Шанхайский синдром

15

Старший инспектор Чэнь поспешил в управление.

Первым делом он позвонил в Шанхайское телефонное бюро и попросил выяснить, кому принадлежит номер 867-831.

– Номера нет в справочнике, – заявила телефонистка. – Я не уполномочена раскрывать фамилию владельца.

– Это очень важно для следствия.

– Извините. Вам придется подъехать к нам лично с официальным письмом из управления, где будет сказано, что сведения нужны для раскрытия уголовного преступления. Иначе мы ничего вам не скажем.

– Нет проблем. Я приеду с официальным письмом.

Однако проблема возникла. Пань Хуэйчжэнь, сотрудница у которой хранилась печать, взяла выходной. Чэнь понял, что придется ждать до понедельника.

Потом он вспомнил о фотографии седовласой дамы, спрятанной в альбоме Гуань. Может, она и есть Вэй Хун?

По крайней мере, можно попробовать отыскать хотя бы ее.

Следователь Юй составил подробный список проверенных им бюро путешествий с телефонами и адресами. У Чэня имелась копия списка. Необходимо просто сузить круг поисков.

Чэнь позвонил в Шанхайское бюро путешествий. Ему пришлось подождать минут десять, пока к телефону подошли. Однако нужные сведения он получил. Экскурсиями в Желтые горы уполномочены заниматься пять турагентств.

Он обзвонил их все. Сотрудники турагентств были заняты; и речи быть не могло о том, чтобы они сразу же, без промедлений, предоставили ему те сведения, которые он запрашивал. Некоторые обещали перезвонить, однако Чэнь подозревал, что ждать звонков ему придется несколько дней. Однако через двадцать минут ему перезвонила сотрудница турбюро «Восточный ветер». Она нашла в компьютере имя Вэй Хун.

– Не знаю, та ли она, кого вы ищете, – заявила девушка, – но можете приехать и посмотреть.

– Спасибо, уже еду, – ответил Чэнь, вставая из-за стола.

Турагентство «Восточный ветер» располагалось в нескольких комнатах на третьем этаже дома в колониальном стиле на улице Чэндулу. Перед стойкой толпились люди с чемоданами и дорожными сумками, отчего комната казалась еще теснее. На лацканах у всех были прикреплены пластмассовые бирки с именами. Похоже, только что прибыла тургруппа; они ожидали гида. Несколько человек курили. В кабинете было душно; воздух спертый.

Девушка-менеджер, словно извиняясь, издали всплеснула руками. Однако она, не теряя времени даром, протянула Чэню компьютерную распечатку.

– Вот имя, дата и адрес. Фотографий в базе данных мы не храним. Поэтому мы и не можем сказать, та ли это Вэй Хун, кого вы ищете.

– Огромное вам спасибо за информацию. Кроме того, я ищу еще одного человека. – Он показал девушке фотографию Гуань. – Гуань Хунъин.

– Пару недель назад из вашего управления уже наводили о ней справки, но в наших архивах ее имени не значится. – Девушка покачала головой. – Всекитайская отличница труда – мы бы сразу ее узнали. Вы считаете, она путешествовала вместе с Вэй Хун?

– Возможно.

– Ту группу сопровождала Малышка Се. Возможно, она бы сообщила вам, была ли среди ее туристов Гуань. К сожалению, Малышка Се больше у нас не работает.

– А Чжаоди? – наугад спросил Чэнь. – Была ли в группе женщина по имени Чжаоди?

– Боюсь, вам придется проверить самостоятельно. – Девушка несколько раз постучала по клавиатуре и жестом пригласила его сесть. – Вы же видите, у меня здесь столько народу.

– Все в порядке, я понимаю.

Хорошо, что в компьютере сохранились все данные. Чэнь начал проверку по дате. После того как он извлек данные за октябрь прошлого года, он обнаружил в списке группы, посетившей Желтые горы, некую Чжэн Чжаоди. Однако информация была неполной. Ни адреса, ни рода занятий указано не было. В группе имелось еще несколько человек, не указавших своего домашнего адреса и места работы. Ввести все данные на китайском – дело довольно долгое.

Вэй Хун значилась в составе той же группы.

Прежде чем уйти, Чэнь также попросил адрес Малышки Се. Она жила на улице Цзяньголу (дом 36, квартира 303). Ее звали Се Жун. Поскольку жила она недалеко, он решил вначале заглянуть туда.

Вскоре Чэнь оказался перед небольшим жилым комплексом, построенным в стиле середины пятидесятых годов. Лестница была темной, сырой, ступеньки крутые. Не желая в темноте свернуть себе шею, Чэнь стал искать выключатель. Поиски его не увенчались успехом. С трудом добравшись до нужной квартиры, он постучал. Дверь чуть приоткрылась, хотя изнутри она оказалась закрытой еще на цепочку. На площадку выглянула седовласая женщина в очках с золотой оправой.

Он объяснил, кто он такой, показал через дверь удостоверение. Хозяйка взяла удостоверение и, прежде чем впустить его, внимательно изучила. Ей было лет шестьдесят с небольшим; на ней была перламутрового цвета блузка с высоким сборчатым воротником-стойкой, длинная юбка, чулки и полуботинки. В руке у нее Чэнь заметил книгу на иностранном языке.

Мебели в комнате оказалось мало, однако на Чэня произвели сильное впечатление стеллажи с книгами, которыми были уставлены все стены.

– Чем я могу вам помочь, товарищ старший инспектор?

– Я ищу Се Жун.

– Ее здесь нет.

– Когда она вернется?

– Не знаю. Она уехала в Гуанчжоу.

– В путешествие?

– Нет, работать.

– Вот как? И кем же?

– Не знаю.

– Вы ведь ее мать, не так ли?

– Да.

– Тогда вы должны знать ее адрес в Гуанчжоу.

– Чего вы от нее хотите?

– Хочу задать ей несколько вопросов. Речь идет о расследовании убийства.

– Что… Неужели она замешана в убийстве?!

– Нет, она свидетель, но важный свидетель.

– Извините, ее адреса у меня нет, – заявила женщина. – Я получила от нее всего одно письмо, сразу после того, как она приехала в Гуанчжоу. Дочь оставила адрес отеля, где она остановилась. Она писала, что собирается вскоре выехать оттуда и сообщит мне свой новый адрес. С тех пор я ничего о ней не знаю.

– Значит, вы не знаете, чем занимается там ваша дочь?

– Трудно поверить, да? – Женщина покачала головой. – Она моя единственная дочь!

– Извините.

– Не извиняйтесь, товарищ старший инспектор, – возразила хозяйка. – Сейчас настали новые времена.

– Да, верно, – согласился Чэнь. – Но сейчас мы просто переживаем переходный период.

– С исторической точки зрения переходный период короток, – последовал ответ. Хозяйка оживилась – впервые за все время разговора. – Но с точки зрения бытия данный период не так короток для отдельной личности.

– Да, вы правы. Тем важнее сделанный нами выбор, – кивнул Чэнь. – Кстати, где вы работаете?

– В университете Фудань, на кафедре сравнительной литературы. – Помолчав, хозяйка добавила: – Но кафедра уже практически не существует. А я уже на пенсии. В сегодняшних рыночных условиях никто не хочет изучать мой предмет – компаративистику.

– Значит, я беседую с профессором Се Кунь?

– Да, я Се Кунь, профессор в отставке.

– Познакомиться с вами для меня большая честь! Я читал вашу «Современную музу».

– Вот как? – удивилась профессор. – Не ожидала, что сотрудник народной полиции интересуется литературой.

– О да! На самом деле я перечитывал книгу дважды или трижды.

– В таком случае надеюсь, что у вас не первое издание. Позавчера я случайно увидела ее на блошином рынке; она продавалась всего за двадцать пять фэней.

– Кто знает, как будет дальше? «Суха, мой друг, теория везде, а древо жизни пышно зеленеет» [13], – произнес Чэнь, радуясь, что вовремя вспомнил подходящую по смыслу цитату. Ему хотелось немного ободрить профессора, намекнуть, что у нее есть читатели и последователи, которые с почтением относятся к ее труду.

– Ах, если бы вы были правы, – вздохнула профессор, – но даже у себя дома я не нашла понимания. Например, Се Жун книгу не читала.

– Как такое возможно?

– Я-то надеялась, что она тоже будет изучать литературу, но она, едва закончив среднюю школу, устроилась в отель «Шелдон». С самого начала она зарабатывала втрое больше меня, не говоря уже о бесплатной косметике и чаевых, которые она там получала.

– Мне очень жаль, профессор Се. Не знаю, что и сказать. – Чэнь вздохнул. – Но экономика развивается; возможно, изменится и отношение людей к литературе. Будем _на это надеяться.

Он решил не рассказывать профессору о собственных литературных изысканиях.

– Вы слышали распространенную поговорку: «Самый бедный – доктор философии, самый глупый – профессор»? Я оказалась и тем и другим. Вполне понятно, почему моя дочь выбрала для себя иную стезю.

– А почему она ушла из отеля и стала работать в бюро путешествий? – спросил Чэнь, которому не терпелось сменить тему. – А после уволилась из бюро путешествий и уехала в Гуанчжоу?

– Я спрашивала ее, но она ответила, что я слишком старомодна. По ее словам, сегодня молодые люди меняют работу как перчатки. Неплохое сравнение, согласитесь. Главное, конечно, деньги.

– Но почему именно Гуанчжоу?

– Вот это-то меня и беспокоит. Молодая девушка совсем одна в чужом городе…

– Не рассказывала ли она вам о поездке в Желтые горы в октябре прошлого года?

– Она не слишком откровенничала со мной насчет своей работы. Но про ту поездку немного рассказывала. Она привезла оттуда зеленый чай. Горный чай сортов «Облако» и «Туман». По возвращении она показалась мне расстроенной.

– Вы знаете, почему?

– Нет.

– Может, именно поэтому она сменила работу?

– Не знаю, но вскоре после того она и уехала в Гуанчжоу.

– Вы не можете дать мне ее недавнюю фотографию?

– Конечно. – Профессор Се Кунь вынула снимок из альбома и протянула Чэню.

На снимке была изображена молодая худенькая девушка, стоящая на набережной. На ней была белая футболка в обтяжку и очень короткая плиссированная юбка – довольно смелая даже по последней моде.

– Если отыщете ее в Гуанчжоу, пожалуйста, передайте, что я очень прошу ее вернуться. Наверняка ей одной там нелегко. А я здесь тоже одна – старуха…

– Передам, – обещал Чэнь, забирая снимок. – Сделаю все, что смогу.

Выходя из дома профессора Се, он почувствовал, как азарт, охвативший его в связи с вновь открывшимися обстоятельствами, мало-помалу тает. И дело было не в том, что Се Жун переехала в Гуанчжоу, не оставив адреса, хотя это тоже осложняло поиски. Его огорчил разговор с профессором в отставке.

Китай стремительно развивается, но, если честных интеллигентов считают «самыми бедными и самыми глупыми», положение причиняет беспокойство.

Вэй Хун жила на улице Хэтяньлу, в доме номер 60. Новый жилой комплекс. Он несколько секунд нажимал на кнопку звонка – безрезультатно. От досады Чэнь стукнул в дверь кулаком.

Ему открыла пожилая женщина; она подозрительно смотрела на него.

– В чем дело?

– Вы товарищ Вэй Хун? Меня зовут Чэнь Цао. – Он протянул хозяйке свое удостоверение. – Я из управления полиции Шанхая.

– Старый Хуа, к нам пришли из полиции! – обернувшись, крикнула Вэй, а потом кивнула ему: – Входите.

Комната была плотно уставлена мебелью. Чэнь совсем не удивился, увидев в прихожей портативную газовую плитку. Планировка жилища Вэй Хун была примерно такой же, как в общежитской комнате Цянь Ичжи. На конфорке стояла кастрюля, из которой шел пар. С серовато-белого кожаного дивана с трудом поднимался седовласый старик. Перед диваном на низком кофейном столике лежал полуразложенный пасьянс «Косынка».

– Чем мы можем вам помочь, товарищ старший инспектор? – спросил старик.

– Извините за беспокойство, но мне необходимо задать вам несколько вопросов.

– Нам?

– Вопросы касаются не вас, но одной вашей знакомой.

– Пожалуйста.

– Несколько месяцев назад вы ездили в Желтые горы?

– Да, ездили, – ответила Вэй. – Мы с мужем любим путешествовать.

– Эта фотография сделана там, в горах? – Чэнь вынул из портфеля поляроидный снимок. – В октябре прошлого года?

– Да, – довольно сварливо ответила Вэй. – Разумеется, я узнаю себя.

– А вот на обороте написано… – Чэнь перевернул фотографию. – Кто такая Чжаоди?

– Одна молодая женщина, с которой мы познакомились в той поездке. Она несколько раз фотографировала нас по нашей просьбе.

Чэнь достал снимок, на котором Гуань выступала с докладом на съезде партии.

– Это она – женщина по имени Чжаоди?

– Да, это она. Хотя здесь она выглядит по-другому – понимаете, в другой одежде. А что она сделала? – Увидев, что Чэнь достал блокнот и ручку, Вэй преисполнилась любопытства. – Когда мы прощались – там, в горах, – она обещала позвонить. Но не позвонила.

– Она умерла.

– Что?!

Изумление на лице пожилой женщины было неподдельным.

– А зовут ее Гуань Хунъин.

– Да что вы говорите? – вмешался в разговор Хуа. – Неужели Всекитайская отличница труда?!

– А ее сяньшэн называл ее Чжаоди, – возразила Вэй.

Настала очередь удивляться Чэню. У слова «сяньшэн», заново вошедшего в обиход в девяностых годах, было несколько значений. Так можно было называть и мужа, и любовника, и друга. В случае Гуань что бы ни означало данное слово, оно указывало на то, что Гуань была в горах не одна, а со спутником.

– Вы имеете в виду ее любовника или мужа?

– Мы не знаем, – ответила Вэй.

– Они путешествовали вместе, – добавил Хуа, – и жили в одном номере гостиницы.

– Значит, они зарегистрировались как супружеская пара?

– Наверное, иначе их не поселили бы вместе.

– Она представила вам его как своего мужа?

– Нет, она просто сказала нечто вроде «Это мой хозяин». В горах не принято знакомиться официально.

– Вы не заметили в их отношениях ничего подозрительного?

– Что вы имеете в виду?

– Гуань была не замужем.

– Извините, мы ничего такого не заметили, – ответила Вэй. – У нас нет привычки шпионить за другими.

– Да перестань, Вэй, – вмешался Хуа. – Старший инспектор просто выполняет свою работу.

– Спасибо, – поблагодарил старика Чэнь. – Вы не помните, как звали того мужчину?

– Нас официально не представили друг другу, но, кажется, она называла его Тигренком. Наверное, это его прозвище.

– Как он выглядел?

– Высокий, хорошо одет. А еще у него была дорогая иностранная фотокамера.

– Он говорил немного, но с нами держался вежливо.

– Не было ли у него акцента?

– Был, пекинский.

– Пожалуйста, постарайтесь как можно подробнее описать его внешность.

– Извините, но, наверное, больше мы ничего… – Неожиданно Вэй осеклась. – Газ!

– Что?

– Газ кончается!

– Газовый баллон, – пояснил Хуа. – Нам в нашем возрасте трудно его заменить.

– Во время культурной революции нашего единственного сына подвергли критике за ревизионизм и отправили в трудовой лагерь в Цинхае, – сказала Вэй. – Сейчас его реабилитировали, но он решил остаться там вместе с женой.

– Мне очень жаль. В те годы моего отца тоже посадили в тюрьму. Это была национальная катастрофа, – сказал Чэнь. Интересно, подумал он, вправе ли он извиняться от лица партии. Впрочем, он понимал, почему старики так недоверчивы и подозрительны. – Кстати, где газозаправочная станция?

– В двух кварталах отсюда.

– Тележка у вас есть?

– Да, а что?

– Позвольте мне съездить туда и обменять пустой баллон на новый.

– Нет, спасибо. Завтра к нам зайдет племянник. Вы ведь пришли о чем-то спросить нас, товарищ старший инспектор.

– Но я могу вам и кое-чем услужить. Правила нашего управления это не запрещают.

– Все равно – не надо. – Вэй покачала головой. – Спасибо.

– О чем еще вы хотели нас спросить? – поинтересовался Хуа.

– Если больше вы ничего не помните, тогда ни о чем. Спасибо за все.

– Извините, мы не очень-то вам помогли. Если у вас будут еще вопросы…

– Я снова с вами свяжусь, – сказал Чэнь.

Выйдя на улицу, Чэнь не переставал думать о мужчине, который был вместе с Гуань в горах.

Тот мужчина говорил с ярко выраженным пекинским акцентом.

Как и мужчина, который, по словам дядюшки Бао, часто звонил Гуань.

Высокий, вежливый, хорошо одетый…

Не тот ли это высокий мужчина, которого соседка Гуань видела в коридоре общежития?

В горах у мужчины была дорогая фотокамера.

В альбоме Гуань много первоклассных снимков.

Старший инспектор Чэнь больше не мог ждать. Вместо работы он поехал прямиком в Шанхайское телефонное бюро. К счастью, в портфеле у него нашелся официальный бланк с шапкой управления. У него не ушло много времени на то, чтобы написать на нем текст официального запроса.

– Приятно познакомиться, товарищ старший инспектор, – сказал пожилой служащий лет пятидесяти. – Меня зовут Цзя. Можно просто дядюшка Цзя.

– Надеюсь, этого достаточно. – Чэнь предъявил свое служебное удостоверение и письмо-запрос.

– Да, вполне достаточно. – Цзя держался вполне дружелюбно и тут же принялся набирать на клавиатуре нужные цифры. – Владельца номера зовут… У Бин.

– У Бин?

– Да, номера, начинающиеся с цифр 867, находятся в районе Цзиньгань, и… – Служащий вдруг смутился. – Знаете, там живут высокопоставленные партийные работники.

– Ах, У Бин! Теперь понимаю.

У Бин, шанхайский министр пропаганды, последние несколько лет почти все время находился в больнице. О том, чтобы неизвестным мужчиной оказался У Бин, и речи быть не могло, но кто-то из его родных… Чэнь поблагодарил Цзя и быстро вышел.

Раздобыть сведения о семье У не составило труда. В управлении архивов Шанхая, где у Чэня имелось знакомство, на каждого руководящего работника была заведена отдельная папка. С сотрудником архива Сун Лунсяном Чэнь подружился еще в первый год своей работы в полиции. Чэнь набрал номер Суна из уличного телефона-автомата. Сун даже не спросил, зачем эти сведения понадобились Чэню.

У товарища У Бина имелся сын по имени У Сяомин.

Имя У Сяомин уже попадалось Чэню в связи с расследованием.

Оно значилось в списке, который составил следователь Юй. Список людей, с которыми он беседовал лично или по телефону в поисках возможной информации. У Сяомин работал фотографом в журнале «Красная звезда»; он несколько раз снимал Гуань для «Жэньминь жибао».

– У тебя есть фото У Сяомина?

– Да, есть.

– Можешь переслать мне по факсу в управление? Я вернусь туда через полчаса, буду ждать у аппарата.

– Конечно. Тебе не нужно сопроводительное письмо, так ведь? Только фото?

– Да.

Чэнь решил поймать такси.

Вскоре он уже держал в руках присланный по факсу снимок У Сяомина. Возможно, его снимали несколько лет назад. Но одно было точно: У Сяомин оказался высоким мужчиной.

Старший инспектор Чэнь понимал, что надо спешить.

До конца дня он сделал еще две вещи. Позвонил в редакцию «Красной звезды». Секретарша ответила, что У нет на месте.

– Мы составляем энциклопедию современных художников, включая и молодых фотохудожников, – заявил Чэнь. – Нам пригодятся любые сведения о работах товарища У Сяомина.

Его подход себя оправдал. Меньше чем через час ему переслали по факсу список публикаций У Сяомина.

И Чэнь снова отправился в гости к пожилой чете. Второй визит оказался не таким трудным, как ожидал старший инспектор.

– Это он, – сразу же заявила Вэй, едва увидев фотографию. – Симпатичный молодой человек и везде носил с собой фотоаппарат.

– Не знаю, хороший он или плохой, – добавил Хуа, – но с ней он в горах обращался хорошо.

– У меня есть еще одна фотография. – Чэнь достал снимок Се Жун. – Она ведь была вашим гидом, верно?

– Да, вообще-то… – Вэй загадочно улыбнулась. – Наверное, она сможет рассказать вам о них больше – гораздо больше.

– Почему?

– Во время той нашей поездки Гуань и Се сильно поссорились. Гуань даже назвала Се шлюхой.