Сестры. Мечты сбываются

13

Бондарчук меж тем вернулся к своим делам. Беседовать с Пашей. Сел напротив, намахнул водки и надолго замолчал. Разговаривать с Пашей было бесполезно, тот мог словами измучить. Надо было молчать и ждать, пока тому самому надоест. Но Паше игра в пленника не надоедала, видимо, даже нравилось сидеть на привязи в наручниках и изводить своего немногословного стража.

– Что, Андрей Иваныч, может, нальешь и мне как бывшему клиенту твоих охранных услуг?

Бондарчук к просьбе не снизошел. Пьяный Паша был ему ни к чему. В делах бесполезен. Ни поить, ни кормить его он не собирался. Паша уже сутки сидел на воде и хлебе, но, что странно, не бушевал и не ныл, все сносил кротко. Только словами пытался извести, но к Пашиным речам Бондарчук давно привык и особого значения им не придавал. Главное – дело. Он предложил хозяину выкупить собственный замок, иначе случится пожар, а страховка оформлена на него, Бондарчука. Паша, естественно, завилял, предложил отступных, но на эти хитрости охранник не поддавался. Перед Пашей лежал договор купли-продажи, и нужно было его подписать, а потом заверить у нотариуса. Без вариантов. Но тот вертелся, хитрил-мудрил и, кажется, тянул время. К ручке не притрагивался, и Бондарчук начал подозревать неладное. Время от времени заезжали разные люди и осведомлялись насчет хозяина, но это охранника особенно не тревожило, а беспокоило Пашино упрямство. Тот на что-то или на кого-то надеялся, только вот на кого, Бондарчук сообразить не мог и морщил лоб от усилий.

– Пей, Андрей Иваныч, пей, – приговаривал Паша, – но легче тебе не будет. Своего благодетеля ограбить хочешь. По миру пустить. Но не выйдет. Никто еще на Паше Вертолете не наживался, и быть такого не может, потому что не может быть никогда. Ты пойми: ты слуга по жизни, а я по жизни хозяин, и это судьба. А против судьбы переть бесполезно. Так тебе на роду написано, потому смирись и отпусти меня. Я тебе все прощу, если одумаешься. А если не одумаешься, то накажу.

Паша прищурил хитрые желтые глаза. Бондарчук безмолвствовал, поигрывая ключами. Пусть еще посидит, подумает, может, перестанет пургу гнать. И с чего этот Паша такой наглый? Родился что ль таким?

– Я-то думал, ты умней. Знаешь, что такое «ум»? Это когда человек осознает свои возможности. Что вот это я тяну, а вот это не тяну. Тебе мое имущество впрок не пойдет, зияешь почему? Потому что не ты его добыл. Тебе его не удержать будет, ибо порода твоя босяцкая. Спустишь все или отнимут. Братва же и отнимет. Потому что меня они боятся, а ты для них ноль без палочки. Уяснил? Поэтому, пока не поздно, давай-ка освобождай меня. Пока Паша добрый...

Бондарчук продолжал безмолвствовать. Это еще как поглядеть, кто что спустит. Он-то как раз не пропойца и все сбережет. Ломберный стол тоже сбережет. И подсвечники с картинами, и зеркала, которые Паша то и дело спьяну колотит. И братва еще неизвестно кого боится: может, Пашу, а может, и его, Бондарчука.

От Пашиных мутных речей его начала одолевать сонливость. Он привстал, проверил узел, которым Паша был привязан к ножке огромного гардероба, откинулся в кресле и прикрыл глаза.

– Хочешь быть мной? Думаешь, завладеешь моим добром, станешь большим и важным, как я? Нет, Бондарчук, не станешь. Если ты маленький человек, то и есть маленький человек, только рост у тебя большой, а сам ты был и есть никто. Человек земли. Из тебя получится хорошее удобрение. И больше ничего, пшик, уйдешь без следа. Бессмысленное ты существо, Бондарчук.

– У меня имя есть, – подал голос Бондарчук. – Сколько раз повторять...

– И имя твое пшик, – согласился Паша. – Можно сказать, что это и не имя даже, а так, кличка собачья. Потому что чем ты отличаешься от животного? Вот чем, скажи?

– Могу в лоб тебе засветить... – холодно ответил Бондарчук.

– И собака тоже может укусить, – кивнул Паша. – А вот принципиально, чем?

Бондарчук в ответ широко зевнул. Зануда этот Паша, и речи его давно всем известны. Все одно и то же. Люди земли, да люди луны, да человек разумный, да человек-насекомое. Бу-бу, бу-бу и пошла писать губерния. Спать хотелось невыносимо, да нельзя.

– Ну хочешь, давай попробуем, – Пашей овладела новая идея: – Допустим, ты хозяин, я слуга. Освободи меня, и махнемся ролями. Прямо сейчас. Я тебе буду прислуживать, а ты приказывай.

Бондарчук приоткрыл левый глаз. Ну да, щас. Разбежался. Такой слуга на хрен нужен. Слуга должен быть, как таджик Миша. Послушный и исполнительный.

– Не-а, в слуги, Паша, тебя никто не возьмет. Даже я, – произнес он.

– Вот видишь, – обрадовался хозяин. – Значит, ты не дурак, а временно заблуждаешься.

Бондарчук решил молчать. Впрочем, Паше это по барабану. Ему собеседник не нужен. Все равно будет молотить без остановки. Говорят, он раньше у бандитов «на умнике» сидел, задумывал проекты и споры разруливал, да врут поди. Болтун просто, кто ж его слушать бы стал, пустобреха... Охранник снова зевнул. Водка его не брала, дело не двигалось, было скучно и тревожно одновременно.

Заиграл мобильник, Бондарчук нажал кнопку и вышел из комнаты. Звонил лейтенант Лошак.

Дина все подбивалась к Мише. Она придумала план: сходить в замок на разведку. Она же знает Шуркин лаз, быстро сбегает и посмотрит, что там. А потом ей надо в Брусяны, ее сестра уже обыскалась, наверное. Миша сперва отказывался, опасаясь Бондарчука, но Дине пришла в голову мысль, что вдруг Шурка туда вернулась, и таджик сразу согласился. Вышли они ближе к вечеру и добрались, когда уже начало смеркаться.

Первым делом Дина сиганула в. часовню отпирать Галочку. Мысль о пленной красавице ее не оставляла, было б ужасно, если б та погибла от голода. Ведь никто, кроме нее и Паши, о ней не знал, а если людоед Бондарчук расправился с Пашей, то Галочке придется туго.

Дина пробралась в темную часовню, повернула ручку под ковром и увидела все ту же сказочную картину. Красавица спокойно читала под лампой-тюльпаном, волосы ее блестели. Она улыбнулась Дине:

– Ты что, не ушла?

– У нас переворот, – с ходу заявила Дина. – Бондарчук захватил хозяина в плен. Измывается, наверное.

– Что ты такое говоришь? – изумилась красавица. – Еще кто над кем измывается, надо посмотреть!

– Так пошли! – предложила Дина.

Галочка встала и нерешительно поглядела на оставленный диван. Видно, ей было тут не так уж плохо. Нравилось в темнице.

Они выбрались из часовни и неслышно обошли дом. Ни звуков, ни следов пребывания людей не было. Здание точно вымерло, лишь на втором этаже, в кабинете горел свет. Поняв, что ничего узнать не удастся, они выбрались через Шуркин лаз на волю. Галочка ежилась от прохлады, вздрагивала от шорохов и птичьих криков и вообще казалась Дине слабой и беззащитной, как маленькая девочка. Она и сама это заметила.

– Что-то я в этой часовне какая-то вялая стала, – пожаловалась она. – Или Паша меня сломал? Выдрессировал?

За стеной их поджидал Миша.

– Надо милиция звать, – заявил он, выслушав их отчет.

– Сейчас милиция уже закрыта, – объявила Дина. – Пошли в Брусяны, а утром – в милицию.

Миша, опечаленный отсутствием Шурки, неохотно согласился. Они двинулись по ночной дороге. Фонари не горели, вокруг шелестели кусты и было страшновато, поэтому шли быстро и обрадовались, когда на холме показались огни деревни. Дина привела их к дому Василия. Ворота уже были заперты, но на стук открыли.

– A-а, явилась! – обрадовался ей Петька. – А я думаю, куда пропали, инструмент даже бросили.

– А Света где?

Петр отвел глаза. Он знал только, что группа ее потеряла. Ждали, да так без нее и уехали.

– Не в курсах, – он развел руками.

Дина нахмурилась. Только этого еще не хватало. Вот же какая Светка, совсем ее бросила. Поручай таким детей.

– А Афиногенов где?

– А в Саратове, видать. Раным-рано сегодня отбыли.

– А Света? – Дина все сильней хмурилась.

Ужас какой-то. В замке переворот, Афиногенов улетел, а главное, Светка пропала. Оставила ее с таджиком, Любой, которая то и дело сходит с ума, и беспомощной Галочкой, которая сама хуже инвалида.

– Да не в курсах я. Ее уж два дня как нету, – развел руками хозяин. – За документами что ль поехали. С рыжей. Но та вернулась, а энта нет. Может, в городе осталась... Вот я и думал, что с инструментом делать?

Дина заволновалась. Но что толку беспокоиться, нет и нет. Появится же все равно. А пока надо устраиваться с ночлегом. И Мише, и Галочке нужно где-то ночевать, и Дина пошла договариваться с хозяйкой. Та, добрая женщина, всех пустила. Дине спалось плохо, то вспоминалась Баба Яга, то пропавшая собака, а больше всего она переживала из-за Светки. Что та ее бросила. Может, уже съездила за документами и сидит со своим джокером где-нибудь на колесе обозрения и целуется. Нет. На Светку не похоже. Да и не станет он с ней целоваться, у него получше есть, у него, как говорил Семен, таких пять штук на каждом углу. С этими невеселыми мыслями Дина заснула и с ними же проснулась.

День начинался безрадостно, серым тихим дождиком и каким-то заунывным воем. Дина не сразу поняла, что это поет Миша. Встав, она пошла во двор умываться, почистила зубы и пошла прогуляться по деревне. Без конной группы тут было совсем пусто и невесело. Деревья стали какие-то ржавые, даже рябина – красная и мрачная, как кровь.

Проходя мимо Юлиного дома, Дина заглянула в окно. Ей показалось, что внутри кто-то есть, и она вошла без стука. Тихо сказала «здрассьте», повернувшись к кровати, на которой, кажется, спали. С подушки одновременно поднялись две головы, и у Дины вдруг встал комок в горле, так захотелось зареветь, но она справилась, только сильно искривились губы. Одну их этих голов она очень даже хорошо знала.

– Света, – упрекнула она. – Ты не уехала?

Света выбралась из постели в чужой ночной сорочке, вся какая-то худая, с незнакомым выраженьем на лице, но все-таки своя, такая... такая... Дина не могла подобрать слов.

Сестра подошла, прижала ее к себе и погладила по голове. Сразу стало тепло. Дина поняла, что кроме Светки, близких у нее нет. А если и есть, то далеко. И тем более обидно, что она ее бросила на чужих. Отступилась. Раз Алик бандит, значит, надо сестер бросать, так выходит?

– Света, как ты могла? – Дина еле удерживала слезы. – Оставить меня там?

– Ну прости. Больше не буду. Больше не оставлю.

Они немного постояли молча обнявшись. Дина глотала катившиеся, уже неудержимые слезы, уткнувшись Светке в живот. Нашлась все-таки, не уехала без нее! Наконец, Света, оглядев Дину, усмехнулась:

– Где это ты так разоделась? Опять украла?

– Сама ты украла, – рассердилась Дина. – Это подарок.

– Хорошенькая! – подала голос Юля. – Как кукла.

– Вот именно, – хмыкнула Света.

Юля тоже выбралась из кровати и пошла к зеркалу разглядывать себя и причесываться. Пока она совершала утренний туалет, девочки болтали.

– Света, а я видела старуху, – Дина округлила глаза. – Ту, помнишь, где мы ночевали, когда Колюня Климкинский арбуз разбил. Так вот, представляешь, она теперь везде шляется и собаку Мишину увела. Может, теперь Шурка тоже стала бессмертная, и они вдвоем ходят. Только Мишу жалко, он знаешь как по ней убивается... Ой, а чего я здесь сижу-то? Нам же в милицию надо. Хозяина замка спасать, ему охранник устроил переворот, теперь, наверное, пытает и мучает...

– Ты что, в милицию собралась? – Света посмотрела на сестру выразительно.

– Ну, собралась. Надо же знать, чем все закончится...

– У нас свои дела, понятно? – отрезала Света, а Дина насупилась.

– А где Афиногенов? – поинтересовалась она.

– Не суй нос куда не надо, ладно?

Вовсе и не ладно. Дина рассердилась. Светка побыла пять минут хорошей, а теперь снова как всегда.

– Так что там у Паши? – проявила интерес Юля, но Дина уже погасла:

– Говорю же, переворот.

Юля села к столу и воззрилась на Дину:

– Расскажи подробно.

Дина принялась рассказывать. История про медсестру Мариулу, злого Бондарчука и красавицу Галочку получилась долгой. Юля слушала, разинув рот, а в конце с досадой вздохнула:

– Или воображение у тебя, или мы на самом деле зря книжки покупаем. Пока книжки читаем, тут прямо под боком такое творится!

– Да не придумываю я! – обиделась Дина.

– Да уж, такое придумать трудно!

– Пошли с Галочкой познакомлю! – предложила Дина.

Юля тут же согласилась, и все отправились знакомиться. Галочка ехать в милицию опасалась, да в общем, и не знала, как туда добираться. Юля вызвалась их довезти до станции, а Дина смотрела так жалобно, что Света в конце концов кивнула, и все, кроме печального Миши, залезли в машину. Отпускать Динку одну Свете уже не хотелось. Кроме того, не далее, как вчера, поблизости оказался черный джип. Никогда они не оставят их в покое, эти бандиты.

Место было им слишком хорошо знакомым. Это была узловая станция. Площадь, куда автобус доставил тело Колюни, синее здание линейной милиции. Здесь они ели в ресторане, а в это время Зина бежала, и руки у нее болтались, как веревки. Только не хватало Семена и художника Арсения.

Пока Миша с Галочкой ходили в милицию, Света с Диной сидели в машине. Дина вертелась во все стороны.

– Вон, вон он, цыган! Который на скрипке заставлял играть! – она показала Свете пацана с сигаретой за ухом. – А вон его сестры!

– Скрипка в багажнике, – сказала Света. – Можешь вернуть.

– Еще посмотрим на его поведение.

Дина продолжала наблюдать за цыганским семейством, а Света вспоминала тир. Как она стреляла и выиграла. Как улыбался ей стрелок, что обещал...

В милиции тем временем Галочка с Любой пытались объяснить капитану Истратову, что им нужна помощь. От каждого слова тот морщился и тупел прямо на глазах. Лейтенант Лошак усмехался в усы, в беседу не встревал, но слушал внимательно.

– Не пойму я вас, барышня, – Истратов откинулся на спинку стула. – Говорите ясно, что произошло. От Павла Дредо жалоб никаких не поступало. Информация, что его взяли в заложники, никем не подтверждается. Ну, может, повздорили они с Бондарчуком... Криминала я тут пока не вижу. Доказательства есть какие-нибудь? Ну и чего я буду разъезжать, бензин тратить? Это ваши личные дела, чье там имущество, кто что взрывать собирается... какая страховка... нас не касается. Это в суд. Правонарушений нету? Нету. Никого не убили, не ограбили? Так о чем тут толковать?

– Вам надо, чтобы убили? Тогда только с места тронетесь? – возмутилась Юля.

– А вы тут лошадей тренируете? – заметил, искоса глянув на нее, Истратов. – Так их и тренируйте, ладно?

Капитан уже устал и от собственной пространной речи, и от их бестолковости:

– Нет у меня оснований врываться на частную территорию, нету! То, что вы тут излагали, это лепет детский. Или домыслы. Бумага не выдержит, чего вы тут нагородили.

Лошак снова усмехнулся. Делегация растерянно переглянулась, постояла в задумчивости и, ввиду исчерпанности аргументов, расстроенной стайкой покинула помещение, не попрощавшись.

– Уфф! – Истратов сдвинул фуражку на затылок и отер пот. – Что я тебе говорил? Бондарчук-то не дремал.

– Правы вы, Александр Палыч, дело это частное, нас не касается.

– Пауки в банке, – согласился Истратов и пошел ставить чайник. – Пусть сами с добром своим разбираются.

Пока капитан заваривал чай, Лошак раздумывал, как позвонить Бондарчуку и проинформировать о событиях. Капитан тем временем вышел покурить на улицу и огляделся по сторонам. Рыженькая с делегацией все не могли успокоиться, что-то обсуждали или ждали кого, не усаживаясь в машину. На противоположной стороне площади цыганский отпрыск, как бишь его зовут-то, не мог вспомнить капитан, держа под мышкой скрипку, разговаривал с двумя девочками. Одна из них была наряжена, как кукла.

– Эй, ромалэ, как тебя там, подь-ка сюда!

Света с Диной тоже было сделали шаг, но Света притормозила. Пацан оглянулся на них с опаской: «Вас что, милиция ищет?»

– Да! – вдруг гордо заявила Дина.

– Стойте тут! – пацан шустро двинул к капитану. Они быстро переговорили.

– Чего он тут раскомандовался... – неуверенно завела Дина, но огромный капитан уже подзывал их пальцем. Они покорно двинулись к нему, не ожидая ничего хорошего. Цыганский мальчик, минуя Дину, ловко стянул у нее с волос ленту и растворился в толпе приезжих.

– Отдай, дурак! – возмутилась Дина.

– Молчи, – одернула Света. – Говорила, не надо было сюда ехать. Теперь у нас проблемы.

Воспользовавшись тем, что капитан отлучился, лейтенант набрал Бондарчука. Телефон долго не отвечал, потом трубка откликнулась, но голос был чужой.

– Павел Васильевич? – Лошак, наконец, опознал собеседника. – Из линейного отдела беспокоят, лейтенант Лошак. Проверочка. Поступила информация, что у вас какие-то проблемы.

– Не-а, – отозвалась трубка. – Это у дураков проблемы...

– Тогда простите за...

– У тебя скоро будут, – перебил Паша, – потому что ты не с тем дружишь...

Увидев входящего капитана, Лошак быстро дал отбой, подивившись про себя, как быстро Паша справился с Бондарчуком и что, в сущности, прав оказался он, а не капитан, переоценивший охранника.

Юля с Мишей и Галочкой остались стоять в полной растерянности. Помощи от милиции они не добились, а девочек капитан увел, бросив на ходу, что сейчас протокол будут заполнять. Чтоб не ждали, в общем. Правильно, бандиты ему не нужны, а девчонок он сцапал, этот доблестный капитан, подумала Юля, но мысли ее были прерваны.

– Сдаваться надо, – заявила Люба. – Ехать сдаваться Бондарчуку. Пощады просить.

Галочка понуро кивнула. Юля, поудивлявшись их пораженческим настроениям, предложила довезти, решив, что за девочками она вернется позже. Забрали в Брусянах Мишу и направились к замку, где их ждал сюрприз. Ворота им открыл сам Паша Вертолет, уже хорошо вкрученный, и широким жестом пригласил внутрь.

– Ну что, жена? – спросил с усмешкой. – Уже похоронила? Ощутила горе вдовства?

Вместо ответа Галочка повисла у него на шее. Миша тоже сиял от счастья.

Они сели пировать. Бондарчук сидел взаперти и не понимал, как вышло, что он потерял бдительность и заснул, а Паша просто перегрыз веревку, а потом ею же и принялся душить охранника, пока тот не захрипел и не взмолился о пощаде. Теперь Паша излагал публике план перевоспитания охранника. Галочка морщилась и советовала выгнать его к чертовой матери, но Паша ее радикальных взглядов не разделял. «Люди земли» никогда не могут смириться с тем, что они мусор, и хотят сыграть роль повыше, дело-то житейское. Бондарчук получил урок, и любопытно, какие выводы он сделает.

– Никаких, – заявила Галочка. – В другой раз лучше подготовится.

– Так и я тоже, – отвечал Паша, – я всегда буду на полкорпуса впереди.

– Так и жизнь пройдет в борьбе с Бондарчуком.

– Ну так предложи другое, – возразил Паша. – А Бондарчук, чем не времяпрепровождение? На врага он не тянет, конечно, но и Бог с ними, с врагами, что-то я их вовсе разлюбил. А развлечься и с Бондарчуком можно. Хоть и человек земли, а все Божья тварь.

– Все б играл, – ласково упрекнула Галочка.

После Пашиного освобождения она приободрилась и ожила, точно его присутствие дало ей силы для жизни.

– А Люба-то где? На кухне что ли? – спросил Паша. – А певунья куда подевалась, которую чемпион оставил. А, Миш?

– Милиция забрал, – ответствовал таджик.

– А, ну да! Она ж важная персона! У нее батя бандит! Два лимона ребенок стоит, целое состояние. Вот Бондарчук-то не знает, он бы ее продал. Как вишневый сад! Господи, ну и времена, детьми торгуем, как предметами...

Девочки пересекли площадь, медленно приближаясь к капитану. Свету начали мучить нехорошие предчувствия. Алика с мамой, скорее всего, арестовали, а их хотят сдать в детприемник.

Капитан Истратов завел девочек внутрь. Они зашли в комнату и сели перед толстым коротышкой на неудобные скрипучие стулья. Сидевший достал листок бумаги и приготовился его заполнять, изображая тяжелые усилия. Огромный стоял у них за спиной и дул чай, громко фыркая. В обезьяннике, как всегда, сидела Оля. Страшный голос откуда-то сбоку завыл:

– Гады, сволочи, суки позорные, дайте воды!

Дина решила не оборачиваться. Все равно ничего хорошего она не увидит.

– Проститутки? – брякнул коротышка.

Слово было обидное, но Света ответила, не растерявшись:

– Мы не проститутки, мы потерялись.

Коротышка что-то медленно записал, тяжело отдуваясь.

– Мы на экскурсию поехали... – вступила Дина, но румяный коротышка грубо скомандовал, глянув на Свету, точно пролаял:

– Фамилия, имя, отчество.

– Малахова Светлана Александровна, 1991.

Коротышка записал, отдышался после тяжких трудов и покосился на Дину?

– Сестра твоя?

– Да.

– Что-то не похожа... Фамилия, имя, отчество.

– Муртазаева Ди... – начала было Света, но коротышка не дал договорить.

– Она что, фамилию свою не знает? – съязвил он.

Дина уже начинала его ненавидеть, но решила вести себя, как Света. Та держалась скромно, не выступала, значит, в милиции так и надо. Хотя было заметно, что Светка волнуется, но она старалась не подавать виду. Как будто для них дело обычное, что в милицию попали. Как будто они просто разговаривают, и толстяк на них не лает. А на самом деле лает, да еще как, и видно, что он их заранее ненавидит и хочет в тюрьму засадить. А Света всем поведением доказывает, что ей не страшно, а значит, они ни в чем не виноваты, а значит, сажать их не за что. В общем, поединок выходит, и Света пока что молодец. Не возражает ему, говорит спокойно. А как с ним поспоришь? Отправит в детскую колонию, а там наверняка кошмар похуже замка и Бондарчука.

– Знает.

– Знает, так пусть сама отвечает...

На Свету он больше не глядел, потеряв к ней интерес и занявшись протоколом.

– Муртазаева Динара Альбертовна, – сказала Дина, поняв, что настала ее очередь отвечать. Она тоже хотела выглядеть серьезно. – Двадцать шестое ноль шестое.

– Чего двадцать шестое ноль шестое? – вцепился коротышка.

Видимо, ответ неправильный. А чем? Ведь это любому дураку понятно, думала Дина, а этот нарочно делает вид, что не понимает. Папе пожалуюсь, мысленно пригрозила коротышке Дина, но вслух этого говорить не стала.

– Муртазаева, тебя родители ищут, знаешь? – перебил тот, что стоял за спиной, пил чай и громко, как лошадь, фыркал.

– Да, – ответила Дина и победно посмотрела на Свету.

Вот, все правильно, ее ищут! Наконец-то все выяснилось, и не надо бояться коротышки. Они победили! Папа ее нашел,

– Иди звони, – скомандовал капитан коротышке.

Лейтенант ушел в соседнюю комнату и достал из засаленного блокнота обрывки.

Перебрал их, прикинул, по которому лучше позвонить, и, недолго думая, вытащил тот, где был записан телефон дерганого на «паджеро». Исходил он из простых немудреных расчетов. Нервный, во-первых, обещал больше, во-вторых, аванс возвращать не придется, в-третьих, Лошак надеялся, что детей почти стопудово повезет он, а значит, можно выбрать правильного клиента. Никаких обязательств у милиции перед этими, типа Мирзы, нет. Он набрал нужный номер:

– Нашли детей, Муртазаева Динара и Малахова... Да, у нас... Забирайте, райотдел Октябрьский... – послышалось из-за стенки.

Коротышка вернулся и равнодушно взглянул на девочек. Никакой симпатии к этим бандитским отпрыскам он не питал по определению и имел в этом деле сугубо материальный интерес.

– В следующий раз в приемник-распределитель поедете. Козы, – заметил сквозь зубы, потом перевел взгляд на капитана, изображая исполнительность, поправил ремень и спросил как можно равнодушней:

– Ну что, везти?

– Сиди здесь.

Капитан Истратов поставил чашку на стол. Своего коллегу он недолюбливал за мелочное мздоимство и то удовольствие, которое Лошак получал, если удавалось над кем-нибудь поиздеваться. Сейчас он что-то слишком возбудился. По сравнению со своей обычной ленью и нерадивостью, смотрелся бравым молодцом, готовым к работе. Истратов поглядел на девочек, показавшихся ему напуганными, и решил, что будет надежней, если он съездит сам. Дети все-таки.

«В машину садитесь», – скомандовал им.