не знала тогда, что он был вашим лордом Квинхэмом – он разыгрывал меня, назвавшись мистером Дунном. Я была дурочкой и поверила – позже он говорил мне, что думал, будто я догадываюсь о правде.

– Правда? Он так сделал? – недоверчиво спросила она. – Как я уже говорила, Эми, ты доверчивее, чем я. По-моему, он наслаждался каждым мгновением этого обмана. Теперь, когда ты сказала мне это, я поняла, что он провел целое лето, подсмеиваясь исподтишка над нами обеими.

Мисс Аннабел подошла ближе.

– Эми, давай не будем из-за него ссориться. В конце концов, мы обе расплатились за то, что любили его. Теперь я чувствую только одно – мы не должны и дальше расплачиваться за это. Я-то, конечно, не буду – я усвоила урок. Любить Фрэнсиса больно, это ранит больше, чем я могла даже вообразить. Поэтому я никогда, никогда не повторю этой ошибки. – Я едва выдержала ее взгляд, когда она воскликнула: – Да, я любила его, но теперь я ненавижу его! – ее голос стал тише, она добавила: – Если у тебя есть разум, сделай то же самое.

– Нет! Я не могу...

– Даже после того, как он бросил тебя в беде?

– Нет, он никогда не намеревался этого делать, потому что знал, что я была помолвлена с Джо, Джо Демпстером, – я горестно покачала головой. – Он не предполагал, что я расскажу Джо правду. Он думал, что я выйду замуж за Джо как можно быстрее, – и Джо, не догадается, откуда взялась Флора.

– Так вот какое будущее ожидало бедняжку Флору! Он подвел и свою собственную дочь, – гнев внезапно исчез из голоса мисс Аннабел. – Жизнь порой бывает очень странной, не так ли? Я думала, что буду ненавидеть Флору, но этого нет. Наверное, потому, что она похожа на Фрэнсиса, когда тот был еще юным и невинным, – она улыбнулась – прежняя, юная мисс Аннабел на мгновение предстала передо мной. – Я рада, что Леонидас женился на тебе, чтобы спасти ее. Леонидас – хороший человек, Эми. От своей жены, он заслуживает большего, чем преданность. Я надеюсь, что ты поймешь это.

Когда она ушла, я заплакала рядом со спящей Розой.

Лео пришел ко мне вскоре после ужина. Он был задумчив и сердит, и даже отказался от кофе, который я робко предложила ему. Тогда я подала ему Розу, он немного подержал ее на руках и ласково поговорил с ней. Возвращая ее мне, он сказал, что я, уеду в Истон сразу же, как только закончится мой послеродовый месяц. Я не возражала, потому что теперь в Лондоне я боялась за своих дочерей.

Я боялась за них из-за того, что мне рассказала этим утром миссис Джонстон, домоправительница. Она невзлюбила меня с тех пор, как я впервые появилась в Истоне служить горничной у леди Квинхэм. Миссис Джонстон издавна вела дом в своей манере – медленно и лениво. Кроме того, она обожала выпить – поэтому ей не понравилось, когда на сцене появилась мисс Аннабел. А когда я вернулась туда, как леди Ворминстер, она вознегодовала еще больше – она и ее закадычная подруга миссис Проктер, повариха, которая умела хорошо стряпать, но обычно не утруждала себя этим.

В это утро миссис Джонстон настояла, чтобы ей позволили зайти ко мне в комнату, под предлогом, что ей нужно посоветоваться со мной, хотя никогда ранее со мной не советовалась – она слишком презирала меня. Более того, однажды, заметив, что я поблизости, она сказала миссис Проктер: «Во времена первой леди Ворминстер, святые времена – та была настоящей леди, та была...» – а затем обернулась ко мне в притворном удивлении: «Ох, я и не видела, что вы вошли. У вас ко мне дело... – и после долгой паузы нарочито подчеркнула: ...моя леди?» Поэтому я удивилась, что она пришла, и не сразу поняла, зачем.

– Немецкие цеппелины опять были здесь – они убивают людей каждую ночь с тех пор, как родилась дочь его светлости, – сказала мне миссис Джонстон.

– Как, в Лондоне?! – воскликнула я.

– Они бомбят Лондон, – покачала головой она. – Один из них даже был сбит нашими стрелками и упал в море, весь в огне. Несомненно, они прилетят опять, – она злорадно наблюдала за мной, потому что знала, что я трусиха.

Позже я спросила мисс Аннабел, правда ли это.

– Безусловно, – подтвердила она. – Они летают и в другие места – Шотландию, Норфолк. Восточная Англия пострадала больше – видимо, границы Восточной Англии, уязвимее. Но Леонидас взял с меня клятву молчать и приказал миссис Чандлер и остальной прислуге не говорить тебе ни слова. Он думал, что ты можешь испугаться.

– Я испугалась, – вздрогнула я.

– Боже, Эми, в Лондоне четыре миллиона человек, – засмеялась мисс Аннабел. – Почему ты воображаешь, что немцы попадут в тебя? – ее улыбка увяла. – Вспомни, насколько хуже несчастным раненым солдатам, которые даже в собственной столице не чувствуют себя в безопасности. Но тебе нечего беспокоиться, как только твой послеродовый период закончится, ты вернешься в Истон. Леонидас заботится о детях, и правильно – их незачем зря подвергать опасности.

– Он тоже вернется в Истон?

– Наверное, нет. Он записался добровольцем в Красный Крест и не может просто так порвать с ним.

– Но розы, его розы, они ведь скоро начнут расти...

– Эми, как ты можешь думать, что Леонидас бросит свое дело для того, чтобы провести лето, ухаживая за розами! – резко сказала мисс Аннабел. – Разве ты его совсем не понимаешь? По семейным традициям, если бы он был нормальным, то пошел бы служить в армию, едва став взрослым. Если бы даже он вышел в отставку по возрасту, то немедленно вернулся бы туда, как только разразилась эта война. Прошлым вечером, когда мы беседовали за ужином, он показал мне длинный список имен, где были все, с кем он учился в Итоне. Сейчас они все в униформе. Некоторые даже на десять лет старше его – они могут быть только в запасе, но и они сейчас служат королю и отечеству. Все, кроме бедного Леонидаса. Мне так его жаль! Какое унижение для человека с его родословной – не поддержать короля в такое время.

– Лорд Квинхэм в армии, – осмелилась сказать я.

– Конечно. Я перестала бы носить его имя, если бы его там не было, – лицо мисс Аннабел напряглось, в голосе послышались нотки гордости. – Фрэнсис исполняет свой долг и храбро сражается. Я не сомневаюсь на этот счет, – ее голос стал жестким. – Его патриотизм безупречен – порочна только его мораль.

– Но он любит вас, – сказала я.

Гнев и сожаление смешивались в голосе мисс Аннабел, когда она ответила:

– Эми, может быть, ты еще веришь в сказки со счастливыми концами, но я не верю.