Поверните направо. Со стороны моста ничего нет.
Иллюзия. Кёниг и Такигава разошлись.
Шахзад, должно быть, разделил свои силы. Небольшой отряд спускается по восточному склону, чтобы обойти Кёнига с фланга. Основные силы следуют вдоль склона горы на запад. Увидят ли они следы нашего прохода?
Измученный Трейнор падает рядом со мной. «Что ты думаешь?»
«Я думаю, что все будут спать всю ночь».
Следующим на вершину поднимается Лопес. Он оглядывается. «Пусть это будет самое скромное достижение».
Советский форпост ничем не примечателен. Да и никогда не был. Два бункера, кухня, погреб и наклонные желоба, пробитые в скале, — для слива отходов вниз по склону. Меньший из бункеров предназначался для офицеров, другой — для рядового состава. Спальные помещения также служили складом для припасов. В погребе хранились РПГ и боеприпасы для миномётов на случай, если моджахедам повезёт с миномётным снарядом.
Когда Советы всё взорвали, они неплохо постарались. Жилье представляет собой всего лишь пару блиндажей, вырытых в неглубоких углублениях в скале глубиной в полтора метра.
Бревенчатые и каменные стены сохранились до наших дней. Они возвышаются над углублениями на три фута.
Каждая крыша когда-то была построена из брёвен, уложенных на стены. Каждое бревно поднимали вертолётом с опушки леса. В некоторых случаях советские войска использовали двойной слой для дополнительной защиты от миномётного обстрела. Крыша склада была бетонной, с арматурой, и брёвнами сверху. Между брёвнами для изоляции насыпали смолу. Всё это сооружение было накрыто брезентом для обеспечения водонепроницаемости. Когда советские заряды взорвались, камни укрепили стены и направили взрывную волну вверх. Добрых восемьдесят процентов крыш исчезли, разбросанные по склону горы. Несколько брёвен упали обратно в жилые помещения.
Я включаю рацию своего отряда: «Пятьдесят пять, это Пятьдесят пять, Сьерра».
Нет ответа.
Баллард преодолевает последние несколько шагов до вершины горы.
«Пятьдесят пять на самом деле, это Пятьдесят пять Сьерра».
«Они вне зоны действия, — говорит Баллард. — Я могу поймать их на высокой частоте».
«Давайте сделаем это».
Баллард отмахивается от «Человеческого ранца», раскладывает его пятифутовый хлыст и устанавливает связь. Я поворачиваюсь к Лопесу и Трейнору.
«Если понадобится, мы сможем задержать отсюда целую роту», — говорю я.
«Будьте начеку. Лопес на западном склоне, Трейнор на восточном. Прикрывайте друг друга».
Лопес и Трейнор сердито переглядываются. Угрюмые, они расходятся по своим местам.
«На самом деле это Пять-Пять Кило», — говорит Баллард.
Ничего.
«Вы нашли нужную частоту?»
«Да», — Баллард крутит ручку настройки на съёмочной площадке. «Мы можем связаться с ними, но они не могут связаться с нами. Их рации недостаточно мощные».
«Позвольте мне уточнить», — говорю я. «Они нас слышат, а мы их — нет. Если я буду говорить в эту трубку, есть большая вероятность, что Кёниг услышит, хотя и не сможет ответить».
«Именно. Входящие сигналы на частоте отряда отключат их приёмники. Он попытается ответить, но через минуту поймёт, что вы его не слышите».
Я протягиваю трубку, и Баллард передал её. «Пять-пять, это Пять-пять, Сьерра. Слушайте внимательно. Вы меня слышите, а я вас нет. Замечен караван моджахедов в долине между нами и Ланатом. Зона высадки три недоступна, мы не можем остановиться на автодоме. Укрываюсь на ночь, сообщу о намерениях утром. Повторяю. Сообщу о намерениях утром».
«Вполне справедливо», — говорит Баллард.
«Лучшее, что мы можем сделать, — говорю я ему. — Давайте поднимем генерала».
Баллард без труда добирается до генерала. 25-ваттный ВЧ-передатчик ManPack отражает волны от ионосферы прямо на Баграм. Я кратко излагаю ситуацию. Приукрашивать не нужно — это полная чушь.
«Верните Директора Два домой». Если генерал Энтони и рвёт на себе волосы, то по его голосу это не заметно. «Действуйте по своему усмотрению. Импровизируйте».
«Да, сэр. А как насчёт Five-Five Actual?»
«Если они будут в зоне высадки три по расписанию, мы выйдем, при условии местного превосходства в воздухе».
«Да, сэр».
«Держи меня в курсе. Два-один факт вышел».
Баллард выключает радио. Мы обмениваемся взглядами.
Трейнор и Лопес дежурят на склонах. Это мой первый шанс побыть наедине с Баллардом после падения Гриссома.
«Что там произошло?» — спрашиваю я. «У тебя был самый чёткий обзор».
«Не знаю, Брид», — Баллард выглядит неуверенным. «Полковнику становилось всё хуже. Он нетвердо стоял на ногах. Половину времени он опирался на Лопеса. Потом он увидел фургон, вырвался и вышел на выступ. Лопес погнался за ним, попытался оттащить. Полковник как-то…
Они боролись секунду. Полковник упал.
«Ты видел, как Трейнор посмотрел на Лопеса?»
«Трейнор думает, что Лопес убила полковника», — Баллард морщится. «Чувак, её реакция была просто охренительно странной».
«Она успокоилась», — говорю я ему.
«Трейнор однажды взбесился», — Баллард качает головой.
«Это слишком много».
OceanofPDF.com
18
OceanofPDF.com
БАЗОВЫЙ ЛАГЕРЬ ЗАРЕКА
Кагур-Гар
Вторник, 2000 г.
Ветер завывает на вершине горы. Баллард стоит у стены казармы и контролирует западный подход. Лопес контролирует южный. Вокруг нас каменистый склон обрывается симметричным конусом. Оба в касках и с бронежилетами. Талибан не сможет подойти незамеченным.
«Четыре часа», — говорю я. «Мы с Трейнором заколдуем тебя в полночь».
Я спускаюсь по ступенькам офицерского блиндажа и вижу Трейнор, прислонившуюся к одной из стен. Она сидит на полу, скрестив руки на груди, пытаясь согреться. Блиндаж защищает от ветра.
Она смотрит в небо.
Обида и гнев сочились по её лицу, оставляя лишь скорбь. Она плакала. В лунном свете следы слёз блестят на её пыльных щеках.
Ночи в Гиндукуше тёмные. Деревни освещаются фонарями. Драгоценное топливо экономят. В горах даже самый слабый свет может выдать ваше местоположение. Даже такая простая вещь, как включение цифровых часов, может привести к гибели.
Сигарета — магнит для снайперов. В долине караван разжёг костры для приготовления пищи. Наглые ублюдки.
Без светового загрязнения ясная ночь прекрасна. Небо — океан звёзд. «Видишь Большую Медведицу?» — спрашиваю я.
«Да», — Трейнор указывает. «Вот именно. Если следовать по нему, то получится… Полярная звезда».
Одно из брёвен, образующих потолок, рухнуло обратно в пространство. Я сижу на полу напротив неё и прислоняюсь к нему.
Лицо девушки выражает усталость. Её светлые волосы собраны в небрежный хвост. Спутанные пряди свисают до плеч и лезут в глаза.
«Ты была права», — говорю я ей.
"О чем?"
«Мне здесь очень нравится».
«У тебя есть имя, Брид?»
"Да."
Трейнор пристально смотрит на меня. Наконец она усмехается. «Можешь звать меня Робин».
«Я не уверен, что это было бы уместно».
«Почему? Вы не действующий офицер. Вы консультант».
Она играет со мной, и я не против.
«Робин, — говорю я, — ты крепкая девчонка».
«Не прошло и пяти минут».
«Насколько хорошо вы знали Гриссома?»
«Как давно вы знаете этих людей?»
«Торгуем сейчас? Через два дня».
«Вас привезли извне. Зачем им это?»
«Я знаю эти места. А теперь скажите, насколько хорошо вы знали Гриссома?»
Робин застёгивает куртку до подбородка и пытается нырнуть в неё, как черепаха. «Последние полгода чувствовала себя довольно неплохо. Он был хорошим человеком. Он мне нравился».
«Восемнадцать месяцев Зарек держал тебя. Ты когда-нибудь пытался сбежать?»
Тьма. Я изучаю выражение лица Робин при свете луны и звёзд. Она выдыхает, и её дыхание мгновенно превращается в пар.
«Я знал, что ты меня об этом спросишь».
Я пожимаю плечами. «Вам придётся ответить на вашем докладе».
Робин кусает губу. «Ладно», — говорит она. «Я пыталась сбежать — один раз».
"Скажи мне."
Она делает.
Моджахеды, захватившие Робин, надели на неё капюшон и три дня маршировали вдоль берегов Арвала. Когда над головой пролетели вертолёты, похитители поспешно увели её в укрытие за деревьями.
Робин была измотана. На четвёртый день моджахеды сели на лошадей и посадили её на вьючного мула.
Тропа шла вверх. Похитители вели её всё выше в горы. Всё глубже в Гиндукуш.
Когда они остановились, моджахеды сорвали с неё капюшон и столкнули с осла. Со связанными за спиной руками она с грохотом упала на землю. Окружавшие её мужчины рассмеялись.
От удара у Робин затряслись кости. Робин почувствовала себя так, будто её избили.
Они прибыли в другую деревню. Высоко в горах, в окружении заснеженных вершин. Деревня, построенная из камней и брёвен, величественно возвышалась над речной долиной. Она была больше других деревень, мимо которых они проходили. Там были конюшни для лошадей, амбары для хранения корма. Караваны шли до тех пор, пока на севере можно было запасти зерно… Когда зерно кончалось, последний караван уходил. Животные зимовали на юге.
Моджахеды почтительно расступились, когда к ним приблизился всадник. Глядя на Робин, он спешился и передал поводья одному из своих людей.
Мужчина внимательно посмотрел на Робин.
Робин прищурилась, глядя на него.
Мужчина был ростом шесть футов, с острой бородой, усами-рулем и острыми чертами лица. В бороде пробивалась седина, ему, должно быть, было лет пятьдесят пять. На нём был традиционный племенной тюрбан… чёрный, с тёмно-красной отделкой. Штаны были заправлены в высокие кожаные сапоги. Его одежда состояла из чёрного перахан-тунбана в северном стиле, поверх которого он носил малиновый кожаный жилет.
Через плечо у него висела винтовка Драгунова, советская снайперская винтовка с полированным деревянным прикладом. Тяжёлое оружие, но он был крупным мужчиной. Ремень винтовки был украшен красными, чёрными и белыми бусинами. Нагрудник был китайского образца Тип 56. Подсумки для трёх магазинов спереди, подсумки поменьше по бокам. Китайский был брезентовым, этот – кожаным, сшитым вручную.
«Как тебя зовут?» — спросил человек в черном.
Робин была шокирована тем, что он говорил по-английски.
Моджахеды, похоже, не знали, что она умеет говорить на пушту. Робин решила, что, возможно, разумнее будет скрыть это умение.
Она слушала и узнавала все, что могла.
«Робин Трейнор. Сержант армии США».
«Сержант Трейнор», — мужчина четко выговаривал каждый слог.
«Я Зарек Наджибулла. Это мои люди, а вы — мой гость».
Мятежник, наркоторговец, полевой командир.
Наджибулла излучал ауру величия.
Двое моджахедов помогли Робин подняться и перерезали верёвки, связывавшие её руки. Они отошли в сторону, а она смотрела на них. Даже не попыталась отряхнуться.
Старик с белой бородой, похожей на лопату, пробирался сквозь толпу. Он подошёл к Робин и ударил её по голове. Она подняла руки, чтобы защититься. Мужчина что-то бормотал на пушту и попытался ударить её во второй раз. Он кричал, требуя, чтобы она закрывалась. Робин сделала вид, что не понимает.
Наджибулла резко отмахнулся от него. Снова что-то на пушту, и один из мужчин достал кусок белой ткани. Он накинул его на голову Робин.
«Деревенский имам», — тон Наджибуллы был извиняющимся.
«Волосы должны быть покрыты».
Робин поправила ткань, защищая её. «Отпусти меня. Американские военные найдут нас, и ты пожалеешь о том дне, когда забрал меня».
Наджибулла рассмеялся: «Они ищут уже неделю, сержант Трейнор. В ста милях к югу».
«Как долго вы собираетесь держать меня здесь?»
Наджибулла улыбнулся. «Сегодня ты должен умыться и отдохнуть. Днём мы поговорим. Вечером мы пообедаем».
Робин разозлилась.
«Газан», — скомандовал Наджибулла на пушту. «Отвези ее в Ваджиа».
«ЭТА ДЕРЕВНЯ, НАВЕРНОЕ, БЫЛА базовым лагерем», — говорю я. «Далеко на севере Бадахшана, недалеко от Таджикистана».
«Да», — соглашается Робин. «Три дня пути и семь дней пути».
ехать на север от Арвала».
«Американские части туда не ходят. Советы никогда не строили форпосты севернее этого».
"Почему нет?"
«Посмотрите на это. Снабжение невозможно, кроме как по воздуху. Патрулям приходится пересекать суровую горную местность. Наши самые подготовленные бойцы для этого не подходят. Советы извлекли урок и отказались от этого.
Мы узнали то же самое гораздо южнее. В Кунаре.
«Люди там живут, — размышляет Робин. — Они счастливы. Они не знают ничего другого».
«Сомневаюсь, что жизнь там сильно изменилась за две тысячи лет».
«Зарек и его помощники чувствовали себя в достаточной безопасности, чтобы привезти туда свои семьи».
«Да», — говорю я. «Похоже, он был достаточно уверен в себе, чтобы передать тебя своим женщинам. Расскажи мне о Ваджиа».
«Ваджия была очаровательна. Во многих отношениях она была именно такой, какой я хотела быть».
Я уверен, Робин улыбается в темноте. Грустной, задумчивой улыбкой.
OceanofPDF.com
19
OceanofPDF.com
РОБИН В БАЗОВОМ ЛАГЕРЕ
Кагур-Гар
Вторник, 18:00
Газан был крупным мужчиной лет пятидесяти, с густой чёрной бородой и гранитным лицом. Он носил белый тюрбан, тёмно-синий жилет и брезентовый жилет. Каждый подсумок был достаточно большим, чтобы вместить два магазина, то есть на груди у него было шесть тридцатизарядных магазинов типа «банан». Боковые карманы были набиты патронами F1.
ручные гранаты лимонка.
Он привел Робин к большому дому у подножия горы.
Типичная для этого региона конструкция. Стены из плоских камней, сложенных колоннами. Окна и дверные проёмы укреплены брёвнами и досками. Из крыши торчал металлический дымоход. Его, вероятно, замазали смолой. Входная дверь была украшена замысловатой резьбой, но без замка. Дом был большим, как дуплекс, с двумя входными дверями. Робин подумала, не живут ли здесь две семьи.
Одно из окон было задернуто занавеской, и оттуда выглянула пара поразительно голубых глаз. Тонкие загорелые пальцы опустили занавеску на место. Голубые глаза иногда встречались и у афганцев. Это была поразительная генетическая черта.
Газан перекинул АК-47 через плечо. Его потёртые коричневые ботинки хрустнули по каменным подступам к дому.
Робин оглянулась. Наджибулла и его люди распрягали мулов и ставили лошадей в стойла. Имам пристально смотрел на неё.
В дверях появилась женщина в чёрной бурке с золотой отделкой на голове. Её глаза сияли светом юности. Не было никаких сомнений, что это была та, что выглядывала из-за занавески.
«У вас гость», — сказал Газан на пушту.
«Господь велел мне ожидать ее», — ответила женщина.
Ее голос был мягким и мелодичным.
У Робин горели уши. Её похищение было спланировано.
Зарек договорился о женщине-пленнице.
Женщина провела Робин в дом.
Дневной свет проникал в главную комнату через большие окна. Там были полки, камин, циновки и подушки.
По сравнению с другими домами, которые посещала Робин, это жилище было хорошо обставлено. Оно принадлежало человеку высокого положения.
Планировка была традиционной. В подвал вела открытая лестница. Было три дверных проёма: один слева от входной двери и два по обе стороны задней стены. Все они были закрыты тканевыми ширмами или занавесками из бисера.
«Я Ваджия», — сказала женщина, приложив руку к груди. Она говорила на пушту, но жест ясно давал понять, что она имела в виду.
«Ваджия», — ответила Робин по-английски. «Меня зовут Робин».
«Хорошо», — женщина указала на одну из дверей в задней части комнаты. «Пойдём со мной».
Ваджия отодвинула занавеску и провела Робин в другую комнату, вдвое меньше гостиной. Это была женская комната, с циновками и деревянными сундуками у стен. Робин с удивлением обнаружила в углу заднюю дверь. Склон горы не был задней стеной дома, как Робин сначала подозревала. На самом деле, у дома была настоящая задняя стена, сложенная из бревен и…
Камень. За домом, должно быть, был переулок, ведущий к общему туалету.
Робин медленно обернулась, оглядывая комнату. Женщина сняла паранджу и положила её на один из сундуков.
Женщина-пуштунка повернула ручку газового фонаря. Свет отогнал тени в углы. Робин судорожно вздохнула.
Ваджие было тридцать, она была на пять лет старше Робин. У неё были длинные каштановые волосы и глаза неземного голубого цвета. Щёки были усыпаны веснушками, а цвет лица напоминал молочный шоколад. У неё были высокие скулы и широкий рот.
Её платье поражало своей женственностью. На ней был фирак, своего рода блузка с оранжевыми и жёлтыми вертикальными полосками. Платье было заправлено в оранжевый шальвар… мешковатый, собранный на талии и лодыжках. Обувь была практичной и плоской, с толстой верёвочной подошвой, чтобы не стеснять движений по каменистой местности.
«Ты прекрасна», — сказала Робин по-английски.
Ваджия выглядел озадаченным.
Робин улыбнулась. Улыбка передала то, что она хотела донести до Ваджии.
Ваджия улыбнулась. Она указала на одежду, сложенную на другом сундуке. Его приготовили к приезду Робин. В углу, на каменном полу, стоял таз с водой и полотенцами.
«Очистись», — сказала Ваджия. Она не ожидала, что её поймут на пушту, но всё же сделала несколько жестов с полотенцами и водой. «Одевайся».
Робин чувствовала запах своей камуфляжной формы, пыльной и жёсткой от засохшего пота. Она чувствовала себя так, будто её измотали дни, проведённые в пути.
«Спасибо», — сказала она по-английски. Она кивнула и улыбнулась в знак благодарности.
Ваджия улыбнулась Робин в ответ. Она отодвинула занавеску и оставила Робин одну.
Задняя дверь манила.
Было слишком рано пытаться сбежать. Робин сняла бронежилет, недоумевая, почему Наджибулла позволил ей его оставить. Должно быть, он хотел обеспечить ей хоть какую-то защиту в случае перестрелки. Конечно. Он похитил её не просто так.
Робин разделась и приняла ванну. Вымылась и оделась в пуштунскую одежду. Белый фирак с широкими рукавами, узкими манжетами и высоким воротником. Бирюзовый шальвар. Темно-синяя чадра или головной платок. Ей также дали вуаль, которую она должна была носить в присутствии мужчин, кроме Наджибуллы.
Ваджия провел ее в главную комнату, где они сидели на циновках и пили чай.
К ним присоединился Наджибулла.
«Мы будем говорить по-английски», — сказал ей Наджибулла. «Ваджия не говорит по-английски, но она знает, что я собираюсь тебе рассказать. После этого мы пойдём в мою худжру и встретимся с моими помощниками».
«Хорошо», — сказала Робин.
«Ты будешь жить в одном помещении с Ваджией», — сказал Наджибулла.
«Ты будешь частью моей семьи».
У Робин сжался желудок. Она знала кое-что о фундаменталистской исламской культуре. Мысль о том, чтобы стать рабыней в гареме, была детской мечтой, но перспектива столкнуться с этим в реальности пугала. «Как долго ты будешь держать меня у себя?»
Наджибулла проигнорировал её. «Я обсудил твой статус с имамом деревни. В этом доме и в этой деревне.
Ваджия — моя жена. Ты — пленница моей правой руки. И гостья. Есть правила.
«Пленник твоей правой руки».
«Тебя взяли в плен в бою, поэтому ты — раб».
Наджибулла говорил так, как будто ее статус был очевиден.
«Если ты меня тронешь, — сказала Робин, — тебе лучше не спать.
Я убью тебя."
«Мне разрешено иметь четырех жен, — продолжал Наджибулла, не впечатленный этим, — и столько же пленниц правой руки, сколько
Мои финансы позволяют. Это существенная сумма, уверяю вас.
«Боже мой, — подумала Робин, — он собирается меня изнасиловать».
«Ты тоже гость», — военачальник широко развёл руками. «Я намерен взять тебя с целью получения выкупа, и мне следует поддержать твою ценность. Я сделаю это, сохранив тебя в том состоянии, в котором ты был найден».
«Могу ли я быть рабыней и гостем?» — спросила Робин.
В этом доме вы можете ходить с непокрытой головой. Вы можете ходить в традиционной одежде.
Вне дома вы всегда будете держать волосы и лицо закрытыми. Понятно?
"Да."
«Я оторву голову любому, кто осмелится взглянуть на твоё обнажённое лицо. Надень чадру и пойдём со мной».
Ваджия помогла Робин надеть чадру и застегнула вуаль.
Наджибулла вывел её через парадную дверь на солнечный свет. Они прошли сорок футов до другой двери, которую она заметила раньше. Внутри оказалась ещё одна гостиная.
Прямоугольный, двадцать на тридцать футов. Два дверных проёма в задней стене, расположенные на большом расстоянии друг от друга. В отличие от дверей в соседней гостиной, эти были сделаны из цельного дерева. Два неиспользуемых камина, по одному с каждой стороны. Вдоль стен были разложены толстые циновки.
Пятнадцать человек сидели: восемь на одной стороне комнаты, семь на другой. Наджибулла и Робин сидели, скрестив ноги, в середине ряда из семи человек.
Это была пуштунская худжра. Робин знала, что это такое, но эта была самой большой из всех, что она видела. Она была данью богатству и престижу Наджибуллы. Внешние стены были каменными, толщиной не менее фута. Внутренние стены были обшиты деревянными панелями и украшены резьбой. В окнах были прозрачные стекла и шторы, которые пропускали дневной свет.
«Мужчинам не разрешено входить в дом», — сказал Наджибулла.
«Это моя худжра, место, где я принимаю гостей. Где мы
Женщины могут обслуживать это блюдо, и нам разрешено это делать. Вы здесь в качестве исключения.
"Почему?"
«Потому что ты — это порядок вещей».
Вошли три женщины в бурках и подали чай. Когда всем налили по чашке, женщины оставили чайники на низком столике и вышли из комнаты.
Робин оглядела комнату. Газан сидел там напротив Наджибуллы. Остальные мужчины были в возрасте от тридцати до пятидесяти лет. Все были бородатыми и одеты в пуштунскую одежду. Они положили свои разгрузочные жилеты на пол рядом с собой, а АК-47 прислонили к стенам.
«Первый этап операции завершен».
Наджибулла обратился к присутствующим на пушту: «Адим Фазили, расскажите о передвижениях Шахзада».
Молодой человек лет тридцати выпрямился. «Он знает, что девушка у нас. Как вам известно, он следил за вами во время нападения на американский патруль. Небольшая группа его людей следовала за вами, пока вы двигались на север».
«А теперь?»
«Они отправили троих человек сообщить о ваших передвижениях».
«Молодец, Адим», — продолжил Наджибулла. «А как насчет его основных сил?»
Третий мужчина, с проседью в бороде, махнул рукой. «Они остаются на землях племён. „Аль-Каида“ хорошо платит ему за защиту их тренировочных лагерей. С каждым днём они становятся сильнее».
«Не жалеет ли он сил для защиты своих караванов?»
«Не больше обычного», — сказал седобородый. «Наркотики идут на север, взрывчатка — на юг. Беспрепятственно».
Наджибулла выглядел недовольным. «А что с нашими, Барьял?»
«Американские вертолёты вчера атаковали караван Дагара. Он был вынужден рассеяться. Небольшие группы самостоятельно доберутся на юг».
«Потери?»
«Квартал. Могло быть и хуже. Дагар молодец, господин».
Наджибулла погладил бороду. «Хорошо, переходим ко второму этапу. Это сержант Трейнор. Мы собираемся потребовать за неё выкуп. Где ближайшие американцы?»
«В Нангаламе есть американцы», — сказал Адим Фазили.
«Они находятся на посту Афганской национальной армии».
Нангалам в Кунаре — деревня на берегу Печа.
Это южная оконечность речного комплекса Кагур и Арвал, простирающегося до Бадахшана. США
Армия пыталась передать её АНА, но афганцы не смогли её удержать. Год спустя американцы вернулись и заняли базу.
«Один из вас должен сделать предложение», — объявил Наджибулла. «Сейчас они не знают, жива женщина или мертва. Им нужно сообщить, что она жива. Она у нас, и мы вернём её за компенсацию.
Кто пойдет?
«Я пойду», — объявил Адим Фазили.
«Нет, я!» — взревел Газан.
«Я пойду», — крикнул Барьял.
Наджибулла рассмеялся. Он повернулся к Робин и перешёл на английский. «Каждый из этих людей, — сказал он ей, — хочет сообщить американцам в Нангалам о твоём пленении. Это опасное путешествие. На них могут напасть талибы Шахзада, американцы или Афганская национальная армия».
«Зачем Талибану нападать на Талибан?»
Наджибулла рассмеялся. Повернулся к комнате и развел руками. «Она называет нас талибами».
В комнате раздался смех и насмешливые возгласы.
«Я не понимаю», — сказала Робин.
«Мы не талибы», — гордо заявил ей Наджибулла. «Мы моджахеды. Шахзад — талибы. Выучился в ваххабитских медресе Лахора. Вы, американцы, должны усвоить разницу».
Он прав, подумала Робин. Все талибы — моджахеды, но не все моджахеды — талибы.
Наджибулла повернулся к своим офицерам: «Как мы докажем американцам, что эта женщина у нас?»
«Отрубите палец и отправьте его им», — крикнул Барьял.
Группа взревела. Робин вздрогнула.
«Надо что-нибудь отрезать», — пробормотал Наджибулла и хлопнул в ладоши.
Робин боролась с желчью, подступившей к ее желудку.
Она собиралась сражаться. Господи, она не собиралась позволить этим дикарям отрезать от себя куски.
Вошла женщина в парандже. Она почтительно приблизилась.
Робин отпрянула. «Не смей».
«Подстриги ей ногти», — рявкнул Наджибулла.
Женщина достала из складок паранджи небольшую керамическую миску и пластиковый пакет. Она опустилась на колени перед Робин.
«Дайте ей руки», — приказал Наджибулла.
С колотящимся сердцем Робин протянула правую руку. Женщина достала большие кусачки и подстригла Робин ногти. Обработав обе руки, она переложила обрезки из миски в пластиковый пакет и запечатала его.
Наджибулла забрал у женщины сумку и отпустил ее взмахом руки.
«Ваша ДНК есть в реестре армии США, не так ли?»
Робин была поражена изысканностью Наджибуллы.
Если бы эта идея пришла к ней от западного человека, она бы её не заметила. В устах этого дикаря идея предоставить ДНК-доказательство её плена казалась достойной благоговения.
«Это, — Наджибулла потряс сумку, — докажет, что женщина у нас. Американские научные данные подскажут им, что она принадлежит ей».
«Они не узнают, что она жива», — возразил Газан.
«Пусть гадают, — рассмеялся Наджибулла. — Незнание заставит американцев вдвойне отчаянно стремиться узнать».
Робин знала, что это правда. Армия найдёт тела, но её тело окажется пропавшим без вести. СМИ будут пестрить новостями. Американка пропала без вести. Небеса и земля будут потрясены, чтобы найти её.
«Адим», — Наджибулла протянул пластиковый пакет. «Возьми двенадцать человек и отнеси это американцам в Нангалам».
Молодой человек поднялся на ноги и взял обрезки ногтей у Наджибуллы. «Какую компенсацию нам просить, господин?»
Наджибулла рассмеялся. Он повернулся к Робин: «Сколько заплатит Америка, чтобы вернуть тебя? Миллион долларов? Независимый Нуристан? Может быть, голову президента на золотом блюде».
«Ничего», — голос Робин был твёрдым.
«Ничего», — Наджибулла прищурился, глядя на неё. «Неужели они так мало ценят твою жизнь?»
«Мы не торгуемся с бандитами. Соединённые Штаты примут меня обратно».
«Посмотрим», — Наджибулла повернулся к Адиму Фазили.
«Не спрашивай ничего», — резко бросил он на пушту. «Пусть американцы скажут нам, сколько, по их мнению, она стоит».
«ТЫ НЕ СМОЖЕШЬ СКРЫВАТЬ свои знания языка пушту вечно», — говорю я.
«Нет, но Зарек гордился своим английским», — выражение лица Робин смягчается при воспоминании. «Он изучал его во Французском лицее в Кабуле, когда был мальчиком. Он говорит на семи языках».
"Семь."
«Да. Пушту, дари, фарси, арабский, английский, французский и русский».
Я с трудом могу разглядеть в темноте выражение лица Робин.
«Дари?»
«Да, это диалект фарси. Восемьдесят процентов афганцев говорят на дари или пушту. Мы практиковались вместе».
Как уютно.
«Откуда они узнали, что вы говорите на пушту?» — спрашиваю я.
"Случайно."
OceanofPDF.com
20
OceanofPDF.com
ПЛАН РОБИН
Кагур-Гар
Вторник, 2000 г.
Ветер завывает за руинами. Лопесу и Балларду, должно быть, очень тяжело. Нам бы поспать, но я не могу оторваться от рассказа Робин.
Что-то в этой миссии было не так, но я не могу понять, что именно. Возможно, секрет кроется в истории этой девушки.
Этот секрет может спасти нам жизнь.
«Моджахеддины использовали тебя для обмена, — говорю я Робин. — Поэтому побег стал ещё важнее».
«У Зарека было что-то особенное на уме. Я должен был попробовать».
В тоне Робин несомненна решимость.
Она продолжает свой рассказ.
АДИМ ФАЗИЛИ ПОШЕЛ отобрать патруль и подготовиться к походу в Нангалам. Наджибулла отвёл Робин обратно в жилое помещение. Когда они вышли из худжры, Робин почувствовала аромат курицы, жарящейся на гриле. Ваджия и две другие женщины готовили еду у входной двери.
«Газан — моя правая рука», — сказал Наджибулла. «Барьял — моя левая рука. Их дома находятся по обе стороны от моего, и те,
Их жёны. Они готовят ужин для всех нас. Мы будем обедать через час.
Робин внезапно почувствовала желание присоединиться к женщинам. «Позволь мне помочь им».
Наджибулла рассмеялся: «Для этого ещё будет достаточно времени.
Вы поможете Ваджие с её работой и многим другим. А теперь давайте воспользуемся этой возможностью, чтобы поговорить.
Он провёл её в гостиную. Тень горы ползла по дому. Наджибулла зажёг два фонаря и поставил их на столы, по одному в каждом конце комнаты. Он откинулся на подушки у стены.
«Сними чадру, — сказал он Робин. — Дай мне тебя увидеть».
Робин сняла чадру, сложила её и положила на стол. Она повернулась к Наджибулле, смутившись. Она отряхнула волосы и предстала перед военачальником.
Она знала, что её волосы будут сиять золотом в свете фонарей. Она не была красавицей, но знала, что достаточно хороша собой, пусть и по-мальчишески. Фирак и шальвар были для неё слишком женственны. Она не знала, как стоять, чтобы выглядеть выигрышно.
«Сядь», — сказал Наджибулла. «Есть вещи, о которых нам нужно поговорить».
Он протянул руку и схватил с пола подушку.
Бросил ей и указал на место перед собой.
Она послушно положила подушку на пол и села, скрестив ноги, лицом к своему похитителю.
«Мы — моджахеды», — сказал Наджибулла. Его манера была педантичной. «Мы ведём великий джихад. Русские, американцы, все неверные должны покинуть нашу землю. Мы — хорошие мусульмане, но мы не придерживаемся строгих правил ваххабитов. Знаете ли вы, что означает слово «Талибан»?»
Робин знала, но покачала головой.
«Это означает «ученик». Лидеры Талибана прошли обучение в медресе в Пакистане. Они стремятся навязать нашей стране самую строгую форму ислама. Если бы вы вышли за пределы
В таком виде, с распущенными волосами, талибы засекли бы тебя до смерти».
«Я слишком много подобного видела», — сказала Робин.
«Не моими людьми. Мы знаем, что для процветания Афганистана необходимо выйти за рамки этих строгих законов. Мы не откажемся от учения пророка. Но Коран можно толковать по-разному, как и вашу Священную Библию».
«Женщин забивают камнями до смерти».
«И обезглавливают мужчин. Когда наказание соответствует преступлению. Эта страна переживает ужасный внутренний конфликт. Америка вмешалась в него, как это всегда бывает с иностранцами. Эта деревня была одной из моих оперативных баз последние три года. До этого она была базой Шахзада. Как вы думаете, как выживает имам деревни?»
«Он застрял между вами, не так ли?»
«Конечно. Эти жители деревни не пережили бы три тысячи лет войны, не научившись обману.
Все должны приспосабливаться к образу жизни проходящих солдат».
Робин покачала головой. «Ты говоришь так, будто у тебя есть ответы на все вопросы».
«Нет, сержант Трейнор. Не понимаю. Но, по крайней мере, я понимаю вопросы».
«В чем вопрос?»
«Афганистан находится в состоянии теократической гражданской войны».
Робин вытаращила глаза, а Наджибулла рассмеялся. «Видите? Вы никогда не слышали, чтобы об этом говорили такими словами. Это правда. Мы вступили в гражданскую войну между ваххабизмом и более просвещённым исламом. Победить может только одна сторона».
«Твоя сторона».
«Я не намерен проигрывать», — Наджибулла выпрямился. «Сейчас.
Помоги Ваджие. Я уйду в свою комнату на послеполуденную молитву.
Ужин прошёл в уютной обстановке. Ваджия принёс порцию еды для Наджибуллы. Жёны Газана и Барьяла разнесли еду мужей по домам. На полу стояли миски с овощами, рисом и кубиками жареной курицы. Еда оказалась гораздо вкуснее, чем жареная козлятина с овощами, которую подавали в Арвале.
«Почему она пошла в армию?» — спросил Ваджия Наджибуллу.
Наджибулла перевел вопрос для Робин.
«Я не могла найти работу, — ответила Робин. — Я думала, армия меня чему-то научит».
«Ваша армия разрешает женщинам служить вместе с солдатами».
Робин пожала плечами. «Мы знаем, что жители деревень в Афганистане болезненно относятся к мужчинам, допрашивающим женщин у них дома.
Женщин-солдат, таких как я, берут с собой, чтобы облегчить задачу».
«Я знаю об этом», — сказал Наджибулла.
«Нас осталось не так уж много».
«Тем не менее, вы продолжали служить в этом качестве».
Наджибулла погладил бороду.
"Да."
"Почему?"
«Я не хочу возвращаться домой».
Наджибулла кудахтал. «Дом — это всё, что у нас есть. Без семьи и традиций мы — ничто».
Робин сглотнула. «Где ещё я могу быть полезна?»
После еды Робин и Вайя отнесли посуду и кастрюли к реке, чтобы помыть их. Они принесли вёдра с чистой водой в дом для питья и уборки.
Она начала понимать, почему самые высокопоставленные мужчины и старейшины деревни занимали дома у подножия горы.
Гравитация. Не нужно было подниматься по крутым лестницам.
Наджибулла спал в одной из задних комнат. В другой комнате спали Ваджия и Робин.
В ту первую ночь Робин начала планировать свой побег.
Ваджия показал ей, как задняя дверь открывается в переулок между горой и задней стеной дома.
Робин вышла, закрыла за собой дверь и оглядела проход. Дома наверху опирались на скалы и сваи, доходившие до нижних этажей. Приходилось протискиваться между сваями, этими огромными деревянными колоннами, и склоном горы. Если пройти достаточно далеко в одном направлении, можно было попасть к дому Газана. Если же идти в противоположном направлении, можно было пройти мимо задней стены дома Барьяла.
Дальше располагались общественные туалеты.
Между домами были узкие проходы. Робин пробралась вперёд, откуда открывался хороший обзор.
Откос тянулся на двадцать ярдов от деревни до быстрой реки. На уровне земли стояло несколько больших домов. Там же находились конюшни и загон для скота.
Она посмотрела направо и налево. По обе стороны были ступени, ведущие на более высокие террасы.
В каждой деревне были часовые. В этой деревне их было как минимум двое.
По одному на каждом конце, у реки. Оттуда был виден большой деревянный мост, ведущий на противоположный берег. Они охватывали оба берега, ступени и верхние террасы.
Из своего укрытия Робин не могла определить, были ли выставлены еще часовые на верхних уровнях.
Она прокралась обратно в свою комнату, стараясь не потревожить Ваджию.
Робин начала выходить из дома каждую ночь. Она наблюдала за поведением часовых. Она видела, что они не могут одновременно следить и за берегом реки, и за деревней. В горной темноте, в безлунную ночь, было бы легко подняться по ступеням, когда они не смотрели.
Ей придётся бежать на склон горы. Днём пройти как можно больше, а ночью пробраться к реке на водопой. Она начала прятать еду в сапогах. Она собиралась сбежать в
Камуфляжная форма. Накиньте на голову тёмную чадру, чтобы скрыть светлые волосы.
На верхних террасах должны были быть часовые. Робин не осмеливалась ночью подниматься на откос, чтобы посмотреть, где они могут быть. Вместо этого каждый раз, отправляясь с Ваджией к реке, она окидывала деревню взглядом, пытаясь заметить вооруженных людей, стоящих на страже.
Она всегда видела один или два. Никогда в одном и том же месте.
Ей пришлось предположить, что их также будут вывешивать ночью.
Расстояние от террасы до линии деревьев было не более пятнадцати ярдов.
Это был шанс, которым она должна была воспользоваться.
OceanofPDF.com
21
OceanofPDF.com
ПОБЕГ РОБИН
Кагур-Гар
Вторник, 2000 г.
«Мне пришлось ждать новолуния, — говорит Робин. — Я использовала это время, чтобы спланировать и спрятать еду».
Жители городов привыкли к уличным фонарям. Их часто удивляет яркость лунного света, падающего на открытое пространство. Солдаты, стоящие на берегу реки или на склоне горы, представляют собой лёгкую мишень.
«Удалось ли вам определить позиции часовых на террасах?»
«Нет», — Робин качает головой. «Я предполагала, что они где-то бродят. Но я знала, что они там».
НАСТУПИЛА НОВОЛУНИЕ. Робин ждала до раннего утра. Она надела камуфляжную форму и накинула тёмно-коричневую чадру на соломенные волосы.
Робин подошла к задней двери. Оглянулась через плечо на спящую Ваджию. Сердце её кольнуло. Ваджия пыталась подружиться с ней. Она надеялась, что Ваджия не попадёт в беду.
Долг солдата — бежать. Робин выскользнула из дома и пошла по переулку.
Расстояние от дома Наджибуллы до ступенек составляло сто ярдов. Робин обнаружила двух часовых у берега реки. Медленно она опустилась на землю и поползла. Она двигалась осторожно, прижимая грудь и живот к земле. Уже через двадцать ярдов её колени и локти затекли.
Достигнув подножия лестницы, она поняла, что лёгкая часть пути позади. Она подождала, пока часовые посмотрят в сторону берега реки, затем десять секунд бежала вверх, прежде чем броситься на камень. Она затаила дыхание, перевернулась на спину и обвела взглядом террасу.
Там... на третьем уровне часовой прислонился к стене дома.
Теперь у неё было три точки отсчёта. Она подождала, пока все трое мужчин отвернутся, а затем бежала десять секунд. Она добралась до вершины и распласталась на первой террасе. Часовые у реки больше не представляли собой главную угрозу.
Ей нужно было следить за часовым на третьем уровне. Найти других часовых, которые, как она предполагала, находились высоко на террасах.
Робин лежала, смотрела и слушала.
Там. На краю второй террасы стоял мужчина, глядя в сторону реки. Он долго смотрел на блестящую чёрную ленту, затем взглянул на часового у дома и помахал ему рукой. Она перевернулась на бок и спрятала лицо.
Пятнадцать ярдов.
Робин боролась с искушением встать на ноги и убежать.
Вместо этого она перевернулась на живот и поползла, преодолевая по шесть дюймов за раз.
Пройдя двадцать футов, она оглянулась. Мужчина на втором этаже смотрел в сторону реки.
Мужчина на третьем этаже пристально смотрел на нее.
Сердце Робин остановилось. Она отвернула голову набок и спрятала лицо. Затаила дыхание и ждала. Считала.
триста секунд.
Ночь была безмолвной. Когда Робин оглянулась, мужчина снова смотрел на реку. Она на мгновение закрыла глаза и продолжила ползти.
Когда она достигла границы леса, ей захотелось бежать.
Заставила себя проползти дальше, мимо первых деревьев. В деревне было тихо. У неё не было компаса, но в ясную ночь она умела ориентироваться по звёздам.
Через десять минут она поднялась на ноги и пошла дальше.
Она шла медленно, внимательно осматривая свои шаги. Лесная подстилка была опасной. Узловатые корни извивались во все стороны, пытаясь удержаться на каменистой почве. Идти было трудно, но знакомый запах сосновых иголок придавал ей уверенности. Она прижимала ладони к стволам деревьев, чтобы не упасть. Пальцы чувствовали кору. Каждые пятнадцать минут она останавливалась, чтобы прислушаться к шуму воды в реке.
С рассветом Робин пошла быстрее. Моджахеды были рождены для выслеживания в этих горах. Она оглянулась через плечо и пошла так, чтобы не задеть листву.
Она продолжала идти, стараясь успеть как можно дальше до заката. Ноги горели и тяжелели от трудностей, связанных с балансированием на волнистой лесной земле.
Робин решила действовать неожиданно. Она повернула на запад, глубже в лес. Подъём был труднее. Она шла осторожно, чтобы не сломать ветки. Через полчаса она остановилась и легла на землю рядом с упавшим бревном.
Солнце садилось, и лес был окутан тенью.
Она почувствовала какое-то беспокойство в лесу. Мягкое прикосновение рукавов к кустам, щелчок антабки пращи о металл. Звуки шагов небольшой группы мужчин.
Мужчины прошли мимо неё. Теперь у неё возникла проблема. Они не собирались возвращаться в деревню этой ночью. Они…
Продержитесь там ещё хотя бы день. Пока не решили, что потеряли её, или пока она не наткнулась на них.
Наткнуться на них было вполне возможно. Они предполагали, что она будет держаться у реки, и теперь они были между ней и свободой. Если она продолжит идти на юг, они отрежут её. Если она направится дальше на запад, она заблудится.
Робин залегла на дно.
Ближе к рассвету Робин проснулась, дрожа от холода. Хотя в её карманах была еда, она не могла утолить свой мучительный голод. Её мучила жажда. Рот и горло пересохли, и она с трудом сглатывала слюну.
Робин с трудом поднялась на ноги и пошла к реке. В пятидесяти футах внизу чёрная вода бежала по камням в русле реки.
Склон горы представлял собой полосу препятствий из валунов.
Во всех направлениях выступали огромные скалы причудливой формы.
Некоторые из них были наполовину зарыты в склон горы. Другие же были сложены вместе, словно груды щебня, готовые сползти в реку, если убрать из их основания хоть один камень.
Спускаться в темноте было самоубийством. Отчаявшись от жажды, Робин на ощупь пробиралась между самыми большими валунами.
Вытянула ноги и проверила каждую опору.
На полпути она поскользнулась и пролетела на пятачке метров пятнадцать. Врезалась в валун, потеряла равновесие, упала на бок. Ударилась о кучу рыхлого сланца и покатилась. Перекат спас её. Упав с отвесной стены, усеянной каменистыми выступами, она бы не избежала травм.
Она смотрела на звёзды и напрягала слух, пытаясь уловить хоть малейший признак погони.
Тишина.
Робин встала и проверила свои руки и ноги. Она была вся в ссадинах и синяках, но в остальном невредима. Она, пошатываясь, перебралась через откос к берегу реки, перекинула ноги через край и опустилась, пока её ботинки не нащупали опору. Вода была достаточно высокой, чтобы заполнить три четверти русла реки. Край воды находился в трёх метрах от берега. Камни были скользкими, но она опустилась на четвереньки и решилась выйти. Сняла чадру и окунула лицо в бурлящую воду.
Ледяной, словно из шланга, направленного ей в голову.
Она откинула голову назад и стряхнула воду с волос.
Затем она сложила ладони чашечкой и напилась. Она нашла большой камень, отполированный водой. Села и закрыла глаза.
Небо над западными горами было цвета лосося. Туман плыл по воде и застилал русло реки.
Робин поднялась на ноги. Её волосы и ткань униформы потрескивали от инея. Чадра была небрежно повязана вокруг шеи, словно платок.
Она достала из карманов курятину с рисом и поела. Заползла в туман, нашла проточную воду и напилась ещё.
Солнце освещало золотыми лучами склон горы, по которому она спустилась. Она была так поглощена голодом и жаждой, что забыла, что ей придётся подниматься обратно.
На этом склоне она будет беззащитна. Безопасность лежала в лесу, за опушкой леса.
Робин выбралась из реки, поскользнувшись на мокрых камнях. Выбравшись на берег, она встала и отряхнулась.
Она затаила дыхание и замерла. Четверо афганцев с лошадьми стояли на откосе, глядя на неё. Как она могла их не заметить? Туман и утренний мороз. Должно быть, шум падающей воды заглушил их приближение.
Как отличить моджахеда от талибов? Были ли это люди Наджибуллы, посланные на её поиски, или Абдул-Али Шахзада? Возможно, это были бандиты. Возможно, это были жители деревни. Разобраться было невозможно. Они были одеты…
одинаково, с белыми тюрбанами, жилетами и нагрудниками.
Они спешились и были вооружены автоматами АК-47.
Двое мужчин направились к ней.
Робин побежала. Бежать по берегу реки было бесполезно. Они догонят её с лошадьми. Она бросилась к склону горы, оставшемуся в двадцати ярдах от них. Добежав до него раньше них, она начала подниматься.
Они поймали ее прежде, чем она успела преодолеть десять футов по склону.
Она почувствовала, как чья-то рука схватила её за ремень сзади и рывком выбила из равновесия. Она вскрикнула и упала назад, на мужчину, который повернулся, перенёс её вес на себя и оставил её падать на бок. Другой мужчина ударил её ногой в живот, и она согнулась пополам, свернувшись калачиком. За считанные секунды один мужчина схватил её за руки сзади. Другой рванул с неё ремень.
Робин пнула мужчину. Он навалился на неё всем весом, сжал кулак и ударил её по лицу. Робин сплюнула кровь.
Охваченная паникой, она закричала на пушту: «Нет! Нет!
Останавливаться!"
Ремень расстегнулся, и мужчина попытался стянуть с неё штаны. Робин забилась, но он прижал её к полу и продолжал бороться с одеждой. «Прекрати!» — закричала она. «Помогите мне!»
Твэк.
Мужчина, державший её за руки, отпустил их. Что-то мокрое и мясистое брызнуло ей в лицо. Она услышала, как от горных склонов эхом отозвался треск выстрела мощной винтовки.
Робин поняла, что мужчина, державший ее руки, был застрелен.
Она услышала звук удара еще до звукового удара пули.
Мужчина, борющийся с её штанами, выпрямился. Робин обернулась.
На берегу реки, в четверти мили от него, одинокая фигура сидела на лошади. Он поднял винтовку к плечу. Он выстрелил ещё раз, не держа её в руках.
Ещё один удар. Голова мужчины у её ног взорвалась.
Третий поднял свой АК-47 и выстрелил. Робин узнала характерный тяжёлый барабанный бой АК, стреляющего в автоматическом режиме. Эффективно примерно на сотне ярдов. Четвёртый вскочил на лошадь, снял винтовку с передка и бросился в атаку.
Одинокая фигура снова выстрелила в скачущего бандита.
Пропущенный.
Пеший бросил магазин и вытащил из разгрузочного жилета другой.
Твэк.
Пуля попала в центр тяжести мужчины, прежде чем он успел перезарядить оружие. Тот рухнул, как мешок с зерном.
Всадник с АК-47 мчался в атаку на полной скорости. Только так можно было сократить дистанцию и попасть в зону поражения АК.
Одинокая фигура пришпорила коня и выстрелила ещё раз. Ещё один выстрел, и пуля сбила нападавшего с коня. Лошадь, оставшись без всадника, понесла.
От начала до конца поединок длился менее полутора минут.
Робин с трудом приподнялась на локте. Униженная, она попыталась прикрыться. Одинокая фигура всадника галопом приближалась к ней. Она узнала чёрный тюрбан с красной отделкой и красный жилет. Зарек Наджибулла нес свой «Драгунов», держа одну руку на рукояти пистолета, дуло направлено вверх.
Это была чертовски хорошая стрельба. Верхом, с рук, на четыреста ярдов. Пять выстрелов, четыре попадания, один — галопом по движущейся мишени.
Робин прищурилась, глядя на Наджибуллу. Отряхнула пыль с лица. Её рука была мокрой от крови. Кровь досталась от человека, который сжимал её руки.
«Сержант Трейнор, — сказал Наджибулла. — Вы полны сюрпризов».
Робин моргнула. «Что?»
Наджибулла улыбнулся: «Ты говоришь на пушту».
Робин дрожала. Её брюки и нижнее бельё сползли до колен. Она с трудом натянула их. Всё…
она хотела прикрыться.
Военачальник сел на коня и обошел её. Наблюдал, как она дрожащими пальцами пытается застегнуть пояс.
«Приказать ли мне высечь вас, сержант Трейнор?» — спросил он.
«Ты будешь делать то, что хочешь».
«Дай мне слово, что ты больше не убежишь».
Робин смотрела на него, готовая расплакаться.
«Я ВИДЕЛА, как женщин пороли в деревнях», — Робин вздрагивает.
«Я согласился».
«У тебя не было выбора, — говорю я ей. — Тебе пришлось вернуться».
«Он дал мне одну из лошадей убитых им людей. Наблюдал, как я на неё сажусь, и ему понравилось, что я умею ездить верхом.
Он заставил меня надеть чадру и отвёл обратно в деревню. Имам пытался помешать, но Зарек его проигнорировал.
«Ваджия сказал, что я сглупил, что мне некуда идти. Зарек и остальные посчитали мой побег забавным. Они ожидали, что я сбегу».
«Занимательно».
«Это суровые люди, у них тяжелая жизнь. Они находят удовольствие в вещах, которых современные американцы не понимают.
Охота, скачки на лошадях по пересеченной местности, рассказывание историй. Большинство афганцев неграмотны, но они уважают человека, способного рассказать хорошую историю.
«Ты сдержал свое слово?» — спросил я.
Да. Все знали, что бандиты пытались меня изнасиловать. Мужчины приняли решение Зарека не подвергать меня избиениям. Я сдержала слово, и деревня меня приняла. Конечно, я была женщиной и должна была уважать их ограничения. Зарек предоставил мне много свободы. Пока мы ждали возвращения Адима Фазили, Зарек водил меня кататься верхом и ходить в походы. Он хотел узнать всё, что мог, о нашей культуре.
Рассказ Трейнора меня тревожит. Есть способы получить информацию. Отношения Трейнора с Наджибуллой кажутся слишком уж тёплыми. Тот факт, что он спас её от изнасилования, имел для неё огромное значение. Всё, что он делал, было специально сделано, чтобы завоевать её доверие.
«Я знаю, о чём ты думаешь», — говорит Трейнор. «Ему следовало избить меня до полусмерти и запереть в ящике. Ты думаешь, ему нужна была информация? Я говорю тебе, ему было всё равно.
У него были свои собственные цели».
«Хорошо», — говорю я. «Я тебе верю».
Но я этого не делаю.
OceanofPDF.com
22
OceanofPDF.com
ВЫХОД И ЗАСАДКА
Кагур-Гар
Среда, 04:00
Я созываю военный совет.
Мы вчетвером опускаемся на колени в центре бункера. После долгого разговора нам с Робин не хватает сна.
«Какой план, шеф?» — Баллард звучит бодро и отдохнувшим.
«Я хочу попробовать то, чего Талис не ожидает».
«Мне уже нравится», — говорит Лопес.
«Ладно. Мы нарушим самое простое правило проникновения и выселения. Мы уйдём тем же путём, каким пришли».
Группа спецназа не покидает район боевых действий тем же маршрутом, которым вошла. Суть в том, что, если противник узнает о высадке, он развернет силы для её охраны.
«Как думаешь, они знают, что ты приехал через Шафкат?»
Баллард настроен скептически.
«Не уверен», — признаюсь я. «Но силы вокруг деревни и Шафката, вероятно, слабы. Мы воспользуемся меньшим мостом. Перейдём реку в миле к северу, полностью минуя деревню».
«А как насчет основного тела Шахзада?» — спрашивает Лопес.
«Мы будем на шаг впереди. Готов поспорить, что они всю ночь боролись за то, чтобы приблизиться к Кёнигу и зоне высадки три».
«Попытается ли генерал высадиться из зоны высадки Три?»
«Только если вертолёты не наткнутся на ЗРК. Возможно также, что у Шахзада нет ЗРК на Шафкате. Тем лучше для нас».
«Какой у нас план Б?» — спрашивает Баллард.
«Теперь мы по плану Е», — говорю я. «Всегда можно попробовать что-то ещё. Если эвакуация с помощью вертолёта не получится, мы растворимся в лесу, за линией леса. Выходи».
«Хорошо, — говорит Баллард. — Я согласен».
Лопес встаёт. Фыркает, расправляет плечи, словно боксёр, выходящий на ринг. «Почему бы не выйти прямо сейчас?»
«Эта миссия ограничена по времени», — я смотрю на Робин. «Предпочтительнее всего эвакуация на вертолёте».
Баллард вызывает Баграма по высокочастотной радиосвязи.
Генерал Энтони почти сразу же выходит в эфир. Сомневаюсь, что он спал.
«Если начнём сейчас, — говорю я ему, — то сможем достичь точки высадки на Шафкате через час после рассвета. Она находится на западном склоне. Если у Шахзада в деревне есть ЗРК, вершина послужит нам защитой».
«Попробовать стоит», — соглашается генерал. «Я организую группу эвакуации».
«Пять-пять Sierra закончились».
Затем Баллард переключается на частоту отряда. Кёниг не может ответить, но, возможно, сможет принять. Дважды передаю свои намерения. Отбой, встать.
«Поехали».
Я МЕНЯЮ наш порядок марша. Лопес, вооружённый своим HK416, идёт в авангарде. Я следую за ним, расположившись в слабине, с М110.
Безоружная Робин следует за мной, а Баллард охраняет меня.
Мы отправляемся в путь. За исключением Робин, которая идёт рядом со мной, мы соблюдаем дистанцию в десять ярдов друг от друга. Мы надели защитные очки, и луна всё ещё освещает путь. Мы идём быстрым шагом. Я хочу добраться до деревни до рассвета.
Я заставляю себя расслабиться, перехожу на экономичную походку.
Шахзад шёл за нами с основными силами. Значит, он оставил в деревне лишь символическую силу. Если повезёт, пройдя дальше на север, мы полностью их обойдем.
Лопес останавливается и поднимает правый кулак. Он приглашает меня присоединиться к нему.
«Проверьте, — говорит Лопес. — Это правильная точка маршрута?»
Я перепроверил его координаты. Компас и GPS. «Да, нам нужно свернуть здесь».
Лопес сходит с тропы. Он замедляет шаг, пробираясь по склону. Я следую за ним на три-четыре ярда. Чтобы удержать равновесие, Робин время от времени хватает меня за плечо. Каждый из нас пытается идти по стопам другого.
Мы добрались до берега реки. Наша навигация оказалась неплохая.
Мы стоим в пятнадцати футах от моста.
Он меньше того, что в деревне. Крепкий, построен из толстых деревянных досок.
Я жду, пока Лопес перейдёт дорогу, и следую за ним. Мы по одному переправляемся через мост и собираемся у опушки леса.
Луна достаточно яркая, чтобы освещать берег реки. Меня передёргивает от мысли, что я стою там, словно утка в тире.
Лопес выдвигается, направляясь к тропе, по которой мы ходили прошлой ночью. Он движется медленнее, чем раньше. Медленный британский марш, оружие наготове. Все его чувства на пределе. Именно такой темп используют на тропе в джунглях, предупреждая о засадах и ловушках.
Деревня возвышается на противоположном берегу слева от нас. Темно, ни проблеска света. Берега реки залиты лунным светом, но мы идём близко к опушке леса. Из деревни нас должно быть не видно.
Лопес бросается на землю. Я слышу щелчок и вижу дульную вспышку со стороны тропы. Бросаюсь вниз. Ещё больше дульных вспышек, барабанная дробь АК-47.
Огонь. Мы в тридцати ярдах от тропы. Между нами и склоном горы, должно быть, около двух десятков Талисов.
Мы на X.
Лопес отвечает одиночными выстрелами. Я слышу позади себя резкий треск HK416. Баллард присоединился к бою.
Нам нужно сходить с Х. Два варианта. Либо атаковать засаду и застать противника врасплох, либо найти укреплённую точку и позвать на помощь.
Противник превосходит нас численностью в восемь раз, и мы находимся на открытой местности.
«Баллард, — кричу я. — Иди в деревню! Сильный пункт.
Следующий — Трейнор. Лопес, прикрой наш отход.
Баллард бежит к мосту. Его силуэт вырисовывается на фоне сверкающей воды. В свете заходящей луны он отбрасывает длинную тень на берег реки. Его ботинки цокают по мосту — он уже на другой стороне. Робин бежит за ним.
Спотыкается, падает, с трудом встает на ноги и продолжает бежать.
У меня в животе всё оборвалось. Её ударили?
Робин перебежала дорогу. Я бросился за ней. Пули свистели вокруг меня, рикошетили от камней на берегу. Позади меня Лопес переключил винтовку в автоматический режим и открыл шквальный огонь по засаде.
На другой стороне моста Баллард опускается на колено и начинает обстреливать противника. Я бегу через мост. Лопес отступает последним.
Подняв оружие, я бегу по откосу к деревне. Почти ожидаю, что меня расстреляют из одного из домов.
Ничего.
Талисы устроили засаду на западном берегу. Они не оставили никого из своих людей в деревне. Слишком велик был риск, что их могут убить стрелки с другой стороны реки. Было принято осознанное решение охранять тропу и не трогать деревню.
Я добираюсь до дома, где держали в плену Робин и Гриссома. Вставляю в ствол своего М110 и толкаю дверь.
Вхожу, прикрываю левый порез. Чисто. Коврики, пропитанные кровью. Широкое амёбное пятно на полу — от человека, которого я подстрелил вчера. Разворачиваюсь, прикрываю правый порез. Чисто.
Времени на зачистку дома нет. Кагур — деревня, контролируемая врагом, и жители вооружены. Я бросаю гранату в боковую комнату. Другую — в подвал.
Взрывы из боковой комнаты и подвала. Занавеска колышется и влетает в гостиную.
Я поворачиваюсь, поднимаю винтовку и стреляю в дульные вспышки на другой стороне реки.
Запыхавшись, Робин вбегает в дверь.
Лопес мчится через откос. Вбегает в комнату, разбивает одно из окон прикладом винтовки. Он снова переключается на полуавтоматический режим. Вместе мы освещаем отход Балларда с моста.
Баллард вваливается в дом.
«Включай связь», — говорю я ему. «Прямо сейчас же, блядь».
Робин берет М416 Балларда, подходит к окну и разбивает стекло.
Я хватаю ее за воротник и тащу вниз.
«Что ты, черт возьми, делаешь?»
«Я умею драться».
«Чёрт возьми. Ты — наша миссия. Ложись на пол и оставайся там».
«Два-Один Альфа», — говорит Баллард в трубку. «Это Пять-Пять Кило».
«Давай, Пять-Пять Кило».
«Войска в соприкосновении, деревня Кагур. Координаты по координатной сетке: «Янки Ромео» 803 675. У нас два-пять противников. Требуется немедленная поддержка с воздуха и эвакуация».
«Принял, Five-Five Kilo. TIC, два-пять противников. QRF готов к запуску. Внимание — окончательное одобрение будет получено мной лично».
Я хватаю трубку. «Два-Один Альфа, скажи своим, если мы не получим поддержку от чёртовой АСА, миссии не будет».
Вне."
Баллард и Лопес стреляют из окон. Я стреляю из двери.
У нас есть одно преимущество: двум десяткам Талис будет нелегко перебраться через этот мост.
Они ведут непрерывный огонь с противоположного берега. Пули, словно дождь, бьют по каменным стенам дома.
«Нам нужен выход». Баллард бросает магазин, перезаряжает оружие и нажимает на кнопку затворной задержки.
«Вот тот дом слева», — говорю я.
«Что скажете?»
«Прямо рядом со ступенями. От этого дома можно выйти на склон».
«Где жители деревни?»
«Спрятался. Осторожно, здесь у каждого гражданского есть оружие».
Лопес хрюкает: «Рассвет. Мы сможем сдержать их до прибытия помощи».
Он прав. Небо светлеет. Воздух холодный, по поверхности реки ползут струйки тумана. Камни на берегах блестят.
Радио потрескивает. «Пять-пять кило, это Два-один Альфа».
Баллард срывает трубку с рычага. «Давай, Два-Один Альфа».
«Мы следим за вашим ПОЗ с помощью беспилотных летательных аппаратов».
Конечно, генерал Энтони поручил бы беспилотнику патрулировать Кагур. С момента эвакуации из зоны высадки
Один из них испортился.
«Расскажите нам новости», — резко говорит Баллард.
«Ожидается, что с севера приближается около сотни пехотинцев Талибана, а в миле позади них — более крупный караван».
«Чёрт, — я хватаю трубку. — А как насчёт поддержки с воздуха?»
В эфире раздаётся голос генерала. «Это Два-Один, — говорит он. — У этих «Тали» есть ЗРК. Мы не можем рисковать эвакуацией по воздуху».
«Два-Один, запрашиваю немедленную поддержку огневой поддержки».
«Ответ отрицательный, Файв-Файв Сьерра». В голосе генерала звучит категоричность. «Вы предоставлены сами себе».
Я бросаю трубку Балларду. Робин смотрит на меня, открыв рот.
Возвращаюсь к дверному проему. Справа летят пули, разбивая раму в щепки. Я ныряю обратно. С криками «Аллаху Акбар» талибы несутся через мост. Другие талибы, авангард основных сил Шахзада, ведут огонь с нашей стороны берега реки.
«Чёрт!» Баллард бросает трубку и снова отворачивается к окну. Обрушивает шквал огня на переходящих мост талисов. Один человек падает, затем другой. Талисы на другом берегу обеспечивают плацдарм для огня. Те, кто наступает с нашей стороны, могут свободно маневрировать против нас.
«Не собираюсь ждать, пока сюда прибудут ещё сто пятьдесят Талисов», — говорю я. «Баллард, Трейнор, бегите к дому. Я последую за вами. Лопес, ты будешь прикрывать тыл».
Балларда не нужно уговаривать. Он вцепился в рацию на плечо и протискивается мимо меня. Он врывается в дверь и бежит со всех ног. Робин начинает идти, но я её удерживаю. «Подожди, пока он доберётся, он нас прикроет».
Ещё больше талисов ринулись к мосту. Осмелевшие под прикрытием своих товарищей с нашей стороны реки. Я поднимаю М110 и стреляю. Ещё двое падают на доски моста.
Из дома под лестницей раздаётся стрельба. Баллард добрался до опорного пункта и зачистил его. Я хватаю Робин.
за её тарелку и выталкиваю её за дверь. «Уходи», — говорю я ей.
Робин бежит без тяжёлого рюкзака, быстро преодолевая расстояние. Держась одной рукой за дверной косяк, я выхожу на открытое пространство и бегу за ней.
С обоих берегов реки стреляют АК-47. И снова ощущение, будто мы на «Х», в засаде. Баллард и Лопес стреляют в ответ из своих HK-416. Точный, прицельный огонь.
Я задыхаюсь, бегу с тяжестью 60-фунтового рюкзака на спине.
Робин вскрикивает и падает лицом вниз.
Я падаю рядом с ней, хватаю её за плечо и переворачиваю.
«Меня ранило», — говорит Робин. Глаза у неё остекленели.
«Ты можешь стоять?»
Вокруг нас свистят пули. Я обнимаю девочку, помогаю ей подняться. Она идёт, как зомби.
Чёрт возьми. Я оставляю винтовку висеть на ремне, закидываю Робин на плечи, как пожарный, и прохожу оставшиеся пятнадцать футов до двери. Вспышка выстрела Балларда ослепляет. Внутри я бросаю Робин на пол.
«Куда ты попал?» — спрашиваю я.
«Сзади».
Я переворачиваю её, осматриваю её бронежилет. В брезенте дыра, на задней полиэтиленовой пластине вмятина. Я могу засунуть туда большой палец.
Но пуля не прошла насквозь.
«С тобой всё в порядке», — говорю я ей. «Пластина остановила пулю. У тебя тупая травма».
Это был чертовски хороший кадр в свете рассвета. Центр массы, между лопатками, чуть правее позвоночника.
Возможно, у неё сломана правая лопатка, но я сомневаюсь. Какую бы травму она ни получила, она не так серьёзна, как если бы ей прострелили сердце и лёгкие из мощной винтовки.
Чертовски удачный выстрел — или просто невезение.
Лопес врывается в дверь. «Чёрт», — выдыхает он.
«Они прямо у меня на хвосте».
«Дело не в добру, шеф». Баллард продолжает стрелять одиночными. Он отстреливает Талис, переходящих мост, но не может остановить их всех. Через дверь я вижу, как с берега реки приближается большой отряд. Они рассредоточиваются, окружая деревню.
Нам повезло. АК-47 в автоматическом режиме неточен.
Подброс ствола делает оружие практически неуправляемым. Выстрел, поразивший Робин, стал тем самым удачным выстрелом, который положил конец всем удачным выстрелам.
«Сбежать в горы, шеф?» Баллард бросает ещё один магазин. Перезаряжает, нажимает на кнопку затвора, стреляет. Человек, полностью слившийся со своим оружием.
Я делаю глубокий вдох. Поднимаю винтовку, устанавливаю прицел на 3,6x и осматриваю скопление талибов в деревне.
Шахзад. Если я его найду, я смогу покончить с этим одним выстрелом.
«Кто-нибудь из вас, ребята, сыграет Шахзада?»
«Отрицательно», — говорит Баллард.
Лопес осматривает деревню с помощью оптического прицела.
«Отрицательно».
Десять минут назад я думал о том, чтобы сбежать куда подальше.
Теперь все, чего я хочу, — это убить лидера Талибана.
Вот он.
Мужчина на фотографии. Союзник «Аль-Каиды» в Афганистане, Абдул-Али Шахзад, больше похож на священника, чем на военачальника. Длинная седая борода, каракулевая шапка. Пронзительные чёрные глаза. Глаза, которые словно смотрят прямо на меня каждый раз, когда он смотрит в мою сторону. Он стоит в дверях дома, в ста метрах от меня. Машет рукой и выкрикивает приказы.
Я навожу перекрестие на его голову, корректирую удержание.
Шахзад жестикулирует. Я размахиваю винтовкой, чтобы посмотреть, что привлекает его внимание.
У меня кровь стынет в жилах.
Это «Тали», АК-47 висит у него на груди. Через плечо он несёт РПГ. Ракета направлена прямо на меня. Её боеголовка может пробить каменную стену этого дома. Не уверен, что она пробьёт её, но я не могу рисковать.
Я нажимаю на курок. Раздаётся облачко, ярко-розовый туман. Человек с РПГ падает.
Повернул винтовку назад, чтобы прикрыть Шахзада.
Военачальник исчез.
OceanofPDF.com
23
OceanofPDF.com
ВХОД ЗАРЕКА
Деревня Кагур
Среда, 06:30
Я не могу найти Шахзада.
Талибы собираются за домами на вершине обрыва. Другие переходят мост с другой стороны, занимая позиции на коленях на берегу реки. Кажется, каждый четвёртый или пятый несёт на спине РПГ. Длинный ствол и остроконечная боеголовка. Другие несут запасные ракеты.
«Нам следует бежать», — говорит Баллард.
Я качаю головой. «Достаточно светло, чтобы всё было видно. Они сбросят нас с горы прежде, чем мы доберёмся до середины этих ступенек».
«Я не сдамся, шеф», — Лопес выхватывает свой «Марк 23» и засовывает пистолет за пояс. «Как сказал тот чувак Киплинг. Последний патрон прибереги для себя».
Я смотрю в прицел, высматривая командира Талибана.
Шахзада не видно. Есть ещё люди, похожие на командиров отрядов. Они готовятся броситься на нас. РПГ.
Сначала обстрел. Не знаю, сколько РПГ выдержит эта каменная стена. За ними последует пехотная атака.
«Баллард».
«Да, шеф».
«Можем ли мы вызвать Сломанную Стрелу… Залить напалмом всю деревню?»
«Отрицательно. Есть ROE. В этих домах прячутся мирные жители».
Я достаю свой «Марк-23» и передаю его Робин. «Теперь ты живёшь Киплингом, сержант».
Глаза девушки встречаются с моими. Широкие, голубые, сплошные зрачки. «Я бы ни за что это не променяла».
Я прижимаюсь к дверному косяку и поднимаю винтовку.
Решите, каких лидеров убить в первую очередь. Робин видела недостаточно убийств. Когда убиваешь достаточно, действие теряет свою ценность. Это работа. У вас остаются лишь оболочки людей, у которых отняли жизнь.
Крики Талибана.
В нашу сторону летит гранатомет РПГ.
Я нажимаю на курок. Один из лидеров падает.
Баллард пригибается, когда боеголовка ракеты взрывается у внешней стены. Оранжевое пламя вспыхивает за окнами, и волна жара обрушивается на нас. Дом трясётся, и из трещин между камнями в воздух вырываются клубы пыли. Я стреляю снова. Другой командир дёргается, из его шеи хлещет кровь.
Разрывается ещё один гранатомёт. Сотрясение отбрасывает меня назад, когда я готов выстрелить. Я пытаюсь удержать равновесие, поднимаю винтовку.
Не могу снова захватить намеченную цель. Стреляю по гранатомётчику.
Снова крики, другой тембр. Талибы вертятся из стороны в сторону, перекрикиваясь. Раздаётся звук, похожий на гром. Треск автоматных очередей. Многие талибы отворачиваются от нас, направляя оружие в противоположную сторону. Некоторые бегут к ступеням, ведущим на более высокие террасы, другие – к мосту.
«Что происходит?» Лопес продолжает стрелять, отстреливая убегающих талибов.
Я игнорирую его, провожу прицелом туда-сюда, высматривая Шахзада. Великого кахуну, вершину командования и управления.
«Они бегут», — выдыхает Баллард. «Боже мой, они бегут».
Они есть. Сотня или больше талибов бегут через мост, взбираясь по ступеням. Сражаются друг с другом, чтобы добраться до лесополосы по обе стороны.
Баллард стреляет в человека, бегущего по мосту. Талиб дёргается и падает за борт. Лопес стреляет в мужчин, бегущих по ступеням. Я никогда не видел, чтобы люди так быстро поднимались по лестнице. Уже два десятка человек добрались до первой террасы.
Они либо бегут к опушке леса, либо прячутся за домами, ища лестницы и другие пути, чтобы попасть на гору.
Деревня и берега реки затихают. Дым кордита плывёт по ветру. Приближаются три десятка афганцев верхом. За ними следуют ещё несколько пеших.
Один из воинов во главе кавалерии выделяется. Он одет в чёрное, в малиновой жилетке. На нём коричневый кожаный нагрудник. Дуло направлено вверх, в правой руке он держит винтовку Драгунова.
Зарек Наджибулла.
Робин подходит ближе и кладет руку мне на плечо.
Сжимает.
«Он здесь».
РОБИН СНИМАЕТ платок с шеи, прикрывает волосы. Обходит меня и входит в дверь. «Позволь мне…»
говорит она.
Широко расставив руки, Робин приближается к всадникам.
Обращения Наджибуллы на пушту.
Люди военачальника остаются в седлах, с винтовками наготове. Они бдительно следят за противоположным берегом и склоном горы в поисках снайперов.
Наджибулла обменивается парой слов с Робин. Поворачивается к своим людям и отдаёт приказы. Моджахеды толпой заполняют лестницу и начинают зачистку деревни.
Наджибулла обращается к Робин.
Робин поворачивается ко мне. «Зарек хочет, чтобы ты вышла», — говорит она. «Тебе никто не причинит вреда».
«Мы не можем доверять этому парню», — говорит Лопес.
Я держу М110 наготове. Прохожу через дверной проём.
«Я не думаю, что у нас есть выбор».
Баллард и Лопес выходят за мной.
«Передайте ему нашу благодарность за помощь», — говорю я. «Он заслуживает нашей благодарности».
Наджибулла отвечает по-английски: «Вы спасли сержанта Трейнор от Абдул-Али и обеспечили ей безопасность. Этой благодарности достаточно».
«Нам нужно отвезти ее в Баграм».
«Полковника Гриссома среди вас нет».
«Мы потеряли его вчера».
Наджибулла вздыхает. «Это ужасные новости. Теперь сержанту Трейнор крайне важно завершить свой путь. Понимаете?»
«Да. Наши не могут привезти вертолёты в эту долину, пока у Шахзада есть ЗРК в горах».
Наджибулла смеётся: «У меня они тоже есть. На самом деле, они мне нужнее, чем Шахзад».
Что это должно означать?
«Нам нужно уйти», — говорю я ему.
«Ты поедешь. Я пришёл освободить сержанта Трейнор, ты спас её для меня. Поэтому ты поедешь в Нангалам под моей личной защитой. Не сомневайся, Шахзад будет сопровождать нас всю дорогу».
Наджибулла спешивается. Отработанным, грациозным движением. Он закидывает винтовку на ремень и подходит к Робин.
«Мы задержимся здесь на час или два. Мои люди зачищают деревню, и мы должны прикончить любого Талибана, который...
Раненые. Располагайтесь поудобнее, приятного аппетита. Мне нужно поговорить с сержантом Трейнором наедине.
Это просто пощёчина. Какого чёрта этот афганский военачальник разговаривает с американским сержантом без разрешения? Я начинаю возражать, но Робин заставляет меня замолчать пронзительным взглядом.
Кипя от злости, я наблюдаю, как Наджибулла берёт Робин под руку и ведёт её к дому, где её держали в плену два дня назад. Теперь у двери стоят моджахеды с заряженными АК-47. Военачальник вводит её в дом и закрывает за собой дверь.
«Сукин сын», — рычит Лопес.
«Успокойся», — говорю я ему.
Один из всадников, крупный мужчина с густой чёрной бородой, смеётся: «Не волнуйся, американец. Милорд и сержант Трейнор хорошо знают друг друга».
«ПЯТЬ-ПЯТЬ КИЛО, это Два-Один Альфа, приём».
Высокочастотный радиоприёмник потрескивает там, где Баллард оставил его на полу дома. Мы вползаем внутрь, и Баллард хватает трубку.
«Оставь это», — говорю я ему.
«Они хотят знать наш статус, — говорит Баллард. — Пятнадцать минут назад нас собирались захватить».
Не знаю, как относиться к генералу Энтони. Человек, которого я знал, наверняка отправил бы авиаподдержку. Рисковал бы потерять самолёт. Сегодня он бросил нас на произвол судьбы. У меня не было времени осмыслить события этого утра. Пока я этого не сделаю, генерал предоставлен сам себе.
«Генерал может подождать».
Сначала меня бесит генерал, потом Наджибулла и Робин. Чёрт возьми, армия переманила в Талисию немало дезертиров. Один парень проделал весь этот путь из Калифорнии, чтобы получить религию. Другой сбежал с первой позиции.
Ночью они перешли на сторону врага. Тысячи мирных жителей из Западной Европы отправились в Сирию и Ирак, чтобы присоединиться к ИГ.
Робин Трейнор ведет себя как одна из тех дурочек.
И все же — она и есть миссия.
OceanofPDF.com
24
OceanofPDF.com
ПЛАВАНИЕ И ОХОТА
Деревня Кагур
Среда, 07:30
Я приказываю Балларду и Лопесу проверить оружие.
Вместе мы достаём пустые магазины и перезаряжаем их из обойм в рюкзаках. Убеждаемся, что наши разгрузочные жилеты заряжены. У нас всё в порядке с боеприпасами. Только Баллард и Лопес стреляли полностью автоматически, и то ненадолго.
Закончив упаковывать снаряжение, мы достаём холодные сухие пайки и с жадностью поглощаем то, что выдаётся за завтрак. Ещё дважды в эфире появляется «Два-Один Альфа». И ещё дважды я отмахиваюсь от него.
«Порода». Это Робин, стоящая у двери.
«Зарек закончил с тобой?» Я ненавижу раздражительность в своем тоне.
«Да, он здесь», — говорит Робин. «Пойдем погуляем?»
Она предлагает мир, но контролирует ситуацию. Мне это не нравится.
Я встаю, вешаю винтовку на грудь. «Почему бы и нет?»
Робин выходит. Я поворачиваюсь к Балларду. «Никаких контактов до вечера», — говорю я ему. «Если что-то срочное случится, напиши мне».
рация отряда».
Мы выходим из дома. «Где Зарек?» — спрашиваю я.
«В доме», — отвечает Робин. «Он заставляет своих людей молиться по очереди».
«Какой набожный».
«Вообще-то да», — Робин обменивается парой слов на пушту с крупным чернобородым Муджем. «Это Газан. Он хороший парень. Я сказала ему, что мы идём к берегу реки».
«Хороший парень?»
«Да. Он был одним из первых последователей Зарека, когда тот был ещё ребёнком. Они вместе сражались с Советами».
Вместе мы идём к мосту. Моджахеды смотрят на меня с таким же подозрением, как и я на них.
Я останавливаюсь на мосту и смотрю на девушку. «Робин, ты выглядишь слишком комфортно в этой компании».
«А чего ты ожидал, Брид? Я прожил с ними полтора года».
«В этом-то и суть. Ты был заложником, военнопленным. Вы, ребята, относитесь друг к другу с панибратством. Есть такое понятие, как «связь с врагом».
Робин прислоняется к перилам моста. «Они не враги, Брид. Соединённые Штаты собираются заключить мирное соглашение с Зареком Наджибуллой. Абдул-Али Шахзад хотел этого. Когда переговоры провалились, он решил обмануть Зарека, похитив меня и Гриссома».
«Откуда он узнал? Закулисные переговоры были секретными. Гриссом должен был вести переговоры о твоём освобождении, а не о мире в Афганистане».
«Не знаю. Шахзад мог убить меня и Гриссома. Это положило бы конец мирному соглашению. Но ему нужен был Зарек. Они ненавидят друг друга уже тридцать лет.
Вместо того, чтобы убить нас, Шахзад взял нас в плен и использовал как приманку. Запер нас вон в том доме, а сам отвёл основную часть на милю севернее и устроил засаду.
«Значит, никаких совпадений. Гриссом видел караван Наджибуллы вчера. Выполз на мыс, чтобы...
Подайте ему сигнал. И вот тогда он упал.
Гриссом, должно быть, подозревал, что это Зарек, но сомневаюсь, что он был в этом уверен. Караван был далеко. Я не мог сказать, глядя в твои очки.
Робин снова лжет.
«В любом случае, — говорит она, — для Зарека и Соединённых Штатов всё сложилось удачно. Он сопроводит нас в Нангалам и поедет своей дорогой».
Я качаю головой. «Мира не будет, Робин. Пока всё не будет согласовано, Зарек останется врагом».
«Можешь смотреть на него так, Брид. Но — обещаю тебе, он на нашей стороне. Он хочет заключить эту сделку так же сильно, как и мы».
«В чем дело?»
Робин смотрит на моджахедов, поящих лошадей. «Полагаю, не помешает рассказать вам в общих чертах. Соединённые Штаты уходят из Афганистана. Афганское национальное правительство оставляет моджахедов Зарека поддерживать порядок в провинциях. Вместе они вытесняют Шахзада из страны. Не дают «Аль-Каиде» использовать Афганистан в качестве плацдарма».
«Что еще выгодно Зареку?»
«Афганское правительство слабо. АНА не будет бороться за лидерство».
«Зарек думает, что они будут за него сражаться?»
«Он знает, что так и будет. Зарек будет управлять страной и опиумной торговлей».
Смелое предложение. В Афганистане опиум — это индустрия с оборотом в шестьдесят миллиардов долларов в год. За мирным соглашением с Америкой последует гражданская война, чтобы поставить всё под контроль одного человека.
«Конечно, — говорю я. — Торговля опиумом».
«Да. Ты можешь доверять Зареку вплоть до Нангалама, Брид».
«Разве вас не смущает идея обмена наркотиков на мир?»
Робин пожимает плечами. «Гриссом совершил сделку с разрешения правительства США. Мы с Гриссомом…
Посланники. Нет, у меня нет с этим проблем. Опиум вывозится из Афганистана уже три с половиной тысячи лет. Его курили в «Тысяче и одной ночи».
Я думаю, у меня тоже нет с этим больших проблем.
США потратили слишком много крови и средств на эту войну. Афганский опиум снабжает наркоманов в России и Европе. Пусть разбираются.
«Как вы с Зареком смогли так сблизиться?»
Зарек доказал, что побег безнадёжен. Я извлек максимум пользы из ситуации, жил с ним и Ваджией. Зарек брал меня с собой в походы и на охоту, пока мы ждали, когда проложится обратный путь. Гриссом долго не мог вмешаться.
«Пеший туризм и охота?»
«Да. Зарек и его люди прогрессивнее Талибана. Пока я держала себя в руках и демонстрировала покорное поведение, никто не возражал. Зарек водил меня на длительные прогулки и катания в горах. Ваджия не хотела идти. Ну… имам возражал, но не слишком громко».
Я не верю своим ушам. «Зарек Наджибулла взял тебя на охоту».
Робин улыбается: «Ты когда-нибудь охотился на гималайского козерога, Брид?»
В апреле, после того как её похитили, Барьял пришёл к Зареку домой. Они немного поговорили, а затем Барьял ушёл.
Зарек вошёл, потирая руки. «Мои разведчики заметили горных козлов на высоких склонах. Я принесу одного».
Ваджия и Робин уставились на него. Глаза военачальника блеснули. «Хочешь пойти, сержант Трейнор?»
Робин охотилась с братьями. Добывала оленей с помощью винчестера 94-го года. Она хотела пойти с ним.
Они отправились в путь рано утром следующего дня. Зарек взял своего любимого скакуна, а Газан одолжил Робин кобылу. Крепкий вьючный мул нёс их воду и походное снаряжение. Они оделись по-холодному, ведь зима ещё не освободила высокие склоны от своих объятий.
«Мы найдем их на высоте более восьми тысяч футов»,
Зарек сказал ей: «Возможно, до десяти. На земле будет снег».
«Я никогда не видела козерога», — сказала Робин.
«Это гималайский козерог, — сказал ей Зарек. — Они водятся там, где Гималаи встречаются с Каракорумом и Гиндукушем. На стыке трёх стран. Здесь мы находим свою долю».
Большую часть пути они проделали по речной долине.
После дня пути Зарек нашёл место для лагеря. Они развели костёр, съели свой паёк и выпили чаю. Они легли спать и проснулись рано утром следующего дня.
Пришло время приниматься за дело. Они накормили и напоили своих лошадей, а затем привязали их, спрятав подальше от посторонних глаз, в роще. Зарек закинул свой «Драгунов» за плечо и повёл её на гору.
Они шли размеренным шагом, покрывая землю. Зарек не обращался к карте. Местность была хорошо известна его разведчикам, и Барьял, должно быть, подробно описал ему, где искать их добычу. Им не потребовалось много времени, чтобы подняться выше границы леса. Они оказались на каменистом склоне, голом, если не считать кустов сухого кустарника. Они продолжали идти, часто по колено в снегу.
«Уши у козерога очень чувствительные, — предупредил её Зарек. — С этого момента нам нельзя разговаривать. Они будут за поворотом этого склона».
Зарек и Робин крадучись обошли гору. Ни одного дерева не было видно. Зарек положил руку ей на плечо и указал.
Там, отделенные от них неглубокой ложбиной, обитали дюжина гималайских горных козлов. Едва различимые в темноте.
Коричневый лунный пейзаж горного склона. Это были крупные животные с толстыми пластами мышц. Их шкура была тёмной, рога – светло-коричневыми. Форма их тела напоминала сабли, с боковыми гребнями, отмечавшими их возраст. У самцов были большие, длинные рога. У самок рога были меньше и тоньше.
Прекрасные животные. Сильные и грациозные. Они легко карабкались, перепрыгивали со скалы на скалу. Останавливались, чтобы поесть.
Двести пятьдесят ярдов отделяли Зарека и Робин от их добычи. Зарек лежал ничком, опираясь стволом своего «Драгунова» на рюкзак для опоры. Робин лежала рядом с ним.
Он протянул ей старый советский бинокль.
Робин достаточно поохотилась, чтобы знать, что дальность стрельбы не проблема. На расстоянии в двести пятьдесят ярдов козероги вполне укладывались в диапазон возможностей винтовки Драгунова.
Нет, проблема была в ветре. Он дул с Гиндукуша, превращая снег в мелкую дымку. Он то дул слева направо, то менял направление, словно дьявольская игра в кошки-мышки.
Зарек не торопился, оценивая момент выстрела. По снежным хлопьям он мог оценить скорость и направление ветра. Он терпеливо ждал и оценивал его перемены.
Трескаться.
Грохот выстрела разнесся эхом по горам.
Один из животных, крупный бык, дёрнулся и пополз назад на задних лапах. Остальные животные бросились бежать в разные стороны.
Некоторые исчезли за гребнем. Другие остановились, ища источник шума.
Зарек не спускал глаз с подстреленного животного, готовый нанести новый удар. Животное упало на бок и замерло.
«Ты права», — выдохнула Робин.
Зарек повернул к ней лицо и ухмыльнулся.
«Пойдем, сержант Трейнор». Зарек поднялся на ноги, не прикасаясь к ней. Его голос был тёплым. «Давайте посмотрим на зверя, которого мы проделали весь этот путь».
Им потребовалось несколько часов, чтобы разделать тушу. Тяжёлая, потная работа. Они выпотрошили и освежевали животное. Зарек был...
Я был доволен тем, как Робин искусно обращалась с клинком. Её мастерство не позволяло шерсти животного портить мясо.
Они отрезали от туши лучшие куски и тщательно их упаковывали. Обагрённые кровью, пропитанные зловонием животного, они несли добычу на спинах.
На высоте трёх тысяч футов ниже, на горе, воздух становился теплее. Облитые кровью и потом, они подошли к водопаду. С вершин хлынула сине-белая вода.
Талая вода стекала в озеро, образовавшееся в скале в результате многовековой эрозии.
Зарек прислонил винтовку к валуну и разделся перед ней. С пересохшим ртом и дрожащими ногами она смотрела.
Обнажённый, он стоял перед ней и смеялся. Его тело было покрыто шрамами ран. Казалось, его голыми руками вырвали из камня, окружавшего их.
Он выпрямился и нырнул в бассейн.
Когда Зарек вынырнул, чтобы глотнуть воздуха, он отряхнул свои длинные волосы, как мокрая собака. Он барахтался в воде и смотрел на неё. Он ничего не сказал.
«Драгунов» был в пределах досягаемости Робин.
Зарек бросил ей вызов взглядом.
Робин боролась. Пришла к решению. Тело Зарека её завораживало. Ей хотелось провести руками по шрамам. Она говорила себе, что должна быть умнее. Но… она сняла платок, затем сапоги. Оставшись голой, она встала на гладкий камень у края бассейна.
Её тело было белым на фоне скалы. Она подняла руки над головой и нырнула.
Ледяная вода пронзила тело Робин, словно тысяча серебряных игл. Боль была восхитительной.
Каждый дюйм её кожи вздрогнул. Она с криком вынырнула на поверхность.
Робин шла по воде и смеялась.
Зарек посмотрел на нее и расплылся в улыбке.
Они плавали пятнадцать минут. Посинев от холода, они выползли и вытерлись. Робин была особенно…
Она побледнела из-за своей светлой кожи. Они снова оделись.
Робин хотела Зарека, но он не тронул ее.
Он имел право. Она была пленницей его правой руки.
В ту ночь Робин упала от изнеможения. Перед тем, как уснуть, последней мыслью, которая пришла ей в голову, было то, что она чувствует себя счастливой.
Смутившись, я спрашиваю: «Зачем ты мне это рассказываешь?»
Робин пристально смотрит на меня. «Ты боишься, что какой-то мой поступок поставит под угрозу миссию или безопасность команды. Пойми, именно поэтому Гриссом и Зарек доверились мне».
Моя рация взвода трещит: «Пять-пять Сьерра, это Пять-пять Кило».
Баллард. Чёрт. «Давай, Пять-пять кило».
«Наш настоящий здесь. Его прогнали с третьей зоны высадки, он только что прибыл в деревню».
«Где ты, Кило?»
«Вне дома. Сейчас на связи Two-One Alpha».
Черт. Кёниг вернулся и связался по радио с генералом Энтони.
«Я сказал ему, что мы заняты Муджем, — продолжает Баллард. — У нас не было времени отчитаться».
«Спасибо, Кило. Мы скоро вернёмся».
«Без проблем. Пять-пять кило позади».
OceanofPDF.com
25
OceanofPDF.com
РАССКАЗЫ ЗАРЕКА
Долина Кагур
Среда, 22:00
Лагерь моджахедов — это сюрреалистично.
Зарек расставил часовых вдоль берега реки, в лесу и на склонах гор. Затем он разжёг костры для приготовления пищи. Это было вопиющим приглашением для Шахзада начать атаку.
С винтовками на груди, мы с Такигавой идём среди людей Зарека. Кёниг поставил Лопеса и Балларда для охраны. Один у реки, другой на берегу.
Мы проходим через пункт сбора раненых Зарека. Это импровизированный пункт оказания помощи, где медики оказывают помощь раненым бойцам. Мужчинам, пострадавшим во время боевых действий в деревне. Мы удивлены, что старший медик — травматолог, прошедший обучение в Исламабаде.
Раненых немного. Шахзад приказал своим людям прекратить бой, как только появилась кавалерия Зарека. Сомневаюсь, что мы видели Талибана и его приспешников из «Аль-Каиды» в последний раз.
«Посмотри на это». Такигава наклоняется, чтобы поднять выброшенную стеклянную ампулу. Протягивает её мне. По бокам ампулы трафаретом начертаны чёрные китайские иероглифы.
Я возвращаю флакон снайперу. «Врачи, прошедшие обучение в Пакистане, китайский морфин и антибиотики. Всё, кроме полевого госпиталя. Это профессиональная команда».
Такигава проводит мозолистыми пальцами по своим длинным волосам.
Поправляет бейсболку. Шлем висит на спине рюкзака. «Нужно уважать врага», — говорит он. «У них есть подготовка, снаряжение, целеустремлённость. Мы не можем проложить себе путь к победе убийствами».
«Смотря что ты подразумеваешь под победой», — говорю я ему. «Не думаю, что мы когда-нибудь сможем победить этих людей. Но мы можем помешать «Аль-Каиде» использовать это место для нападения на Америку».
«Вы думаете, что это мирное соглашение даст нам такую возможность?»
«Я думаю, это шанс объявить о победе».
«Пожав руку Наджибулле».
«Чувак, это решение было принято гораздо выше нашего уровня».
Зарек сидит у одного из костров в окружении своих лейтенантов. Робин и Кёниг сидят в кругу.
Мне нравится треск пламени и резкий запах древесного дыма в холодном горном воздухе. Я не могу не беспокоиться о нашей незащищённости. Зарек знает, что разжигать костры – всё равно что размахивать красной накидкой перед быком. «Сколько мин из миномёта выпустил по тебе Шахзад?» – спрашиваю я Такигаву.
«Много, брат. Он нас полчаса пластырем обкладывал».
Мысль о том, что Шахзад обстрелял пляжную вечеринку Зарека, заставляет меня содрогнуться. «Надеюсь, у него кончились запасы».
«Он не смог бы нести столько снарядов без вьючных животных, — говорит Такигава. — Думаю, у него было только то, что могла унести его пехота».
Зарек видит, что мы приближаемся, и поднимает руку в знак приветствия.
«Порода», — зовёт он. «Такигава. Присоединяйся к нам».
Я обращаюсь к командиру: «Ты знаешь, что у Шахзада есть 82-миллиметровые миномёты?»
«Конечно», — Зарек великодушно разводит руками.
«Я тоже».
«Не слишком ли рискованна эта пляжная вечеринка?»
«Вчера мы слышали ваш бой из долины, — смеётся Зарек. — Абдул-Али потратил больше миномётных боеприпасов, чем у него было людей, чтобы их нести. Он что, применял миномёты по деревне?
Нет. Иншаллах, никого не осталось. А теперь посиди с нами. Отдохни.
Мне всё равно, что Наджибулла и его люди спасли нашу гашиш этим утром. Девять часов назад эти моджахеды были врагами. Различия между Муджем и Тали меня не трогают. Они все нас ненавидят. Без Гриссома сделка под угрозой.
Насколько я понимаю, эти люди могут повернуться и перерезать нам горло.
Мы присоединяемся к группе, собравшейся вокруг военачальника. Круг состоит из трёх человек, и Зарек приказывает своим людям расступиться.
Я впечатлён, что он помнит наши имена. Уверен, он не раз слышал имя Такигава. Он настоящий лидер.
Зарек рассказывает историю. Он говорит по-английски, чтобы американцы могли его понять. Я знаю, что он делает. Он нас очаровывает. Хороший лидер всегда в деле.
Мы с Такигавой сидим, скрестив ноги, сжимая винтовки, словно влюблённые. В этом нет ничего необычного. У людей Зарека АК-47 под рукой. Наджибулла положил свой «Драгунов» на землю рядом с собой.
Кёниг выглядит не в своей тарелке.
Робин — единственный человек в нашей группе, который чувствует себя комфортно. Она наклоняется вперёд, пристально смотрит, ловя каждое слово Наджибуллы. Она бормочет на пушту, переводя рассказ военачальника. Её голос едва громче шёпота, и моджахеды напрягают слух.
«Эти камни три тысячи лет омыты кровью, — говорит Зарек. — Чужеземцы всегда хотели завладеть этой землей. Иногда им удавалось её захватить, но никогда не удержать. Аллах послал нас на землю защищать это место. Пророк указал путь к джихаду, а я был избран, чтобы вести верующих».
Зарек не говорит, кто его выбрал. Подразумевается, что сам Аллах положил руку на плечо Наджибуллы.
«Мудрость человека растет с годами», — говорит Зарек.
«Когда я был мальчишкой, я сражался с советскими. С винтовкой в руке и ракетой за спиной. Однажды советские зенитчики преследовали меня и моих товарищей, загнав их в низину. Спастись было некуда.
Я стоял один на скале. Заткнул нос и рот тканью, потому что пыль душила меня. Я поднял ракету к плечу и посмотрел на стрелу-птицу. Так близко, как я к тебе. Я выстрелил, и ракета пронзила её голову, словно копьё.
Взорвалась внутри черепа. Птица-стрелок содрогнулась, но не упала с неба. Дым валил из зверя, когда он повернулся и убежал.
Зарек умеет обращаться со словами. Робин, заворожённая, продолжает перевод.
Другой стрелок изрыгнул огонь. Камни вокруг меня разлетелись на куски, а моих товарищей изрубило на куски. Я был единственным из нашей маленькой группы, кто держался на ногах, но выжил. Я упал без сознания. Советские солдаты отвезли меня в свою тюрьму в Асадабаде. Месяцами они делали всё возможное, чтобы унизить меня и причинить мне боль. Кто может унизить того, кто знает, что однажды он предстанет обнажённым перед Аллахом?
Кёниг выглядит скучающим. Такигава, настоящий воин, сидит, заворожённый. Глаза Робин блестят, влажные от слёз.
«Они сломали меня телом, но не духом». Зарек внимательно смотрит в глаза каждому человеку в своей аудитории.
«Аллах ни на минуту не покидал меня. Меня отправили в Кабул на публичную казнь. Мои братья ждали своего часа и напали на советский караван. Машаллах.
Земля была полита кровью неверных».
«Тебе суждено было сбежать», — говорит Робин.
«Это было дело рук Аллаха, — заявляет Наджибулла. — Я всегда был и остаюсь лишь слугой его воли».
ЧАСЫ ПРОХОДЯТ. Мы едим и пьём. Газан и Барьял по очереди рассказывают истории. Газан о тех днях, когда они с Зареком сражались с советскими войсками на высокогорных перевалах.
Среди солдат разговор заходит о советской тактике: использовании моторизованных подразделений для загона моджахедов в ловушки, расставленные десантниками.
«Они всегда опаздывали», — говорит Газан. «Я пришёл к убеждению, что советские хронометристы не умеют делать хорошие хронометры, потому что им никогда не удавалось синхронизировать свои атаки».
Зарек смеётся: «Десантники были хорошими бойцами.
Они были стойкими. Они плохо знали местность, но умели лазать. Однажды рота советских солдат поднялась на гору и атаковала нас с тыла. Мы никак не ожидали, что они полезут на гору. Мы ждали вертолётов, которые так и не прилетели. Когда десантники атаковали, мы были застигнуты врасплох.
«Эти вертолёты были настоящими дьяволами, — говорит Газан. — Стрелки охотились за нами и убивали. Они часто использовали две-три пушки, чтобы убить одного человека».
«Пока наши американские друзья не привезли нам ракеты»,
Зарек улыбается.
«Стингеры», — говорит Кениг.
«Да», — кивает Зарек. «Стингеры». Ты дал нам много этих ракет, и мы перестреляли ганбёрдов. Ракеты оказались эффективнее той ракеты, которую я использовал в тот день, когда ганбёрд загнал меня в угол. «Стингеры» выиграли для нас войну».
«Потом американцы попытались выкупить их обратно», — усмехается Барьял.
«О, да», — Зарек с энтузиазмом подхватывает тему. «Америка так богата, что дала нам много ракет. Потом, после войны, они испугались, что мы будем использовать ракеты против коммерческих самолётов. Поэтому они выкупили их обратно».
«Угроза была реальной», — говорю я ему.
Зарек качает головой. «Нет. Там были безумные моджахеды. Среди нас были фанатики, обученные ваххабитами – саудовцами – в медресе. Они использовали ракеты. Они не продали свои ракеты обратно. Они причинили много бед вам и нашей стране».
Тон военачальника становится педантичным. «Пойми, — говорит он Кёнигу, — мой народ был рад, что война закончилась.
На нашей земле не было американцев. Не было советских войск. Не было нужды в джихаде. Саудовские моджахеды развязали гражданскую войну. Они нашли причины для продолжения джихада.
«Позвольте им остаться», — говорит Кениг.
«Талибан позволил им остаться», — поправляет его Зарек. «Америка продолжает вмешиваться в дела, в которых не разбирается.
Взгляните на опиум. Америка мало заботится об опиуме. Почему? Мак выращивают на огромных полях за пределами американских авиабаз, а вы ничего не делаете. Вы бомбите мои караваны в три раза чаще, чем караваны Шахзада.
Однако именно опиум Шахзада финансирует войну против вас.
Зарек смотрит на Кёнига. «Почему ты бомбишь меня чаще, чем Шахзада?»
«Я не знаю, знаем ли мы это».
«У меня бизнес. Я считаю грузы». Зарек откусывает кусок баранины, тщательно жуёт. «Считать несложно».
«Если это правда, — говорит Кениг, — а я в этом не уверен, то вы с Шахзадом делаете что-то по-разному».
С лукавым блеском в глазах Зарек говорит: «Кто-то делает что-то другое».
Я вспоминаю свои миссии в Таджикистане и Китае. Я изучал маршруты, игроков. Я изучал Наджибуллу и Шахзада, написал книгу для генерала Энтони. Я не видел никакой разницы в их действиях.
«Для Америки, — пожимает плечами Кёниг, — одна партия опиума ничем не отличается от других. Вы все воюете с нами».
«Думаю, это ненадолго», — улыбается Зарек. «Наступит мир. Америка заберёт своё оружие, свои деньги и своё…
Молодые люди. Он покинет эту землю, и джихада больше не будет. Многие проблемы будут решены, когда вы уйдете. Остальные мы решим сами.
«А как же опиум?» — усмехается Кениг.
«И что с того?» Зарек разводит руками. «Афганский опиум не найти на улицах Нью-Йорка. Какая тебе разница? Пусть англичане, французы и немцы поинтересуются. Они не хотят тратить деньги. Возможно, у них просто нет денег на расходы».
Американцы любят тратить деньги на чужие войны. Они думают, что это делает их любимыми. Нет. Это делает их дураками.
Зарек смеётся. Складывает руки вместе и делает омывающее движение. «Нет, друзья мои, вашей стране афганский опиум неинтересен. Вы что, в крестовом походе? Афганский опиум интересен только тем, кто ищет прибыли. А потом — важно лишь, куда эта прибыль девается».
Робин сказала мне то же самое. Зарек прав.
«Мы платим АНА за уничтожение маковых плантаций, — говорю я. — Это их обязанность».
Зарек смеётся. Газан, Барьял и другие мужчины у костра громко смеются. «Вы платите АНА за то, чтобы они уничтожали мак. Мы платим им за то, чтобы они этого не делали».
Робин смотрит мне в глаза через камин. Её щёки, порозовевшие от тепла, пылают.
Я же тебе говорил.
ОГОНЬ ТУХНЕТ. Один за другим люди засыпают.
Либо на своих спальных ковриках, либо в домах, где они нашли приют у гражданских. Мы с Кёнигом возвращаемся домой. Робин и Такигава остаются с Зареком, у которого всегда есть чем поделиться. Истории о высокогорьях и сражениях с Советами.
«Мы бомбим Наджибуллу больше, чем Шахзада?» — спрашиваю я Кенига.
«Я ему сказал, — говорит Кёниг. — Не знаю».
«А теперь расскажи мне».
«Какого хрена, Брид?» — Кениг останавливается и смотрит на меня, уперев руки в бока. — «Ты называешь меня лжецом?»
«С расстояния в пятьсот футов один караван выглядит как другой».
«Если и есть какая-то разница, то она случайная. Просто везение».
Я качаю головой. «С годами везение усредняется. В среднем везение усредняется один к одному, а не три к одному».
«Ты что, умник?»
«Зарек прав, — говорю я ему. — Считать не так уж и сложно».
«Вы поверите на слово хаджи, у которого есть все основания лгать».
«Мы на одной стороне, Кёниг». Капитан, кажется, готов меня ударить. «Не хочу оказаться единственным, кто не получил докладную записку».
Кёниг борется со своим гневом. «Слушай, Брид. Я не знаю, понятно? Если бы я знал, я бы тебе сказал».
Пора успокоить капитана. «Справедливо», — говорю я.
«Мудж так сказал», — фыркает Кёниг. «Какое нам дело до опиума?»
OceanofPDF.com
26
OceanofPDF.com
ТРОПА В АРВАЛ
Северная долина Арвал
Четверг, 08:00
Зарек попросил пятерых своих самых молодых моджахедов одолжить нам своих лошадей.
Мы едем колонной: впереди кавалерия Зарека, за ней следуют мулы и ослы каравана. Моджахеды без верховых животных идут рядом с мулами или следуют позади.
Сегодня мы въезжаем в северную часть долины Арвал.
Это ставит нас в непосредственной близости от войск АНА и американских советников.
Вьючные животные нагружены кожаными упряжями, на которых закреплены рулоны брезента с оружием и взрывчаткой. В караване двадцать вьючных животных. Оружия много, достаточно, чтобы разжечь большой пожар. Если Зарек заключит мир с Соединёнными Штатами, против кого будет использовано это оружие?
Зарек читает мои мысли и едет рядом со мной.
«Когда мы заключим мир с Соединенными Штатами», — говорит он,
«Афганистан взорвется гражданской войной».
«Куда направляется это оружие?»
«Мои союзники на юге». Зарек машет рукой над длинной вереницей мулов. «Америка вооружает АНА. Талибан на юге».
Гильменд вооружён из Пакистана. Я должен вооружить своих друзей.
Они хорошо организованы в Кандагаре. С этим оружием они отбросят Талибан обратно в Пакистан, а мы укрепим границу».
«Это работа ANA».
Зарек смеётся: «Доверишь ли ты свою жизнь АНА?»
Я ничего не говорю.
«Я так и думал», — усмехается Зарек. «Отдохни сегодня, Брид.
Сегодня днем будет битва.
"Откуда вы знаете?"
«Шахзад организовал это, чтобы разрушить мир и заставить меня сражаться. Вот я здесь».
«Так вот почему ты ночью разжигаешь костры? Он устроит на тебя засаду».
«Конечно. Но засада не является засадой, когда её предвидели во всех отношениях. Поэтому мы будем сражаться».
"Где?"
«Ты солдат, Брид. Как ты думаешь, где?»
Мы пересекаем речную долину. Зона поражения в большинстве мест достигает двухсот-трёхсот метров. Учитывая крутые склоны на обоих берегах, засада крест-накрест весьма практична. Стрелки, находящиеся высоко на скалах, будут вести огонь вниз по склону, не рискуя попасть друг в друга.
Но навесная колонна может съезжать с X.
Идеальная засада — это бокс, устроенный на изгибе реки. Возвышенности по обеим сторонам. В таком случае засадные силы займут позиции на возвышенностях в форме буквы U. Легкого выхода с X-образной линии не будет.
«Река извилистая, — говорю я. — Крутые склоны вокруг».
«Очень хорошо», — Зарек мрачно посмотрел на меня. «В миле к северу от деревни Кагур было такое место».
«Основная часть Шахзада, два дня назад».
«Конечно. Он держал полковника Гриссома и сержанта Трейнора в Кагуре, зная, что я приду за ними. А потом устроил засаду».
«Мы испортили ему игру».
«Да. Ты взял его пленников, и он бросил засаду, чтобы преследовать тебя».
«Но они выполнили своё предназначение. Он повёл тебя на битву».
«Ах, но пока полковник жив, мир будет заключён. Шахзаду нужно вернуть их».
«Вчера он не нападал».
Мы все знаем эту реку. Следующее по качеству место для засады — в дне пути отсюда. Кагур переходит в Арвал и поворачивает на восток. Не идеально, потому что долина в этом месте довольно широкая. Примерно четверть мили. Западный берег открыт.
«L-засада».
«Как вы это называете, да».
«Ты въедешь прямо в него».
«Мои люди знают, что нужно делать», — говорит Зарек. «Теперь ты должен понять свою роль».
"Скажи мне."
«Когда начнется битва, Аллах не оставит меня.
Не покидай дом Робин. Проследи, чтобы она выехала из засады.
Зарек пинает коня и уезжает вперёд, не отвечая. Он присоединяется к Робин. Она улыбается ему, и они непринуждённо беседуют. Они выглядят и ведут себя как старые друзья.
Мне не по себе, когда я еду на открытом пространстве. Я обвожу взглядом склоны по обе стороны дороги. Линии деревьев. Зарек уверен, что засада будет у поворота реки. Почему Шахзад позволяет себе быть таким предсказуемым?
Я хочу держать этого сукина сына на прицеле… Я хочу видеть его ярко-розовый туман.
Американцы едут цепочкой. Первым Такигава, за ним Лопес, затем Кёниг. Робин, разговаривающая с Зареком, четвёртая в шеренге. Я еду позади, а Баллард прикрывает замыкающего.
«Пятьдесят пять Сьерра», — сообщает Баллард по рации. «Это Пятнадцать пять Кило».
«Давай, Кило».
«Ты уверен, что Муджи знают, что делают? Чувствуют себя здесь голыми, как ошпаренные».
«Мудж прожил здесь тридцать пять лет», — говорю я. «Что бы ни случилось, если попадём под обстрел, езжай. Не беспокойся о Мудже. Слезай с Икса».
«Понял, Сиерра. Пять-пять кило позади».
Я чаще участвовал в засадах, чем попадал в них. Зарек прав. Суть засады — психологическая. Это неожиданность. Попав в засаду, чувствуешь себя бессильным. Лишившись свободы действий, ты либо бежишь, либо замираешь.
Нас учат возвращать себе свободу действий. Как только попадаешь в засаду, останавливаешься и оцениваешь ситуацию. Делаешь это за секунду, а затем действуешь. Возвращаешь себе власть, и это психологическая составляющая. Если уместно, атакуешь засаду. В противном случае двигаешься. Сходишь с креста. Если остаёшься там, где попадают пули, погибаешь. Всё очень просто.
Робин весело смеется над чем-то, сказанным Зареком.
Военачальник улыбается ей. Кивнув подбородком, он едет вперёд, чтобы поговорить с Кёнигом. Робин оглядывается, ловит мой взгляд. Ждёт, когда я присоединюсь к ней.
«Все люди Зарека — хорошие наездники», — говорит Робин.
«Поло было изобретено в Афганистане, не так ли?»
«Да», — смеётся Робин. «С головами убитых врагов вместо мячей».
«Это довольно тяжёлый мяч, — говорю я ей. — Человеческая голова может весить восемь или десять фунтов».
«Укрепляет руку, владеющую мечом».
Меня поражает отстранённость девочки от ужасов войны. Её личная утрата трогает её. Её эмоции колебались от гнева до скорби из-за потери Гриссома.
Её слёзы на советской заставе были искренними. С другой стороны, смерти на поле боя и казни её совершенно не трогают.
Робин это слишком уж нравится.
«Зарек сказал тебе, что сегодня днем мы идем в бой?»
«Да. Он предупредил меня, чтобы я ехал в безопасное место и оставил всё как есть».
«Это хороший совет».
Робин смотрит вдаль. Девочка-сорванец, с непослушными волосами. Пряди волос выбиваются из-под платка. Она хорошенькая. Зарек, представитель культуры, где женщины живут в монастырях, легко мог бы ею очароваться. Соседка из Колорадо стала экзотикой в дикой природе Бадахшана.
«Я должна оставаться рядом с тобой», — говорит она.
«Он и это тебе сказал?»
«Да», — улыбается Робин. «Хорошие лидеры — великолепные знатоки людей. Он решил, что очень мило, что ты — американец, который всем управляет».
Меня раздражает эта явная попытка льстить. «Ты меня бесишь, Робин».
«Я и не пытаюсь», — Робин протягивает руку и касается моего плеча. «Ты вчера спас нам жизнь. Я это уважаю. И Зарек тоже».
«Ты и Зарек», — я качаю головой. «И этот чёртов мирный договор».
«Мы хорошие ребята, Брид. Не всем нужен мир».
OceanofPDF.com
27
OceanofPDF.com
БИТВА
Северная долина Арвал
Четверг, 16:00
Излучина реки находится в полумиле отсюда. Теперь понятно, почему это лишь второе по эффективности место для засады на реке.
Долина широкая и тянется на шестьсот ярдов.
Склоны по обеим сторонам пологие, поросшие густым лесом.
Они поднимаются к невысоким северным хребтам Арвал-Гхара.
Я рассматриваю долину в свой бинокль Leitz.
Я знаю, где Шахзад разместит своих бойцов. Пятьдесят на склоне, возвышающемся над поворотом, и сотня на подходе.
Зарек растянул наш караван. Расстояние между животными составляет двадцать ярдов, а длина каравана мулов и ослов — более четверти мили. Конные моджахеды также рассредоточены. Оглядываясь назад, я не вижу пехоты Зарека.
В результате силы Шахзада растягиваются. С отрядом в сто пятьдесят человек Шахзад может охватить фронт в четыреста пятьдесят ярдов. Растянутая колонна Зарека как минимум вдвое больше. Если Шахзад погонится за караваном мулов, ему придётся пропустить конницу Зарека. Атаковав кавалерию, он пропустит длинную цепь мулов, ослов и пехоты.
Проблема с рассредоточением очевидна. Растянув своих людей более чем на полмили по дну долины, Зарек не может организовать концентрированную атаку.
Фон Клаузевиц называл это «шверпунктом». У каждого плана манёвра должен быть центр тяжести. Его главный удар по врагу. Насколько я могу судить, у отряда Зарека его нет.
Зарек прав в одном. Пятеро американцев не смогут переломить ход сражения. Лучше всего как можно быстрее скрыться. Уйти из зоны поражения АК-47 и РПГ Шахзада.
«Пятьдесят пять Сьерра, это Пятьдесят пять Оскар».
Такигава.
«Давай, Оскар».
«Чувствуешь себя как утка в тире?»
«Да. Всем держаться ближе к реке. Мы будем вне зоны досягаемости АК-47».
«Именно об этом я и думал», — говорит Такигава.
«Знаешь, о чем я думаю, Оскар?»
«Где бы ты был, если бы был Шахзадом?»
Я улыбаюсь про себя. Мы с Такигавой — снайперы. Научены решать исход битвы одним выстрелом. Нейтрализовать руководство противника.
«Я буду там, где смогу видеть и подход, и поворот.
Это исключает длинную перекладину буквы L. Он будет на ступне, а не на носке».
«Да», — соглашается Такигава. «Не понимаю, как мы сможем его хорошо рассмотреть».
«Лучший ракурс — прямо в тире, — говорю я ему. — За пределами досягаемости АК-47, но вполне в пределах досягаемости М-110».
«У тебя яйца в цельнометаллической оболочке, мой друг».
«Это Five-Five Actual», — вмешивается Кёниг. — «Давайте не будем засорять радиосеть».
Я замолчал, не подавая виду. Посмотрите, Робин едет в двадцати ярдах впереди меня. Доставляя Робин.
Моя главная цель — не охота на Абдул-Али Шахзада, а не на его жизнь. Но, возможно, я смогу сделать и то, и другое.
Газан едет на двадцать ярдов впереди Робин. Чернобородый Мудж подносит к уху маленькую рацию, аналог наших отрядных раций. Маломощный FM-радио.
Радиостанции, обеспечивающие связь в пределах прямой видимости на расстоянии более трёх четвертей мили. Талибан и Мудж широко используют их.
Командиры небольших отрядов Зарека переговаривались по рациям, пока мы приближались к излучине реки. Они ожидают удара в любой момент.
«Оскар, это Сьерра».
«Давай, Сьерра».
«В любое время».
Сражения редко развиваются так, как ожидаешь. Некоторые начинаются с грохота, который шокирует и наполняет ужасом. Другие, как этот, развиваются медленно. Кажется, что бой происходит где-то в миле от вас, пока он не перекинется на вас и не захлестнет.
Кавалерийские отряды Зарека уже почти на повороте, когда по долине раздаётся первый грохот автоматных очередей. Я вижу, как другие кавалеристы спешиваются, заставляют лошадей лечь и ныряют в укрытие. Такигава, Лопес и Кёниг скачут к руслу реки.
Повозка мулов и ослов останавливается.
Я пришпориваю коня и присоединяюсь к Робин.
«Пошли», — говорю я. «Пошли к реке».
Ширина долины — шестьсот ярдов, а ширина реки — пятьдесят ярдов. Расстояние от кромки воды до склона — триста пятьдесят ярдов. Стрелку из АК приходится вести полуавтоматический прицельный огонь, чтобы быть эффективным на такой дистанции.
Люди Шахзада ведут огонь непрерывным огнем.
Русло реки каменистое. Вода ещё не достигла своего пика, поэтому мы привязываем лошадей и скатываемся в русло. Камни и грязь. Каменистая почва между плоским берегом и пологим руслом образует невысокий парапет. Я отстегиваю свой М110.
и обследую долину своим прицелом.
«Мы здесь в безопасности?» — спрашивает Робин.
Нам было бы безопаснее пробежать мимо Кёнига. Я не для этого создан. Снайпер может выиграть бой одним выстрелом. Я могу защитить Робин и убить Шахзада.
«Нет безопасного места, — говорю я ей. — Но нам здесь лучше, чем в локтевом суставе».
«Кого ты ищешь?» — спрашивает Робин.
«Шахзад».
У меня ужасный косой угол в локте. Я всматриваюсь в линию леса. Вспышки выстрелов мерцают, словно светлячки, по лесу на четверть мили.
Люди Зарека открывают ответный огонь, но отказываются атаковать засаду. Два десятка моджахедов позволили себя прижать.
Раздаётся свист, а затем на берегу реки раздаётся оглушительный взрыв. Взлетает фонтан грязи и камней. Один из людей Зарека кричит. Лошадь визжит и срывается с места. Люди Шахзада стреляют из РПГ. Их винтовки недостаточно точны, поэтому они используют ракеты. Экстравагантно, но эффективно.
Я навожу прицел на стрелка РПГ и нажимаю на курок.
Мужчина падает.
Свистят ещё больше. Люди Шахзада стреляют из РПГ залпами. Белые следы пара отмечают пролёт ракет, поражающих людей на берегу. Гейзеры из камней и земли отмечают их попадания. Люди Зарека стреляют из собственных РПГ по опушке леса. Перестрелка превращается в ракетную дуэль: РПГ Зарека взрываются в деревьях, а щепки обстреливают засадную группу Шахзада. Люди Зарека запрограммировали свои ракеты на взрыв в воздухе. Взрывы крушат сосны и разбрасывают ветви во все стороны.
Я расставляю приоритеты. Если не найду Шахзада, уничтожу гранатомётчиков. Убиваю одного, он роняет оружие.
Другой человек берёт трубу на плечо, и я убиваю его. Я убью любого, кто несёт ракету. Это послание.
Свистящий рёв приближающихся атак разносит мои уши. Мощные взрывы разрывают лесную полосу. Красные цветы и чёрный дым.
Лес затенён. Земля трясётся, и сотрясение отдаёт в ушах. Это не РПГ. Зарек установил свои 82-мм миномёты дальше, на берегу реки.
Шахзад расстрелял из миномётов мост в Ланат. Зарек использует свои мины с разрушительным эффектом.
Я навожу прицел на гранатомётчика. Миномётный снаряд разрывается в нескольких дюймах от него. Голова, руки и ноги отлетают. Туловище взмывает в воздух, словно хлопающая пробка из бутылки шампанского. Я теряю счёт осколкам тела в кружащейся мешалке из щепок и разлетающихся внутренностей.
Громкость выстрелов с западного берега удваивается. В воздухе раздаётся пронзительный вой. Из леса доносится какой-то неясный звук. Крики. Ругань.
ТЕЛЕГРАМКанал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками
Книжный Вестник
Бот для удобного поиска книг (если не нашлось на сайте)
Поиск книг
Свежие любовные романы в удобных форматах
Любовные романы
Детективы и триллеры, все новинки
Детективы
Фантастика и фэнтези, все новинки
Фантастика
Отборные классические книги
Классика
ВКОНТАКТЕБиблиотека с любовными романами, которая наверняка придётся по вкусу женской части аудитории
Любовные романы
Библиотека с фантастикой и фэнтези, а также смежных жанров
Фантастика
Самые популярные книги в формате фб2
Топ фб2
книги