Сезон охоты - читать бесплатно онлайн полную версию книги автора Кэмерон Кертис (ч. 2)

Прицельный огонь звучит как преднамеренный. Одиночные выстрелы или короткие очереди, ведомые разумом, который хочет тебя убить.

Постепенно огонь из АК-47 затихает. Талибы в бронежилетах, кожаных жилетах и разгрузочных жилетах, набитых магазинами, бегут по террасе. Они сходятся на козьей тропе.

Я навожу прицел на первого, кто достигнет тропы. Медленно выдыхаю, выстреливаю. Раздаётся сверхзвуковой треск, но без дульной вспышки. Затвор срабатывает, выбрасывает стреляную гильзу. Талиб сминается.

Следующий мужчина перепрыгивает через тело друга и выбегает на тропу. На нём бронежилет с двумя пачками АК-47.

Магазины на груди. Они могли отклонить пулю. Я целюсь ему в лицо и стреляю. Голова мужчины откидывается назад, и он роняет винтовку.

Оставшиеся талибы прижимаются к скалам на краю террасы. Они догадываются, откуда ведётся снайперский огонь, и обрушивают на мою позицию шквал автоматного огня. Теперь прицельный огонь. Короткие очереди. Пули свистят над головой и врезаются в стволы деревьев.

Мимо меня пробегают Кениг и Лопес.

Я смотрю на тритиевый циферблат своих часов. С этой точки обзора я могу сдерживать Талибан. Но… я хочу съехать с этой горы. Пяти минут должно хватить. Хаббл и Баллард

занимают еще одну оборонительную позицию на пол-клика дальше по тропе.

Прижимаю М110 к груди. Перемещаюсь, ползком до другого дерева в пятнадцати футах от меня, на краю опушки. Лежа ничком, прикрываю ещё одного талибов, выбегающих на тропу. Огонь. Мужчина падает лицом вниз. Прицеливаюсь, стреляю в талибов, стреляющих с края террасы. Он роняет винтовку и падает набок.

Вытесняйтесь. Переползите на другое дерево. Из домов, построенных выше на горе, вылезают новые талибы. Они роятся на склоне горы. Козьих троп там нет, но эти горцы рождены для восхождений. Они идут по склонам, от которых у жителя низин кровь застыла бы в жилах.

Они проводят вертикальный охват. Если они атакуют по козьей тропе, я занимаю высоту. Если они подходят со склона горы, они атакуют с возвышенности. Они хотят сделать и то, и другое одновременно.

Я снимаю одного из мужчин на склоне горы. Он кричит и падает, раскинув руки и ноги. Он врезается в каменистый склон один раз, другой, а затем приземляется на террасе в ста пятидесяти футах ниже.

Сколько их? Может, тридцать. Стрельба слышна за много миль. Поднятые по тревоге, основные силы Шахзада могут привести в бой ещё сотню.

Несмотря на вертикальный охват, моя позиция превосходит ту, что занимали Хаббл и Баллард. Я могу улучшить наши шансы, проредив ряды Талибана.

Вспышки выстрелов со стороны горы и террасы.

Талибы снова движутся. Быстро. По склону горы, без тропы. И по козьей тропе снизу.

Я стреляю в ещё одного талибов на склоне горы, затем в лидера на козьей тропе. Пули сверху и снизу раскалывают стволы деревьев вокруг меня. Звук ударов — словно гигантские молотки забивают гвозди в дерево. Кусочки коры.

Прольётся дождь. Я снова перемещаюсь. Я никогда не делаю больше двух выстрелов с одного места.

Они приближаются. Я меняю направление огня. На каждый снаряд, посланный по тропе, приходится два выстрела по склону горы. Возвышенность представляет большую опасность.

«Пятьдесят пять Чарли, это Пятьдесят пять Сьерра».

«Пять-пять Чарли», — голос Хаббла.

«Отступаю к вашей позиции. По моим прикидкам, позади меня тридцать талибов. Повторяю: тридцать. Дважды пятнадцать».

«Понял, Сьерра».

Я стреляю еще дважды, опускаю стволы и бегу как черт.

Тропа. В лесу я замечаю примятую растительность там, где прошли Кёниг, Лопес и команда. Я бегу во весь опор, не удосужившись оглянуться.

«Пять-пять Сьерра».

К чёрту протокол. «Давай», — выдыхаю я.

«Это вы говорите как стадо слонов?»

«Мы до них дошли, наверное, на двести ярдов».

«Выходи через нас, Сьерра».

Не могу ответить. Тропа петляет, следуя контуру горы. Я пробегаю мимо блокирующего пункта.

Хаббл и Баллард невидимы, спрятавшись за укрытием. Они выбрали ключевой поворот тропы, где она переходит от подъёма к ровному рельефу. Когда талибы доберутся до них, нашим бойцам снова придётся вести бой с возвышенности.

Я прохожу через лес и оказываюсь на восточном склоне Кагур-Гхара.

Небо светлеет. Я поднимаю ноды и останавливаюсь, чтобы перевести дух.

«Пятьдесят пять на самом деле, это Пятьдесят пять Сьерра».

«Давай, Сьерра».

«Вы в LZ One?»

«Утвердительно. Заходите».

Я иду вдоль опушки леса. Там я вижу Кёнига и Такигаву. Кёниг стоит. Такигава стоит на одном колене, подняв оружие для обеспечения безопасности. Гриссом наклоняется.

Лопес прислоняется к дереву, пока обрабатывает рану. Трейнор стоит на коленях рядом с ними.

Это не зона высадки. Лесорубы подрезали лес на пятнадцать ярдов от края. Мы планировали использовать детонаторный шнур, чтобы подорвать подходящую зону высадки. Сейчас на это нет времени. Места как раз хватит, чтобы «Чёрный ястреб» приземлился и вытащил нас.

Позади себя я слышу выстрелы и грохот взрывов.

Мины «Клеймор», привязанные к деревьям, взрываются. Разлетаются стальные шарики по переплетающимся дугам. Взрывы уничтожают талибов, атакующих позиции Хаббла. Наши люди, должно быть, отступают в зону высадки.

Я иду к Лопесу и Гриссому. «Как полковник?»

«Круговой снаряд задел его», — хрюкает Лопес. «У него, возможно, перелом черепа, и сотрясение мозга. Ему нужна медицинская помощь».

Выстрелы в голову не всегда убивают. Прочность человеческого черепа вас поразит. Цель должна быть поражена «в Т». Это перекладина между бровями и вертикальная опора, проходящая по линии носа к подбородку. Вне Т-образной формы попадание вряд ли будет смертельным. Особенно если выстрел произведен малокалиберным патроном.

Хаббл и Баллард появляются из-за опушки леса. Они обнимают её, как и я, и бегут к нам. Я опускаюсь на одно колено и прикрываю их своим М110.

Вертолёты прилетят с запада, проследуют вдоль контура Кагур-Гхара и подберут нас. Первые лучи восходящего солнца окрашивают туман, окутывающий долины, в оранжевый цвет. Горы — это заснеженные глыбы скал, возвышающиеся из первозданного супа.

Баллард развязывает свой высокочастотный переносной радиопередатчик. Его лёгкая штыревая антенна складывается, как трость, для удобства транспортировки. В развёрнутом виде он достигает пяти футов в высоту. Он передаёт трубку Кёнигу.

«Орел Один, это Five-Five Real».

«Давай, Five-Five Actual».

«Мы в зоне высадки. Сообщите время прибытия».

«Пять-пять на самом деле, мы отстаем на три минуты».

В эвакуационной миссии будут задействованы три вертолёта: два боевых самолёта «Апач» и «Чёрный ястреб». Первый «Апач» с рёвом облетает склон горы и пролетает над головой, виляя стволом подствольного пулемёта. Он подчиняется оптике стрелка, осматривающего лесную полосу. Второй летит на шесть тысяч метров выше, обеспечивая прикрытие.

«Пять-пять на самом деле, это Орел Два».

«Вперед, Орел-два», — говорит Кениг.

«Вы на связи?»

«Подтверждаю, Орёл-2. По нам ведётся огонь. Тридцать, дважды пятнадцать противников в двухстах ярдах к югу вдоль опушки леса. Повторите: двести ярдов к югу от моего самолёта».

«Понял, Пятьдесят пять. В двухстах ярдах к югу от твоего места».

«Дайте нам заход на стрельбище. Держитесь южнее зоны высадки. Вам всё ясно».

«Принял, все в порядке».

«Апач» делает вираж и резко тянет на себя, чтобы дать залп. Вдали я вижу, как появляется «Чёрный ястреб».

Из опушки леса вырывается клуб дыма. Он превращается в длинный инверсионный след и тянется к «Апачи».

«Орёл-два», — кричит Кёниг. «РПГ».

Замерев, с затаившим дыхание, я наблюдаю, как инверсионный след и «Апач» сходятся. Красно-чёрная вспышка отмечает место столкновения. Я щурюсь, когда от вертолёта откалывается чёрный кусок металла. Хвостовая балка и винт падают, как камень. Кабина пилота, оружейные платформы и кожухи двигателей продолжают падать. Без горизонтального стабилизатора крутящий момент несущего винта разрывает фюзеляж на части. Осколки дождём падают на склон горы.

Кёниг в ужасе. «Господи Иисусе».

Второй «Апач» пикирует на поляну, паля из подствольного оружия. Он прочесывает линию деревьев.

Еще один клуб дыма.

«Орёл-три», — кричит Кёниг. — «РПГ».

Мы наблюдаем, как инверсионный след тянется к «Апачи».

Пилот резко вираживает, и… ракета поворачивает, чтобы последовать за ним. Инверсионный след описывает в небе широкую, плавную дугу.

РПГ не поворачиваются.

Разведка предположила, что Талибан начал защищать караваны с наркотиками и оружием с помощью ракет класса «земля-воздух». Мы отвергли эту возможность. Мы ошибались.

«Сукин сын». Пилот разворачивается, ставит вертолёт на бок. Он тянет изо всех сил, резко тормозит в противоположном направлении. Выпускает контрмеры — ложные ракеты, чтобы сбить с толку головку самонаведения ЗРК. Пары пылающих шаров вылетают из хвоста «Апача». Две… четыре… шесть ракет. Ложные цели горят жарче двигателей вертолёта.

Инверсионный след продолжает изгибаться, но «Апач» поворачивает внутрь. Инверсионный след исчезает вдали.

«Орел Один из Орла Три».

«Вперед, Орел-Три».

«Это не, повторяю, не РПГ. Это зенитные ракеты с инфракрасным наведением. Отойдите на две мили».

«Понял, две мили».

«Апач» и «Блэк Хок» начинают долгий полет с юга на восток.

«Пять-пять точно, это Орел Один».

«Вперед, Орел-один».

«Нас отзывают. Направляемся на запасную зону высадки».

«Они не могут нас бросить», — восклицает Трейнор.

«Понял, Орел-один», — голос Кенига звучит ровным.

Беспомощные, мы наблюдаем, как вертолеты улетают на юг и исчезают за Кагур-Гхаром.

«Ладно», — говорит Кёниг. «Собирай свои вещи. Нам нужно опередить этих хаджи».

Нам хана.

OceanofPDF.com

Сломанная стрела

Кагур-Гар

Вторник, 05:00

Нам хана.

«Ладно, Брид», — Кениг пристально смотрит на меня. «Здесь ты заработаешь свою зарплату. Нам нужно добраться до зоны высадки».

Два по семнадцать ноль-ноль часов. Что посоветуете?

У Кёнига талант выводить меня из себя. Наше вторжение в дом-цель прошло без сучка и задоринки. Не знаю, что случилось снаружи, но его и Лопеса заметили. Если бы не эта оплошность, мы бы ушли сухими из воды.

«Зона высадки 2 на Ланате», — говорю я ему. «Пройти эти четыре мили за двенадцать часов — уже целая проблема. Нам нужно стряхнуть с себя негодяев».

Я киваю подбородком в сторону Гриссома и смотрю Кенигу в глаза.

«Как вы рассчитываете поколебать Талибан, имея рядом Гриссома и Трейнора?»

Тени мелькают за далекой линией деревьев.

Вспышки света. Пули врезаются в стволы деревьев.

Такигава открывает ответный огонь.

Кёниг борется с чувством, которое находится где-то между разочарованием и страхом. «Ты гений. Расскажи мне сам».

Капитуляция.

Прищурившись, Трейнор пристально смотрит на нас.

Я поворачиваюсь к Хабблу: «Где вы заметили этот патруль Талибана?»

«Двадцать четыре часа назад мчались к Паркату. Сейчас они должны быть уже на другой стороне горы».

Дальше по дальности, как двигаются Талисы. Но… они бросятся назад.

«Дайте мне связь», — говорю я Кёнигу. «Мне нужен передатчик дальнего действия».

Рация отряда Кёнига не мощнее моей. У всех нас есть FM-радиостанции, способные передавать информацию на милю.

Полезно для связи между членами команды, но слишком слабое, чтобы добраться до Баграма. Баллард несёт высокочастотный передатчик и отдельное спутниковое оборудование. Кёниг кивает ему.

Баллард связывается со штабом Энтони по высокочастотной радиостанции. Усовершенствованная 25-ваттная переносная радиостанция с радиусом действия 600 миль и весом 2,7 кг. Его выбор понятен. Вид сержанта связи, держащего спутниковую антенну, обычно привлекает огонь противника. Высокочастотная антенна более незаметна. Он протягивает мне трубку.

Светлячки освещают опушку леса. Пуля задевает мой рюкзак.

Хаббл поднимает винтовку и открывает огонь.

«Два-Один Альфа, это Пять-Пять Сьерра».

«Давай, Five-Five Sierra».

«Войска в соприкосновении. Требуется немедленный, повторяю, немедленный авиаудар, зона высадки один. Координаты координатной сетки — «Янки Ромео» 815 621. Сломанная стрела».

Сломанная стрела. Код для дружественных самолётов поблизости, сигнал о необходимости отреагировать, поскольку американский отряд вот-вот будет захвачен.

«Пять-пять Сьерра, опасность близка. Подтвердите, что вызываете авиаудар, ваш начальник».

Талибы ринулись к нам, стреляя от бедра. Пуля отскочила от камня у ног Трейнор. Она вздрогнула.

«Подтверждено. Сжечь эту гору дотла».

«Понял, Five-Five Sierra».

«Сьерра-аут».

Я возвращаю трубку Балларду. «Давайте двигаться на север», — говорю я. «Следуйте по контуру Кагур-Гхара, оставаясь в пределах лесной полосы».

«А как насчет зенитных ракетных комплексов?» — спрашивает Трейнор.

«Мы ни разу не теряли быстроходных самолётов из-за ЗРК. Потеряли много вертолётов».

Кёниг взваливает на плечи рюкзак и подтверждает свой авторитет.

«Хаббл, ты впереди. Такигава, отстань. Я последую за мной. Брид и Трейнор за мной. Лопес, следи за Гриссомом. Баллард, арьергард. Пошли».

«И еще кое-что», — говорю я ему.

«Какого хрена, Брид?»

Такигава и Хаббл продолжают стрелять. Талибы бросаются на землю.

«Мы не можем здесь оставаться», — говорит Такигава.

Я лезу в боковой карман рюкзака и достаю инфракрасный фонарик.

«Становится слишком светло», — резко говорит Кениг.

«Может, и нет», — говорю я. «Если да, то ничего страшного».

Я установил стробоскоп на краю леса. Там, где лес тёмный, но стробоскоп виден с воздуха.

«Давайте выдвигаться», — рявкает Кениг.

Мы двинулись в быстром темпе. Команда Кёнига крепка и вынослива, но Гриссом и Трейнор — это совсем другое дело.

Маршировать с рюкзаком весом в шестьдесят фунтов — знакомое ощущение.

Я распределил снаряжение по телу. Тяжёлый рюкзак висит на плечах на толстых мягких ремнях. Я чувствую, как его содержимое давит на меня с разных сторон.

Запасные батареи для моей рации и НОДов, обоймы для патронов калибра 7,62 мм, чтобы пополнять магазины, которые я ношу с собой.

Шесть в нагрудном кармане моего бронежилета, четыре в боковом кармане рюкзака. Две кварты воды, плюс фляга на моём

Пистолетный ремень. Я вынимаю НОДы из своего полубронированного шлема и храню их в сумке слева от бронежилета.

Груз мягко покачивается вместе с моим телом, и походка подстраивается под его движения. Пеший поход по пересечённой местности с тяжёлым снаряжением подобен езде на велосипеде. Если делать это регулярно, тело обретёт чувство равновесия. Сейчас достаточно светло, чтобы видеть, хотя тени внутри опушки леса ещё глубокие.

Когда мы ступаем на голый склон, яркий свет на востоке ослепляет.

Трейнор шагает между мной и Кёнигом. Она скользит по каменистым тропам с уверенностью горной козы. Гибкая, экономная, словно привыкла к походам в этих горах. На ней стандартный цифровой камуфляж и бронежилет третьего уровня. Одежда, в которой её взяли в плен. Ни винтовки, ни шлема. Мусульманские бойцы всегда заставляют пленниц носить платки. Чтобы унизить их и заставить соблюдать законы шариата. Она носит платок, словно ковбойский платок, небрежно завязанный на шее.

За полтора года плена она не потеряла форму. Я понимаю, насколько хороши женщины, занимающиеся межкультурными связями. Они не лентяи, но Трейнор, несмотря на свой небольшой рост, выглядит на голову выше. Рост 170 см, вес, наверное, 50 кг.

Полковник станет проблемой. Я вспоминаю свои разговоры со Штейном и Энтони. Гриссом — это миссия. Гриссом — это мирное соглашение.

Гриссом сосёт дерьмо через соломинку.

Он крупный парень, ростом шесть футов. Военная разведка.

Раненый, но выглядит достаточно сильным, чтобы идти самостоятельно.

Пошатывается, но не из-за травмы. Ему трудно передвигаться по каменистой местности, по лесу с корявыми ветвями. Полковник не развил чувство равновесия, которое приобретается за долгие часы ходьбы по неровной местности. Из-за этого его шаги неэффективны. Он быстро устаёт.

Где Трейнор развила это чувство равновесия? Легкость передвижения по горам. Какими были её восемнадцать месяцев в плену?

Прошло пять минут. Высокочастотная рация Балларда трещит. «Пять-пять Сьерра, это Дог Один».

Я останавливаюсь, пропускаю Лопеса и Гриссома. Баллард протягивает мне трубку. Высоко над нами – тёмная точка.

Время от времени пятнышко блестит в лучах рассветного солнца. «Вперёд, Собака номер один».

«Подтвердите, что координатная сетка не изменилась».

«Подтверждаю, «Дог-1». Включил ИК-вспышку, опушка леса».

Мы останавливаемся и оглядываемся. Талибы длинной колонной пересекают зону высадки. Чёрт, жаль, что они не сбились в кучу. Придётся довольствоваться тем, что есть.

«Вижу стробоскоп», — кричит пилот. «Прямо на сетке».

«Понял», — говорю я ему. «Подходим с востока на запад. Повторяю: с востока на запад. Цель — пушки и бомбы. Дай мне всё, что у тебя есть, — на стробоскопе».

«Принял, с востока на запад. Включён стробоскоп».

«Они сейчас пересекают зону высадки. Вам разрешено.»

«Принял, все в порядке».

Пятнышко растёт по мере того, как самолёт пикирует на гору. Это серебряный крест, фюзеляж с прямыми, тупыми крыльями. Самолёт А-10 «Бородавочник», заряженный бомбами и напалмом, вооружённый 30-мм вращающейся пушкой.

Раздаётся свистящий вой, когда самолёт приближается к склону горы. Талибы поднимают лица к небу, указывая на ангела смерти. Пулемёт Гатлинга изрыгает огонь, и зона приземления оказывается завалена летящими камнями, разломанными деревьями и частями тел. Сломанные ветки деревьев неотличимы от человеческих рук и ног, кружащих в воздухе. Вблизи можно услышать влажный шлепок окровавленной плоти, падающей на землю. Две пятисотфунтовые бомбы и два подвесных бака, заполненных застывшим бензином, отделяются от крыльев самолёта.

От взрыва бомб гора извергается.

Скальный уступ выбит со склона горы взрывом.

Огромные сгустки камня, земли и обломков деревьев вырываются со склона. Мгновение спустя напалм взрывается, покрывая склон горы полосой оранжевого пламени. Густой чёрный дым клубится в небе.

А-10 поднимается. Из леса — ещё один ЗРК.

мчится в небо. Талибы ждали, чтобы головка самонаведения ракеты лучше всего видела горячий выхлоп реактивного самолёта.

«СЭМ на твоей шестерке».

Из хвоста А-10 вырывается залп ложных сигнальных ракет. Самолёт резко уходит влево, и ракета наводится на сверкающие шары.

«Пошли», — резко говорю я. «Надо выкроить время, пока они разбираются с этим бардаком».

«Пять-пять Sierra», — трещит моя рация. — «Ну как тебе такой вид?»

«Охрененно выдающийся, Пес Один. Как насчёт ещё одной передачи с оружием?»

«Пять-пять Сьерра, понял. Позади меня ещё помощь».

«Спасибо, Dog One. Берегись этих зенитных ракет».

«Слишком просто, Сьерра. Удачи».

А-10 снова обстреливает зону высадки, прежде чем уйти на запад. Прилетает ещё один А-10 и обстреливает склон горы. Второй А-10 задерживается, делает три захода из пушек, расстреляв бомбы. В течение часа талибы прячутся в ямы и прячутся за камнями.

Больше не запускаются ЗРК. Талисы приберегают их для лёгкой добычи. Спасательных вертолётов или ничего не подозревающих низколетящих самолётов.

В течение этого часа мы идём в темпе, максимально приближенном к бегу, насколько позволяют Гриссом и Трейнор. Видя, что Гриссом вот-вот потеряет сознание, я приказываю команде замедлить темп.

Кёниг хочет что-то сказать. Тропа недостаточно широкая, чтобы идти вдвоём, поэтому он пропускает Трейнора и идёт впереди меня.

«Поговори со мной, Брид», — говорит он. «Между Кагур-Гхаром и Ланатом есть канатный мост. Насколько мы уязвимы?»

Я тщательно подбираю слова, говорю между вдохами.

«Отсюда до Ланата четыре мили. Мы находимся под южной вершиной Кагур-Гара – вершиной. У неё есть длинная северная седловина. Седловина. Северная вершина ниже, на ней старый советский форпост. От северной вершины тянется хребет на две мили до ущелья, которое отделяет нас от Ланата. Вот и мост».

«Сколько до моста?»

«Как минимум восемь часов».

«Восемь часов!» — выплюнул Кёниг. «Ради всего святого».

Общее правило для пересеченной местности — два часа на милю.

Учитывая, что в этих горах есть раненый, такая оценка является оптимистичной.

Я киваю через плечо в сторону Гриссома. Полковник решительно идёт вперёд, не отрывая взгляда от тропы. Лопес туго обмотал голову бинтом. Ткань побурела от крови.

«Восемь часов», — говорю я. «И ещё три до зоны высадки два, после того, как пересечём мост».

«Сколько хаджи осталось?» — Кениг смотрит на маслянисто-чёрный напалмовый дым, окутавший склон горы. — «Авиаудар не мог уничтожить их всех».

«Не забывайте об основных силах Шахзада. Простых маршрутов по западному склону и северному гребню нет. Они не смогут обойти нас с запада. Скорее всего, они прямо за нами».

«Они нас поймают».

«Нам нужно добраться до моста». Говорю в основном я. Объяснять Кёнигу свои мысли — пустая трата времени. «Если мы переправимся первыми, то всё загубим».

Отчаянность этого плана не ускользнула от внимания Кёнига.

Капитан пристально смотрит на меня. Не говоря больше ни слова, он отходит от Трейнора и занимает своё место в шеренге.

Трейнор спотыкается о скалу, когда капитан задевает её. Вытягивает руку, чтобы удержать равновесие. Она раздраженно смотрит ему вслед, затем поворачивается и снова смотрит на меня.

В этот момент наши взгляды встретились. Девушка услышала всё, что мы сказали.

Она бдительна и сосредоточена. В отличие от полковника, который быстро превращается в автомат.

Я киваю ей подбородком: «Смотри, куда идёшь».

Трейнор снова обращает внимание на тропу. Я не хотел показаться грубым, но нам не нужно, чтобы она подвернула лодыжку.

«Ты отвечаешь за эту миссию, Брид?»

Я впервые слышу, как она говорит. С лёгким юго-западным акцентом.

«Нет», — задыхаюсь я. «Полагаю, я консультант».

«Консультант», — девушка сдерживает смех. «Ты уже здесь была».

«Побереги дыхание», — говорю я ей.

Солнце взошло, висит низко в небе над тёмной китовой спиной Парката. В его лучах низкий туман сияет, словно серебристый океан. Мне не по себе. Хаббл и Баллард видели патруль Талибана на той горе. Вероятно, горцы следят за нами по этому хребту. Их не видно на фоне чёрного склона горы. Мы же беззащитны перед солнцем.

Это сделка с дьяволом. В лесу, где мы менее заметны, наш темп сократится вдвое. На каменистом склоне мы движемся быстрее, голые на всеобщее обозрение. Нам приходится двигаться по опушке леса, используя деревья, чтобы размывать наши силуэты.

«Вам наверняка понравится в этих горах», — говорит Трейнор.

Девчонка не сдаётся. Ну, если она может позволить себе дышать, то и я могу.

«Как ты это понял?»

«Единственная причина, по которой кто-то мог вернуться... кому это было не нужно».

OceanofPDF.com

В бега

Кагур-Гар

Вторник, 08:00

«Держи пять», — Кениг поднимает правую руку.

Не уверен, что останавливаться разумно. Небольшой отдых от такой короткой передышки никогда не стоит потери импульса. Мышцы остывают. У молочной кислоты, вымываемой кровью, есть время, чтобы накопиться в тканях. Тем более болезненно пробудиться, когда снова начнёшь идти.

Нет, бойцы «Дельты» во время дальних патрулей едят и пьют на ходу. Мы останавливаемся только для того, чтобы помочиться или испражниться в пластиковые пакеты, которые храним в рюкзаках. Отходы утилизируются таким образом, чтобы не выдать присутствия патруля. Я бы прошёл шестнадцать часов по этим горам, прежде чем остановиться на сон.

Кёниг, должно быть, думает о наших подопечных. Не желая садиться, я поворачиваюсь к Лопесу и Гриссому. Полковник сидит, прислонившись спиной к дереву, а сержант осматривает его рану.

Я присел рядом с Гриссомом, положив винтовку на колени. «Как дела, полковник?»

«Хорошо», — усталость в голосе полковника говорит мне, что он совсем не такой.

Лопес достаёт из рюкзака фонарик. Светит Гриссому в глаза. «Посмотрите налево, сэр. Посмотрите направо. Вверх. Вниз».

«Я в порядке, сержант».

«Я так не думаю, сэр», — Лопес кладет фонарик в карман.

«У вас сотрясение мозга. Я не могу сказать, насколько оно серьёзное и будет ли оно ухудшаться. Вы чувствуете головокружение?»

"Нет."

«Если вы почувствуете головокружение или дезориентацию, дайте мне знать.

Это суровая местность. Нет ничего постыдного в том, чтобы держаться за кого-то.

«Наша миссия, — говорит Кёниг, — вернуть вас в целости и сохранности. Вы заключили сделку с Наджибуллой?»

Я не заметил, как подошёл капитан. Он стоит над нами, уперев руки в бока.

«Да», — Гриссом прикрывает глаза от яркого солнечного света за спиной Кёнига. «Мирное соглашение и освобождение сержанта Трейнора».

Мы с Лопесом переглядываемся. Светочувствительность — побочный эффект сотрясения мозга. Зрачки Гриссома не сужаются при ярком свете.

«Есть ли у вас письменные детали мирного соглашения?»

— спрашивает Кениг.

«Нет», — Гриссом постукивает себя по окровавленной повязке виску. «Наджибулла был твёрдо намерен ничего не записывать, пока всё не будет согласовано с высшими инстанциями. Все подробности здесь. Сержант Трейнор тоже в курсе. Шахзад никогда не ожидал, что мы будем доверять девушке».

Кёниг фыркает: «Я потратил пятнадцать лет, пытаясь понять этих людей. Не думаю, что когда-нибудь смогу».

«Они хотят, чтобы мы покинули их землю, капитан». Гриссом закрывает глаза и откидывает голову на ствол дерева.

«Это все, чего они хотят».

«Нам лучше поторопиться», — Кёниг поворачивается и подаёт знак Хабблу. «Поехали».

Я поднимаюсь на ноги и закидываю винтовку на плечо. Трейнор стоит в трёх метрах от нас и пристально смотрит.

Решение Гриссома проинформировать Трейнора о мирном соглашении кажется мне странным. С одной стороны, это гарантирует, что в случае его смерти соглашение сохранится в голове Трейнора. С другой стороны, находясь в лапах Шахзада, она рисковала раскрыть то, что знала.

«Подождите, капитан», — говорю я.

«Что теперь, Брид?»

«Талис идёт по нашему следу. Нужно попытаться их задержать».

«Как вы предлагаете это сделать?»

Я ВЫЗЫВАЮ Хаббла и Балларда. «Сколько «Клейморов» вы использовали на блокирующей позиции?»

«Четыре», — говорит Хаббл. «Всё, что у нас было».

«Хорошо. Остальные возьмут по одному. Отдадим их Балларду. Леска из наших аварийных наборов. Он может расставить их рядом с тропой примерно каждые четыреста ярдов.

«Должно заставить Талис гадать».

«Вероятность того, что они попадут в цель, невелика», — говорит Кениг.

«Шансы того, что они поразят все четыре цели, равны нулю».

«Это верно, — говорю я, — но если они попадут в цель, им конец. Пусть гадают».

«Нам стоит это сделать», — говорит Баллард. «Для меня это не составит особого труда».

«Хорошо», — соглашается Кёниг. «Делай это быстро».

Каждый из нас вручает Балларду «Клеймор». Изогнутый металлический корпус, набитый взрывчаткой и шарикоподшипниками. Отдельный комплект включает батарейку и запальный шнур. Мы вручаем Балларду «Клеймор» и всю леску из наших наборов для выживания.

Он будет использовать его для создания импровизированных растяжек. При взрыве одной из мин шарики разлетятся в радиусе шестидесяти градусов.

«Пошли», — говорю я.

Мы выдвигаемся в том же порядке, что и раньше. Баллард держится позади, высматривая места, где можно спрятать мины «Клеймор» и растяжки. Он расставляет ловушки каждые четверть мили. Если талибы активируют одну из них, они будут гораздо осторожнее, куда ступают. Мины могут сбить их с пути.

«Разве ты не креативный человек?» — говорит Трейнор.

«Я думаю о многом», — говорю я ей. «А ты?»

«Не совсем так. Как долго вы работаете консультантом?»

«Чуть больше года».

«Для этих ребят?» — девушка звучит скептически.

«Нет, на Филиппинах».

«Похоже на рай. Сколько здесь ещё пробыть?»

«Это мой второй день».

Трейнор останавливается и поворачивается ко мне: «Ты шутишь?»

«Я долгое время служил в армии».

«Они пригласили тебя, чтобы ты всем управлял». Трейнор возвращается на тропу и продолжает идти.

«Не говори это слишком громко».

«Хм. Это же не секрет», — фыркает Трейнор.

Я заставляю себя держать голову в движении. Осматриваю тёмную громаду Парката. Девушка отвлекает. «А ты, умник? Расскажи свою историю?»

«Что вы хотите знать?»

«Почему ты пошел в армию?»

«Не мог найти работу. Родители заставили меня пообещать, что я получу диплом, поэтому я выбрал то, в чём был хорош. Языки.

Никто не стал бы платить двадцатидвухлетнему парню, говорящему на фарси. Поэтому я пошёл в армию. Сюрприз. Меня дополнительно обучили и отправили сюда.

«Почему фарси?»

«Моя бабушка и мама были иранками. Переехали в Колорадо после падения шаха. В детстве я обожал «Тысячу и одну ночь». Когда я стал старше, я много читал.

Киплинг. Всё, что связано с этой частью света. Было весело, захватывающе, романтично».

«Киплинг писал для мальчиков».

«Он это сделал? Мне очень нравится «Человек, который хотел стать королём». И Ким.

Ким был шпионом».

Я ничего не говорю.

«Мне всегда нравилось заниматься мальчишескими делами», — продолжает Трейнор.

Меня впечатляет её дыхание. Она синхронизирует речь с дыханием. Говорит достаточно громко, чтобы я мог слышать.

«Вырос на ранчо в Колорадо. Научился охотиться, стрелять, ездить верхом. Базовая армейская подготовка давалась мне легко. Но ничто не подготовило меня к тому, что здесь происходит».

«Многие солдаты это понимают», — говорю я ей. «Охота — это совсем не то, когда преследуемое животное стреляет в ответ».

Бабах.

Мы все вздрагиваем. Мы одновременно оглядываемся вдоль тропы. Далеко-далеко, за изгибом горы, клубится чёрный дым от напалмовых костров. Ближе, примерно в трёх четвертях мили, виднеется небольшой серый облачко дыма. Мина «Клеймор».

Я включаю рацию своего отряда. «Отличная работа, Кило. На одного повода для беспокойства меньше».

«Твоя идея, Сьерра. Будем надеяться, что она заставит этих маленьких засранцев гадать».

«Это была твоя первая шахта или последняя?»

Баллард установил только четыре.

«Первое. Но теперь они будут осторожнее».

Мы возвращаемся на тропу и продолжаем идти.

«Как, по-вашему, дела у полковника Гриссома?» — спрашивает меня Трейнор. В её голосе слышится искреннее беспокойство.

Я ужасен в этой весёлой ерунде. «Плохо», — говорю я ей.

«Он изначально не был в форме для такого рельефа.

Теперь у него ранение головы, потеря крови, перелом черепа и ужасное сотрясение мозга. Я поражён, как он ещё на ногах.

«Он храбрый человек, — говорит Трейнор. — Гораздо крепче, чем кажется».

«Надеюсь, что так и будет», — не скрываю я своего скептицизма. «Если он доберётся до моста, мы его уничтожим. Тогда у нас появится шанс».

«Шанс».

«Если он переберется через этот мост, я отнесу его в зону высадки».

Трейнор смотрит на меня: «Ты бы так и поступил, правда?»

«Смотри, куда идёшь», — говорю я ей. «Давай поговорим о тебе. Как тебя забрали моджахеды?»

«Я стараюсь не думать об этом, — говорит Трейнор. — Я был идиотом».

"Скажи мне."

«Зачем тебе это знать? Рассказывать особо нечего».

«Ты же не идиотка, — говорю я ей. — Значит, есть что рассказать».

OceanofPDF.com

ЗАХВАТ РОБИН

Кагур-Гар

Вторник, 10:00

«Есть что рассказать».

Мы держимся как можно ближе к нижней границе леса. Деревья не растут на больших участках каменистого склона. Мы пересекаем эти участки голышом.

Трейнор идёт передо мной, стараясь держаться одного дерева внутри ряда. Если зайти слишком далеко, тропа становится неровной, и вы оказываетесь в лабиринте корней и растительности.

«Это отличная история, — говорит Трейнор. — Спотыкающиеся трахашки на Арвале».

Я улыбаюсь про себя. «Попробуй».

РОБИН ТРЕЙНОР ВЫРОСЛА на ранчо. Её семья едва сводила концы с концами, несмотря на усердный труд отца и братьев. Ранчо во многом похожи на небольшие магазинчики. Им нужно финансировать содержание помещения, закупку товара и его продажу.

Инвентарь владельца ранчо — это его скот. Он разводит его, рожает, а в конце сезона продаёт.

Дело в том, что это сезонное дело. Продуктовый магазин покупает и продаёт товары круглый год. Каждый год ранчо преуспевает или терпит неудачу в зависимости от одного броска кубика.

Ранчо Трейноров было небольшим и управлялось одной семьей.

Отец и два брата Робин выполняли большую часть работы. Домом управляли её мать и бабушка. Отец нанимал рабочих по мере необходимости, и Робин помогала во время клеймения. Это были счастливые дни. Время клеймения было большим праздником, на который собирались все.

Родители Робин заставляли её получать хорошие оценки в школе. Она обожала читать и читала всё, что попадалось ей под руку. Больше всего она любила книги Киплинга, которые брала у братьев. Она представляла себя уличной девчонкой в Лахоре, играющей в Большую Игру против русских. Шпионкой для Махбуба Али, афганского торговца лошадьми, работавшего на британскую разведку. В более причудливые моменты она представляла, как меняет свои пыльные джинсы Levi's на чувственный наряд танцовщицы из гарема.

Она проклинала свою неспособность двигаться с необходимой чувственностью.

Когда она смотрела на себя обнажённой в зеркало, всё её тело казалось на своих местах. Проблема была в том, что она ходила как скотница. Она ездила верхом, стреляла и ловила верёвками. Сексуальные поединки с ковбоями напоминали спортивные состязания.

Танцы в гареме не входили в круг ее талантов.

«Робин, — сказал ей отец, — ты поступишь в колледж. Ты получишь диплом».

«Мне не нужно идти в колледж. После школы я хочу помогать тебе здесь».

«Ты пойдёшь в школу, девочка. Мы за неё заплатим. Мне всё равно, что ты будешь изучать, но ты получишь диплом».

"Почему?"

«Вы знаете о хеджировании с помощью фьючерсов на скот?»

«На случай, если цена упадет?»

«Назовите эту степень защитой».

У Робин был талант к языкам. Первым языком, который она выучила, был фарси, на котором говорят в Иране. Пока была жива её бабушка, они с матерью говорили на нём дома. Вторым языком был дари. Родственный фарси, дари, использовался в Афганистане. Затем она выучила арабский.

Наконец, она освоила язык пушту.

«У тебя дар к языкам», — я обхожу сосну. «Почему не немецкий или французский?»

«Как нормальные люди?»

«Я этого не говорил».

«Мои бабушки и мамы научили меня. Ближневосточные языки. Бабушки не стало, и я занималась с мамой. Я читала «Тысячу и одну ночь» и представляла себя Шехерезадой. Изучение языков было похоже на путешествие».

«Ты здесь».

«Не сразу. Однажды после моего выпуска отец позвонил мне и сказал, что продаёт ранчо. Он заболел, и мои братья не справлялись. Я умолял его не делать этого, но он сказал, что пора. Мои братья переехали в город и нашли постоянную работу. Когда отец умер, он оставил маме то немногое, что у него осталось, чтобы она могла жить в городе рядом с моими братьями.

«Отец думал, что мне будет легко найти работу с дипломом, но это оказалось не так. Я пошёл в армию. Всё сложилось удачно».

«Как все могут видеть».

Трейнор смеётся: «Всё работало хорошо... какое-то время».

«Как вы получили это задание?»

«Мне удалось попасть в программу для переводчиков. Она не была специфична для этого региона. Но я также получила квалификацию пехотинца, что позволило мне участвовать в патрулировании. Я присоединилась к группе культурной поддержки. С сокращением численности войск сократилось и число групп поддержки. Я попросила разрешения остаться, но оказалась единственной женщиной, работавшей в нескольких патрулях».

«Активность патрулирования не снизилась?»

«Так и было. Соотношение местных войск и американцев росло с каждым месяцем. Раньше операции проводились исключительно американцами. Потом соотношение сократилось до один к одному. Теперь — шесть к одному».

«В тот день, когда вас забрали, соотношение было шесть к одному?»

«Хуже. Нас было трое и неполный взвод Афганской национальной армии».

АНА не внушает доверия. Во время войны с Советами целые дивизии дезертировали, часто прихватив с собой оружие.

ВИЗИТ в деревню Арвал прошёл не очень удачно. Офицер АНА и трое американцев сидели со старейшиной деревни в его худжре и говорили о помощи, которую готово оказать правительство. Удобрения и улучшение ирригации. Старейшина был холоден с Трейнор, несмотря на то, что она носила платок и была представлена как переводчица младшего лейтенанта Элвина Битти.

«Мои войска защитят вас от Талибана», — сказал молодой лейтенант АНА старейшине.

«Твое присутствие приносит нам великое утешение», — промурлыкал старец.

Американцы сидели, скрестив ноги, и ели из тарелок, полных подозрительно выглядящей жареной еды. Деревня была бедной. Хозяева подавали не самые лучшие блюда, но не попробовать было невежливо. Трейнор наполнила свою тарелку питой, которая на вкус и по консистенции напоминала резину. Она подавилась кусочком козлятины.

«Передай ему, — сказал Битти Трейнору, — мы завершили большую часть работы, но пришлось ждать новых поставок. Строительные бригады вернутся в следующем месяце, чтобы завершить установку ирригационной системы».

Трейнор перевел сообщение лейтенанта на пушту.

Старейшина улыбнулся и кивнул. Он болтал без умолку целых пять минут. Лейтенант вопросительно посмотрел на Трейнора.

«Это список покупок, сэр», — Трейнор сохраняла нейтральное выражение лица. «Он пытается выжать из нас как можно больше».

«Этот ублюдок продаёт нашу помощь на чёрном рынке», — проворчал первый сержант Отис Крей. «Спроси его, куда подевались все молодые люди».

Трейнор перевел и устранил резкость в тоне Крея.

«Молодые люди в горах, пасут коз». Старец улыбнулся и широко взмахнул рукой. Взмах его руки должен был охватить все склоны, возвышавшиеся над деревней.

«Чушь собачья, — сказал Крэй. — Это бандиты или ополченцы. Скажите ему, что мы видели, как в этом районе действуют талибы.

Это люди Наджибуллы или Шахзада?»

Старейшина что-то тараторил и жестикулировал. Битти и лейтенант АНА внимательно слушали. Крей пытался скрыть отвращение.

«Он говорит, что Наджибулла — моджахед, а не талибы. Ни того, ни другого не видели уже несколько недель. Один из караванов Наджибуллы прошёл здесь больше месяца назад с опиумом. Абдул-Али Шахзад посетил его несколько недель назад, но не остался».

Крей не был уверен. «Были ли с Шахзадом незнакомцы, говорившие по-арабски?»

Трейнор перевел, и старейшина яростно покачал головой.

Очередная ложь. Кадры иностранных бойцов вливали в ряды Талибана молодых энтузиастов из Афганистана.

«Не думаю, что мы добьемся от него большего, первый сержант», — сказал Битти.

«Нет, сэр. Не думаю, что мы это сделаем».

«Нам следует уходить, если мы хотим вернуться на базу до наступления темноты», — сказал лейтенант АНА.

Группа попрощалась. Вышла в тень деревни Арвал. Огромный многослойный пирог домов громоздился у склона горы. Солдаты АНА,

Всего тридцать человек построились в колонну и двинулись в путь. К ним присоединились американцы, и старейшина проводил их радостным взмахом руки.

Воздух был холодным, но Трейнор разгорячилась и вспотела. Путь к югу от деревни Арвал был долгим. Она опустила платок и повязала его вокруг шеи. Она пошла с непокрытой головой.

Взвод АНА вытянулся в длинную колонну. Трое американцев расположились на расстоянии трети от арьергарда и трети от переднего края.

Младший лейтенант Битти находился в передовых частях взвода. Трейнор и первый сержант Крей шли в арьергарде.

Они прошли милю мимо орошаемых террас. Поля бобов. Со стороны реки террасы поднимались, словно гигантская лестница по склону горы.

«Мы ничего не делаем, — сказал Крей. — Этот старый стервятник врёт сквозь зубы».

«Я ему сочувствую». Трейнор оглянулась через плечо и прищурилась. Солнце клонилось к закату. В Кунаре каждое утро солнцу приходилось подниматься из-за гор.

К вечеру, когда долинам стало совсем темно, оставалось совсем немного. «Они оказались между нами и талибами. Он знает, что мы не можем его защитить, поэтому он с нами любезен. Зарабатывает, сколько может, а потом старается угодить талибам».

«Как вы думаете, он делится деньгами со своим народом?»

«Он не ездит на Роллс-Ройсе, первый сержант».

«Шахзад в городе», — пробормотал Крэй. «Значит, «Аль-Каида»».

«Он сказал, что Наджибулла тоже проехал здесь».

«О, отлично», — усмехнулся Крэй. «Обычный торговец наркотиками.

Наджибулла и Шахзад. Я каждый раз испытываю лёгкий прилив радости, когда эти ублюдки терзают чужих парней.

Колонна прошла мимо террас деревни Арвал.

Грунтовая дорога превратилась в тропинку, спускающуюся к предгорьям. Они находились на южном склоне горы. Когда они поднялись на вершину холма, тропа…

Колонна полностью исчезла. Она спустилась к следующей долине.

«Что-то не так, первый сержант». Трейнор была в замешательстве. Местность, угол наклона солнца, садившегося на западе, были неправильными. Она не могла понять, что именно.

Река Арвал, берущая начало в Гиндукуше, протекала на юг через Афганистан. Там она разделялась на два рукава по обе стороны от Арвал-Гхара. Западный Арвал продолжал течь с юга на запад. К югу от горы он делал извилистый изгиб на восток, сливаясь с Восточным Арвалом. Восточный Арвал извивался с юго-востока. Он протекал по территории Пакистана, затем резко поворачивал и возвращался на территорию Афганистана, чтобы воссоединиться со своим собратом. Передовая оперативная база АНА располагалась в месте слияния двух рукавов.

Крей был слишком опытным, чтобы игнорировать беспокойство подчинённого. «В чём дело, Трейнор?»

«Мы направляемся на базу, которая должна быть точно на юге. Солнце должно садиться к западу от нас».

Первый сержант огляделся. «Мы идём к реке, — сказал он. — Её видно, вот там».

«Да, но почему солнце светит нам через плечо?»

Трейнор почувствовала, как у неё внутри всё опустилось. Она вытащила компас из грузового кармана и проверила направление. Светлые волосы на предплечье отливали рыжевато-золотистым в свете заходящего солнца. «Чёрт. Первый сержант, АНА ведёт нас к Восточному Арвалу».

«Какого хрена они не умеют читать компас?»

«Их лейтенант использовал реку как ориентир.

Он забыл, что оно гнётся.

«Если бы он вообще знал. Мы что, в Пакистане?»

Трейнор проверила ориентировку. «Нет, первый сержант. Но…»

-они есть."

Она указала на передовые подразделения взвода.

Крэй тихо выругался и включил рацию своего отряда.

«Сикс-Тоуэл, это Сикс-Тоу Браво».

«Вперед, Шесть-Два Браво».

Битти только что закончил курс подготовки офицеров запаса (ROTC). Он прошёл один курс по наземной навигации и следовал за вторым лейтенантом АНА в другую страну. Армия Пакистана, формально союзница США, дружила с Талибаном.

«Вообще-то, ваша колонна в Пакистане. Остановитесь и разверните их. Прямо сейчас».

«Что ты имеешь в виду, Пакистан? Река там... Боже мой».

Трейнор наблюдал, как второй лейтенант посмотрел направо, затем прямо перед собой. Увидел ужас на его лице. Он поднял правый кулак, давая сигнал колонне остановиться. Первый сержант сделал то же самое.

Загрохотали выстрелы. АК-47 раздался в воздухе. Крэй упал, кровь хлынула из его плеча и паха. Полдюжины бойцов АНА, включая их офицера, погибли в том же залпе.

«Контакт слева!» Битти поднял свой М4 и открыл огонь.

Моджахеды преследовали взвод АНА.

Заметив, что взвод сбился с курса, они бросились вперёд, чтобы опередить свою добычу. Патруль спустился с горы и находился на откосе, полого спускающемся к берегу реки. Слева от них виднелся редкий лес… южная оконечность Арвал-Гара. Моджахеды воспользовались этим лесом, находившимся всего в семидесяти пяти метрах от целей, чтобы устроить засаду.

Вторая группа моджахедов атаковала колонну АНА сзади. Их огонь уничтожал арьергард. «Связь с тылом!» — крикнул Трейнор.

Импровизированная атака напоминала засаду в форме перевернутой буквы «L».

Моджахедам был преподнесён дар. Они воспользовались им в полной мере.

Моджахеды атаковали колонну, стреляя одиночными выстрелами и короткими очередями. Битти получил три ранения. Его лобовая пластина остановила один снаряд. Другой пробил плечо. Третий попал ему в горло, в пяти сантиметрах от нагрудника. Он упал, кашляя кровью.

Крей был в критическом состоянии. Рана в паху задела бедренную артерию, и он истекал кровью. Трейнор разорвал повязку и наложил её на рану, но кровь хлынула из-под краев. Это было похоже на попытку заткнуть садовый шланг куском бумажной салфетки.

Моджахеды бросились на колонну слева и сзади. Трейнор видел, как глаза Крей закатились. Она отпустила повязку и схватила винтовку, которую уронила на камни.

Моджахед с АК-47 бросился на неё и ударил ногой в грудь. От силы удара у неё перехватило дыхание. Она упала на спину. Мужчина прижал её к земле ногой и ткнул дулом АК-47 ей в лицо.

Вокруг неё стрельба стихла до отдельных одиночных выстрелов. Она поняла, что моджахеды добивают выживших.

Глядя в черное дуло винтовки, Робин Трейнор закрыла глаза и приготовилась умереть.

«Вы никогда раньше не были в деревне?» — спрашиваю я.

«Нет», — отвечает Трейнор. «Наши взводы только что вошли в долину. На самом деле, Арвал считался относительно безопасным. Три стороны… наша, Наджибуллы и Шахзада… старались избегать боевых действий в долине. Это была своего рода нейтральная зона».

«Выжил только ты?» — спрашиваю я.

«Да, — говорит Трейнор. — Я удивлён, что вам не сказали об этом на брифинге».

Я не такой. Я хотел узнать её историю, потому что Штейн, генерал Энтони и Кёниг замалчивали её. Они сосредоточились на полковнике Гриссоме. Для них сержант Робин Трейнор — всего лишь пешка. Повод для личных переговоров о судьбе страны.

«Тебе повезло».

«Думаю, да. У меня есть теория на этот счёт».

«Я весь во внимании». Мы добираемся до переплетения корней и кустарника. Трейнор хватается за ветку дерева, чтобы удержаться на ногах, и начинает раскачиваться, выбираясь на склон. «Возвращайся немедленно», — предупреждаю я её. «Мы не знаем, где патруль Талибана».

Трейнор делает шаг на голый склон, ловко отпрыгивает обратно в лес. Я даю ей фору в двадцать футов, а затем следую за ней. Снайпер, застигнутый врасплох её быстрым движением, может быть готов ко мне.

Скрытый за линией деревьев, я дышу легче.

«Они хотели запечатлеть американку, — продолжает Трейнор. — Я сняла платок, и мои волосы торчали из-под него.

Они проявили осторожность и не выстрелили в меня».

«Американец и женщина», — замечаю я. «Это не было удачей».

«Нет, — говорит Трейнор. — Это не так».

OceanofPDF.com

СНАЙПЕРСКАЯ ДУЭЛЬ

Кагур-Гар

Вторник, 11:00

Тропа впереди выходит на девятиметровый участок склона горы. Хаббл останавливается и поднимает правый кулак.

Я вытягиваю шею, чтобы оценить обстановку. Оползень снёс треугольный участок склона.

На высоте сорока футов над очищенной зоной растут сосны.

Их корневые системы обнажены и свисают через край, образуя грязные запутанные клубки.

«Пятьдесят пять Чарли, это Пятьдесят пять Сьерра».

«Давай, Сьерра», — говорит Хаббл.

"Что вы думаете?"

«Склон выглядит достаточно прочным», — Хаббл с подозрением изучает открытую местность. «Предлагаем пересечь его по одному».

Голос Кёнига раздаётся по сети: «Чарли, Файв-Пять, это Файв-Пять. Выступай, когда будешь готов».

С винтовкой на груди Хаббл решается подняться на склон. Пробует смесь рыхлой красной земли и чёрного сланца. Находит надёжную опору и пробирается вперёд. Десять футов.

Двадцать футов.

Тело Хаббла дергается, и он падает за борт. Вдалеке раздаётся эхо выстрела.

Трейнор ахнул.

«Бл*дь». Кёниг опускается на одно колено, напрягая зрение, чтобы лучше видеть. «Откуда это взялось?»

«Вспышки не видел». Такигава прижимается к стволу сосны. Всматривается в тёмный склон Парката.

Такигава не увидел вспышку, потому что не смотрел в ту сторону, откуда был произведен выстрел.

Сначала я протискиваюсь мимо Трейнора, затем Кёнига. «Подожди-ка», — говорю я ему. «Мне нужно увидеть всё своими глазами».

Я приседаю рядом с Такигавой.

«У этого сукина сына есть преимущество», — говорит Такигава.

«Он сам выбрал себе место».

Такигава бросает взгляд на тело Хаббла, лежащее на скалах внизу. Затем он переводит взгляд на нейтральную полосу, на безопасные деревья в десяти метрах от него.

«Ты можешь найти место с чистым выстрелом?» — спрашивает Такигава.

«Зависит от того, где он находится, не так ли?»

Мысленно я переношусь на полпути через пропасть.

Где стоял Хаббл, когда в него выстрелили. Я смотрю на длинную спину Парката. Допустим, у злодея есть «Драгунов», эффективный на восемьсот ярдов. Расстояние от места выстрела в Хаббла до противоположной точки на Паркате составляет тысячу ярдов. С поправкой на ветер, низкие температуры и атмосферное давление.

С точки зрения тригонометрии это означает, что любая другая позиция на Паркате будет находиться вне зоны эффективного огня снайпера.

«Мне всё равно, насколько он хорош, — говорю я. — Он перегибает палку».

На расстоянии в тысячу ярдов, при таких условиях, чтобы попасть в Хаббл одним выстрелом, требовалось столько же удачи, сколько и мастерства.

Над нами возвышается стена сосен там, где оползень вырвал кусок леса. «Это лучшее место.

Забирайтесь на те деревья. Дайте знать, когда будете готовы. Я отвлеку его огонь на себя.

Такигава усмехается: «Чувак, ты легенда».

Я сбрасываю рюкзак и бронежилет. Вытаскиваю из бокового кармана лазерный дальномер. С винтовкой М110 за спиной я ныряю в лес и поднимаюсь по лесистому склону.

«Знаешь, о чем я думаю?» Такигава отбрасывает протокол радиосвязи.

«Я могу догадаться».

«Помните снайпера, который установил мировой рекорд по дальности стрельбы?»

«Что с ним?» — ворчу я, проверяя каждую опору для руки и ноги. Я в шести метрах над тропой. Деревья над пропастью не видны. Я продолжаю подниматься.

«Ему понадобилось пять выстрелов, чтобы попасть в цель».

Я смеюсь. «Да, что ты собираешься делать на дистанции в две мили?

«Направляйте удары точно в цель».

«Это не так уж и плохо, — говорит Такигава, — но, чувак, это ужасный снимок».

Поднявшись на сорок футов, я начинаю двигаться вбок.

Там я вижу деревья, нависающие над пространством. Почва рыхлая, деревья могут упасть в любой момент. Деревья наверху выглядят крепче, их корневая система цела. Подобно крабу, я поднимаюсь выше и правее.

На высоте 15 метров над тропой идти становится легче. Красноватая почва под ногами твёрдая. Между деревьями есть просветы, откуда открывается вид на противоположный склон горы.

Я скидываю полевую куртку. Скатываю её в комок и ложусь лёжа. Откидываю сошки винтовки, засовываю свёрнутую куртку под носок приклада. Навожу лазерный дальномер и снимаю показания с большого валуна на противоположном склоне. Атмосферные условия хорошие, туман рассеялся. Камень отражает свет, лучу ничто не мешает.

Тысяча шестьдесят пять ярдов.

Вернувшись на базу, я пристрелял винтовку на четыреста ярдов, рассчитал соответствующие поправки для разных дистанций. Рассчитал температуру и барометрическое давление.

Корректировки давления на высоте восемь тысяч и пятнадцать тысяч футов. Интерполированные значения для промежуточных высот.

Стрелки на дальние дистанции учитывают эти переменные. Температура боеприпасов и затвора. Эффект Кориолиса. Звучит заманчиво, когда говоришь о вращении Земли, влияющем на решение о стрельбе. На самом деле, все эти факторы можно учесть простым способом. В полевых условиях главная причина промахов — ветер.

Ветер – вот в чём вопрос. Это самая сложная переменная для оценки при расчёте решения для стрельбы. Он меняет скорость и направление случайным образом. Он может вести себя по-разному на разных расстояниях между стрелком и целью. Из всех переменных, влияющих на выстрел, ветер наименее поддаётся математической оценке. Приборы могут помочь, но самым важным активом является опыт стрелка в оценке выстрела.

Мираж в моём прицеле рябит снизу вверх. Ветер дует либо ко мне, либо от меня. В данном случае, при стрельбе по долине, это может означать, что ветер поднимается от основания долины ко мне. Это может увеличить подъёмную силу пули.

Это упрощает задачу, но ненамного. Мне не нужно делать поправку на ветер, но придётся скорректировать вынос прицела. И узнать, насколько, невозможно. Только после первого выстрела.

Вот почему неплохо иметь полуавтоматическую снайперскую винтовку.

Я снимаю предохранитель.

«Готово», — говорю я.

«Я пойду до конца, чувак. Только один раз».

Такигава ступает на голый склон, словно канатоходец. Винтовка перекинута через грудь, левая рука вытянута для опоры. Он делает три быстрых шага. Я заставляю себя не смотреть на него. Оба глаза открыты, я смотрю в прицел 3,6-кратного увеличения, пытаясь уловить дульную вспышку.

Вот. Вспышка. Такигава всё ещё движется. Я увеличиваю увеличение до 10x.

Когда мимо пролетают патроны АК-47, они щелкают.

Выстрел Драгунова, летящий мимо, звучит как щелчок кнута. Звук, который словно говорит: «Я здесь, чтобы тебя поиметь».

Обливаясь потом, я ищу стрелка. Уйдёт ли он?

Он самоуверен. Ещё одна вспышка, и за спиной Такигавы летит камень. Ещё один удар кнутом. «Дельта» вприпрыжку проносится по открытому пространству.

Сумасшедший ублюдок танцует на склоне.

Мой взгляд притягивает ствол «Драгунова». Я провожу взглядом до лица стрелка Талибана. Выдыхаю и нажимаю на спусковой крючок.

Трескаться.

Я бы отдал годовое жалованье за корректировщика. Напрягайся, чтобы увидеть след моей пули – инверсионный след, который пуля оставляет в холодном воздухе. Полуавтоматический М110, возможно, смягчит отдачу настолько, чтобы это стало возможным. Вот – дуга, пролетающая высоко. В футе над головой моей цели – брызги земли на склоне.

Скучать.

Стрелок услышал мой выстрел. Он понятия не имеет, насколько близко я подлетел, но смотрит на меня в прицел. Снова вспышка «Драгунова». Я слышу, как пуля снайпера сверлит сосну позади меня — удар топора.

Ветер дует со дна долины по прямой относительно моей позиции. Я корректирую прицел, стреляю второй раз.

Стрелок смотрит правым глазом в прицел «Драгунова», моя пуля пробила ему левый. Его голова дергается, и кровь брызжет на листву позади него. В поле зрения появляется ещё один хаджи, тянется к винтовке. Я стреляю в третий раз. Крупнокалиберная пуля попадает ему в левый бок, под руку. Разбивает сердце и лёгкие. Второй падает на первого.

Такигава пересекает мяч. Кёниг пересекает его следом.

Я провожу по Паркату прицелом. Ничего. Двое убиты, остальные решили не показывать целей. Я складываю

Сошки, накидываю полевую куртку и перекидываю винтовку через плечо. Полупрыжок, полускольжение по склону горы. Меня опережает поток сланца и гальки. Я натыкаюсь на Лопеса.

«Всё чисто?» Лопес помогает Гриссому. «Я могу перейти дорогу вместе с полковником».

«Вот их первый состав», — говорю я. «Давай. Держитесь друг за друга».

Лопес и Гриссом отправились в путь по нейтральной территории.

Трейнор протягивает мне мой держатель для тарелок.

«Тебе лучше перебраться», — говорю я ей.

Не говоря ни слова, девушка следует за Лопесом. Я вижу, как она останавливается на полпути и смотрит на неподвижную фигуру Хаббла.

«Не останавливайся, блядь!» — кричу я. «Продолжай».

И как будто для того, чтобы усилить мое раздражение, пуля врезается в каменную стену в двух футах от Трейнора.

Я пристегиваю бронежилет и вешаю рюкзак на плечо.

«Давай, — говорит Баллард. — Похоже, ты поймал их лучшего стрелка».

«Они стреляют таким количеством свинца, что обязательно во что-нибудь попадут».

Я поворачиваюсь и пересекаю пропасть.

OceanofPDF.com

АРТЕР ГАРДИРА

Кагур-Гар

Вторник, 13:00

С облегчением мы собираемся по другую сторону оползня.

«Пошли», — говорит Кёниг. «Трейнор, оставайся с Бридом. Гриссом с Лопесом. В противном случае, увеличивай рассеивание до двадцати ярдов. Такигава на позиции. Я возьму на себя ответственность».

Я поворачиваюсь к Гриссому: «Как дела, полковник?»

Гриссом измотан, его взгляд расфокусирован. «Я в порядке.

Давайте продолжим движение».

Взгляд Лопеса говорит сам за себя. Возможно, мне придётся нести полковника на спине.

Протрезвев, мы уходим.

«Ты в порядке?» — спрашиваю я Трейнора.

«Вы привыкаете видеть мертвых людей?»

«Зависит от обстоятельств. У тебя будет целая жизнь, чтобы подумать об этом», — говорю я ей. «Если мы выберемся отсюда живыми».

Вид груды трупов на поле боя оставляет неизгладимое впечатление. Вид человека, похожего на Хаббла, сгорбленного в смерти, трогает ещё сильнее. Этот человек, когда-то полный жизни, теперь лежит, словно сломанная кукла. Есть что-то ужасно человеческое в воине, одиноком в смерти.

«Ты убил много людей, не так ли?»

Люди избегают задавать мне этот вопрос. Те, кто в бизнесе, знают ответ. Дома не спрашивают.

Всякий раз, когда речь заходит об униформе, работе и вашем назначении, срабатывает некий запрет. Эти люди жаждут узнать, но не знают, как спросить.

Трейнор не страдает подобными запретами.

«Я убивал врагов Соединённых Штатов».

Трейнор переваривает мой ответ. «Каково это — убить кого-то?»

«Ты пишешь книгу?»

«Порода, я хочу знать».

Трейнор искренен. Полагаю, искренний вопрос заслуживает искреннего ответа.

«Я не особо задумываюсь об этом. В данный момент ты делаешь то, что должен. Вблизи ты смотришь на руки злодея. Если у него пистолет, у тебя есть доля секунды, чтобы принять решение. Если он представляет угрозу, ты убиваешь его. На расстоянии у тебя есть время подумать.

Природа угрозы, правила ведения боевых действий. Процесс клинический».

«Для вас это обычное дело».

«Когда ты в настоящем моменте, да. Ты думаешь об этом потом. Иногда годы спустя».

Трейнор долго молчал. «Почему ты ушёл из армии?»

Это слишком бросается в глаза.

«Возможно, однажды я тебе скажу. Здесь не то место».

«Я не хочу быть любопытным».

Трейнор, как маленькая девочка, по каким-то неправильным причинам тянется к этой самой дикой части света.

«Все в порядке».

Я наблюдаю за грациозным покачиванием бёдер Трейнор, пока мы идём. За блеском её светлого хвоста. Её волосы, должно быть, были подстрижены гораздо короче, когда её похитили. Мне она нравится... это странное сочетание невинности пацанки и духа авантюризма.

Она не готова услышать, что заставило меня уйти из армии.

Мы идём молча несколько часов. На полпути через северное седло я представляю, как мы дойдём до моста. «Дельты» идут хорошо, и Робин без труда поспевает за ними. Она в хорошей физической форме, адаптировалась к высоте и не несёт на себе 60 фунтов оружия и снаряжения.

Гриссом — проблема. Он уже дважды спотыкался, и Лопесу приходилось поддерживать его на самых опасных участках тропы.

«ДЕРЖИТЕ ПЯТЬ», — говорит Кениг.

Я присоединяюсь к капитану, Лопесу и Гриссому.

«Я в порядке, — настаивает полковник. — Немного отдохну, и буду как новенький».

«Я не врач, — говорит Лопес, — но сотрясение мозга у вас усиливается».

«Как сотрясение мозга может ухудшиться?» — Гриссом звучит скептически.

«Мозг отёкает. После травмы он сначала немного отёкает, потом ещё больше. Отёк должен пройти, прежде чем станет лучше», — Лопес качает головой. «Полковник, вы потеряли равновесие. Не уверен, что ваши глаза нормально фокусируются».

Кёниг опирается на винтовку. «Ладно. Полковник остаётся рядом с Лопесом. То есть, прямо, блядь, рядом с ним».

Гриссом поднимает лицо к Кёнигу. «Капитан, со мной всё будет хорошо».

«Полковник, мы отвезем вас домой».

Я тоже не врач, но полковнику явно становится хуже. Он старается держаться молодцом. В десяти метрах от нас, прислонившись спиной к дереву, Трейнор наблюдает за нами так, словно понимает, о чём идёт речь.

«Капитан Брид», — сказал Гриссом властным тоном.

«Да, сэр».

«Что бы со мной ни случилось... вы должны вернуть сержанта Трейнора».

«Понял, полковник», — говорит Кёниг. «Она знает, что делать».

«Трейнер — это то, что нужно».

Странные слова. Изменилась ли игра?

Кёниг стискивает зубы: «Вы справитесь, полковник».

Мы отворачиваемся от Лопеса и полковника. Я шёпотом обращаюсь к Кёнигу: «Он больше не сможет так продолжать.

Он нас тормозит, а Талисы нас догоняют. Лучше подумать о носилках.

«Сможет ли он добраться до моста?»

«Никто из нас не может на это ответить».

«Мы играем теми картами, которые нам выпали», — говорит Кениг.

На этот раз я с ним согласен.

Мы тронулись в путь. Я оглядываюсь по тропе, высматривая признаки погони. Ничего не вижу, но они есть. Проблема в том, что основные силы Шахзада могли прибыть на помощь Талибану из деревни.

«Как он?» — спрашивает Трейнор.

«Гриссом? У него сотрясение мозга ухудшается».

Я беру Трейнор за худые плечи, чтобы поддержать её. Протискиваюсь мимо и иду к Кёнигу.

«Нам нужна информация».

«О чем ты говоришь, Брид?»

«Нам нужно знать, присоединились ли основные силы Шахзада к тем Талис, которые стоят за нами».

«Как вы предлагаете это сделать?»

«Я останусь и посмотрю на них. Встретимся на мосту».

«Ты сможешь успеть?»

«Я двигаюсь быстрее в одиночку, чем в колонне».

Кёниг выглядит задумчивым. «Хорошо. Но если мы перейдём этот мост, а ты опоздаешь, мы его взорвём без тебя».

«Я и не ожидал ничего другого».

Мы пересекаем лесной участок склона. Я схожу с тропы и поднимаюсь на двадцать футов, стараясь не оставлять следов. Я оглядываюсь сквозь деревья. Трейнор пристально смотрит на меня, прежде чем отвернуться. Лопес продолжает смотреть на полковника. Баллард улыбается и подаёт мне знак мира.

Маленькая колонна движется дальше. Я лежу, укрывшись ветками и листьями. Лежу неподвижно, едва дышу.

Я бы отдал жизнь за маскировочный костюм.

У колонны, движущейся в стройном порядке, должны быть фланговые охранения. Я бы их выставил, если бы у меня были люди. Местность неподходящая, но это не значит, что не стоит прилагать усилия.

Если Шахзад расставил фланговых стражников, есть вероятность, что они наткнутся на меня. Если я действительно так хорош, как мне кажется, они пройдут в пяти футах и даже не заметят.

Проходит десять минут, двадцать. Полчаса, и я чувствую движение на тропе. Шевеление рыхлого сланца.

Я всматриваюсь сквозь листву и наблюдаю, как первый отряд талибов проходит мимо, прижимаясь к опушке леса. Благоразумный компромисс. Они не идут вглубь леса, потому что им нечего бояться снайперов на противоположном склоне. И не идут по открытой местности, потому что не хотят приобретать дурные привычки.

Это крепкие, серьёзные убийцы. АК-47 наготове, разгрузочные жилеты набиты запасными магазинами. Кажется, каждый пятый несёт РПГ за спиной.

Прошло не менее пятидесяти человек, и их число на подходе.

Дерьмо.

Пусковые установки. Ракеты SAM-7, кодовое название НАТО «Грааль».

Это те самые негодяи, которые уничтожили «Апачи». Есть риск, что они могут добраться до наших эвакуационных вертолётов с северного склона Кагур-Гхара.

Ещё больше людей с автоматами. Другие несут тяжёлые рюкзаки, полные запасных боеприпасов. Другие несут воду. Это основные силы Шахзада. Войска со специализированными функциями.

Стрелки, гранатометчики, операторы ЗРК, материально-технический обоз.

Мужчины, которые несут запасные боеприпасы и воду для остальных.

Прошло не менее шестидесяти человек. И конца им нет.

Может, пора убираться? Эти ребята могут пройти целый час.

Подождите. Они несут миномётные стволы. Советские 82-мм миномёты. Две группы по шесть человек в каждой. Один с миномётным стволом, другой с сошкой, третий с опорной плитой.

Трое мужчин с рюкзаками, набитыми минометными минами.

Наши шансы быстро падают.

Если я увижу Шахзада, я смогу покончить с этим одним выстрелом.

Я мысленно воссоздаю фотографию Шахзада. Теперь, когда я знаю, что его основная часть преследует нас, я буду ждать удобного момента.

Я отползаю от своего укрытия на дюйм глубже в лес.

В шестидесяти ярдах от тропы я приседаю и начинаю двигаться. Теперь быстрее, но стараюсь сохранять бесшумность. Я не иду сквозь кусты, я плыву сквозь них.

Пробираясь сквозь листву, чтобы не оставить следов своего пребывания.

В ста ярдах от тропы я поднимаюсь на ноги и начинаю идти. Я направляюсь на север. Я хочу обогнать передовые части отряда Шахзада.

Один человек может двигаться быстрее двухсот. Проходит десять минут, и я останавливаюсь, чтобы прислушаться. Ничего. Хоть на мгновение мне хочется поменяться ролями с Шахзадом. Наш арьергард, Баллард, опережает меня на полчаса по тропе.

Лесной мрак рассеивается. Сквозь деревья пробивается дневной свет. Достигаю границы леса, и это именно то, что я искал. Пятнадцать футов голого скалистого склона, с которого снова начинается граница леса. Ниже по склону к подножию горы спускается полукруглый скальный конус. Отряд Кёнига пересёк его более получаса назад, а отряду Шахзада предстоит сделать это в ближайшие несколько минут.

Я прохожу пятнадцать футов до леса на другой стороне.

В шестидесяти метрах ниже меня отряду Шахзада придётся преодолеть тридцатиметровый склон. Это зона поражения в тридцать ярдов.

Я нахожу толстый ствол дерева, прижатый к большому валуну.

Поднимаю винтовку, упираюсь ею в щель между деревом и камнем. Упираюсь плечом в кору, принимая твёрдую позицию.

Прошло пять минут, и на склон вышел боец Талибана. Тюрбан, АК-47, разгрузочный жилет. Я уменьшаю кратность прицела до 3,6x и навожу перекрестье прицела ему на лицо.

Прицел настроен на четыреста ярдов, а он в шестидесяти ярдах. Я корректирую поправку.

Я смотрю, как мужчина начинает переходить дорогу. Навожу прицел на тёмный лес, из которого он вышел. Там ещё двое бойцов, один с рацией у уха.

Командование и контроль. Я выдохнул и нажал на курок.

Сверхзвуковой треск, и человек с рацией падает. Рация выпадает из его руки и катится вниз по склону. Не раздумывая, я поворачиваю ствол в сторону стоящего рядом человека и стреляю ещё раз.

Ударять.

Из задней части шеи мужчины хлещет кровь, и он падает.

Я снова прицелился в человека на склоне. Он бросился в безопасное место на другой стороне, и я выстрелил. Промахнулся.

Пуля рикошетит от валуна ниже по склону.

Снова выстрел. Попадание. Мужчина бросает винтовку и кувыркается вниз по склону горы.

Крики из леса внизу. Треск выстрелов АК-47.

Пули бьют по деревьям слева от меня. Они догадываются, где я.

Ещё трое на опушке леса. Двое стоят на коленях и стреляют из АК-47. Третий осматривает лес, высматривая вспышку моего выстрела. Он старший из троих. Я навожу прицел ему на живот и стреляю. Попадаю. Пуля попадает ему в грудь, и он падает.

Мужчины внизу болтают на пушту.

Один указывает на меня.

Еще один нападает сзади, держа РПГ на плече.

Мужчины кричат и машут руками, чтобы освободить место позади него. Я

беру винтовку с подставки и ныряю за валун.

Раздаётся свист – звук запуска ракеты. Раздаётся бум – и словно какой-то великан заткнул мне уши ладонями, сложенными чашечкой.

По другую сторону валуна расцветает оранжевый огненный шар. Волна жара разбивается о камень и обдаёт меня.

Повезло, что они попали в камень. Скоро они начнут стрелять по деревьям или над моей головой. Талисы придумали, как модифицировать механизм самоуничтожения РПГ. Чтобы взорвать ракету на расстоянии до 950 метров — заряжая оружие для взрыва в воздухе. У меня есть укрытие от прямого выстрела. Непрямой… не очень.

Я меняю позицию, спускаюсь на тридцать футов вниз по склону. Нахожу укрытие за другими камнями. Поднимаю винтовку.

Огонь. Удар.

Талибы меняют прицел и открывают огонь на полную мощность. Один из расчётов достаёт ПКМ с ленточным питанием и крушит деревья вокруг меня. Пули врезаются в стволы, разбрасывают куски коры, раскалывают толстые ветки и сыплются щепками мне на голову.

Снова крики. Мелькают тени, шныряющие среди деревьев — призраки, карабкающиеся по склону.

Я занимаю высоту. Им приходится подниматься до моего уровня или выше. Ещё один вертикальный охват. Горцы — мастера этой тактики.

Вспышки выстрелов мерцают на склоне деревьев.

Хлопок. Ярко-красная сигнальная ракета летит в мою сторону. ПКМ и два десятка АК-47, выстроившиеся вдоль опушки леса, нацелились на мою позицию. Не беспорядочные волны подавляющего огня. Сознательный прицельный огонь. Пулемётчики ПКМ стреляют очередями по восемь и десять патронов. Пехотинцы Тали знают, что делают.

Я отталкиваюсь от края и отползаю обратно в лес. Раздаётся свист гранаты и ещё один взрыв, слившийся воедино с взрывом в деревьях. Лес надо мной трясётся, ветки деревьев разлетаются на щепки. Миниатюрный…

Над головой вспыхивают солнечные лучи — волны жара и сотрясений швыряют меня на землю.

Плечо горит от боли. Я перекатываюсь на бок. Раскалённый осколок разорвал мою форму и вонзился в плоть. Я прижимаю к нему большой палец и отбрасываю в сторону. Моя кожа и ткань формы дымятся.

Пройдя тридцать футов вниз по склону, я поворачиваюсь и поднимаю винтовку. Талибы с трудом перебираются через безжизненную пропасть.

Пожар. Один человек погиб.

Огонь. Мисс.

Огонь. Промах. Пуля со свистом отскакивает от камня.

Ублюдок.

Стреляю навскидку, дыхание затруднено. Прислоняюсь к дереву, прислоняю винтовку к коре.

Огонь. Попадание. Талибан ударяется о скалу, падает. Остальные талибы отступают в безопасный лес. Меня снова обстреливают из АК-47. РПГ проносятся по воздуху, потрескивают ракетные двигатели.

Я разворачиваюсь и растворяюсь в лесу. Лес позади меня разлетается в щепки. Сотрясение мозга сбивает меня с ног. Я шатаюсь, поднимаюсь на ноги и бегу как угорелый.

OceanofPDF.com

МОСТ В ЛАНАТ

Кагур-Гар

Вторник, 15:00

Каждый вздох — мучение. Я включаю микрофон на рации своей команды.

«Пятьдесят пять на самом деле, это Пятьдесят пять Сьерра».

Я задыхаюсь, хватая ртом воздух.

«Давай, Сьерра», — говорит Кениг.

Команда наверняка слышала выстрелы и взрывы. В этих тихих горах их невозможно не заметить.

«Основные силы «Шахзада» в двадцати минутах позади вас. Сто пятьдесят человек. АК, ПКМ, РПГ, ЗРК, миномёты.

Повторяю. Зенитные ракетные комплексы и восемьдесят два миномета «Майк-Майк».

«Мы не можем двигаться быстрее».

«Перейди через мост. Я быстро иду, смотри, не подстрели меня».

Шахзад знает, что мы идём к мосту. Он знает, что если мы переправимся, мы его взорвём. Это верёвочный мост, в плохом состоянии. Мост того или иного типа через овраг существует уже сотни лет. Логичный ход военачальника — взорвать его до того, как мы туда доберёмся.

«Пятьдесят пять Сьерра, это ты?»

Баллард. Забудьте о скрытности. Я создаю как можно больше шума, чтобы Баллард услышал, как я приближаюсь.

«Да», — выдыхаю я. «Не стреляйте».

Я спускаюсь по лесистому склону к нижней границе деревьев. Меня ждёт тень, вырисовывающаяся на фоне залитых солнцем камней и более светлой растительности противоположного склона. Баллард смотрит на меня сквозь противозачаточные очки.

«Порода», — говорит он.

«Они отстают от меня на пятнадцать минут, — говорю я. — Максимум на двадцать. Мы успеем добраться до моста раньше них».

Впереди нас по тропе спешат Лопес и Гриссом. Гриссом держит Лопеса за правое плечо.

«Я останусь с тобой, — говорю я Балларду. — Если они нас поймают, мы с тобой их задержим».

"Заметано."

ВОСЕМЬ ЛЕТ НАЗАД я проезжал по этому мосту. Я хорошо его помню.

Перекинутый через огромное ущелье длиной двести ярдов и глубиной шестьсот футов. Верёвочный мост висел на четырёх огромных деревянных столбах по обе стороны ущелья. Столбы были выкованы из сосен, их верхушки достигали пятнадцати футов, кора была начисто соскребана со стволов. Ширина моста составляла восемь футов.

Веревки, на которых он был закреплен, были толщиной с мое бедро.

Раздаётся звук, похожий на взлёт самолёта или запуск ракеты. Впереди нас, за изгибом горы, раздаётся взрыв.

«Минометы», — говорит Баллард.

«Пятьдесят пять Сьерра, это Five-Five Actual».

Кёниг.

«Давай, Факт».

«Мы видим мост. Нас обстреливают».

«Перейди. Прикрой с другой стороны».

«Как, черт возьми, они управляют огнем?»

Миномёты «Шахзада» — это оружие непрямой наводки. Артиллеристы не видят взрывы из-за склона горы. Кто-то должен засечь место падения снарядов и направить миномётчиков на цель.

Я сразу понял, где прячутся наблюдатели. Патруль на противоположной горе прекрасно видит мост.

«Они засекают из Парката», — кричу я. «Пошевеливайся!»

Снова шум. Приближается миномётный огонь. Шахзад решает, что его артиллерия настигнет нас раньше его людей. Мины разрываются по две, одна над другой.

«Шахзад пытается разрушить мост», — говорю я Балларду.

«Пойдем, нам нужно переправиться».

Мы обходим изгиб горы. Склон выровнен от границы леса, а южный подход представляет собой ровную поляну.

Наша команда мчится к мосту. Такигава первым пересекает его.

Он мчится врассыпную по шатающемуся мосту, его ботинки грохочут по доскам. Серия взрывов сотрясает ближайший подъезд. Кёниг и Трейнор падают на землю. Их осыпает грязью и камнями.

Кёниг вскакивает на ноги и бежит через мост.

Ещё один пронзительный звук. Громкий свист. Почти как выстрел из РПГ, но в сто раз громче. Ещё один взрыв перед Трейнором. Гейзер из земли и камня. Попадание в одну из опорных колонн. Она треснула, словно дерево, расколотое молнией.

Трейнор, застигнутая врасплох при попытке подняться, падает на землю от сотрясения мозга. Обломки и осколки камней осыпают её лежащее на земле тело.

"Ебать."

Это Лопес. Он и Гриссом бросились на скалы.

«Порода, мост».

Баллард указывает, но ему это не нужно. Верёвки оборваны с расколотого ствола дерева. Мост висит.

от двух столбов на дальней стороне, но только от одного на этой стороне.

Длинный ряд досок резко наклоняется от середины пропасти к нашему краю.

«Трейнор, Лопес», — я машу рукой, чтобы привлечь их внимание. «Забудьте. Вернитесь сюда».

«Нам конец», — говорит Баллард.

«Может, и нет». Я обхожу углы, пока на поляну обрушиваются новые мины. Лопес и Трейнор хватают Гриссома за руки и тащат его прочь от моста.

Я включаю рацию своего отряда.

«Пятьдесят пять на самом деле, это Пятьдесят пять Сьерра».

«Давай, Сьерра».

«Мост непроходим. Нам нужно направиться в зону высадки номер три».

"Как?"

«Нам нужно спуститься в долину, пересечь Ланат и оттуда подняться. Вы можете либо продолжить путь до точки высадки два, либо встретиться с нами на точке высадки три».

Стандартная операционная процедура. Перед любой операцией, требующей эвакуации, определяются и обсуждаются несколько вариантов. Если эвакуация из зоны высадки 1 не удаётся, команда переходит в зону высадки 2 через определённое количество часов. В случае неудачи предпринимается попытка эвакуации из зоны высадки 3 в другое определённое время. Такигава и Кёниг могут либо оставить нас и отправиться в зону высадки 2, либо попытаться встретиться с нами в зоне высадки 3.

«Подожди, Сьерра».

Снова взрывы. Осколки разбивают оставшуюся опору, поддерживающую наш конец моста. С грохотом, словно выстрелы, рвутся тросы, поддерживающие пролёт. Мост падает в пропасть и повисает у северной стены оврага.

Кёниг снова выходит на связь: «Сьерра, встретимся в зоне высадки три. Каковы ваши намерения?»

«Мы собираемся обойти западный склон Кагур-Гхара и спуститься вниз по склону. Если мы не сможем воспользоваться мостом, то и Талис тоже не сможет. Вы прикроете наш отход».

«Понял, Сьерра. Поддерживайте связь. Удачи».

«Пять-пять Сьерра, выход».

Кёниг и Такигава — наш козырь в рукаве. Перебравшись через пропасть, Шахзад никак не может обойти их с фланга. Максимум, на что он способен, — это обстрелять их подавляющим огнём и миномётами. Но у него всего два миномёта.

Один человек — Такигава, со снайперской винтовкой, может прижать Шахзада к земле. У Такигавы есть неограниченные возможности на Ланате, чтобы переместиться и прикрыть дальнюю сторону ущелья.

Лишь бы у него были боеприпасы для тяжелого М110.

Десять журналов и столько же клипов со стриптизёршами.

Кёниг может помочь. Жаль, что мы не догадались взять с собой ручной пулемёт.

Миномёты продолжают обстреливать подходы к мосту. С поляны вырываются фонтаны камней и земли. Первые взрывы в воздухе осыпают пространство осколками и кувырками веток деревьев толщиной с мужское бедро.

Трейнор, Лопес и Гриссом присоединяются к нам на опушке леса.

«Мы попытаемся добраться до точки высадки три, — говорю я им. — Нам нужно поторопиться. Кёниг и Такигава прикроют нас из Ланата».

Гриссом опускает голову.

«У нас нет выбора, — говорю я им. — Но нам пока везёт. Теперь нас прикрывает другая сторона ущелья».

«Брид… ты ранен». Трейнор проводит рукой по моему лицу. Её пальцы становятся скользкими от розовой жидкости. «Что это?»

Меня удивляет забота в ее голосе, нежность ее прикосновений.

«Я был в нескольких футах от выстрелов РПГ», — говорю я ей.

«Избыточное давление разрывает кровеносные сосуды в ухе. Теперь не о чем беспокоиться — нам пора уходить отсюда».

Кёниг и Такигава могут выиграть нам как минимум час. У Шахзада есть два способа преследовать нас. Во-первых, он может прорваться через поляну, понеся большие потери. Во-вторых, он может отправить людей на крутой хребет, разделяющий восточный и западный склоны Кагур-Гара. Этот вариант может задержать преследование на несколько часов.

«Лучше повезти, чем хорошо», — говорит Баллард.

«Лучше быть обоими», — говорю я ему. «Я пойду первым. Потом Трейнор. Лопес и полковник — следующими. Ты — арьергард».

OceanofPDF.com

ПОЛЕТ С МОСТА

Кагур-Гар

Вторник, 1530 г.

Пот льётся по моему лицу. Жидкость, стекающая из ушей, стекает по шее и забирается под воротник.

Я увожу нашу небольшую группу с поляны на западный склон. Мы отбросили осторожность и движемся по скале как можно быстрее.

Вид с западного склона совершенно иной. У наших ног простираются просторы долины Кагур. В двух милях от нас лежит заснеженный Шафкат. Высокая линия леса, выше которой растительности почти нет. Лесистые склоны и изрезанная нижняя линия леса, где деревьям трудно расти на скалах.

Подняться на гору часто легче, чем спуститься. Более того, во время подъёма разумно планировать отступление. Если путь сверху перекрыт, и отступать некуда, вам конец.

Много лет назад я пересёк восточный склон Кагур-Гхара. Западный склон я не знаю. Теперь мне нужно найти тропу, ведущую с горы. Должно быть, их несколько. Мост был построен, чтобы…

облегчить путешественникам и пастухам переход в Ланат и обратно.

С того места, где я стою, весь западный склон не виден. Тропа, по которой мы идём, идёт прямо на юг, туда, откуда мы пришли. Есть все шансы, что она совпадёт с козьей тропой, по которой мы сбежали из деревни Кагур. Это нам не подходит. ЛЗ

Три — в противоположном направлении.

На тропе наверняка есть свои развилки и повороты. Тропы, ведущие выше, к старой советской заставе, снесённой в восьмидесятых. Тропы, ведущие обратно в долину. Ширина большинства этих троп не больше фута.

Нижние уровни западного склона густо покрыты лесом.

На протяжении тысячелетий обильное таяние снегов приводило к разбуханию реки Кагур и отложению осадка и плодородной почвы на склоне горы. Они накапливались на подстилающей породе. На больших высотах почвы меньше, а погодные условия суровы. Холодный воздух, снегопады и сильные ветры. Деревьев меньше, а голых скал гораздо больше. Огромные валуны выступают из-под склона. Острые камни всех форм и размеров. Некоторые из них больше пятитонных грузовиков.

Трескаться.

М110. Такигава вступает в бой. За выстрелом следует оглушающий шквал огня из АК-47. Резкий шквал миномётов.

Я схожу с тропы и иду по едва заметной тропинке. Она ведёт на юг, к деревне. Не в том направлении, но она уходит от склона.

На более низких уровнях я буду делать двойной шаг.

В голосе Трейнора слышится страх. «Как долго капитан Кёниг сможет их сдерживать?»

«До тех пор, пока у него и Такигавы есть боеприпасы».

«Сколько это продлится?»

«Зависит от того, сколькими людьми Шахзад готов пожертвовать».

Я прислушиваюсь к треску M4 Кёнига. Он стреляет одиночными. Такигава, в частности, будет убивать одним выстрелом.

на расстоянии двухсот ярдов. У него действительно достаточно боеприпасов, чтобы уничтожить отряд Шахзада.

«Слушай», — я с трудом удерживаю равновесие на шатающихся камнях.

«Что ты слышишь?»

«Стрельба».

«Чего ты не слышишь?»

Тяжело дыша, Трейнор молчит. Поразительно, насколько изнурительным может быть спуск с горы, как много мышцам приходится работать, чтобы удержать равновесие. Ты обнаруживаешь в себе мышцы, о существовании которых даже не подозревал.

«Вы слышите какие-нибудь взрывы?»

"Нет."

«У Шахзада закончились миномётные снаряды, — говорю я ей. — Уверен, у него в тылу ещё есть, но потребуется время, чтобы перебросить их вперёд. Это хорошо для Кёнига. Хорошо для нас».

Тропа исчезает. Размыта дождём. Возможно, это была лишь тропа в моём воображении. Я поскальзываюсь на рыхлом сланце, и ноги уходят из-под ног. Следующее, что я помню, – я лежу на заднице, скользя вниз по склону. Моя левая рука вытянута в сторону для устойчивости, пятки царапают борозды в сланце, пока я пытаюсь контролировать падение.

Над головой раздался крик: «Чёрт!»

Трейнор, должно быть, упал. У подножия крутого склона лежит огромный валун. Я врезаюсь в него ботинком, сгибая колено, чтобы смягчить удар.

«Берегись», — кричит Трейнор.

Я оглядываюсь. Она потеряла равновесие. Я съехал вниз по прямой, потому что левая рука обеспечивала мне устойчивость. Я мог использовать её так, потому что на мне перчатки. Иначе длинное скольжение содрало бы с моей руки всю плоть.

У Трейнор такой защиты нет. Она не решается выбросить руку, и по инерции падает.

Она упала на бок и покатилась, словно бочка, брошенная под гору. Я слышу, как она стонет при каждом ударе. Я мог бы…

Отойдите с дороги. Вместо этого я готовлюсь. Она врезается в меня, как пушечное ядро.

Я хрюкаю.

Трейнор скатывается с меня. «Извини».

«Если мы будем делать это слишком часто, нам придется пожениться».

Девушка странно мне улыбается.

«Брид, ты когда-нибудь задумывался…»

"Что?"

«Откуда Шахзад знает, что мы не все перебрались через этот мост?»

«Он не знает. Он также не знает, куда мы направлялись, к зоне высадки 2 или где она точно находится».

Трейнор удовлетворённо улыбается: «У нас ещё есть время».

«Возможно. Шахзаду предстоит сделать выбор. Если он хочет попасть на Ланат, у него есть всего пара вариантов, и один из них — пойти этим путём».

«Эй, — кричит Лопес. — Ребята, вы будете сидеть и любоваться собой или отойдёте с дороги, чтобы мы могли спуститься?»

Мы с Трейнором отпрыгиваем в сторону. Лопес и Гриссом, взявшись за руки, спускаются по склону на задницах, стараясь не потерять управление. Когда они оказываются внизу, Баллард следует за ними.

Как и я, он использует одну руку и предплечье в качестве опоры.

«Давайте возьмём пять», — говорю я. «Баллард, приведи радиостанцию дальнего действия, дай мне связь. Поднимаем сигнал «Альфа-два-один».

Два-Один Альфа, штаб генерала Энтони. Как заметил Трейнор, у нас есть немного больше времени. Звуки выстрелов продолжают доноситься со стороны моста. Я не упустил из виду, что Кёниг, командир подразделения, больше не может связаться с Баграмом.

Я отвожу Балларда на небольшое расстояние от остальных. Он опускается на колено и включает рацию.

«Два-Один Альфа, это Пять-Пять».

«Давай, Пять-Пять».

Я беру трубку у Балларда.

«Это Файв-Файв Сьерра. Мне нужно поговорить с вашим настоящим». Я оглядываюсь на остальных. В пяти метрах от меня Гриссом прислонился к валуну. Не просто прислонился. Сгорбился. Похоже, у него почти не осталось сил. Я перевожу взгляд на снега Шафката, ослепительно белые на солнце.

Голос на другом конце провода звучит пронзительно, словно по электронной почте. «Не знаю, свободен ли он, Сьерра».

«Сделайте его доступным. Если он пропустит этот звонок, он будет в ярости».

«Подожди, Сьерра».

Баллард закатывает глаза.

Следующий голос звучит кратко и авторитетно.

Нет никаких сомнений, что он принадлежит генерал-лейтенанту Уильяму Энтони. «Это правда, Два-Один».

«Сэр, мы связались с основными силами Шахзада.

Оцениваем численность противника: сто пятьдесят человек, вооружённых АК, РПГ, САМ-7 и восемьдесят два миномёта «Майк-Майк». Файв-файв Чарли убит. Нас оторвало от нашего настоящего Оскара Файв-файв. У моста в Ланат. Мы собираемся обойти зону высадки два и искать RV на зоне высадки три.

«Скажите расположение основных сил Шахзада».

«Мост разрушен миномётным огнём. Шахзад не знает, где находится точка высадки три, но может предположить. Пойдёт западным путём, чтобы добраться до Ланата».

Генерал колеблется. «Лучше. Зона высадки 2 неэффективна против ЗРК. Мы не можем рисковать эвакуацией по воздуху без местного превосходства в воздухе».

У меня сжимается живот.

«Two-One Actual, мы можем добиться превосходства с помощью быстро движущихся игроков».

«Отрицательно», — отвечает генерал. «Вертолёты были бы лёгкой добычей».

«Генерал, нам нужно эвакуироваться по воздуху. Начальник №1 ранен».

Генерал снова колеблется.

«Сьерра, вам нужно уклониться от основных сил противника. Мы не сможем эвакуироваться без местного превосходства в воздухе. Держите меня в курсе».

«Сэр, миссия — это Главное».

«Мы это прекрасно понимаем, Сьерра». Голос генерала резал сталь. «Действуйте, как приказано».

Застряв, я хочу бежать. Вместо этого я говорю: «Понял, два-один, настоящий. Пять-пять, Сьерра, конец».

Я возвращаю трубку Балларду. «Чёрт».

«Брид, это невозможно».

Я смотрю на долину, чтобы оценить расстояния.

«Эти ЗРК создают зону поражения радиусом в две мили. Если между нами и ракетой окажутся особенности рельефа местности или если погодные условия заблокируют датчик, это возможно».

«Это маловероятно».

«Надо попробовать», — говорю я. «Полковник ни за что не выберется отсюда пешком».

OceanofPDF.com

ГЛУБОКАЯ РАЗВЕДКА

Кагур-Гар

Вторник, 16:00

Я формирую нашу разрозненную колонну.

Состояние Гриссома ухудшается с каждым шагом.

Кёниг и Такигава продолжают выигрывать время, прореживая ряды Шахзада. Звуки выстрелов с моста становятся всё более отдалёнными. Спорадическими. Кёниг и Такигава берегут боеприпасы. Шахзад, должно быть, отправляет отряд по восточному склону, чтобы обойти Кёнига с фланга. Небольшая группа, которая должна быстро передвигаться.

«Пять-пять кило», — говорю я по рации. «Это Сьерра».

«Давай, Сьерра».

«Следите за хребтом над нами. Шахзад может отправить туда отряд».

«Понял, Сьерра. Если он это сделает, я поймаю их по силуэту».

«Не стреляйте. Вы их увидите, а они нас могут не увидеть».

Баллард молодец. Он прикроет наши спины. Мне нужно найти способ спуститься с этой чёртовой горы.

Нежелание генерала Энтони эвакуироваться по воздуху вполне понятно. Мирные переговоры находятся на деликатном этапе.

На данном этапе. Потеря «Апача» попадёт в газеты. Представляю, как генерал изо всех сил пытается удержать это под контролем. Потеря ещё большего количества американских жизней и авиации была бы позором.

И всё же генерал Энтони, которого я знал большую часть своей трудовой жизни, пошёл бы на риск. Из преданности своим людям и ради выполнения миссии. Я убеждаю себя, что генерал не исключал эвакуацию по воздуху. Он приказал мне создать безопасную обстановку для посадки вертолётов.

Это было в его характере. Генерал нашёл хороших людей и дал им простор. Он всегда так со мной поступал.

ЭТО БЫЛО ВОСЕМЬ ЛЕТ НАЗАД.

Симпатичная старшина провела меня в кабинет бригадного генерала Уильяма Энтони. Этот замечательный человек сидел за полированным столом. На столешнице были разложены детали нескольких снайперских винтовок.

«Хускварна Маузер» калибра 6,5 мм, М42 и «Винчестер» модели 70. Модель 70 выглядела как «До 64». Генерал разбирался в винтовках.

Я отдал честь. «Старший уорент-офицер Брид прибыл по приказу, сэр».

«Вольно, Брид».

Генерал осматривал затворные механизмы трёх винтовок. Мы регулярно стреляли вместе. М42 и «Маузер» были его штатным оружием. Винчестер был новым приобретением. Коллекция огнестрельного оружия генерала Энтони была такой же легендарной, как и его коллекция женщин. Будучи сам квалифицированным снайпером, он, ей-богу, знал, как им пользоваться.

Винтовки и женщины.

«Шведы всё сделали правильно, Брид. Они увидели превосходство системы Маузера и отказались портить её совершенство».

«Да, сэр».

«Винчестер тоже. Они взяли лучший в мире затвор и установили его на американскую платформу».

Я знал, что лучше не прерывать генерала.

«Remington хотел что-то улучшить. Серия 700 — отличная винтовка, но с изъянами».

«Я думаю, они устранили все неполадки, сэр».

«Разве?» Генерал поднёс затвор М42 к свету, осмотрел его выступы. «Полагаю, что да. Но трудности были излишни».

Генерал вздохнул и опустил затвор. Встал и вытянулся во весь свой рост – шесть футов и два дюйма. Стройный и крепкий. Он регулярно присоединялся к операторам на марш-бросках и боевых учениях. Старик не уступал сержантам вдвое моложе.

«Вы нужны мне для выполнения задания». Генерал Энтони прошёл через свой кабинет к гигантской настенной карте региона. Он помахал мне рукой. Карта охватывала Афганистан, Пакистан, Западный Китай и Таджикистан.

Я присоединился к генералу и ждал, пока он продолжит.

«Мы все знаем о маках», — сказал генерал.

«Экономика Афганистана держится на маке. Ни одна другая культура не имеет такой экономической эффективности. Прибыли от продажи пшеницы и бобов недостаточно, чтобы прокормить фермеров. Каждая квадратная миля пахотных земель отведена под мак. Производство опиума, Breed, — главная отрасль Афганистана. Шестьдесят миллиардов долларов в год».

Конечно, мы все знали о маках. Маковые поля росли буквально в двух шагах от наших аэродромов и оперативных баз. Стоимость урожая в долларах меня потрясла. Энтони заметил удивление на моём лице. Улыбнулся.

«Шестьдесят миллиардов в год, Брид. Опиум финансирует афганскую экономику. Он финансирует правительство, он финансирует Талибан. Эти люди не крестьяне. Они ведут сложный международный бизнес. Большая часть наркотиков, поступающих в Соединённые Штаты, идёт через Мексику. Большая часть наркотиков, поступающих в Европу и Россию, поступает из Афганистана».

«Сэр, я всегда задавался вопросом…»

«Не стесняйся, Брид».

«Прямо за проволокой — маковые поля. Почему бы нам их не сравнять с землей?»

«Афганские наркотики не попадают в Соединенные Штаты, поэтому США

Правительству плевать. Мы, военные, сосредоточились на боевых аспектах кампании. Войну с наркотиками оставьте АНА. Мы даём им деньги, они всё разрушают.

АНА, конечно, коррумпированы и неэффективны. Думаю, пора нам всё это перетряхнуть.

В наши дни можно было бы ожидать презентацию в PowerPoint.

Генерал Энтони был старомодным. Он указал на ацетатную накладку. Стрелки, нарисованные синим фломастером, тянулись от провинции Гильменд на запад, в Иран. Красные стрелки с юга текли на север от Кабула, в суровые горные перевалы Кунара и Нуристана. Достигали через Бадахшан Таджикистана и Пакистана. Одна длинная стрела тянулась через палец Ваханского коридора до самого Китая.

«Контрабанда наркотиков, — сказал генерал Энтони, — зависит от маршрутов. Дорог, по которым могут проходить караваны. Все пути в Иран пролегают по открытой местности, многие из которых — через пустыню».

Посмотрите на Таджикистан. Что вы видите?

«Треть границы — это очевидно», — ответил я. «Ровная местность, граница как таковая. Можно пересечь на пикапе. Но… ты выделяешься, как бельмо на глазу. Ты можешь потерять шесть из десяти грузов. Это невыгодно. Восточные две трети — горы. Переходят в Гиндукуш.

Эффективных границ не существует».

Генерал указал на карту. «Верно. Западную границу гораздо легче перекрыть, чем восточную.

Фактически, западная граница по-прежнему занята подразделениями Северного альянса, врагами Талибана.

«Границы — это всего лишь линии на карте, — сказал я. — Племена их не признают. Они свободно пересекают границы.

Зимой девяносто процентов этих гор непроходимы. Мы туда не ходим.

Генерал выглядел обеспокоенным. «Брид, я не признаюсь в этом перед солдатами, но мы проигрываем».

"Сэр?"

Наши аванпосты в этих высокогорных долинах подвергаются ужасающим потерям. Моральный дух наших регулярных войск падает. Правила ведения боевых действий, разработанные гражданскими властями, ограничивают их возможности. У нас недостаточно людей, чтобы обеспечить победу, но те, кто находится на этих аванпостах, представляют собой отличную цель.

«Неужели нет решения?»

Энтони указал на красные стрелки на карте. «Я просил больше людей. Пока мои просьбы не будут удовлетворены, я должен наносить удары по талисам любыми известными мне способами. Это маршруты контрабанды опиума в Россию. Через высокогорные долины — в Пакистан, Китай и Таджикистан. По аналогичным маршрутам обратно перевозят оружие и взрывчатку».

«А как насчет денег, сэр?»

«Доходы от торговли отмываются через офшорные банки и хранятся в Пакистане. Талисы — не крестьяне. У них сложные технологии. Им помогает «Аль-Каида».

Генерал готовил почву. Он собирался приехать на миссию. Я молчал, давал ему время.

«Я намерен перехватить их опиумные караваны, — сказал он. — Для этого мне нужно знать их дела так же хорошо, как и они сами. Мне нужны разведданные, которые может предоставить только глубокая разведка».

«Брид, твоя миссия — возглавить отряд, направляющийся на север из долины Арвал. Через северные перевалы в Таджикистан.

Вы составите план на три месяца пути. Вы будете следовать за караванами, куда бы они ни вели. Вы будете составлять карты маршрутов караванов, определять базы противника, места поставок, переработки и распространения наркотиков, торговать оружием, готовить

Вражеский персонал. Я хочу, чтобы ты написал книгу. Сделай меня экспертом в этом деле.

Сердце колотилось при мысли о трёх месяцах в горах. Любой ценой избегать контактов. Посвятить всё время шпионажу. Это была блестящая миссия.

«Я с нетерпением жду начала, сэр. Полагаю, вы позволите мне заняться детальным планированием».

«Конечно. Возьми любых троих, кого выберешь».

«Келлер, Ленсон и Хэнкок».

Генерал улыбнулся. «Я другого и не ожидал».

«Они лучшие».

Я повёл свою команду в глубь страны. Мы прошли через Арвал, Кагур, все речные долины. Мы двигались, словно призраки, по горам. Следовали за талибами. Три месяца мы жили за счёт заранее подготовленных складов с припасами.

Вода, еда, боеприпасы, чистая одежда. Походы по Гиндукушу изнашивают даже самую прочную форму. Регулярные падения на каменистых склонах могут оставить вас полуголым, пока вы не доберётесь до следующего склада с припасами.

Талибы не раз находили наш след, и нам приходилось от них отбиваться. Не думаю, что они понимали, что мы делаем. Они не следили за нами достаточно долго, чтобы оценить масштаб миссии.

Однажды мы столкнулись лоб в лоб с патрулем Талибана.

Без предупреждения мы столкнулись. Я прошёл мимо их головной и слабой стороны прежде, чем кто-либо из нас успел что-то понять. Я застрелил их третьего бойца, а Келлер застрелил и первого, и второго. В последовавшем бою мы убили восемь талибов, сами не получив ранений.

Когда GPS сообщил, что мы добрались до Таджикистана, я глубоко вздохнул и переступил черту. Воздух не изменился. Земля и камни тоже. Мы продвигались всё дальше.

Фотографии, заметки, аннотированные карты. Я написал книгу, которую хотел генерал Энтони. Всю дорогу от Кунара до

Таджикистан и обратно.

Когда мы вернулись в Баграм, генерал Энтони целый месяц докладывал нам о проделанной работе. Доклады были самыми странными из всех, что я когда-либо видел. Мы передали генералу все материалы. Все оригиналы, копий нет. Затем он сидел с каждым из нас индивидуально и в группе, чтобы обсудить отчёты о проделанной работе.

Никого из штаба генерала не было. Ни адъютанта, ни офицера G-2, вообще никого. Мы проводили для генерала частные, совершенно секретные инструктажи. Учебные пособия по торговле наркотиками и оружием в Афганистане.

Когда мы закончили, генерал забрал все материалы и снова отправил нас.

«На этот раз», сказал генерал, «вы отправитесь в Китай».

«Перевал Вахджир».

«Маршрут контрабанды наркотиков низкой интенсивности», — генерал упер руки в бока. «Артерия, по которой опиум идёт из Афганистана в Западный Китай. Миссия не ограничивается перевалом. Вам предстоит выявить все используемые маршруты».

Уделите этому столько времени, сколько потребуется».

Генерал нарисовал крестик на границе между Афганистаном и Пакистаном. «Это будет ваш последний заранее подготовленный пункт снабжения. Мы не можем отправить авиатранспорт в Китай. Если вас там поймают, вы будете предоставлены сами себе. Никаких жетонов, никаких опознавательных знаков подразделений или знаков различия.

Ничего."

«Понял, сэр».

«Брид, это совершенно секретно. Твоя задача — сделать меня экспертом по наркотрафику между Афганистаном и Китаем».

Эта миссия чуть меня не убила. Китайцы пронюхали о нас и предприняли манёвр, чтобы перекрыть границу. Мы дважды участвовали в боях. Прорвались через контролируемый Пакистаном Кашмир. Должно быть, китайцы, пакистанцы и Талибан действовали сообща. Большую часть недели мы ускользали от отрядов охотников-убийц в горах.

Знали ли они, что мы американцы? Наверняка знали. Мы были единственными, у кого хватило смелости и интереса там оказаться. Наша первая миссия в Таджикистане не привлекла никакого внимания.

Миссия в Китай заставила меня кое-что вспомнить.

Я написал книгу.

Лично проинформировал генерала.

Мы больше никогда не говорили о миссиях.

СЕЙЧАС, восемь лет спустя, я пробираюсь сквозь скалы.

Утоптанные камни образуют узкую тропу, едва пригодную для мулов и коз. По обе стороны тропы – ковёр из острых камней и коварных осыпей. Я подумываю натянуть страховочный трос, но отбрасываю эту идею. Талибы регулярно проходят по этой местности без посторонней помощи.

Тревожный разговор с генералом Энтони возвращает меня к тем долгим патрулям.

Я наблюдал за развитием событий, наблюдая за тем, что происходило в ходе этих миссий. Никогда не забываются два похода, занявшие восемь месяцев жизни. Шесть месяцев в пути и два месяца строгих допросов, доступных только генералу.

Вооруженные силы США провели больше операций по пресечению незаконного оборота наркотиков.

Засады и авиаудары по караванам. Эти атаки так и не нанесли серьёзного ущерба контрабанде опиума. Приложив все усилия, можно было бы остановить четыре из десяти партий, следующих через Гиндукуш. Сомневаюсь, что мы остановили две из десяти.

У меня на уме были другие задачи. Моя команда проводила ночные рейды прямого действия по особо важным целям. Я списывал нашу неэффективность в борьбе с наркоторговлей на бюрократические просчеты в большой зелёной машине.

Почему я сейчас о них думаю? Конечно, именно мой опыт проведения этих операций и стал причиной того, что генерал обратился ко мне.

Я не могу отделаться от ощущения, что происходит квадратура круга.

OceanofPDF.com

КАРАВАН

Кагур-Гар

Вторник, 16:00

Звуки выстрелов больше не доносятся с моста. Нам нужно спуститься по тропе ниже и найти съезд, ведущий на север. Всё, что я вижу внизу, – это скалистые выступы камней, валуны размером с «Хаммер» и густой сосновый лес. Река, текущая как ртуть, извивается по долине.

Тропа, по которой мы идем, узкая и проходит по краю скалистого обрыва.

Он круто обрывается к деревьям у основания глубокого оврага. Я веду нашу группу, выстроившуюся неплотной цепочкой. Трейнор следует за нами. Лопес и Гриссом отстают на шестьдесят футов. Баллард замыкает группу, отставая на шестьдесят футов.

Моё внимание сосредоточено на тропе. Местность коварна, один момент неосторожности может стать последним. Каждые несколько сотен ярдов я поднимаю взгляд и окидываю взглядом долину. Я всматриваюсь в мрачный облик Шафката и иду на север.

Стисну зубы.

Там, вдали, колонна всадников движется на юг. Не менее сорока всадников, выстроившихся цепочкой вдоль берега реки. Столько же вьючных мулов.

Как лошади в караване. Уверенно ступающие животные, нагруженные грузом.

Талибан Шахзада или моджахеды Наджибуллы.

Невозможно сказать.

Я включаю микрофон: «Пять-пять кило, это Сьерра».

Голос Балларда дрогнул: «Давай, Сьерра».

«Вопросительно. Видите фургон, ваша пятёрка?»

«Подтверждаю, Сьерра. Сомневаюсь, что они нас видели».

«Они стоят между нами и Паркатом. Ситуация может осложниться».

«Тебе решать, Сьерра».

«Следите за ними, действуйте по обстоятельствам. Sierra выходит из игры».

Трейнор пристально смотрит на фургон.

«Наджибуллы или Шахзада?» — спрашиваю я.

Трейнор качает головой. Я отворачиваюсь и продолжаю идти по тропе.

"Полковник!"

На крик Лопеса я вздрагиваю.

Гриссом сошел с тропы и выползает на огромный выступ – мыс из черного камня. С того места, где мы стоим, каменный стол, на который забрался полковник, смотрит прямо вниз, на четыреста футов, на верхушки сосен, которые сами по себе тоже сто футов высотой.

Какого хрена делает полковник?

Лопес следует за полковником на мыс, осторожно прокладывая путь среди скал. Одна ошибка — и любой из них рухнет на пятьсот футов вниз по западному склону.

На краю мыса стоит Гриссом и смотрит на фургон.

Лопес добирается до полковника и хватает его за лямки бронежилета. Гриссом поворачивается, пытаясь оттолкнуть сержанта.

Двое мужчин борются. Трейнор сходит с тропы, чтобы последовать за ними на выступ. Я карабкаюсь по тропе, встаю перед ней. Руки на её плечах, я поддерживаю её. Чувствую, как мои ботинки скользят по рыхлому сланцу.

Трейнор смотрит мне через плечо, борется. «Брид, отпусти меня».

Я крепко обнимаю девушку. «Нет, ты сделаешь только хуже».

Не вижу, что происходит. Если я потеряю равновесие, мы с Трейнором можем упасть.

Мужчина кричит — Трейнор кричит: «Нет!»

Я оглядываюсь через плечо и вижу, как Гриссом исчезает за краем обрыва.

Лопес смотрит вслед полковнику. Он вздыхает, поворачивается и возвращается на тропу. Вместе с Баллардом он присоединяется ко мне и Трейнору.

«Полковник мертв», — говорит Лопес.

Трейнор вырывается из моей хватки и бросается на медика. «Сукин ты сын!»

Я хватаю девочку, пытаюсь удержать её. С узкой тропы обрыв в пятьсот футов кажется головокружительным.

«Он упал, — говорит Лопес. — Он выполз по камням, когда увидел фургон».

«Чушь собачья, — резко отвечает Трейнор. — Ты мог бы его задержать».

«Он потерял голову». Лопес, защищаясь, отступает назад. «Он резко отстранился от меня и исчез. Я видел, как он врезался в дерево и упал ещё ниже».

Трейнор съеживается, глядя на это изображение.

Я поворачиваюсь к Балларду. Радиолог стоял в шестидесяти футах позади Лопеса и Гриссома.

«Всё произошло быстро, Брид. Вот как это выглядело».

Трейнор в ярости. Она набрасывается на Балларда: «Ты что, слепой?»

Баллард выглядит ошеломленным.

Лопес вскидывает руки: «Иди нафиг, Трейнор».

«Прекратите огонь, все». Я вижу, как команда разваливается.

«Трейнор, это был несчастный случай. Теперь нам нужно знать. Это люди Наджибуллы или Шахзада?»

Девочка оглядывает нашу маленькую группу. Она пристально смотрит на Лопеса.

«С такого расстояния я не могу сказать», — говорит она.

«Они могут отрезать нам дорогу в Ланат, — говорю я ей. — Мы должны знать».

Трейнор резко отстраняется от меня. «Я ничем не могу тебе помочь».

Блядь. Мне нужно, чтобы эта девчонка была солдатом, а не капризным ребёнком.

Я вытаскиваю бинокль Leitz из сумки на чехле для пластинок. Прищуриваюсь на небо. Солнце давно перевалило за пик и освещает наш склон. Чтобы блики не выдавали наше местоположение, я надеваю на линзы сотовые защитные очки.

Просканируйте столбец.

Обычная одежда талибов и моджахедов. Тюрбаны, жилеты, нагрудники и высокие сапоги. Они сидят высоко в седлах, перекинув через плечо автоматы. Вьючные мулы, должно быть, везут оружие и взрывчатку. Дальше по берегу реки за караваном следует длинная колонна пехоты. Никаких признаков того, что они нас заметили.

Я передаю бинокль Трейнору. «Попробуй. Кто они?»

Трейнор подносит очки к глазам и оглядывает фургон. Возвращает их мне. «Не могу сказать».

Она едва взглянула. Не могу понять, то ли она что-то скрывает, то ли просто злится. Хочу встряхнуть её, чтобы она немного успокоилась.

За нами Шахзад, а в долине – конный отряд. Если караван принадлежит Шахзаду, то путь в Ланат перекрыт. Мы можем попытаться проскочить, но это будет рискованно.

А что, если караван принадлежит Наджибулле? Не уверен, что он будет лучше Шахзада. Конечно, он заключил мирный договор. Посланник, с которым он вёл переговоры, прыгнул на скалы с высоты в полтора метра. Как он на это отреагирует?

Он может решить взять нас всех в плен. Он может убить нас, оставить девушку себе и начать всё сначала.

Что сказал Гриссом?

Если со мной что-нибудь случится, то мне подойдет Трейнор.

Я поворачиваюсь к девушке. «Гриссом знал, что ему плохо.

Он сказал, что если с ним что-то случится, то ты будешь тем, кто ему нужен.

Что он имел в виду?

Трейнор выглядит несчастным. Пожимает плечами. «Я знаю все подробности».

«Вы присутствовали на переговорах?»

«Не все. Гриссом мне потом рассказал».

«Вы знаете детали, но не нюансы. Новому переговорщику будет сложно вмешаться. Доверие — это ключ к успеху.

Наджибулла не будет знаком с кем-то новым».

«Всё верно», — Трейнор скалит зубы. В её голосе слышен рык. «Доверие — это самое главное. Нет, Наджибулла не доверится новичку».

«Выкладывай, Трейнор. Что Гриссом имел в виду, когда сказал, что ты — то, что надо?»

«Отвали, Брид».

«Мы имеем право знать».

Враждебность Трейнор исчезает. Она выглядит задумчивой. «У меня есть все детали. И моё освобождение — часть сделки».

«Трейнор», — мягко говорит Баллард. — «Если ты что-то знаешь, расскажи нам. Мы все можем здесь погибнуть».

«Больше нечего рассказать».

Недостаточно хорошо. Трейнор сдерживается, но я не могу её понять.

Я устал бегать, и мне нужно место, где можно подумать.

Куда-нибудь, куда мы сможем добраться до темноты. В укреплённый пункт.

Я знаю это место.

OceanofPDF.com

СОВЕТСКИЙ ФОРПОСТ

Кагур-Гар

Вторник, 17:00

Советы знали достаточно, чтобы захватить высоту.

В восьмидесятые годы они высадили отряд отборных парашютистов на северной вершине Кагур-Гхара.

Построили форпост. Однажды утром талибы услышали прилёт вертолётов, а к наступлению ночи крепость уже была готова.

Южная вершина была выше, но круглый год была покрыта снегом. С северной вершины десантникам открывался прекрасный вид на всю долину реки Кагур. Она находилась выше границы леса и занимала позицию, которая обеспечивала обороняющимся 360-градусную зону обстрела.

Я намерен занять этот опорный пункт.

Мы не можем вернуться из-за основных сил Шахзада. Мы не можем направиться в Ланат из-за каравана и конных моджахедов.

Я схожу с тропы и начинаю подъём. Уверенность в себе, энергия разливается по телу. Фотография Кагур-Гхара свежа в моей памяти. Через полчаса мы дойдём до границы леса. Оттуда будет легко добраться до вершины.

Я задал такой темп, что измотал бы даже самого подготовленного солдата. Меня до сих пор трясёт после стычки на мысе. Трейнор чуть не обвинил Лопеса в убийстве.

Ни Баллард, ни я не видели того, что она, по её мнению, видела. Я не могу винить Лопес за то, что она разозлилась.

Трейнор втягивает воздух позади меня. Теперь никаких непринуждённых разговоров. Либо она всё ещё переживает из-за смерти Гриссома, либо её забивает до смерти высота и физические нагрузки.

Надо отдать ей должное – она держится. Мы поднимаемся всё выше и выше. Без сдерживающего Гриссома мы поднимаемся быстрее. Выше границы леса я нахожу тропу, ведущую к вершине. Не напрямую, потому что такой маршрут был бы слишком крутым. Скорее, она петляет по склону под острыми углами. Серия головокружительных поворотов. Сначала на юг, затем на север, затем снова на юг – всё выше.

Я пробираюсь по камням и валунам. Теперь, как ни странно, по огромному бревну. Срубленному стволу дерева. Я сажусь на него, поднимаю ногу и кладу её на бревно. Упираюсь прикладом М110 в бедро, прислоняюсь лбом к стволу. Смотрю, как пот капает с кончика моего носа. Задыхаясь, Трейнор присоединяется ко мне.

«Как это сюда попало?» — спрашивает Трейнор.

Без вопросов… она сожалеет о своей вспышке. Она предлагает трубку мира.

«Советские». Я поднимаю лицо к Трейнору, держу ствол винтовки обеими руками. «Они вытаскивали брёвна с опушки леса вертолётом. Использовали их для строительства форта».

Трейнор кладет руки на колени и наклоняется.

«Почему, Брид? Зачем ты привёл нас сюда?»

«Эта возвышенность господствует над долиной. Это удобный оборонительный пункт. Отсюда мы сможем сдержать двести талисов».

Я опускаю ногу на другую сторону бревна и одним плавным движением перекатываюсь через препятствие. Поднимаюсь выше.

«Блядь», — Трейнор позади меня перелезает через бревно.

Я почти уверен, что она не ругается на меня.

По склону горы разбросаны ещё больше брёвен. Многие из них расколоты. Когда советские войска покинули форт, они заложили взрывные устройства, разбросав повсюду обломки.

Я достигаю вершины, когда солнце венчает вершину Шафката.

Мы находимся на высоте десяти тысяч футов над уровнем моря, и воздух холодный.

Заходящее солнце окрашивает гору в кроваво-оранжевый цвет.

Достаю бинокль, осматриваю долину. Похоже, караван разобьёт лагерь на ночь. Моджахеды разбили лагерь на берегу Кагура. Поят лошадей. Должно быть, это люди Шахзада… они даже не пытаются прятаться.