Шесть причин, чтобы остаться девственницей

8

Но прежде чем отправиться на экскурсию в «Тревисси», необходимо было тщательным образом исследовать Сент-Брайдз.

Утро выдалось ясное, на высоком небе ни облачка, но с моря дул холодный ветер, от которого перехватывало дыхание. Они оставили машину Артура на стоянке возле пляжа и отправились в город.

Улицы Сент-Брайдза были пустынны. Эмили с удивлением озиралась по сторонам — куда подевались все жители? Ей казалось, что они одни во всем городе. Лишь на центральной улице навстречу стали попадаться одинокие прохожие, которые торопливо пробегали мимо, склонив головы и пряча носы в поднятые воротники пальто. Удручающее зрелище — Эмили зябко поежилась.

Конечно, она и раньше бывала в Сент-Брайдзе и видела его при разной погоде: и под проливным дождем, и в густой снегопад, и в летний зной. Но почему-то всякий раз, когда Эмили возвращалась к своей идее об открытии магазина, она представляла город, залитый ярким солнцем, с улицами, запруженными толпами отдыхающих.

«Сейчас еще только начало марта, — утешала себя Эмили. — Сезон начнется месяца через два, появятся туристы, и Сент-Брайдз сразу оживет».

И все же Эмили расстроилась — она никак не думала, что город может выглядеть таким заброшенным. Кроме того, ее ждало еще одно разочарование — как минимум половина магазинов зимой не работала, во многих витринах были вывешены таблички: «Закрыто до 31 мая». Перспектива стать владелицей небольшого художественного салона под названием «Морская волна» уже не казалась столь заманчивой. Если раньше идея начать собственное дело представлялась довольно рискованной, то теперь она выглядела откровенно путающей. Окидывая взглядом серые дома и безлюдную улицу, Эмили совсем загрустила. В городе и так полно торговцев всевозможными сувенирами. Поэтому не стоит рассчитывать на то, что покупатели будут ломиться в ее магазин, разве только в самый разгар лета, когда обалдевшие туристы готовы смести с прилавков все, начиная от кустарных поделок из камней и ракушек и до последнего гвоздя в скобяной лавке. В остальное же время главными покупателями будут местные жители, которым нужны простые и дешевые товары повседневного спроса, вряд ли их заинтересуют художественные ценности. И если Эмили хочет привлечь обитателей Сент-Брайдза, ей придется очень постараться, она должна предложить им нечто такое, от чего скромные граждане провинциального городка и окрестных деревень не смогут отказаться.

Однако унылая картина не могла заставить Эмили так легко отказаться от мечты, которую она вынашивала не один год. В последнее время Сент-Брайдз начал бурно развиваться, число туристов постоянно растет. Взять хотя бы «Пеликан»-успех ресторана очевиден, он пользуется большой популярностью и не пустует даже зимой. Но даже если Эмили придется закрыть магазин на несколько месяцев — ничего страшного. Это время она сможет посвятить подготовке к сезону: посетить торговые ярмарки и выставки, поговорить с художниками, работающими в студиях «Кокпит» и «Грейт-Уэст» в Лондоне, с модельерами и ювелирами, заключить договора с производителями керамики и кожгалантереи. Также можно привлечь местных ремесленников. Некоторых она знала. Однажды Артур познакомил ее с умельцем, который вырезал деревянные лодочки и плел симпатичные безделушки из сухих водорослей.

Минут через десять после бесцельного блуждания по пустынным улицам Артур не выдержал, он чуть забежал вперед и остановился перед Эмили.

— Хватит, поехали домой. — Чтобы перекрыть шум ветра ему приходилось почти кричать. — Если ты хочешь жить здесь, я мог бы помочь найти работу. Тебе не обязательно открывать магазин.

— Серьезно? — Эмили придвинулась вплотную к брату. — Ты действительно считаешь, что мне не стоит начинать собственное дело? Или ты просто не в настроении? Я понимаю, погода не очень располагает к прогулкам.

Артур замотал головой.

— Нет, конечно нет. Можешь попробовать, но это будет чертовски трудно.

— Ой, смотри-ка. — Эмили заметила на другой стороне улицы крупную вывеску: «Агентство недвижимости» и, ухватив Артура за рукав, потащила его к доске объявлений. — Если бы мне удалось найти подходящее помещение, — сказала Эмили, разглядывая листовки с цветными фотографиями, — я уверена, что смогла бы наладить дело. У меня уже есть кое-какие соображения. Я знаю, с чего начать, знаю, какой товар надо купить, и примерно представляю, где и как его найти. И главное, у меня достаточно сил и желания, чтобы работать!

— Ты так решительно настроена? — удивился Артур.

— Да. — Эмили пожала плечами. — Почему бы не попытаться?

— А мне всегда казалось, что ты мечтаешь сделать карьеру театрального агента, поэтому и не уходишь от Кэрри Пайпер.

— Ну да, — вздохнула Эмили. — Я и сама так думала. Вообще-то это была не мечта — скорее, упрямство. Понимаешь, не хотелось доставлять ей удовольствие. — Эмили поморщилась, вспомнив лицо бывшей начальницы. — Тогда бы Кэрри считала, что выпихнула меня из фирмы. И я решила, что уйду по собственному желанию, когда появится какой-нибудь более интересный вариант… М-мда, не сказать, чтобы у меня получился триумфальный уход.

— И сколько у тебя денег?

— Мало. То есть недостаточно. Придется составить бизнес-план и взять кредит в банке.

— Боюсь, здесь тебе будет трудно. Надо начинать в каком-нибудь другом городе — побольше, чем Сент-Брайдз.

— О, ты хочешь сказать — подальше от тебя?

— Нет! Что за глупости.

— И даже после вчерашнего вечера ты не станешь возражать, если я…

— А что было вчера вечером?

— Ну, я подумала, что вела себя не очень вежливо… с Дженнифер. А потом мы с Сэмом ушли на террасу и долго не возвращались — тоже некрасиво получилось.

— Неужели? — улыбнулся Артур. — Вы долго отсутствовали? Я и не заметил.

Эмили покосилась на брата. Но тот смотрел на нее честными глазами. Она вспомнила, как Артур весь вечер ворковал со своей ненаглядной, и решила, что он просто не может ничего помнить.

— Если я открою магазин в большом городе, то аренда и все остальные расходы будут еще выше.

Артур кивнул, соглашаясь. Они прошли вниз по улице, затем свернули на бульвар, поднялись и вновь спустились по нескольким крутым каменным лестницам, соединяющим узкие боковые улочки, и вскоре вышли на центральную Фласс-стрит, которая вывела их к морю.

Артур открыл было рот, собираясь что-то сказать. Что-то очень важное — и непременно о Дженнифер, догадалась Эмили. Но в этот момент ей на глаза попалась вывеска: «Номер семнадцать» — очень милое название. Из всего того, что они видели за сегодняшнее утро, только магазинчик номер семнадцать почти полностью соответствовал тому образу, который Эмили нарисовала в своих фантазиях. Она тронула Артура за плечо и показала на вывеску. Но он, увлеченный своими собственными фантазиями, не заметил, что Эмили остановилась, и ушел вперед. Ей пришлось несколько раз окликнуть брата, прежде чем он вернулся в реальный мир.

Снаружи магазинчик выглядел жизнерадостно: стены выкрашены в розовато-оранжевый цвет, большое полукруглое окно и две ступеньки, ведущие наверх к приоткрытой входной двери. Эмили подошла поближе и стала разглядывать витрину. Товар был разложен красиво, но в дизайне не чувствовалось оригинальности — лишь скучная аккуратность. Эмили подняла глаза и заметила в глубине магазина молодую симпатичную женщину. Женщина сидела, положив руки на прилавок из гладко струганных досок, и смотрела в пространство безучастным взглядом.

Первым желанием Эмили было взбежать по ступенькам, войти в магазин и скупить все, что есть на полках, не обращая внимания на цены. Интересно, помог бы ее щедрый жест стереть обреченное выражение, застывшее на лице женщины? — Давай, вперед, — раздался у нее над ухом голос Артура. — Вполне вероятно, в недалеком будущем и ты можешь оказаться на ее месте.

Эмили сердито мотнула головой и решительно затопала по лесенке. Артур последовал за ней. Звякнул колокольчик, и они вошли в магазин. Переступив порог, Эмили остановилась на мгновение и огляделась по сторонам. Комната была наполнена густым ароматом лаванды и розового масла. Откуда-то из глубины магазина доносилась приглушенная музыка — по радио передавали фортепьянный концерт. Эмили как можно приветливее улыбнулась хозяйке.

Первое, что привлекало внимание посетителя, была высокая этажерка с витыми ножками и причудливым резным орнаментом. На верхней полке красовалась табличка с витиеватой надписью: «Не продается». На остальных полках громоздились всевозможные горшки и кувшины из цветной керамики, в самом низу стояла большая голубая ваза с букетом искусственных гиацинтов. Если грозная надпись на табличке относилась к самой этажерке, то посуда и цветы, очевидно, были предназначены для продажи. У стены напротив возвышался еще один раритет — массивный комод из темного полированного дерева. На комоде были выставлены вазы и вазочки, разрисованные причудливыми узорами. Эмили прошла вдоль комода, осторожно взяла одну из них и перевернула, чтобы посмотреть ценник — расписная посудина оказалась безумно дорогой. Эмили поставила вазу на место и отошла в сторону. Женщина за прилавком не шелохнулась, однако внимательно следила за каждым движением покупательницы. Эмили чувствовала на себе ее пристальный взгляд.

Фортепьянный концерт закончился, и в наступившей тишине стали отчетливо слышны шаги Эмили. Она медленно подошла к стеллажу и оглядела полки, на которых стояли разные безделушки: деревянная миска, наполненная яркими восковыми фруктами, серебряная рамка для фотографий, белая фарфоровая мыльница в форме ракушки, жестяная коробка для рукоделия с аляповатыми цветами на крышке, шкатулка, украшенная разноцветным бисером, рядом в углу были свалены метелки из ивовых прутьев и плетеные корзины для мусора.

«Я подожду на улице», — пробормотал Артур, отступая к выходу. Звякнул колокольчик, дверь с легким щелчком закрылась, и Эмили осталась один на один с печальной хозяйкой магазина.

Она бы с удовольствием кинулась вслед за братом, но уйти с пустыми руками было неудобно. Что купить? Эмили покрутила головой. На прилавке возле кассы она заметила проволочную сетку-вертушку, из кармашков которой торчали блеклые поздравительные открытки, рядом лежал рулон пестрой оберточной бумаги. Эмили вернулась к комоду. Один из приоткрытых ящиков был доверху забит вышитыми кухонными полотенцами и кольцами для салфеток из толстого матового стекла, в другом разместилась парфюмерная коллекция: пузырьки с лавандовыми духами, куски лавандового мыла и пучки сушеной лаванды, аккуратно перевязанные пальмовым волокном. Эмили схватила круглый, похожий на яйцо, кусок мыла и повернулась к женщине за прилавком. Но тут же вспомнила, что не взяла с собой наличные, а заставить себя выписать чек всего на два фунта девяносто восемь пенсов и отдать его человеку, у которого в глазах стоит мировая скорбь, Эмили не могла. Она покосилась на окно, надеясь привлечь внимание Артура и позвать его на помощь, но брат стоял спиной к витрине. Эмили густо покраснела и постаралась незаметно положить мыло на место, мечтая только об одном — незаметно выскользнуть из магазина.

Эмили уже почти решилась сделать шаг к двери, когда на глаза ей попалось какое-то яркое пятно. Из нижнего ящика торчал уголок материала. Эмили не поняла, что это такое, но ее поразил необыкновенно глубокий и сочный алый цвет ткани. И хотя в голове стучало: «Уходи, уходи, уходи», — любопытство взяло верх. Она наклонилась и потянула материал на себя.

Женщина за прилавком ожила и печально вздохнула: «Я купила это почти год назад. Понимала, что в Сент-Брайдзе вряд ли найдется покупатель на такую вещь, но все равно не смогла удержаться».

Все еще не понимая, что это за вещь, Эмили достала ее из ящика и развернула. Потрясающе! Она держала перед собой на вытянутых руках блузку из тончайшего, легкого, как паутина, шелка: длинные свободные рукава и круглый, открывающий шею и ключицы вырез. Эмили подошла к висящему на стене овальному зеркалу в тяжелой бронзовой раме. Но, даже не успев приложить блузку к груди, она уже знала, что непременно купит ее. И не только ради того, чтобы порадовать унылую женщину. Эмили показалось, что именно этот наряд лучше всего подойдет для вечеринки, намеченной на ближайшую субботу, на которую, по словам Кэтлин, приглашен Оливер.

Эмили не взглянула на ярлычок с ценой и не стала спрашивать, сколько стоит блузка. Она улыбнулась и молча протянула кредитку. Однако, судя по румянцу, появившемуся на бледных щеках женщины, и по тому, как она старательно заворачивала покупку в несколько слоев бумаги, Эмили поняла, что пробила в своем бюджете немалую брешь.

Пробормотав на одном дыхании: «Спасибо, до свидания», она выскочила из магазина и побежала догонять Артура, который ушел в дальний конец улицы.

— Вот и я. — Эмили взяла брата под руку.

— Надеюсь, ты не превратишься в нечто подобное, — буркнул он.

— В такую же одинокую и несчастную женщину?

— В такую же мрачную, пропахшую лавандой зануду.

— Конечно нет! Особенно если в мой магазин будут заглядывать такие же покупатели, как я. — Эмили похрустела зажатым под мышкой свертком. — Думаю, после моего визита бедняжка сможет еще полгода продержаться на плаву. Ну ладно, — хмыкнула она, видя недоверчивую улыбку Артура. — Мисс Лаванда закроет свою лавку и отправится в кругосветное путешествие.

На самом деле слабый румянец, вызванный удачной сделкой, не изменил общего выражения на лице женщины — она заворачивала покупку с таким трагическим видом, словно укладывала в гроб тело дорогого покойника. Наверное, даже в разгар сезона, когда в лавке полно туристов, которые расхватывают все от сушеной лаванды до восковых фруктов, эта печальная женщина не в состоянии улыбнуться.

В своем магазине Эмили все устроит совершенно иначе. Она ясно видела каждую мелочь. В центре комнаты Эмили поставит большой стеклянный стол на красивых витых ножках из кованого металла — однажды она видела такой стол в антикварном салоне. На столе разместятся предназначенные для продажи вещи. Какие? Эмили пока не знала, но представляла нечто потрясающее: изящные вещицы, которые словно светятся изнутри и наполняют своим сиянием всю комнату. Как только покупатель зайдет в магазин, они сразу же привлекут его внимание. Человеку захочется подойти поближе, рассмотреть их, потрогать и, конечно же, купить. И ассортимент должен постоянно меняться. Задача непростая, именно она и будет главной проблемой для Эмили: нужно постараться найти все эти замечательные вещи и одновременно вести торговлю в магазине. Да, как только дела пойдут в гору, Эмили наймет помощницу, которую поставит за прилавок, а сама займется поисками необходимого товара.

Артур вел машину по шоссе вдоль берега моря. Обогреватель работал на полную мощность, и вскоре в салоне автомобиля стало тепло. Эмили согрелась, перестала клацать зубами и снова вернулась к разговору об ужине в «Пеликане».

— Мне Дженнифер понравилась, — начала она.

— Спасибо, ты уже об этом говорила.

— Я помню, и говорю еще раз. Сначала я не была уверена, что она мне понравится, но потом… — Эмили помолчала, глядя в окно. Вдалеке виднелись рыбачьи лодки, вдоль кромки прибоя скользил парус, туго натянутый ветром, словно полосатый барабан. Отважный любитель серфинга лихо мчался по волнам, оставляя позади себя пенный след. — Она не похожа на то, что я ожидала увидеть.

— И что же ты ожидала? Интересно, как ты представляешь девушку, которая должна быть рядом со мной?

— Никак. То есть я хочу сказать, что не пытаюсь навязывать свое мнение. — Эмили запнулась, осторожно подбирая слова. — Ну, я представляла обыкновенную девушку, более заурядную, что ли. Девушку, которая носит джинсы, обожает смотреть телевизор и заниматься домашним хозяйством, которая полностью посвятит свою жизнь заботам о тебе, а в свободное время будет гулять с Карлом и возиться в маленьком садике за домом. — Эмили повернулась к брату и рассмеялась. — Думаю, мне хотелось, чтобы рядом с тобой была тихая и скромная провинциальная барышня, которой я смогу покровительствовать и при случае немного покомандовать. Но я никак не ожидала встретить экстравагантного дизайнера по интерьерам с зеленым маникюром и шикарными волосами, которые разлетаются во все стороны, стоит ей встряхнуть головой. — Артур фыркнул и затрясся от беззвучного смеха. — Итак, в первый момент я подумала: от нее лучше держаться подальше, потом — надо спасать любимого брата. Извини, но была у меня и такая мысль. Однако, внимательно присмотревшись к Дженнифер, я поняла, что она мне нравится, и перестала беспокоиться — о себе, прежде всего. Я была не права, — серьезно добавила Эмили, — она милая девушка.

— Не просто милая, — подхватил Артур, — Дженнифер — чудо. Вчера, пока вы с Сэмом болтали на террасе, я все смотрел, смотрел на нее и думал: «Как же мне повезло!» Мы знакомы всего две недели, а я уже не могу представить своей жизни без Дженнифер.

Эмили согласно кивала. Ей нравилось, как брат говорит, нравилась его откровенность и готовность рассказать всему миру о своем счастье. Если бы и сама Эмили могла с такой же спокойной уверенностью рассуждать о собственных чувствах. Если бы в жизни Эмили появился человек, который мог бы дать ей эту уверенность. Сумбурные мысли и бесконечные сомнения, связанные с Оливером, казались Эмили мелкими и даже какими-то низменными по сравнению с простыми и ясными отношениями Артура и Дженнифер.

Они подъехали к дому. Артур выключил мотор, но Эмили не вышла из машины, она задумчиво смотрела на серые каменные стены и высокую башенку со шпилем.

— Дженнифер, конечно, чудо. И вполне возможно, талантливый дизайнер, но мне становится не по себе, когда я представляю, что она сделает с домом.

— Разрушит до основания и построит заново, — предположил Артур.

— Как раз этого я и боюсь.

— Напрасно, — успокоил ее брат. — Дженнифер сказала, что влюбилась в дом с первого взгляда, и особенно ей понравилась башенка.

Артур вылез из машины, громко хлопнул дверью и, не оборачиваясь, направился к крыльцу. Эмили покраснела от удовольствия: все же приятно услышать похвалу в свой адрес от профессионального дизайнера с утонченным вкусом, каковым, без сомнения, является Дженнифер. Она приоткрыла дверцу и, высунув голову, крикнула вслед брату: «О, теперь у меня не осталось сомнений — Дженнифер чудо!»

Артур остановился и поманил ее пальцем. Эмили послушно подошла к брату.

— Кстати, — сказал он, — Дженнифер носит джинсы, обожает смотреть телевизор и не далее как вчера созналась, что мечтает завести маленький садик. Так что можешь расслабиться — я в надежных руках.

Эмили кивнула и стала подниматься по ступенькам. Но Артур забежал вперед и преградил ей путь.

— И еще, Эмили, если все это так важно для тебя, — он начал загибать пальцы: — Ты хочешь, чтобы твой избранник носил джинсы, любил копаться в саду… э-э, насчет телевизора не уверен, но я мог бы выяснить…

Эмили улыбнулась, понимая, к чему он клонит.

— Послушай, у меня есть на примете такой человек, да и ты его неплохо знаешь. Даже как-то ужинала с ним вместе…

— Не интересуюсь, — отрезала Эмили и, оттолкнув Артура в сторону, прошла в дом. — Зря стараешься, — повторила она, снимая пальто. — Как же ты не понимаешь? В моей жизни уже есть человек. Я ждала его почти десять лет. И собираюсь увидеться с ним, в ближайшую субботу. Я умираю от нетерпения, все мои мысли только о нем. Его зовут Оливер. Слышишь? Его имя не Сэм. Сэм хороший парень, но того, о ком я думаю, зовут иначе.

Артур и Эмили перекусили, выпили по чашке кофе и отправились в «Тревисси». Дорога до питомника заняла минут двадцать. Сначала они ехали через лес, потом спустились с холма в красивую долину, где находилась деревушка Лесвидден. Миновав деревню, Артур свернул на просеку, и вскоре впереди показались ворота. Затейливый узор высокой кованой решетки был сделан в виде переплетенных стеблей и бутонов роз. Сразу за воротами начиналась широкая липовая аллея, которая привела их к большому дому из темно-серого камня, с характерной для григорианского стиля массивностью форм и строгой пропорциональностью линий.

Однако Артур не стал подъезжать к крыльцу, а свернул на усыпанную гравием дорожку, по которой они добрались до специальной парковки. Растущие вокруг густые тисовые деревья полностью скрывали машины от дома и сада. Эмили заметила указатели с надписями: «Дендрарий», «Оранжерея», а так же «Администрация» и «Садоводческий центр». Она никак не ожидала, что «Тревисси» окажется столь серьезным предприятием, организованным с таким размахом.

— А вот и твой экскурсовод, — сказал Артур.

За тисовыми деревьями была видна невысокая каменная стена. Сэм прошел через калитку, сделанную из такой же, как и ограда питомника, кованой решетки с розами, и направился к машине. Он кивнул Артуру и открыл дверцу со стороны Эмили. В жарко натопленный салон автомобиля ворвалась струя свежего воздуха.

— Привет, — Сэм наклонился и чмокнул Эмили в щеку. От него тоже пахло свежестью и прохладой. — Прошу, у нас нет ни ос, ни пчел, ни кувшинов с ледяной водой, так что здесь ты в полной безопасности.

Эмили рассмеялась и протянула руку, позволив Сэму помочь ей выйти из машины.

— Как же здесь красиво! — вздохнул Артур и окинул взглядом деревья.

— Пойдем с нами, — сказал Сэм. — Ты ведь тоже никогда не был в наших садах.

— Спасибо. Но, к сожалению, мне надо вернуться на работу.

— Тогда, может быть, я сам отвезу Эмили, — предложил Сэм.

— Нет, не надо. Я заскочу за ней на обратном пути. Вы только позвоните мне, когда закончите свою экскурсию. — Он махнул рукой, завел мотор и укатил.

Сэм провел Эмили через калитку, за которой начиналась узкая тропинка, по ней они вышли во дворик, расположенный возле задней стены дома, затем свернули в боковую аллею. Вдоль аллеи росли кусты барбариса, выстриженные ровными квадратами. Пройдя по аллее, они оказались в другом просторном дворе, где находился «Садоводческий центр», хозяйственные постройки и вход в сам питомник.

Эмили снова удивилась. Когда Сэм рассказывал ей о «Тревисси», она представляла пустынные сады, напоенные ароматом цветов, которые растут в тишине и покое без какого-либо вмешательства со стороны человека. Разве что иногда появится одинокий садовник с секатором — пройдет по саду, там подравняет веточку, здесь поправит вылезший отросток, ну и, может быть, время от времени прикатит тачку с навозом и подбросит немного удобрения под кусты, на которых зреют новые невиданные сорта диких роз. И слова Сэма о том, что он работает вместе с отцом, Эмили тоже восприняла буквально — отец и сын дружно трудятся бок о бок и лишь в самую горячую пору нанимают двух-трех деревенских парней.

Но теперь Эмили поняла, насколько эти идиллические картинки не соответствовали действительности. По дорожкам торопливо сновали люди, одетые в фирменные темно-зеленые куртки с вышитой на спине эмблемой: золотая роза и под ней витые буквы «Том Финч. Золотое Наследие». Служащие деловито забегали в хозяйственные помещения, вывозили тачки с инструментами и снова исчезали в глубине сада, некоторые сопровождали покупателей, которых тоже было немало возле здания «Садоводческого центра».

В какой-то момент у Эмили промелькнула странная мысль: а что, если оставить затею с магазином и просто прийти работать в питомник. Она станет частью этого мира, будет трудиться на свежем воздухе, познает все тонкости и хитрости садоводства и научится с легкостью произносить по-французски названия роз, которые звучат, как таинственные заклинания.

— Ну что, начнем экскурсию? — спросил Сэм. — Или, может быть, хочешь сначала выпить кофе или чаю?

— Нет, нет, пойдем сразу в сад.

— Тебе не холодно?

— Жарко, — улыбнулась Эмили, сдергивая с головы вязаную шапочку.

В Сент-Брайдзе она настолько замерзла, что, собираясь в питомник, натянула на себя футболку, свитер с высоким воротом и толстую куртку-ветровку. Однако, глядя на Сэма, который был одет в клетчатую рубашку и джинсы, Эмили поняла, что перестаралась. Она расстегнула молнию на куртке и прищурила глаза, чувствуя, как весеннее солнце приятно пригревает щеку.

Для того чтобы показать розы во всей их красе, сад был спланирован, как анфилада комнат. Отдельные участки, разделенные легкими стенками из переплетенных прутьев с высокими арочными проемами, следовали один за другим и постепенно открывались перед зрителем. Летом со стен и арок свисали стебли ползучих растений, человек не мог видеть скрывающегося за ними пространства, и поэтому обыкновенная прогулка по саду превращалась в волнующее путешествие. Но даже сейчас, когда стены были прозрачными, Эмили с замирающим сердцем переходила из одной «комнаты» в другую. В каждом садике среди кустов стояли деревянные скамейки с изогнутыми спинками и витыми ножками.

Они прошли под очередной аркой и оказались на поросшей травой лужайке. Справа возвышалась каменная стена, покрытая серовато-зеленым мхом. В центре поляны Эмили увидела круглую беседку с тонкими, словно кружево, резными перилами.

— Вращающаяся беседка, — сказал Сэм. — Хочешь покататься?

Эмили поднялась по ступенькам и прислонилась к перилам. Сэм навалился плечом на беседку, и вдруг она сдвинулась с места и начала медленно поворачиваться по кругу.

— Беседка, в которой можно вращаться, следуя за солнцем, — сказал Сэм, запрыгивая внутрь. — Правда, замечательная идея?

— Замечательная, — согласилась Эмили. — Жаль, что сейчас еще слишком рано. Мне бы хотелось увидеть сад летом, когда он будет в полном цвету.

— А ты попытайся представить, — сказал Сэм. — Смотри вон на ту стену. — Эмили взглянула на серые камни, ожидая продолжения. — Видишь, сколько роз? Алые, бордовые, пурпурные. Те, что растут возле самой стены, ярко-красные с огромными пышными цветками и блестящими изумрудными листьями — это сорт Томаса Финча, называется он Елена Прекрасная. А рядом с ними — бархатная итальянская роза Великолепие Тосканы. Она чуть темнее и цветет не так долго, как Елена, но если бы мы оказались здесь в конце июня, то смогли бы увидеть и ту и другую одновременно. И так по всему саду, — Сэм сделал широкий жест рукой, — цвета плавно переходят один в другой, от насыщенных темно-красных тонов к оранжевым и желтым. А прямо напротив нас, — Сэм показал на серую каменную стену, — представь, вся поверхность стены полностью скрыта бледно-розовыми цветами. Они настолько нежные, что напоминают легкую морскую пену, подкрашенную лучами заходящего солнца. И очень маленькие, — он сложил пальцы колечком, — крошечные, необыкновенно изящные, с тонким, едва уловимым запахом. Мы назвали их Затянувшееся Прощание, потому что они цветут до первых заморозков.

Эмили слушала Сэма, затаив дыхание. Она смотрела на пустой сад, на голые клумбы, и ей казалось, что они покрываются розами. Эмили словно перенеслась в жаркий июльский полдень и почувствовала разлитый в воздухе сладкий аромат цветов.

— Спасибо, — прошептала она.

Когда Сэм предложил посмотреть розовые плантации, Эмили с трудом заставила себя вернуться в реальность — ей жаль было уходить из беседки и очень не хотелось покидать удивительный сад. Однако, подойдя к изгороди, за которой, на сколько хватало глаз, тянулись вспаханные поля, Эмили не смогла сдержать восторженного возгласа — ее потрясла сама мысль, что все это бескрайнее пространство засеяно розами, а не кукурузой.

Эмили взглянула на плавные изгибы холмов, на лес в синей дымке, на поблескивающее вдалеке море и неожиданно для самой себя заговорила о планах на будущее, о том, как бы ей хотелось переехать в Корнуолл и открыть магазин под названием «Морская волна».

— И почему, — вслух удивилась Эмили, — я так долго не решалась на этот шаг?

Она подумала, что все опасения напрасны, стоит лишь взяться за дело, и все у нее получится.

Следующим пунктом экскурсии была оранжерея. Сэм попытался объяснить Эмили в понятных для нее терминах сложности творческого процесса по выведению нового сорта роз и с волнением рассказывал о радостях и разочарованиях, подстерегающих творца, который никогда не знает заранее, каков будет результат его кропотливого труда.

В первой оранжерее находились молодые растения, появившиеся на свет всего пару недель назад. Они дожидались своего часа, когда их внимательно осмотрят и выберут лучшие, самые сильные и здоровые побеги, с которыми продолжат работу. Ежегодно делается тысячи и тысячи пробных скрещиваний. После каждой пробы и появления нового растения вновь производится отбор. Отобранные розы размножают в небольшом количестве и в течение нескольких лет внимательно следят за их ростом и поведением, после чего из тысяч остаются, может быть, десятки, которые решают сохранить. Они снова проходят стадию размножения и за ними наблюдают еще несколько лет. В конце этого длинного цикла скрещивания, наблюдения, отбора, размножения и новых наблюдений, через шесть-семь лет, появится два, возможно три, редко четыре новых сорта роз, которым дадут имена. Они займут место на плантациях и будут выращиваться уже для продажи.

Сэм подвел Эмили к шкафу, похожему на библиотечный каталог, с множеством выдвижных ящичков, в которых хранились тонкие кисти.

— Кисти используются для опыления, — пояснил Сэм. — Физически процесс выглядит так: мы переносим пыльцу с пестика мужского растения на тычинки женского.

— А размножение? Как же тогда производится размножение?

— Окулированием.

— Ну, конечно же, — воскликнула Эмили, — Окулированием!

Сэм посмотрел на нее и расплылся в многозначительной улыбке. Эмили вдруг вспомнила, как вчера вечером на террасе она стояла около Сэма, прижавшись к его теплому боку, а он обнимал ее за плечи.

— Прививка черенками, — сказал Сэм, решив все же растолковать загадочный термин.

— Да, да, я понимаю, — Эмили старательно закивала головой. — Нет, если честно, я ничего не понимаю.

— Мы не занимаемся искусственными манипуляциями с генами растений, — сказал Сэм. — Некоторые питомники ради коммерческих целей проделывают подобные эксперименты. Но наша работа не имеет ничего общего с генной инженерией. То, что делаем мы, вполне может произойти и в дикой природе. Мы просто регулируем процесс естественного отбора. Производя разумную селекцию, мы отсекаем элементы случайного скрещивания.

— Вот оно что, теперь ясно, — протянула Эмили и отважилась задать еще один профессиональный вопрос: — А каким образом вы добиваетесь устойчивости к различным заболеваниям?

— Все тем же естественным путем. Методы, применяемые для выведения сельскохозяйственных гибридов, томатов например, в результате чего помидорки становятся невероятно красными и толстокожими, не годятся для роз. Мы действуем иначе — подбираем наиболее удачные пары и надеемся, что в конце концов получится новый красивый цветок. Ну, если хочешь, это немного похоже на работу свахи.

Они перешли в следующую оранжерею. Эмили полной грудью вдохнула наполненный сладким ароматом воздух. Большая часть роз в этой оранжерее уже зацвела. Они предназначались для цветочной выставки в Челси. Растения надо было тщательно отобрать и подготовить к показу так, чтобы все представленные экземпляры находились на пике своего цветения.

— В этом году мы повезем три новых сорта, — сказал Сэм.

— Можно на них взглянуть? — спросила Эмили.

— Пожалуйста. — Сэм приподнял один из бледно-розовых бутонов. — Нравится?

— Она великолепна, — просто сказала Эмили.

Сэм подошел к полке, взял секатор, аккуратно срезал цветок и протянул его Эмили.

— Только не говори отцу. Хотя роз много и ему есть из чего выбирать, но он все равно разозлится.

Эмили осторожно взяла цветок и залюбовалась его красотой, совершенством формы чаши и каждого лепестка в отдельности. У розы был длинный гладкий стебель — всего два-три шипа — и тонкий аромат с едва уловимым привкусом лимона.

— Она называется Дочь Габриэля. Мы вывели ее на основе старинного французского сорта Gabriel Delphin.

— А кто был этот Габриэль, вы знаете?

— Нет. Нам только известно, что он жил в Париже в начале восемнадцатого века.

— И теперь, двести лет спустя, вы подарили ему дочку, — рассмеялась Эмили.

— Получается, что так. И я надеюсь — его дочка-красавица получит золотую медаль.

Они вышли из оранжереи, прошли через сад по анфиладе зеленых комнат и снова оказались на узкой тропинке, ведущей к дому. Эмили держала розу двумя пальцами и слегка поворачивала черенок, любуясь удивительно нежным цветком.

— Теперь я понимаю, почему ты вернулся в Корнуолл, — сказала Эмили.

Сэм внимательно посмотрел на нее, словно собирался что-то сказать, но передумал и пошел вперед. Эмили молча двинулась вслед за ним, глядя себе под ноги, чтобы не поскользнуться на влажной траве. Вдруг Сэм остановился, резко повернулся и обхватил Эмили руками за талию. Не успела она сообразить, что происходит, как Сэм легко поднял ее вверх и поставил на небольшую деревянную платформу, укрепленную на нижних ветках старой раскидистой яблони. С платформы был хорошо виден каждый уголок сада.

— Наблюдательный пункт, — сказал Сэм. — Отличное место для шпионской засады.

— Ты подглядываешь за посетителями? Какая мерзость! — Эмили презрительно взглянула на него сверху вниз.

— Нет, — рассмеялся Сэм. — Просто забавно наблюдать, как люди срезают цветы, когда думают, что их никто не видит. Одна женщина ухитрилась затолкать себе под свитер целую охапку роз.

— Ого, — Эмили болезненно поморщилась. — Это серьезная травма. Ты вызвал «скорую помощь»?

Помогая Эмили спуститься с дерева, Сэм чуть крепче, чем это было необходимо, обнял ее за талию и, поставив на траву, не сразу разжал руки, словно боялся, что Эмили упадет.

«Я ему нравлюсь, — подумала Эмили и сейчас же трусливо отогнала непрошенную мысль. — Нет, не хочу ничего знать».

Да, Эмили все прекрасно понимала: они одни в огромном саду, и свежий весенний воздух наполнен запахом просыпающейся земли и напряженным ожиданием. Но разве в ее душе может быть место каким-то посторонним желаниям, вроде того, что Эмили чувствовала сейчас, — подольше оставаться в объятиях Сэма? Конечно нет, ведь ее сердце не свободно, а душа и сознание раздвоились, и вторая половина находится далеко отсюда. Мысленно Эмили уже вернулась в Лондон. Она сидит перед зеркалом, тщательно накладывает макияж, одевается, выходит из квартиры и, захлопнув дверь, бежит вниз, чтобы поймать такси и отправиться на вечеринку к Кэтлин, где, после целого года разлуки, они встретятся. Наконец-то, совсем скоро она увидит Оливера!

Она сделала шаг в сторону и пошла по тропинке. Сэм остался стоять на месте.

— Весь ваш бизнес сосредоточен здесь, в «Тревисси»? — спросила Эмили, не решаясь оглянуться.

— Здесь находится основное хозяйство, — сказал Сэм. Он догнал Эмили и снова заговорил спокойным деловым тоном, возвращаясь к роли экскурсовода. — Клиенты приезжают в «Тревисси», чтобы посмотреть на предлагаемый товар и заключить контракты, но мы редко продаем розы прямо из питомника. Торговля ведется через магазины и садоводческие фирмы. А мы владеем правами на сорта роз.

Эмили кивнула и поспешила задать следующий вопрос:

— Если скрестить красную и белую розу, получится розовая?

— Иногда, но не обязательно. Ты вполне можешь получить еще одну красную, или желтую, или даже пурпурную. Никто не знает, какой генетический код заложен в цветке и что происходило с его предками в предыдущих поколениях. Поэтому очень трудно предугадать, что получится в результате скрещивания.

— Тогда как же добиться розового цвета?

— Подбирать пару, скрещивать и ждать, снова подбирать и снова ждать. И надеяться.

— И в конце концов получишь желаемый результат?

Однако на этот раз Эмили не получила ответа на свой вопрос. Тропинка вывела их к крыльцу дома. Сэм остановился на нижней ступеньке.

— Зайдешь? — холодно спросил он. — Или твой строгий брат не разрешает слишком долго гулять?

«Он сердится на меня», — подумала Эмили.

Они поднялись по широким каменным ступенькам и вошли в дом. Сэм провел Эмили через просторный холл, похожий на городскую площадь, открыл тяжелую двустворчатую дверь, и они оказались в огромной кухне с высоченным потолком. Всю правую стену занимал массивный буфет из светлого дуба, а в центре стоял большой круглый стол, на нем, свернувшись калачиком в глубокой керамической миске, спал кот, которого вполне можно было принять за тигра. Проходя мимо стола, Сэм рассеянно погладил зверя по длинной рыжей шерсти. Кот никак не отреагировал.

— Ты считаешь, что брат контролирует меня? Напрасно, он не такой деспот, как ты думаешь! — заявила Эмили, сама не понимая, почему ей захотелось сказать что-нибудь резкое.

Она выдвинула тяжелый стул, присела к столу и осторожно почесала кота за ухом. Тот встрепенулся и приоткрыл желтый глаз, затем недовольно вылез из миски, спрыгнул на пол и исчез за дверью, в которую они только что вошли. Пока Эмили наблюдала за недружелюбным котом, Сэм тоже исчез, правда за другой дверью.

Эмили осталась в одиночестве.

— Кстати, о деспотах. — Сэм вернулся с двумя глиняными кружками. — Я видел, как ты обошлась с несчастной Дженнифер. Бедняжка, она была напугана до смерти.

— Что я такого сделала? — возмутилась Эмили. — Пожалуйста, не надо изображать меня фурией, которая заедает младшего брата. И потом, знаешь, про Дженнифер никак не скажешь, что она робкая овечка.

— Да я просто пошутил, — успокоил ее Сэм.

— Ты просто дразнишь меня, — фыркнула Эмили.

Сэм ничего не сказал и вновь исчез — теперь за дверью, находящейся в дальнем конце кухни. Похоже, в тех случаях, когда нормальные люди лезут в шкаф или буфет, чтобы достать продукты, в этом особняке приходится бегать в другую комнату.

Эмили скинула куртку, пристроила ее на подлокотнике старинного кресла-качалки и сверху аккуратно положила розу. Однако в кухне было слишком жарко, и Эмили решила быстренько, пока Сэм не вернулся, снять еще и свитер. Но Сэм вернулся, и в самый неподходящий момент, когда Эмили, ухватив свитер за подол, начала стягивать его через голову. Вместе со свитером она прихватила футболку, и Сэм в очередной раз стал свидетелем соблазнительного зрелища: голый живот Эмили (который она торопливо втянула в себя), а также бюстгальтер (менее соблазнительный — не очень новый, с потрепанными кружевами и слегка застиранный). К счастью, под свитером он не мог видеть пылающего от смущения лица Эмили.

Сэм поставил на стол кувшин с молоком и придержал футболку. Эмили почувствовала его руки на своей талии, у нее перехватило дыхание, и сердце как бешеное заколотилось в груди. Наконец она высвободилась из свитера. Сэм отошел в сторону и пробормотал сдавленным голосом:

— Прекрати издеваться надо мной.

— Извини, больше не буду, — пообещала Эмили, снова залилась краской и отвернулась, беспомощно оглядывая комнату. На глаза ей попался акварельный рисунок — роза в тонком хрустальном бокале. Эмили страшно заинтересовалась и подошла к стене, чтобы поближе рассмотреть акварель и при этом как можно дальше отойти от Сэма. Рядом висел еще один пейзаж — сад «Тревисси» и знакомая беседка. — Кто это нарисовал? — спросила Эмили.

— Моя мама.

— Она тоже живет здесь?

До сих пор Сэм не упоминал о маме. Да и кот, спящий в миске посреди кухонного стола, показался Эмили явным признаком того, что хозяйство ведут одни мужчины.

— Нет. Мы живем вдвоем с отцом. Мама умерла.

— О, извини.

— Она умерла здесь, в этом доме. Пять лет назад.

— Ей, наверное, хотелось, чтобы ты вернулся в Корнуолл. Жаль, что она не дожила до этого дня.

Сэм кивнул.

— Но будь мама жива, я, возможно, и не вернулся бы. А так, когда отец остался один… Я до сих пор не могу привыкнуть к мысли, что ее нет. Без мамы дом кажется пустым.

— И как вам вдвоем? Я хочу сказать, у вас с отцом хорошие отношения?

— Да, неплохие. Но если учитывать, что мы работаем бок о бок, то, возможно, они были бы лучше, если бы мы жили отдельно.

Эмили вернулась к столу и взяла налитую Сэмом кружку молока. Потягивая холодное молоко, она думала: «Здесь, в этой кухне, за этим столом. Сэм завтракает каждое утро». На подоконнике Эмили заметила брошюру: «Практическое руководство по наблюдению за вселенной». Возле двери стояли перепачканные засохшей глиной резиновые сапоги. На спинке соседнего стула висел черный смокинг и галстук-бабочка. Эмили невольно представила Сэма в вечернем костюме. Она не могла не признать — нарисованный образ получился симпатичным. Интересно, куда он ходил и с кем? Сама Эмили мысленно двинулась дальше, на второй этаж: там находится спальня Сэма, на прикроватной тумбочке лежит книга, которую он читает перед сном, в ванной на крючке висит его халат, из стаканчика торчит его зубная щетка. А еще в доме есть комната, где умерла его мама. Как много можно узнать о человеке, когда внешний мир остается за порогом и ты видишь его дом, его вещи, которыми он пользуется каждый день. Герой-супермен из дешевого комикса, который спасает попавшую в беду беззащитную девушку, исчез, и перед Эмили предстал совсем иной Сэм — обыкновенный садовник, живущий в волшебном поместье с красивым названием «Тревисси». Ей захотелось подольше задержаться в этом доме и получше узнать его обитателей.

— Мне пора. — Эмили одним глотком допила молоко и поднялась из-за стола.

Сэм кивнул, но остался стоять возле стены, прислонившись плечом к темно-красному ковру из толстой верблюжьей шерсти.

Эмили сама не понимала, откуда у нее в голове взялась такая странная мысль: ей показалось, что Сэм ждет. Ждет, когда Эмили подойдет, позволит обнять себя и поцеловать. Она представила, как это будет. «Замечательно, — настойчиво шептал тихий голосок. — Ну же, вспомни, какие у него сильные руки. Разве тебе самой не хочется подойти к нему близко-близко…»

«Нет!» — другая, более властная часть сознания прогнала непрошенное видение. Эмили понимала, что нравится Сэму, и если сейчас она поддастся безумному порыву и поцелует его, то Сэм уже не отступит. Он захочет войти в ее жизнь и занять там прочное положение. Но Эмили не могла и не хотела впутывать Сэма в свои дела. Во всяком случае, не теперь, когда она должна принять важное решение и разобраться в собственных чувствах.

Эмили подошла к Сэму и едва коснулась губами его щеки — ничего не значащий дружеский поцелуй. Стараясь не встречаться с ним глазами, Эмили схватила с кресла-качалки куртку и принялась суетливо шарить по карманам.

— Думаешь, Артур уже освободился? — Сэм говорил спокойным голосом, но Эмили показалось, что она уловила насмешливую интонацию. — Он ведь поехал на работу, а вдруг ему не хватило времени, чтобы закончить все свои важные дела?

— Я уверена, что он уже свободен, — отрезала Эмили. — Куда подевался мой телефон?

— Можешь воспользоваться нашим. — Сэм широким жестом указал на аппарат, заваленный газетами и рекламными проспектами.

Эмили промычала что-то невнятное, означающее «спасибо». Она подошла к телефону, набрала номер и прижала трубку к уху, стараясь подавить неприятную дрожь и отвратительное чувство, похожее на разочарование. Дожидаясь, пока Артур ответит, Эмили бросила — так, между прочим, просто чтобы не молчать: «Завтра я возвращаюсь в Лондон», — однако ничего не сказала о вечеринке, назначенной на ближайшую субботу, на которую приглашен и друг Сэма — Оливер.