Шерлок Холмс: наука и техника

В повести Артура Конан Дойля «Собака Баскервилей» Шерлок Холмс провозглашает победу фактов и науки над фантазиями и суевериями. Многие коллеги и современники Холмса на Британских островах, жившие в реальном мире, пытались пойти тем же путем, но быстро обнаружили все его сложности и тернии. Задолго до того, как преступление стало предметом научных исследований, человечество наблюдало и анализировало материальные свидетельства мистических происшествий, интерпретируя их, к сожалению, только сквозь мутную призму суеверий и фольклора. Сказки о колдовстве и привидениях, оборотнях и вампирах были не только развлечением в холодную, зимнюю ночь, но и попыткой объяснить явления, ввергающие людей в ужас.

В конце концов, предрассудки, чтимые веками, не только притягивали, но и, оказавшись в руках одаренного рассказчика, могли стать весьма ощутимым источником прибыли. Конечно, Конан Дойль не мог об этом не знать.

В 1901 г. вместе со своим другом, молодым журналистом Бертрамом Флетчером Робинсоном, с которым Конан Дойль познакомился во время плавания из Южной Африки (друзья шутливо называли Робинсона «Кисточки»), писатель посетил северное побережье английского графства Норфолк. Молодой человек развлекал своего известного попутчика мрачными фольклорными историями своего родного Девона, подробно останавливаясь на легенде о Большой Черной Собаке, обитающей согласно верованиям на этой территории. Этот образ настолько захватил воображение Конан Дойля, что у него родилась идея новой повести, впоследствии названной «Собака Баскервилей». Хотя он, в конце концов, написал ее сам, первым побуждением писателя было предложить Робинсону соавторство.

Помня об этой истории, оба путешественника направились в поместье Робинсона в Дартмуре. Это была земля торфяников и болот, топей и развалин бронзового века. Недалеко находилась Дартмурская тюрьма, что давало повод слухам об опасных беглых преступниках, скрывающихся в пустынных окрестностях. Все вокруг создавало интригующий фон, но именно легенда о Черной Собаке дала Артуру Конан Дойлю основной литературный толчок.

В Британии у Черной Собаки было множество имен: Бестия Эксмура, Собака Мрака, Ревун, Суррейская Пума, Баргест и т. д. География историй о черной собаке не ограничивалась только Девоном: их рассказывали на всех Британских островах. В старых сказках собака – это обычно «призрак», или психопомп, т. е. существо, предупреждающее о приближающемся несчастье или сопровождающее человека в загробный мир. Ее часто описывают как огромного пса с горящими глазами, пенящейся и истекающей слюной пастью.

Именно это зловещее, легендарное существо пробуждает к жизни Артур Конан Дойль в своей повести «Собака Баскервилей». «Это была собака, — пишет сэр Артур, — огромная, черная как смоль. Но такой собаки еще никто из нас, смертных, не видывал». Легенда о черной собаке, интерпретированная в этой, самой известной, истории о Шерлоке Холмсе, заставляла обывателя поверить, что грозная бестия приносит смерть всем увидевшим ее представителям семейства Баскервилей. Доктор Мортимер так описывает историю рода Баскервилей Холмсу и Ватсону в их квартире на Бейкер-стрит:

"Над Гуго стояло мерзкое чудовище — огромный, черной масти зверь, сходный видом с собакой, но выше и крупнее всех собак, каких когда-либо приходилось видеть смертному… И это чудовище у них на глазах растерзало горло Гуго Баскервилю и, повернув к ним свою окровавленную морду, сверкнуло горящими глазами. Тогда они вскрикнули, обуянные страхом, и, не переставая кричать, помчались во весь опор по болотам. Один из них, как говорят, умер в ту же ночь, не перенеся того, чему пришлось быть свидетелем, а двое других до конца дней своих не могли оправиться от столь тяжкого потрясения.

Таково, дети мои, предание о собаке, причинившей с тех самых пор столько бед нашему роду."

Это был чрезвычайно волнующий рассказ. Конан Дойль сполна воспользовался благодатной почвой легенд, и, несмотря на то, что он изменил географические подробности по своему усмотрению, время, которое он провел, гуляя по Дартмуру, не прошло бесследно. К примеру, недалеко от дома Робинсона находилась тюрьма, точь-в-точь, как и по соседству с поместьем Баскервилей. В четырнадцати милях от них – Принстаунская каторжная тюрьма. А между этими отдельными точками и вокруг них расстилаются унылые, лишенные признаков жизни болота. Вот вам сцена, на которой разыгралась эта трагедия.

И по аналогии с руинами бронзового века в Девоне в повести появляется вымышленный торфяник Баскервилей, который Степлтон так описывает Ватсону:

"— Что и говорить, места таинственные. Посмотрите на тот холм. Что это такое, по-вашему?

Крутой склон был покрыт как бы кольцами из серого камня. Я насчитал их около двадцати.

— Что это? Овчарни?

— Нет, это жилища наших почтенных пращуров. Доисторический человек густо заселял торфяные болота, и так как после него здесь никто не жил, то весь этот домашний уют остался в целости и неприкосновенности. Только крыши сняты. При желании можно пойти туда и увидеть очаг и ложе.

— Да зто целый городок! Когда же он был обитаем?

— Неолитический человек — точный период не установлен.

— А чем этот человек занимался?

— Пас стада здесь же, на склонах, а когда каменный топор начал уступать первенство бронзовой палице, научился добывать олово. Видите вон тот ров на противоположном холме? Это следы его работы."

Повесть «Собака Баскервилей» имела оглушительный успех не только благодаря зловещей атмосфере старинного фольклора, а и величайшему мастерству автора. Но всеобщая распространенность таких суеверий, как легенды о Черной Собаке, иногда становилась серьезной преградой при расследовании вполне реальных преступлений. Показательным примером может служить одно особенно кровавое убийство, совершенное в 1945 г., своими корнями уходящее в английское графство Йоркшир 1885 г.

За два года до появления Шерлока Холмса в литературе, четырнадцатилетний сельский мальчуган Чарльз Уолтон в сгущающихся сумерках шагал к себе домой – деревушку Нижний Квинтон. Когда он подошел к перекрестку, то увидел на своем пути сидящую черную собаку огромных размеров, которая смотрела на него. Паренек видел того же самого пса и в другие вечера. На нем не было ошейника, и Чарльз точно знал, что собака не принадлежала никому из жителей деревни.

Мальчик часто слышал местные предания относительно таинственных черных псов как предвестников несчастий и заволновался. По его словам, собака некоторое время бесшумно двигалась по направлению к нему. Когда исчез последний луч света, Чарльзу показалось, что пес начал менять форму и, в конце концов, превратился в женщину, одетую в черный плащ. Дама остановилась и медленно сняла капюшон, поворачиваясь к мальчику, с ужасом обнаружившему, что у этой темной, покрытой мантией фигуры, не было головы.

Оставшуюся часть пути до дома Чарльз пробежал, обезумев от страха, и по прибытии узнал, что его сестра, еще утром чувствовавшая себя прекрасно, только что умерла. Эту историю часто рассказывали в деревне, и люди верили, что она была причиной последующей неприязни Чарльза к собакам, хотя к остальным животным он испытывал особую привязанность и даже, как говорили, разговаривал с ними на каком-то незнакомом языке.

Странный случай с трепетом вспомнили шестьдесят лет спустя, когда Чарльз Уолтон, в то время семидесятичетырехлетний старик-ревматик, был найден мертвым неподалеку от того перекрестка, где он видел призрак собаки. Очевидно, его застали врасплох, когда он подстригал соседскую изгородь, потому что горло Уолтона было перерезано его же собственным секачом. Тело Чарльза пригвоздили к земле вилами, а на груди вырезали крест. Трава вокруг была влажной от крови.

Вокруг сразу же начали шептаться о колдовстве. Место преступления находилось на тенистых склонах Меонского холма, неподалеку от группы камней эпохи неолита, получивших название «Шепчущиеся рыцари». Согласно верованиям эти скалы были местом сбора ведьм. Сам Меонский холм, по легенде, создал дьявол, пришедший в ярость из- за того, что по соседству был построен монастырь. Люди утверждали, что иногда видели, как призрачные собаки кельтского короля бегали там наперегонки при свете полной луны.

Мистическая природа ранений Чарльза Уолтона и тот факт, что его тело было пригвождено к земле и обескровлено, воскресили в памяти старинный способ убийства ведьм, призванный предотвратить их воскрешение из мертвых. В деревне сразу вспомнили историю, произошедшую в 1875 г., когда местную крестьянку Анну Тернер заколол сенными вилами парень по имени Джон Хайвард, свято веривший в то, что она приворожила его.

В 1945 г. убийство Чарльза Уолтона расследовал не только местный констебль, но и старший полицейский офицер Роберт Фабиан, лучший специалист Скотленд-Ярда, а вскрытие было проведено патологоанатомом Дж. М. Вебстером. Предпринимались все возможные попытки изучить случай Уолтона в объективном свете судебной медицины. Однако науке все равно приходилось спорить с традициями и извлекать мрачные факты из пугающих иллюзий.

Городок Нижний Квинтон находится в графстве Йоркшир, в центральной части Англии. Это земля Толкиена, где обладающий фантазией человек без труда может представить себе хоббитов и других волшебных существ, снующих туда-сюда под землей. Это самое сердце страны Шекспира, изобилующей акрами плодородных земель, чередующимися невысокими холмами, изгородями, деревянными и кирпичными домиками с соломенной крышей, построенными здесь еще во времена правления Тюдоров. На этой земле все еще жива старинная вера в магию и чародейство. Роберт Фабиан, прибывший из Скотленд-Ярда в Нижний Квинтон для расследования убийства старого Чарльза Уолтона, обнаружил, что атмосфера в городке была насквозь пропитана этими странными убеждениями и мифами. Даже в 1945 г., после окончания Второй мировой войны, жители вели себя скрытно и неохотно вступали в беседы с детективом.

При осмотре места преступления было обнаружено, что тело пригвождено к земле с такой силой, что для его освобождения понадобились объединенные усилия двух полисменов. Горло Уолтона было разрезано настолько глубоко, что голова оказалась частично отрубленной. Оружие преступник оставил в ране. На месте убийства обнаружили залитую кровью трость Уолтона. «Его раны выглядели ужасно, — позднее напишет Фабиан в своих воспоминаниях. — Тело выглядело так, как будто его в полнолуние во время отвратительной церемонии терзали друиды».

Старший полицейский инспектор Йоркшира Алек Спунер поведал Фабиану о местном фольклоре, подробно остановившись на случае, произошедшем с Чарльзом Уолтоном, когда тот был еще мальчиком, и его столкновении с черной собакой. Однако Фабиана это не впечатлило.

В деле использовался весь доступный арсенал следственных методов. Фабиан привез с собой один из знаменитых девяти кожаных чемоданчиков для расследования убийств, изобретенных в Скотленд-Ярде. В каждый из этих наборов входили предметы первой необходимости для оперативного исследования места преступления: резиновые перчатки, наручники, бутылочки для образцов, отвертка и увеличительное стекло. Для получения отпечатков многочисленных следов от обуви использовали пластырь. Самолет королевских ВВС облетел территорию, сделав фотоснимки тела и прилегающих районов. В поисках старых оловянных часов, выпавших из кармана убитого, полицейские с миноискателями обшаривали все близлежащие поля. Посмертное исследование не подтвердило наличия собачьей шерсти на теле убитого.

Детективы выяснили, что недалеко от места преступления находился лагерь для военнопленных, а один из заключенных был замечен при попытке смыть кровь с куртки. Хотя он и утверждал, что это была кровь заколотого им кролика (охрана в лагере, очевидно, была весьма символической), пленника тут же арестовали, а куртку отправили в Бирмингемскую лабораторию на анализ источника крови.

Полицейский офицер предвкушал скорое раскрытие дела и развенчание слухов о колдовстве и черных собаках. Однако результаты анализа, сделанного в лаборатории максимально быстро, показали, что на куртке военнопленного была кровь… кролика.

Фабиан продолжил работу. Он и его люди сняли четыре тысячи показаний. Полицейские отправили в лабораторию двадцать девять образцов одежды и волос, и все безрезультатно. Во время расследования Фабиан доложил, что видел черную собаку, спускающуюся с Меонского холма. Сразу после нее появился деревенский паренек, и, когда детектив спросил его: «Ищешь ту собаку, сынок? Черную собаку?», мальчишка побледнел и сбежал.

Вскоре после этого черную собаку нашли повешенной на дереве. Жители Нижнего Квинтона стали еще менее охотно обсуждать убийство. «Двери домов захлопывались прямо у нас перед носом, — писал Фабиан. — Даже самые неискушенные свидетели не находили в себе сил встретиться с нами взглядом…, некоторые заболевали после наших бесед».

Кто мог убить пожилого мужчину его собственными инструментами? Кто был способен пригвоздить тело к земле вилами? Какова могла быть причина этого, помимо странного ритуала расправы над ведьмами?

Преступление так никогда и не было раскрыто. Старые оловянные часы были найдены в 1960 г. в бывшем саду Чарльза Уолтона. На них не оказалось никаких полезных следов.

Перед смертью Фабиан признался, что подозревал в убийстве Чарльза Уолтона фермера, обнаружившего труп, потому что тот задолжал убитому деньги. На орудии убийства были отпечатки крестьянина, но он объяснил это тем, что пытался вытащить вилы из тела. Фабиан пришел к выводу, что преступлению специально был придан ритуальный вид, чтобы запугать местных жителей, и они молчали о своих подозрениях по поводу того, кто мог совершить это зверское убийство.

Фабиан верил в это, потому что, исключив невозможное, он рассматривал совершенное преступление только с одной точки зрения. Даже используя безукоризненную логику Великого Детектива, Фабиан не смог перебороть стойкий страх, вызванный рассказами о черных собаках-преследователях, поэтому ему не удалось подтвердить свою теорию.

Вышеописанные рассуждения подводят нас к вопросу о причинах столь широкого распространения сказаний о призрачных черных собаках в Британии вплоть до середины XX века. Иногда выдвигалась версия, что причиной рассказов о Черной Собаке была широкая распространенность черных охотничьих лабрадоров, которым часто позволяли гулять по окрестностям. Но собаки Святого Джона, прародители черных лабрадоров, были впервые завезены в Британию из Ньюфаундленда в начале XIX века, а легенды о Черной Собаке передавали из уст в уста, начиная с XII века.

Более вероятным кажется версия о том, что все эти легенды берут свое начало из древнего фольклора. Вспомните норвежские сказания о великом волке Фенрисе, освобождение которого от цепей принесет конец света, и римлян-завоевателей, принесших с собой следы всех ранее покоренных народов, чьи мифы они вобрали в свою культуру. Все эти легенды неизбежно связывали Черную Собаку со смертью и ее обрядами. Самыми известными из них были мифы древних греков, рассказывавших истории об адском псе Цербере, который охранял царство мертвых, а также древнеегипетские каноны загробной жизни и захоронения человеческих останков. Согласно мифам именно бог Анубис, существо с черной собачьей головой, подарил Египту искусство бальзамирования и мумификации умерших.

Согласно египетской мифологии Озирис был сыном бога Солнца Ра и одновременно братом и мужем богини Изиды. Озириса любили люди, но его злой брат Сет ненавидел Озириса и завидовал ему. Сет обманом убил брата, закрыв его в украшенный орнаментами сундук и выбросив сундук в Нил. Когда Изиде удалось вернуть себе тело мужа, Сет отобрал его у нее и разрубил труп на четырнадцать частей, разбросав их по всей египетской земле. Изида разыскала и собрала вместе все окровавленные части тела своего мужа, за исключением фаллоса, который был выброшен в Нил, а затем проглочен рыбой семейства осетровых.

Анубис, бог бальзамирования, всегда изображавшийся с собачьей головой или в виде собакообразного шакала, пришел на помощь богине. Он помог ей восстановить тело и вставил в него искусственный пенис, сделанный по желанию богини. Изида, которую обычно изображали с крылатыми руками, начала размахивать ими над Озирисом, восстанавливая его жизненную силу, чтобы он мог занять достойное себя место властелина загробного мира.

В этом рассказе можно обнаружить ряд отголосков старинного британского фольклора, включая вездесущую Черную Собаку, ее связь с мертвыми и отношение к мертвому телу, как к чему-то магическому. «Мумия» была распространенным ингредиентом зелий и снадобий в Британии, впрочем, как и на континенте, а выгодный бизнес, связанный с импортом высушенных мертвых тел, существовал еще со времен Средневековья. (Многие из этих «мумий» производились хитрыми дельцами, не считающими зазорным немного подзаработать на распространенных суевериях. Еще в 1955 г. в нью-йоркской аптеке можно было купить порошок мумии по двадцать пять долларов за унцию.)

Распространенное народное убеждение о том, что животных-проводников (обычно в их роли выступали черные кошки, собаки, реже – зайцы) ведьмы получали от дьявола для помощи в совершении дурных поступков, является отголоском древнеегипетских и римских верований. Части тел животных часто упоминались в рецептах сложнейших эликсиров, впрочем, как и фрагменты человеческих тел.

Представление о том, что части тел умерших имеют отношение к чародейству и черной магии, бытовало вплоть до Викторианской эпохи. Веревка, на которой повесили человека, наделялась особыми целительными свойствами, а прикладывание руки висельника к жировику или кожному нарыву приводило к исцелению. Частично и из-за этой предполагаемой связи с черной магией вскрытие человеческого тела изначально пользовалось дурной славой. Возможное использование частей тела в «опасных» целях вызывало огромный страх обывателей.

В течение многих веков существовало религиозное предание о том, что человеческое тело содержит особую кость, из которой во время Страшного Суда будут воскрешены тела мертвых. Ученые не могли прийти к единодушному мнению о том, что это за кость, хотя большая группа теологов утверждала, что речь идет о копчике — кости в основании позвоночника.

Врожденный страх перед мертвыми и их восприятие как источника опасности, помноженный на тот факт, что животных-хищников, в том числе и собак, часто можно было встретить у шахт или неглубоких могил, куда их привлекал запах разлагающихся тел, породил мифы о Черной Собаке, которые в течение многих лет устойчиво «подпитывались». Артур Конан Дойль в своей повести «Собака Баскервилей» использовал истории о Черной Собаке так искусно, что, даже несмотря на железную логику Шерлока Холмса, внушающий ужас образ продолжает преследовать читателя до самой последней страницы:

"Это страшный светящийся призрак непомерной величины. Я опросил этих людей. Их было трое: наш сосед, человек весьма трезвых взглядов на вещи, здешний кузнец и один фермер. Все они рассказывают о чудовищном привидении, почти слово в слово повторяя описание того пса, о котором говорится в легенде. Верьте мне, мистер Холмс: во всей нашей округе царит ужас, выходить на болото ночью никто не отваживается, разве только самые отчаянные смельчаки."

Таинственные способности собак пленяют читателей художественной литературы, но в реальном мире криминальных расследований все это только удаляло следователей от раскрытия преступлений. Собаки упоминаются и в некоторых других историях о Шерлоке Холмсе. Например, в рассказе «Пропавший регбист» пес Помпей явно был обучен поиску лекарственных препаратов или приманки с запахом аниса. (Этот способ часто применялся охотниками-любителями, чтобы обучить молодых собак выслеживать добычу по запаху, но без ее убийства.) Холмс использовал обоняние собаки как средство поиска разгадки тайны.

В рассказе «Загадка поместья Шоскомб» способность семейного спаниеля отличать хозяев от чужих людей дала Холмсу ключевую подсказку, и он заявляет Ватсону о том, что «собаки не ошибаются». Возможно, это так, но ошибки свойственны людям, их обучающим. Широкую огласку получил случай, произошедший в 1888 г. во время поиска серийного убийцы, известного под именем Джек-потрошитель. Чистокровных английских ищеек Барнаби и Бурго привели в Риджент-парк, расположенный неподалеку от улицы Бейкер-стрит, на которой жил Шерлок Холмс. Там собак должны были натренировать прежде, чем пустить по следу убийцы. Первые пробные пробежки оказались успешными, но катастрофа произошла, когда собак спустили с поводков, и они исчезли. Достоверно неизвестно, что же произошло с собаками: то ли они потерялись, то ли просто вернулись на псарню, а владельцы не сообщили об этом властям. Точно известно только то, что в лондонской газете «Таймс» было опубликовано объявление, призывающее всех, кто может указать местопребывание собак, немедленно сообщать об этом в Скотленд-Ярд.

Когда стало известно, где находятся Бурго и Барнаби, они, вместе со своими инструкторами, стали объектом многочисленных комментариев. Однако известно: пока общественность полагала, что собаки свободно разгуливают по Лондону, Джек-потрошитель затаился и не совершал никаких убийств. Они возобновились лишь после того, как власти официально объявили о том, что собак нашли и водворили в питомник. Возможно, атавистическая вера в таинственные способности собак хоть ненадолго остановила руку Потрошителя. Вот и вся помощь в этом деле, которую оказали собаки, поскольку Бурго и Барнаби, не пройдя специального обучения, необходимого для розыскной работы, так никогда и не нашли ни одного полезного свидетельства по делу Джека-потрошителя.

В рассказе «Человек на четвереньках» Шерлок Холмс заявляет: «Я серьезно подумываю написать небольшую монографию о пользе собак в сыскной работе». Если бы он это сделал, то Скотленд-Ярд блестяще использовал бы этот труд «осенью террора» 1888 г.

Собаки, впрочем, как и другие животные, часто становились предметом более ранних криминальных расследований. Широко распространенным во время Викторианской эпохи было обвинение в скотоложестве, а наличие звериной шерсти считалось важнейшей уликой для доказательства этого преступления. Английский патологоанатом Альфред Свайне Тейлор в начале XIX века писал: «Судебные разбирательства, посвященные содомии и скотоложеству, были частым явлением, причем мужчины и мальчики обвинялись в противоестественных сношениях с коровами, кобылами и другими самками животных. Это наказывалось пожизненной каторгой». (Еще в 1950-х годах шотландский патолог Джон Глейстер включил в свою работу рассказ о человеке, «задержанном после того, как он был замечен в противоестественной связи с уткой», оставляя нас любопытствовать, какие отношения с уткой могут считаться естественными.)

Поразительные объемы времени и средств полицейских лабораторий были затрачены на поиски доказательств по случаям зоофилии, которые скорее подпадали под юрисдикцию организаций по предотвращению жестокого обращения с животными. Однако многочисленные исследования все же принесли определенную пользу, поскольку позволили установить различия между волосяным покровом человека и шерстью животных, о которых до этого времени ничего не было известно.

В середине XIX века было проведено исследование, посвященное отличиям между волосяным покровом человека и лошади, а в 1869 г. немецкий исследователь Эмиль Плафф опубликовал брошюру по сходной тематике. Ученые заметили, что обычно кутикулы звериной шерсти больше и расположены не столь систематично, как человеческие. В своих трудах Альфред Тейлор описывал, как определить наличие звериной шерсти на оружии или одежде.

«Если исследуемый волос не человеческий, то какому животному он принадлежал?» — таким вопросом задается Чарльз Меймонт Тайди в книге «Судебная медицина» (1882). И чтобы дать ответ на собственный вопрос, он написал, что «считает удобным [точь-в-точь, как Холмс] иметь под рукой образцы шерсти различных животных для сравнения».

С усовершенствованием методик судебной медицины с помощью животных начали получать важную информацию о преступлениях. В 2003 г. агентство «Рейтер» сообщило, что тело мертвого белоголового какаду, найденного на месте убийства своего хозяина, содержало ключевую улику, указывающую на преступника. Клюв найденного попугая был мокрым от крови противника, которого атаковала пернатая птица (эта ситуация напоминает нам замечание Холмса в повести «Собака Баскервилей»: «А разве пособники дьявола не могут быть облечены в плоть и кровь?»). Анализ ДНК, полученной из окровавленного клюва, оказался достаточным доказательством, чтобы гарантировать пожизненное заключение убийце.

Но на самом деле наука не имеет своей силы до тех пор, пока мы не сможем забыть образы Бестии Эксмура, Собаки Мрака, Ревуна, Суррейской Пумы и Баргеста — легендарных Черных Собак, в сумерках поджидающих на перекрестках несчастливых путников.

Всякая всячина

♦ Согласно обрядам мумифицирования в Египте первого бальзамировщика, делавшего на трупе первый надрез, которого называли «резчиком», ритуально проклинали и оттесняли от бальзамировочного стола остальные служители. Остаток церемонии проводился «солильщиком», которого изображали в черной маске собаки-Анубиса. Такое двойственное отношение к вскрытию человеческого тела предваряло неприятие рассечения людей, что веками ограничивало анатомические исследования.

♦ Для защиты от ведьм британские крестьяне перед крыльцом своих домов часто зарывали в землю так называемые ведьмины бутылки. В бутылках была моча, шпильки, булавки и другой хлам, предназначенный для «защиты от ведьм». Этот обычай был перенесен и в Новую Англию.

♦ В 1944 г., во время Второй мировой войны, в Центральном лондонском уголовном суде проходил процесс над Хеленой Дункан, обвиняемой в магии по закону, который не применялся уже более века. Хелена, родившаяся в 1887 г., проводила регулярные спиритические сеансы, и некоторые из ее предсказаний были настолько точными, что кто-то в военном министерстве вполне серьезно решил, что она каким-то образом узнает и раскроет дату предстоящей высадки в Нормандии. Ее признали виновной согласно закону о запрете колдовства 1735 г. и приговорили к девятимесячному заключению в Холлоувейской тюрьме. Закон о запрете колдовства был отменен лишь в 1951 г.