Шекспир

Глава 1 РОЖДЕНИЕ

Традиционно день рождения Уильяма Шекспира 23 апреля в день св. Георгия. Мог ли быть другой более предпочтительный день, чем день святого покровителя Англии, для чествования того, чья слава смешивается с самой национальной историей и совпадает с периодом крови, слез, стойкости, а также блеска и духовного подъема, каким является английское Возрождение, называемое «елизаветинским», но охватывающим также царствование Якова I и даже простирающееся на царствование Карла I вплоть до пуританской революции Кромвеля в 1642 году.

Точный день рождения Шекспира на самом деле неизвестен. Известно лишь, что он был опущен в купель церкви св. Троицы в Стратфорде 26 апреля 1564 года. Под этой датой книга записи крещений Стратфордского церковного прихода содержит запись: «Gulielmus filius Johannes Shakspere» («Уильям, сын Джона Шекспира»). Подобное ведение типично для эпохи, когда биологическое событие рождения ничто в сравнении с таинством крещения; только оно дает смысл существованию, быстро дарованному и часто быстро отнимаемому. В Англии, как и в остальном христианском мире, крещение новорожденных осуществлялось с «благоразумностью и рассудительностью», как говорится об этом в «Книге публичных молитв» англиканской церкви («Book of Common Prayer»). В большинстве случаев это означало, наверное, через три дня после рождения. Сэмюэль Шенбаум отсылает к наблюдению Де Квинсея о выборе Элизабет Холл, внучкой Шекспира, для своей свадьбы в 1626 году 21 апреля. Не выбрана ли эта дата из почтительности к своему деду? Во всяком случае, последняя декада апреля отмечает для Шекспира начало и конец жизненного цикла. Судьба распорядилась так, чтобы жизнь великого человека закончилась почти в день его рождения. Шекспир был похоронен под клиросом церкви св. Троицы 25 апреля 1616 года. Если воспринимать буквально надпись на монументе на могиле поэта, установленном менее чем через двадцать лет после смерти, «Obiit anno 1616 aetat'is 53», Шекспир умер на пятьдесят третьем году 23 или 24 апреля. Следовательно, единодушие, с которым с конца XVIII века отсылают к даче св. Георгия, имеет только символическое значение, хотя и значительное.

Название Стратфорда подсказано соединением дороги и реки, местом брода. Дорога, без сомнения, была старым римским путем второстепенного значения. Река — это Эйвон, тавтологическое название, обозначающее реку на кельтском языке. Николас Фогг в описании города Шекспира, подчеркивает, что, по английским меркам, Стратфорд не очень древний город. Первое упоминание о населенном пункте появляется в конце VII и начале VIII веков. Поселение носит имя Aet-Stretford, то есть Остров Брода. Английская книга кадастра[2] («Domesday Book»), созданная в 1086 году по приказу Гийома Завоевателя, указывает на сельское в основном население в количестве около двухсот человек. В 1196 город получает от Ричарда I Львиное Сердце постоянное право держать по четвергам базары.

Рынок по четвергам все еще существует и является основной характеристикой экономической истории Стратфорда.

В конце XII века перед нами маленький городок, использующий подъездные дороги исключительно правильного рисунка, результат недавнего развития и местного духа планировки, качество которой подчеркивает историк Стратфорда Н. Фогт. Городок населен различного рода ремесленниками. Количество некоторых из них, таких как кожевенники, красильщики и ткачи, превышает местные нужды и указывает на экономический расцвет городка. Обеспечивают этот экономический подъем гильдии и братства. Самой старой является гильдия св. Креста (Guild of the Holy Cross), получившая в 1269 году от епископа хартию, позволявшую ей построить на месте современного центра Стратфорда ансамбль, состоявший из каменной часовни (Guild Chapel) и богадельни. Помощь больным и бедным глубоко укореняется и становится местной традицией.

Мирянин Роберт Хеттон стоит во главе гильдии св. Креста, ставшей во второй половине XIII века важным сообществом. Вторая влиятельная семья — Клоптоны, наследники Роберта Клоптона, возведенного в 1228 году в звание местного сеньора. Влияние этих семей выходит далеко за пределы города, и их деятельность стоит того, чтобы на ней остановиться. Достигнутый высокий уровень городского управления и экономического развития — изначально труд Хеттонов. Родственники, а возможно даже сыновья главного руководителя гильдии св. Креста, Джон и Роберт Хеттоны, оставляют свой след как в национальной, так и в местной истории под именами Джона Стратфордского и Роберта Стратфордского. По окончании учебы в Мертон-колледже в Оксфорде Джон получает звание доктора гражданского права и канон до 1311 года. А в придачу и Стратфорд. В 1330 году Джон назначается канцлером в первый раз и становится им в дальнейшем еще дважды, в 1335 и в 1340 годах, после чего создает свой кабинет в июне 1340 года. Столетняя война и отсутствие монархов, к которому она привела, превратили Джона в фактического регента королевства. Б 1333 году Джон удостаивается высшего звания королевства, становится архиепископом Кентерберийским. Поссорившись в какой-то момент со своим монархом, он ретируется в Кентербери. Джон мужественно встречает опалу, по предписанию короля он отправляется в Лондон, чтобы предстать перед судом пэров. В 1341 году он официально мирится с Эдуардом III.

Младший брат Роберт, также обучавшийся в Оксфорде, стал епископом Чичестерским и канцлером в 1337 и 1340 годах, министром финансов в 1331 и 1334 годах и канцлером Оксфордского университета в следующем году. Он, несомненно, обладал деловыми и финансовыми талантами и ввел в Стратфорде в 1332 году налог на сельскохозяйственную продукцию, позволивший замостить основные улицы города, а следовательно, и Хенли-стрит, на которой отец Шекспира должен будет разместить свою резиденцию через два века и двадцать лет.

Джон Стратфордский, затем Ральф Стратфордский (возможно, его племянник, сын Роберта) взяли на себя заботу о церкви св. Троицы и ее службах, оснастив ее деревянной колокольней и создав хор певчих, посвященный св. Томасу Бекету. Как показывают сохранившиеся гравюры, это было красивое здание с множеством широких окон. Оно было снесено в 1799 году. В 1337 году Джон Стратфордский предпринял шаги по освобождению церковного прихода св. Троицы от патронажа епископа Уорчестерского, таким образом церковь достигала высокой степени юридической автономии в лоне епархии. Результатом стал забавный компромисс. Приходская власть два года из трех оставалась правомочной давать свои суждения по всем нарушениям уставного права, не прибегая к посредничеству епископа. Эта привилегия сохранялась и в XVI веке, и имелся даже прецедент в оценке формальностей, предшествовавших бракосочетанию Уильяма Шекспира и Анны Хэсуэй в 1582 году.

В следующем веке другая местная личность достигла власти и почестей в столице. Потомок Роберта Клоптона сэр Хью Клоптон, чей замок располагался в миле от Стратфорда, стал лондонским шерифом в 1486 году, затем лорд-мэром в 1492 году. Капитал, заработанный на продаже галантереи, позволил ему подарить Стратфорду великолепный каменный мост с четырьмя арками, заменивший деревянный, не приспособленный для тяжелых грузов ломовиков и подвергавшийся мощным паводкам Эйвона. Новое строение длиной около 440 метров стало важным инструментом экономического подъема Стратфорда. Мост — центральный элемент символической географии Стратфорда и графства Уорикширского. В реке Эйвон видят настоящую социальную границу. К северу но течению — территория Арден. Слово обозначает «Леса», на юге — Филден, т. е. «Луга». Лесистый и холмистый Арден резко консервативен. Филден — открытая местность, современная, прогрессивная. Мост Клоптона — это прежде всего монументальное выражение и утверждение самого названия Стратфорда, которое ассоциируется с дорогой и рекой. Это также связующее звено между двумя областями, отличающимися друг от друга по темпераменту и культуре. Шекспиры из Сниттерфилда — местности Арден. Отец Шекспира Джон женился на Мэри, чья фамилия тоже Арден. Мост Клоптона — связующее звено между ценностями былых времен и новизной. Его также можно было назвать и мостом поэта, потому что Шекспир проезжал по нему всякий раз, когда направлялся в Лондон или возвращался домой. Мост приобретает два значения. И Шекспир и его сограждане жили на границе между символическим прошлым и будущим. Но в XVI веке Стратфорд-на-Эйвоне, обладавший одним из лучших мостов королевства, стоял на границе между двумя культурами не как крепость, охраняющая их друг от друга, а как место перехода и обмена, где напряжение противоположных ценностей есть обычная идеальная деятельность и обыденная практическая реальность. Стратфорд — это место взаимозаменяемости. Увидим, что это качество решающее и в отношении шекспировской мысли. В 1483 году на углу Чепел-стрит и Уолкерс-стрит сэр Хью Клоптон приказал построить в кирпиче — роскошь для того времени и местечка — большой красивый дом, названный «Нью Холл», или «Нью Плейс». В 1597 году Уильям Шекспир на заработанные в Лондоне деньги купит дом Клоптона. В дальнейшем он станет опять собственностью Клоптонов, а в 1759 году разрушится.

Дед Уильяма Ричард Шекспир, живший в Бадбруке, расположенном в двух милях восточнее Уорика, в 1525 году поселился в Сниттерфилде, что в трех милях севернее Стратфорда. Он прибыл на земли замка Роберта Ардена в качестве фермера. В Уорикшире Шекспиры находятся с середины XIII века. Имя пишется разными способами. Дед Ричард в 1533 году обозначен под именем Shakstaff, затем в 1541 году как Shakeschafte. Его сын, отец поэта, видит свое имя написанным двадцатью различными способами. Уильям оставил нам только полдюжины своих подписей. Их разнообразие невелико. Три, фигурирующих на завещании, изображают буквенно Shakspere два раза и один раз Shakespeare. В других местах имя укорочено. Читаем Shaksp или Shakspe. Историки и исследователи придерживаются той или другой формы написания из употребленных поэтом. Форма Shakespeare стала распространенной недавно Начиная с XVII века историки и генеалогисты считают происхождение его имени военным, как это подчеркивает копье на гербе поэта «Shake-speare», они говорят это «Потрясающий копьем». Современные исследователи отмечают несостоятельность этой деривации в соответствии с тем, что только одна семья Шекспиров в Уорикшире относила свое происхождение к военной области.

У деда Ричарда Шекспира было, по меньшей мере, два сына: Генри, младший, и Джон, старший, отец Уильяма. Письменные свидетельства о различных членах семьи имеют церковное и судебное происхождение. Они отмечают большие семейные события или маленькие неприятности. Так, в октябре 1535 года с Ричарда Шекспира взимается штраф за выгул слишком большого количества скота на общественных пастбищах. Его сын Генри — более мятежного характера. Он дерется с неким Эдуардом Корнуоллом, которого ранит. Это приводит его за решетку, когда он отказывается явиться в суд. Он садится в тюрьму за долги и платит различные штрафы за нахождение в церкви в шляпе, а не в колпаке, как требовалось тогда, или за отказ от барщины по благоустройству дорог Его Величества. Его плохо прочищенные канавы стоят ему также множества штрафов в октябре 1596 года, за два месяца до смерти. Эта колоритная личность непременно являлась предметом многочисленных семейных споров, и Уильям должен был испытывать к нему восхищение, которое испытывают дети к своим дядьям, нарушающим традицию. Какими бы ни были разногласия Шекспиров с правосудием, они не умирают от нужды. После своей кончины Генри оставил, говорят, полные сундуки и амбары и кобылу на конюшне. Его отец Ричард, умерший в 1561 году, — за три года до рождения Уильяма, — оставил имущество, оцененное в 38 фунтов и 17 шиллингов. Почти на 5 фунтов больше, чем кюре прихода, замечает Шенбаум, у которого мы черпаем это уточнение.

Джон Шекспир, человек другого темперамента, оставил ферму на своего отца и брата Генри и стал учеником перчаточника и кожевенника в Стратфорде. Возможно, как подсказывает Шенбаум, что тесная связь его отца с муниципальным советником Томасом Атвудом, преуспевающим в торговле вином и тканями, облегчила для Джона его поступление в ученики. Известно, что Атвуд сделал подарок Ричарду Шекспиру: четырех бычков, в которых тот нуждался. А другой муниципальный советник, по имени Томас Диксон, владелец постоялого двора на Бридж-стрит в Стратфорде, был перчаточником. В 1550 году Джон Шекспир, дата рождения которого неизвестна, покинул Сниттерфилд и направился в Стратфорд. По обычаю той эпохи, его обучение должно было продолжаться семь лет. Ио через шесть лет Томас Спч, фермер в Армскоте, судился и проиграл дело «Джону Шекспиру, перчаточнику». Означает ли это сокращение формулировки или окончание обучения Джона и признание его мастером? Через тридцать лет эта же профессия фигурирует рядом с его именем в документе, которым он ручается за лудильщика, обвиненного в серьезном проступке. Однако, кажется, интересы Джона Шекспира были разнообразными, и ремесло, которому он обучился, не было единственным источником его доходов, а дало ему скорее общественное положение и знакомства, позволявшие торговать. Достоверно известно, что он торговал шерстью. В 1572 году он был обвинен в незаконной торговле шерстью в нарушение положения 1552 года, запрещавшего частным лицам покупать этот товар. Дело не имело продолжения, возможно, потому, что Джон пришел к соглашению с тем, кто донес на него. Более того, он не оставил и свою торговлю. «Почему шерсть, когда Джон работал с кожей?» — спрашивает Шенбаум. Огвет, несомненно, в том, что одно подталкивает к другому, и перед нами то, что сегодня называют прибыльной цепочкой товаров. Вероятно, примерно такое же объяснение и тому, что делает из Джона Шекспира мясника. По всей видимости, он никогда не занимался убоем скота из-за строгого контроля по причинам общественной гигиены, но его ремесло перчаточника предоставляло ему необходимые связи для торговли скотом. Помимо работы с кожей и торговли шерстью, известно, что он также продавал лес и ячмень, несомненно, предназначенный для производства пива, которое до недавнего времени оставалось традицией Стратфорда.

И снова провинности Джона Шекспира перед властями мы обязаны первой информации о его жизни в Стратфорде. 29 апреля 1552 года он платит один шиллинг штрафа за гору мусора, оставленную перед своим домом на Хенли-стрит, вместо того чтобы положить его в общую кучу в конце улицы. Этот поступок напоминает о семейной привычке: Джон поступает в городской среде так же, как его отец Ричард и брат Генри со своими канавами и изгородью в Сниттерфилде. Сумма представляет примерно двухдневную плату ремесленника, и тяжесть проступка сравнима с нарушением правила парковки в наше время. Но с общественной гигиеной тогда шутки были плохи. Часты были случаи эпидемии чумы, которые приводили к значительным опустошениям. Еще не знали, как распространяется болезнь, но свалки мусора вызывали подозрение Их число должно быть четко ограничено, и в населенных пунктах они должны быть общими. Джон Шекспир платит и больше не грешит.

Этот инцидент позволяет понять, что он является «householder», то есть владельцем дома на Хенли-стрит на северо-западе Стратфорда. В то время это было окраиной города. За домами простирались поля и бежали дороги, ведущие в Хенли и Уорвик. Шенбаум полагает, что в это время Джон живет в западной части дома, где он и его жена проведут остаток своей жизни. Именно этот дом посещают туристы как родной дом Уильяма Шекспира. Независимое с 1552 года жилище Джона в Стратфорде кажется мало соответствующим статусу ученика, — обычно живущему в то время в доме своего хозяина, — и позволяет думать, что у Джона были другие ресурсы и другие занятия.

Социальное продвижение Джона Шекспира довольно быстрое. Оно происходит в рамках муниципалитета, или Корпорации, совершенно новой, потому что ее власть признана королевской хартией в 1553 году. Совет состоит из мэра или его бельифа (bailiff)[3], четырнадцати старшин (aldermen) и четырнадцати обычных советников (burgesses). Совет собирается один раз в месяц в мэрии (guild hall) в 9 часов утра. У него есть право осуществлять аресты, и он получает полную власть на управление местными делами, за исключением назначения кюре и школьного учителя, что является привилегией местного сеньора графа Уорика, который также может выступить просив совета при выборе мэра. В сентябре 1556 года Джон назначен контролером нива (ale-taster), задача которого состоит в проверке «путем тщательного еженедельного исследования, чтобы булочники не мухлевали с весом хлеба, а пивовары с качеством пива, которое нужно продавать закупоренным. Контролеры должны быть лицами компетентными и честными». Следовательно, вот такую аттестацию дает муниципалитет горожанину Джону Шекспиру на третьем году его самостоятельной жизни.

В 1556 году Джон Шекспир приобретает два дома, один на Гринхилл-стрит куплен у Джорджа Тернора. Эта улица позднее была известна под названием Мур Таунз Энд и находилась на юго-западе от Хенли-стрит. Он также выступает в качестве покупателя дома, принадлежавшего Эдварду Весту. Речь идет либо о доме, который он снимает, либо о соседнем доме. Известно, что жилище Джона Шекспира состояло из двух объединенных зданий, образующих ансамбль большого размера.

В 1558 году 15 сентября у Джона и Мэри Шекспир родился первый ребенок, девочка, которую назвали Джоана. Следовательно, Джон женился на Мэри между 1556 и 1558 годами. Мэри была самой младшей из восьми дочерей Роберта Ардена, рожденной, как и ее сестры, от его первого брака. Имя первой жены Роберта Ардена не дошло до нас. Вторым браком Роберт был женат на вдове Джона Хилла, Агнес Уэбб в девичестве. У нее было два сына и две дочери от предыдущего брака. После смерти Роберта Ардена в 1556 году (его завещание датировано 24 ноября) его вторая жена и младшая дочь получают равную сумму в размере 10 марок (это обычное завещание, соответствующее 6 фунтам 13 шиллингам и 6 пенсам). Но младшая дочь получает еще и самое дорогое владение Роберта Ардена — его имение в Уилмкоуте под названием Эсби, здания и земли, приносящие доход. Шенбаум предостерегает от идентификации, сделанной Джоном Джорданом в конце XVIII века, с другим солидным поместьем, которое с тех пор посещают как «Магу Arden's House». Мэри Арден представляет собой хорошую партию. Другим символом социального повышения Джона Шекспира является то, что беря в жены Мэри, он получал в наследство от ее отца пахотные земли.

В 1558 году, кроме рождения Джоаны, умершей, по-видимому, в раннем возрасте (супруги дали то же имя другой дочери, родившейся через одиннадцать лет), Джон Шекспир получает новую должность и становится одним из четырех констеблей Стратфорда. В обязанность констебля входит не только поддержание общественного порядка, но также предупреждение возникновения пожаров, представлявших страшную опасность для городков, построенных из дерева и самана. Когда Шекспир работал над своими комедиями, в частности над «Бесплодными усилиями любви»[4], «Много шума из ничего» и «Мера за меру», он не мог ни вспомнить об обязанностях, исполнявшихся его отцом в Стратфорде сорок лет назад. Сын мог воспользоваться своими воспоминаниями, чтобы подразнить отца.

Джон Шекспир прожил достаточно долго, чтобы успеть прочитать в издании «ин-кварто» «Много шума из ничего».

Вполне возможно, что некоторые парадоксы, которые Кизил выговаривает безмятежно своим людям, были подсказаны Уильяму его отцом, который лично исполнял эту должность хотя и короткое время, но достаточное, чтобы собрать анекдоты и портреты.

В следующем 1559 году находим Джона на заседании местного суда, где он занимается установлением высоты штрафов. Затем, не известно точно когда, но до 1561 года, он выбирается обычным членом муниципального совета, что позволяет ему среди прочих привилегий бесплатно обучать своих детей в школе Стратфорда. С 1561 по 1563 год он служит в качестве камергера (chamberlain) под властью Джона Тейлора. Коммуна назначает двух камергеров, или казначеев, для управления ее состоянием и доходами. Хорошо справляясь со своими обязанностями, он до 1566 года, уже после окончания своего мандата, продолжает представлять общественные расчеты на подпись своим преемникам. Шенбаум утверждает, что никто не исполнял так долго эту работу в Стратфорде.

1564 год — это год сильной эпидемии чумы, охватившей Стратфорд. Болезнь уже свирепствовала и в предыдущем году. Возможно, именно она унесла второго ребенка супругов, Маргарет, крещенную 2 декабря 1562 года и похороненную 30 апреля 1563 года. И июля 1564 года хоронят первую жертву, и приходская книга записей указывает «Hie inci pit pestis» (Здесь начинается чума). Умирает каждый шестой житель, и многие оказываются в нужде. Собирается совет для организации помощи. Появляется вакантное место старшины: Уильям Ботт изгнан из совета, после того как он обругал совет и его бельифа. И Джон Шекспир избирается старшиной («alderman») 4 июля 1565 года. Это важная должность, которая уступает только должности бельифа. Как и его коллеги, Джон носит черное платье на меховой подкладке. Вот он уже один из самых влиятельных людей сообщества, в котором поселился пятнадцать лет назад как ученик перчаточника.

Избрание в ранг старшин показывает, что в этом 1565 году его дела процветают. Сыну Джона Уильяму тринадцать месяцев. Чума щадит младенца и его родителей. Двумя годами позднее социальное повышение Джона достигает своего апогея, когда он облачается в ярко-красное платье бельифа. Его власть расширяется: политическая — именно он ведет переговоры с местным сеньором, экономическая — он устанавливает цены на основные продукты, такие как зерно и пиво, полицейская и судебная власть — он мировой судья. Служители с жезлом и булавой торжественно провожают его от дома на Хенли-стрит до мэрии. Они сопровождают его также при инспекции им рынка по четвергам и ярмарки. В этом же окружении он отправляется в свою контору. У бельифа и его супруги есть своя скамья в церкви. Вскоре после своего избрания в мэрию Джон Шекспир предпринимает шаги для получения герба, обратившись в геральдический колледж в Лондоне, имеющий право составлять композиции гербов и удовлетворяющий прошения по этому поводу. Можно предположить, что Джон Шекспир использовал для подания прощения свое пребывание в Лондоне в 1571 году в обществе Адриана Куини, бельифа в тот год, у которого он был помощником. Целью визита было урегулирование некоторых общественных дел. Вследствие своего годичного мандата бельифа Джон стал принадлежать к социальной элите, определенной Джоном Ферном в его «Гербе дворянства» от 1586 года, где он отмечает: «Если кто-нибудь выдвинут на общественную административную должность, будь то в духовной, военной или в гражданской сферах… принимая во внимание безупречное исполнение обязанностей этого общественного лица, герольд не должен отказать ему в просьбе создать герб и вписать его со всеми его родственниками и потомством в реестр дворянства и знати…» Прошение Джона Шекспира будет удовлетворено только спустя двадцать лет, несомненно, из-за того, что он не предоставил нужную сумму в назначенное время. Этот шаг обнаруживает со стороны просителя ясное и осознанное понимание социального повышения, которое причисляет к знати не только его, но и его потомков. Они больше не простолюдины, как Ричард или Генри, живущие на землях, арендуемых ими в Сниттерфилде. Джон присоединился к этому промежуточному классу, «gentry», близкому к дворянству, к которому принадлежат Ардены, семья его жены. Геральдические документы, выданные в 1596 году, содержат туманную ссылку на «доблестные услуги» предков просителя и указывают более определенно на его состояние, связь с Арденами и обязанности в качестве бельифа и мирового судьи.

После Джоаны и Маргарет, проживших недолго, затем Уильяма, у Джона и Мэри было еще пятеро других детей: Гилберт (1566–1612), вторая Джоан (1569–1646), Анна (1571–1579), Ричард (1574–1613) и Эдмунд (1580–1607). Трое из восьми детей умерли в младенчестве или в детстве, одна Джоана, младше Уильяма на пять лет, пережила поэта. От брака с Уильямом Хартом, шляпником, умершим за несколько дней до смерти Шекспира, у Джоан было четверо детей. У ее сына Томаса есть потомки, живущие и сегодня. Это единственная неисчезнувшая ветвь рода поэта. Гилберт Шекспир, который, кажется, остался холостяком, становится галантерейщиком в Лондоне в приходе церкви св. Бригитты. Ричард, на десять лет младше поэта, оставил еще меньше следов. Свои тридцать девять лет жизни, кажется, он провел в Стратфорде. Что касается Эдмунда, самого младшего, он пошел по стопам великого брата, став актером. Он умер в возрасте 27 лет, когда его старший брат начал вызывать разговоры о себе как о драматическом актере. Может быть, у Эдмунда был талант актера, даже драматурга. В таком случае смерть не оставила ему времени развить их. Эдмунд — свидетельство того, что в семье Шекспиров вирус театра завелся не только у Уильяма. У Эдмунда был внебрачный ребенок Эдвард, умерший за четыре месяца до смерти своего отца. Отметим, что в течение периода, длительность которого трудно установить, но, несомненно, в несколько лет, трое сыновей Джона устроились в Лондоне: поэт, галантерейщик и актер. Из сыновей на родине оставался только Ричард. Из дочерей выжила одна Джоана. Когда Уильям Шекспир составлял завещание в 1616 году, в числе наследников он не упомянул братьев, что указывает почти определенно на их уход из жизни к этому времени, потому что как хороший брат он позаботился о своей сестре, Джоане, жившей бедно и за счет своих детей.

После быстрого социального взлета Джона Шекспира к 1571 году, когда он подает прошение о гербе, наступает двадцатилетний период нужды и разорения. Колесо Фортуны поворачивается, и Джон Шекспир низвергся с вершины благополучия. Внезапно обнаруживаются все признаки перемен. Мы должны пуститься в гипотезы. Уильяму Шекспиру 13 лет, когда его отец Джон в 1577 году прекращает присутствовать на заседаниях муниципального совета. Два последующих года Джон ощущает нехватку денег. Он закладывает, сдает в аренду, продает. 14 ноября 1578 года он получает 40 фунтов от шурина своей жены Эдмунда Ламберта, заложив владение своей жены в Уилмкоуте.

В 1590 году Джон Шекспир вынужден заплатить 20 фунтов штрафа за отказ предстать перед Королевским судом, чтобы представить поручительство, доказывающее его лояльность к Ее Величеству и ее подданным. К этому добавляется еще 20 фунтов потерянного залога за шляпника из Ноттингема, за которого Джон поручился и который тоже отказывается предстать перед судом. Случай с Шекспиром не был единственным и исключительным, и неизвестно, что заставляет Корону применять такие наказания более чем к 140 своим подданным. Другой знак несчастья омрачает существование Джона в этот период. В 1582 году он возбуждает судебное разбирательство против угрожавших ему смертью четырех человек: Ральфа Коудри, стратфордского мясника, Уильяма Рассела, Томаса Лоджинга и Роберта Янга. Муниципальный совет остается невозмутимым в течение десяти лет, прежде чем смиряется с заменой Джона в сентябре 1586 года. Замечательное свидетельство того, насколько его члены уважали бывшего бельифа. Несколько раз они освобождали Джона от непомерных налогов или уменьшали требуемую сумму.

Джон избегает появления не только на заседаниях муниципального совета. Его больше не видят на церковных службах, и в 1591 году вследствие кампании по наущению архиепископа Кентерберийского имя Джона заносится в список девяти строптивых стратфордцев. Протокол указывает, что девять названных лиц уклоняются от посещения церкви из опасения преследований за долги. В это время Джон жил скрытно.

Причины нужды, в которой оказывается Джон, Сэмюэль Шенбаум видит в экономическом межвременье, которое поражает запад Средней Англии в течение двух последних десятилетий века. Джон, говорит он, не единственный. Шенбаум отклоняет возможность преследования по причине воинственного католицизма. Джон, говорит он, коммерсант, а не идеолог.

Питер Леви тем более не верит, что католичество было первой причиной несчастий Джона. Скорее, стечение обстоятельств. Гипотеза Леви основывается на связи, существовавшей между Арденами из Уилмкоута (семьи Мэри Арден) и Арденами из Парк Холла, расположенного между Бирмингемом и Коулсхиллом, старым родом, первым в Уорикшире, где он обосновался до норманского завоевания. Дед Мэри по отцу, Томас Арден из Уилмкоута — сын младшего сына Вальтера Ардена (1502) из Парк Холла. Жена Джона Шекспира — родственница Арденов из Парк Холла по отцовской линии в третьем поколении. В 1575 году наследник основной ветви, Эдвард Арден, является по семейной традиции, восходящей к Эдуарду Духовнику, «high sheriff»[5] Уорикшира, то есть представителем Короны в этом графстве. Это явный католик, скрывающий у себя под видом садовника католического священника, отца Холла. Он ненавидит увеличивающуюся власть фаворита королевы Роберта Дадли, сделанного ею графом Лестером в 1564 году. За два года до этого Елизавета подарила Роберту Дадли замок Кенилуорт, расположенный в двадцати милях на северо-восток от Стратфорда. Он принимал там три раза королеву, в 1566, 1572 и 1575 годах, в последний раз с особой пышностью. Питер Леви полагает, что, несомненно, именно по этому случаю разгорается ссора между Арденом и Лестером. Арден отказывается надеть ливрею графа. Речь идет о противостоянии мелкого консервативного католического дворянства, идентифицирующего себя с землями, которые они занимают с незапамятных времен, крупному аристократу, недавно появившемуся в графстве, кичливому, выступающему за Реформацию и даже склоняющемуся к партии пуритан, правда, больше в силу политических амбиций, нежели темперамента. Месть Лестера проявляется через восемь лет в 1583 году. Царившая в доме Эдварда Ардена атмосфера оппозиции к власти захватила и его зятя Джона Соммервиля, который, будучи трепетным почитателем Марии Стюарт, решил ни больше ни меньше, как убить королеву Елизавету выстрелом из пистолета. Для приведения в исполнение своего замысла он отправился в Лондон, открыто заявляя о своих намерениях всем, кто хотел его выслушать. Арестованный и подвергшийся пыткам, он заявил, что был инструментом в руках своего тестя, и обвинил отца Холла в разработке плана убийства. Брошенный в тюрьму, Эдвард Арден был признан виновным, несмотря на более чем вероятную невиновность. Он был казнен, и его голова выставлена на южном конце лондонского моста Бридж Гейт, где имели обыкновение выставлять головы казненных, помещенные в маленькие железные клетки. Джона Соммервиля, говорят нашли задушенным в тюремной камере. Холл был арестован, затем отпущен.

Питер Леви высказывает предположение, что донос на Джона Шекспира о запрещенной торговле шерстью, сделанный в 1572 году профессиональным информатором Джеймсом Ленгрейком, был уже проявлением усилий Лестера, направленных на уничтожение клана Арденов. Во всяком случае, бесспорно, что серьезные неприятности Джона, начиная с 1576 года, удивительным образом следуют за открытым столкновением Ардена и Лестера во время королевских празднеств в Кенилуорте в 1575 году. Гипотезу Леви делает правдоподобной роль невинной жертвы, навязанная Джону Шекспиру, чьи взгляды, как подчеркивает Шенбаум, не были ни мятежными, ни воинственно религиозными, ни политизированными. Он ничего не мог изменить в своей связи с кланом, ставшим объектом преследования могущественного аристократа, и должен был испытать удар, не отрекшись открыто от этого клана. Такое поведение не в его характере. Солидарность — семейная черта Шекспиров. Они не оставляют родственников в нужде. Поэтому понятно отношение Джона к своему брату Генри, как и ясно внимание его сына Уильяма к своей сестре Джоане, отводящего ей место в своем завещании.

Гипотезы Шенбаума и Леви не исключают одна другую. Они обе правомерны, и политическая месть, невольной жертвой которой стал Джон, настигла его в уже неблагоприятный экономический период, отнимая у него всякий шанс вернуть себе процветание. Поддержка общества, в которое он так быстро и прочно вошел, не объясняется только личными качествами Джона и признательностью за оказанные услуги. Возможно, речь идет также о естественной солидарности с уважаемым старинным кланом, подвергаемым гонениям со стороны коалиции, имеющей интересы, чуждые старым провинциальным традициям. Ни смерть Эдварда Ардена в 1583 году, ни смерть его преследователя Лестера в сентябре 1588 года, кажется, сами по себе ничего не урегулировали. Главная жертва и преследователь исчезли, но экономический вред был нанесен, и создавшийся климат не мог быстро измениться.

В 1594 году колесо Фортуны прекращает поворачиваться для Джона в неблагоприятном направлении. Осенью этого года, затем в следующем году пожар опустошает Стратфорд. Разрушено 140 жилых домов и 80 других различных строений. Огонь останавливается за два дома от жилища Джона. В 1596 году удовлетворено прошение о гербе, сделанное двадцать лет назад Джоном и повторенное его сыном. Герб подчеркивает второй слог фамилии просителя: «spear», то есть «рогатина», или «копье». «Золотое на черной ленте, оснащенной золотым копьем. Природная твердость копья. Гребень шлема: серебряный сокол с распростертыми крыльями, поддерживающими золотое копье, твердость копья по природе, геральдическая золотая с черным корона, золотые с черным ламбрекены». В геральдическом колледже, создавшем проект герба, в рукописи над рисунком фигурирует девиз «Non, sanz droict» (не без права), который привыкли воспроизводить без запятой. Никто из Шекспиров никогда его не использовал. В следующем 1597 году 4 мая Уильям покупает за 60 фунтов дом, известный под названием «Нью Плейс» («New Place»). Его называют «большой дом», и это действительно второй самый большой дом в Стратфорде. Джон может испытывать гордость. Вот свидетельство, что запоздалый герб оплачен деньгами, идущими от драматургических успехов его сына. В 1599 году Джон просит добавить к своему гербу герб Арденов. Без сомнения, в просьбе отказано, о чем свидетельствует тот факт, что двойной герб никогда не был использован ни одним из членов семьи Шекспиров. Неважно, зато, наконец, получен герб, которого он добивался со времени своего муниципального взлета, знак возвращения почета после двадцати лет испытаний. Теперь Джон Шекспир мог умереть спокойно. Он готовится к этому давно, как добрый католик, каким он является.

В апреле 1757 года потомок Джоаны, сестры Шекспира, в пятом поколении, Томас Харт, получил из рук ремесленника Джозефа Моузли, нанятого им для перекрытия крыши родового дома на Хенли-стрит, шесть листочков пергаментной бумаги, которые он нашел за несущей балкой. Этот рукописный документ, написанный почерком, характерным для рубежа XVII века, известен под названием «Последние духовные пожелания и завещание Джона Шекспира». Однако обороты речи ставили критику в тупик до того момента, пока в 1966 году не обнаружили другой почти идентичный документ того времени. Речь идет о тексте, распространяемом бродящими по стране под разным видом иезуитскими священниками, который следовало переписать и подписать. Автором этого текста был кардинал-архиепископ Милана Карл Борромей (1538–1584), канонизированный в 1610 году. Точное название его таково: «Последние желания души, выраженные христианином, имеющим средства, чтобы оградить себя от искушений дьявола в час смерти». К несчастью, первоначальный документ, найденный в доме Джона Шекспира, сегодня утрачен, и приходится полагаться на текст, который дает эрудит Эдмунд Мэлоун в своем издании «Пьесы и поэмы Уильяма Шекспира» в 1790 году. Фолджерская Шекспировская библиотека в Вашингтоне располагает печатным экземпляром самого старого текста св. Карла Борромея, напечатанным на английском языке в 1630 году под названием «The Testament of the Soule» («Завещание души»). Мэлоун работал с документом, в котором не хватало первой страницы с пунктами первым, вторым и началом третьего. Первая страница позднее была передана ему тем же человеком, который дал пять сохранившихся листков, Джоном Джорданом, каретником по профессии, поверхностного образования, но поэта по призванию и неумеренного ревнителя стратфордской старины. При сравнении с полным изданием «Завещания», написанного миланским епископом, обнаруживается, что эта страница — подделка. Джордан дошел в своей дерзости до заимствования почти слово в слово стихов из «Гамлета», включив их в пункт первый, сфабрикованный им. Его «Cut off in the blossom of my sins» («Унесен на небо во цвете моих грехов») сближается с «Cut off even in the blossoms of my sins» («Я скошен был в цвету моих грехов») из речи призрака, которую он адресует своему сыну. Несомненно, намерением было внушить, что сын прочитал духовное завещание своего отца и вспомнил сильное выражение из него, чтобы включить его в речь призрака, пришедшего с того света, с целью передать сыну духовное завещание. Вот какие ловушки должен раскрывать критик!

Когда и кем был засунут документ под крышу дома? Известно, что весной 1580 года в Англии действовала группа иезуитских миссионеров во главе с братьями Эдмундом Кампьоном и Робертом Парсонсом. «Завещания» входили в состав пропагандистской литературы, распространявшейся отцами. Желание спрятать документ указывает на понимание опасности, которую он представляет. Было бы не удивительно, если бы, не отрицая своего католицизма и ставя свою подпись под документом тайного миссионера, Джон захотел отдалить его от себя и поместил его под крышу дома. Не лучшее ли это место для того, что нельзя выбросить, но и держать нежелательно? Как замечает Шенбаум, возможно, что план убийства королевы Елизаветы, родившийся у сумасброда Соммервиля и приведший к аресту и казни кузена Эдварда Ардена, заставили Джона Шекспира скрыть документальное свидетельство принадлежности к религии, использованной конспираторами против власти. Вспоминается, что эти события происходили в 1583 году.

Был ли в курсе отцовского поступка Уильям, которому в 1580 году было шестнадцать лет и у которого в 1583 году родился первый ребенок? Некоторые настаивали на его личной принадлежности к старой вере, другие отрицали. Изучение его произведений не позволяет ответить с определенностью. Мы считаем, что было бы странно, если бы он ничего не знал о склонности отца к католицизму. Если правильно понимать ситуацию, это больше чем склонность, это фамильная данность, традиция клана Арденов, принадлежавших к значительному числу консервативных оппозиционеров. Это даже больше, чем теологический или политический выбор. Это культурное и духовное предпочтение, идущий из древности критерий истины, который плохо выносит революции и экстремизм. Но все это не означает, что Уильям знал о существовании духовного завещания, подписанного его отцом. Среди пунктов завещания есть пункт о существовании чистилища. Церковный собор Тридцати в своем третьем и последнем периоде (май 1562 — декабрь 1563) пришел к торжественному утверждению существования чистилища — загробного измерения, упраздненного Люгером в теологическом штурме, который заставляет его отойти как можно дальше от своей прошлой веры, гак как вера в чистилище подразумевает широкую торговлю индульгенциями, представляющую одну из самых заметных форм коррупции католической церкви. Призрак отца Гамлета, обращаясь к сыну во время их первой встречи, вспоминает об очищающих страданиях, которые он испытал в чистилище:

Зарегистрированная в Компании книготорговцев 26 июля 1602 года пьеса. «Гамлет» записана в указатель как «недавно сыгранная». Дату ее создания относят к годам 1600–1601. Джон Шекспир умер незадолго до своего семидесятилетия в 1601 году и был похоронен без своего духовного завещания 8 сентября на стратфордском кладбище, где след его могилы утерян. Если Джон уже мертв, когда поэт пишет этот отрывок, невозможно, чтобы драматург не перенес отцовский портрет на католический призрак. Отец Гамлета не принял духовного причастия, как» то сделал Джон Шекспир. Смерть пришла к нему как вор, украв жену и корону:

Это ситуация, указанная в «Завещании» в пункте IX. Она могла бы свидетельствовать о том, что, вероятно, драматург знал о существовании этого завещания. Смерть в состоянии греха составляет главные страхи христианина. Живя в атмосфере противостояния приверженцев старой религии к приверженцам новой, было бы удивительно, если бы отец и сын никогда не говорили о чистилище, главном отличии в представлениях загробного мира римскими католиками и англиканскими. Нам трудно понять шок, который произвела радикальная Реформация на судьбы души, которая окончательно и бесповоротно в момент смерти попадает в ад или рай. Понятие рая как второй возможности является сознанием милосердия, добавленного к идее о божественной справедливости. Концепция тяжелого труда или покаянного страдания неразрывна с понятием искупления, которое составляет основу христианства. Это является главным пунктом в большом идеологическом конфликте того времени, и невозможно, чтобы его не затрагивали в семейных разговорах. Следовательно, можно сказать, что отрывок из «Гамлета» отражает личную семейную озабоченность в том смысле, что он затрагивает веру близких существ.