Шекспир

Глава 9 О ЧЕМ ГОВОРЯТ «СОНЕТЫ»

В период Возрождения невозможно было быть поэтом и не прикоснуться к сонету, настолько притягательна эта короткая форма (четырнадцать строк) и возможность вариаций в зависимости от стран, эпох или предпочтений поэта. «Недолгий звук», или «sonetto» (слышим «песня»), рождается в Италии в цервой половине XIII века и не прекращает с тех пор раздаваться Заслугу в его изобретении приписывают Джакомо Да Лентино (творчество 1215–1233 гг.). К сонету обращаются и развивают его самые великие поэты. Данте создает свои сонеты в «Новой жизни» Петрарка включает сонеты в пьесы, собранные в его «Певце». Ле Тасс, Микеланджело, Бембо и Кастмльоне обращаются к нему в XVI веке. Увлечение сонетом охватывает всю Европу.

Сэр Томас Уайет и Генри Ховард вводят сонет в Англии в первой половине XVI века. Сюррей определяет даже форму, называемую «английской», или «шекспировской» (просто потому что Шекспир ее применил): ямбический пентаметр и структура из грех четверостиший, за которыми следует двустишие с системой рифм: абаб вгвг деде жж Формальное отличие от итальянской и французской разновидностей скрывается в структуре, в схеме рифмы и в выборе пентаметра вместо гексаметра. В 1557 году, когда Джон Шекспир женится на Мэри Арден, Ричард Тоттел выпускает сборник основных поэтических произведений Виетта и Сюррея под названием «Песни и сонеты», но известный также под названием «Сборник Тоттела» Популярность книги подтверждается десятикратным переизданием до 1587 года. В «Виндзорских насмешницах» Слендер платит 40 шиллингов за «Песни и сонеты», а в «Гамлете» могильщик искаженно поет отрывок из одной поэмы сборника

«Сонеты» Шекспира появляются поздно, в 1609 году. В 1598 году ниспосланный провидением Фрэнсис Мерес информирует в «Palladis Tamia», что «среди его близких друзей» циркулируют «нежные сонеты Шекспира». Данная Мересом информация требует разъяснения. Шекспир распространяет свои сонеты среди близких друзей. Это, в частности, при дворе, что является нормальной практикой. По своей форме и насыщенности сонет подходит для воплощения всех или почти всех сюжетов: любви, душевных переживаний, любого личного, семейного или общественного события, которое бы было тривиальным или заметным и имело бы черту, присущую жизни двора, политике или войне. Сонет занимателен свежестью передачи, которая ставит читателя в привилегированное положение. С согласия автора или без оного сонеты переписывают. Согласия на публикацию Шекспир не давал никогда, и прочтение сборника позволяет попять почему. Большая часть составляющих его текстов — размышления, призывы, обвинения, сетования интимного характера и могут, по меньшей мере, стеснить или даже скомпрометировать поэта и его собеседников, в частности, одного из них, друга, к которому но большей части обращены сонеты. Это любовные поэмы, и кажется очевидным, что в эпоху их создания те из них, в которых страсть подчеркивает пол адресата, предназначены для интимного прочтения. Другие, очень проникновенные, но менее эксплицитные, могут втихомолку циркулировать спокойно, у простодушного читателя нет никакой причины думать, что не к женщине обращены такие излияния поэта.

Комментаторы всегда чувствовали стеснение перед «Сонетами». Сэмюэль Джонсон не знает их, а опубликовавший их в 1780 году Мэлоун считает, что нужно «отдать им должное, на которое они имеют право». Джордж Стивенс, проведший полжизни, издавая и комментируя произведения Шекспира, выбрасывает их из своего пятнадцатитомного издания произведений Шекспира.

Поэт Уордсворт проявляет сдержанность:

«Начиная с CXXVII адресованные любовнице сонеты худшие, они отвратительно терпкие, невразумительные и незначительные. Другие по большей части лучше, содержат красивые строки или отрывки. Основной недостаток монотонность, скучность, причудливость и вычурная неясность».

Все же дальше Уордсворт скажет: «…этим ключом Шекспир открыл свое сердце». Это верно, даже если некоторые ярые скептики могли утверждать, что события и чувства. описанные в сонетах, не обязательно могли быть реальными, а только вымыслом, надуманностями и позой. Есть два ответа на это. Прежде всего почти очевидно, что поэт не контролировал публикацию, она поздняя. Затем, испытываемые Шекспиром чувства, в частности страдание, обладают искренней силой. Блестящий критик и эссеист Уильям Хэзлитт в 1817 году пишет:

«Мы не знаем, что сказать о «Сонетах». Их сюжеты кажутся несколько двусмысленными но многие исключительно хороши сами но себе и интересны тем, что касаются состояния личных чувств автора».

Хэзлигг цитирует четыре сонета, которые он относит к лучшим, и дает им названия: «Постоянство» (сонет 25). «Утешение любви» (сонет 29), «Новизна» (сонет 102), «Закат жизни» (сонет 73).

Иногда комментаторы и переводчики переходят от смягчающей теории к текстуальной манипуляции и стесняющие местоимения мужского рода меняют на женские. С. Баттлер в опубликованном им в 1899 году издании «Сонетов» первым указывает на гомосексуальный характер отношении в сонетах, адресованных другу. Он в резких выражениях осуждает отношения, говоря о «прокаженном, роковом позоре», об «очень грязной истории». Груз сомнений, смущения, приговора, который так долго давил на «Сонеты», не полностью исчез и в наше время свободных нравов и афишируемых желаний. Однако мы увидим, что можно также попытаться читать «Сонеты» с доверием. Это одна из удач Жана Фюзье, который захотел и показал объективные составляющие такого шага.

Первая составляющая заключается в том, что нужно веном нить исторические факты, открывающие моральное положе пне или моральную теологию и закон, с одной стороны, и практику с другой, вплоть до вершины государства. Они противоречивы. В шекспировской. Англии содомия считалась преступлением, караемым смертной казнью. Гомосексуальная тема получает блестящую иллюстрацию на сцепе в театральной пьесе, которую Кристофер Марло, сам гомосексуал, посвящает Эдуарду II, суверену-содомиту, лишенному трона затем в 1327 году жестоко убитому. («Эдуард II», 1591-159.3) Пьеса игралась на сцене в то время, когда Шекспир, как полагают, начал писать сонеты Кроме того, общеизвестно, что Яков 1, царствовавший с 1603 года, был гомосексуал, так же как и его канцлер, писатель-философ Фрэнсис Бэкон. Добавим, наконец, что театральные труппы из-за своего исключи тельного мужского состава имели, особенно do стороны пуритан, репутацию товариществ педерастов, что по большей части было фантазией их хулителей.

Очевидно, что «Сонеты» окружает ореол двусмысленности, даже крамолы. Они вызывали любопытство критики, часто неприличное, если не сказать нездоровое. Нездоровое любопытство и вызванная им многочисленная печатная продукция создали препятствие к пониманию текстов даже после того, как эволюция сознания позволила не считать больше гомосексуальность предосудительной.

Пришло время попытаться остановиться на том, что мы знаем, плохо или хорошо, о «Сонетах», о чем они говорят и о чем они не говорят. Титульный лист издания «ин-кварто» 1609 года — оригинальное издание на семи строчках сообщает только: «Сонеты Шекспира. Никогда ранее не издававшиеся. В Лондоне Д. Элдом для Т. Т. и будут продаваться Уильямом Эспли. 1609»:

SHAKE-SPEARES

SONNETS

Neuer before Imprinted.

At LONDON

By G. Eld for T.T. and are

to be solde by William Aspley

1609

О Джордже Элде, владельце, типографии, мы знаем то, что его деятельность протекала в Лондоне с 1604 по 1624 год и кроме «Сонетов» в том же году он опубликовал в «ин-кварто» «Троила и Кресиду», тоже Шекспира. Томас Торп, книготорговец, был независимым книготорговцем с 1603 года и в следующем году был заказчиком от своего имени в сотрудничестве уже с Уильямом Эспли. Последний был лондонским книготорговцем с 1598 года по 1640 год. Он стал синдиком Компании книгоиздателей в год своей смерти. В партнерстве с Эндрю Уайзом он опубликовал в 1600 году «ин-кварто» первое издание пьес «Много шума из ничего» и «Генрих VI», ч. 2. Вместе с Уильямом Джаггардом, Эдвардом Блаунтом и Джоном Сметвиком он финансировал издание «ин-фолио» 1623 года Комментарий «никогда ранее не издававшиеся» требует поправки. Два сонета — 138 и 144 — в текстуально худшей версии появились в 1599 году в поэтическом сборнике, напечатанном «ин-октаво», без предварительной записи в Указатель Компании книготорговцев Уильямом Джаггардом и под авторством «У. Шекспир». В своей «Апологии актеров» (1612), важном документе о театре того периода, драматург Томас Хэйвуд говорит по поводу переиздания книга в 1612 году: «Я знаю, что автор очень сердит на Джаггарда, который (полностью по своему усмотрению) позволил себе таким образом использовать его имя».

Если титульный лист не ставит проблем, не так обстоит дело с посвящением, которое мы представляем полностью до каких-либо комментариев в его оригинальной форме:

ТО. THE. ONLIE. BEGE1TER. OF.

THESE. INSVING. SONNETS.

Mr. W. H. ALL. HAPPINESSE.

AND. THAT. ETERNITIE.

PROMISED.

BY.

OVR. EVER. LIVING. POET

WISHETH.

THE. WELL-WISHING.

ADVENTVRER. IN.

SETTING.

FORTH.

T. T.

Форма написания, так же как и расположение на странице в стиле монументальных надписей, напоминает о торжественности и строгости. Подпись Т.Т. — это книготорговец Томас Торп. Остальное сразу перевеет невозможно и нужно обратиться к толкованию. Общая формула «благосклонному искателю приключений в момент отправления» (последний блок надписи), адресованная Торпом таинственному лицу, обозначенному «Mr W. H.» (первый блок, третья строка). Торп желает ему «все счастье и эту вечность, предсказанную нашим бессмертным поэтом». Поэтом может быть только Шекспир, чьи отдельные сонеты действительно изяществом своей поэзии предсказывают другу вечность, которую не сумели бы сохранить ни мрамор, ни бронза.

Начало посвящения объясняет основание признательности Торпа к «Мг W. H.». Он обращается к нему как к… и здесь начинаются сомнения английского читателя. И здесь же начинаются муки переводчика. Две первые строчки неясны. Они могут означать либо «Единственному вдохновителю (следующие сонеты) Mr W. H. все счастье» и т. д.; следовательно, «Мг W. H.» — друг, которому адресовано большинство сонетов; либо «Единственному подателю (следующих сонетов) Mr W. H. все счастье» и т. д., значит, Mr. W.H. — тот, кто снабдил текстами книготорговца для публикации. Если двузначность умышленна и представляет игру слов, возможно, «Mr W. H.» обозначает одновременно и друга, и подателя текстов. По двузначность не ограничивается этим, и «begetter», как мы только что увидели, может означать либо «вдохновитель», либо «податель», может также иметь значение «создатель» сонетов, т. е. сам поэт. С этим третьим вариантом мы с «Mr W. H.» на руках, так как поэт «Mr W. S.», и нужно бы в таком случае сослаться на типографскую ошибку, путаницу первой и второй букв имени Шекспира «Shakespeare». Не будучи полностью невозможным, это все же кажется маловероятным, и был бы несколько несуразным комплимент, который возвращал бы поэту пожелания счастья и бессмертия, адресованные другу. Мы предпочитаем считать, что Т.Т. адресует W.H. свое приветствие с пожеланиями счастья и бессмертия, подобные тем, которые формулирует поэт в «Сонетах».

Наконец, нужно добавить, что «onlie»[21], которое мы перевели как «единственный», может также означать «исключительный» или «замечательный». Во всяком случае, влияние этого возможного семантического варианта на идентификацию «Mr W. H.» почти нулевое. Все придерживаются мнения, что Торп, кажется, приподнял уголок завесы, и литературные детективы бросаются по двум различным направлениям. Есть те, кто находится в поисках друга, они более многочисленны, но расходятся в определении личности, обозначенной этими инициалами. А есть те, кто ищет подателя текстов, который не был бы другом.

Прежде чем идти дальше по лабиринту следов, закончим устанавливать то, что мы знаем точно или приблизительно. «Ин-кварто» 1609 года содержит 159 сонетов и следующую за ними лирическую поэму. Долгое время сомнение вызывало авторство произведения под названием «Плач по любовнице» («А Lover’s Complaint»). В то время не было редкостью, когда книготорговцы или владельцы типографий присоединяли к знаменитой и удалой упряжке анонимную, иногда скрипящую телегу. Во всяком случае, ни стилистический анализ «Плача», ни получаемое удовольствие от чтения этого текста не мешает отнести его к Шекспиру. Сегодня, после многих поколений изданий, куда «Плач» не включался, издатели «Riverside Shakespeare» (1979) и Оксфордское издательство (1986) его включили.

В основном соглашаются с тем, что большая часть сонетов написана между 1593 и 1598 годами. Но критик Джон Довер Уильсон защищает точку зрения, что сонеты написаны четырьмя годами позднее.

154 поэмы являются сонетами с правильной формой, то есть составлены из четырнадцати пентаметров, зарифмованных в соответствии с уже описанной схемой. Сонет 99 содержит дополнительную строку интродуктивного характера. Сонет 126 содержит только двенадцать строк. Сонет 145 — восьмисложный, его ритм и звучание отличны. Эндрю Гарр относит написание этого сонета к периоду, когда Уильям и Анна встречались до свадьбы, и делает из него самую раннюю поэму Шекспира. Поэмы располагаются не в произвольном порядке, а в более или менее хронологическом порядке, который неизвестно кто организовал. Они довольно четко распределяются по группам и подгруппам в соответствии со схемой, которую мы позаимствовали у Стэнли Уэллса.

1 — 126: поэмы, в основном посвященные молодому человеку, из которых 1-17 — призыв к женитьбе и отцовству; 40–42: молодой человек уводит у поэта любовницу; 78–86: поэт, соперник, добивается привязанности друга (исключение составляет сонет 81, Жан Фюзье отмечает его отличие по тематике);

127–152: в основном поэмы, посвященные любовнице поэта, смуглой даме;

153–154: версии греческих эпиграмм: поэмы не слишком хороши, и некоторыми ставится под сомнение его авторство.

Риторика семнадцати первых сонетов заимствует свои аргументы у Венеры, стремящейся убедить Адониса уступить ее желаниям и зачать ребенка, чтобы сделать вечной ее красоту. Нужно, пока не поздно, чтобы красота, найдя партнера, воспроизводилась, давая жизни жизнь и сохраняя от старости и от смерти свежесть черт в лице зачатого ребенка:

Поэт множит вариации, создавая гирлянду из 17 сонетов на ту же тему.

Однако уже в первых сонетах Шекспир больше чем проводник вечного целомудрия или матримониальных устремлений семьи, заключившей с ним контракт, чтобы он убедил ее отпрыска взять жену, используя прекрасное средство поэзии. J же очевидны личное отношение к молодому человеку. впечатление, которое производит на пего его красота:

Не астрофил ли здесь Шекспир, влюбленный в две эти упавшие на землю звезды, какими являются глаза молодого человека?

С первых сонетов утверждается необходимость борьбы со старостью и со смертью, являющимися фигурами Времени, монстра, с особым удовольствием пожирающего краев ту. 11 Шекспир рисует губительные последствия времени

И жестокость времени не минует молодого человека. Произведение на свет — первоклассное оружие в борьбе против смерти и забвения, но у поэта есть другое средство, которое он представляет молодому человеку: дар бессмертия, дарованный ему», его поэзией. Шекспир предельно искрен, когда он представляет себя носителем вечности, и он уверен в силе своего искусства Последний сонет группы заканчивается двойным обещанием бессмертия:

Нет никакого отвлечения от изначального призвания, каковым было побуждение молодого человека к жени тьбе: просто впредь превалирует дружба в обстоятельствах, которые сонеты не раскрывают, по которые, несомненно, требуют предостережения и разъяснения. Это дело сонета 20:

Яснее ясного, и эволюция менталитета такова, что мы больше не ассоциируем с гнусностью физически полные гомосексуальные отношения, и дискуссия о шекспировской гомосексуальности облегчается. Обнаружение гомосексуальности у поэта больше не вызывает ужас и не пятнает безвозвратно его гений. Воспользуемся этим. Все сказано сонетом 20, насколько поэту привлекательней универсальное обаяние гермафродитной красота, чем просто женщины, чье изображение прискорбно банально; сказывается ограничение, вписанное в анатомию. Все, что можно домыслить, противоречит определению отношений, которые поэт устанавливает вначале. Можно даже представить, что Шекспир придумал сонет 20 в угоду тому или другому, обоим, может быть, чтобы отношения оставались целомудренными. Нет никакого сомнения, как говорит Жан Фюзье, что перед нами гомосексуальная любовь в буквальном смысле слова: любовь к индивидууму того же пола. Если можно представить, что гетеросексуальная любовь может оставаться «платонической», неясно, во имя чего можно было бы отказать гомосексуальной любви в такой же чистоте и в такой же душевной силе. Думать по-другому означало бы сохранение дискриминации.

Время ведет войну с существующей между поэтом и молодым человеком любовью, отделяя их друг от друга разницей в возрасте. Эта разница преследует поэта (сонет 22).

В возбуждении любви поэт не идеализирует друга (так же как не идеализирует любовницу в сонете 129), и петрарковская гипербола отброшена. Этот отказ проявляет качество отношения поэта к молодому человеку, напоминающее отношение матери к своему ребенку (сонет 21).

Могло бы показаться банальным сравнение испытываемой поэтом любви к другу с любовью матери к своему ребенку. Шекспир обнаруживает здесь то, что К. С. Леви называет любовью-зависимостью, объединяющей ребенка с матерью.

Развязку любви сына к «матери» поэт обставляет даже ритуалом в двух сонетах-завещаниях — 71 и 72.

Сонет 71 наводит на мысль о сожалении поэта о своем социальном положении, о своем ремесле актера, ставящего его в глазах общества недостойным дружбы молодого аристократа. Начиная с 25 сонета это сожаление переходит в недовольство Судьбой, давшей ему низкое происхождение. Однако ощущение неизбежной униженности компенсируется любовью молодого человека.

Следуют сетования на то, насколько театральное ремесло ущемляет с социальной точки зрения того, кто им занимается. Актер оказывается шутом, драматург проституирует свои мысли. Первое четверостишие 110 сонета — мольба, чтобы друг простил его и сохранил к нему доброе расположение. В сознании публики шутовская одежда Арлекина указывает на актера и одновременно символизирует многообразие образов, а также, несомненно, нестабильный характер сентиментальных привязанностей.

Сонет 112 признает благородство друга и его безразличие к общественному мнению.

Серия сонетов с 109 по 112 воспринимается как страстные письма, на которые, кажется, иногда поэт получал ответы. Нельзя было бы утверждать, что мы имеем дело с дневником поэта, так как «Сонеты» ухищряются сохранить затененные или возбуждающие интерес зоны и держат исследователя в напряжении. Исповеди, мольбы, надежда и отчаяние вписаны в это произведение. Его создатель не задумывал его как дневник, да и не сам предоставил его публике. Недомолвки «Сонетов»-, их сдержанность составляют удовольствие от чтения, их заслуга в том, что мы никогда не ощущаем себя нескромным, подглядывающим зрителем.

Больше чем радость в «Сонетах» выражается страдание от любви, но без стенаний, присущих петрарковской традиции. Прежде всего страдания от разлук. Поэт путешествует, несомненно, речь идет о турне труппы по провинции. Разлука усложняется ревностью, когда друг отворачивается и обращает внимание на другого поэта, затем, когда преданы любовь и доверие, молодой человек имеет связь со смуглой дамой, любовницей поэта.

Первое четверостишие 78 сонета, содержащее намек на поэта-соперника, определяет опасность, которую может представлять хождение сонетов по рукам, указанное Мерсом:

Перед нами поэт, Побитый на своем собственном поле. Это цена его искусства, которое вознесло молодого человека до ранга модного объекта посвящения стихов. Сонет 80, если его понимать буквально, показывает, что поведение друга, предпочитающего соперника, заставляет Шекспира усомниться в своем искусстве. Многочисленными и безрезультатными были поиски поэта, вызвавшего ревность поэта своим талан том и впечатлением, которое этот талант произвел на молодого человека. Предлагались имена Кристофера Марло, чья слава драматурга и поэта была огромна, Джорджа Чемпена, знаменитого своим переводом «Илиады», чье изображение увидели в первых строках сонета 86, где Шекспир вспоминает «ровный парус его величественного стиха», а также Джона Донна.

Если мимолетное изменение интереса воспринимается как нелюбовь, что же говорить тогда о том, когда прямо и банально предают саму любовь? 33 сонет — сонет затмения. Дневная звезда, друг, исчезает с глаз поэта, и поэт пробует банально утешиться, думая, что земные звезды могут тускнеть, как тускнеет небесная звезда. Последующие сонеты могут позволить подумать, что письма изменились, друг попросил прощения, поэт простил широким жестом любви, благородной и слабой, доброй и понимающей.

В «Сонеты» входит женщина, совершенно реальная, но ни описанная, ни названная — она никогда не будет названа.

Вспоминая об этой любви к смуглой даме, «Сонеты» заставляют нас следовать за историей любви к молодому человеку от зарождения страсти до ее завершения, проходя через кризисы отношений, муки ревности и через унижение устанавливающихся тройственных отношений. Сонет 129 — свидетельство фундаментальной черты шекспировского характера: способность изображать чувственную страсть, сравнимую с искушенным наблюдением, но точно человеческой природы.

Там, где другие выразили бы свое отвращение к телу внезапным переходом от влюбленной страсти к ненависти, Шекспир настаивает на неотвратимом, нелогичном и сострадательном характере плотского желания, повторяющегося и напрасного, мучительного и унизительного, как муки ада. Ничто не говорит, что Сизиф любит свой камень.

В сонете 143 патетика сентиментальной ситуации обострена грубостью воображенной метонимичной сцены и достигается резкое и гротескное впечатление. Говоря о себе, покинутом любовницей, поэт сравнивает себя с ребенком, покинутым занятой фермершей, оставившей своего ребенка, чтобы броситься вдогонку за одним из своих «созданий в перьях», которое ускользает от нее.

«Создания в перьях», вот что хорошо, как говорит Полоний в «Гамлете». В этих преследуемых птицах позволительно увидеть куртнзанов, украшенных султанами, к которым любовница имеет пристрастие помимо одного друга, может быть. Эта маленькая сценка на символическом заднем дворе открывает природу шекспировского эроса, который тяготеет к любви-зависимости, отношении ям маленького ребенка и матери. Из этого сопоставления можно вывести аргумент тем, кто хочет сделать из Анны Хэсуэй расчетливую и ненасытную дьяволицу. По-видимому, здесь перед нами свидетельство любовного предпочтения поэта:

Бесславная капитуляция, так как без борьбы; соотношение полного господства, принятого, желаемого.

Среди сонетов, называемых «Прощаниями», одна группа привлекает наше внимание. Сонеты 104–125 имеют особое звучание, и нельзя было бы сказать, что они свидетельствуют об атонии чувства. Кризис прошел, дружба безупречна, вечна, раз и навсегда клятвенно закреплена, несмотря на время и ошибки, через которые она прошла (сонет 123). Совершенная поэтом ошибка и измена друга вспоминаются откровенно, но без страсти. Сонет 116 говорит о вере в вечность любви вне второстепенных обстоятельств, и именно это порождает спокойствие.

Вот что за историю рассказывают «Сонеты» отрывочно и кусками; собственно, таково психологическое и моральное воздействие, оказанное этой историей на поэта. Теперь посмотрим на результат усилий, долгое время предпринимаемых, в стремлении раскрыть «Mr. W.H.», друга и непременно смуглую даму, анонимности которой желал Шекспир.

Для идентификации «Mr W. H.» правила игры просты: инициалы должны соответствовать инициалам предложенных кандидатов; должен быть подходящим возраст, если речь идет о друге, друг из «Сонетов» моложе Шекспира, это совсем молодой человек; и, конечно, обстоятельства его жизни должны были позволять ему жить около Шекспира В XVIII веке увлеклись Уильямом Хартом Племянник Шекспира, сын его сестры Джоаны; его имя находим в королевской грамоте от 17 мая 1636 года, которая аттестует молодого человека входящим в число «комедиантов Его Величества, принадлежавших к постоянной труппе Доминиканцев Лондона». Вот близкий Шекспиру человек и. кроме того, акте]). Шекспир вполне мог иметь к нему расположение, это сын его сестры и ее мужа, Уильяма Харта, умершего за неделю до смерти Шекспира. В книге записей браков Стратфордского прихода нет записи о браке Джоаны и Харта, впервые они там упоминаются в связи с крещением их первого ребенка; «Уильям, сын Уильяма Харта, 28 августа 1600 года». Вот это да! Ну и ну! Как девятилетий Уильям мог бы быть «Мг. W Н.» в 1609 году во время незаконного издания «Сонетов»?

Семья Шекспира поставляет второго кандидата, его деверя Уильяма Хэсуэя, затем находят целую серию лиц, могущих раскрыть загадку. Томас Тирвит, шекспировский эрудит XVIII века, предложил таинственного Уильяма Хьюгса. В окружении Эссекса находят Уильяма Хейза, который был его любимым музыкантом и которого грамматические вольности того времени могли позволить идентифицировать с Уильямом Хьюгсом, предложенным Томасом Тирвптом.

Сэр Сидней Ли, серьезный биограф Шекспира, предложил прочитать третью строчку посвящения не такой, какой она напечатана: «Mr. W. H. ALL. HAPPINESSE». а следующим образом: «Mr. W. HALL. HAPPINESSE». Опираясь на это хитроумное прочтение, более изобретательное, чем подходящее, он выводит некоего Уильяма Холла, лондонского владельца типографии с 1598 по 1614 год, о котором мало что известно. Великий детектив литературы Лесли Хотсон старался доказать, что это некий Уильям Хетклиф, студент правового колледжа Грэй Инн, где он был избран председательствовать на маскараде в Рождественские праздники 28 декабря 1594 года, о которых мы упоминали. Путем следствия и методом индукции Хотсон выводит, что смуглая дама — камеристка королевы Люси Морган, называвшаяся «Люси Блэк» или «Люси Негро», которая стала «аббатисой», то есть сводницей в доме Кларкенвил в местности, расположенной на северо-западе Лондона, известной своими злачными местами.

Есть еще Генри Райотсли, граф Саутхемптон, чьи инициалы были переставлены Томосом Торпом в посвящении, отчим графа Саутхемптона сэр Уильям Харви и, наконец, старший сын графа Пембрука Уильям Герберт.

Невольно наше внимание привлекает Генри Райотсли. Не он ли покровитель Шекспира, которому посвящена «Венера и Адонис», затем «Лукреция»? Не он ли является тем, у кого, возможно, Шекспир нашел приют во время длительной эпидемии чумы и писал свои произведения? Их отношения могли начаться до 1593 года.

В 1598 году по приказу королевы Саутхемптон вынужден был на короткое время познакомиться с тюрьмой. Он прервал свою дипломатическую миссию во Франции, вернулся тайно в Англию, чтобы жениться на Елизавете Вернон, даме из окружения королевы вспоминаются шалости Рейли в этом питомнике, группировавшемся вокруг Елизаветы. Не на это ли несчастливое событие ссылаются сонеты 95 и 96, говоря о совершенной другом ошибке, за которую все общество корит его, по которую поэт ему прощает, уговаривая вести себя более ответственно? Это возможно, упомянутая ошибка, кажется, не затрагивала интересов поэта. А критика присоединяет данные сонеты к событию схожей природы в жизни предполагаемого кандидата Уильяма Герберта, любовника Марии Фиттон, фрейлины королевы. Мария, переодетая юношей, 16 июня 1600 года пришла в апартаменты своего любовника после празднеств по случаю свадьбы кузена Герберта. Весь двор был в курсе событий. Что касается королевы, чье женское окружение было легкой добычей, она посадила Герберта в тюрьму за отказ жениться на беременной от него Марии Фиттон. Он получил монаршие помилование только через два года, при правлении Якова.

В отношении семнадцати первых сонетов, побуждавших друга к браку и увековечиванию своего рода, заметим вместе с Фюзье и другими, что по забавному стечению обстоятельств они вполне могут подойти как к Саутхемптону, так и к Пембруку. Первый, вспоминается, отказался выполнить обещание семьи жениться на Елизавете Вез, внучке лорда-казначея Беркли, и навлек на себя баснословно высокую неустойку. Второй не захотел ни Елизаветы Кэри, дочери Джорджа Кэри, камергера, которую ему предложили в 1595 году, ни Бригитты Вез, другой внучки Беркли, которую ему навязывали в 1597 году. Следовательно, можно предположить, что графиня Саутхемптон считала важным заставить своего сына согласиться на этот брак или, скорее, нашла прекрасный способ попросить помощи у Уильяма Шекспира сделать это. Это могло быть до января 1595 года, когда Елизавета Вез вышла замуж за графа Дерби.

Теперь наше внимание нужно обратить на сэра Уильяма Харви (или Херви), который в январе 1599 года должен был стать третьим мужем графини Саутхемптон, чему Саутхемптон противился до такой степени, что Эссекс и лорд Генри Говард должны были вести переговоры между матерью и сыном, и назначенная на май 1598 года свадьба была отложена. Мы не верим, в отличие от Жана Фюзье, чтобы сэр Уильям Харви, который был «Mr W. H.» до 1630 года, когда он получил от Якова баронетство в Ирландии, уговаривал Шекспира принудить будущего пасынка взять жену. После свадьбы Елизаветы Веэ в январе 1595 года его брак с ней был уже невозможен. Зато хорошо видно, что Уильям Харви после смерти жеиы, графини Саутхемптон, в 1607 году мог иметь доступ к личным бумагам своего пасынка и мог желать скомпрометировать его в отместку за то, что тот противился браку с его матерью. Короче, Уильям Харви — солидный кандидат на идентичность с «Mr W. H.», подателем «Сонетов» книготорговцу Томасу Торпу. Это возможно в том случае, если считать Саутхемптона другом, которому Шекспир адресует сонеты, что нам кажется не вполне вероятным.

Однако не нужно пренебрегать кандидатурой Уильяма Герберта, который упоминался до сих пор только попутно, в связи с Саутхемптоном. Лучший адвокат Уильяма Герберта — Джон Довер Уильсон, написавший предисловие к изданию «Сонетов» (Кембридж, 1966). Прежде все го вопрос возраста заставляет Уильсона отказаться от Саутхемптона в пользу Пембрука. Родившийся в 1573 году Саутхемптон только на девять лет моложе Шекспира. Ему было больше тридцати лет, когда Шекспир в сонете 126 упоминает «своего» обожаемого малыша («my lovely boy»), говорит Уильсон. Уильяму Герберту было 17 лет, когда он прибыл ко двору. В отличие от других комментаторов, Уильсон полагает, что Шекспир начал писать сонеты в 1597–1598 годах, го есть с момента его возможной встречи с Гербертом в Лондоне, то есть так же в момент, когда, как считается, почти все сонеты были уже написаны. Отметим все же, что Уильям Герберт, родившийся в 1580 году, моложе Шекспира на шестнадцать лет.

С другой стороны, Уильсон опирается на портрет Уильяма Герберта, третьего графа Пембрука, представленный графом Кларендоном в его «Истории мятежа…» («The True Historical Narrative of the Rebellion and Civil Wars in England, 1702–1704»), Он стремится доказать, что исключительный человек, чей портрет дает Кларенс, мог и в самом деле быть в своей юности Фениксом, к которому привязался Шекспир. Вот что поведал Кларендон:

«…самый любимый и обожаемый из людей этой эпохи. Это был хорошо образованный человек с исключительными талантами, который умел элегантно вести беседу на любую тему, имея достаточно эрудиции и ума; веселого, приятного характера, благородного и великодушного нрава. Он владел большим состоянием. Многие годы он прожил вблизи двора, но не жил за счет него. Яков его скорее уважал, нежели любил или делал своим фаворитом… Его исключительно любили при дворе, потому что он никогда не стремился получить то, ради чего работали другие… Он сильно любил свою страну, а также религию и правопорядок, только они, по его мнению, могли поддержать ее. Он дружил с людьми таких же принципов… Однако память о нем не должна быть приукрашена в том смысле, что, как полагают, его добродетели не соседствовали с некоторыми пороками… Он отдавался удовольствию любого copra. Может быть, из-за своего характера или из-за невозможности найти удовольствие и успокоение у себя дома (он был очень несчастен, слишком дорогой ценой ему досталось состояние его жены — принесением в жертву собственной личности), он чрезмерно увлекался женщинами… Всему этому он отдавал все свое время и состояние. И те, кто удостаивался его доверия и дружбы, не могли не заметить, что его природная живость и сила духа начали ослабевать от такой беспорядочной жизни».

Эта смесь беспримерных добродетелей и пороков прекрасно соотносится с тем, что Шекспир обнаруживает у своего друга. Неумеренное увлечение женщинами могло бы объяснить безнравственное поведение по отношению к поэту, когда он крадет или заимствует смуглую даму. Ни единого слова о неизбежном увлечении мужчинами, если оно только не спрятано в общей формуле, относящейся к «удовольствиям любого сорта», да и Кларендон пишет в эпоху, когда открыто не говорят о гомосексуализме.

Вильсон полагает, что семнадцать первых сонетов сбор ника, призывающих к браку, представляют собой гирлянду, предложенную молодому человеку в его семнадцатилетие. Если изобретательная и смелая гипотеза Уильсона верна, значит, встреча Шекспира и молодого человека произошла 8 апреля 1597 года. Тогда можно точно указать дату написания сонета 104, в котором упоминается о встрече с другом в таких словах:

Это новый подарок к дню рождения, сделанный 8 апреля 1600 года. Молодому человеку двадцать лет, Шекспиру тридцать шесть. К 1598 году относит Уильсон эпизоды о поэте-сопернике и об измене со смуглой дамой. Сонеты 95 и 96, где поэт намекает на совершенную другом ошибку, нацелены, возможно, на связь Уильяма Герберта с Марией Фиттон и относятся к 1600 году. В сонете 124, одном из последних, написанных другу, Уильсон находит возможный намек на пороховой заговор 5 ноября 1605 года и предполагает, что, должно быть, к 1606 году поэт прекратил адресовать свои сонеты молодому человеку. Уильсон развивает очень тонкую и убедительную аргументацию. То, что Шекспир продолжал писать сонеты после того, как Мерс отметил факт их существования в 1598 году, очевидно. Утверждение в сонете 107: «Наша смертная Луна затмилась» почти определенно указывает на смерть Елизаветы 24 марта 1603 года. В поэтической мифологии двора она была известна под именем Синптия, или Синти, одного из ликов луны по классической мифологии. Два или три факта являются доводом против утверждения Уильсона. Прежде всего схожесть стилистических особенностей между «Сонетами» и пьесами «Генрих V», «Бесплодные усилия любви», «Сон» и «Ричард II», написанных до 1600 года. Затем, Френсису Мересу нужно было бы обладать очень тонким слухом, чтобы уже в 1598 году услышать сонеты, написанные Шекспиром и ходившие в его ближайшем окружении, если составление этих сонетов началось определенно только весной 1597 года. Зато, если семнадцать сонетов о необходимости брака выполнены на заказ, как это считает Уильсон, значит, предполагалась их обязательная публикация. Наконец, лорда Уильяма Герберта не называли мистером. Значит, если он молодой человек из сонетов, он не мог бы быть гем лицом, которого приветствует Томас Торп в своем посвящении, и охота за «Мr W. H.» должна возобновиться.

Не сомневаемся, что она возобновится: она не прекращалась начиная с XVIII века. Определенно, «Бесплодные усилия любви» и «Сонеты» притягивают детективов от литературы. Именно гак обстоит дело, потому что в этих произведениях Шекспира много личного, интимного, волнующего, естественного по своей природе — любовь, ревность непреходящи, — того, что создает неповторимую музыку истинности. Раз мы не можем определить имена обрисованных лиц, значит. Шекспир этого не хотел. Оп раскрыл свое сердце, но не раскрыл секреты. Было бы неплохо уважать его желание. Будем надеяться, что масса написанного в результате детективной деятельности не раздавит произведения и оставит их такими, какие они есть. А оценка при чтении — только приближение, которое отдает предпочтение поэтическому, а не игра в загадки исторических анекдотов.

Наш долг выразить признательность «Mr W. H.», кем бы он ни был, а также Хеминджу и Конделлу, издателям «ин-фолио» 1623 года, которые извлекли из неизвестности половину произведений. «Мr W. H.» мы обязаны «Сонетами». Если он их продал или дал торговцу с целью навредить Шекспиру и если он не пошел к дьяволу, этим он обязан заступничеству всех читателей, которые их любят и восхищаются ими с 1609 года!