Сесилия Агнес - странная история

ГЛАВА ШЕСТАЯ

– Между прочим, речь в моем сне шла о тебе, Нора!

Даг пристально смотрел на нее. Все-таки временами он слишком уж странный. Не в меру серьезный. Не в меру восторженный.

– Ты даже не слушаешь меня!

В его голосе сквозит разочарование. Нора села в кровати.

Конечно же она слушала. Но ведь сейчас только начало седьмого. Рановато, пожалуй…

Даг ворвался в комнату всего лишь минуту-другую назад, заспанный, но возбужденный, растолкал ее и взахлеб принялся что-то рассказывать. Уловить смысл было очень непросто.

Ему приснилось, будто на утреннем собрании в школе директор внезапно взмахнул рукой, указал на Нору и крикнул:

«Элеонора Хед! – (Ее крестили Элеонорой, но обычно называли Норой.) – Элеонора Хед! Встань!»

Нора встала, и директор велел ей немедля отправляться на поиски.

«Иди и ищи!» – провозгласил он, да так громко, что весь зал загудел эхом. А когда Нора спросила, куда ей идти и что искать, то в ответ услыхала:

«Поди туда – не знаю куда, принеси то – не знаю что».

Объяснил, нечего сказать! На этом сон Дага кончился. Откровенно говоря, трудновато принять все это по-настоящему всерьез. Конечно, обижать Дага не хочется, но если сон означает, что она сию же минуту побежит не знаю куда искать не знаю что, так это уж чересчур, спору нет, особенно сейчас.

– Ты ведь не станешь отрицать, что задание довольно-таки туманное? Мягко говоря!

Разумеется, Даг этого не отрицал. Но сны часто бывают загадочны и требуют истолкования, и его сон может оказаться важным. Когда проснулся, он сразу это почувствовал и решил немедля рассказать обо всем Норе. Вот и рассказал. Пусть она теперь толкует этот сон по своему усмотрению.

– Спасибо тебе. Я непременно его обдумаю.

– Обдумай! Во всяком случае, я тебе рассказал… Даг ушел, а Нора опять нырнула под одеяло.

Можно еще часок вздремнуть. Странный сон. Она не стала говорить об этом Дагу, но ведь обычно в снах дело идет о том, кто их видит. Значит, скорее всего, Дагов сон касался его самого, а не ее.

И вопреки обещанию все обдумать, она про этот сон забыла.

После школы они с Дагом встретились на кухне, но ненадолго, потому что ему надо было спешить в балетную студию. Перед уходом он с важным видом вопросительно посмотрел на нее, однако ничего не сказал. А она думала о другом.

Необходимо наконец-то написать бабушке. Много времени это не займет. Но до чего же трудно собраться!

Бедная бабушка! Ходит, наверно, заглядывает в почтовый ящик, а письма нет как нет.

Время от времени бабушка присылала маленькие подарки, а Нора письмом благодарила ее. Собственно, все контакты между ними теперь этим и ограничивались. Конечно, жили они в разных городах, но не так уж и далеко друг от друга. Хотя казалось, что далеко. Расстояние было скорее психологического свойства, чем географического. После смерти мамы они все больше отдалялись друг от друга.

Маминым родителям приходилось нелегко, Нора понимала. Мама была их единственным ребенком. И они не смогли примириться с тем, что она ушла навсегда. А Нора как раз и напоминала им, что свою дочку они потеряли. И она их жалела.

Дедушка вообще почти не давал о себе знать. Стеснялся. Бабушкины письма, приложенные к подаркам, обычно заканчивались коротенькой строчкой: «Дедушка шлет привет». Эти слова он писал сам, красивым почерком. Всего три слова, и только. Но хоть что-то. Иначе она бы встревожилась.

Нора села за письменный стол. Ну, сейчас напишем! Она достала почтовую бумагу. И продолжала сидеть, глядя на нее.

На улице явно холоднее, чем кажется. Дым валил из труб и сплывал вниз, к земле. Ветер гнал белые клубы мимо окна.

Нора никак не могла сосредоточиться. Сквозь тучи проглядывало солнце, золотило дымные полосы. До чего же красиво. Нет, надо собраться!

Она попробовала представить себе лицо бабушки. И дедушки. И вдруг ей вспомнился один давний случай, произошедший, когда они с Карин ездили к бабушке и дедушке в гости. Было это всего через год-другой после несчастья. Они сидели за круглым столом, обедали.

Внезапно раздался звонок в дверь, дедушка встал. Но бабушка остановила его, она не хотела, чтобы он открывал. Звонок повторился, и тогда она, вздохнув, позволила ему выйти из-за стола. А сама напряженно прислушивалась к тому, что творится в холле.

Оттуда доносился голос, оживленный и веселый, но бабушка держалась как-то странно. Она громко окликнула деда: «Биргер, мы заняты!»

Резко так окликнула и выглядела очень недружелюбно. Нора прямо испугалась: бабушку как подменили.

«У нас нет времени!» – опять крикнула бабушка.

И тут кто-то впорхнул в комнату. Не то взрослая женщина, похожая на девочку, не то девочка, похожая на взрослую. Нора глаз от нее не могла отвести. Густые черные волосы, большие темные глаза. Красавица.

«Я должна познакомиться с Норой!»

Она засмеялась, потом улыбнулась всем, но подбежала прямиком к Норе и заключила ее в объятия. Посмотрела Норе в глаза, взяла за руки, осторожно обвила ими свою шею, ласково погладила и прошептала:

«Мама у тебя была замечательная. Я ее знала».

На глазах у нее выступили слезы, она крепко прижала Нору к себе. Нора тоже крепко ее обняла, сердце колотилось, от радости ее бросило в жар.

Тут она глянула на бабушку – и похолодела. Взгляд у бабушки был недобрый.

Нора испугалась. Что она сделала не так?

Она и не представляла себе, что у бабушки может быть такой взгляд! Не узнавала ее. Огляделась по сторонам в поисках помощи. Но дедушка стоял спиной, смотрел в окно. А Карин помешивала ложечкой свой кофе. Атмосфера в комнате была ужасная. Недобрая.

Нора не посмела обниматься дальше. Медленно разжала руки, и девочка-тетя, все поняв, тотчас ее отпустила.

«Мне пора идти».

«Вот спасибо. Нам хочется побыть в своем кругу. Малышка Нора навещает нас не слишком часто».

Голос бабушки, жесткий, неприветливый.

«Да, конечно, простите меня…» – Девочка-тетя помахала Норе рукой, улыбнулась и выпорхнула из комнаты. Дедушка вышел следом, закрыв за собою дверь. Вернулся он расстроенный.

Потом все заговорили о другом. Будто ничего не произошло. Для них явно было очень важно ни словом не упомянуть о только что ушедшей. Они делали вид, будто ее не существовало. Нора недоумевала. И боялась.

На обратном пути она спросила у Карин, кто это заходил к бабушке. Карин долго смотрела на дорогу, потом наконец ответила, что сама толком не знает, наверно, какая-нибудь бабушкина родственница. Очень-очень дальняя.

«Она знала маму!» – Нора схватила Карин за плечо.

Карин не слышала, она как раз обгоняла какой-то автомобиль и думала о другом. Нора упрямо повторила: «Она знала маму!»

Но, по-видимому, у Карин не было на это ответа. Она опять следила за дорогой. А немного погодя сказала, что некоторых людей нужно остерегаться.

«Почему?»

Ну, некоторые люди очень прилипчивы, никак от них не отвяжешься.

«Это как же?»

Трудно объяснить; Карин вздохнула. Нора еще слишком мала, но когда-нибудь она поймет, что Карин имеет в виду. Эта вот особа как раз из таких – если не остерегаться, мигом прилипнет. Потому бабушка и не хочет ее привечать.

Теперь Норе понятно?

Она тогда поняла только, что продолжать расспросы бессмысленно. А потому показала на зайца у обочины. С тех пор речь о девочке-тете больше ни разу не заходила.

Почему же Нора вспомнила о ней сейчас?

Порой мысли впрямь возникают из ничего.

Окно опять заволокло дымом, и по комнате словно поплыли волны света.

Тут-то она вдруг и услыхала этот звук!

Часы, что ли, тикают где-то поблизости? Негромкий, но звонкий металлический звук пел в воздухе. Нора огляделась.

Нет! Быть не может!

Маленький будильник на окне! Тот самый, который нашелся у нее в заколоченном шкафу во время ремонта. Который не желал ходить, сколько она его ни трясла. Про который часовщик сказал, что он безнадежно испорчен, надо менять механизм. А он сейчас знай себе тикает!

Просто невероятно. Но часы идут! Она видит, как ажурная, позолоченная секундная стрелочка бежит по циферблату.

Только вот… Нора глядит во все глаза! Что-то не так?

Часы идут назад!

Стрелка движется в обратном направлении!

Нора изумлена. Ошарашена.

В тот же миг за спиной раздаются знакомые шаги. Они уже в соседней комнате. Почти у ее двери. Явственные шаги легких ног. Осторожно приближаются, шаг за шагом. Нора чувствует, как по затылку бегут мурашки.

Шаги замирают. Останавливаются на пороге. Она сидит не шевелясь. Кто-то незримый стоит там, глядит на нее. Ждет. А часы все тикают. Тикают. Тикают.

– Что тебе нужно? – слышит Нора собственный голос. – Скажи, что тебе нужно!

Голос звучит ровно, это успокаивает ее, но ответа нет.

Она закрывает глаза, крепко зажмуривается и считает секунды, которые в тишине отмеряет будильник, отмеряет во времени вспять. Она сбивается со счета. Начинает снова. Сбивается. Начинает…

Наконец-то! Опять одна.

Осторожно она открыла глаза, осмотрелась. Солнце ушло за тучи. Кругом полная тишина.

А будильник? Он что же, остановился? Не слыша его, она встала, подошла к окну, встряхнула. Он был совершенно безжизнен. Секундная стрелка не двигалась – ни вперед, ни назад. По-прежнему испорчен, сломан. Нора поставила будильник на старое место.

Ой, все-таки надо написать письмо.

«Дорогая бабушка! Я очень обрадовалась, получив…»

Что это было?

Все уже дома? Вроде стукнуло где-то?

– Э-эй! Кто здесь?

Нора выбежала из комнаты. Дома никого. Она прошлась по квартире. Ни души, пусто везде. Мохнача Карин взяла с собой на работу, в библиотеку.

Стук донесся, наверно, из другой квартиры. Хотя ей казалось…

Ба, смотри-ка!

Она вправду не ослышалась. На полу в библиотечной комнате лежала открытая книга. Не иначе как свалилась с полки, сама собой. Интересно, как? Книги-то стоят впритирку!

Нора подняла книгу, взглянула на заголовок.

«Русские народные сказки», найденные у нее в шкафу и отданные Карин, поскольку та собирала сказки. Может, Карин небрежно поставила книгу на полку? Нора поставила ее на стеллаж, удостоверилась, что она крепко зажата меж своими соседками, а потом вернулась к себе и дописала письмо бабушке.

В этот вечер, после ужина, Андерс собирался пересаживать комнатные растения, и Даг давно обещал помочь. Но теперь ему, оказывается, надо было ехать в балетную студию, на репетицию, ведь в мае у них спектакль. Даг не подумал об этом, когда уговаривался с Андерсом.

Андерс расстроился. Придется все отложить. Карин-то вечером дежурила в библиотеке.

– А я? Я могу помочь. Мне никуда идти не надо. Андерс удивленно посмотрел на Нору. Она что, вправду готова помочь?

Почему бы и нет? Нора обиделась. Почему ее никогда не принимают в расчет? Вот опять тревожный знак, что она тут чужая, хоть они и старались это скрыть. Казалось бы, вполне естественно, что и она будет участвовать в домашних делах. Что все важное для них важно и для нее. Так нет же!

Стоило ей что-нибудь сделать, как происходила странная вещь. Каждый раз они устраивали вокруг этого ажиотаж. Будто ей не положено себя утруждать. Неужели непонятно, что тем самым они ставят ее вне семьи?

Впрочем, все дело наверняка в добрых намерениях. Она ни в коем случае не должна думать, будто они ее используют. И другие глупые мысли ей ни к чему.

В конце концов Андерс согласился принять Норину помощь. Но только с маленькими горшками. Большие подождут до возвращения Дага. Для Норы они слишком тяжелые, так он считал.

Вообще-то ничего подобного, но всякая работа по дому очень утомляла Андерса. Лень тут ни при чем, да и «безруким» его не назовешь. Ведь всю квартиру своими руками отремонтировал, практически в одиночку. Но тогда он сам так решил.

А вот когда решение принимал кто-нибудь другой, в голове у Андерса происходило самое настоящее замыкание. И всё безумно усложнялось. Пересадить цветы велела Карин. У нее не было времени, и она попросила его. В свою очередь Андерс попросил Дага. А в итоге случилась такая незадача. Помочь вызвалась одна только Нора. Андерс озабоченно покачал головой.

В основном он так и стоял с трубкой в зубах и растерянным видом. Чего стоит хотя бы извлечь растение из старого горшка! А Нора-то вон как ловко управилась. Сам Андерс едва не поломал и растение, и горшок. Нет, это не для него. А Нора радовалась, ей было приятно помогать Андерсу, она чувствовала себя вправду полезной.

Когда горшки снова стояли на своих местах, политые и довольные, Андерс отправился на вечернюю прогулку. Он зайдет за Карин в библиотеку. Нора осталась в квартире одна.

На улице стемнело. По окнам пробегали тревожные блики, когда фонари раскачивались на ветру. Пятна света метались по стенам.

Нора быстро пошла к себе – скорее в свою комнату. Она не то чтобы боялась, но…

Из всех углов выглядывали тени. В зеркалах, когда она шла мимо, что-то мелькало. По дороге она тут и там включала лампы. Как световые ориентиры во мраке.

На ковре в библиотеке Нора споткнулась. Зажгла свет и увидела, что на полу опять валяется книга.

«Русские народные сказки»!

Как же так? Ведь она аккуратно поставила их на полку! Снова подняла книгу. Рука легонько дрожала.

Книга была открыта, как в прошлый раз, и на той же странице. Но в прошлый раз она туда не заглянула. А теперь глаза сами уткнулись в текст. В такие вот строчки:

Послушай-ка, что я тебе скажу! Служил ты мне верой-правдой, и вот тебе такой указ: Поди туда – не знаю куда, Принеси то – не знаю что!

Нора ошеломленно смотрела на эти слова. Перечитывала их снова и снова. Чем-то они ей вроде как знакомы. Эти странные, бессмысленные слова. Где она могла их слышать?

Она медленно закрыла книгу, поставила ее на полку. И тут вдруг вспомнила!

Сон!

Дагов сон, который он рассказал нынче утром. А она толком не слушала. Именно эти слова произнес во сне директор.

«Поди туда – не знаю куда, принеси то – не знаю что!» – сказал он.