Сестра мисс Ладингтон

Глава вторая

Постепенно одиночество, в котором проживала мисс Ладингтон, стало ей настолько дорого, что ей страшно было и подумать о возможности лишиться его. Однако по прошествии многих лет после ее переселения в свою деревню-призрак скончался дальний обедневший родственник. Умирая, он оставил на ее попечение своего осиротевшего сына. Известие об этом она встретила не без внутреннего протеста. Она готова была добровольно принять на себя все заботы, связанные с содержанием мальчика. Вот только насколько это было бы для нее приятнее, если бы было возможным не брать его к себе… Но так как другие варианты в этом случае исключались, то маленький ребенок вскоре появился в ее доме.

Маленькому Полу де Римеру было два года, когда мисс Ладингтон взяла его к себе. Это был живой мальчик с темными умными глазами. Когда он в первый раз оказался в гостиной, его взгляд сразу же приковал к себе портрет улыбающейся молодой девушки, что висел над камином. Радостно смеясь, он стал тянуть к портрету свои ручонки. Этим он раз и навсегда завоевал расположение мисс Ладингтон, сердце которой уже при первой встрече с прелестным малышом начало радостно биться.

Когда мальчик несколько подрос, его первые осознанные вопросы были о портрете красивой девушки. И не было для него большего удовольствия, чем выслушивать часами бесконечные истории, которые, держа его на коленях, рассказывала о себе самой мисс Ладингтон. Причем в своих повествованиях она неизменно говорила о себе исключительно в третьем лице. Она боялась, что, узнай ребенок, что между блестящей юной красавицей, которую он привык уже называть просто Идой, и поблекшей пожилой женщиной, бывшей для него просто тетушкой, имеется какая-то связь, это запутает и огорчит его. Да и правда — что было у этих двух женщин общего, кроме одинакового имени?

Во время ежедневных прогулок по деревне мисс Ладингтон имела обыкновение рассказывать маленькому мальчику бесконечные истории о различных событиях, которые происходили в том или ином месте поселения. Она была готова без устали рассказывать эти истории, а он радостно и жадно выслушивал их. Было удивительно, насколько благотворно сказывалась эта искренняя симпатия ребенка на состоянии одинокой женщины.

Когда Полу исполнилось восемь лет и в один прекрасный день он на некоторое время остался без присмотра в гостиной, после долгого рассматривания портрета мальчик подтащил к камину два стула и поставил их один на другой. После этого он вскарабкался на это сооружение, приблизил свои свежие полные губы к рисованным губам красавицы и от всего сердца поцеловал ее. Как раз в этот момент в комнате появилась мисс Ладингтон и увидела, что делает ее воспитанник. Она обхватила его обеими руками, прижала к себе и, рыдая, целовала его до тех пор, пока не почувствовала, что он испугался.

Годом или двумя позже, когда Пол объявил о своем намерении жениться на Иде, мисс Ладингтон пришлось сказать ему, будто Ида умерла. Это известие ввергло его в такую печаль, что в течение длительного времени его ничем не удавалось утешить.

Поскольку мальчик никогда не пересекал границ странной деревни и не знал иного общества, кроме общества мисс Ладингтон, произошло то, чего и следовало ожидать, — он в не меньшей степени, чем его воспитательница, подпал под влияние прекрасной девушки, бывшей добрым гением этого поселения.

Портрет Иды с течением времени отнюдь не терял своей чарующей власти над мальчиком. Скорее, наоборот, он все более подпадал под колдовское влияние этой красоты. Фиолетово-голубые глаза девушки вызывали в нем первые любовные мечтания, как лучи солнца вызывают поутру туман. Игра чувств и свойственная юности мечтательность постепенно пробуждали страсть. Иными словами — он влюбился.

Конечно, теперь ему было известно, кем она была. Ему объяснили это уже давно, когда он достаточно повзрослел, чтобы понять сказанное. И хотя теперь он отдавал себе отчет в том, что ее не существует ни на земле, ни на небе, ни где бы то ни было еще во вселенной, это знание никак не влияло на то обожание, которое он испытывал к этой красавице.

Но в конечном итоге при его характере все должно было разрешиться просто.

— В том случае, если бы я не видел ее портрета, — сказал он однажды мисс Ладингтон, — я бы и не знал, что та, кого я так люблю, уже мертва. И тогда я принялся бы искать ее повсюду и был бы очень удивлен, не найдя.

Мисс Ладингтон было уже за шестьдесят, а Полу исполнилось двадцать два года, когда он завершил свое академическое образование. Она, конечно же, считала, что когда Пол выйдет в свет и начнет общаться с молодыми людьми и дамами, то ему придется расстаться со своими романтическими мечтами об Иде. Но, как ни странно, происходило обратное. Когда он ежегодно возвращался домой на каникулы, мисс Ладингтон была вынуждена признать, что его фантастическая страсть скорее крепла, чем отходила на задний план.

Но сильнее всего мисс Ладингтон удивило то, как Пол начал говорить об Иде во время последних каникул, которые предшествовали защите диссертации. И это было настолько необычно, что после его возвращения в университет, когда мисс Ладингтон попыталась восстановить в памяти все эти разговоры, у нее сложилось впечатление, что она скорее всего ложно истолковывала то, что он говорил дома. А он уверенно говорил, что Ида, вместо того чтобы являться самой мертвой среди всех обитателей царства мертвых, представляет собою мертвое «я» ныне здравствующей личности, а потому вообще может быть и не мертва… Получалось так, что Ида могла существовать в виде этакого духовного образа, какой принимают после смерти души смертных, чьи тела покоятся в могилах.

Ну конечно же, другого и не может быть — мисс Ладингтон неверно поняла его.

Свою диссертацию он защитил несколькими месяцами позже, в последние дни июня.

Утром следующего за защитой дня она ожидала увидеть Пола дома. Однако, когда она спустилась вниз, ожидая услышать за завтраком его пожелание доброго утра, вместо Пола ее ожидало его письмо, состоящее из многочисленных плотно исписанных листов.

Письмо начиналось с сообщения о том, что он решил принять приглашение одного из своих сотоварищей по учебе, а потому вернется домой лишь по прошествии нескольких дней.

«По правде говоря, — продолжал он, — это не более чем отговорка. Главной причиной, по которой я решил пока не возвращаться, является желание дать тебе несколько дней для раздумий. Мне бы хотелось, чтобы ты поразмыслила над содержанием этого письма до того, как мы увидимся. Я уверен, что все, что я говорил при последней нашей встрече, показалось тебе весьма странным и необычным. Я имею в виду разговоры об Иде, которые мы вели во время моего последнего пребывания дома.

Помнишь ли ты вопрос, который я задал тебе в последний проведенный мною дома вечер? Я поинтересовался тогда, не кажется ли тебе, что Ида незримо присутствует в доме. Ты посмотрела тогда на меня как на человека, стоящего на пороге помешательства. Ты еще спросила, что я, собственно, имею в виду, говоря об Иде как о живом человеке. Ну а поскольку я еще не был готов беседовать с тобою на эту тему, то просто ушел от ответа.

Однако теперь я готов дать его тебе. Хочу объяснить, почему я полагаю, будто Ида не исчезла и не мертва, а является живым и бессмертным духом. Я глубоко верю в это и прошу тебя разделить со мною эту мою убежденность.

Как известно, отдельно взятое человеческое существо принято называть индивидуумом. Но это понятие очень неточно, если представляет собою одну единицу из человеческого множества. Дело в том, что индивидуум — есть групповое обозначение для определенного числа различных личностей, которые особым образом связаны друг с другом родственными отношениями, преемственностью и внешне похожи друг на друга. Их можно с большей точностью определять, исходя из общих понятий — детство, отрочество, юность, зрелость, пожилой возраст и глубокая старость.

Хотя эти личности и очень похожи, между ними есть весьма существенные психические, духовные и моральные отличия. Трудно не согласиться с тем, что младенчество и раннее детство почти непостижимы для человека зрелого возраста, как и взрослый человек непонятен в своей сути детям. Юноша с отвращением ожидает еще далекой старости, а старик явно имеет гораздо больше общего с другими старыми людьми своего поколения, чем с тем юношей, каким он когда-то был. Сплошь и рядом можно наблюдать, как порочный и испорченный юноша превращается в благонравного, порядочного человека, всей душой ненавидящего прегрешения. Или напротив, далеко не редкость, когда невинная, скромная девица с возрастом становится бесстыдной и развратной особой. Нередко старость с невыразимой тоской и нежностью вспоминает прошедшую юность. Однако нередко воспоминания о ней вызывают стыд и раскаяние. Но в любом случае между двумя возрастами существует не просто глубокое противоречие, а скорее зияет настоящая бездонная пропасть, разъединяющая их.

Если бы благодаря какому-нибудь чуду удалось организовать встречу отдельных личностей, которые в совокупности и образуют конкретного индивидуума, но представляют различные стадии его развития, во многих ли случаях это не привело бы к взаимным упрекам, недоверию, антипатии и даже к открытой враждебности? И если бы каждая из личностей, составляющих в конечном итоге того или иного индивидуума, не исчезала с появлением своего преемника, нередко приходилось бы наблюдать, как зрелый муж, держа за ворот своего юного предшественника, вел бы его в полицейское управление, оповещая о том, что поймал мошенника и негодяя.

Впрочем, образующие индивидуума личности не всегда состоят в столь антагонистических отношениях друг с другом. И во многих случаях, если даже не в большей их части, мужчина следует тем же идеалам и руководствуется теми же стремлениями, которые были для него дороги еще в детстве. И тогда между обоими можно было бы наблюдать столько взаимной симпатии, сколько это возможно, принимая во внимание присущее юности и зрелому возрасту расхождение во взглядах. И я не сомневаюсь, что в подобных ситуациях можно было бы наблюдать сцену на удивление нежного и душевного отношения друг к другу всех образовывавших индивидуум личностей.

Однако если наше предшествующее «я» нельзя благодаря какому-нибудь волшебству отправить назад на Землю, то разве не может оставаться надежда на встречу с ним потом в каком-нибудь ином мире? Неужели мы не должны допускать возможности подобной встречи, если, как верующие, признаем бессмертие человеческой души?..

Каждый индивидуум на протяжении своих приблизительно семидесяти лет жизни имеет не одно-единственное тело, а ряд тел. И каждое из них является новым и другим. Физиология утверждает, что в нашем сегодняшнем теле нет ни одной частицы, которая бы находилась в нем пару лет тому назад. Так что же, мы должны полагать, что ни в одном из тех тел, кроме нашего последнего, не было души? И только то тело, которое внезапно умирает, обладает душой?..

Нет, нет и еще раз нет! Дарованное Господом Богом бессмертие ни в коем случае не может быть таким причудливым и незаконченным. Создатель не мог задумать вселенную с такими мелкими масштабами! Таким образом, или не существует никакого бессмертия, или же детство, юность, а также зрелый и старческий возраст, как основные стадии развития личности, образующие в конечном итоге индивидуума, имеют свои собственные души, которые живут вечно. И эти души однажды встретятся…

А теперь я вновь прошу тебя не думать, что все то, что я пытался тут обрисовать и разъяснить тебе, является лишь некоторым торопливым, мимолетным соображением или же пустой фантазией. Вначале это было на самом деле не более чем мечтой, внушенной мне глазами моей дивной любимой. Но постепенно из неопределенных мечтаний она превратилась в веру, которая за прошедшие месяцы оформилась в глубокое убеждение — его уже никогда и никому не удастся поколебать. И если ты готова разделить мою теорию, то можешь считать, что длительный траур, в котором ты прожила большую часть своей жизни, закончен.

Что касается меня, то теперь уже нет никакого возврата к тем временам, когда я имел обыкновение в своих мыслях погружаться в состояние неописуемого отчаяния. И случись теперь со мною нечто подобное, это было бы равнозначно отказу от веры в бессмертие, которая только и имеет смысл в нашей жизни. Я уверен в этом, поскольку бессмертие уготовано всей последовательности наших прошлых личностей, всем стадиям нашего развития, каждая из которых покидает нас, исчезая, со своим собственным очарованием и своими, лишь ей присущими особенностями. Суди сама: кому это нужно, чтобы только могила давала бессмертие, если для всего предыдущего ряда личностей не будет его? Нет, Господь Бог не стал бы так издеваться над нами!»