Шесть шагов к счастью

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

В тот же день вечером Кимберли сидела в баре, потягивая диетическую колу и поглядывая на входную дверь. Она просила Найджела встретить ее здесь в семь часов, чтобы они могли продолжить обучение, но вот уже семь двадцать, а его все нет и нет.

Правда, она сама появилась здесь только пять минут назад, но это же совсем другое дело — вся работа агентства лежит на ней. В последнее время у нее появилась привычка опаздывать. А ведь несколько лет назад у нее было не меньше обязанностей и она успевала сделать все.

Но теперь…

Она помешала соломинкой в стакане, сравнивая крутящиеся кубики льда со своей жизнью. Дела тоже следуют по кругу одно за другим.

— Желаете что-нибудь еще?

— Нет, спасибо.

По залу волной прошел шум. Легкий звук, будто люди от удивления втягивали в себя воздух.

Кимберли проследила за их взглядами и застыла.

Там, заполнив собой дверной проем, стоял необыкновенно крупный мужчина. Геркулес в джинсе и коже. Он медленно обводил взглядом зал, по-видимому не сознавая, что все смотрят только на него.

— Ники, — пробормотала она едва слышно. Ей сразу стало жарко. Она осмотрела его джинсы, обтягивающую синюю футболку, которую подобрала ему под цвет глаз, и расстегнутую черную кожаную куртку, придававшую ему вид загадочный и соблазнительный.

Черт возьми, очень и очень неплохо умеет она одевать мужчин!

Гордясь собой, Кимберли повернулась к Найджелу, который, широко улыбаясь, как счастливый ребенок, махал ей рукой. Она заметила, что он идет, ставя ноги носками внутрь.

Вот тебе и распутный мужчина…

Тяжело вздохнув, Кимберли помахала в ответ. Как бы то ни было, пора переходить ко второму шагу — учить Найджела вести себя распутно.

Табурет затрещал, когда он взгромоздился на него.

— Вы опоздали, — сказала она сухо.

— Вот уж не знал, что вы так цените точность.

— У меня много дел.

— У меня тоже.

Он помахал бармену и заказал диетическую колу с ломтиком лимона.

— Нет, — Кимберли положила свою руку на его, уже зная, какая у него большая и теплая рука, и вспыхнула, вспомнив, что пережила, когда касалась его головы.

— Что значит «нет»? — спросил Найджел.

Бармен подошел с белым полотенцем, небрежно брошенным на плечо. Его глаза блеснули, когда он мельком взглянул на ее руку, лежащую на руке Найджела.

Кимберли убрала руку.

— Он будет пить пиво.

Бармен поднял бровь.

— И какое пиво он будет пить?

— Он будет пить любое. Ему уже все равно, — прорычал Найджел. Бармен быстро кивнул, насмешливо взглянул на Найджела и отошел. — Вы так легко меняете мой заказ!

— Это встреча для тренировки, а не свидание.

— Кстати, тренер, можно вас спросить, просто из любопытства, когда вы-то сами последний раз ходили на свидание?

Она помолчала, размышляя, стоит ли притвориться оскорбленной.

— Мои свидания к делу не относятся. — Неужели у меня все на лбу написано? — Сейчас я буду учить вас, а не вы меня.

— Я огорчил вас.

Да еще как!

— Нет-нет, что вы.

— Простите.

Бармен принес пиво.

— Так вот, — сказала она, и у нее появилось напряженное выражение, как всегда, когда она собиралась сказать нечто серьезное. — Давайте поговорим о том, как вам следует вести себя.

Он кивнул, заметив, что прядь волос выбилась у нее из пучка и упала на щеку, и решил, что так Кимберли выглядит гораздо симпатичнее.

— Первое и главное, — сказала она, — мужчина должен быть очень уверен в себе и хладнокровен. Мне бы хотелось, чтобы вы посмотрели фильм «Дикарь» с Марлоном Брандо или «Дон Жуан де Марко» с Джонни Деппом. — Она поглядела на голову Найджела. — Говорят, что фильм с Вином Дизелем тоже очень хорош.

— Что ж, инструктор здесь — вы, — пробормотал он и сделал большой глоток пива.

— Не будьте слишком серьезным, держитесь безразлично. И никогда не дотрагивайтесь до женщины первым. Пусть она прикасается к вам сама.

— Я так и поступаю.

Она моргнула, вспомнив, как дотрагивалась до него в примерочной.

— Ну да. Конечно. Это хорошо. — Она прочистила горло. — Лучше всего сказать женщине простой комплимент, я подчеркиваю — простой. Пусть он будет правдивым и кратким. Всего несколько слов о ее внешности. Или о том, что на ней надето. Можно даже сказать что-нибудь о ее драгоценностях. Больше ничего.

— Короткий комплимент.

— Именно так. — Она отвернулась от него, уставившись на бутылки, стоящие ровными рядами за спиной бармена. — Итак, представьте себе, что я — незнакомка, занятая своими делами. Попрактикуйтесь на мне.

Он посмотрел на ее профиль и заметил небольшую вмятинку на переносице. Несчастный случай в детстве? Уж точно не то, что может быть поводом для комплимента. Затем его взгляд переместился на ее губы, симпатичные и полные, все еще безупречно покрытые красной, как кровь, помадой. «У вас прекрасная помада. Давайте, я размажу ее?» Нет, это тоже не годится.

Он снова посмотрел на прядь непокорных волос, которые вспыхивали золотом в отблеске ламп. Наклонившись вперед, он решился.

— У вас очень красивые волосы, — произнес он низким, хриплым голосом. — Сияющие, как солнце.

Она слегка кивнула, едва взглянув на него.

— Да, да, неплохо. Вторая попытка.

Он наклонился ближе, осторожно вдохнув аромат орхидеи.

— Если бы я был вашим мужчиной, — горячо прошептал он ей в ухо, — я бы убедился, что вы надели обе сережки, прежде чем дал бы вам выйти из дома.

Она вздрогнула и задержала дыхание. Когда же до нее дошел смысл его слов, она выпрямилась и схватилась за одно ухо, потом за другое.

— О! — воскликнула она. — Про вторую-то я и забыла!

Потом, церемонно положив руки на колени, Кимберли повернулась на табурете и посмотрела Найджелу прямо в глаза.

— Хорошо, — сказала она, отводя плечи назад. — Вы, кажется, научились говорить кратко. Только ни в коем случае не касайтесь кухонных тем. И, между прочим, когда входите в бар, не улыбайтесь и не машите рукой.

— А?

— Как вы сделали несколько минут назад, когда вы вошли сюда.

— Что же я должен делать?

— Начали вы правильно. Уверенный, хладнокровный. Вы остановились в дверном проеме и начали медленно осматривать зал. Через несколько минут мы отправимся в другой бар, и вы снова попробуете войти… О, еще одна вещь. Вы… немного косолапый?

— Только если я иду слишком быстро.

Она замечает все лучше монахинь в католической школе.

— Значит, вам надо идти медленно. И прежде, чем мы уйдем, давайте попрактикуемся, как вам следует сидеть у стойки бара.

Он посмотрел вниз.

— А с этим-то что не так?

— Вы выглядите… неуклюже. Как лысый гриф, сидящий на дереве. — Она взглянула на его голову. — Прошу прощения.

Конечно, получилось забавно, хоть она и сказала, не подумав.

— Ничего страшного. Так каким зверем я должен стать?

Она сделала паузу, затем щелкнула пальцами.

— Пантерой. Гладкой, мощной, чувственной. Призывно обопритесь бедром о стойку.

Он нахмурился.

— Призывно?

— Да просто обопритесь бедром. Поверьте мне, это будет выглядеть привлекательно. Попробуйте.

Найджел встал и прижался бедром к стойке. Она наклонила голову.

— Вы можете немного расслабиться? Ваше бедро будто приклеено.

Он согнул одно колено.

— Теперь правильно?

— Нет, нет. Посмотрите, как это сделаю я.

Одним плавным движением она соскользнула с табурета и прислонилась к стойке бедром. Откинувшись немного назад, она оперлась локтем и приняла такую позу, будто хотела сказать «Вот и я, смотрите только на меня».

Найджел замер, словно околдованный.

— Теперь вам понятно, что я имею в виду?

— О, да.

Еще бы не понятно! Да его кровь уже кипит! Кимберли выпрямилась.

— Теперь вы попробуйте.

— Знаете, что-то надоело мне здесь сидеть. Давайте пойдем в следующий бар, там и попробую.

Она огорченно поджала губы.

— Поверьте мне, вы прекрасный инструктор.

И Найджел сделал большой глоток, надеясь, что холодное пиво хоть немного охладит его разгоряченную кровь.

Найджел стоял у входа в бар в предместье Лас-Вегаса, вдали от городской толчеи, и не мог понять, почему Кимберли выбирает такие места — она была для них слишком чопорной.

Он вдыхал вечерний воздух, как всегда радуясь, что здесь февраль не такой зверски холодный, как в его родном Бостоне, а больше похож на раннюю весну, напоенную ароматами жасмина и апельсина.

Найджел подошел к двери, взялся за медную ручку и приготовился превратиться в Ники, распутнейшего из распутных.

Бар был более затемнен, чем предыдущий. Тонкие красные лучи пронизывали дымную атмосферу. Старая мелодия Тони Беннетта плыла в воздухе. Глубокий мелодичный голос пел об одиночестве и часто возвращающихся воспоминаниях о прекрасной женщине.

Найджел закрыл за собой дверь и на мгновение остановился. Стаканы звенели. Тони пел. За несколькими столами он заметил прильнувшие друг к другу фигуры. Возле музыкального автомата танцевали мужчина и женщина. Несколько мужчин потягивали коктейли у барной стойки.

И затем он увидел ее.

Кимберли сидела за угловым столиком лицом к залу. В красном свете, льющемся сверху, ее костюм казался еще ярче. Ее лицо было в тени, но алые губы были хорошо видны. Она была неподвижна, лишь медленно помешивала соломинкой в своем стакане и наблюдала за Найджелом.

То, как она выбрала себе столик, напомнило ему о пантере, подстерегающей добычу. Пантера в тени, добыча на свету. О, да, мисс Логан прекрасно контролирует ситуацию, и внезапно Найджелу захотелось, ни много ни мало, победить ее в игре, затеянной ею самой.

Мисс Логан, подумал он, начиная движением плеч снимать куртку, прежде чем завершится эта ночь, я узнаю, кто скрывается под вашей маской. Раскрашенный мужчина не собирается лишь «попрактиковаться» на вас. Он собирается выпустить на волю вашу страсть, которую вы удерживаете, как джинна в запечатанном кувшине.

Он двинулся вперед, стараясь не идти слишком быстро, чтобы не косолапить. В луч красного света он вошел, заканчивая снимать куртку. Его бицепс отчетливо обрисовался, когда он согнул руку, чтобы перебросить куртку через плечо.

Тони пел о том, как женщина дразнит его…

Подразни же ее.

Найджел специально — очень медленно — направился в противоположную сторону от Кимберли и сел у стойки на табурет, широко расставив ноги. Кимберли не учила его этому, но он помнил, что так делали известные актеры в любимых фильмах его сестер. Делая вид, что Кимберли его совсем не интересует, Найджел облокотился одной рукой о стойку и стал обводить взглядом зал.

За ближайшим столом сидели две женщины среднего возраста, каких Найджел видел множество за те восемь лет, что он прожил в Лас-Вегасе. Круглый год покрытые загаром, ухоженные, спортивные, с волосами цвета шампанского. Одна из них пристально смотрела на Найджела, и он немного склонил голову. Она улыбнулась, благодарная ему за проявленное внимание.

Теперь Найджел скользил взглядом в обратном направлении, пока не встретился взглядом с Кимберли. Она держала соломку неподвижно, прекратив помешивать ею. Была ли она удивлена, что он не помчался прямиком к ней? Спрашивала ли она себя, почему он захотел сесть так далеко от нее, у самого дальнего конца стойки? Что ж. Он не знал точного ответа на эти вопросы, но чувствовал, что поставил ее в тупик.

— Что налить, приятель?

Бармен положил перед Найджелом картонный кружок.

— Виски. И без содовой.

Теперь Кимберли должна удивиться еще больше. Черт с ним, с пивом. Найджел хотел выпить что-нибудь покрепче.

Бармен поставил высокий стакан на картонный кружок и подержал бутылку янтарной жидкости так, чтобы Найджел одобрил выбор. Кивнув, Найджел стал смотреть через плечо бармена, пока тот наполнял стакан.

Кимберли выпрямилась на стуле, явно в тревоге. Ее глаза стали необычно большими.

Любопытство было написано у нее на лице. Нет, любопытство — это слишком простое слово.

Она встревожена. Не было сомнения, что она волнуется из-за того, что заказал Найджел, и хочет знать, почему он так поступил.

Теперь твой ответный ход, милая. Ты больше не контролируешь ситуацию.

Очень довольный собой, Найджел протянул бармену десятку и сказал, что тот может оставить сдачу себе. Затем поднес стакан к губам, но пить не стал. Он держал стакан, наслаждаясь головокружительным ароматом, вызывающим воспоминания о духах Кимберли. Могли ли ее духи пахнуть тем сильнее, чем ближе был мужчина? Может быть, при возбуждении тепло ее кожи добавляло к цветочному аромату острый, экзотический оттенок?

Он сделал глоток, смакуя жидкость, и смело выдержал ее взгляд.

Она сложила руки и немного изменила позу.

Он ощущал взаимное притяжение, возникшее между ними, хоть и пытался себя уговорить, что все это выдумка, глупая игра. Однако он интуитивно знал, что это нечто стихийное, что заставило его желать победы над ней.

Чтобы обладать ею.

Когда же она возбужденно провела кончиком языка по губам, Найджел сделал следующий ход.

Он взял свою куртку, соскользнул с табурета и направился мимо женщины с темно-рыжими волосами туда, где сидела Кимберли.

Остановившись перед нею, он бросил куртку на стойку.

Она посмотрела на него снизу вверх, и ее огромные глаза были влажными и блестящими. Ее губы немного раздвинулись, будто Кимберли собралась говорить, но, не сказав ни слова, она дрожащими пальцами взялась за верхнюю пуговицу своей строгой блузки.

Найджел подвинулся ближе, наблюдая за ее губами. Случайно прикоснувшись ногой к ее колену, он почувствовал, как по всему его телу будто пробежали многочисленные маленькие искорки.

А глядя, как краска заливает ее щеки, Найджел понял, что и она почувствовала что-то подобное. Теперь Кимберли теребила единственную пуговицу своего пиджака. Наконец она смогла расстегнуть ее и распахнула пиджак, будто желая поскорее остыть.

Он прислонился к стойке. Ему было приятно, что все идет так, как хотел он.

И, желая показать себя прилежным учеником, он облокотился одной рукой на стойку, как она учила его, и снова стал смотреть вокруг с делано безразличным видом.

Тони пел. Стаканы звенели. Где-то в полутьме зала раздавался женский смех. Ничего не изменилось с того момента, когда он вошел сюда.

Кроме него самого. Он шел сюда, собираясь немного поиграть, но игра неожиданно превратилась в реальность.

Он перевел взгляд на Кимберли.

Она неотрывно смотрела на него… и он мог бы поклясться, что видит страсть у нее в глазах. Он мог бы здесь и остановиться — в этот зыбкий момент, когда она охвачена жаром и невысказанным желанием, но ее взгляд потемнел.

А когда ее такие красные, такие совершенные губы с мучительной сладостью прошептали «Пожалуйста», он почувствовал себя будто охваченным огнем.

Не в силах справиться с нахлынувшим на него желанием, Найджел наклонился и горячо прошептал ей в самое ухо:

— Я хочу тебя.

И услышал, как ее дыхание стало прерывистым, и увидел, как часто и высоко начала вздыматься ее грудь под шелком блузки.

Через мгновение, сгорая от нетерпения, он одной рукой обнял Кимберли за талию и притянул к себе, ощутив прикосновение ее упругой груди к своему телу. Кимберли задрожала, и ее дыхание превратилось в тихие стоны.

— Мы не должны…

Но он накрыл ее губы своими, и остальные слова уже не были слышны.