Шепчущие никелевые идолы

Глава 12

Внутри, возле главного входа, за двумя столами, составленными буквой «Г», располагалась еще одна команда Белиндиных охранников. Умная девочка – она подобрала таких людей, которые не были ей ничем обязаны. Все это были наемники, и среди них был Плоскомордый Тарп. Я опознал также двух из троих его товарищей, Ориона Комстока и Джуна Николиста. У обоих была в целом такая же репутация, как у Тарпа: абсолютно нейтральная.

– Гаррет.

– Мистер Тарп.

Я знал его многие годы, но никогда не мог вспомнить его настоящего имени. А, неважно, он все равно предпочитает прозвище «Плоскомордый».

– Хочешь что-нибудь заявить?

– А?

– Оружие. Любое оружие. Если оно у тебя есть, ты должен о нем заявить. Тебе не надо его сдавать – хотя мы бы предпочли, чтобы ты это сделал. Если ты это сделаешь, Джун выдаст тебе один из этих замечательных платочков. Когда будешь уходить, заберешь свои причиндалы обратно.

Джун показал мне ярко-зеленый головной платок. У него под рукой была их целая груда; на лице зияла ухмылка, открывавшая зубы того же оттенка. Плоскомордый пояснил:

– Тогда все будут видеть, что ты чист.

– Можешь выдать мне платок. Вот все, что у меня есть: одна корзина котят.

Весьма примечательных котят. Какие-то они были не такие. Любой другой выводок к этому времени уже организовал бы несколько попыток побега.

Плоскомордый глянул на котят, затем поднял глаза на меня.

– Ты это серьезно?

– Серьезнее брюшного тифа!

Пора было двигаться – мне еще предстояло найти способ впустить Мелонди Кадар внутрь здания.

– Ты что, не прихватил даже свою трость с набалдашником? – не верил Тарп.

– Не-а. Ничего, кроме собственной пары голых рук.

Плоскомордый вздохнул.

– Ты можешь об этом пожалеть.

– Я служил в Королевской морской пехоте.

– Ну, это было давно… На, бери. – Он вручил мне желтый платок, хотя я ожидал, что Джун даст мне зеленый.

– Желтый, а?

– Это ничего не значит. Зеленые и желтые были самыми дешевыми.

– Что мешает кому-нибудь просто засунуть платок к себе в карман?

– Ничто не мешает. Только его полагается надевать.

Он махнул рукой, пропуская меня. Я пошел искать подходящее окно, которое можно было бы открыть. Приятели Плоскомордого за моей спиной принялись выражать сомнения в том, что я и есть тот самый знаменитый Гаррет.

Я все еще не закончил свои поиски, когда вдруг заметил жирную бурую крысу. Животное не поленилось приостановиться, чтобы подмигнуть мне.

Наконец я взломал одно из окон, и Мелонди со своим роем ввалились внутрь, разлетевшись повсюду в поисках места, где бы укрыться. Никто не заметил их. Все были сосредоточены на скрежещущей тяни-толкательной деятельности по расстановке столов.

Я закрыл окно, прихватил корзинку и пошел высматривать хозяйку и виновника торжества. До меня доносился легкий топоток в простенках и под полами и гудение маленьких крыльев над головой.

Я посмотрел назад: кто-то незнакомый продирался через заставу Плоскомордого. Похоже, Плоскомордый действительно отнесся ко мне по-дружески: меня он так не обхлопывал. Впрочем, если бы я хотел тайком протащить что-нибудь, достаточно было спрятать это под грудой покорных котят.

Уайтфилд-холл явно сколотили с чисто прагматическими целями. Основную его часть составляло открытое пространство, на котором можно было танцевать, устраивать банкеты или торжественные приемы, ставить пьесы, делать все что угодно, не обращая внимания на погоду. Особенно популярны сейчас пьесы.

Театр в нашем городе популярен, это точно. Последний писк моды – драма.

Кроме того, мемориальная комиссия сдавала зал в аренду для частных мероприятий, таких как бракосочетания или празднование дней рождения отдельных личностей из низших слоев общества, игравших большую роль в жизни города.

Сейчас этот пол драили, как могли, но он еще помнил поколения ног, обутых в грубые рабочие сапоги. Потолок был двадцати футов высотой. Там, наверху, были проделаны наклонные окна, чтобы проветривать помещение в летнее время – или когда в зал набивалось слишком много тел. В конце зала, в сотне футов напротив главного входа, располагалась сцена, на три фута выше, чем пол. Слева от нее была дверь, сквозь которую рабочие, перебраниваясь, втаскивали столы.

Двое, руководившие расстановкой, должно быть, были избраны за свою приверженность к стереотипу. Их руки напоминали своей вялостью щупальца дохлого осьминога. Они беспрестанно шпыняли друг друга, словно пара безмозглых девиц. Впрочем, в наши дни вряд ли найдется взрослый мужчина, который не строил бы из себя крутого – каждый в возрасте свыше двадцати четырех лет получил необходимые навыки, пройдя через пять лет военной службы и сумев оставить при себе свою задницу. Включая и эту крикливую парочку.

Парни, которые делали саму работу, были не того сорта, кого можно оскорблять безнаказанно. На всю их ораву едва ли можно было насчитать хотя бы половину шеи. Если бы с них капризным порывом ветра содрало рубашки, на телах обнаружилось бы больше волос, чем у пещерных медведей. При этом, скорее всего, у них возникли бы трудности с опознанием написанных на бумаге собственных имен, даже если бы им дали две недели на подготовку.

Наша хозяйка сделала свой выход через дверь справа от сцены, ведущую в кухонные помещения. Она еще не была одета для торжества.

– Гаррет, ты душка. Ты пришел раньше всех!

Странно. Мои глаза не сделали попытку вылезти на лоб. Я не принялся пускать слюни. Из моего рта не полился поток нечленораздельных звуков. Я по-прежнему помнил, что она смертельно опасна. Может быть, я наконец-то приобрел иммунитет? Давно бы пора.

Белинда Контагью была высокой и стройной, двадцати с чем-то лет, и настолько прекрасной, насколько может быть прекрасной женщина. Ее волосы, как всегда, были абсолютно черными, с матовым блеском. Свою кожу она выбелила бледнее слоновой кости – я только надеялся, что она использовала для этого грим, а не мышьяк. Ее глаза были такими голубыми, что я заподозрил вмешательство косметической магии. Ее губы были цвета артериальной крови – у нее имелись серьезные проблемы с эмоциями.

И все это еще до того, как она нарядилась к вечеру.

– Мне было необходима прийти пораньше. Я слышал, что здесь собираются показаться некоторые неприятные типы. Ты вроде бы похудела?

– Ты заметил! Хороший мальчик. Да, на несколько фунтов.

На слишком много фунтов, подумал я. Она выглядела истощенной. Еще одно проявление внутренних проблем?

Она была в позитивном настроении. Это всегда хорошо.

– Пойду верну Керона с Арно к их работе. Нельзя позволять им впутывать в дело свои личные разногласия, – Она чмокнула меня в щеку. Это был один из ее особых поцелуев, который говорил, что она с радостью поместила бы его в другое место. – А потом мой технический персонал попытается превратить меня в нечто презентабельное.

– Ты и так ушла на пару шагов дальше этого.

– Вряд ли. Подожди, пока увидишь. Ты не сможешь устоять!

– Иди делай, что тебе нужно. И не вини себя, если обнаружишь, что я превратился в старика.

– Зачем тебе корзина котят? Они мертвые? Кажется, нет – один из них только что мне подмигнул!

– Ты же знаешь Дина. Он притащил в дом целый выводок. Я принес их сюда, потому что мне пришла безумная мысль, что кто-нибудь захочет взять себе одного.

Вот уж действительно, сумасшедшая идея! Бесплатные котята нужны в основном скорнякам, изготовителям скрипок и тем персонажам, что околачиваются возле больших толп, продавая сосиски в тесте и прочие теоретически мясосодержащие продукты загадочного происхождения.

Белинда пожала плечами и взяла курс на двоих управляющих, пытавшихся расставить столы, исходя из двух различных планов. В одно мгновение перебранка затихла и больше не возрождалась. Лица этих шутов сделались не менее бледными, чем у самой Белинды.

Бывают моменты, когда, глядя ей в глаза, ты понимаешь без тени сомнения, что находишься нос к носу с быстрой, безжалостной смертью. Что не будет ни апелляций, ни отсрочек, ни помилования, ни смягчения приговора, ни пощады. Что твоя душа или чувства эту смерть заботят не более, чем душа или чувства какого-нибудь таракана.

У Чодо тоже была такая способность, но он иногда позволял себе редкие акты милосердия. Каждый из которых со временем дал свои результаты.

Где же старик?

На мое плечо опустилась Мелонди Кадар.

– Ты блистаешь умом, словно свеча, а?

– Что я натворил на этот раз?

– Ты закрыл окно после того, как впустил нас внутрь! Нам же нужно летать туда и обратно – если, конечно, ты не рассчитываешь получать доклады от своего крысиного короля посредством божественного вдохновения.

– Ох. Да, конечно. – Эту часть сценария я не продумал. Впрочем, я не привык манипулировать подразделениями, требующими особого отношения. – Я позабочусь об этом. Ты не видела здесь такого старика в модном инвалидном кресле, который выглядит так, словно он уже умер?

– Нет. Может быть, крысы видели – они шныряют повсюду. Спроси Джона Пружину.

– Я понимаю намеки.

– Правда? Ты меня удивляешь.

И это женщина? Причем молодая? Или я просто по жизни являюсь громоотводом для цинизма и сарказма?

Я приоткрыл то же окно на несколько дюймов и принялся бродить, пытаясь углядеть преступление до того, как оно будет совершено. А также надеясь найти Чодо. Я хотел знать, что готовила для нас Белинда.

Мелонди Кадар прожужжала над моим правым ухом.

– Ты откроешь нам окно или нет, умник?

– Я уже сделал это, букашка. Ты же была там. Ты сама видела, как я это делал.

– Ах, да… Действительно, я ведь была там! Ну что же, сейчас оно снова закрыто, парень. А Алики Надкарни хочет попасть внутрь.

Она была права: какой-то дебил действительно закрыл окно. Я снова открыл его и направился в кухню.

Я не дошел: Мелонди принесла мне отчет своей подруги о том, что узнал от своих крыс Джон Пружина. Эх, как было бы здорово обходиться без посредников, как с крысиной стороны, так и со стороны пикси! Где бы мне по-быстрому взять несколько уроков разговорного крысиного?

Информация оказалась лучше, чем можно было ожидать. Она давала четкое представление о расстановке сил, включая более подробное, чем мне бы хотелось, описание ароматов, царивших в подвалах и в тех местах под зданием, где подвалов не было. Я узнал, где держали Чодо – в темной кладовке чуть ли не под землей. Его заперли там, словно кузена-идиота, которого следовало держать подальше от глаз, дабы не смущать почтенное семейство.

Никто не обращал внимания на тех, кто уже находился внутри здания. Тебя проверили – значит, с тобой все в порядке. Я мог идти, куда захочу.

Мелонди Кадар догнала меня на полпути к месту, где был спрятан Чодо.

– Окно опять закрыто, большой мальчик. Не хочешь что-нибудь с этим сделать? Например, заклинить раму?

Я поставил корзинку с котятами на землю.

– Подождите-ка здесь, ребята…

Как будто я думал, что они останутся на месте! Только потому, что их поведение было образцовым – с человеческой точки зрения. Опомнись, Гаррет! Кошек связывает с людьми лишь один аспект: какое значение в данный конкретный момент кошка придает находящимся в пределах доступности противопоставленным большому и указательному пальцам.

Я открыл окно и отступил на шаг, выжидая. Пикси носились взад и вперед. Крысы шныряли возле основания стены или шуршали внутри нее. Кроме меня, никто ничего не замечал.

Один из королей столоустановочных работ, проходя мимо, увидел приоткрытое окно.

– Черт возьми! Какой козел все время открывает окно?

– Я открываю. И я сейчас не в самом снисходительном настроении. В следующий раз, если я увижу его закрытым, я кого-нибудь из него выброшу. Ты уловил картину?

На лице молодого человека появилось решительное выражение. На несколько мгновений.

– Холодно же, черт побери…

Его воинственность быстро угасала. Я хотел было рекомендовать ему одно местечко, куда он мог бы пойти, если хотел согреться, но внезапно окно показалось мне не стоящим драки.

Один из котят мяукнул и принялся карабкаться по моей штанине. Даже когда они совсем крохотные, коготки у них вполне острые.

– Что ты делаешь? Проклятье, так я и думал! Медовый месяц закончился.

В моей корзинке обнаружилась течь. Котята были повсюду. Их было штук тридцать или сорок – во всяком случае, мне так показалось. Я напрягся, ожидая взрыва.

Взрыва не было. Никто не казался недовольным. Это были действительно странные котята – они никого не заставляли подпрыгивать от неожиданности или спотыкаться об них. Тощий маньяк, любитель закрытых окон, вернулся к своим столам. По-прежнему не ввязываясь в ссоры со своим партнером.

Я возобновил прерванную охоту за человеком, чей день рождения послужил поводом для сборища.

Украв где-то свечу, я зажег ее и проскользнул в кладовку. Да, он был там – безвольно сидел в своем кресле на колесах, выглядя лет на двадцать старше, чем был.

– Обстоятельства у нас не самые лучшие, – сказал я ему. В кладовке едва хватало места для нас обоих и его кресла. – Но я обещал Жнецу Темиску, что сделаю все, что смогу. Этот парень – твой лучший друг.

Ну, это, конечно, вряд ли можно было сказать наверняка. Несколько лет в моем бизнесе и святого побудили бы к циническим мыслям относительно побуждений монахинь. На свете слишком много людей, у которых нет и прыщика совести, чтобы замедлить их продвижение вперед.

Чодо не шевельнулся, не вздрогнул и ничем не выдал, что осознает мое присутствие.

Рядом мяукнул котенок. Я счел это благоприятным знаком. Однако тут же послышалось и торопливое шуршание – кто-то из крыс придерживался противоположного мнения.

– Хотел бы я найти какой-нибудь способ выяснить, жив твой мозг или нет. Но мне вряд ли удастся вытащить тебя в такое место, где мы могли бы заняться этим вопросом.

Кстати насчет мест: на этом месте у меня погасла свеча. Я вышел за дверь, где было достаточно светло, чтобы снова зажечь ее. Кто-то поспешно прошел мимо, переваливаясь с ноги на ногу с большим котлом в руках.

– Пахнет неплохо, – сказал я ему вслед.

Он потопал дальше, храня мертвое молчание. Кажется, он был не согласен.