Шхуна «Колумб» (Рисунки В. Сычева)

Глава II
ТРЕВОЖНАЯ НОЧЬ

В тот же день в нескольких километрах от Соколиного геологоразведочная партия профессора Ананьева заложила на песчаном холме первую буровую скважину, чтобы исследовать глубину торианитовых россыпей. Вокруг холма появились белые палатки разведчиков земных недр. Их прислали сюда из Главного геологического управления, которое чрезвычайно серьезно отнеслось к исследованиям и проектам Ананьева и Китаева.

Профессор Ананьев перебрался сюда из Соколиного и жил в маленькой палатке на склоне холма. Люда помогла отцу устроиться, приспособила его палатку для работы и отдыха и оставила остров на несколько дней, выехав на «Колумбе» в море ловить рыбу. С разрешения Рыбтреста Стах Очерет, шкипер «Колумба», взялся снабжать геологов свежей рыбой. Забирая улов с шаланд, шхуна, прежде чем идти в порт, заходила в бухту Лебединого острова, и команда передавала для геологической партии несколько ведер отборной рыбы. На этот раз «Колумб» вышел на самостоятельный лов далеко в открытое море. Рыбаки надеялись напасть на косяк скумбрии, которая давно уже не появлялась у этих берегов. «Колумб» забрал из Соколиного бригаду рыбаков: небольшая команда сама не могла бы справиться с тралом, который для этого случая выдали в Рыбтресте. Отец отпустил Люду на лов спокойно: он хорошо знал команду «Колумба», был о ней самого лучшего мнения и высоко ценил опыт шкипера.

Последние дни профессор целиком отдался геологическим работам и не показывался в выселке. Он ни на минуту не хотел оставлять без присмотра песчаный холм, который теперь был назван Торианитовым. Первые исследования дали такие многообещающие результаты, что Андрей Гордеевич решил пробыть на острове еще некоторое время и послал письмо в университет с просьбой продлить ему отпуск на несколько месяцев. Главный геологический комитет поддержал его просьбу, и можно были предполагать, что этой зимой студентам не придется слушать лекции профессора Ананьева. Зато молодые геологи, приехавшие на остров, услышали от профессора много поучительного и радовались, что попали в его партию. Много внимания Андрей Гордеевич уделял также рабочим разведывательной партии, знакомя их с геологией, а особенно с минералами, из которых добывается гелий.

На этот раз профессор во время обеденного перерыва рассказывал о монаците, ибо первые же результаты бурения показали, что под слоем торианитового песка попадаются гнезда монацита.

Этот минерал добывается главным образом в Индии, на Цейлоне, в Бразилии, есть также в Забайкалье и на Урале, но в незначительной концентрации и потому для промышленного использования невыгоден. Обычно монацит находят в песках на отлогих берегах и на дне речек. Это маленькие, но тяжелые золотисто-желтые камешки. Особенно много их в монацитовых песках на морских побережьях. Из монацита добывают редкие металлы торий и церий и благородный газ гелий. Если песок содержит в себе один — два процента монацита, то его уже считают промышленно выгодным.

Добывают монацит приблизительно так же, как золото. Монацитовый песок промывают на вашгердах [4]. Вода вымывает легкий песок и оставляет более тяжелый монацит. После обогащения руду обрабатывают кислотой, в которой монацит растворяется. Монацит содержит также много гелия. Собственно гелий, как известно, выделяется из тория, в то время как тот, подобно урану, превращается в свинец. Кроме гелия и металлов, монацит содержит так называемый радиоактивный мезаторий. Радий — это промежуточный элемент между ураном и свинцом. Количество добытого на земной поверхности радия незначительно. Вот почему мезаторий имеет такое же значение, как и радий. Правда, едва ли на всем земном шаре отыщется хоть два килограмма мезатория, ибо добывание его сложно, а количество в монаците — мизерно. В том, что монацит был обнаружен рядом с торианитом, нет ничего странного: оба минерала близки между собой, только торианит сложнее и в нем, кроме тория, содержится еще уран.

Андрей Гордеевич уже закончил свою беседу с работниками экспедиции, когда к ним подошел человек с кожаной сумкой через плечо. Это был почтальон из Зеленого Камня. Он приплыл на каюке через пролив и привез профессору телеграмму. В ней сообщалось, что через два дня греческий пароход «Антопулос» придет в Лузаны. Одновременно телеграмма запрашивала, считает ли профессор Ананьев возможным, чтобы «Антопулос» вместо Лузан зашел в бухту Лебединого острова.

Профессор знал, что на этом пароходе должна прибыть закупленная за границей установка для торианитовых разработок в Соколином. Предполагалось, что пароход придет в Лузаны, там разгрузится и уже оттуда рыбачьи шхуны перевезут все установки на остров. Но теперь в центре, вероятно, решили, что будет скорее и дешевле, если пароход зайдет прямо в бухту Лебединого острова. Надо было только выяснить, смогут ли здесь его скоро разгрузить. Ни подъемных кранов, ни других портовых сооружений на пристани не было. Не было здесь и грузчиков. Телеграмма уведомляла, что вес наиболее тяжелых частей установки достигает полутора тонн и если на месте найдется необходимая рабочая сила и соответствующие плавучие приспособления, то пароход можно разгрузить быстро.

Андрей Гордеевич, взвесив все обстоятельства, пришел к выводу, что если рыбаки помогут, то в течение двух дней установку можно выгрузить. Это безусловно удешевит и ускорит разработку залежей.

Посоветовавшись с товарищами, профессор решил вечером пойти в выселок и поговорить с рыбаками. Он был уверен, что в Соколином пойдут ему навстречу: добыча торианита на острове стала гордостью местного населения.

Конец дня прошел в напряженной работе. Никто из выселка не приходил на Торианитовый холм, никто из геологов тоже не ходил в выселок. Только когда уже стемнело, Андрей Гордеевич в сопровождении трех сотрудников отправился в Соколиный. Они шли медленно — было темно, да и дневная усталость давала себя знать. До Соколиного добрались поздно. В большинстве хат уже погас свет — очевидно, жители легли спать.

Не заглядывая в свою квартиру, профессор Ананьев пошел прямо к Тимофию Бойчуку, который был в выселке уполномоченным Зеленокаменского сельсовета и пользовался у односельчан уважением и авторитетом. В калитке Бойчукова двора темнела невысокая фигура. Присмотревшись, профессор узнал Находку. Она отступила в сторону, чтобы пропустить его. Во дворе возле дома неподвижно стояла какая-то женщина. Когда Андрей Гордеевич подошел ближе, она бросилась было к нему, но остановилась разочарованная, увидев не того, кого ждала.

— Добрый вечер! — поздоровался профессор.

— Доброго здоровья! — послышался ответ, и Ананьев догадался по голосу, что перед ним жена Тимофия.

— Тимофий Петрович дома?

— Нету! Ждем, а его все нет.

— Где же он?

— Поплыл через бухту зажигать огонь на бакене.

Профессор посмотрел в сторону бухты и увидел вдали слабый красноватый огонек.

— А там уже горит. Значит, скоро вернется!

— Уж давно горит, а его нету… Не случилось бы чего…

— Ну, что вы! Погода тихая, Тимофий Петрович — опытный рыбак.

— Да после сегодняшнего несчастья…

— Какого несчастья?

Женщина рассказала ему о гибели нового инспектора. Слушая ее, Андрей Гордеевич хмурился. В темноте этого не было видно, но тон его вопросов и коротких замечаний выдавал волнение.

От калитки к ним подошла Находка.

— Тетя, — промолвила она, — может, сходим на берег да покличем?

Женщина вздохнула и, согласившись, пошла за девочкой. За ними последовал и профессор. Он не верил, что с Тимофием могло что-либо случиться, но не мог придумать ничего успокоительного для своих спутниц. Что могло задержать рыбака возле бакена?

Они спустились к самой воде. Маленький фонарик на столбе у берега разгонял тьму вокруг себя, и от этого даль казалась еще более непроглядной. Под фонариком тихо плескалась темная волна.

Они вслушивались в тишину, надеясь уловить плеск весел или голос, но ничто не нарушало ровного дыхания моря. Вдали на плавучем бакене все так же мерцал огонек. Пахло влажным и соленым воздухом морского побережья.

Находка выпрямилась, набрала в легкие воздуха и закричала звонким голосом:

— Дядя Тимоша! Дядя-а Тимо-о-оша!

На секунду ее голос повис в темноте, и все стихло. Они ждали ответа, но никто не отзывался. Потом кричала жена Тимофия, кричал профессор. В заключение кричали все вместе и прислушивались, но ответа не было.

Скоро из выселка прибежало несколько человек, встревоженных криками. Узнав, в чем дело, они присоединили и свои голоса, но и это не дало желаемых результатов. Зоря хотела было сесть в каюк и поплыть к бакену, но ее не пустили.

Решено было вместо каюка послать шаланду с пятью — шестью рыбаками. Через десять минут шаланда бригады Тимофия Бойчука отплыла. На ней находилась и Находка. Шестеро гребцов горячо взялись за весла.

На берегу остались жена и соседи Тимофия. Они молча ждали возвращения рыбаков. Через некоторое время шаланда вернулась, но бригадира на ней не было. Тогда на двух шаландах и нескольких каюках зажгли фонари, дважды объехали бухту, звали Тимофия, но все было напрасно. На рассвете усталые рыбаки вернулись домой. Профессор ушел к себе, отложив разговор с рыбаками до утра. На берегу остались только женщина и девочка. Они, вопреки всему, надеялись, что близкий им человек вернется.

Андрей Гордеевич лег на свою постель и собирался сразу же заснуть — он чувствовал себя очень утомленным, — но, как назло, сон не приходил. В голове одна за другой проносились тревожные мысли. Ему казалось, что несчастья начались на острове с тех пор, как он приехал сюда. Полтора месяца назад здесь произошли волнующие события, угрожавшие многим смертью. Но тогда погиб только инспектор Ковальчук, который вполне заслуживал этого, а теперь — бессмысленная гибель нового инспектора и странное исчезновение Тимофия Бойчука. Ему хотелось верить, что рыбак найдется. Профессор вспомнил и о загадочном появлении на острове Анча. Очевидно, все это было связано с проблемой гелия. Мысли начали путаться, и в конце концов, когда уже забелел рассвет, профессор заснул.