Шепот фиалок

20

Дэвис с хмурым видом перебирал в руках карты и злился. Ну что заставило его нарушить все планы и провести скучнейший уик-энд в богом забытой шотландской глуши?

Вот дурак. Упустил охоту на лис и роскошный бал у Мэнсфилдов. Там ведь Элизабет… И Герби Дэшуорт с ней.

А сам он торчит в Охотничьей Крепости, у чокнутого графа Синдби. Общество до слез заурядное. Мужчины – за исключением сэра Гэвина и графа Сикума – все сплошь неотесанные провинциалы; слишком много пьют, слишком рьяно играют, да и слог их, мягко говоря, оставляет желать лучшего.

Сюзанна его игнорирует… и поделом ему. Но, даже заслуженный, ее бойкот терзал Дэвиса невыносимо. Он чувствовал себя несчастным, обделенным судьбой человеком. И не без оснований. Даже в карты и то не везет, думал он. Расклад был – хуже некуда.

И ничего же не поделаешь. Заняться все равно нечем. Сиди тут и слушай скабрезности, которые у этих, с позволения сказать, джентльменов сходят за шутки.

Вечер постепенно угасал. Дамы разошлись по комнатам, и за карточным столом в парадной гостиной осталась лишь мужская компания. Дэвис, уже под приличным хмельком после коньяка графа Синдби, никак не мог избавиться от ощущения, что оленья голова со стены над камином неодобрительно поглядывает на его карты. Попробовало бы это рогатое чучело само сыграть с таким раскладом!

– Вам сегодня чертовски повезло с тем оленем, Сент-Джон, – пыхтя сигарой, пробубнил Корсли – длинноносый неопрятный шатен. – Выстрел был что надо. Трофей небось повесите у себя в гостиной?

– Скорее в кабинете. – Дориан ни за что бы не позволила ему подобного святотатства в их гостиной. – Чтобы чаще был перед глазами.

Граф Синдби открыл карты.

– Мой выигрыш, джентльмены.

– Пожалуй, милорд, – согласился Эллерсби, еще один отпрыск местной аристократии – темноволосый юнец, регулярно прикладывавшийся к рюмке. За время игры его и без того вульгарный, по мнению Дэвиса, деревенский румянец сгустился до сливового оттенка.

– На сегодня все, – объявил граф Синдби. – Пойду перекинусь парой слов с Треффордом и Сикумом. А вы продолжайте, джентльмены, продолжайте.

Хозяин присоединился к Николасу и Гэвину, которые устроились с сигарами у камина, а Корсли стал снова тасовать колоду.

– Еще разок, джентльмены?

– Запросто, – ответил Эллерсби.

Дэвис угрюмо кивнул.

– Да-а уж, охота здесь что надо, – раздавая карты, продолжил начатый разговор Корсли. Сигару он изо рта не вынул – так и бубнил, зажав ее в зубах. – Однако я слышал, у его милости немало проблем. Браконьеров уйма. Тащат, черти, не успеешь отвернуться.

Он перегнулся через стол к партнерам и понизил голос:

– Вчера вечером граф сказал мне, что был даже вынужден прибегнуть к капканам.

– Ну это уже чересчур! – возмутился Дэвис.

Однако ни Корсли, ни Эллерсби подобный средневековый способ борьбы с браконьерами, похоже, не смущал. Весь хмель мигом слетел с Дэвиса. Теперь он припомнил, что видел на стене сарая одну такую адскую штуковину фунтов восьмидесяти весом, с полуторадюймовыми зубьями. Тогда он решил, что это капкан на зверя. Оказывается, здесь их ставят на людей!

– А что? Это будет получше пружинного ружья. Капкан все-таки дает браконьеру кое-какой шанс. Ружьем ему точно голову снесет, – захихикал Эллерсби, перебирая свои карты, – а если он напорется на капкан, то всего лишь останется без ноги.

– И заработает дармовое путешествие прямиком в Австралию, лет эдак на семь, – расплылся в ухмылке Корсли.

– Да ладно вам, Сент-Джон! Чего вы вскинулись? – Эллерсби подал знак лакею наполнить рюмку. – Граф Синдби наверняка убрал все капканы на время приема.

– Не сомневаюсь, – буркнул Дэвис. Он окончательно потерял интерес к игре.

Корсли сделал ход. «Доигрываю круг – и ухожу», – решил Дэвис.

– А как вам наши дамы? – развязно поинтересовался Эллерсби. – Да, кстати, Сент-Джон, у вас очаровательная сестра. Вот только Сикум от нее ни на шаг не отходит, особенно и не приударишь.

– Сикум властный человек, – отозвался Дэвис. – Но я рад за сестру. Ей нужна твердая рука. – Проигрыш Сент-Джона не волновал. Он мечтал поскорее закончить игру и отправиться к себе.

– А ее компаньонку, эту рыжую вдову, вы хорошо знаете? – заговорщически поинтересовался Корсли.

– Леди Сюзанна? Симпатичная дамочка. А какие формы! – поддакнул Эллерсби.

Дэвиса затошнило от его тона.

– Да, знаю.

– Так расскажите нам – это правда? – Глазки Эллерсби маслено заблестели.

– О чем вы? – Дэвис выиграл первый кон за весь вечер.

– Бросьте притворяться, Сент-Джон. – Эллерсби оглянулся на слуг – не услышат ли те разговор за столом. – Муж у нее был в возрасте, но здоровяк тот еще. И вдруг ни с того ни с сего взял – и помер.

Дэвис недоуменно нахмурился.

– С пожилыми людьми такое случается.

– Ну что вы придуриваетесь, Сент-Джон, ей-богу! – Эллерсби заерзал в кресле. – Будто не слышали. Все говорят, она ему покоя не давала… в постели. Неутомимая крошка. Короче, ходит слух, она своего старика в гроб вогнала. И заметьте, никакого криминала. Всего лишь супружеский долг… ничего не попишешь.

Дэвис окаменел.

– А что? – Корсли ухмыльнулся. – Умереть в седле – это достойно мужчины.

Эллерсби замотал головой:

– Э-э, нет. Говорят, в седле-то как раз была она. Так что старик отдал концы под седлом.

Смех Эллерсби напоминал кваканье лягушек.

Корсли зашелся в булькающем хихиканье.

Дэвис швырнул карты на стол, размахнулся и двинул кулаком в физиономию Корсли. Сигара закувыркалась в воздухе. Алые капли брызнули на стол и карты. Корсли с гнусавым мычанием зажал окровавленный нос.

Дэвис остановил ледяной взгляд на Эллерсби. Не дожидаясь своей очереди, тот шарахнулся в сторону и согнулся под столом.

– Ну-ну, в чем дело, джентльмены? – К ним уже спешил граф Синдби. – Я не ханжа, против шумных игр ничего не имею, но рукоприкладства в своем доме не потерплю.

– Вопрос чести, ваша милость, – невозмутимо отозвался Дэвис, потирая саднивший кулак. – Вызова не будет. Тема беседы этих джентльменов не достойна дуэли, – добавил он с нажимом и угрожающе взглянул в сторону Эллерсби и Корсли.

Граф Синдби обратился к шотландцам, один из которых все еще зажимал ладонью нос:

– Корсли? Эллерсби? У вас есть что сказать?

– Мы всего лишь обсуждали достоинства дам, милорд, – промямлил Эллерсби. – У нас не было намерения кого-нибудь оскорбить.

– Тем не менее я посчитал себя оскорбленным. И впредь не потерплю никаких сплетен о дамах. – Дэвис отпихнул ногой кресло. – Прошу прощения, джентльмены, с меня на сегодня довольно. – Он развернулся и зашагал к лестнице.

Он поступил единственно возможным для джентльмена образом, думал Дэвис, поднимаясь на второй этаж. Но вряд ли его жест закроет рот Эллерсби и всем остальным. Эта гадость по-прежнему будет преследовать Сюзанну.

У двери спальни Дориан и Сюзанны он приостановился. Ну что за невезение! Почему именно здесь им отвели одну комнату? Боже, как ему хотелось постучать сейчас в дверь, поговорить с Сюзанной, обнять, утешить. Есть ли в рассказе Эллерсби хоть капля правды? А если есть – через какие страдания, должно быть, прошла Сюзанна! Сколько ей пришлось вынести! Чувство вины. Стыд. Одиночество.

Впервые с момента появления в Охотничьей Крепости Дэвис не пожалел о своем решении приехать. Он был нужен Сюзанне.

– Более странного приема в моей жизни еще не было, – на пятый день визита призналась леди Элеонор Дориан, спускаясь вместе с ней в темницу, куда граф Синдби повел всех дам знакомиться со своей коллекцией.

Граф пригласил их сразу после завтрака, в отсутствие мужчин, с утра отправившихся на охоту. Первым побуждением Дориан было отказаться. Ей претила сама мысль, что она окажется в подземной тюрьме без Николаса. Но граф Синдби вел себя так скромно, так застенчиво, что Дориан передумала возражать.

И вот теперь дамы спускались по винтовой лестнице вслед за графом Синдби, который освещал им дорогу факелом. Приглашение хозяина приняли все без исключения гостьи: леди Элеонор, леди Сюзанна, Дориан, леди Эллерсби, леди Корсли и Гордоны – мать с дочерью. В подземелье лакей сразу же зажег факелы, прикрепленные к стенам бывшей тюрьмы, но это ничуть не изменило мрачной атмосферы, царившей здесь.

– День сегодня пасмурный, – объяснил граф Синдби. – А мне не хотелось бы, чтобы дамы пропустили хоть что-нибудь из моей коллекции.

Синдби вместе с лакеем принялись выкладывать папки на длинный стол. Дориан была полностью солидарна с леди Элеонор:

– Что и говорить, прием более чем странный. Вам здесь приходилось бывать раньше?

– О нет… хотя сэр Гэвин довольно давно знаком с графом Синдби, – с вежливой улыбкой ответила леди Элеонор. – Гэвин горел желанием поохотиться в здешних местах, ну а мне, признаться, скучновато. Вчерашняя поездка к Яме Дьявола вас развлекла?

– Граф Синдби – непревзойденный рассказчик, – сказала Дориан. – Мне так и чудилось, что вот-вот из омута появится Бешеный Джек – пятый граф Синдби, об руку с самим хозяином преисподней.

Леди Элеонор снова улыбнулась – на сей раз такой милой, обезоруживающей улыбкой.

– Вы любите музыку, леди Элеонор? – рискнула продолжить беседу Дориан.

– Я немного играю на фортепиано, – отозвалась леди Элеонор. – Но всегда рада насладиться искусством более талантливых музыкантов. Все вокруг превозносят ваше с тетей мастерство.

– Музыка всегда играла огромную роль в нашей жизни, – негромко призналась Дориан. – А тетя к тому же была ученицей венгерского композитора Франца Шамьера. И его горячей почитательницей.

– Да, я слышала, – кивнула леди Элеонор. – Сэр Гэвин рассказывал мне, что вы с Николасом пытаетесь отыскать недостающую часть какой-то рукописи для вашей тети… Она ведь, кажется, больна? Мне очень жаль. Как это интересно, захватывающе, даже если и хлопотно!

– Не совсем так… – неохотно начала Дориан. Не зная, много ли известно Элеонор о другой цели поисков, она боялась невольно подвести Николаса.

– Прошу вас, леди! Вот она, моя коллекция рукописей композиторов, уже покинувших этот бренный мир. – Граф Синдби широким жестом обвел разложенные на столе бумаги.

Уже на второй день визита Дориан поняла, что граф Синдби предпочитает отправлять мужчин на охоту, чтобы остаться наедине с дамами. Хозяин Охотничьей Крепости обожал женское общество; он сиял, как новенькая монетка, наслаждаясь прелестными улыбками дам, их благодарными взглядами и неумолчным щебетом. Дориан решила, что граф далеко не так страшен, как ей показалось вначале.

– А для вас, мисс Сент-Джон, я приготовил нечто особенное.

Граф Синдби с огромной папкой под мышкой шагнул поближе к Дориан. Затем он торжественно опустил папку на стол, развязал тесемки, откинул кожаный верх папки и…

Дориан ахнула. Перед ней лежали рукописи Франца, считавшиеся навсегда утерянными, – те самые рукописи, что остались в его каморке, когда хозяин дома вышвырнул нищего композитора на улицу. Вскоре Франц оказался в тюрьме за подстрекательство к мятежу, а рукописи исчезли.

– Откуда это у вас? – выпалила Дориан, перебирая нотные страницы. Здесь были не только черновики, но и уже переписанные набело произведения, до сих пор нигде не опубликованные и никем не исполнявшиеся. Да это не папка, а настоящий клад! И он непременно должен принадлежать тете Шарлотте.

Дориан обернулась к графу.

Он жестом остановил ее.

– Ни слова, пока не просмотрите все, моя дорогая! Обещаю, вас ждет немало сюрпризов. Тут есть даже вещи, написанные Шамьером специально для моего органа. Вы ведь не знали, что Шамьер писал и органную музыку, правда? Вот когда все увидите, тогда, если хотите, и поговорим. А пока я вас оставлю наедине с этими сокровищами.

И граф направился к одной из дам – показать ей партитуру песни с ее именем в названии.

Дориан села за стол, дрожащими пальцами погладила первую страничку, отложила. И начала просматривать рукописи со всей тщательностью, на какую была способна в таком состоянии.

Забыв обо всем на свете – и об остальных гостях, и о сырости подземелья, – она видела перед собой лишь нотные знаки, слышала дивную музыку Франца. Как ей хотелось оказаться сейчас за роялем… но в Охотничьей Крепости не было ни единого инструмента, кроме органа и любимой графом Синдби кельтской арфы.

Дориан переворачивала страницу за страницей, молясь в душе, чтобы следующая оказалась отрывком последнего письма Франца. Найти здесь этот отрывок было бы настоящим чудом, но она молилась и о чуде. Добравшись до последней странички, Дориан вздохнула. Ее переполняли радость и разочарование одновременно. Радость от того, что ей посчастливилось обнаружить, – и разочарование от того, чего найти не удалось.

Подняв наконец глаза от папки, Дориан встретилась взглядом с леди Элеонор.

– Нашли то, что искали? – поинтересовалась та.

– Боюсь, что нет. Но здесь много других бесценных рукописей, которые мы с тетей Шарлоттой уже потеряли надежду когда-нибудь увидеть, – сказала Дориан. – Тетя будет в восторге. Ей хватит работы на долгие месяцы.

– Итак, мисс Сент-Джон, каково ваше мнение? – Рядом с Дориан возник граф Синдби. Леди Элеонор тактично удалилась.

– У меня нет слов, чтобы выразить свое восхищение, граф! – воскликнула Дориан. – Надеюсь, мы сможем договориться. Я согласна на любые ваши условия, лишь бы получить эту папку.

– Этого-то я и опасался, – надменно вскинул голову граф Синдби. – Я не могу расстаться с этой папкой ни на каких условиях, мисс Сент-Джон. Шамьер ведь писал специально для моего органа.

Дориан попыталась скрыть разочарование.

– Я счастлива за вас, милорд. Вы, должно быть, гордитесь тем, что такой талантливый композитор, как Франц Шамьер, писал специально для вас.

– Конечно, для меня это большая честь; так что сами понимаете – расстаться с его работами я никак не могу.

Дориан знаком попросила графа Синдби занять место леди Элеонор.

– Я вам не рассказывала о своей тете, милорд?

Граф устроился напротив, и Дориан рассказала ему, как Шарлотта познакомилась с Францем, как стала его ученицей, а потом, после его смерти, решила почтить память гениального композитора полным собранием его работ. Лишь болезнь тети Шарлотты и ее роман с Шамьером остались за рамками рассказа Дориан. Чем меньше интимных деталей, тем лучше, подумала она.

– Прелестная история, прелестная, – с ледяным равнодушием прокомментировал граф Синдби. – Но с партитурами Шамьера я все равно не могу расстаться, мисс Дориан. Если желаете, я прикажу сделать для вас копии.

– А вы не позволите мне самой переписать кое-какие из этих произведений? – спросила Дориан. Вернуться к тете Шарлотте с пустыми руками? Это немыслимо!

– Н-ну… если вам так хочется… – пожал плечами граф Синдби. – Но это ведь так скучно, особенно когда все вокруг развлекаются.

– Для меня очень важно доставить тете хотя бы такую радость, если уж вы не согласны уступить нам оригиналы, – вежливо произнесла Дориан, хотя категорический отказ Синдби разозлил ее неимоверно.

– Что ж, папка в вашем распоряжении. Я прикажу подать бумагу и чернила, – поднимаясь из-за стола, сказал Синдби.

Николас выслушал рассказ Дориан, не проронив ни слова и не сводя глаз с ее воодушевленного, раскрасневшегося лица.

– Но того, что мы ищем, там нет? Точно? – спросил он наконец.

– К сожалению, нет. – Дориан покачала головой и упрямо выпятила нижнюю губу. – Я должна получить эту папку!

В ожидании вечерней трапезы гости собрались в парадной гостиной. Треффорды присоединились за ликером к Николасу и Дориан. Дэвис с угрюмым видом уставился на язычки пламени в камине. Леди Сюзанна в одиночестве любовалась панорамой дальних холмов, освещенных красноватыми лучами заходящего солнца. «За все время визита, – подумал Николас, – эти двое едва ли перемолвились парой слов».

Синдби, стоя у камина в компании Корсли и Эллерсби, обсуждал последний улов. Хозяин Охотничьей Крепости проявлял неизменный, но прохладный интерес к успехам мужчин на охоте и рыбалке – сам он редко принимал участие в этих развлечениях. За последние дни Николас проникся к графу Синдби неприязнью. Тот, похоже, находил порочное удовольствие в том, чтобы сталкивать людей друг с другом или просто ставить их в неловкое положение. «Очень похоже на Синдби, – размышлял Николас, – похвастаться перед Дориан своей коллекцией и радоваться, глядя на ее мучения».

– Конечно, взглянуть на подлинники было весьма интересно, – заметила леди Элеонор. – И его милость даже позволил сделать с них копии. Но я понимаю ваше разочарование, Дориан. Вам ведь хотелось доставить радость тете.

– Послушай, Ник, ты бы поговорил с графом сам, – предложил Гэвин. – Предложи хорошую цену – может, он и уступит эту папку? Жаль только, что у него нет того, что вы ищете.

– По-моему, деньги его не интересуют, – со вздохом отозвалась Дориан. – Мне показалось, он искренне гордится тем, что Франц сочинял музыку для его органа. О Господи, как была бы счастлива тетя Шарлотта увидеть эти рукописи! Там есть песни и на венгерские стихи, и на английские. Я должна сделать хотя бы копии для тети Шарлотты.

– В этом он тебе не откажет, – уверенно заявил Николас, про себя решив обратиться к графу Синдби после ужина, когда настанет время сигар и портвейна.

За столом, как всегда изобилующим превосходными блюдами – Синдби держал отменного повара, а о его винных погребах ходили легенды, – речь шла в основном о рыбалке. Джентльмены в красках описывали невероятных размеров форель, умудрившуюся, к сожалению, соскочить с крючка.

Ужин с пятью переменами блюд длился два часа, после чего дамы вернулись в парадную гостиную, а мужчины остались в обеденном зале наслаждаться портвейном и отличными сигарами, которые граф Синдби выписывал из Каролины.

Николас через весь зал прошел к камину и устроился рядом с графом. Эллерсби с недовольным видом оглянулся, увидев, как Николас занял его место, но возразить, судя по всему, не рискнул.

– Отличный у вас сегодня улов, Сикум. Форель на шесть фунтов не так часто попадается в наших реках.

– Благодарю, Синдби. – Дворецкий поднес огонь, Николас не спеша прикурил. – Дориан просто в восторге от тех рукописей Шамьера, которые вы ей сегодня показали.

– Да уж, она вся прямо загорелась! – Синдби с самодовольной ухмылкой откинулся на спинку кресла и выпустил кольцо дыма. – Она хотела купить у меня папку, но я, разумеется, отказался. Многое из того, что у меня имеется, было написано специально для органа в Охотничьей Крепости. Николас тоже устроился поудобнее, затянулся крепчайшей ароматной сигарой.

– Видите ли, Синдби… Ее тетя не для себя лично собирает произведения Шамьера, она думает о последующих поколениях. И ей, как ученице Шамьера, хотелось бы, конечно, получить эту папку.

– Да-да, я понимаю, – подался вперед Синдби. – Дориан мне все рассказала. Как это романтично! Обожаю романтические истории.

– Все дело в том, что тетя Шарлотта серьезно больна; прогнозы врачей неутешительны. Вот почему Дориан так спешит. Возможно, об этом обстоятельстве она не упомянула. – Несмотря на небрежную позу, Николас говорил отрывисто и жестко.

– Какая жалость.

Николас резко выпрямился. Его неприязнь к графу Синдби на глазах превращалась в откровенную ненависть.

– Однако… – продолжал Синдби, настороженно прищурившись, – я не собирался и не собираюсь прятать эти сокровища от мира. Милости прошу, пусть Дориан переписывает все, что ей угодно. Но оригиналы останутся у меня.

– Вы ведь страстный коллекционер, как я успел заметить. – Николас глубоко затянулся. – Подумайте, сколько вы могли бы приобрести других экспонатов для своей коллекции, если бы продали рукописи Шамьера. Лично я готов выложить весьма значительную сумму, лишь бы Дориан и тетя Шарлотта получили заветные партитуры.

– Вы сами человек со средствами, а значит, должны понимать, что деньги не имеют для меня значения, – обиженно отозвался Синдби.

– Не сомневаюсь. Мое дело – предложить. Но хотя бы именем и адресом продавца вы можете поделиться?

– Продавца?

– Ну, вам ведь с самого начала принадлежали лишь те работы, которые Шамьер написал специально для вашего органа. А остальные? Вы же их у кого-то купили? Мне хотелось бы узнать имя и адрес этого человека.

Несколько секунд Синдби молчал, испытующе глядя на Николаса. Затем кивнул:

– Ладно. Завтра утром вы получите эти сведения.

– Ну что, уговорил он вас продать рукописи Шамьера? – спросил Гэвин, усаживаясь рядом с Николасом.

– Пока нет, – ответил Синдби. – Но натиск был, признаться, чертовски силен.

Николас лишь улыбнулся и перевел разговор в другое русло. Его разочарование сменилось жгучим любопытством. Если граф Синдби неожиданно оказался обладателем целой папки бесценных рукописей Шамьера, то сколько же еще сокровищ может храниться в коллекции какого-нибудь праздного любителя музыки?

Голенастый резвый жеребенок, вырвав поводья из рук конюха, твердо решил сохранить завоеванную свободу. За шесть дней визита более интересного события в Охотничьей Крепости не было.

Сюзанна первой привлекла внимание дам к зрелищу за окном парадной гостиной. И Дориан, все утро переписывавшая партитуры Шамьера, и остальные гостьи кинулись к окну.

Свободолюбивый жеребенок устроил скачки с препятствиями, заставив кучера и конюхов гоняться за ним по двору, а затем и по саду среди азалий, розовых кустов, аккуратно подстриженных лужаек и вокруг неглубокого пруда с лилиями.

Дамы смеялись над вспотевшими конюхами, которые пытались отдышаться, прежде чем возобновить погоню. Симпатии зрителей явно были на стороне жеребенка.

– Прошу прощения, мисс Сент-Джон.

Дориан оглянулась.

– Один из егерей доставил для вас сообщение, – поспешно объяснила леди Хэддоу, – и утверждает, что должен передать его вам лично.

Улыбка исчезла с лица Дориан. В первый момент она испугалась за тетю Шарлотту, однако, по словам леди Хэддоу, этот посыльный – один из егерей графа Синдби. Может, его послал Николас? Или Дэвис?

– Хорошо, пойдем. Где он?

– У главного входа. Я провожу вас, – сказала леди Хэддоу.

У двери Дориан ждал человек невероятного, поистине гигантского сложения, до того высокий, что Дориан пришлось запрокинуть голову, чтобы его рассмотреть. Прежде она его никогда не видела. А вот он, похоже, ее знал.

– Благодарю вас, леди Хэддоу. – Хозяйка приема деликатно удалилась. – Итак, в чем дело? – обратилась Дориан к посыльному.

– Мисс Сент-Джон… – Свою широкополую шляпу гигант держал в руках. Дориан обратила внимание на несоответствие его дорогих сапог весьма простому наряду – свободной блузе и рабочим штанам. – Прошу прощения, мисс, не хотел вас напугать. Меня прислал граф Сикум.

– Слушаю вас, – подбодрила его улыбкой Дориан. – Но сначала скажите, как вас зовут?

– М-м… Отис, мисс. – Посыльный смущенно усмехнулся, теребя шляпу. – Видите ли, я сопровождал джентльменов на охоте. Его милость попросил меня сходить в замок и пригласить вас на ленч. Повар прислал корзины с продуктами для джентльменов, и его милость решил устроить для вас пикник.

– Как это мило с его стороны! – воскликнула Дориан, тронутая заботой Николаса. – Пойду обрадую дам.

– О, нет-нет, мисс! – Темные глаза Отиса изумленно округлились. – Его милость просил пригласить только вас. Остальные джентльмены охотятся, сказал он, и вряд ли обрадуются появлению в лесу леди.

– Понятно.

Николас признавался Дориан, что охота в Охотничьей Крепости ему уже порядком надоела. Он любит устраивать пикники и к тому же знает, как расстроил Дориан отказ графа Синдби продать рукописи Шамьера… вот и решил ее немного развлечь!

– Я только захвачу плащ и переобуюсь.

– Хорошо, мисс. – Отис приложил палец к губам. – Только не говорите ничего другим леди.

– Не скажу.

Дориан поднялась к себе в комнату, поспешно сменила туфельки на более подходящие для прогулок по лесу ботинки. Она уже предвкушала удовольствие от пикника на свежем воздухе. День выдался довольно пасмурным, а мужчины никогда не возвращались раньше часов пяти. Долгие часы в парадной гостиной превращались для Дориан в сущее испытание.

Уже через несколько минут Дориан вернулась к Отису, и тот повел ее через двор, где все еще продолжалась облава на жеребенка. Дориан подумала, что неплохо бы пригласить с собой кого-нибудь из лакеев – на всякий случай, если понадобится что-то отнести из леса в замок, но вся прислуга была по горло занята поимкой лошади.

Дориан и Отис быстрым шагом направились от Охотничьей Крепости по склону холма вниз, в долину, поросшую густым лесом. Дориан с трудом поспевала за своим провожатым, не особенно задумываясь о направлении. После мрачных стен древнего замка и бесконечной женской болтовни так приятно было оказаться среди безмолвных холмов, вдохнуть полной грудью прохладный свежий воздух. «Может, потому и мужчины на полдня сбегают из замка? – размышляла Дориан. – Может, и на них Охотничья Крепость действует угнетающе?»

Гигант Отис молча вел ее все дальше и дальше в лес. Верхушки деревьев все теснее смыкались над ними, почти не пропуская солнечных лучей. Дориан не слышала ни пения птиц, ни хотя бы отдаленных звуков охоты.

– Далеко еще? – окликнула она своего провожатого. Не сказать, чтобы она сильно устала, скорее удивлялась, что Николас выбрал для пикника столь удаленное и уединенное место.

– Теперь уже совсем скоро, мисс.

Буквально через несколько шагов Отис остановился, обернулся к Дориан и указал на густые заросли в нескольких ярдах от них.

– Во-он там, мисс. Его милость ждет вас. Идите прямо по тропинке.

Дориан, прищурившись, всматривалась в заросли. Место для пикника выглядело довольно странно.

– Николас! – крикнула она. – Ты здесь?

– Ш-ш-ш! – Отис прижал палец к губам. – Не нужно кричать, спугнете добычу охотников. А его милость знает, что вы должны прийти.

Дориан насторожилась. Что-то во всей этой ситуации было не так.

– Где Николас? – выпалила она и шагнула к Отису.

– Я же говорю – он там, в зарослях. – Отис нетерпеливо дернулся и чуть ли не подтолкнул Дориан к тропинке. – Идите, идите. Он там.

– С ним что-то случилось? – Дориан вновь устремила взгляд в сторону зарослей. – Что вообще происходит?

Отис заколебался, но уже в следующий момент с жаром кивнул:

– Д-да, его милость поранился, только он запретил мне об этом говорить, чтобы вас не тревожить. Но он ждет вашей помощи.

Его словоохотливость не успокоила Дориан, а лишь усилила ее подозрения. С каждой секундой она все больше убеждалась, что этому исполину доверять нельзя.

– Что же вы сразу не сказали? – Дориан изобразила на губах улыбку, хотя сердце ее леденело от страха. – Разумеется, я должна ему помочь. Где он, говорите, вон в тех зарослях?

– Да, мисс.

«Итак, главное, – решила Дориан, – не приближаться к зарослям».

– Уж очень тропинка узкая, может, покажете мне дорогу?

Отис замялся.

– Это же совсем близко. Просто не сходите с тропинки – и все.

– А Николас где – справа или слева?

– Вы идите, – не выдержав, рявкнул Отис, – а там увидите.

Дориан подобрала юбки и шагнула в сторону.

– Обойду вокруг, – прошептала она. – Захвачу его врасплох.

– Нет-нет, мисс. – Отис схватил ее за руку и потянул обратно. – Вы должны идти по тропинке.

Дориан вцепилась в его руку и что было сил потащила Отиса за собой.

– Сюда, да?

Он неохотно шагнул следом, пытаясь при этом разжать ее пальцы.

– А вдруг мне понадобится ваша помощь? – Дориан почему-то была уверена, что отпускать Отиса ей ни в коем случае нельзя.

Гигант сквозь зубы выругался, выдернул руку и толкнул Дориан в спину. Она споткнулась и с жалобным криком полетела вперед и вбок, на колючий кустарник.

Отис остановил на ней мрачный взгляд, словно размышляя, что же теперь делать. Наконец, видимо, приняв решение, со зловещим видом шагнул к Дориан. Она попыталась отползти прочь, но юбки и широкий плащ помешали ей.

Добраться до нее Отис не успел. Зацепившись ногой за какую-то проволоку, он застыл как вкопанный. На лице у него был написан ужас.

Мгновение спустя со стороны зарослей сверкнула яркая вспышка. Затем раздался оглушительный взрыв. Острая боль обожгла висок Дориан.