Шерлок Холмс и талисман дьявола

20 МЕКСИКАНСКИЙ АФРОНТ

После этого выстрела все мои надежды на то, что стоит только нам достать оружие и мы одолеем наших противников, рухнули, тем более что за первым выстрелом последовало еще три. По счастью, бандиты с большим трудом пробирались по заросшему травой и кустарником полю, и их выстрелы не представляли сейчас большой опасности.

Мы добежали до рощицы и спрятались за деревьями. Я еще задыхался от быстрого бега, а Харден уже восстановил дыхание и внимательно осмотрелся.

– Их уже шестеро, – сообщил он, – и нам неизвестно, как они вооружены.

Он вытащил два своих маленьких револьвера:

– Пожалуйста, постарайтесь сделать два-три выстрела, доктор.

– Сомневаюсь, что смогу в них попасть, стреляя отсюда, – ответил я. – Да и эти типы вряд ли сейчас на многое способны.

– Но они скоро узнают, что мы тоже вооружены, – возразил он, – и на некоторое время это их задержит.

Полковник несколько раз выстрелил, затем я сделал то же самое, и это произвело желаемый эффект – бандиты Дрю сразу же попрятались в кустарнике.

– А теперь мы в выигрышном положении, – заметил полковник. – В этом месте заросли довольно густые, и они не могут нас видеть.

– Но и мы отсюда не можем их разглядеть, – ответил я.

– Ну, выбирать сейчас не приходится, однако сразу они на нас не набросятся, потому что боятся, что мы можем их прихлопнуть, но они знают также, что и мы не можем на них напасть, ведь их больше. Будь мы уже дома, мы назвали бы такое положение мексиканским афронтом.

Несмотря на всю серьезность, само название меня позабавило.

– Мексиканский афронт? – переспросил я.

– Можно это назвать устойчивым противостоянием, – улыбнулся полковник, и я невольно подумал, что старый боевой конь наслаждается сложившейся ситуацией.

– А отступить мы не можем? – спросил я.

– А куда? За нами пастбище – это такое же расстояние, какое мы преодолели, когда бежали сюда, если не больше. Они получат хороший шанс подстрелить нас на бегу.

– Тогда мы в ловушке, – ответил я.

– А может быть, и нет, – ответил полковник. – Когда в здешних местах заходит солнце? – спросил он.

О, как я проклинал, что сейчас середина лета.

– Примерно в восемь вечера, и только в девять становится совсем темно, – ответил я.

Полковник посмотрел на часы:

– Значит, нам осталось ждать примерно пять часов. Давайте пока осмотрим наше укрытие.

Мы обошли рощицу и насчитали около ста шагов в диаметре. Практически в любом месте нас нельзя было увидеть из-за густого кустарника, но вокруг было открытое поле.

Харден наметанным глазом оглядел поле позади нас.

– Видите, – спросил он, – вон ту канаву в траве?

– Да, – ответил я, – словно там когда-то стояла каменная изгородь или же это старая оросительная канава.

– Сойдет, – ответил полковник. – Если ничего не случится до наступления темноты, мы ползком проберемся по этой канаве. Сколько у вас патронов?

– Три в револьвере и целая коробка в кармане.

– У меня шесть или семь в барабане и непочатая обойма, так что недостатка в боеприпасах нет. Несколько патронов можно использовать, чтобы заставить их поломать голову, где мы находимся.

Весь остаток дня мы порознь ходили по периметру рощицы, иногда стреляя в разных местах. С той стороны также звучали ответные выстрелы. Постепенно до нас дошло, что мы в окружении.

Долго тянулся этот летний день, и хорошо еще, что у нас была солдатская закалка и мы привыкли к этому удивительному сочетанию опасности и скуки, которое нередко выпадает на долю военных. При этом наши мысли были заняты не только сложившейся ситуацией, ведь мы не могли не думать о Холмсе.

– Не могу понять, – заметил я между прочим, – почему весь день здесь не видно прохожих?

– Не знаю, где туг большая дорога, – ответил полковник, – но по этой, очевидно, никто не ходит. Нигде не видно скота, только в отдалении за изгородью пасется несколько овец.

– Но ведь кто-то должен был услышать выстрелы? – возразил я.

– Но разве ваши фермеры здесь не охотятся на грызунов? – спросил Харден. – Я считаю, что надеяться мы можем только на вечер, когда стемнеет.

– А что, если бандиты тоже обнаружили нашу канаву?

– Нет, они побоятся встать во весь рост и не смогут ее увидеть, – ответил полковник. – Но нам уж очень не повезет, если кто-нибудь из них все-таки в нее проберется.

Эта мысль раньше не приходила мне в голову.

– А что будет, если мы наткнемся на них в темноте?

– Когда стемнеет, для обеих сторон будет одинаково опасно использовать оружие. Бандиты расположились цепью вокруг нас, так что есть опасность напороться только на одного из них. Если так случится, мы сможем с ним справиться. Ну а потом придется удирать изо всех сил.

– Знаете, полковник, – сказал я, – мне кажется, что вся эта ситуация доставляет вам удовольствие!

Он широко улыбнулся:

– С тех самых пор, как я прибыл в Англию, этот Дрю наступал мне на пятки, вынюхивал, как собака, где я. Он угрожал моей семье, похитил моего сына, пытался меня убить и стащил мои негативы, но каждый раз, когда я мог бы схватиться с ним, ваш мистер Холмс останавливал меня. Поэтому, если мы попадем в заварушку, я постараюсь свести с ним счеты.

День клонился к вечеру, на небе стали появляться легкие облака, и появилась надежда, что ночь будет темной. Харден вынул карманный нож и вырезал две увесистые дубинки, а я тем временем продолжал патрулировать, время от времени делая выстрелы, пока наконец окончательно не стемнело. Мы напряженно всматривались в темноту, надеясь обнаружить кого-нибудь из бандитов, но наши усилия были тщетны.

– Идите первым, доктор, – сказал полковник шепотом. – А я пойду за вами.

Держа пистолет в одной руке, а дубинку в другой, я ползком выбрался из кустарника и нырнул в большую канаву, осторожно прополз еще несколько шагов и подождал Хардена. Его воинская выучка не подвела, и мы медленно поползли вперед, часто останавливаясь и прислушиваясь. Таким образом мы одолели уже почти треть открытого пространства к дальней стене, огораживающей поле, и я даже начал надеяться на успех, когда вдруг наткнулся на некое препятствие. Один из бандитов Дрю, вероятно, задремал, поэтому не сразу отреагировал на ситуацию. Он лежал в узкой канаве головой к нам и не успел что-нибудь предпринять прежде, чем я оглушил его рукояткой своего «адамса-450».

Однако его крик резко прозвучал в тишине и сразу же с разных сторон поля раздались ответные крики. Это бандиты начали перекличку.

Мы вытащили бесчувственного бандита из канавы и поползли так быстро, как только могли.

– Они скоро узнают, кто из них не отвечает, – сказал Харден, – тогда догадаются, где мы находимся.

Низко пригнувшись, мы побежали к изгороди. По крикам вокруг нас можно было понять, что бандиты как будто определили, в каком направлении мы бежим. Тем не менее я надеялся, что мы достигнем цели раньше, чем они нас заметят. Именно в этот момент случилось непредвиденное: облака разошлись, и лунный свет залил поле.

– Ложитесь! – приказал Харден. – И не двигайтесь!

Я упал в канаву, сердце у меня бешено стучало. Полковник слегка приподнял голову:

– Мы попались, эта проклятая изгородь освещена, как на карнавале. Если мы и доберемся до нее, они нас пристрелят, когда мы будем через нее перелезать.

Мы лежали молча и обдумывали сложившуюся ситуацию. Внезапно в поле раздались какие-то совсем другие крики. Они больше походили на выражение тревоги и удивления. Я решил взглянуть.

Как и говорил полковник Харден, изгородь на фоне лунного света казалась белой лентой, и было бы сумасшествием пытаться перелезть через нее. Я окинул взглядом поле в надежде увидеть бандитов Дрю и понял причину их тревоги. От изгороди двигалась на нас какая-то белая бесформенная масса. Тут я заметил, как один из бандитов вышел из укрытия и побежал к рощице, уже не заботясь о том, видят его или нет.

Я схватил Хардена за рукав. Несколько секунд мы внимательно наблюдали за этой картиной.

Внезапно мы услышали еще один звук, слабый, но различимый среди ругательств бандитов.

– Овцы! – воскликнули мы разом. Каким-то образом стадо овец набрело на проем в стене и теперь разбрелось по всему полю.

– Вот отвлекающий маневр, который нам так сейчас нужен, – сказал полковник. – Побежали, доктор.

Мы выскочили из укрытия и беспрепятственно добежали до изгороди. Когда мы перелезли через нее, раздались два запоздалых выстрела. Через мгновение мы оказались в густой тени, отбрасываемой изгородью, и присели, собираясь с силами.

Перед нами была узкая проезжая дорога, разделяющая поля, и мы направились к нашей деревушке. Но тут впереди замаячило что-то черное. К нашему удивлению, это оказался наш экипаж.

– Какого черта он здесь? – удивился полковник.

Мы осторожно подошли к экипажу и услышали какой-то протяжный звук. Подойдя ближе, мы увидели на козлах сгорбленную фигуру. Вокруг сильно пахло дешевым сидром и раздавался равномерный храп.

Харден оглянулся.

– Давайте посветим, – сказал он, – сзади никого нет.

Я осмелился чиркнуть спичкой и поднес ее к лицу спящего. Представьте наше удивление, когда мы увидели перед собой нашего давешнего проводника. Он спал, набросив на себя мешок, словно капюшон, старая его куртка была подвязана веревкой, а потрепанный картуз сильно надвинут на лоб. От зычного храпа слегка подрагивали желтые от табака бакенбарды.

– О Господи, – воскликнул полковник, когда я попытался разбудить кучера, – он, наверное, во что бы то ни стало решил заработать обещанный шиллинг.

– Не жадничайте, полковник, – услышали мы голос Холмса. – Вы же сами говорили, что за расходами не постоите.

Радостно смеясь, мы забрались в экипаж, а Холмс, сбросив с себя мешок, хлестнул лошадь, и мы поехали в деревню Уормлоу.