Шахиншаху шах

Событие шестнадцатое

Мемель комендант с городским советом сдали без боя. В смысле, не закрыли ворота, и не стали со стен штурмующие русские полки обстреливать и кипятком их поливать. Иван Яковлевич нашёл среди сдавшихся и раненых пару полковников — оберстов и, перевязав, отправил в город с предложением сдаться.

— Вы там объясните начальникам своим, что никто стены штурмовать не станет. Мы просто забросаем город из пушек гранатами, есть и зажигательные. Просто уничтожим всех жителей, и в плен брать не будем, пока последний не умрёт, будем стрелять. А после даже хоронить не будем. Будете все лежать и разлагаться, а вороны и чайки будут у вас глаза выклёвывать. Женщины, дети пострадают. Нужно это вам? Сейчас сдаётесь, выносите из города всё оружие, до последней пики и живёте дальше долго и счастливо. Войну с Россией начал ваш король. Как война закончится, и он запросит мира, так мы сразу и помиримся, так что помирать вам не стоит.

Полковники оба два глазами сверкали, но вполнакала. Они, если на победу и не рассчитывали, то дорого продать свои жизни и отстоять этим город от варваров, точно надеялись. А теперь что? От двух полков осталось пару рот, а если раненых добавить, то пара батальонов. Сколько, правда, из тех раненых выживет, ещё неизвестно. Их ещё откопать в этой мешанине надо и помощь оказать. Запас йода небольшой и спирта для обработки ран привёз с собой медицинский батальон вновь сформированный, но сильно расходовать их жалко, вдруг Фридрих Вильгельм не угомонится, и война эта ненужная сейчас затянется.

Офицеры ушли, пошатываясь, в город, и через пару часов вышли городские власти из северных ворот города с белым флагом и ключами от города.

Брехт не собирался воплощать на практике все угрозы. Уж полностью уничтожать жителей Мемеля точно. Только штурмовать стены и терять людей не собирался тем более. Попытался бы высадить ворота гранатами и обстрелять стены шрапнелью, и всё же принудить защитников к сдаче, но обошлось. Лейб-гвардия зашла в город и стала помогать извлекать раненых из груды тел, герцог Бирон велел бургомистру организовать доставку льняных тканей и хлебного вина. Санитары и доктора из медицинского батальона принялись за работу, преображенцы вошли в город и стали контролировать сдачу и вывозку из города оружия, а сам Брехт с егерями проехал в ратушу, по дороге заглянув в порт.

Что можно сказать? Адмиралы российского флота хлеб с маслом едят не зря. В порту находилось два остова обгоревших и несколько лодок. А так — пустота, вдоль причалов плавал всякий мусор и обгоревшие доски, и всё. Один из самых больших и богатых портов Балтики сдулся, и не скоро теперь восстановит своё доминирование. А может и вообще никогда. Перетекут контакты и контракты в Либаву и Ригу. Даже Санкт-Петербургу немного достанется. Потоки товаров перенаправятся, и вернуть их назад будет совсем не просто. И так-то в большинстве своём русскими товарами местные купцы торговали, а теперь зачем. Есть Рига и другие русские портовые города, пусть они развиваются.

Береговые укрепления разрушены полностью. В груды щебня всё превращено. И никто их восстанавливать не кинулся, даже стволы орудий валяются на земле.

В ратуше местные толстосумы и прочие власть предержащие задали правильный вопрос: «Что, теперь Мемель станет российским городом?».

А Иван Яковлевич ответа не знал. Присоединить Восточную Пруссию, скажем, к герцогству Курляндскому было бы заманчиво. Но тогда война станет настоящей. Нужно брать Берлин, иначе Мемель, и тем более Калининг… тьфу Кёнигсберг, Фридрих Вильгельм не отдаст. А война сейчас с Пруссией не нужна. У России ноне армия разбита на куски. Огромный Низовой корпус из тридцати пяти тысяч человек стоит на Кавказе, примерно такой же корпус генерал-аншефа Ласси ушёл в Австрию. Это семьдесят тысяч человек. И их нельзя снимать с мест. Они нужны там, где есть — все до последнего солдата. А с его гвардией захватить всю Пруссию просто невозможно. Опять же, аннексия этих земель вызовет реакцию и Англии, и Швеции, да и остальные страны бросят грызться между собой и объединятся против России. Тут даже сомневаться не приходиться. Русские для всех в Европе враги и конкуренты, и если сейчас Англия и Австрия, как бы союзники, то тут ключевое слово «как бы». Пока мы за них делаем грязную работу, они благосклонно кивают, а как только мы потянемся за их кусочком, то забудут все обиды и радостно пойдут всей Европой в крестовый поход против России, и Иран с Турцией подключат, вооружив их и подпитав деньгами.

Нельзя пока Мемель присоединять, а уж тем более Кёнигсберг.

— Ничего не будет с вашим Мемелем. Как был он прусским городом, так и останется. Даже выкуп с вас брать и прочих контрибуций не буду. Отправьте гонца по морю и по суше в окрестности Данцига к вашему королю с отчётом о том, что здесь произошло и о нашем разговоре — это и будет контрибуцией. Только отправьте несколько и разными дорогами, чтобы точно добрались. Да, и отправьте в Кёнигсберг гонца с известием, что русская армия идёт на них, и сотворит с их городом то же самое. Пусть лучше без боя сдаются.

Тут Иван Яковлевич лукавил. Идти к Кёнигсбергу пока не собирался. Большой хорошо укреплённый город, рано. Пусть созреют для принятия правильных решений. Цель Брехт себе наметил совсем другую. Можно сказать в противоположном направлении. Чуть выше по течению Немана находился небольшой город с громким названием — Тильзит.

Событие семнадцатое

В начале лета 1732 года капитан Мартын Петрович Шпанберг вывел из Охотска три корабли и направился в сторону Курильских островов. Его отряд состоявший из бригантины «Святой Михаил», бота «Святой Гавриил», которым командовал мичман Шельтинг, и дубель-шлюпки «Надежда» под командованием лейтенанта Вальтона отправился на восток почти по прямой. Курильские острова русским мореходам были частично известны, несколько самых северных островов были описаны в том числе и во время первой экспедиции Беринга. Были и до того обследованы некоторые острова, но казаки и не имеющие точных инструментов моряки нанесли на карты острова только приблизительно. Так правительственная экспедиция под руководством Евреинова и Лужина обследовала Курильские острова в 1720–1721 годах в соответствии с указом Петра I от 1719 года. Тогда были приведены в российское подданство жители четырех Курильских островов, расположенных южнее острова Парамушир. А с двух первых островов казаки уже вовсю собирали ясак, в основном шкурами нерп.

Однако в этот поход Мартын Петрович высадиться на острова не смог, только существенно расшили знания о них, описав более полно данный район океана, и нанеся их на карту уже с более достоверными координатами. Высадке помещала погода. Корабли постоянно двигались в густом тумане и уже на четвёртый день бот «Святой Гавриил» пропал из виду. Ветер всё время был приличный и подойти к островам, минуя многочисленные рифы и мели, да ещё в плотном тумане, было проблематично. Кроме того, поспешный выход в море и волны, погубившие большую часть сухарей, заставили Шпанберга отправиться на зимовку в Большерецк на Камчатку. Мартын Петрович двигаясь вдоль Курильских остров удивлялся протяжённостью этой гряды, на картах, что имелось у него, он давно уже плыл по территории Японии. Горы и леса должны быть за бортом, а там только море с белыми барашками пены на высоких волнах. Пришлось поворачивать, команда начала роптать и продовольствие с пресной водой почти закончилось. (Потом окажется, что он почти добрался до Хоккайдо, повернули они, обогнув остров Уруп). Третьего Августа кораблики повернули назад в Большерецк на Камчатку. Там, понимая, что без плоскодонных судов не высадиться на острова, команда сразу начала строить шлюп. Нашлась в Большерецке и пропажа, заблудившись в тумане бот «Святой Гавриил», пройдя вслед за Шпанбергом половину Курильской гряды повернул в Большерецк чуть раньше.

Курильскими островами их пока никто не называл. Куру — это самоназвание народа Айны, которое эти острова населяют. Немцы — неметчина. Англы — английские острова, а куру раз, то — Курильские. Пока у каждого острова своё название. Даже не так, у открывшего их первыми в 1643 году голландца Мартина Гарритса де Фриза одни названия, у открывших их позднее казаков свои, у Шпанберга свои, а у айнов, тем более, свои. И даже Хоккайдо ещё никто Хоккайдо на называет. Японцы пока зовут его «Матмай». Шпанберг хоть и датчанин, а островам давал русские названия: «Дьякон», «Илья», «Красногорск», «Нерпичий», «Фигурный».

При повороте домой командир «Надежды» лейтенант Вильям Вальтон предлагал идти дальше на юг, предчувствуя близость Японии, но Шпанберг разругался с ним. Люди уже начинали голодать и болеть. В результате «Надежда» «потерялась» в тумане. И лейтенант повёл её на юго-запад от Урупа. Вскоре они достигли Хоккайдо, но высадиться тоже не рискнули и отправились вслед за бригантиной в Большерецк.

За осень и зиму команде Шпанберга и жителям Большерецка удалось построить восемнадцативёсельный плоскодонный шлюп «Большерецк», командиром которого был назначен за неимением настоящих морских офицеров квартирмейстер Эрт.

22 мая 1733 года флотилия Шпанберга уже на четырёх судах вышла в море и направилась на поиски «Компанейской земли», открытой Жуаном де Гамой. Корабли миновали Курильскую гряду и пошли на юго-восток и вскоре уже плыли прямо над мифической землёй. Пройдясь ещё южнее и убедившись, что де Гама лжец, корабли повернули на юго-запад к Японии. Вальтон, помня, как в прошлом плавании Шпанберг не дойдя совсем чуть до Японии, повернул назад, решил плыть сам, и в середине июня ночью опять «потерялся», направив свой кораблик, на этот раз бот «Святой Гавриил», гораздо южнее.

А Шпанберг, проклиная самовольство англичанина, буквально через два дня увидел на западе ту саму Японию. Это был остров «Хонсю». Высадиться на землю Мартын Петрович не решился, так как навстречу его корабликам вышло более трёх десятков больших и малых лодок и галер с прямыми парусами. Капитан повёл свои кораблики к югу. При этом японские суда следовали за ним не отставая. Только через шесть дней Шпанберг отважился встать на якорь. Японские суда окружили его, а ночью на берегу зажглись десятки костров. Утром же русские моряки увидели на берегу большое поселение с тысячами туземцев, а прямо под бортом крутились огромные черепахи с бочку размером.

К «Архангелу Михаилу» с берега стали подплывать торговцы и предлагать, рис, табак, солёные огурцы и рыбу. Отдавали они свою продукцию за сукно и стеклянный бисер. А вот тонкую льняную ткань не брали, своей видимо хватало. Шёлка тоже не брали. Не брали и зеркал, как и ножей. В середине дня к бригантине пришвартовалась большая галера, с которой сошли видимо какие-то чиновники, они низко кланялись Мартыну Петровичу и согласились отведать вина, вот только не понимали ни по-русски, ни по-датски, в команде было полно иностранных моряков, но ни один из европейских языков японским чиновникам был неведом. А само собой японского из отряда Шпанберга никто не знал.

Разговаривали пальцами и гримасами. Тогда Шпанберг догадался показать японцам карту. И это не было диковиной для чиновников. Они показали Мартыну Петровичу Японию и Россию, и пальцами указали, чтобы он убирался к себе. Иностранцам запрещено посещать Японию. Только голландцам и только в порту Нагасаки разрешалось торговать. На предложение опять на пальцах Шпанберга отправиться и ему в Нагасаки чиновники энергично замотали головами и снова проложили пальцем на карте маршрут русским прочь от Японии. К этому времени три русских кораблика окружало уже почти сотня японских судов различных размеров, большинство было маленькими, но и уродливых японских галер хватало. Всего же на этих судёнышках было никак не меньше тысячи человек, и Мартын Петрович велел поднять якоря и направился назад в Большерецк. По сути, задание Адмиралтейства он выполнил. Развеян миф о земле де Гамы и найдена Япония.

Двигаясь на север вдоль берегов Японии, третьего июля он обнаружил множество больших и малых островов в районе сорок четвёртого градуса северной широты. И сразу же начались туманы, в которых понятно тут же исчез шлюп «Большерецк», на который возлагали основные надежды для обследования островов. Опять не на чем было подходить вплотную к островам. Первый крупный остров Мартын Петрович назвал своим именем — остров Шпанберга. (К сожалению, название не прижилось, сейчас это остров Шикотан). Пока длились поиски Большерецка Шпанберг обследовал все острова Малой Курильской гряды — Итуруп, Кунашир и прочие. Зато на острове Шпанберга нашли хорошую бухту и смогли запастись пресной водой. Там же в бухте нашли следы пребывания человека — костры и кости рыб и животных, но сами люди не показывались. Повезло на острове Зелёный (Кунашир) там они встретили заросших волосами людей с длинными чёрными бородами — айнов, которых сопровождали огромные чёрные собаки.

Шпанберг попытался расспросить айнов есть ли у них царь, но языковой барьер и здесь присутствовал. Единственное, что удалось узнать, так это то, что японцам они не подчиняются и, что на соседнем большом острове (Хоккайдо) так же живут без всякого царя айны и только не юго-западе острова есть несколько поселение японцев, с которыми они торгуют. Есть торговля и между почти всеми островами Курильской гряды. Шпанберг хотел привести их под руку Государыни Анны Иоанновны, но потом справедливо решил, что приводить в подданство нужно не жителей одного острова, а всю народность, включая и тех, кто живёт на Хоккайдо и сделать он это решил во время третьей более подготовленной экспедиции и имея священника в составе экспедиции.

Когда огибали Итуруп в густом тумане потерялась и Надежда, после тщетных попыток найти дубель-шлюпку Мартын Петрович решил возвращаться в Большерецк. Похоронив в пучине моря тринадцать человек из экипажа бригантины, в том числе и единственного лекаря в их экспедиции Шпанберг в начале августа прибыл на Камчатку. Здесь в Большерецке уже находился отставший «Святой Гавриил» и вскоре сюда же прибыла и «Надежда». Поругавшись с Вальтоном Шпанберг, узнал, что тот тоже побывал в Японии, только гораздо южнее в районе тридцать седьмого градуса северной широты. Дальше Вальтон спустился на юг ещё на пару градусов и бросил якорь у берегов Японии под тридцать пятым градусом северной широты. Вскоре к «Гавриилу» подошло небольшое японское судно, которое пригласило русских сойти на берег. Вальтон решил принять приглашение и отправил на берег вельт-бот с шестью матросами во главе со штурманом Казимировым. Моряки набрали на берегу свежей воды и купили за серебряные монеты немного овощей и риса. Когда вельт-бот вернулся с моряками на корабль, Вальтон решил идти дальше на юг. Однако вскоре к нему причалило судно, на котором находился офицер при шпаге и пистолете. Он приказал русским убираться. И Вальтон решил не вступать в конфликт с властями, он повернул на север и за два дня до появления там Шпанберга прибыл в Большерецк.

Мартын Петрович сразу же со всей флотилией отправился в Охотск и по дороге написал длиннющий отчёт о своём плавание и по прибытии в Охотск сразу отправил его в Адмиралтейство. И стал готовиться к возвращению в Москву за заслуженной наградой.