Северная баллада

15

На рассвете Кучумов, старший охотовед областной инспекции и я уехали на аэродром. Погода хмурилась, вылета нам не давали. Кучумов со мной не разговаривал, старший охотовед тоже. Косо посматривали на меня. Из обрывков фраз, которыми они обменивались между собой, я понял, что об источнике им все же кое-что известно, но никакие его целебные свойства ими не признаются. Главный довод: откуда об этом могут узнавать животные? Телеграфа они не имеют. Телепатия? Но ее-то существование и у людей не доказано.

Там же, на аэродроме, мы ночевали. И одну ночь, и вторую. Горы все сильнее заваливало снегом, видимости не было. Только в понедельник утром удалось вылететь.

В кабине самолета мы разместились у иллюминаторов. Перед каждым из нас лежал планшет. Местоположение всего живого, что удастся заметить внизу, следовало начнем отмечать и точно записывать время, когда это наблюдение сделано.

Картина, которая открывалась сверху, была захватывающе красочна. Среди желто-багряной тайги бело-серыми непривычно плоскими островами расстилались массивы горной тундры. Их контуры мне казались знакомыми и незнакомыми и лежали перед глазами как на ладони. Самолет ходил челноком. Я всматривался, делал отметки, все шло вроде бы хорошо, но, когда после приземления мы сверили записи, случилось нечто ужасное. Оказалось, что все мои наблюдения ни с чьими ни разу не совпадают!

И никто из нас троих не отметил следов, которые вели бы к ущелью.

У посадочной полосы стоял Дмитрий Степанович.

— Сколько часов вы провели в воздухе? — обратился он к командиру самолета.

— Четыре, — ответил тот.

— Каждый час стоит пятьсот двадцать рублей, — бросил Дмитрий Степанович и быстро пошел от нас. Я догнал его.

— Что сказали ученые? Уже есть результат?

— Есть, — ответил он не останавливаясь, — однако не тот, которого все мы ждали.

— Но ведь можно было совсем по-другому испытать эту воду — на какой-то ране, царапине.

— Делали. Пустая затея.

«Уеду, — как заклинание твердил я, глядя в его удаляющуюся спину. — Уеду…»

Эти слова я повторял про себя и сидя в машине, которая увозила нас с аэродрома, и потом, когда уже шел по городу. Как бы отбивался ими от своих недавних радостных мыслей.

«Уеду… уеду…»

Но прежде мне надо было повидаться с одним человеком. Не поговорив с ним, я не мог ничего решить.