Шесть тополей

КОЛДУНЫ Пьеса в шести картинах

Е в д о к и я.

И в а н }

С е р г е й }

Е в г е н и й } — ее сыновья.

А л е к с а н д р — ее брат.

И н н а — жена Ивана.

П а в л а.

З а х а р.

Н а с т я — его жена.

Ф е н я — племянница Захара.

Г р и г о р и й Д р о з д.

Т о с я.

О л я.

В и к т о р — молодой специалист.

Время действия наши дни.

Комната Александра. Скромная обстановка. Сам хозяин — пожилой, сухощавый — одет старомодно: косоворотка, подпоясанная ремешком, уже не новые брюки-галифе. Выправка, густая шевелюра — все говорит о том, что когда-то Александр был бравым парнем. На стене — ходики. На табурете — старая гармонь. Летний день. А л е к с а н д р хлопочет у стола, расставляя закуску. Входит Е в г е н и й, он в солдатской форме.

А л е к с а н д р. Кушать подано, товарищ старший сержант. Где ты застрял?

Е в г е н и й. На рынке. (Кладет на стол пучок редиски.) Встретил колдуновцев. Обещали зайти… Не возражаешь?

А л е к с а н д р. Возражай не возражай — все равно зайдут. Живу рядом с рынком. Чуть что — ко мне.

Садятся за стол.

Е в г е н и й (ест). Вкусно готовишь, дядя.

А л е к с а н д р. И Захар зайдет?

Е в г е н и й. Наверно… Вы все еще с ним в ссоре?

Александр, насупившись, молчит.

А какая у него племянница!.. Чего же ты сам не ешь?

А л е к с а н д р. Страда, а они — по рынкам.

Е в г е н и й. А тебе что?

А л е к с а н д р. Мне ничего. Пятнадцатый год в городе. Даже не верится. Годы пролетели — ахнуть не успел. Как решил? В городе остаться?

Е в г е н и й. Если ты не очень против, я хотел бы временно пожить у тебя. Поискать работу…

А л е к с а н д р. Живи. Скоро горсовет дом сломает, получим на двоих отдельную квартиру со всеми удобствами. А что ты умеешь делать?

Е в г е н и й. Я? Многое… На воротах рынка объявление висит: «Требуется водитель катка».

А л е к с а н д р. Чего?

Е в г е н и й. Катка… Асфальт укатывать.

А л е к с а н д р. А что-нибудь повеселее можешь?

Е в г е н и й. Чертово колесо крутить в парке. Тоже требуется… (Смеется.) Шучу, дядя. В армии я многому научился.

А л е к с а н д р. Значит, не зря на сверхсрочную оставался.

Е в г е н и й. С современнейшей техникой дело имел. Прежде чем постиг, сто потов сошло.

А л е к с а н д р. Теперь можно работенку и полегче. Заслужил. Помаялся. Да и возраст… Ведь тебе уже скоро тридцать. Пусть другие землю-то поворочают. Тут, поблизости, есть заведение… Можно устроиться газоны постригать.

Е в г е н и й. Издеваешься, дядя?

А л е к с а н д р. Некоторые считают, лучше быть последним в городе, чем первым в деревне. Видел на рынке здоровенных молодцов, что цветочками торгуют? Вот и посуди сам, племянник. Легко ли там другим в земле ковыряться… Я Захара в расчет не беру…

Е в г е н и й. Да, видимо, нелегко… Только я-то здесь при чем?

А л е к с а н д р. А при чем здесь твоя мать? Или Павла, ваша соседка? Почему они должны за вас, сукиных сынов, отдуваться?

Е в г е н и й. Я тебя понял, дядя.

А л е к с а н д р. Ни черта ты не понял! (Кладет руку Евгению на плечо.) Не обижайся на старика. Что слышно о братьях? Писали они тебе?

Е в г е н и й. От Сережки получил… открытку… Года два назад… Об Иване читал в газете. Все по заграницам разъезжает.

А л е к с а н д р. Большими людьми стали. Теперь в деревню их даже в гости не заманишь.

Е в г е н и й. А что им в наших Колдунах делать? Грязь месить? У них талант, дядя.

А л е к с а н д р. По-твоему, в деревне одни бесталанные живут? Нет, Евгений, земле тоже нужны таланты. Талант — ключ от любого дела, от земли — тем паче. Что касается твоих братьев… все правильно. Оба они на своем месте… Окружены почетом, уважением… Но почему они мать забыли? Переживает же она.

Е в г е н и й. Все матери только и делают, что переживают… Оставаться в Колдунах я тоже не намерен. Как подумаю о нашей деревне — такая тоска… Назвали же — Колдуны… Да гори они синим огнем! Завербоваться бы куда-нибудь. В Тольятти, например. Чем плохо?

А л е к с а н д р. Родная деревня — всегда родная деревня. И не смей говорить о ней худо. Я не знал, что такое тоска, пока не поселился в этой каморке.

Е в г е н и й. Зачем же ты сбежал из деревни?

А л е к с а н д р. Тогда был глуп, теперь стар. И обо мне разговор особый. Я колхозу отдал самое лучшее, что есть у человека, — молодость, здоровье и еще всякое такое, чего тебе знать не обязательно.

Е в г е н и й. После тебя, по-моему, семь председателей сменилось…

А л е к с а н д р. Восемь.

Е в г е н и й. Даже восемь. А результат? И все из-за колдуновской бригады: ничего не родится, ничего не растет — одна полынь горькая да чертополох. А ведь сеем, как все порядочные люди. Прямо заколдованный круг.

А л е к с а н д р. А ты возьми и расколдуй. Верни былую славу Колдунам.

Е в г е н и й. Ах, дядя! Хорошо рассуждать за рюмкой водки… И потом, что мне — больше всех надо?

А л е к с а н д р. Когда-то на колдуновских землях рос удивительный клевер… А потом клевер обругали… Потом снова расхвалили…

Е в г е н и й. Нет, дядя! Это все не для меня! Я понимаю, ты хочешь видеть во мне героя… Если б речь шла о поле брани… (Усмехнувшись.) А то свернуть себе шею на мирном, колхозном поле… Ты живешь, дядя, прошлым. Всех меряешь на свой аршин. Тоскуешь о патриархальной деревне — с чистыми, тихими улицами, с рябинками в палисаднике, с петухами на заре и двухрядкой в ночи… Мне тоже нравится такая деревня. Но время, дядя, сделало свое дело. В колхоз пришла техника. Современная деревня ищет свою эстетику. Сегодня мало быть сытым. И там, где еще цепляются за обветшалые идеалы, где еще живут по старинке, трудно приходится молодежи. Во все времена так было: оттуда, где застой, отсталость, — уходили люди.

А л е к с а н д р. Плохие люди. А хорошие, настоящие — оставались и боролись с этой отсталостью.

Е в г е н и й. Ты отдал колхозу лучшие годы. Кто это оценил? Что ты имеешь на старости лет? Эту жалкую конуру? Ты, как неисправимый Дон Кихот, отстаивал клевер, когда его ругали, и тебя за это погнали с председателей. Да, время доказало твою правоту. Но что изменилось в твоей личной судьбе? Что?

А л е к с а н д р. Горластое племя… А ты о матери подумал? Ждет тебя, как Христова дня. Все ее думы и надежды связаны с тобой.

Е в г е н и й. Знаю. И все же, дядя, я постараюсь быть полезным и в городе. Когда устроюсь — возьму мать к себе.

А л е к с а н д р. А если она не захочет уезжать из Колдунов?

Е в г е н и й. Попрошу тебя уговорить ее… Насчет жилплощади ты не беспокойся. Мы тебя не стесним. Я тут что-нибудь придумаю… Одним словом…

А л е к с а н д р. Одним словом, ты дурак, Женька, о чем я раньше и не подозревал.

Шум за дверью.

Колдуновцы.

Дверь открывается. Входят З а х а р, Т о с я, Ф е н я и О л я. Захар обвешан пустыми корзинками. В одной руке — бидон, в другой — мешок. Сбрасывает все на пол. Это здоровый, коренастый мужчина лет пятидесяти. Тося — средних лет, миловидная. Оля — хрупкая, тоненькая, невысокого роста девушка. Феня — деревенская красавица.

З а х а р. Здорово, Михалыч! (Подает руку.)

А л е к с а н д р (нехотя). Здорово, здорово.

З а х а р (кладет на стол два огромных красных помидора). Угощайся. Мои, фирменные помидоры. Кубанский сорт. Такие в магазине не купишь.

А л е к с а н д р. Рано ты сегодня управился. Небось чуть свет укатил на рынок.

З а х а р. Кто рано встает, тому бог дает.

А л е к с а н д р. И много тебе бог дал? Почем шли помидоры?

З а х а р (уклончиво). Как всегда. Сегодня мед шел. Большой спрос на него. После статьи в журнале «Здоровье». Ферменты! (Евгению.) Ну как, солдат, едешь в деревню? Мы на грузовой. Места хватит.

Е в г е н и й. Еще не решил. Мать навестить, конечно, надо… (Не отрываясь смотрит на Феню.) Как там у вас дела в колхозе?

Т о с я. Колдуновская бригада по свинству на первом месте.

О л я. По свиноводству.

Т о с я. В остальном… Приедешь — сам увидишь. Невесты подросли, пока ты в армии служил. Выбор богатый. Вот — первая. (Показывает на Феню.) Моя помощница по свинству… свиноводству. А это Олечка… учится на комбайнера.

Е в г е н и й. Вот как?!

О л я. А что вы удивляетесь? У меня брат комбайнер. Скоро его в армию призовут…

Е в г е н и й. И ты встанешь за штурвал?

О л я. И встану. Профессия комбайнера у нас в семье передается по наследству. Когда заболел отец, его заменил брат, а брата заменю я. Больше некому.

Е в г е н и й. Подрасти бы тебе маленько, Оля.

О л я. Лучше меньше, да лучше. А то бывает — велика Федула, да дура. У нас в роду все невысокие. Брат тоже.

Е в г е н и й. Не обижайся. Я пошутил. У тебя есть мечта. Это главное.

З а х а р. Мечта мечтой, а жизнь жизнью. Она диктует свое. Я тоже мечтал… летать.

Т о с я. А ты и летаешь… с рынка на рынок. Устали за ним гоняться.

З а х а р. Мечты — туман, жизнь трезвости требует.

А л е к с а н д р. Что? Почем?

З а х а р. Ты, Михалыч, тоже из породы… как бы выразиться… ну, что вилами на воде пишут. Потому и все твои старания канули в летопись.

О л я. Канули в Лету.

З а х а р. Не учи. Шибко грамотные все. Сам выписываю четыре журнала и две газеты.

Т о с я. Так ведь ты из них кулечки делаешь.

Е в г е н и й. А тебе, Феня, нравится в Колдунах?

Ф е н я. Не очень. Я бы на вашем месте не возвращалась.

Е в г е н и й. Почему?

Ф е н я. Город есть город.

Е в г е н и й. В Колдунах красивые девушки…

О л я. И мало ребят…

Ф е н я. Скоро приедут студенты на уборочную.

Т о с я (увидела гармонь). Гармошка. Не забыл свою двухрядку, Алексан Михалыч. Что ни говори, а мне больше по душе гармошка, чем баяны да аккордеоны.

А л е к с а н д р. Гармонь, Таисья, — это прошлое…

З а х а р. Баян да аккордеон — музыка культурная. И стоит она в пять разов дороже… Гармонь — на бедность. (Посмеивается.)

О л я. А мне все нравится, когда хорошо играют, с душой…

З а х а р. Какая может быть душа в ситцевых мехах! Еле дышит.

А л е к с а н д р (берет гармонь, проводит рукой по планке). Старый, верный друг… (Неожиданно, с переборами, заиграл русского.)

Т о с я (не утерпев, начинает приплясывать). Алексан Михалыч, да вы… вы… Дайте я вас поцелую. (Целует Александра.) Вспомнила прежние Колдуны… Молодость свою… Ах, как хорошо! Что за деревня без гармошки! Ничего ты не понимаешь, Захар. Ноги убери, а то раздавлю. (Все больше расходится в пляске.)

Е в г е н и й. Молодец, Таисья. (Аплодирует.)

Т о с я. Спасибо, Алексан Михалыч. Душу порадовал.

З а х а р. Ловко. Ловко, Таисья. Сразу видно, ноги здоровые, без подагры. Я тут випротоксов накупил. Ценное лекарство. (Роется в мешке.)

Т о с я. Куда тебе столько? Целый мешок.

О л я. А что такое випротоксы?

З а х а р. Змеиный яд, темнота. От ревматизма. В нашей деревне бабки маются… Вмиг расхватают…

А л е к с а н д р. Таисья, как ты поживаешь?

Т о с я. А что я? Одна голова не бедна, а бедна, так одна. Ждала принца заморского, а он так и не явился. Теперь и ждать перестала.

Е в г е н и й. Адреса, наверно, не знал.

Т о с я. До нашей деревни сам черт не доберется.

З а х а р. Ее прынц живет через два дома от нее, только прынцесса у него злющая. Чуть что — за ухват хватается.

Т о с я. Не болтай, Захар… Ну, нам пора… Спасибо, Алексан Михалыч, за музыку. (Смотрит в окно.) Вот и машина подошла… Приезжайте в деревню, пока еще живы Колдуны, и гармошку забирайте. Теперь вся культура на центральной усадьбе, а мы вроде сбоку припека, к нам редко кто чужой захаживает. Все тропки заросли. Как пойдут дожди — грязь по колено, бездорожье… Жуть!

З а х а р. Тогда уж только на вертолете к нам можно попасть. Но мы патриоты, из Колдунов — никуда.

О л я. Вы с нами поедете, Евгений Федорович?

Е в г е н и й (колеблется, смотрит на Александра). Я потом… пешком…

З а х а р. Пешком? Да это же тридцать верст.

Е в г е н и й. Напрямую — меньше.

З а х а р. Никто теперь пехом не ходит, заросла дорога. Верно говорит Таисья.

Е в г е н и й (подходит к Фене). Значит, не нравится в Колдунах?

Ф е н я. Нет.

О л я. Неужели вы пешком пойдете, Евгений Федорович? Может, и мы, Феня?

З а х а р. Еще чего! Марш на машину. (Александру.) А живешь ты неважнецки, Михалыч. Один, с гармошкой… Знаешь, я тоже растрогался… Хорошо играешь… Может, випротоксу парочку дать? Ревматизм не мучает?

А л е к с а н д р. У меня свой метод лечения: больше ходить и не обращать внимания.

З а х а р. А может, медку сотами? А? Пользительный, говорят, он, ежели у кого сердце… Вместе с воском его надо употреблять.

А л е к с а н д р. Спасибо, не нужно мне ничего. А то, как живу… Лучше себя пожалей.

З а х а р. А я что? Я живу как у Христа за пазухой. Теперь в колхозе жизнь не та, что во времена, когда ты председательствовал. (Смеется.) Теперь жить можно… Приезжай в Колдуны, я тебя банькой попотчую, да с веничком… Вся хворь враз выскочит. Баня у меня новая. Потолок высокий, предбанник большой. Наподдашь каменицу пивком или кваском — такой дух стоит!.. Значит, жду, старина.

О л я (Евгению). До свидания. Не заблудитесь в лесу.

Ф е н я (Евгению). До встречи в Колдунах.

Все, кроме Александра и Евгения, уходят.

Е в г е н и й. Загрустил, дядя? Может, вместе потопаем?

А л е к с а н д р. Не дойду я. Отходил… Ноги… А хочется, так хочется… Пройтись по старым тропинкам, отыскать следы молодости… Не могли же они кануть в летопись, как выразился Захар. Не даром же я жизнь прожил.

Е в г е н и й. Дядя, ты очень побледнел. Тебе нездоровится?

А л е к с а н д р. Ничего, ничего. Пройдет. (С усмешкой.) Молодость летит, старость кряхтит. Иди, Евгений, иди. Ноги у тебя длинные. Шагаешь широко. Что для тебя двадцать километров — раз плюнуть. Иди. А я… Я потом… как-нибудь… Евдокии скажи, чувствую себя хорошо. Привет передай. И возвращайся.

Евгений снимает с гвоздя вещевой мешок, подходит к Александру, кладет ему руку на плечо, уходит.

(Смотрит в окно.) Пошагал. (Берет гармонь, садится на табурет. Заиграл, негромко напевая.)

Видны огоньки деревни.

Сцена постепенно освещается.

В доме Евдокии. У открытого окна сидит сама Е в д о к и я, рано состарившаяся женщина. Она пристально вглядывается в темноту. Входит П а в л а.

П а в л а. Сына ждешь?

Евдокия молчит.

Сказывают, в город перебирается. (Садится напротив Евдокии.) Что ж, в городе оно вольготней, не то что в деревне — забот полон рот. Это нам с печью расставаться невозможно, а молодым… молодым везде дорога. Так и в песне поется. Вот только старикам не всегда почет. Взять хотя бы тебя. Детей в люди вывела, а сама все одна да одна…

Евдокия даже не шелохнется.

Богатая невеста Фенька. Все, кажись, есть, а ведь тоже город ей подавай. Захар для нее в огороде чего только не насажал!.. Капуста цветная и та не как у людей — с пупырышками… И еще… мудреное слово… патефоны какие-то… Этакие круглые, по краям узорчатые. А в доме самовар большущий, на серебряном подносе. Раньше только попадья из такого самовара чаи распивала. А приданого в сундуке…

Е в д о к и я. Зачем пришла, Павла?

П а в л а. Не серчай, Дуня. Сына твоего жалею. Охомутала Фенька Жеонида, приворожила.

Е в д о к и я. Все-то ты знаешь, соседка.

П а в л а. Спроси любого — всяк тебе скажет. Через таких вот и пропадают хорошие мужики. А твой Жеонид мне что сын родной. Бывало, дровишек наколет, картошку в яму стаскает. А теперь мимо пройдет и не заметит.

Е в д о к и я. Не Жеонид, а Евгений. Сколько раз говорила…

П а в л а. Евгений… Жеонид… Один бес. Вот уйдет — и поминай как звали… Мать нужна детям, пока они малые, а вырастут… Хоть копейку сыновья твои ученые прислали тебе? Хоть письмишко одно?

Е в д о к и я. Прислали, не прислали… Мои дети — моя и печаль.

П а в л а. А мне и пожаловаться не на кого… Судьба моя такая — что былинке век свой доживать… А ты помнишь, как за нами Федор со Степаном ухаживали? Какие красавцы были! В вышитых косоворотках, сапоги со скрипом…

Е в д о к и я. Черемуха в цвету, соловьи в саду — все осталось на том берегу. А на этом — старость, старость…

П а в л а. А жить все одно охота. (Помолчав.) Пока Жеонид… Евгений твой в город не удрал, скажи, чтоб помог мне с дровишками. Заколею зимой, как таракан.

Е в д о к и я. Скажу.

За окном — размеренный стук колотушки.

Кто ж это по деревне с колотушкой ходит?

П а в л а. Брат твой.

Е в д о к и я (удивилась). Алексан?

П а в л а. Всю жизнь прочудил. Работал, работал и ничего, кроме горба, не нажил. А ведь каким молодцом был.

Е в д о к и я. К тебе сватался… Твой Степан поперек дороги встал…

П а в л а. Да… Взял Степан мое сердце…

Дверь распахивается, на пороге — А л е к с а н д р с колотушкой.

Е в д о к и я. Здоро́во, брат. То от тебя ни слуху ни духу, а то ровно снег на голову. Да еще средь ночи.

А л е к с а н д р. Какая ночь? Еще и десяти нет. В самую пору сумерничать, лен прясть, языками чесать. Или вы теперь живете на городской лад? У телевизора зеваете? Прошелся по деревне — у многих телевизоры… (Здоровается с Павлой.)

П а в л а. У многих… И лисопеды, и мотоциклеты, и пылесоры, а души нет. А коль нет души!.. (Махнула рукой.)

А л е к с а н д р. Какие дома!.. Одна твоя избушка, Павла, только и портит всю улицу.

П а в л а. На подпорках держится… Война мужика унесла… Дрова по полешку приходится клянчить.

А л е к с а н д р. А колхоз чего не поможет?

П а в л а. У колхоза своих делов хватает. Страда. А как ты живешь, Алексанушка?

А л е к с а н д р. По-стариковски. День прошел, и ладно.

Е в д о к и я (рассматривая колотушку). Откопал же… Сколько лет не слыхать было колотушки…

А л е к с а н д р. Зашел на конный двор, гляжу, в мусоре валяется… Старенькая, как мы с вами. Вспомнил годы молодые. Бедность нашу… Что за деревня без колотушки. Тук… Тук… Спите, мол, отдыхайте, труженики, пропоет петух, и я умолкну, а вам снова работать в поте лица.

П а в л а. Теперь в поте лица не работают. Это ты нас заставлял до семи потов… (Передразнивает.) «Трудитесь, бабоньки, трудитесь, ягодки красные! Упустишь час — сторицей взыщется!» А мы и рады стараться… Горы золотые сулил.

А л е к с а н д р. Война была, Павла. Не тебе мне об этом напоминать. А когда начинали, в колхозе было три клячи и один плуг. От нас с вами пошла такая сытая, богатая жизнь.

П а в л а. Слова говорить умел!.. Да ты и сейчас…

А л е к с а н д р. Главное, мы выдюжили. Сначала войну с кулаками, потом Отечественную… Скажи, сестра?

Е в д о к и я. Выдюжили, брат, выдюжили. Как те клячи, что на нос падали, но с борозды не сворачивали.

А л е к с а н д р. Культурно в деревне… И народ уже не бежит за длинным рублем.

П а в л а. Кое-кто еще бежит… (Покосилась на Евдокию.) Не за длинным рублем, так за легкой жизнью… Спокойной ночи, спать вам до полночи. (Уходит.)

А л е к с а н д р. Злая она стала. Поговорил с ней, ровно полыни наелся.

Е в д о к и я. Живется несладко… Одна, что перст…

А л е к с а н д р. А я? Я тоже один…

Е в д о к и я (тяжело вздохнув). Скоро буду и я одна… Евгений говорит, к себе его берешь… В свою каморку…

А л е к с а н д р. Решил уйти — не удержишь.

Е в д о к и я. Только ведь он не один — с Фенькой…

А л е к с а н д р. Ладная девица.

Е в д о к и я. Уж не ты ли его сманиваешь?

А л е к с а н д р. Ты что, сестра!

Е в д о к и я. Жизнь городская не по тебе. Затерялся ты в городе, что песчинка.

А л е к с а н д р. Я не песчинка, я ломоть отрезанный.

Е в д о к и я. Вот и его ждет то же самое…

Помолчали.

А л е к с а н д р. А у меня для тебя радостная весть, сестра!.. Ни за что не отгадаешь!

Евдокия вопрошающе смотрит на Александра.

Сыновья к тебе в гости едут!

Е в д о к и я (не веря своим ушам). Сыновья?.. В гости?.. Да что же ты, старый черт, молчал? С такой новостью и по деревне шатаешься! Да что же ты… Верни Павлу. (Подходит к окну, кричит.) Павла! Павлушка…

А л е к с а н д р. Не суетись, Евдокия. До утра еще есть время. Я помогу тебе по хозяйству.

Е в д о к и я. Чего мне помогать. У меня и так все готово. Все припасено… Надо бы Евгения найти, сказать ему…

А л е к с а н д р. Уже сказал. Он у Феньки.

Е в д о к и я (встревоженно). Самогонку пьет?

А л е к с а н д р. Трезвый.

Е в д о к и я. Пускай уходит! Пускай… Тебя гордость уйти заставила, а его что? (Вздохнув.) Не пара ему Фенька. Видит бог — не пара! Из-за нее ведь уходит. Взбаламутила парня.

А л е к с а н д р. У любви свои законы. Коль кто полюбится — ум расступится.

Е в д о к и я. Нашу колдуновскую бригаду ему дают, а он…

А л е к с а н д р. А что Гришка Дрозд, не справляется?

Е в д о к и я. Пьет-то как… На четверучках домой приходит.

А л е к с а н д р. М-да… Невеселая картина.

Слышен шум подъезжающей машины.

Никак, едут? (Смотрит в окно.) Машина! Так и есть! Они! Иван с Сергеем!

Е в д о к и я. Ох, господи!.. Я и переодеться не успела… (Достает из комода новую кофту, идет за занавеску, тут же возвращается переодетая, на ходу застегивая пуговицы.)

Входят И в а н и С е р г е й. У Ивана — чемодан, у Сергея — рюкзак.

А л е к с а н д р. Москва приехала! (Обнимает Ивана.)

С е р г е й. И Свердловск! Здравствуй, мама! (Обнимает мать.) Какая ты маленькая стала…

Е в д о к и я (смеясь и плача). Приехали!.. Ну и слава богу… То-то кошка гостей целый день намывала… Иван! Ванюша…

И в а н. Здравствуй, мама! Я думал, ты совсем хворая… Оказывается, ничего подобного.

Обнимаются.

Е в д о к и я. В очках… Не видишь? В нашем роду слепых не было. Все востроглазые. Читаешь много?

И в а н. Это я для солидности.

С е р г е й. Теперь он большой начальник, мама. С ним не шути. В министерстве работает. Квартира о четырех комнатах. Теща изъясняется только по-французски. Парле франсе. Бонжур, мадам.

Е в д о к и я (испуганно крестится). Ванюш, это правда?

И в а н. Слушай ты его.

С е р г е й. И огромный бульдог. По три килограмма мяса съедает.

Е в д о к и я. А кто это — бульбок? Родственник какой?

С е р г е й. Собака.

Все смеются.

Е в д о к и я. Иван начальник. А ты кто, Сережа?

С е р г е й. Дома строю.

Е в д о к и я. Это ничего. А квартиру себе большую построил?

С е р г е й. По потребности. Две комнаты.

Е в д о к и я. Ну, а душа-то как… лежит к работе?

А л е к с а н д р. Теперь не спрашивают, по душе ли работа, а сколько получаешь?

И в а н. Совершенно верно, дядя. Получает он, к сожалению, не очень… А мог бы, мог бы… Голова на плечах есть.

Е в д о к и я. Он мечтал путешествовать по белу свету… (Сергею.) Не раздумал?

С е р г е й. Нет, мама. Скоро еду.

Е в д о к и я. Далеко?

С е р г е й. В северную Африку.

Е в д о к и я (озабоченно). В северную… Носки шерстяные небось потребуются?

Все смеются.

С е р г е й. Там, мама, как в духовке, — что на юге, что на севере. Вот решил перед отъездом навестить… Наш старенький дом с геранями на окнах, с домовым за печкой… Все так же пахнет здесь анисом и мятой… (Смотрит в окно.) Деревенские огоньки разбросаны в ночи…

И в а н. Тоже мне поэт доморощенный! «Анисом, мятой»… Ты бы лучше ноги как следует вытер. Смотри, сколько грязи натащил…

С е р г е й. Грязь не на полу страшна — на репутации. (Смеется.)

Е в д о к и я. И чего людям дома не сидится?.. А жена? Дети? Их куда?

С е р г е й. Я только на два года. Лида поедет со мной, а детей (полушутя, решая на ходу)… детей к тебе, мама… если не возражаешь… Ты, я вижу, чувствуешь себя неплохо…

Е в д о к и я. Для вас два года — что два дня…

С е р г е й (развязывает рюкзак, достает оттуда свертки). Принимай подарки, мама. Это шаль пуховая, оренбургская — от Лиды. Конфеты — от внуков. И изюм — от меня. Чтоб пышек настряпала. Помню, в детстве я их любил…

А л е к с а н д р. Пышки вы и в городе едите. Свари, сестра, брагу с изюмом.

С е р г е й. Дядя, я и про тебя не забыл. Получай портсигар японский. И вот… (Дает Александру большую коробку.)

А л е к с а н д р. А это что такое?

С е р г е й. Папиросы. «Три богатыря».

А л е к с а н д р. Ну и коробка!

С е р г е й. Двести штук! Дыми себе на завалинке…

А л е к с а н д р. Спасибо, племянник. Но только для меня теперь все одно: что «Три богатыря», что «Три поросенка».

С е р г е й. В смысле?

А л е к с а н д р. Отдымился я… Покончил с этой отравой.

С е р г е й. Давно?

А л е к с а н д р. Да трех лет еще нет…

С е р г е й. Неужели мы столько не виделись?..

Пауза. Осторожно приоткрывается дверь. Входит П а в л а. Она переоделась. Лицо ее светится. Никем не замеченная, стоит в сторонке.

И в а н (смущенно). А я тебе, мама, деньги… (Протягивает матери деньги.)

Е в д о к и я. Да ты что, Ванюша…

И в а н. Прости, что не высылал…

Е в д о к и я (не смея взять деньги). Я отродясь таких денег в руках не держала…

А л е к с а н д р. Не отказывайся, сестра. Внукам подарки сделаешь. Когда ты теперь сыновей увидишь. Один в Африку лыжи навострил, другой не сегодня-завтра заместителем министра будет… Так что им не до тебя… Бери, пока дают.

Е в д о к и я. И Евгений рассердится, когда узнает… Ладно, потом рассудим. (Кладет деньги на комод.)

П а в л а. Счастливая Евдокия. Дождалась орлов.

Е в д о к и я. Это Павла. Узнали ее? Садись, Павлушка.

И в а н. Узнал, узнал. Здравствуй, тетка. (Подает Павле руку.)

П а в л а. Здорово, Ванюша. Ты, сказывают, большим человеком стал. Заменителем министра.

Все смеются.

Все, бывало, ко мне на черемуху лазил…

И в а н. Был такой грех.

С е р г е й. Как она, жизнь, тетушка? (Тоже пожимает Павле руку.)

П а в л а. Ползаем помаленьку. А чья это дамочка, что на дворе грязь от сапог отмывает? Твоя, Сережа?

С е р г е й. Жена «заменителя министра». (Тычет Ивана в грудь.)

Входит И н н а, молодая миловидная женщина.

И н н а. Здравствуйте…

И в а н. Знакомься, мама, это Инна — моя жена.

Е в д о к и я. Безобразник! Чего же сразу не сказал? Здравствуй, милая. Спасибо, что приехала. (Обнимает Инну.)

И в а н (Инне). А это дядя Александр. Я тебе о нем рассказывал.

И н н а. Очень приятно…

С е р г е й. А это наша соседка… тетушка Павла.

Е в д о к и я. Заговорились мы… Алексан, обещал помочь. Накрывай на стол.

Александр накрывает на стол. Павла ему помогает.

И н н а (Ивану, негромко). Если бы ты знал, как я рада, что Евдокия Михайловна жива-здорова! Что все благополучно! Словно гора с плеч свалилась…

И в а н. Ты у меня чудо! (Целует Инне руки.)

И н н а. Знаешь, здесь очень даже мило. Я именно так себе все и представляла… Скрипучие половицы… Ходики…

Е в д о к и я. Евгений все собирается хорошие часы купить. А я отговариваю. Пускай эти будут… Память об отце… Сам, по винтику собирал.

И в а н (Инне). Наш отец был не только землепашцем, как видишь…

И н н а. Преклоняюсь перед мастерами.

Е в д о к и я (радостная, Инне). Я вам что-то сейчас покажу… (Уходит в сени и тут же возвращается с каким-то предметом.) Это маслобойка. Ваня смастерил, еще мальчонкой. Все у него из рук выходило.

И в а н. Мама, ну что ты, право… Маслобойка как маслобойка.

И н н а (рассматривая маслобойку). А что, мне нравится.

С е р г е й. А вот у меня никаких талантов не было.

Е в д о к и я. Ты, Сережа, все больше по лесам бродил. Домашнюю работу терпеть не мог. И поспать любил. Утром, бывало, не добудишься. (Треплет Сергея по голове.)

С е р г е й. Я и сейчас, мама, страдаю этой болезнью.

Е в д о к и я (Инне). В трудное они росли время. Всякое им досталось. И горькое, и соленое. Но никогда ни на что не жаловались. (Усмехнулась.) Вот только Ваня однажды…

И в а н (перебивая ее). Мама, давай оставим воспоминания на завтра…

Инна зевает.

С е р г е й. А то Инна уже зевает.

И н н а. Что вы! Мне очень интересно… Это просто от обилия кислорода.

Е в д о к и я. Привози скорей детей, Сережа. Им здесь будет хорошо. Да и мне веселей.

С е р г е й. Я, мама, страшно тебе благодарен! Значит, можно считать, проблема решена. А Лида так переживала… Я ей завтра же дам телеграмму.

Е в д о к и я. Может, умоетесь с дороги?

С е р г е й. Не мешало бы.

Е в д о к и я (достает из сундука старинное, с петухами, льняное полотенце, протягивает Инне). Для дорогих гостей… И мыло земляничное.

И н н а. Земляничное!..

Е в д о к и я. Ваня любил в детстве земляничным мылом умываться. И это полотенце бабушка покойная для него берегла. Как, мол, женится…

И н н а. Спасибо, Евдокия Михайловна. Полотенце мы привезли с собой. (Достает из чемодана яркое махровое полотенце.) Вы уж извините… Привыкла к своему… Женские капризы… А здесь, наверно, другого мыла и не бывает, кроме земляничного. Забота о сельских тружениках только на словах. Заходили по дороге в сельмаг. Выцветшие ситцы, костюмы допотопные, а обувь — страх смотреть, не то что носить… Спасибо, Евдокия Михайловна, я мыло тоже с собой захватила. (Вынимает из чемодана мыльницу.)

И в а н. Инна у меня хозяйственная.

Е в д о к и я. Вижу.

Неловкая пауза.

С е р г е й. Ты перепутала, мать. Земляничное мыло в детстве я любил. И вышитое полотенце с петухами бабушка для меня берегла. (Берет из рук матери полотенце и мыло, уходит в сени.)

Е в д о к и я (Инне). Рукомойник в сенях.

И н н а. Спасибо. (Уходит.)

Е в д о к и я. И то правда — нашла чем, старая, хвалиться… Земляничным мылом!

И в а н (подходит к матери, обнимает ее за плечи). Ладно, не обижайся, мама. Инна в деревне впервые. Она тебе еще понравится. Вот увидишь.

Е в д о к и я. Лишь бы тебе нравилась, Ваня. (Помогает Александру и Павле расставлять на столе закуску.) Вот только не знаю, как быть со скатертью. Она у меня тоже… домотканая. И посуды подходящей нету. Вы небось из золотых аль серебряных блюдцев кушаете.

И в а н. Ну что ты, мама. Не беспокойся, пожалуйста.

П а в л а. Вот у попадьи была посуда… Девчонкой я ее дочку пестовала. Разбила, помнится, тарелку, так она меня церковными ключами до крови исколошматила. Ценная, знать, была тарелка.

А л е к с а н д р (оглядывая угощения). Хлеб-соль на месте. Грибы-ягоды. Огурчики-помидорчики. Можно и за стол.

И в а н. А ты не изменился, дядя. Все такой же.

А л е к с а н д р. А ты изменился, племянник.

Иван, постояв немного, уходит.

Е в д о к и я. Зачем ты так?

А л е к с а н д р. А что я такого сказал?

Е в д о к и я. Она ничего. Голос тоненький, ручки беленькие…

П а в л а. Известно, городская. Из самой Москвы. Разве такую чем удивишь.

А л е к с а н д р. Лично я не против городских и не против города. Не всем же в деревне жить. На то им и образование дадено. Вот только стариков они должны уважать. Видел я, как Иван нос воротил, когда ты, Евдокия, маслобойкой хвасталась. А краля его зевала во весь рот… Не такими я хотел бы их видеть… Не такими…

Е в д о к и я (смотрит в окно). А Женьки все нет и нет… Сходить, что ли, за ним?

А л е к с а н д р. Еще чего. Придет, никуда не денется.

В сенях послышались шаги, смех. Входят И в а н, С е р г е й, Е в г е н и й, И н н а.

Прошу за стол.

Е в г е н и й (потирая руки). Превосходно! Превосходно!

Все садятся за стол.

Мама, а как насчет похлебки? Я что-то зверски проголодался.

Е в д о к и я. Сейчас принесу. (Встает из-за стола.)

А л е к с а н д р. Не ходи, сестра, сиди. Сам пусть принесет. Подумаешь, барин какой нашелся. (Усаживает Евдокию на место.) Накинь-ка шаль… (Набрасывает ей на плечи подаренную шаль.) Сразу помолодела ты в ней, Дуня.

П а в л а. Шаль такую раньше только попадья нашивала.

Е в д о к и я. Далась тебе эта попадья. Кушайте на здоровье, дорогие гости. Чем богаты…

Александр ставит на стол бутылку коньяка.

Е в г е н и й. О! Даже коньяк! (Ивану и Сергею.) Вы привезли?

С е р г е й. Нет.

И в а н. Нет.

А л е к с а н д р. Коньяк нынче не только в городах…

Е в г е н и й. Шикуешь, дядя! (Откупоривает бутылку, наливает в рюмки.)

А л е к с а н д р. Раз в сто лет по обещанию…

И н н а (Ивану, вполголоса). Мы еще можем успеть…

А л е к с а н д р (услышал). Куда успеть?

И н н а. На курорт. На Золотые пески. Вы бы знали, чего мне стоило достать путевки…

Евдокия роняет на пол вилку. Иван услужливо поднимает ее.

Е в д о к и я (переменившись в лице). Спасибо, сынок…

А л е к с а н д р. Не успели приехать, уже назад? А я думал, вы здесь пару деньков поживете… Хоть посидите с нами, поговорите… До утра же еще далеко.

И в а н (в замешательстве, косясь на Инну). Пару деньков мы, конечно, выкроим…

С е р г е й. Подумаешь, курорт! Погостите в деревне! Иван покажет вам, Инна, красоты здешней природы. Эх, да я бы на вашем месте!..

И н н а. У нас несколько иные планы, Сережа. Не обижайтесь, Евдокия Михайловна… Все получилось так неожиданно… Если бы не это письмо…

Е в д о к и я. Письмо? Какое письмо?

А л е к с а н д р (стараясь замять разговор). Ладно. Давайте ужинать. С приездом, стало быть!

Выпили.

А ты, сестра, что же?

П а в л а. Пей, Евдокия! Праздник у тебя сегодня. Стены и те рады… А вот мне даже выпить не за что… (Всхлипнула.)

Е в д о к и я (решившись). Выпью. (Пьет до дна.) Налей-ка еще, сынок.

Е в г е н и й. Мама!

С е р г е й. А ты не одергивай.

Е в г е н и й (наливает всем по второй). Прошу!..

С е р г е й. За тебя, мама. Будь здорова. Живи долго.

А л е к с а н д р. Живи долго. Работай много. За тебя, сестра.

Е в д о к и я. Спасибо… (Выпила.) Вот так, до донышка! Не осудите, Нина.

И в а н. Мама, ее зовут Инна.

Е в д о к и я. Простите… Инна… Рада я, радешенька… Думала, уж не увижу их всех вместе…

Е в г е н и й. Захмелела, мать.

Е в д о к и я. Захмелела, сынок, захмелела. (Поет.)

Павла подпевает ей.

А л е к с а н д р. Певунья была Евдокия в молодости! А как она плясала! Земля под ногами ходила! А красива была!.. Пой, сестра, пой! (Подтягивает.)

Е в д о к и я. Спасибо сердечное и низкий поклон вам, дети мои, что не запамятовали дорогу в родимую сторонку. (Встает из-за стола, низко кланяется.)

Е в г е н и й. Мама, они с дороги, устали. А ты…

Е в д о к и я. Ничего, отдохнут, ночь длинная. Мои глаза тоже устали. Устали глядеть на дорогу, по которой уходили сыновья мои. Ушел по ней на войну ваш отец. Тебе, Ваня, было десять, Сергуньке шесть, а Женька еще в люльке распевал…

Е в г е н и й. Мам, перемени пластинку. Сколько можно слушать одно и то же!

А л е к с а н д р. А ты заткни уши. Говори, Дуня, говори.

Е в д о к и я. В каких краях погинул, не знаю, не ведаю… А я все жду, жду… Вот-вот постучит в окно и скажет: «Здравствуй, мать. Как сыновья наши?» Пока живой был, писал каждую неделю. (Достает из жестяной банки пачку пожелтевших писем.) Вот они, письма те дорогие… Спрашивал, как я с огородом управляюсь, как с дровами на зиму, как дети. Здоровы ли. Говорит ли Женька «папа», «мама».

Е в г е н и й. Нашла время, мать. Оставь до другого раза.

Е в д о к и я. Для меня самое время. А другого-то раза может и не быть. Невысказанные слова камнем на сердце лежат. Все скажу… Сыновья мои, вы живете хорошо, все вы у меня ученые да умные… Вы не на войне… Так почему же я не получила от вас ни единой весточки за эти годы? Может, адрес позабыли? А? Люди спрашивают: как сыновья-то? Пишут? Пишут, отвечаю. Они у меня в чинах, в почете… (Помолчав.) Заявились… Сергею детей девать некуда. Мать понадобилась. А тебе, Ваня? Что тебе понадобилось? Может, дом делить приехал? Так я не хозяйка. Спрашивай Евгения. Только сдается мне, он тоже в город уходит… Вы уж порешите меж собой, сыновья. А я пойду жить к Павле в избушку…

С е р г е й (опустился на колени перед матерью). Прости, мама! Я не стану оправдываться…

И в а н. А я стану.

Е в д о к и я (берет с комода деньги). Возьми, Ваня. Не нужны мне они. Пригодятся для вашего бульбока. Мясо нынче дорогое.

И в а н. Ты меня не дослушала… Я заканчивал академию. Ни одной свободной минуты. Иногда есть-спать забывал. Спросите Инну. И сразу же, как только получил письмо от дяди, что тебе очень плохо, все бросил и моментально приехал. А ты про дом! Кому нужна эта гнилушка!

Е в д о к и я. «Гнилушка»… Отцовский дом для тебя только гнилушка… Так, так, сынок…

И в а н. Я неудачно выразился…

Е в д о к и я. Стало быть, ты писал, Алексан?..

А л е к с а н д р (сконфуженно). Каюсь, сестра… Я хотел… Я думал…

Е в д о к и я. Ах ты, старый грешник…

А л е к с а н д р. А что тебе, очень хорошо, скажешь, было, да?

И в а н. Но мы же приехали. Вот мы здесь… К чему теперь все эти разговоры?

Е в д о к и я. Лучше бы не приезжал, сынок…

И в а н. Мама! Зачем такие обидные слова?

И н н а. Я говорила тебе, Ваня… А ты заладил: поедем да поедем! Там березы! Там рябины! Пока что я вижу одну непролазную грязь.

Е в г е н и й (вскочив из-за стола). Ну, это вы напрасно, Инна… (Быстро шагает взад-вперед.) Кстати, без хорошей грязи, без дождика и хлеб не родится. Или, может, вы думаете, что булки, которые вы едите, на деревьях растут? А картошку в сметане вы любите?

И н н а. Оставьте ваши примитивные нравоучения! (Тоже выходит из-за стола.) Каждому, очевидно, свое.

Е в г е н и й (мрачно усмехнувшись). Я вас понял… Я вас отлично понял… К сожалению, вы не одиноки в своем высокомерии… А ты, Иван… уже забыл, как босиком шлепал по этой самой грязи в школу?

И н н а. Да знаете ли вы, что Ваня…

Е в г е н и й (перебивая ее). А вы? Что вы сами из себя представляете?

Инна, надувшись, молчит.

(Запальчиво.) В нашем обществе нет разделения людей на «листы» и «корни». И тому, кто посмеет неуважительно отзываться о профессии земледельца, смешивать ее с грязью!..

Все встали. Напряженно застыли. Большая пауза.

Мама, кто тебе сказал, что я ухожу в город?

Е в д о к и я (с надеждой). Разве не так?

Е в г е н и й. Мне было трудно, мама. Очень трудно. Я хотел стать учителем. Поступить в университет…

А л е к с а н д р. Колдуны — это тоже университет. И еще какой!

Е в г е н и й (Евдокии). Прости меня тоже… если можешь…

Е в д о к и я. За что же… за что же тебя прощать?

Е в г е н и й. За малодушные мысли… За то, что едва не ушел… (Прижался к матери.) Нельзя мне без тебя… Нам всем… (С улыбкой.) Кто будет вправлять мозги, ругать за неполадки?..

Е в д о к и я. Жена.

Е в г е н и й (через силу). Расстаюсь я с Феней…

Е в д о к и я. Когда это ты решил?

Е в г е н и й. Сейчас… Сию секунду…

Е в д о к и я. А можно так?

Е в г е н и й. Уходит она из колхоза…

Е в д о к и я. Уговорить попытайся. Любишь ведь ты ее…

Е в г е н и й (помолчал, подумал, посмотрел на часы). Ну вот что, братья. Я в поле, а вы мне тут не обижайте мать. Одна она у нас… Одна на всех. (Подходит к Инне.) Извините, Инна, если что не так сказал… Задели вы мне здесь (показывает на грудь) какую-то струну…

Е в д о к и я (Евгению). Павле надо бы с дровами помочь. И крышу починить. Как дождь — с потолка капает.

П а в л а (замялась). Не к спеху, Дуня. Страда кончится, тогда… Рожь-то нынче стеной! Упустишь час — сторицей взыщется. Колосья ждать не будут, мы подождем.

Е в г е н и й (внимательно поглядев на Павлу). Обещаю, тетушка. Тепло в доме и крыша над головой — это самое главное.

П а в л а (растроганно прослезилась). Советский ты! Наскрозь советский!

А л е к с а н д р. Ну, а какой же? Турецкий, что ль? Не беспокойся, Евгений. Ты знай в поле преуспевай. С завтрашнего дня возьмусь я за ремонт ее хором. Хотя, если честно, давно пора их в печь…

П а в л а. Да ты что, ты что, Алексан! Степан мой строил…

А л е к с а н д р. Степан!.. Ох уж этот мне Степан!.. Идем, Павла, провожу тебя, как в молодости бывало.

Все улыбаются.

Е в г е н и й. Ну, я пошел, мама…

Е в д о к и я. А не поздно? Ночь уж на дворе.

Е в г е н и й. Там ждут меня… Я обещал… Надо пойти сказать, что я… принимаю бригаду. (Направляется к выходу.)

С е р г е й. Подожди, я с тобой. Провожу.

Е в д о к и я. Я посвечу вам у крыльца. На улице темень. (Берет с полки фонарик.)

Все, кроме Ивана и Инны, уходят.

И н н а. Ты с ума спятил, столько денег!.. И мне ни слова… Я же привезла целый чемодан вещей. Мы ведь договорились…

И в а н. Женька только что вернулся из армии. Нужно парню одеться? Брат он мне или нет?

И н н а. Только, пожалуйста, не кричи. Можно подумать, я виновата, что ты не писал матери писем.

И в а н. Приехали! Показали себя! Курортники!

И н н а. А что, собственно, произошло?

Иван вдруг резко поворачивается и уходит. Вскоре слышится его голос: «Женька! Сережка! Я с вами!..»

(Одна.) Я никогда его таким не видела… Никогда…

Входит Е в д о к и я.

Е в д о к и я. Что же ты не пошла с ними? Может, отдохнуть хочешь? Я приготовила постель в чулане. А хочешь — со мной на печке?

И н н а (взвизгнув). Ваня! Иван! (Выбегает на улицу.)

Е в д о к и я. Ничего, глядишь, попривыкнет, разберется, что к чему… Известно, трудно ей, городской, понять нас, деревенских… (Усмехнулась.) Бульбока завели. Надо же! По три кило мяса жрет… (Садится, дремлет, уронив голову на подоконник.) Ничего, все образумится… Все образу… (Счастливая, засыпает.)

Свет постепенно гаснет.

В распахнутые окна там и сям видны огоньки…

Дорога. Справа крыльцо кафе «Рябинка». Вывеска самодельная. Конец августа. Полдень. Со стороны центральной усадьбы, что виднеется вдали, звучит по радио:

Опираясь на палку, по дороге идет Александр. Сел на ступеньку крыльца, отдыхает, слушает песню. На крыльцо выходит Оля в белом халатике. Прикрепляет на косяк двери листок бумаги.

О л я (увидев Александра, радостно). Александр Михайлович! Здравствуйте.

А л е к с а н д р. Что?.. А! Олечка! Здравствуй, милая.

О л я. О чем задумались?

А л е к с а н д р. О том, что ушло навсегда. О молодости, Олечка. Шел по полям, по лугам… Искал вчерашний день… Нет ли у тебя чего-нибудь выпить?

О л я. Морс. Квас. Компот.

А л е к с а н д р. А покрепче?

О л я (оглядываясь по сторонам). Строго насчет спиртного. Но для вас…

Шум подъезжающей машины.

С рынка вернулись. На Феньке опять новое платье.

Александр и Оля уходят в кафе. Слышно, как дверь запирается изнутри на засов. Входит З а х а р с узлами. За ним — Ф е н я, нарядная, веселая. Направляются к кафе.

З а х а р (кладет узлы на крыльцо, дергает за дверную ручку, барабанит в дверь). Как ни приду — все заперто. Столовая называется.

Ф е н я. Не столовая, а кафе. (Показывает на вывеску.)

З а х а р. «Кафе»… Смех! Давай выручку.

Феня достает из сумки скомканные деньги, отдает Захару. Разглаживая каждую бумажку, тот проворно их пересчитывает.

Вот гады, рваный рубль всучили!.. Совести нет у людей… Не забыть подклеить. (Прячет деньги в карман.) Молодчина. Когда ты за прилавком — выручка вдвое больше.

Ф е н я. Половину мне.

З а х а р. Сдурела?

Ф е н я. Поумнела. Прошу свою долю.

З а х а р. А платье?

Ф е н я. Вычти.

З а х а р (помедлив, достает деньги, отсчитывает). Бери.

Ф е н я (кладет деньги в сумку). А вот с медом ты продешевил.

З а х а р. Как так?

Ф е н я. В этом году его мало. Можно было бы подороже пустить. А если еще сахарку подбавить…

З а х а р. Я не жулик. Торгую честно. Не все покупатели дураки. Нарвешься на обэхээсника… Или на такого, как Алексан…

Ф е н я (махнув рукой). А!.. С тебя и так хватит.

З а х а р. Алексан-то… заявление подал председателю. В колхоз просится. Совсем из ума выжил.

Ф е н я. Ну и что? Отказали?

З а х а р. Откажут. Колхоз — не богадельня.

Ф е н я. И вправду чудной. Евгений рассказывал, квартиру отдельную обещают, со всеми удобствами. А он в колхоз…

З а х а р. Да и твой Евгений не лучше. Принимает бригадирство у Дрозда.

Ф е н я. Мать пожалел.

З а х а р. Этот старый конь Алексан еще многое может натворить… Дай ему только волю… Возьми узлы и отнеси домой. Мне с Дроздом нужно встретиться.

Ф е н я. Сам отнесешь. (Увидела в окне Олю.) Открывай, повариха. Чего заперлась?

Оля распахнула окно.

Нравится платье? (Демонстрирует.)

О л я. Такие уже не в моде.

Ф е н я. Много ты понимаешь. (Шепотом.) Женьку не видала?

О л я. Ах, вот почему ты вырядилась в будний день.

Ф е н я. А для меня каждый день праздник. (Поет.)

Пластиночки купила.

О л я. Весело живешь, Фенька.

Ф е н я. Говорят.

О л я. А мне сказали, что ты ушла из Колдунов.

Ф е н я. А ты уж и обрадовалась? (Уходит.)

З а х а р. Чего дверь закрыла?

О л я. Обед уже кончился. Ужинать рано.

З а х а р. Может, кваску подашь?

О л я. Нету.

З а х а р. Тогда водицы.

О л я. Колодец за углом. (Скрывается.)

Из кафе выходит А л е к с а н д р.

З а х а р. Михалыч! Здорово, старик. Не забываешь родные Колдуны.

Здороваются за руку.

А л е к с а н д р. На ловца и зверь бежит.

З а х а р. Кто ловец? Кто зверь?

А л е к с а н д р. В данной ситуации я — ловец. Нужен ты мне.

З а х а р. Сейчас некогда. Вечерком загляни.

По дороге идут, обнявшись, Д р о з д и В и к т о р. Дрозду — за тридцать, Виктор — современный парень. Оба заметно под хмельком.

Д р о з д. Иду по улицам, а они узкие: все за окна задеваю. (Смеется.) Привет бывшему, наилучшему председателю… (Подает руку Александру.) А это мой друг. Молодой специалист… Виктор, по батюшке не знаю…

В и к т о р. Петрович. (Икает.)

Д р о з д. Будь здоров, Петрович.

В и к т о р. Водички бы… (Икает.)

З а х а р. У этой пигалицы зимой снега не выпросишь.

Д р о з д (Александру). Если уж я, Гришка Дрозд, не справился с Колдунами, твой Женька и подавно… (Виктору.) Знаешь, какие в Колдунах бабы? Мужиков дубасят чем попало. (Почесывает затылок.)

В и к т о р. Значит, мужики того стоят. (Икает.)

Д р о з д. Все беды на земле из-за них. Иду в правление наряды выписывать, в голове и мысли нет, чтоб выпить, да еще с утра, так нет же, затянут в дом с шуточкой-прибауточкой и перед носом бутылочку поставят. А потом, как выпьешь рюмочку-другую, как бы невзначай обмолвятся, что им до зарезу нужно к куме на крестины или к куму на помины… А потом говорят, распустил бригаду. Дисциплины нет. (Виктору.) Может, вернемся? Еще по маленькой?

В и к т о р. Н-нет!

З а х а р. Довольно, Григорий. Нашел время и собутыльника. Ему впору молоко парное и соску. (Поднимает узлы, собирается уходить.)

Д р о з д. Давай помогу. (Берет из рук Захара узел, щупает.) Это что? Периной обзавелся?

З а х а р (с гордостью). Электрическое одеяло.

В и к т о р. Вам бы электрический стул. (Икает.)

З а х а р. Ах, молодежь, молодежь… «Электрический стул»… Идем, Григорий.

Появляются Е в г е н и й, И в а н и С е р г е й.

И в а н. Дядя, а мы тебя ищем.

Иван и Сергей подходят к Александру.

Е в г е н и й. Ты куда, Дрозд?

Д р о з д. Еще не решил. А что?

Е в г е н и й. Совесть у тебя есть?

Д р о з д. Сейчас поищу. (Шарит в карманах.) Нет. Была, да вся вышла.

Е в г е н и й. Перестань паясничать. Все на работе, а ты пьянствуешь. И других спаиваешь.

Д р о з д. От великой радости, Евгений Федорович, что вы вернулись в родные Колдуны, которые висели у меня на шее, точно камень пудовый. Вы меня освободили, дорогой Евгений Федорович. Спасибо вам от лица общественности и от себя лично.

Е в г е н и й. Артист! Покривляйся еще. Ты же когда-то был хорошим комбайнером.

Д р о з д. Комбайн? Это машина такая самоходная? Давно забыто и перезабыто.

Е в г е н и й. Придется вспомнить. Комбайнер в армию уходит.

С е р г е й. Да что ты его уговариваешь? Нашел кому говорить о совести. Гони его!

И в а н. Идем, Серега. Без нас разберутся.

Д р о з д. Братья! Здрасте. На подмогу приехали? Колдуны поднимать? На недосягаемую высоту?

Захар хохочет.

Теперь пошла такая мода: обязательно кто-то кого-то должен поднимать. (Подходит к Виктору, поднимает за подбородок.) Вот молодой специалист… по собственной инициативе приехал, в самую отсталую деревню. А что он может поднять, кроме рюмки?

Захар хохочет.

Е в г е н и й. Ну вот что, Дрозд… в моей бригаде ты работать не будешь.

Д р о з д. «В моей бригаде»… Не успел явиться — раскомандовался. Тоже мне этот… (Подыскивает сравнение.)

З а х а р. Чингисхам! (Хохочет.)

Е в г е н и й (Захару). Когда вы кончите разъезжать по рынкам? Колхозный транспорт больше не получите.

З а х а р. Я езжу на прививки. Все же знают, что меня укусила собака.

Е в г е н и й. А какая собака укусила вашу племянницу?

З а х а р (загадочно улыбаясь). Вам лучше знать…

Е в г е н и й. За все эти рейсы… за весь свой «курс лечения» внесете плату в колхозную кассу.

З а х а р (Дрозду). Вот, брат, какие веселые времена настали!..

Д р о з д. Ему самому надо проходить «курс лечения»… (Крутит пальцем возле виска.)

Дрозд и Захар смеются, уходят.

Е в г е н и й (Виктору). Где живешь?

В и к т о р. Везде и всюду. (Икает.)

Е в г е н и й. А точнее?

В и к т о р. Под открытым небом. (Икает.)

Е в г е н и й. Прекрати икать! (Стучит его по спине, тот сразу перестает икать.)

В и к т о р (радостно). Прошло!..

Е в г е н и й. Давно нужно было стукнуть… Где раньше жил?

В и к т о р. У Захара угол снимал. Больше не пойду к этой акуле. (Помолчав.) Мать с отцом плакали, когда я уезжал…

Е в г е н и й. По их мнению, колхоз — каторга?

В и к т о р. А сестренка мной гордится… На каникулы обещала приехать… Удрал бы отсюда. Перед ней совестно.

Е в г е н и й. Дядя, проводи его к нам. Пусть хорошенько выспится, потом мы с ним потолкуем.

А л е к с а н д р (Виктору). Идем, Аника-воин. (Берет его под руку.) Левой ножкой, правой ножкой… Ать-два…

Александр и Виктор уходят.

И в а н. Ты что, решил из нашего дома вытрезвитель сделать?

Е в г е н и й. Парню надо помочь. Оттолкнуть человека — проще всего.

И в а н. Вообще-то ты молодец, Евгений, молодец… Но только почему ты не взял другую бригаду? Кузнецы, например. Ведь тебе предлагали на выбор несколько деревень.

С е р г е й. А я бы на его месте взял Лопухи. В Лопухах — культура! Асфальт… До города автобус курсирует.

Е в г е н и й. Я верю в Колдуны… не в пример некоторым. (Что-то записывает в блокноте.)

С е р г е й. В Колдуны — это значит в Дрозда?

Е в г е н и й. Не все же такие, как Дрозд.

И в а н. А Захар… Один Захар чего стоит. Что ты там все записываешь?

С е р г е й. Сверкнула экономическая идея.

Е в г е н и й. Что мне нужно сделать сегодня-завтра.

С е р г е й. И в ближайшие годы.

Е в г е н и й. Не иронизируй. Кому-то надо и хлеб выращивать. По щучьему веленью он не растет. Вы оторвались от земли и витаете в облаках, до мирских сует, до Колдунов вам нет дела.

И в а н. Смотри, как он заговорил!..

С е р г е й. И все-таки Лопухи меня прельщают больше.

Е в г е н и й. Это же показательная бригада. Там уже на пальчиках ходят колхозники, изображают лебедей.

И в а н. Не вижу в этом ничего плохого.

Е в г е н и й. Все хорошо в свое время. Но когда страда… Этих самых «лебедей» освобождают от работы, чтобы крылышки не повредили. А председателя это вполне устраивает. На смотрах самодеятельность занимает первые места, получает дипломы. Разве не лестно? Вся деревня поет и пляшет!

И в а н. Значит, цветут Лопухи? Процветают? Кто же за них работает?

Е в г е н и й. Шефы. Студентов присылают…

С е р г е й. Ну и дела… Тикай отсюда, Женька, пока не поздно. Историю делают волы.

И в а н. А что будет, если шефы откажутся помогать?

С е р г е й. Да. Что будет?

Е в г е н и й (поразмыслив). Тогда придется плясать председателю!

И в а н. Могу дать тебе один совет, Евгений…

С е р г е й. Самое простое — давать советы, и самое трудное — им следовать.

И в а н. В жизни каждого человека есть место подвигам…

С е р г е й. …сказала в частной беседе Горькому старуха Изергиль.

Е в г е н и й (вдруг). А знаете, что я решил?..

И в а н. Ну?

С е р г е й. Что?

Е в г е н и й. Отказаться от помощи шефов!

Иван и Сергей переглядываются.

Совестно перед рабочими. Зарплату им платит завод, а они работают за нас. Вот с этого я, пожалуй, и начну свой подвиг… Да! Определенно!

И в а н. Не подвиг, а глупость. Так вот сразу взял и решил? Ни с кем не посоветовавшись…

Е в г е н и й. Не мешайте, братья! Я знаю, что делаю. Надо вернуть человека к земле. Его же она, кровная. Да в старину люди убивали друг друга за клочок… Хочу, чтоб гордость была у колхозника… Чтоб он, как рабочий, честью своей дорожил… Хлеб на столе — это же первооснова! Святая святых!

И в а н (тычет Евгения в живот). Сначала экономика, базис, а уж надстройка (показывает на голову) потом? И все-таки, брат Евгений, побереги надстройку… то бишь голову. Не стремись удивлять. В наш век уже никого ничем не удивишь. Привыкли к чудесам. И поменьше делай глупостей.

С е р г е й. Кто не делает глупостей, ни на что в жизни не способен.

И в а н. Изрек!.. Ты состоишь из одних глупостей, однако человечеству это мало что дает.

С е р г е й. Расшифруй: какие глупости ты имеешь в виду?

И в а н. Прекрасную трехкомнатную квартиру отдал своему многодетному мастеру.

С е р г е й. Ты бы, конечно, так не поступил?

И в а н. То ли дело получил бы эту квартиру, взял к себе мать…

Е в г е н и й. Вы мне бросьте о матери… Никуда я ее не отпущу.

И в а н. Это ты говоришь, пока холостой…

Из-за угла кафе выходит Ф е н я, стоит выжидательно в сторонке.

Е в г е н и й. А я и не собираюсь жениться.

И в а н. Будешь, как дядюшка, бобылем? А что хорошего?

Е в г е н и й. Кстати о дяде. Надо помочь ему. Заявление подал, просится обратно в колхоз. Боюсь, откажут. И пенсию хлопочет…

И в а н. Да… Накуролесил старик в свое время…

С е р г е й (заметив Феню). Идем, Ваня, трудиться. Небось забыл, как рожь растет. Да и нашего бригадира ждут здесь не только колдуны, но и прекрасные колдуньи.

Иван и Сергей уходят.

Ф е н я (приблизившись к Евгению). Здравствуй, новоиспеченный бригадир. Поздравляю.

Е в г е н и й. Спасибо. (Рассматривает Феню.) В кого ты такая красивая, Феня?

Ф е н я. Говорят, что в мать. Только у нее счастья не было.

Е в г е н и й. А у тебя оно есть?

Ф е н я. Если бы даже не было… нашла бы… Из-под земли достала.

Е в г е н и й. А какое оно, твое счастье?

Ф е н я. Не знаю… Не здесь оно, не в Колдунах…

Е в г е н и й. А где же?

Ф е н я. Где город шумный… Где веселье… Где мед течет рекой… (Смеется.)

Е в г е н и й. Грех тебе жаловаться. У вас мед тоже течет рекой. И немалую прибыль дает. Пчелы стараются на совесть, не то что их хозяева на колхозном поле… Когда уезжаешь? Куда?

Ф е н я. Пока огляжусь, подумаю…

Е в г е н и й. Чем же тебе не нравятся Колдуны?

Ф е н я. Мою мать сожрала земля колдуновская. Прожила одинокая, нелюбимая, никому на свете не нужная… А я хочу, чтоб кому-то было радостно от того, что я живу… Чтоб кто-то думал обо мне, когда спать ложился, когда утром вставал…

Е в г е н и й. Я думаю о тебе. Все время. Днем и ночью…

Ф е н я. А что ты нашел в Колдунах?

Е в г е н и й. Есть такие понятия, как «долг», «гражданин». Не слышала?

Ф е н я. Нет. Не слышала. Я никому ничего не должна.

Е в г е н и й. Придешь вечером к старой мельнице?

Ф е н я. Лучше Ольгу позови. Она в тебя влюблена до чертиков.

На крыльцо выскакивает О л я.

О л я. Неправда!

Ф е н я. Подслушивала, — значит, правда, Олечка.

О л я. Евгений Федорович, что такое цукаты?

Е в г е н и й. Это… это, по-моему, сухие фрукты в сахаре.

О л я. А цикады?

Ф е н я. То же самое, только без сахара.

Е в г е н и й. Это, Оля, вроде кузнечиков. На юге их много. А зачем тебе?

Ф е н я. Она же повариха. Рабочий класс обожает жареных кузнечиков. Что у тебя сегодня на ужин? (Читает меню, что висит на косяке двери.) Щи уральские. Так… На второе, значит, жареные кузнечики в собственном соку. И на третье — райские яблочки. Семьдесят копеек килограмм! (Смеется.)

О л я. Не буду работать в столовой! Не буду! Так и знайте, новый бригадир! Брат повестку получил. Через два дня в армию уходит. Этот комбайн наш, семейный. И я никому его не отдам! (Сбрасывает с себя халат.) Все! Сами кормите рабочих жареными кузнечиками!

Е в г е н и й. Постой… Постой… А если в самом деле посадить тебя на комбайн? Справишься?

О л я (опешив от неожиданности). Я? На комбайн? Это вы серьезно?

Е в г е н и й. Не подведешь?

О л я. Ой, да что вы! Да я!.. Сколько раз подменяла брата…

Е в г е н и й. Значит, порешили. С завтрашнего дня. В столовую кого-нибудь найдем.

О л я. Спасибо вам, Евгений Федорович! (Целует Евгения и, счастливая, убегает.)

Феня, постояв в нерешительности, хочет уйти.

Е в г е н и й (поймал ее за руку). Феня!..

Ф е н я (выдернув руку). Что — Феня? Девчонку посадил на комбайн! Девчонку!..

Е в г е н и й. А ведь ты ревнуешь.

Ф е н я. Была нужда.

Е в г е н и й. Все пытаюсь понять тебя…

Ф е н я. Чего захотел… Я сама себя не понимаю.

Е в г е н и й. Не могу поверить, чтоб нравилось тебе по рынкам ездить.

Ф е н я. А вот нравится! Нравится, представь себе! Люблю на людей поглядеть, себя показать. У моего прилавка всегда толпится очередь, и никто никогда не торгуется.

Е в г е н и й. Чего в тебе больше — хорошего или дурного?

Ф е н я. Возьми весы и взвесь. (Уходит.)

На дороге показались П а в л а и И н н а. Обе с корзинками.

Е в г е н и й. Тетушка Павла… (Заглянул в корзинку.) О, даже белые…

Инна стоит в стороне.

П а в л а. (Евгению, вполголоса). Ноги, видать, устали, С непривычки-то.

Е в г е н и й. Ничего. Полезно. Тетушка Павла, просьба одна есть…

П а в л а. По глазам вижу, что есть.

Е в г е н и й. Не могла бы покашеварить, пока уборочная?

П а в л а. А Ольга?

Е в г е н и й. Она будет занята. Понимаешь, острая необходимость.

П а в л а. Милый, да я же ничему не ученая. Не смогу я, сердешный. Знаешь, какой нынче народ избалованный, особенно приезжие. Раньше, бывало, наваришь каши овсяной или перлового супу… А теперь им подавай пюре всякое.

Е в г е н и й. Ничего, тетушка. Вари что хочешь. Мать назначу к тебе в помощники.

П а в л а (смеется). Ты уж заодно и Алексана… Все равно без дела ходит. Вот кто умел верховодить! Научись, Жеонид, бабам зубы заговаривать — и твоя возьмет.

Е в г е н и й. Так как же, тетушка?

П а в л а. Уж и не знаю… С Евдокией посоветуюсь. (Уходит.)

По дороге быстро идет Т о с я. В руках у нее снопик спелого льна.

Т о с я (Инне, громогласно). Здравствуйте. Иванова жена? Будем знакомы. Таисья. (Подает руку.)

И н н а. Инна..

Т о с я. За грибочками ходили? (Заглядывает в корзинку.) Хоть посмотреть на них. Живем, можно сказать, в лесу, а забыла, что они такое и с чем их едят.

Е в г е н и й. Как дела, Таисья?

Т о с я. Известно как. Я и лошадь, я и бык, я и баба, и мужик. (Смеется.) Евгений Федорович, заглянул бы к рабочим, половина картошки в земле остается. Разве это работа?

Е в г е н и й. С завтрашнего дня будем убирать урожай без шефов. Сами. Своими силами. Работать от зари до зари. Погода стоит хорошая. Скажи своим девчатам, чтоб вышли в поле все как одна.

Т о с я. Новая метла… Не спеши, Евгений Федорович. Под снег попадет урожай — отвечать придется.

Е в г е н и й. Что вы все меня пугаете! (Хочет уйти.)

Т о с я. Постой! Поговорить хотела… о Гришке. Люблю я его. Люблю. Пропадет ведь… Пусть сядет на комбайн. Как в былые годы. Помоги ему!

Е в г е н и й. Что я, нянька?

Т о с я. Не был он таким. Это все Захар… Захар… Он и тебя подловит, погоди! (Уходит.)

И н н а. Какая грубая рука у этой женщины… Как здесь рано старятся… Работа, работа… Я чувствую себя виноватой перед этими женщинами с грубыми руками… Знаешь, мне ужасно стыдно за земляничное мыло… За грязь… За все…

Е в г е н и й. Понравилось тебе в нашем лесу?

И н н а. Очень.

Е в г е н и й (после паузы, задумчиво). «У крестьянина три сына: старший умный был детина; средний сын — и так, и сяк; младший — вовсе был дурак…»

В доме Захара. Поздний вечер. Ф е н я стоит у открытого окна. С поля доносится отдаленный шум комбайна. Феня в сердцах захлопывает окно. Подходит к проигрывателю, включает, звучит песня:

Входит Н а с т я. Одета по-старушечьи.

Н а с т я. Все на работе, а ты музыкой гремишь на всю улицу. Эх, Фекла, Фекла… Сделай-ка потише. И без того трезвону хватает.

Феня подкручивает проигрыватель — песня звучит тише.

Захар сказал, из деревни уходишь.

Ф е н я. А тебе что?

Н а с т я. Мне-то ничего. Тебя жаль.

Ф е н я. Испугались с муженьком, что некому будет торговать на рынке? Да, другой такой дуры, как я, не найти вам… Тебе, Настя, никого не жаль, даже себя.

Н а с т я. Речь не обо мне. Мои песенки уплыли по быстрой реченьке — не воротишь. А у тебя вся жизнь впереди. От судьбы своей бежишь…

Ф е н я (горячо). От какой? В чем она, моя судьба? Таскать ящики с помидорами? До тошноты торчать на рынке и орать: «Кому, кому?..» Это ты всем на свете довольна. Головы не поднимаешь от грядок…

Н а с т я. И хозяйство в аккурате содержу. Всей деревне на зависть.

Ф е н я. Погляди, на кого ты стала похожа. Старуха старухой. И одета черт знает во что. Как будто одеть-обуть нечего.

Н а с т я. Мне замуж не выходить. А для мужа я и такая хороша. (Помолчав.) Невеселый у нас с тобой разговор… А говорить я хотела о Женьке. Любит он тебя. Упустишь его — жалеть будешь. За него любая пойдет — только помани… А ты шалая. Сама не знаешь, что делаешь. Кому ты в городе нужна? Что ты умеешь? Красота, она, Фенька, не вечна… (Подходит к зеркалу.) На кого ты стала похожа, Настенька? Нет, не годы старят… Для всякой бабы счастье в том, чтоб муж непьющий был, чтоб не из дому, а в дом тащил… Выходит, я — самая счастливая. (Смахивает рукой неожиданно набежавшие слезы.)

Ф е н я (обняв Настю). Прости меня. Я не хотела тебя обидеть.

Н а с т я. Это ты меня прости. Я виновата, что ты всю юность свою по рынкам проездила…

Ф е н я. Давай вместе уйдем из этого дома.

Н а с т я. Куда, Фенька?! Куда?! (Спохватившись.) У меня же там помидоры треклятые!.. Надо их в ящики уложить. (Уходит.)

Феня включает проигрыватель на полную мощность. Появляется З а х а р.

З а х а р. Выключай шарманку.

Феня никак не реагирует.

(Выключил проигрыватель.) Где тетка?

Ф е н я. Помидоры в ящики укладывает.

З а х а р. Придется до автобуса на себе тащить. Дрозд поможет. Дожили. Даже лошади не выпросишь… Я буду ульи на зиму убирать, а ты поедешь с теткой на рынок… Чего молчишь? Язык проглотила?

Ф е н я. Сам торгуй! На рынок больше не поеду.

З а х а р. Ты это брось.

Ф е н я. Сказала, не поеду, — значит, не поеду!

З а х а р. Половина выручки твоя. Торгуешь ты хорошо.

Ф е н я. Лучше тебя никто не торгует. Ты козла за дойную корову продашь.

З а х а р. У меня есть дела поважней… А ну, садись и говори, что с тобой? Ходишь, ровно в воду опущенная. Серьезно, что ли, уходить надумала? Только твой-то в Колдунах остался. Бегает по полям как угорелый. Надолго ли прыти хватит. (Посмеивается.)

Ф е н я. Жила, как ты хотел. Все делала, все исполняла. Хватит! Заявление уже подала.

З а х а р. Начнутся заморозки — другое подашь. Дескать, передумала. Дороже Колдунов ничего нет.

Ф е н я. Оставь меня в покое! Не могу больше так! Не хочу!

З а х а р. У тебя много психики. Вся в мать-покойницу, царство ей небесное. Завтра аккурат десять лет, как она… Устроим поминки. Тетка блинов напечет.

Ф е н я. Не смей! Ты… ты… Когда она болела, за семь верст обходил наш дом. Когда нужна была помощь… ты даже куском хлеба… А теперь — поминки. Блины… (Заплакала.)

З а х а р. Твоя мать была распутницей.

Ф е н я. Неправда! Неправда!

З а х а р. Недаром же прозвали «мать-одиночка»! (Смеется.)

Феня замахнулась на Захара. Тот схватил ее за руку.

Ф е н я. Моя мать называла тебя выродком! За родного брата не считала.

З а х а р. Ах ты выкормыш неблагодарный! Забирай свои тряпки и вон!.. Вон из моего дома! Чтоб духу твоего… На кого руку подняла! Я ей музыку, я ей наряды… Сейчас же выкладывай деньги! Живо! И чтоб все до копеечки!

Ф е н я. Это какие ж такие деньги?

З а х а р. Те самые, что давал тебе.

Ф е н я. Ты же поденщикам платишь. Гришке Дрозду, например. Я бы в колхозе заработала не меньше… Дом моей матери продал. Скотину взял себе. И ты еще просишь у меня деньги? Вот тебе! (Показывает кукиш.)

З а х а р. Ну и дрянь! Прибью насмерть! (Засучивая рукава, двинулся на Феню.)

Ф е н я (отступая назад). Пальцем не тронешь!

Бегают вокруг стола.

З а х а р. Змеюка!.. Кого пригрел!.. Змею!..

Ф е н я (достает со дна комода деньги, бросает их в лицо Захару). Подавись своими деньгами! Без них проживу! (Уходит.)

Осторожный стук в дверь. Входит А л е к с а н д р.

А л е к с а н д р. Добрый вечер, хозяин. Захар. Добрый… (Ползает по полу, собирая разбросанные деньги.)

А л е к с а н д р. Грозился баней попотчевать.

З а х а р. Каменица провалилась.

А л е к с а н д р. Ну, тогда бражкой или кваском.

З а х а р. Мы пьем чай. (Кивает на пузатый самовар.)

А л е к с а н д р. Бедно живешь, Захар.

З а х а р. Как знать… (Кладет деньги в трехлитровую стеклянную банку.) Деревню, вроде нашей, могу с потрохами купить… Надолго в Колдуны?

А л е к с а н д р. Может, и насовсем. Авось еще сгожусь на что-нибудь.

З а х а р. Корзинки плесть!

А л е к с а н д р. Неплохая, кстати, работа. Лишь бы кругом родные поля, леса…

З а х а р. «Поля»! «Леса»! Спохватился, когда сгорбился.

А л е к с а н д р. Не беспокойся, твое место в правлении не займу. Кто ты там есть по штату?

З а х а р (уклончиво). Неважно.

А л е к с а н д р. А все-таки?

Захар мнется.

Техничка… Мужик — техничка! Небось совестно? Тебе бы в кузнице молотом бить, чтоб искры летели. Кулачищи-то какие! Ладно, это все присказки. Сказка впереди. (Помолчав.) Я к тебе вот по какому делу. Понимаешь, пенсию себе хлопочу. Был в собесе, там сказали… Могут рассмотреть. Только нужны свидетели. Те, кто знает, что я действительно проработал здесь тридцать лет… Решил начать с тебя.

З а х а р. И зря.

А л е к с а н д р. Почему? Разве ты можешь отрицать, что я жил с тобой в одной деревне, работал в одном колхозе?

З а х а р. Я все могу.

А л е к с а н д р. Когда ты вернулся с войны, я тебя обогрел, обласкал, как родного. Этих хором тогда еще не было. Ты жил со мной под одной крышей. Ел мой хлеб.

З а х а р. Я помню ночь — осеннюю, слякотную…

А л е к с а н д р. Я тоже помню. В первый же день, как я поставил тебя кладовщиком, ты принес домой украдкой мешок овса…

З а х а р. Мешок овса оказался для тебя дороже человека!

А л е к с а н д р. Сам знаешь, какой ценой это все доставалось. И ты этот хлеб… Да этот хлеб — слезы бабьи, слезы детей…

З а х а р. Я за этих баб и детей воевал. За эти самые Колдуны кровь проливал.

А л е к с а н д р. Не ты один воевал. А уж если ты воевал, так кому же, как не тебе, понять…

З а х а р. Выгнал из дому как собаку. Средь ночи! И теперь пришел ко мне за помощью. Вот уж не ожидал. Думал, подыхать будешь, а ко мне не придешь. Голод-то, видать, не тетка. (Смеется.) Ты же для Советской власти жилы тянул — себе и другим. Обещаниями баб кормил. Что же тебя никто не вспомнит, не пожалеет? Вот как уходить не по своей воле! Не сумел воспользоваться положением, теперь кусай локти!

А л е к с а н д р. Я чужого не брал. А то, что имел, делил со всеми поровну.

З а х а р. К презренному Захару на поклон пришел! Вот и выходит: кричал «ура», а получилось «караул»! (Хохочет.)

А л е к с а н д р. Перестань ржать, жеребец!

З а х а р. Ей-богу, стоило жить ради такой встречи! Ты меня из дому выгнал, а тебя в Колдуны, в родной твой колхоз, даже техничкой не возьмут!

А л е к с а н д р. Уж коли разговор по душам — поговорим. Придется ли нам еще вот так, начистоту… Я тоже рад этой встрече и этому разговору. Думал много о том времени, о той ночи, о том мешке овса… Пытался оправдать тебя…

З а х а р. «Пытался»!

А л е к с а н д р. Пытался и не мог. Не мог я тебя оправдать. Мне казалось, ты это понял.

З а х а р. Надеялся, Захар все забыл? Захар все простил! Так нет же, нет! Не забыл и не простил! И не только той ночи. Ты хотел впрячь меня с собой в одну упряжку. Тебе удавалось командовать бабами, но я — мужик. И у меня была своя голова на плечах, свои думы и мечты о счастье. Ты старался, как говорил, на благо людей. Где ж оно, твое благо? Клянчишь пенсию, как милостыню!

Входит П а в л а.

П а в л а. Не помешала? (Александру.) Евдокия прислала. Ужинать ждут.

З а х а р. Еще одна… пенсионерка, богом и людьми забытая! (Павле.) Может, и тебе справочку дать, что верой и правдой служила земле колхозной? Что в три погибели гнулась, ожидаючи золотые горы, которые сулил Алексан Михалыч? Глядишь, пенсию на рублик-другой прибавят. А то, не дай бог, избушку твою ветром сдует. Хоть крыльцо починишь… Или несколько полешков дров прикупишь. (Смеется.)

П а в л а (подошла к Захару). Плюнула бы в твою рожу, да слюны жалко. Пенсию мне прибавили. Хватает. И крыльцо Алексан уже починил. И дрова привезли… Зачем ты пришел сюда, Алексан? У него же заместо души колючая проволока.

З а х а р. Кикимора болотная!

А л е к с а н д р. Никому ты не нужен, Захар. Я уже все сделал. Люди меня еще помнят. Помнят добро… тяжкое для страны и колхоза время. Просто я хотел убедиться… Проверить… Не ошибался ли я в тебе. Не ошибается ли мой племянник. И еще хотел узнать, но так и не узнал, за что тебя в колхозе держат. И как честные люди, колхозники-труженики, терпят тебя на колдуновской земле. Похоже, просмотрели мы тот момент, когда ты в черта стал превращаться… Глянь, Павла, у него уже рожки начинают расти!

Александр и Павла, смеясь, уходят.

З а х а р (бросается к зеркалу, щупает лоб). Настасья! Жена!

Появляется Н а с т я. Она уже переоделась. На ней светлая кофточка. Красивые волосы забраны сзади в узел.

Где Дрозд?

Н а с т я. Ушел. Не приду, говорит, больше.

З а х а р. Гм… А на какие шиши он думает бражничать?

Н а с т я. Не пьет, говорит. Завязал.

З а х а р. Развяжет…

Н а с т я. Что с помидорами делать? Может, в колхозную столовую отнести? Не пропадать же добру.

З а х а р. Поговори мне.

Н а с т я. Я бы на месте Феньки давно ушла из этого дома.

З а х а р. И ты против меня?

Н а с т я. Все в поле, а мы на рынок. Стыдно людям в глаза смотреть.

З а х а р. Стыдно с голым задом ходить. А у нас в доме все есть. (Оглядев Настю с ног до головы.) Ты чего это вырядилась?

Н а с т я. Захотела — и вырядилась.

З а х а р. Не праздник вроде.

Н а с т я. Когда шла за тебя замуж, думала: вот заживем! Муж хозяйственный, не пьет, не курит… (Вздохнув.) Какая я веселая была…

З а х а р. Веселись, кто мешает.

Н а с т я. Сижу, как муха в паутине.

З а х а р. Пожужжи мне тут!

Н а с т я. Слыхала я ваш разговор с Алексаном. Как жить мне с тобой? Как жить… Не знала я всей правды, за что тебя Алексан из дому выгнал. Ты мне другое плел, и я верила. Как жить, Захар?..

З а х а р. Запричитала. «Как жить, как жить». Захаров хлеб тебе уже поперек горла застрял?

Н а с т я. То-то и оно, что «Захаров». А я хочу иметь свой кусок. Не век же мне молодушкой быть. Придет время на пенсию идти. Тоже справочку у тебя Христа ради просить?

З а х а р. Ну вот что, Настасья. Надумала разрушать семью — разрушай. На мой век баб хватит. Полдеревни одиноких.

Н а с т я (решительно). Из дому никуда не уйду! Отгорожусь, прорублю дверь и буду ходить. (Уходит.)

З а х а р (сокрушенно вздохнув). Не день, а сплошные пережитки!

По тихой ночной деревенской улице идут И в а н, С е р г е й и Е в г е н и й.

С е р г е й. «Деревня, где скучал Евгений, была прелестный уголок…»

И в а н. Сонное царство. Когда-то мы до рассвета девчат провожали. И гармонь не смолкала…

С е р г е й. И собаки лаяли, и петухи кукарекали. Что молчишь, бригадир? Куда подевал девчат? Петухов? Собак? (Трясет Евгения за плечи.)

Неожиданно залаяла собака, жалобно, протяжно.

Е в г е н и й. Вот, пожалуйста… Захаров пес подает голос.

И в а н. Единственный пес, и тот на цепи.

С е р г е й. И все-таки хорошо, что встретились.

Е в г е н и й. Благодаря дяде.

И в а н. Мировой мужик, но уж больно бестолково жизнь прожил.

Е в г е н и й. А ты живешь толково? Вообще, что значит «жить толково»?

И в а н. Меньше эмоций и больше дела. Все подчинить главному. Только движение вперед оправдывает существование на этом свете.

Е в г е н и й. Вперед — это куда? Туда? Сюда? (Показывает в разные стороны.)

И в а н. Ты слишком горяч, брат Евгений, и тороплив. Сразу стремишься к конечной цели.

Е в г е н и й. Ты о рабочих, от помощи которых я отказался?

И в а н. Не удивил никого, а обозлил, восстановил против себя нерадивых колдуновцев. Только и всего.

С е р г е й. Да, чуть не забыл… (Евгению.) Председатель присылал за тобой газик. Тебя не могли нигде найти.

Е в г е н и й (помрачнев). Начинается… Ничего, пусть посмотрят, как мы умеем работать! Ольга вторые сутки на комбайне… Кем заменить? Кем? Этот проклятый Дрозд…

С е р г е й. Неужели пошел бы на попятную и взял его на комбайн?

Е в г е н и й. Он опытный комбайнер.

С е р г е й. Он опытный алкоголик. Проси на помощь из других бригад. Дело-то ведь общее.

Е в г е н и й. Нет, это невозможно. Вы не знаете Петухова. Надо выходить из положения самим… Во что бы то ни стало!

И в а н. Наш брат Евгений здорово похож на дядюшку. Сам-сусам.

Е в г е н и й. Благодарю. Но мне еще далеко до него. Он был действительно колдуном. (Улыбнулся.) А я только учусь… Он знал землю как свои пять пальцев. И на людей нюх у него был. Он не признавал слова «не могу». А если кто его произносил, воспринимал как «не хочу». Нет, Иван, дядя прожил жизнь не бестолково.

С е р г е й. Иван имел в виду итог: у дяди нет апартаментов, как у него, и пенсия…

Е в г е н и й. И в этом, Иван, виноват не он, а люди, которым своя рубашка ближе… Для получения приличной пенсии ему недоставало бумажки, подтверждающей, что он не верблюд. Петухов уйдет на пенсию, осыпанный всяческими почестями. А разве можно между ними поставить знак равенства?

И в а н. Самая большая и непоправимая ошибка — его уход из колхоза.

С е р г е й. Эмоции подвели. Надо было переждать, перетерпеть…

Е в г е н и й. Не таков он. Несправедливо это. Понимаете? Да если б у него была техника, специалисты, он бы поднял колхоз на такую высоту, что Петухову и во сне не снилось. У дяди Александра — душа! Он, если хотите, поэт! А Петухов… Петухов тоже старается для человечества, так старается, что о реальном человеке ему и подумать некогда. А уж любит пыль в глаза пускать, особенно приезжим-заезжим начальникам.

С е р г е й. Да, на центральной усадьбе не жизнь, а малина. Новая музыкальная школа. Искусственные водоемы с зеркальным карпом. Стадион. Дворец культуры. Чистота. Порядок. Инна уходить оттуда не хотела. И то, что рядом существуют Колдуны, никому и в голову не придет.

Е в г е н и й. А колдуновцам хочется, чтоб и у них не хуже было. Надоело ходить в пасынках. (Вдруг неожиданно замер, прислушивается.) Почему замолчал комбайн? Не могу понять…

Снова послышался шум комбайна.

Все в порядке! Грохочет!.. (Облегченно вздыхает.)

И в а н. По-моему, наш брат уже того…

Е в г е н и й. Братья! Идемте со мной! На всю ночь! Даю слово, не пожалеете! Все равно же не заснете до утра!

И в а н (Сергею). Ты как?

С е р г е й (Евгению). Оплата сдельная?

На дороге показались П а в л а, Е в д о к и я и А л е к с а н д р.

Е в г е н и й. Смотрите! Старшее поколение колдунов. Им тоже не спится.

А л е к с а н д р. Не старшее, а старое. Когда свадьба, Евгений?

Е в г е н и й. Не торопи, дядя. Вот кончится уборочная…

А л е к с а н д р. Я в твои лета тоже так… Вот кончится сев… Вот кончится сенокос… А годы шли и шли… Не упусти жар-птицу… Вылетела она из клетки… (Показывает на ворота Захарова дома.)

И в а н. А как там моя жар-птица? Что делает?

Е в д о к и я. Спит.

И в а н. Ну, тогда мы в поле. Идемте, братья.

Иван, Сергей и Евгений, обнявшись, уходят.

Е в д о к и я. Постой, Ваня.

Иван возвращается.

Узнать хотела… (Отводит Ивана в сторону.) Кем хоть ты работаешь?

И в а н. А что?

Е в д о к и я. Бабы спрашивают.

И в а н (улыбаясь). А ты им что отвечаешь?

Е в д о к и я. Начальник. А какой начальник — знать не знаю.

И в а н. Я начальник управления, мама. Есть такое управление — по координированию и согласованию… Поняла?

Е в д о к и я (растерянно кивая). Поняла… Поняла, сынок.

Иван уходит.

П а в л а. Счастливая ты, Евдокия…

Е в д о к и я (сияя). Когда раздавали красоту, я спала, а когда счастье — встала.

П а в л а. И я хоть погреюсь у чужого счастья… Споем, что ли? Вспомним молодость?

А л е к с а н д р. Только от Захарова дома отойдем подальше, а то пса разбудим.

П а в л а. Сам-то Захар не спит, деньги считает. (Смеется.)

Е в д о к и я. Охо-хо… Не справиться Евгению…

П а в л а. То горевала, что в город собирался, а теперь горюешь, что остался.

Е в д о к и я. Характеру хватит ли?

П а в л а. Давай споем. Пусть все слышат — и те, кто спит, и те, кто в поле… (Запела тоненьким голосочком.)

Евдокия, Павла и Александр уходят. Озираясь по сторонам, из ворот выходит Н а с т я, садится на скамью.

Н а с т я (робко запела).

Во дворе Захара протяжно, жалобно завывает пес. По улице идут Т о с я и Ф е н я с серпами. Увидев Настю, останавливаются.

Т о с я. Настасья? Ты ли это? За ворота вышла, да еще поешь?!

Н а с т я. Старухи распелись, и я… (Фене.) Может, вернулась бы, а? Как сразу пусто стало без тебя…

Т о с я. Покамест у меня поживет, а там видно будет.

Н а с т я. Куда же вы с серпами-то на ночь глядя?

Т о с я. Кончилась райская жизнь, Настасья. Шум в поле… И нам не спится… Петухов уже в поминальник наши Колдуны записал. За упокой пел… Гремит земля колдуновская!.

Н а с т я. Подождите, тогда уж и я с вами. (Уходит и тут же возвращается с граблями.)

Т о с я. На кого же ты мужа оставляешь? Гляди, уведут — глазом не успеешь моргнуть! (Звонко смеется.)

Голос Захара: «Настасья! Жена!»

Проснулся!

Настя стоит в нерешительности.

(Насте.) Ступай, жена, оберегай сон хозяина. А мы, холостушки, пойдем своей дорогой.

Тося и Феня уходят.

Появляется И н н а. Она в брючном костюме.

И н н а (поеживаясь от ночной прохлады, тихо напевает).

(Насте.) Привязалась ко мне эта песня…

Н а с т я. А что же вы не в поле? Ваши все там.

И н н а. А меня, как Фирса в «Вишневом саде», забыли.

Н а с т я. Как кого?

И н н а (улыбается). Да так… В какую сторону они пошли?

Н а с т я. Идите прямо, а потом налево, по стежке… Не заблудитесь?

Голос Захара: «Настасья! С кем ты там разговариваешь?»

Настя испуганно косится на ворота.

И н н а (грустно усмехнувшись). Мы с вами обе, кажется, заблудились…

Опушка леса. Рябины с красными гроздьями. Вдали сжатое поле. Рокочет, не умолкая, комбайн. На переднем плане несколько суслонов. Появляются Е в д о к и я и П а в л а. Праздничные, в руках сумки, бидоны, ставят их на землю.

Е в д о к и я (трогает колосья). Понапрасну бранили колдуновскую землю.

П а в л а. Пора бы уж обедать. То на поле никого не прогонишь, то с поля не угонишь… А сыновьям твоим в охотку работа. Не отвыкли. И сноха повеселела.

Е в д о к и я. Вчера помогла мне ужин сготовить. Посуду вымыла. Спросила, как я себя чувствую, не устала ли.

П а в л а. А матерью не называет, все по отчеству… как басурманка какая.

Е в д о к и я. Волос у нее красивый…

П а в л а. Вшивьон небось нацепила.

Е в д о к и я. Верно говорит Алексан: злая ты. Радоваться не умеешь. Она ко мне с уважением, к мужу ласкова. Чего еще надо? В Москву меня приглашала… вместе с тобой.

П а в л а. Со мной?..

Е в д о к и я. Так и сказала: вместе с Павлой Кондратьевной.

П а в л а. Москва… Хоть бы одним глазком поглядеть… Приглашала, и на том спасибо. А ты видела, Фенька с серпом в поле? К чему бы это? Ты не знаешь?

Е в д о к и я. Нет.

П а в л а. Свадьба на носу… Будете с Захаром чаи распивать. Горькую-то он не уважает. Пчелы не любят пьющих хозяев.

Е в д о к и я. А кто их, пьющих-то, любит?

Появляется И н н а. Она в макси.

Что, дочка, не сидится дома одной?

П а в л а. Раньше в такой юбке только попадья…

Е в д о к и я (сердито обрывает Павлу). Будет тебе! (Инне.) Иди, дочка, к нам.

И н н а. Павла Кондратьевна, я хотела бы с вами кое о чем поговорить. Извините, Евдокия Михайловна…

Евдокия отходит в сторону.

П а в л а. Говори.

И н н а (мнется, не зная, с чего начать). Хотелось бы вам жить в Москве?

П а в л а. Как не хотеть. Мой Степан, когда на войну уходил, мимо проезжал. Уж очень ему понравилось… Только ведь там народу много.

И н н а. Это не беда. Привыкнете. Сколько вам лет?

П а в л а. С Дуней мы одногодки.

И н н а. Вы еще крепкая… Не болеете?

П а в л а. Всякое бывает, милая. То в спине ломота, то ноги отказывают… И то сказать: жизнь была нелегкой.

И н н а. Нелегкой. Вижу. Понимаю. И сочувствую. От всего сердца.

П а в л а. Спасибо за доброту твою.

И н н а. Вам бы с нами было хорошо. Ивана вы с детства знаете…

П а в л а. На моих глазах вырос.

И н н а. Квартира у нас большая. Газ, ванная… Одним словом, все необходимое. И комнату вам отведем. Раньше у нас жила женщина, но к детям в Сибирь уехала.

П а в л а. Мудрено говоришь, милая. Ты прямо скажи. В гости зовешь? Вместе с Евдокией? Или…

И н н а. Жить. Жить зову. Вы же одна. И нам нужен человек, надежный, честный… Подумайте. И решайте. (Уходит.)

Е в д о к и я. Инна, Инна… Что надумала… Прислуга от них ушла… (Обнимает расстроенную Павлу.) Не печалься. Она не хотела ничего худого… Молодые не без дурости… Идем звать на обед.

Уходят. Появляются Т о с я и Д р о з д.

Т о с я. Ну, чего ты ходишь за мной по пятам? Жена твоя увидит — в космы мне вцепится.

Д р о з д. Да люблю же я тебя. (Пытается обнять.)

Т о с я (отстраняя его). Женился — живи. Когда я по ночам подушку грызла, ты был далеко от меня. Когда звала, был глух. Когда говорила, был нем. Что было — уплыло.

Д р о з д. Не гони. Все, что есть у меня за душой, — это ты! Ты одна!..

Т о с я. Захаровы объедки у тебя за душой… Даровые рубли боком выходят. Понял наконец.

Д р о з д. Я еще докажу. Всем докажу. И тебе тоже!

Т о с я. Сначала себе докажи. Тогда и поговорим. Вон Ольга, с комбайна не слезает. Я, баба, слышу шум на полях, и не спится мне. Старики и старухи вышли в поле. У всех душа болит. А ты… Мужик. Водку трескаешь.

Д р о з д. Этот мальчишка — чертово отродье! — выгнал меня из бригады.

Т о с я. А ты снова просись. Уговори. В ноги упади. Ольге нужна замена.

Д р о з д. В ноги упасть? Этому?.. Да я бы скорее ему ребра переломал.

Т о с я. Тогда отстань от меня. Еще к моему окну подойдешь — заору на всю деревню. Милицию вызову. Не нужен ты мне такой! Не нужен! До гробовой доски одна буду жить. Лучшие годы мои сожрал, лучшие песни слезами залил, лучшие мечты по ветру развеял…

Д р о з д. Таисья! Тосенька… Прости.

Т о с я. Не подходи.

Д р о з д. Значит, никогда? Никогда?

Входит Е в г е н и й.

Е в г е н и й. Довольно амурничать. Григорий, настало время… Живо к Ольге на подмогу. Чтоб ни минуты простоя. Понял?

Дрозд молчит.

Т о с я (толкает его в бок). Что стоишь, истукан?

Д р о з д. Я… Что я? Я готов… (Уходит.)

Тося следует за ним. Входят И в а н и С е р г е й. Иван горланит «Русское поле».

С е р г е й. Ты полюбуйся на Ваньку. Совершенно растворился в русском поле.

И в а н.

С е р г е й (хлопает Ивана по животу). Не такой уж тонкий.

И в а н. Олухи! Да я сейчас все могу. Даже небо опрокинуть.

Е в г е н и й. Оставь небо в покое. Лучше иди налаживай свои семейные дела. Жена вот-вот подаст на развод. Совсем ее забросил.

С е р г е й. Тебе самому надо налаживать… Твоя колдунья…

К суслону подходит Ф е н я, берет бидон, пьет.

И в а н (дернув Сергея за рукав). Мы здесь, кажется, лишние, Серега.

С е р г е й (Евгению на ухо). Будь я холостой — отбил бы.

Иван и Сергей уходят.

Е в г е н и й. Феня… (Обнимает.)

Ф е н я (пытаясь вырваться). Пусти. Говорю тебе, пусти!

Е в г е н и й. Не пущу. (Целует.) Ох, Фенька! До чего же охота поколотить тебя.

Ф е н я. А мне тебя. Зачем вернулся в Колдуны? Все перепутал в моей жизни.

Е в г е н и й. Дядя советует жениться. Выйдешь?

Ф е н я. Тебе нужна такая, как Ольга. Для тебя старается. Хоть мало толку, но из кожи лезет, носом землю роет.

Е в г е н и й (прислушивается). Умолк… Что такое? Неужели опять сломался? Феня! Наш разговор не окончен. А твое заявление об уходе… Вот оно. (Вынимает из кармана листок бумаги, рвет на клочки.) Заказывай свадебное платье! (Убегает.)

Ф е н я. Дура… Какая ж я была дура!.. (Счастливая, уходит.)

Появляются Е в д о к и я и И н н а.

Е в д о к и я. За что ты Павлу так обидела?

И н н а. Чем же я ее обидела? Тем, что предложила место домработницы?

Е в д о к и я. Как ты могла?..

И н н а. А то, что она пасется у вас, принимает подачки… Это не обидно? Я пожалела ее.

Е в д о к и я. Пожалела… Ты свои руки белые пожалела… Павла старая, одинокая. Ты задела самое больное место. Дескать, никому ты не нужна, иди ко мне в дом посуду мыть, белье стирать, собаку выгуливать…

И н н а. Белье мы сдаем в прачечную.

Е в д о к и я. Не в этом дело. Ты испортила ей праздник. Радость украла. Я ведь по глупости сказала, что ты в гости ее зовешь. И так она обрадовалась!.. Да не поехала бы она. Но гордость почувствовала… Пасется, говоришь? Принимает подачки?.. Нет, Инна, это не подачки… Мы с ней родились и выросли на одной улице. В один год замуж вышли. В один год мужей на фронт проводили… И то, что Алексан починил ей крыльцо и крышу, Женька дров привез, — не подачки это…

И н н а. Нет так нет. Есть о чем говорить!

Е в д о к и я. Таким Павлам памятник ставить! До самых до небес!

Входит Т о с я.

Т о с я. Твой сын, Михайловна, совсем очумел. Прямо загнал нас. (Берет бидон, с жадностью пьет.)

И н н а. Они все очумели… (Евдокии.) Почему вы не отпустили Ивана? Не солому же убирать вы его учили. И Сергея не тротуары в Колдунах мастерить.

Е в д о к и я. И этому я их учила.

И н н а. Но у них есть более важные дела, чем солома. И более значительные, чем тротуары.

Вбегает В и к т о р.

В и к т о р (в панике). Машину! Надо срочно машину! Там Ольга…

Е в д о к и я. Господи! Что с ней?

В и к т о р. Забарахлил комбайн. Мы с ней чинили… Она руку… Нужно немедленно в больницу…

Появляется О л я в сопровождении колдуновцев. Кто-то поддерживает ее под руку. Здесь же А л е к с а н д р, И в а н, С е р г е й.

З а х а р. Достукались! Девку без руки оставили!

В и к т о р. С каждым могло случиться.

З а х а р. Комбайн во что превратили! Он миллион стоит!

В и к т о р. Этот комбайн давно нужно было на свалку. Скажи, Дрозд.

Д р о з д. Отслужил свое старичок. Выдохся. Хорошо, что я не сел на этот драндулет.

З а х а р. Собрались… специалисты!

Е в г е н и й (осматривает руку Оли). Ну как тебя угораздило сунуть руку?

О л я. Я ужасно спать хотела… Глаза слипались…

Е в г е н и й. Ты же могла палец потерять…

О л я (бодрясь). Ничего, у меня их много!

Е в г е н и й (неожиданно целует ей больную руку). Спасибо тебе, Ольга! Это ты Колдуны разбудила…

О л я (смущенная и счастливая). Что вы, что вы… Вам спасибо!

Е в г е н и й. А теперь давай к медичке — и спать. Виктор, проводи ее.

Оля и Виктор уходят.

(Захару.) В отношении вас, любителя подливать масло в огонь, будем ставить вопрос ребром… С минуты на минуту сюда должен приехать Петухов…

С е р г е й. Великий исторический момент!

Е в г е н и й. Пусть он и решает вашу судьбу.

З а х а р. Петухов не приедет, Евгений Федорович. Машина опять застряла. Просил вам передать… Вас не утвердили на правлении. (После продолжительной паузы.) Дрозд, продолжай командовать бригадой. Шефов Петухову удалось задержать. Завтра снова выйдут в поле. Комбайнера пришлют из другой бригады. Комбайн тоже.

Тося пристально смотрит на Дрозда, Дрозд — на Тосю.

Ну, чего молчишь, Дрозд? Действуй. Время не ждет.

Д р о з д (с трудом). Я отказываюсь…

З а х а р. Распоряжение Петухова…

Д р о з д. Мне комбайн дороже. А командует пусть кто-нибудь другой.

З а х а р. Ну и дурак же ты, Гришка!

Д р о з д. Пусть Петухов тебя назначает! Ты — его правая рука. Такой порядок наведешь в Колдунах… как у него в кабинете! Или у себя в огороде! Недаром орудуешь метлой и шваброй. Сор в избе не потерпишь.

З а х а р. Ты же мне говорил, что хотел бы снова стать бригадиром.

Д р о з д. Отказываюсь, и все. Я комбайнер. Стоять за штурвалом — мое прямое дело.

Т о с я. Молодец, Гришуня!

З а х а р (Тосе). Это ты ему мозги замутила. Не узнаю тебя, Дрозд.

Д р о з д. Между прочим, меня зовут Григорием. Был Дрозд и улетел. Нет его больше. Пойду чинить комбайн. Не забудь шепнуть Петухову, чтоб новый поскорей прислал. (Уходит.)

Е в г е н и й. Теперь я с тобой, дядя… Вы были правы, братья. Не следовало мне здесь оставаться. (Хочет уйти.)

А л е к с а н д р. Постой, Евгений. Ты наломал дров и бежишь в кусты? Не по-мужски.

Е в г е н и й. С меня довольно, дядя. Я хотел как лучше…

А л е к с а н д р. Мысль-то у тебя была хорошая. Да не своевременная. Не справятся одни колдуновцы.

Е в г е н и й. А как же раньше справлялись?

П а в л а. Верно, Жеонид. И ни один колосок под снегом не зимовал. Отвыкли работать. Все на город надеются. А нам надеяться было не на кого.

Е в д о к и я. Поторопился ты, сынок. Поезжай к Петухову, объясни ему все, покайся… Не казнит же он тебя.

Е в г е н и й. Я не считаю себя виноватым. Не считаю! (Уходит.)

Е в д о к и я. Евгений… Сынок…

П а в л а. Куда ж это он?

Евдокия и Павла уходят за Евгением.

А л е к с а н д р. Значит, Петухов не верил в него с самого начала…

З а х а р. Петухов-то как раз верил. Но большинство бригадиров… В какое положение поставил их ваш Евгений, когда отказался от помощи рабочих? Да они без этой помощи как без рук.

А л е к с а н д р. Ах, вот оно что…

Вдалеке послышалась легкая музыка.

Т о с я. А в Лопухах все танцуют. Рабочие вкалывают за них… Не нравится мне все это. Евгений Федорович должен остаться в Колдунах. Он проживет и без Колдунов, а вот Колдуны…

З а х а р. Не будем, граждане, устраивать базар. Так и товарищ Петухов сказал: чтоб никаких там… тары-бары. Наша, говорит, общая задача — вовремя и без потерь убрать урожай. Ясно вам это?

А л е к с а н д р (взволнованно). Я сейчас же иду к Петухову…

И в а н. Дядя, не трать попусту времени. Побереги нервы.

А л е к с а н д р. Все его тянут за уши. Все, кому не лень. И как только уши не оторвут! Оборудование, химические удобрения и концентраты, ссуды из государственного банка, рабочие с заводов… А Женька хотел по-другому… Люди же мы, в конце концов! Гордость человеческая должна быть?!

З а х а р. Верно говорят: старый что малый… Еще в колхоз просится… Какой, скажи, председатель не хочет обойтись без посторонней помощи? Все того хотят. Но это, старик, пока невозможно. Уборка урожая — всенародное дело. И правильно говорит Иван Федорович: зря будешь пороги обивать. Все равно Петухова не застанешь. Нет его сейчас на месте.

А л е к с а н д р. Где же он?

З а х а р. У него двадцать шесть деревень. Пошел к народу.

А л е к с а н д р. Тоже мне Иисус Христос. «Пошел к народу»…

Все, кроме Ивана, Сергея и Инны, уходят.

С е р г е й. Вся беда в том, что Петухова трудно винить. Он привык действовать по шаблону. Пусть новое привьется где-нибудь еще, рассуждают такие Петуховы, а уж мы подхватим!

И н н а. А я вообще не вижу причин для огорчения. По-моему, все к лучшему. Женя устроится в городе. Надо только радоваться. Нет худа без добра.

С е р г е й. «Не утвердили на правлении»… Эти штучки нам известны. Иным начальникам больше по душе покорные подчиненные. Инициатива, исходящая снизу, для них чуть ли не вызов и оскорбление. Вот так и заводятся всякого рода прихлебатели, гражданская значимость которых равна нулю… Может, я не прав, Иван?

Иван молчит, потом поворачивается и медленно уходит.

И н н а (ему вслед). Ваня!.. (Пошла было за ним.)

С е р г е й (останавливает ее). Не надо, Инна… Ему, видимо, есть о чем подумать… Действительно, нет худа без добра.

З а т е м н е н и е.

Из затемнения — та же декорация. Раннее утро. Тишина. У суслонов сидят О л я с забинтованной рукой, Ф е н я, Т о с я, Н а с т я, П а в л а.

О л я. Какая тишина…

Т о с я. Зато ночь была шумная. Порадовались что есть мочи наши Колдуны и замерли. Теперь уж надолго. Жаль парня. Поверили в него люди.

Входит радостный З а х а р с полными корзинами.

З а х а р. Настасья! К вечеру баньку истопи. Гостинцев привозить или нет?

Настя молчит.

(Фене.) А тебе, краля? Будет дуться-то.

Феня молчит.

(Павле.) А ты чего, старая, пригорюнилась?

Появляется Д р о з д.

Д р о з д (Тосе). Сейчас прибудут два новых комбайна!

Т о с я (равнодушным тоном). Поздравляю.

З а х а р (Дрозду). Скажи мне спасибо.

Д р о з д (сжимая кулаки). Сказал бы я тебе!..

Т о с я. Не трожь его, Григорий. Свинью хоть гладь, хоть пинай — все одно хрюкает.

Ф е н я (Дрозду). Евгения не видел?

Д р о з д. Собирается с братьями в путь-дорогу.

З а х а р (Фене). За ним побежишь?

Входит Е в г е н и й с вещевым мешком. Феня побежала навстречу. Прижалась к Евгению. Стоят молча.

Ф е н я. Останься. Не уезжай, прошу тебя.

Появляются Е в д о к и я, И н н а, И в а н, С е р г е й с вещами.

З а х а р. Евгений Федорович! Братья! Могу подбросить вас до города. У меня газик председательский.

И в а н (кивая на Захара). Этот зверь чувствует себя здесь как в заповеднике.

З а х а р. Значит, не желаете? Была бы честь предложена! (Уходит.)

С е р г е й. А где же наш дядя Александр? Колдун из колдунов земли русской? Последний из могикан?

Е в г е н и й. Давай уедем вместе, Феня. Долго ли тебе взять узелок…

Ф е н я (задумчиво). Не долго…

Е в г е н и й. Так в чем же дело?

Ф е н я. Я в тебя уже поверила, в силу твою. А теперь бежать?..

Появляется В и к т о р с большим листом бумаги.

В и к т о р. Евгений Федорович, куда повесить боевой листок? Он целиком посвящается Ольге, ее подвигу! Я тут даже стихи сочинил. Зарифмовал ваши мысли. (Читает.)

О л я (подбегает к Виктору, раздраженно). А ну, дай сюда. (Выхватывает у него из рук боевой листок, рвет на части.)

Входит А л е к с а н д р.

А л е к с а н д р. Уезжаете, молодцы?

С е р г е й. Тебя ждем, дядя.

А л е к с а н д р (увидев Евгения с вещевым мешком). И ты?.. Стало быть, зря я с тобой ночь провел в разговорах… Что ж, тебе видней… (Достает из кармана ключ, протягивает Евгению.) Вот ключ от моей каморки…

Евгений берет ключ.

А точнее — от легкой жизни… (Помолчав, другим тоном.) А я прогулялся сейчас. Такая благодать вокруг! Аж голова закружилась. Самый счастливый я все-таки! Только здесь это понял… Кстати, можете меня поздравить. С сегодняшнего дня я рядовой армии села!

Е в д о к и я. Тебя приняли в колхоз?

А л е к с а н д р. Не приняли, а я сам вступил в него. И никто не вправе запретить мне трудиться там, где маленькие полоски бедняков я превращал своими руками в одно широкое колхозное поле! Словом, я снова дома! Счастливого пути, Сергей, Иван, Инна… (Достает из кармана пачку конвертов, вручает Ивану и Сергею.)

С е р г е й. Что это?

А л е к с а н д р. Конверты с адресом. Чтоб не забывали писать матери… хотя бы по большим праздникам… В каких бы вы краях ни находились, в каких бы чинах ни пребывали… И никогда не забывайте, что город без деревни — ничто, как и деревня без города.

Е в г е н и й (рассматривая ключ). «Ключ от легкой жизни»…

А л е к с а н д р. Ну, вот и все. Пойду пройдусь по полю. Дуня, сестра, обедать не жди. (Выпрямился, зашагал по стерне широко и уверенно, как полновластный хозяин земли.)

Все смотрят ему вслед. Вдруг А л е к с а н д р пошатнулся, упал.

Е в д о к и я (бросилась к нему). Брат!.. Алексан!..

И в а н. Ему плохо… Скорей сюда машину!

П а в л а. Ой, да что же это, люди!.. Помер. Помер наш колдун. На родном поле.

Е в г е н и й (судорожно сжимая пальцами ключ). «Ключ от легкой жизни»… (Решительно швырнул его на землю.)

Земля точно вздрогнула от рева машин.

А л е к с а н д р (очень бледный, медленно поднимается на ноги). Нет, Павла, колдуны не умирают.

Е в г е н и й (со слезами на глазах). Ты не колдун, дядя, ты добрый волшебник!

Сначала тихо, потом все громче и громче звучит песня:

З а н а в е с.