Глава шестая

Мы отправились в путь после обеда. Миссис Джонстон, мистер Тимс и миссис Проктер уехали утром, чтобы все приготовить к нашему приезду. Лео, как обычно, ушел в госпиталь, он собирался присоединиться к нам позже. Элен и Дора, младшие горничные, были заняты упаковкой детских вещей, поэтому я все утро провела вместе с моими обеими дочками. Я вышла с ними в парк на площади. Последний день апреля выдался солнечным, но я не могла не печалиться, прижимая к себе Розу и наблюдая за светлой головкой резвящейся в парке Флоры. Я хотела уехать из Лондона – но не хотела возвращаться в Истон.

Миссис Чандлер сказала этим утром: «Вы, наверное, рады вернуться домой, моя леди», – но я не радовалась. Истон не был мне родным, это был дом Лео, не мой. Это был дом для леди, а я не была леди и не хотела ей быть. Я была служанкой, более того, я была заблудшей служанкой.

Еще хуже была мысль о расставании с Розой. Мне хотелось, чтобы Роза была рядом со мной, мне хотелось первой слышать ее призыв. Почему она должна была ждать, если я была нужна ей? И почему я должна была лишать себя удовольствия дать ей то, что нужно, как только ей это понадобится?

Но я понимала, что бесполезно задавать себе эти вопросы – теперь я была графиней, леди, а леди не сидят целыми днями в детской, дожидаясь, когда их ребенок попросит грудь. Леди не стряпают, не пекут, не наводят чистоту в доме, они не делают ничего из того, что мне нравилось делать. Я могла читать, но мне не хотелось читать по утрам – чтение было удовольствием для вечера, после дня тяжелой работы. Только теперь у меня не было никакой работы. Я просто должна была сидеть в огромной, мрачной гостиной и ждать, когда мне принесут малышку. Я вздохнула. Флора подбежала ко мне показать круглую розовую гальку. Пока я любовалась камешком, то вспомнила, что могу ходить с ней на прогулки в Истоне, а кроме того, могу шить. Хотя бы это мне не запрещалось.

Миссис Чандлер, Элен, Дора и я путешествовали с детьми в купе «Только, для дам», поэтому я без стеснения могла кормить Розу. В Солсбери Лео проводил нас в комнату ожидания, для дам, где мы пробыли до поезда в Йовил. На последнем участке пути он присоединился к нам. Флора взобралась к нему на колени и уселась там, тыча пальцем в окно и задавая бесконечные вопросы в течение всего пути до Истона.

На станции нас ждал экипаж. Старый мистер Тайсон уложил в него вещи, мальчик гордо встал на ступеньку сзади. Теперь в конюшне не было взрослых мужчин – все они ушли на войну.

Под стук копыт мы выехали со станционного двора и поехали по селу. Лео выпрямился, пристально оглядывая все вокруг – Истон был его селом. Каждый сад, каждая лошадь, каждый столб и камень принадлежали ему. Он был хорошим землевладельцем – оконные рамы, опрятные крылечки, выложенные узором карнизы кирпичных коттеджей, сияли белизной. Не было ни одной отвалившейся черепицы на пропитанных смолой кровлях – я это знала, хотя и не видела, потому, что вжалась поглубже в сиденье, чтобы укрыться от людских глаз. Несмотря на воскресный вечер, на главной улице было множество людей. Они знали, каким поездом мы прибываем, знали, что его светлость возвращается с новой дочкой – конечно, им было любопытно. Пока люди снимали шапки и вежливо склоняли головы, их лица поворачивались, пытаясь заглянуть внутрь. Я забилась как можно дальше в угол – я не слышала, что они говорят, но легко догадывалась: «Это она, бывшая девушка леди Квинхэм». «Не девушка, однако!» «Не так она услужила леди Квинхэм, как лорду Квинхэму». «Скорее уж он услужил ей». Я могла представить подталкивания, понимающие перемигивания и усмешки мужчин, шокированные взгляды женщин, презирающих меня за мой поступок. Я прижала к себе Розу и смотрела на ее лицо, пока экипаж не замедлил ход, и не въехал в ворота. Ворота со скрипом закрылись за нами.

– Эти петли нужно смазать, – пробормотал Лео, затем сказал громче: – Да, Флора, это овечка. Весной они всегда приходят в парк пастись.

Мы проехали последний поворот, и особняк предстал перед нами. Когда я увидела его впервые, он не произвел на меня никакого впечатления, после прославленного Нетер Курта и остальных больших особняков, которые я тем летом посещала с мисс Аннабел. Истон, построенный из гладкого кирпича, с длинными рядами одинаковых окон, показался мне скучным. Теперь я радовалась, что он не так великолепен, как другие, но все же он был очень большим. Глядя на этот дом, я совсем упала духом. Я была здесь чужой.

Наконец мы остановились у каменного пролета входной лестницы. Огромная наружная дверь распахнулась, навстречу вышел мистер Тимс. Мальчик подбежал и откинул ступеньки экипажа, Лео выскочил наружу и обернулся, чтобы принять Флору, и тут желтая молния вылетела с лестницы, словно стрела из лука. Это была Нелла.

Она запрыгала вокруг Лео, бешено виляя золотистым хвостом. Он нагнулся приласкать ее, она гулко залаяла, приветствуя его. За ней к дверце экипажа подошла миссис Чандлер. Она протянула руки и взяла у меня Розу, я вышла следом. Я наклонилась погладить Неллу, но та едва заметила мою ласку, ее карие глаза не отрывались от Лео. Она была его собакой, не моей.

Я стояла, щурясь от солнца, когда Лео подошел ко мне.

– Позволь проводить тебя, Эми?

Он предложил мне руку, но я понимала, что он не хочет, чтобы я взялась за нее.

– Все в порядке, – ответила я. – Я могу идти сама.

Я прошла по гравию и стала подниматься по ступеням. Когда я дошла до верха, из дверей вышел мистер Селби, агент Лео.

– Добрый вечер, леди Ворминстер, – вежливо приветствовал он меня, затем повернулся к Лео и отвел его в сторону. Они углубились в долгое обсуждение какой-то проблемы. Клара, старшая горничная, тоже вышла на переднее крыльцо встретить свою мать. Сейчас она любовалась Розой на руках миссис Чандлер. Я пошла к ним, но Элен опередила меня.

– Дора, займись леди Флорой, – приказала она. – Уже конец месяца, тетя Грэйс, – взглянула она затем на миссис Чандлер.

Обе женщины улыбнулись друг другу.

– Вот она, Элен, – я потерянно смотрела, как отдавали мою малышку. Неумолимая Элен, унесла ее прочь. Флора оглянулась на меня, но Дора решительно сказала:

– А теперь, леди Флора, Доббин ждет вас в детской. Флора поспешила вперед, таща няню за собой. Обоих моих детей увели, их отняли у меня. Лео повернулся горбатой спиной ко мне, выслушивая отчет агента, Клара разговаривала с матерью, а я осталась одна. Я была здесь чужой.

– А сейчас до свидания, моя леди, – попрощалась миссис Чандлер.

Лео услышал ее и обернулся:

– Спасибо за помощь, миссис Чандлер, ее светлость и я очень вам благодарны. Селби выплатит вам вознаграждение.

– Спасибо, мой лорд, – она сделала короткий реверанс.

– Спасибо, миссис Чандлер, – тихо сказала я. – Я очень вам благодарна за все, что вы для нас сделали.

Я услышала быстрый шепот Клары:

– Позже увидимся, мама – нужно помочь с ужином, если у миссис Джонстон не будет возражений, – они обнялись.

Я вошла в холл, темный после солнечного света. Мистер Тимс вертелся поблизости, но мне некуда было идти, я была здесь чужой. Затем пришла Клара и выручила меня.

– Мы затопили камин в вашей спальне, моя леди. Осмелюсь спросить, не хотите ли вы отмыться от лондонской пыли перед чаем?

Я покорно пошла за ней через холл к широкой передней лестнице. Пока я взбиралась по ступеням, со стен на меня сурово и осуждающе смотрели портреты генералов в красных мундирах.

Перила, кажется, никогда еще не были такими начищенными. Поднявшись наверх, я сказала:

– Ты постаралась, Клара. Это дерево прямо-таки сияет.

Она вспыхнула от удовольствия.

– Пока не было миссис Джи, я позвала Сэл Арнотт из буфетной, и мы почистили все как следует. Она шустрая и труженица, эта Сэл, хотя ей не исполнилось и четырнадцати.

В моей комнате стоял на подставке кувшин с горячей водой.

– Я подумала, что вы захотите освежиться здесь, у огня, вместо этой полной сквозняков ванной комнаты, – сказала Клара.

Она была права. Я знала, что Лео построил ванную для первой жены, французской графини, но та родилась леди. Я не любила эту холодную комнату, пустую, если не считать железную ванну и китайский умывальник. Я предпочитала мыться прилично, за ширмой.

Когда я умылась и переоделась, мне ничего не осталось, кроме как сидеть на диване и скучать по Розе. Мои руки уже тосковали по ней.

В большой гостиной мне было бы еще хуже. Я никогда не любила эту комнату – она была такой огромной, что я в ней казалась себе пигмеем. Каминная доска из пестрого мрамора была так высоко, что мне приходилось вставать на цыпочки, чтобы увидеть висящую над ней картину. На картине был крутой утес и полуразрушенный дом под темным грозовым небом. Там было и несколько других картин, но на всех были изображены темные, мрачные места, где никому не хотелось бы оказаться – ничего похожего на те светлые, солнечные картины с женщинами, девушками и младенцами, которые висели в квартире Лео в Кью. Эти картины, казалось, растворялись в тяжелых красных стенах, стены преобладали над ними, как и над окнами. Окон здесь было четыре, просторных и высоких, но плотные темно-бордовые шторы из бархата, висящие на них, поглощали весь солнечный свет до того, как он попадал в комнату. Парчовая обивка кресел и диванов тоже была темно-красной, с едва различимым рисунком. Не красным было только тусклое золото на сложнейшем, тканом узоре парчи. На ножках и подлокотниках кресел, на оконных рамах повторялся один и тот же орнамент, а если поднять глаза к потолку, то даже там все было покрыто овалами и кругами, заполненными тем же узором из тусклого золота и грязно-белой краски.

Пришел мистер Тимс и поставил поднос на один из высоких овальных столиков.

– Я принес две чашки, моя леди. Не знаю, будет ли его светлость... – его голос встревоженно оборвался.

– Оставьте их, мистер Тимс, на всякий случай.

Я не ожидала, что вторая чашка потребуется, и так и оказалось. Однако, когда я заканчивала пить чай, Лео все-таки пришел. Он неуклюже остановился у двери.

– Хочешь чаю? – спросила я. – Я могу позвонить, чтобы принесли свежего.

– Нет, спасибо. Я должен вернуться к Селби. Я просто хотел посмотреть, как ты тут... – он шагнул вперед и спросил. – Ты выглядишь очень усталой, Эми – может быть, сегодня тебе лучше не ужинать внизу?

Внезапно я догадалась, что смогу взять к себе Розу, если пойду в постель пораньше.

– Да, сейчас мне лучше лечь в постель, – быстро сказала я. – Я позвоню мистеру Тимсу, чтобы он убрал поднос, – я уже была на ногах, готовясь уйти.

– Во вторник с утра я вернусь в город, – сказал он, но я едва расслышала его – я спешила к моей Розе.

Элен не отдала ее без сопротивления. Когда я сказала, что ложусь спать и хочу взять с собой Розу, она ответила, что принесет ее позже.

– Нет, – возразила я. – Позже я уже засну. Его светлость сказал, что я должна отдыхать прямо сейчас.

Элен отдала мне Розу, и я почти побежала вниз со своей добычей. Огромная кровать казалась мне уютной теперь, когда я держала на руках Розу. Я еще не устала, поэтому решила, что посижу еще немного на кровати, глядя на Розу, разговаривая с ней, играя, с ней. Когда Клара принесла поднос с ужином, я послала ее за детским одеяльцем и чистыми пеленками. Я слышала Лео в соседней комнате, служившей ему спальней, но знала, что он не зайдет ко мне через смежную дверь, чтобы пожелать спокойной ночи. Он никогда не делал этого.

На следующее утро я попросила завтрак в постель – мне хотелось пробыть с Розой как можно дольше. Но, когда Клара принесла поднос, она передала мне сообщение от Элен.

– Элен говорит, что вам нужно хорошо покормить Розу в девять часов, а затем отдать ее в детскую до обеда.

Полдесятого Элен пришла сама и унесла Розу. Но она согласилась послать Флору вниз в десять часов, если мне захочется. Если мне захочется!

Мы с Флорой немного погуляли вокруг конюшен, но полчаса спустя, появился Лео, сказав, что отправляется на домашнюю ферму. Он предложил Флоре поехать с ним, и, конечно, я рассталась и со старшей дочерью. Пришлось вернуться в гостиную и взяться за шитье.

Но я никак не могла сосредоточиться на шитье. Я все время смотрела на часы. Это были очень раздражающие часы, единственные в гостиной. Они были сделаны из дерева и меди, с завитками и рисунками, ни на что не похожими и ничего не означающими. Даже циферблат был таким же, поэтому трудно было понять, что показывают стрелки. А стрелки двигались медленно. Я уставилась на них, не веря, что они ушли вперед только на пять минут с тех пор, как я смотрела на них в прошлый раз. Однако я знала, что они шли верно, потому что слышала их мерное громкое тиканье.

В одиннадцать часов я почувствовала, что больше не могу выносить это. Я побежала на третий этаж в детскую. Как только я открыла дверь, на меня взглянула Элен – и закричала Роза. Я опередила Элен у кроватки, выхватила мое дитя и дала ему грудь. Элен укоризненно посмотрела на меня.

– Моя леди, она не должна есть до двенадцати. На моем прошлом месте леди кормила ребенка каждые три часа, а после трех месяцев – каждые четыре часа.

– Но я была нужна ей, она кричала, – сказала я.

– Она не кричала, пока вы не вошли в комнату, – поджала губы Элен.

Роза и вправду не была голодна, поэтому через десять минут я опять спустилась в гостиную и села смотреть на часы. Точно так же было, когда я вернулась в Истон с Флорой, а няня, которую нанял Лео, выделяла мне драгоценный час, который я могла проводить с дочкой. Правда, было несправедливым сравнивать ту няню с Элен, которая не запрещала мне входить в детскую, а только настаивала, чтобы Роза соблюдала режим. Естественно, ведь воспитание детей было ее работой, а я была леди Ворминстер, которая должна сидеть в гостиной. Я вздохнула и попыталась заставить себя сосредоточиться на рукоделии.

В двенадцать часов Элен, наконец принесла мне Розу.

– Я вернусь за леди Розой через полчаса, моя леди, – сказала она.

И она вернулась. Розе не очень понравилось, что ее забрали, но Элен была строга с нами обеими.

В час дня мистер Тимс объявил обед. Стол в столовой был накрыт на одну персону – Лео, не имел привычки обедать. Зная это, миссис Проктер прислала только холодную баранину и вчерашнюю картошку, но мне было все равно. Я не думала о еде, я думала о Розе.

В два часа я больше не могла вынести это и вновь пришла в детскую. Элен решительно преградила мне дорогу к кроватке.

– Она спит.

Полчаса спустя я опять подошла к двери детской.

– Мне показалось, что она плачет...

Элен недоверчиво взглянула на меня. Гостиная была двумя этажами ниже детской. Я вновь спустилась вниз. Четверть четвертого я решила сходить к себе в спальню за следующей катушкой шелковых ниток, а заодно крадучись поднялась на этаж выше и подслушала у замочной скважины детской – Роза плакала. Я ворвалась в детскую и схватила ее. Полчаса мы провели вместе на сиденье у окна, пока Элен неодобрительно молчала у камина. Наконец мне разрешили взять Флору вниз на чай, но Элен сказала мне, когда я уходила:

– Следующее кормление Розы в шесть вечера, моя леди.

И тогда Флора, умница Флора, сказала мне:

– Я видела ягнят с папой.

С папой! Я отчаянно ухватилась за эту мысль.

– Элен, его светлость, наверно, полпятого придет на чай. Если он придет, то, конечно, захочет взглянуть на леди Розу, как и утром. Может быть, вы принесете ее вниз на время чая?

Элен нехотя согласилась. Слово Лео было законом. Я была почти уверена, что он не придет, но я и сказала ей «наверно». Даже если бы он пришел, то распек бы меня за то, что малышка внизу, но я была так расстроена, что решила рискнуть. Я снова села внизу, глядя на часы. Стрелки двигались так медленно, что, казалось, четыре часа не наступит никогда. Когда это все же случилось, я чувствовала себя так, будто прождала лишних полчаса. Я была так измучена, что с трудом заставляла себя шить.

Дверь открылась, это был Лео.

– Как ты себя чувствуешь, Эми? – спросил он на полпути. Подойдя ближе, он сказал: – Ты выглядишь... усталой.

Я не сдержалась.

– Это из-за того, что я бегаю вверх и вниз по лестницам, чтобы увидеть Розу, – начав, я уже не могла остановиться. – Я понимаю, что у нее режим, а Элен сердится, говорит, что я бужу ее – только Роза все равно хочет меня все время, нуждается во мне, я это знаю. Один раз я стояла за дверью и слышала, как она там плачет. Может быть, Элен права, говоря, что я не должна беспокоить Розу, может быть, Роза и не скучает по мне, но я, я по ней скучаю, мои руки тоскуют по ней... – я протянула ему свои руки, но он стоял неподвижно, и мой голос сорвался. – Поэтому я и бегаю по лестницам целый день.

Лео жестко и решительно сказал:

– Это нужно прекратить... сейчас же, – затем он повернулся и вышел. Я сжалась на диване, плача слезами отчаяния.

Несколько минут спустя дверь открылась снова. Это был Лео, он нес кроватку. Я смотрела на него, боясь надеяться, но за ним шла Элен с Розой на руках. Он поставил кроватку рядом с диваном.

– Клади сюда ребенка, Элен.

Элен чопорно склонилась над кроваткой, но мне было все равно, мои глаза не отрывались от Розы.

– Моя Роза, моя Роза, – позвала, я ее, и она откликнулась мне. Не успела Элен выйти из комнаты, как Роза уже была у меня на руках, у моей груди. Я не могла остановить слезы облегчения, бегущие по щекам, бормоча: – Ох, Роза, моя Роза, как же я по тебе скучала!

Когда первая радость воссоединения прошла, я вспомнила, кто принес Розу, и взглянула на стоящего передо мной мужчину.

– Спасибо тебе, спасибо, что ты ее принес. Можно, она останется со мной на время чая?

– Держи ее с собой столько, сколько тебе хочется.

– Все время? – я не поверила своим ушам.

– Все время. Каждый день.

– Но Элен говорит, что у нее режим...

– Ты ее мать, тебе решать, какой режим подходит твоей дочери.

– Но другие леди, у них есть и няни, и детские, – прошептала я, – а я теперь – леди Ворминстер.

– Да, теперь ты леди Ворминстер, – Лео запнулся и добавил, уже тверже, – поэтому в доме все должно быть поставлено так, как хочется тебе, а не так, как хочется прислуге.

Я молча сидела, глядя на него – все еще не могла поверить его словам.

– Временами тебе понадобится и детская, – продолжил Лео. – Например, ты не можешь держать ребенка при себе, когда обедаешь в столовой. Ну, и в других случаях, решай сама.

– Но с Флорой, ты говорил, что я должна... Его лицо изменилось, он отвернулся.

– Я... – Лео заикался на каждом слове. – Я... опыт... заставляет менять... взгляды. Теперь, надеюсь... я постараюсь понимать... чуть лучше... – договорив, он вышел.

Я была полна благодарности, когда в гостиной появилась и Флора. Я осмелилась послать мистера Тимса, чтобы тот предложил его светлости прийти в гостиную на чашку чая. Лео пришел. Едва он показался в дверях, как Флора подбежала, чтобы приветствовать его. Она взвизгнула от радости, когда он закружил ее в руках. Опустив ее на пол, Лео неуклюже пристроил свое огромное тело на красном позолоченном диване рядом с мраморным камином. Флора взобралась к нему на колени, чтобы поделиться новостями дня. Он слушал ее с серьезным видом, в нужных местах восклицая и задавая вопросы, так же, как дедушка когда-то разговаривал со мной. Я предложила добавить чая в чашку, Лео принес ее мне и наклонился над Розой.

– Ребенок... хорошо устроен?

– Да, я поставила ее кроватку у камина. В этой комнате немного зябко, особенно в мае. Кажется, здесь никогда не бывает тепло, – вздохнула я. – Она слишком велика.

Лео огляделся вокруг, словно увидел гостиную впервые.

– Пожалуй. А ты не очень велика, да?

– Пять футов три дюйма, – быстро ответила я. Он слегка улыбнулся.

– Тебе никогда не носить итонский фрак. Для этого нужно быть не ниже, чем пять футов четыре дюйма.

– По-моему, у тебя не было с этим забот.

– Да, не было, я соответствовал этому особому требованию – несмотря на свое сложение.

Я удивилась, что Лео, открыто упомянул свой горб. Взглянув на него, я увидела, что он пожалел о своих словах.

– В этой комнате я кажусь себе пигмеем, про которых мы читали в школьном учебнике, – поспешно сказала я, – только здесь все темно-красное вместо приятного зеленого цвета, который бывает в джунглях.

Лео снова огляделся вокруг.

– Да, пожалуй, она слишком давит. Я редко бываю здесь, поэтому не обращал внимания, – он поставил чашку на поднос. – Почему бы тебе не перебраться наверх?

– Наверх?

– Да, в угловую комнату на южной стороне. Ее занимала моя мать... – его голос дрогнул – Лео никогда еще не упоминал о своей матери. – У нее там был будуар. Это естественно для леди – иметь свою гостиную, чтобы проводить там время. Ведь у меня же есть библиотека. Если ты будешь сидеть в своей гостиной по утрам, то тебе будет ближе до детской, а если во второй половине дня появятся гости, ты можешь принять их здесь.

Я не ждала никаких гостей, с этим не было проблемы.

– Давай поднимемся туда и посмотрим комнату, когда ты допьешь чай, – предложила я.

Лео допил чай одним глотком.

Это была милая квадратная комната, с окнами на две стороны, в которые заглядывало послеобеденное солнце. Она сразу же понравилась мне, несмотря на то, что была пустой и запущенной, с мебелью, закрытой чехлами от пыли. Флора тут же забралась под один из чехлов. Когда я сняла его, там оказался диван, обитый, чудесной синей парчой. Красиво выгнутые ножки дивана были из гладкого полированного дерева.

– Он старомоден, – сказала я, – но тот, в гостиной, куда хуже.

– Закажи новую мебель, – откликнулся Лео. – Ковры, занавески... Мод Винтерслоу сошьет их для тебя, она занимается починкой белья для дома. Каталог «Харродса» лежит в библиотеке, на четвертой полке слева от камина. Закажи все, что нужно, выбери по своему вкусу, – он взглянул на Розу у меня в руках. – И выбери себе новую шляпку на крестины, закажи новое платье, несколько новых платьев.

– Это будет слишком расточительным.

– Эми, будь расточительной, – Лео чуть заметно улыбнулся. – Я на этом настаиваю.

– Но я могу взять сюда машинку и сшить платья сама.

– Тебе будет трудно шить на машинке, если ты каждые пятнадцать минут кормишь ребенка, – его улыбка стала шире.

– Ну, уж не каждые пятнадцать минут... – в этот момент Роза завозилась у моей груди, и я, не задумываясь, расстегнула блузку. Лео, смеясь, взглянул на меня, я тоже невольно засмеялась. Я дала Розе грудь и подошла к окну. – Какой отсюда чудесный вид, прямо на сад с твоими розами. – Лео встал позади меня, я указала в окно. – Смотри, я даже вижу угол, где растет «Эйми Виберт».

Флора подбежала и схватила его за руку.

– Леди, леди на картине! – Она потащила Лео через комнату, я последовала за ними. Там была картина, прислоненная к стене алькова. Флора триумфально подняла чехол. – Леди!

Лео замер, стоя рядом со мной. У леди на картине было приятное лицо, не молодое, не красивое, но она выглядела очень доброжелательной. Я прочитала надпись на табличке внизу: «Элизабет, графиня Ворминстерская», и дату – 1868 год. Мать Лео.

Лео молчал, поэтому я поспешно сказала:

– Ей, наверное, одиноко под этим покрывалом. Я была бы рада, если бы картина снова висела здесь, на стене.

Я едва расслышала его ответ.

– Спасибо, Эми. – Лео неуклюже наклонился и сказал моей дочери: – Флора, папе пора идти, он зайдет к тебе позже. – Флора смотрела, как он выходит из комнаты, ее нижняя губа огорченно выпятилась. Я попыталась отвлечь Флору, но она всегда легко расстраивалась, так случилось и на этот раз.

Когда я утешила ее, проследила за ее умыванием, прочитала ей сказку на ночь и выслушала ее вечернюю молитву, в детскую пришел Лео. Он всегда приходил пожелать Флоре доброй ночи, если был дома. Он погладил Флору по голове и потрепал за щечку – он никогда не целовал ее – и мы вместе спустились в гостиную.

– Ты не против, если, я поужинаю с тобой сегодня? – спросила я в холле.

Он так резко обернулся, что чуть не ушиб плечо о колонну.

– Да, пожалуйста, Эми.

Я внезапно почувствовала неловкость, но живо ответила:

– Тогда я пойду и переоденусь к ужину.

Я была вынуждена надеть старую блузку, потому что сразу после ужина собиралась кормить Розу. Могли появиться молочные пятна, а мне не хотелось пачкать свою лучшую одежду. Я надеялась, что Лео наденет только выходной пиджак, но он пришел в вечерней одежде – белый галстук, белый жилет и фрак. Он подошел, чтобы встретить меня.

– Идем? – Лео, не предложил мне руку – он никогда не делал этого.

Мы сели за длинный стол в мрачной столовой. Ее стены были темно-зелеными, с полуколоннами из пестрого мрамора разнообразных горчичных оттенков. Мне казалось, что они не сочетались друг с другом.

За жареным мерлангом последовал пряный суп, затем цыплячьи котлеты. Мы поддерживали вялый разговор о погоде.

– Роза была с тобой до ужина? – поинтересовался Лео.

– Да, мы чуть-чуть поласкались, а потом я спустилась сюда, до ее... – я запнулась – мне казалось неуместным разговаривать о кормлении грудью в мрачной столовой, с мужчиной в вечерней одежде. Даже воспоминание об этом оказалось вредным – я почувствовала, что у меня потекло молоко. Я тайком скосила взгляд вниз – мои муслиновые подкладки протекли, и на бледно-голубой блузке выступили два темных пятна. Я подняла взгляд и увидела, что Лео тоже заметил это. Мы оба вспыхнули от смущения. Остаток обеда он провел, глядя поверх моей головы в стену.

Когда мистер Тимс унес оставшиеся пирожки, я сказала:

– Не знаю... может быть, я лучше пойду... – и почувствовала, что краснею. Лео встал, чтобы открыть мне дверь. Он остался есть апельсины и орехи, а я пошла прямо к Розе.

Наконец она была накормлена и уложена ко мне в постель. Я знала, что в это время Лео обычно заканчивает пить кофе и идет в розовый парк погулять с Неллой, поэтому я могла сразу лечь спать. Но затем я вспомнила, что оставила внизу шитье, и быстро спустилась в гостиную. Лео понуро сидел у догорающего огня, поднос с нетронутым кофе стоял рядом.

– Ох, извини, я заставила тебя ждать, – подошла я к нему.

– Я думал, что ты спустишься вниз с Розой, – проворчал Лео.

– Не могла же я кормить ее в гостиной.

– Почему? Раньше ты это делала, – теперь его голос звучал обиженно.

– Это было до ужина, – торопливо объяснила я. – Я позвоню, чтобы принесли свежий кофе?

– Нет, не беспокойся, я не хочу его сейчас. Я лучше пойду и поищу Неллу. Доброй ночи. – Лео заковылял прочь. Я вздохнула – иногда с ним было трудно уживаться.

На следующий день, когда я сошла вниз, он уже позавтракал. Я сказала мистеру Тимсу, чтобы тот позвал меня в гостиную, когда Лео соберется уезжать, но вместо него ко мне зашел сам Лео с мистером Селби.

– Селби будет регулярно писать мне, обращайся к нему, если у тебя появятся проблемы. И скажи ему, какие цвета ты выберешь для своей гостиной, – он обернулся к мистеру Селби: – Вы договоритесь с художниками, чтобы они пришли сюда из мастерской?

– Безусловно, лорд Ворминстер, – мистер Селби вежливо улыбнулся мне.

– Я могу выбрать сама? – взволнованно взглянула я на Лео.

– Конечно, можешь. Сейчас я уезжаю. С Флорой я уже попрощался.

Когда он отъезжал, я завернула Розу в одеяло и вышла с ней на наружную лестницу, чтобы помахать ему на прощание. Лео удивленно оглянулся на меня.

– Не простудись.

– Ничего – вчера уже было первое мая. – Вдруг я вспомнила и сделала два шага вслед за ним. – Лео! – окликнула я, не помня себя от смущения. – Поздравляю тебя с днем рождения.

– Спасибо, Эми, – ответил он, широко, открыто улыбнувшись.

– До свидания, пока, – сказала я.

– Спасибо, Эми, – повторил он. – И до свидания. Лео почти взлетел по ступеням двуколки, двигаясь удивительно легко для человека его лет. Он сел на сиденье, оказавшись лицом ко мне и Розе, и помахал нам на прощанье. Я махала рукой в ответ, глядя ему вслед, и видела, что он все время смотрит на меня и на Розу. И на Розу – твердо сказала я себе, последний взгляд он послал Розе, не мне. Потом я вернулась в дом.

Загрузка...