Сестра мисс Ладингтон

Глава седьмая

Еще до того, как мисс Ладингтон услышала о существовании миссис Легран, она уже твердо верила в то, что ее прежние, минувшие «я» ведут независимо от теперешнего «я» самостоятельное существование в вечности, обреченные на бессмертие. Этой верой она была обязана Полу, который совсем не сомневался в истинности своих убеждений.

Однако между самыми сильными формами веры и непреклонной убежденностью, основанной на зрительном восприятии, существует огромная разница. И хотя они ожидали встречи с Тем, что видели в комнате миссис Легран, все равно воздействие увиденного было почти так же сильно, как если бы они и не были заранее подготовленными к этому.

На обратном пути мисс Ладингтон и Пол почти не разговаривали. И только когда экипаж оказался на пароме, мисс Ладингтон произнесла дрожащим от пережитого волнения голосом:

— Ах, Пол! Насколько же все это было необычным!

— Необычным? Странным? — повторил тот торжествующим тоном. — Ты, тетушка, сама как-то необычно и странно говоришь об увиденном. Я бы на твоем месте сказал: «Как это странно, что мы тут, на нашем малюсеньком островке бегущего времени, не имеем никакой связи с огромным материком вечности, от которого мы тщательно изолированы». Но как же ты можешь называть необычным и странным сделанное нами открытие, что изоляция эта не абсолютна?! Так что в происшедшем нет ничего необычного и странного. Все правильно, естественно и в высшей степени соответствует доводам разума.

— Я подозреваю, что все так и обстоит на самом деле, — сказала мисс Ладингтон. — Но останься я дома и отпусти тебя одного на сегодняшний сеанс, я ни за что не поверила бы до конца в то, что ты рассказал бы мне по возвращении. Точно так же, думается мне, трудно ожидать, что кто-нибудь будет полностью уверен в истинности моего рассказа об увиденном сегодня вечером. Подумай только, Пол, чего бы я лишилась, если бы не поехала с тобою! Ведь я бы не увидела ее, не почувствовала устремленный на меня взгляд! Естественно, я знала, что тотчас же узнаю ее. Но вот на то, что и она узнает меня, я никак не могла надеяться. Ведь она-то запечатлена в моих воспоминаниях, в то время как ей никогда не приходилось видеть меня на Земле.

— Она знает тебя, будучи духом, неземным существом. Точно так же знаком ей и я. Ей известно также, насколько я люблю ее, — пояснил Пол внезапно севшим голосом.

— Да-да, конечно. Так оно, по всей видимости, и есть, — продолжила мисс Ладингтон. — Призраки нашего прошлого, следующие за нами, конечно же, любят нас. Как и мы, оглядываясь в свое прошлое, с тоской вспоминаем о них. Но они не просто ожидают нас в конце наших дней. Нет, им позволено беспокоиться о нас в течение всего нашего скитания по жизни, начатой еще ими. И я уверена, что, знай об этом люди, они никогда бы не чувствовали себя на Земле одинокими и покинутыми.

Когда они вернулись домой, Пол испытал облегчение, оставшись один.

Пребывая в состоянии, близком к экстазу от счастья, которое переполняло его как некая сладостная боль, он просидел до утра в своей комнате; просидел без света, не поднимаясь из кресла, глядя в темноту неподвижным взглядом, с застывшей блаженной улыбкой на губах, глубоко и ровно вдыхая воздух. Ну что такое были все радости земной любви в сравнении с небесным восторгом, который он испытывал в опьянении от необычного воодушевления! Как можно было сравнивать слабый свет земной страсти с чистым и ярким пламенем его любви, которая была, наверное, слишком сильной для сердца простого смертного из плоти и крови!

И пока он сидел так, стараясь представить, что это такое — быть любимым бессмертным существом, пыл его страсти поглотил завесу между временным и вечным, а его упорные раздумья размыли пограничную полосу между реальным миром и миром сверхъестественным.

Когда же на востоке начало светлеть, он почувствовал усталость от крайнего душевного напряжения, которое угнетало его все это время и которое достигло своего пика прошедшим вечером. За величайшим возбуждением последовало состояние счастья и покоя. Когда он наконец улегся, то вскоре заснул и крепко проспал почти до полудня. Спустившись позже вниз, он увидел немного испуганную мисс Ладингтон, ожидавшую его к столу. Ему пришлось убеждать ее в том, что воспоминания о вчерашнем вечере не были навеяны ей сном, во что она готова была поверить после пробуждения.

В этот день Полу предстояло совершить путешествие в Бруклин, чтобы уладить кое-какие дела мисс Ладингтон. Люди, с которыми ему при этом приходилось общаться, представлялись ему неяркими тенями.

Завершив в Бруклине все дела, он тут же отправился в Нью-Йорк, на Десятую улицу. Это был экспромт. С утра он не намеревался заезжать туда. Казалось, ноги сами по себе занесли его в эти края. Он не мог преодолеть искушения приблизиться к тому месту, где провел некоторое время накануне вечером. На протяжении нескольких часов он переходил от дома к дому, держась вблизи от особняка миссис Легран, а затем около часа простоял на противоположной стороне улицы, разглядывая закрытые окна передней комнаты. При этом он не обратил внимания на то, что сам стал предметом внимания жителей соседних домов, а также вызвал откровенное подозрение дежурившего на углу улицы полицейского.

Наконец он решился. Перейдя через дорогу, поднялся по ступеням и дернул за шнурок звонка. Ему пришлось ждать довольно долго, прежде чем Альта — похожая на кобольда маленькая девочка — открыла дверь. Пол спросил, может ли он видеть миссис Легран, и Альта ответила, что ее мама сегодня очень плохо себя чувствует и потому не в состоянии никого принять.

Помедлив, Пол выразил желание повидать доктора Халла, но оказалось, что того не было дома.

— Мне хотелось бы договориться еще об одном сеансе, — в конце концов сказал Пол.

— Вы напишите об этом. Или предпочитаете заехать завтра снова? — деловито поинтересовалась Альта.

Пол ответил, что хотел бы приехать еще раз, и остался стоять перед дверью, нерешительно переминаясь с ноги на ногу.

— Простите ради Бога, — наконец не выдержал он, — но позвольте поинтересоваться, не находится ли в настоящий момент кто-нибудь в той комнате, где вчера проходил спиритический сеанс?

— Никого там нет, — ответила маленькая девочка.

— Не могли бы вы позволить мне войти буквально на минутку, чтобы еще раз взглянуть на помещение, в котором она появлялась? — скромно попросил Пол. — И больше я не буду отнимать ваше время.

Выступавшая в роли привратника этого таинственного дома Альта, судя по всему, успела привыкнуть к странностям посещавших их людей. Поэтому она позволила Полу пройти в холл, где и оставила его, сказав, что ей необходимо переговорить с матерью. Почти сразу же она вернулась с желанным разрешением и, вытащив из карманчика ключ, открыла дверь комнаты и провела туда гостя.

Был поздний вечер. Благодаря тяжелым портьерам, а также закрытым ставням в комнатах было почти темно. В этой тьме трудно было точно разглядеть, оставалось ли все на своих местах после вчерашнего вечера. Шумы улицы в закрытое помещение проникали весьма приглушенными. Как человек, оказавшийся вблизи святыни, Пол медленно и торжественно дошел до того места, где сидел накануне в момент явления столь желанного видения.

Пола ободряли полутьма в помещении, царившая повсюду тишина и то обстоятельство, что все кругом выглядело так же, как и накануне. Нервы его были крайне напряжены, а потому он едва ли мог провести четкую границу между реальностью и обуревавшими его фантазиями, навеянными воспоминанием о вчерашнем явлении любимой. И вот теперь из кабинета, вход в который можно было угадать в углу комнаты, вновь беззвучно появилось сверкающее существо и остановилось перед Полом. И снова пылающий взгляд ее глаз был устремлен на него. Забыв все на свете, кроме ее красоты, он протянул к ней свои руки, дабы заключить свою любовь в объятия. И вдруг вскрик, вырвавшийся из груди Альты, вспугнул видение — Пол осознал, что собирался, счастливо улыбаясь, обнять пустоту…

Испытывая чувство некоего радостного воодушевления, он вышел из дома. Ему казалось, что он и впрямь видел ее. У него не было ни малейшего сомнения, что благодаря чудесной силе любви он действительно видел ее вторично. И что странно — на сей раз она показалась ему еще более хрупкой, чем в предыдущую ночь.

По возвращении он ничего не рассказал мисс Ладингтон об этих своих приключениях. И эту дарованную им Идой встречу он решил скрыть навсегда, сделав ее своей самой дорогой тайной.

На следующий день, как это и было оговорено, Пол отправился к миссис Легран и повидался с доктором Халлом. К сожалению, сей господин не смог сказать ему ничего определенного о возможности еще одного сеанса, поскольку миссис Легран продолжала болеть.

— Что-нибудь серьезное? — с видимым испугом спросил Пол.

— Надеюсь, нет, — ответил доктор Халл. — Она страдает болезнью сердца. Это результат нервных перенапряжений, которым непременно подвержены медиумы при переходе в состояние транса. Вы понимаете, что заболевание сердца в любой момент может привести к непредсказуемым последствиям.

— Надеюсь, о ней заботятся лучшие врачи? — обеспокоенно спросил Пол. — Простите, но если это не так, если финансовые возможности не позволяют миссис Легран обратиться к ним, тогда я убедительно прошу позволить мне самому заняться этим вопросом.

Поблагодарив, доктор Халл напомнил, что он и сам является врачом, и заверил Пола, что миссис Легран испытывает к нему — благодаря полученному им в течение длительного времени знанию особенностей ее организма — гораздо большее доверие, чем ко всем остальным врачам, вместе взятым. Кстати, и сам он полагал, что вполне достаточно его наблюдения за больной.

— А вы, судя по всему, весьма обеспокоены ее состоянием, — с легким удивлением заметил доктор.

— Вам это кажется странным? — спросил Пол. — А разве не у нее в руках ключ от ворот, соединяющих этот мир с миром духов, в котором находится моя любимая? Ради Бога простите, но не могу не признаться вам, что моя голова постоянно занята мыслью о том, что со смертью миссис Легран эта дверь может навсегда захлопнуться… Наверное, подобные мысли вам кажутся слишком жестокими?

— Нет, я не нахожу вас ни жестоким, ни бессердечным, — возразил доктор Халл. — Ваши рассуждения вполне естественны.

— Скажите, ну разве это не странно и не невыносимо, — воскликнул Пол, давая выход своим чувствам, — что ключ от ворот, соединяющий мир призраков с нашим миром, должна была получить слабая и больная женщина?

— Вы правы, это действительно трудно вынести, — согласился доктор Халл. — Но в этом нет ничего странного. Это полностью согласуется с законами, по которым издревле живет наш мир. Разве власть призывать духов в нашу земную жизнь не была испокон веков в руках слабых женщин? Вдумайтесь — другие женщины, простые матери, вызывают души из ничего и дают им тела. В результате они начинают говорить, ходить, любить и ненавидеть. Некоторые — в течение сорока лет, другие — лет по пятьдесят, семьдесят и даже дольше. Ну не чудо ли это?

— Вы правы, — сказал Пол и подтвердил свое согласие кивком головы. — Это действительно не странно, хотя с этим и трудно смириться.

На мисс Ладингтон сеанс у миссис Легран произвел не столь возбуждающее действие, как на Пола. Он дал ей душевное утешение. Он подтвердил веру, которая до того представлялась чрезмерно большой, чрезмерно необычной и прекрасной, чтобы быть правдой. Он был той печатью, которая заверила непогрешимость ее веры.

Когда Пол привез известие о том, что миссис Легран больна и что не исключается смертельный исход, это обстоятельство не особенно повлияло на настроение мисс Ладингтон. Создавалось впечатление, что ее в гораздо меньшей степени, чем Пола, удручает перспектива не увидеться более с Идой. Казалось, до нее не доходит, что в случае смерти медиума первое появление Иды на Земле может оказаться и последним. Но в то же время она хотела бы надеяться на возможность видеться с Идой время от времени. Впрочем, значительная часть жизни осталась позади, и она в гораздо большей степени была озабочена тем обществом, которое ей уготовано на небе, а не мимолетными и случайными встречами на Земле. Теперь было ближе совершенное и вечное там, наверху.

Совсем по-другому все воспринималось Полом. Он был молод. Поэтому небо было от него в недосягаемой дали. Путь туда, даже освещенный посещениями его яркой любви, казался ему пока невыразимо длинным и скучным. И после того как Пол имел возможность видеть свою любимую в телесной оболочке, его немое обожание милого и призрачного идеала успело превратиться в ту страсть, которую способна вызвать лишь реальная земная женщина. Он воспринимал ее теперь уже не как духовное существо, которое восседает высоко в небе на сверкающем троне в неземном спокойствии, а как прелестную девушку, в чьих глазах горит огонь любви.

После того как он увидел Иду в телесной оболочке, Пол не мог более испытывать прежних возвышенных чувств, глядя на висевший над камином портрет. Тихое очарование отступало на задний план. Застывшая навечно на губах девушки улыбка, которая прежде казалась ему столь милой, теперь производила впечатление чрезмерной вялости, почти пресности. Те глаза, которые раньше смотрели на него так нежно, внезапно потеряли вообще какое-либо выражение. И — ах! Те самые губы, ради которых он в детские годы вскарабкивался вверх, чтобы поцеловать их. Насколько же плохо удалось художнику передать их дивный изгиб!.. Да и в целом картина теперь претерпела странную метаморфозу — изображенная на ней девушка после свидания с Идой казалась Полу какой-то слишком уж волевой, одеревеневшей, безжизненной и почти не похожей на оригинал. Материализованная женщина полностью затмила свой портрет.

Едва ли Пол мог бы быть более внимательным к собственной матери, чем к миссис Легран, которую он посещал с редким усердием, с тревогою справляясь каждый раз о ее самочувствии. В один прекрасный день его ожидала большая радость — доктор Халл сообщил ему, что в состоянии больной наметилось благоприятное изменение и что, насколько позволяет ему судить достаточно богатый врачебный опыт, а также прежние обострения болезни его подопечной, в ближайшие дни можно будет ожидать полного выздоровления. Доктор Халл сообщил также, что миссис Легран известно о постоянных посещениях ее дома Полом и ей весьма приятно, что ее здоровье интересует не только ее близких. А посему она готова, как только позволит здоровье, провести первый после болезни сеанс именно для него.