Шхуна «Колумб» (Рисунки В. Сычева)

Глава XVIII
СНОВА В РАЗВЕДКЕ

Андрей Гордеевич Ананьев с нетерпением ждал возвращения «Буревестника». Потрясенный исчезновением дочери и последними событиями в бухте, он всю ночь не спал. Впрочем, он не забывал своих обязанностей; дал инструкции геологоразведывательной партии продолжать работу на Торианитовом холме и договорился с соколинцами о помощи при разгрузке «Антопулоса», который прибудет из Америки. На следующее утро большая часть рыбаков уходила в море на лов хамсы, но остающиеся и их жены обещали работать с утра до вечера на выгрузке и заверяли, что построят необходимые плавучие приспособления. Кроме соколинцев и работников геологоразведывательной партии, можно было вызвать помощь из Зеленого Камня. Андрей Гордеевич ждал эсминца. Он хотел узнать о результатах ночной разведки и передать по радио в Лузаны, чтобы «Антопулос» шел прямо в бухту Лебединого острова. Когда эсминец появился в бухте, Андрей Гордеевич вышел на берег и занял место в лодке одного из рыбаков. Как только «Буревестник» бросил якорь, каюк отошел от причала.

После ночного похода большинство моряков на корабле отсыпалось. Так распорядился командир, заботясь об отдыхе краснофлотцев. Собирался уснуть и сам Трофимов, но прибыл профессор, и пришлось принять гостя, подбодрить его и дать радиограмму в Лузаны. Семен Иванович отослал также в штаб дивизии рапорт о результатах ночного похода. Как гостеприимный хозяин, он пригласил гостя поесть, убеждая его, что пока они кончат завтракать, придут ответы на их радиограммы. Профессор согласился. В кают-компании сидели только командир, старший механик и гость.

За едой механик снова обосновывал свой проект увеличения скорости «Буревестника», и Семен Иванович, чтобы отвлечь профессора от грустных мыслей, поддерживал разговор на эту тему, подробно вникая во все мелочи замысла механика. Андрей Гордеевич слушал из вежливости, но потом заинтересовался. Ему казалось, что чем скорее будет плавать эсминец, тем больше шансов найти Люду, и профессор стал горячо поддерживать механика, хоть и не очень разбирался в строении корабельной машины. Механик почувствовал, что настал удобный момент, чтобы уговорить командира. Иногда ему месяцами приходилось выжидать такого случая, а он знал, что если Семен Иванович увлечется мыслью об увеличении скорости, то будет поддерживать проект, пока не доведет его до конца и… очередного конфуза. Во всяком случае, до сих пор всегда так кончалось. Теперь капитан-лейтенант был тверже, но все же под конец завтрака разрешил механику подготовить все, что тот считал нужным для осуществления своего проекта.

— Для этого достаточно одного дня, — заявил механик, который никогда не откладывал таких дел.

— Но, — предупредил командир, — я еще вызову на консультацию главного инженера дивизиона.

Этого механик побаивался: главный инженер прошлый раз заявил, что больше не даст согласия на подобные предложения.

Только встали из-за стола, как радист принес радиограммы командиру и профессору. В первой командир дивизиона эсминцев приказывал продолжать дозорную службу в районе Лебединого острова и поддерживать связь с береговой обороной, охраняющей двадцатимильную прибрежную зону. «В случае обнаружения подводной лодки, — говорилось в радиограмме, — ближе чем в двенадцати с половиной милях от берега немедленно потопите ее. Если же обнаружите ее в открытом море, примите все меры для выяснения ее национальности, курса и характера плавания. Держите связь с самолетом Рыбтреста «Разведчик рыбы». В случае необходимости вызывайте помощь. Немедленно с авиабазы вылетят самолеты и выйдет соединение эсминцев».

В радиограмме, полученной профессором Ананьевым, комендант порта Лузаны оповещал, что капитану парохода «Антопулос» будет дано распоряжение идти к Лебединому острову, как только радисту порта удастся связаться с пароходом.

Одновременно с этим радист «Буревестника» доложил:

— Наблюдая за эфиром, я обнаружил, что радиостанция на «Антопулосе» не работает. Ее беспрестанно вызывают рация порта Лузаны и рация одного из греческих портов.

— Эти купцы, вероятно, спят или у них, как всегда, что-нибудь сломалось, — презрительно заметил механик.

Капитан-лейтенант не обратил внимания на слова механика и приказал радисту:

— Попробуйте вызвать «Антопулос» и, если это удастся, помогите ему связаться с портом.

— Есть, товарищ командир! — И радист вышел из кают-компании.

Почти одновременно с получением радиограмм вахтенный на корабле заметил входящее в бухту быстроходное моторное судно береговой обороны, а на горизонте — самолет, также быстро приближавшийся к Соколиному выселку. На моторном судне прибыли представители следственных властей, а самолет оказался «Разведчиком рыбы». Бариль мастерски посадил машину на воду и с минимальным пробегом бросил якорь в полусотне метров от рыбачьего причала. Петимко немедленно надул клипербот, и летчики перебрались на берег. Они привезли с собою почту, в том числе письма профессору и капитан-лейтенанту Трофимову.

В письмах не было ничего особенного, но авторы их сообщали, что событиям на Лебедином острове придается исключительно важное значение, хотя в присутствие подозрительной подводной лодки почти никто не верит. Единственным свидетелем в этом деле выступал лейтенант в отставке Бариль, который во время полета как будто видел лодку. Наблюдатель Петимко его свидетельства не подтвердил.

Прошедшей ночью оба летчика мало спали. После того как вечером они дали официальные показания, начались споры. Бариль злился, что Петимко не видал подводной лодки, а Петимко заявлял, что он хоть и не военный летчик, но у него вполне здоровые глаза — рыбу с воздуха видит, и странно, как он мог не увидеть целый корабль. Наконец они согласились на том, что Бариль сделал ошибку, не крикнув громко, когда увидел лодку, а ошибка Петимка состояла в том, что он невнимательно отнесся к знакам Бариля. Надо сказать, что к утру Бариль убедил-таки друга, и теперь это был единственный, кроме пилота, человек, безусловно поверивший, что в море плыла подводная лодка. Впрочем, был еще один человек, который почти верил в существование подводной лодки, — это Семен Иванович Трофимов, который, правда, отмалчивался, не имея никаких доказательств, кроме слов Бариля и весьма неуверенных показаний гидрофонистов. Вообще же о наблюдениях Бариля знали только военное командование, береговая оборона и профессор Ананьев. Соколинских рыбаков об этом не извещали.

Бариль, постукивая деревяшкой, прошел навстречу представителям следственных органов. Они были уже знакомы. Накануне вечером он встречался с ними, а утром обогнал на своей машине моторку, вышедшую из Лузан еще ночью.

Капитан-лейтенант Трофимов первый давал показания по делу об утопленниках, так как эсминец стоял под парами, готовый к выходу в море.

Разговор командира корабля со следователями длился недолго, и он, освободившись, вызвал к себе Бариля и Петимка.

Договорились о плане разведки.

— Хорош хозяин ваш Рыбтрест — на морском самолете радио не поставил! — сердился командир «Буревестника».

— Будет у нас радио, — ответил Петимко. — Мы на этой машинке временно летаем — недели через две нам обещали выслать вполне оборудованный самолет. Экипаж четыре человека, а если понадобится, можно будет и десять посадить.

— Хорошо! А пока договоримся на сегодня. Значит, каждый час вы будете подлетать к «Буревестнику», — сказал командир. — Горючего у вас на пять часов? Ну, мы вам добавим. Сделаете в море посадку, и мы подольем. Значит, идете на высоте от трехсот до шестисот метров. Ну, привет! До свидания в море.

Эсминец покинул бухту Лебединого острова. В командирской рубке штурман изложил капитан-лейтенанту свои соображения по поводу возможного района пребывания подводной лодки. В прибрежную двенадцатимильную зону вышли на специальную разведку суда береговой обороны, но если бы они даже и открыли подводную лодку, то одни вряд ли могли с нею справиться. Радиостанция «Буревестника» поддерживала с ними непрерывную связь.

Как только эсминец вышел из бухты, самолет поднялся в воздух, нагнал корабль, сделал над ним круг и пошел на юго-восток. Летел он невысоко, иногда уклонялся то в одну, то в другую сторону, и скоро вахтенный уже потерял его из поля зрения.

Минут сорок эсминец мчался полным ходом. Затем перешел на средний. Через десять минут после этого вахтенный заметил на горизонте черную точку, и ровно через час после выхода «Буревестника» в плавание рыбачий самолет снова сделал над ним круг. Корабль застопорил машину, а «Разведчик рыбы» сел на воду. Бариль подрулил к «Буревестнику» и вскоре ловко поднялся по ступенькам трапа на палубу. Он и раньше предупреждал, что ему парадного трапа не надо, и теперь убедил в этом моряков. Он поднялся прямо на руках.

Пилот доложил капитан-лейтенанту, что за время первого полета ничего не обнаружено, и попросил добавить горючего для мотора. Краснофлотцы немедленно выбросили за борт шланг, и Бариль наполнил баки бензином. Летчики и шоферы имеют одну общую черту: их настроение повышается по мере наполнения баков горючим. Через четверть часа «Разведчик рыбы» снова поднялся в воздух. «Буревестник» продолжал свой поход переменным курсом, а самолет на этот раз исчез за горизонтом в юго-западном направлении.

На протяжении дня слухачи не отходили от гидрофонов, вахтенные на палубе внимательно озирали морской простор, отмечали в корабельном журнале все, что видели в море, расшифровывали каждый звук и каждую точку, но не обнаружили никаких намеков на подводную лодку.

Единственное, чего не мог понять командир эсминца, — это с какими заданиями могла придти лодка. Вряд ли все сводилось к тому, чтобы уничтожить несколько мирных граждан, которые не имели отношения ни к обороне, ни к государственным тайнам.

Если допустить, что это касалось профессора Ананьева, то, возможно, лодка имела какие-нибудь важные задания диверсионного характера. Но выполнила ли она, в таком случае, эти задания? Вряд ли. Значит, она должна скрываться где-то поблизости, чтобы появиться вновь. Трофимов упорно продолжал розыски.

Одновременно появилась новая забота. Из третьего полета «Разведчик рыбы» не вернулся к эсминцу. Прошел еще час. «Буревестник» кружил на одном месте в ожидании самолета. Трудно было допустить, что летчики сбились с дороги.

Но даже если это случилось, то, как было условлено заранее, Бариль должен был подлететь к первому встречному пароходу или к ближайшей береговой радиостанции и оттуда связаться с «Буревестником». Командир приказал радисту запросить все ближайшие радиостанции.

Прошел еще час. Все запрошенные станции ответили, что никаких сведений с «Разведчика рыбы» у них нет. Пришлось менять маршрут и вместе с подводной разведкой проводить розыски Бариля и Петимка. У них, очевидно, произошла вынужденная посадка, а может быть, и авария. Моряки на «Буревестнике» тревожились.

Шло время. Ничего похожего на самолет с эсминца не замечали. В конце дня радист передал командиру перехваченное сообщение:

«Пароход «Магнитогорск» подобрал в море шлюпку с греческого парохода «Антопулос». Капитан «Антопулоса» сообщил, что команда оставила сегодня ночью тонущее судно в ста двадцати километрах от берега. Думаю, что пароход потерпел аварию вследствие взрыва, происшедшего, возможно, при встрече с миной. Вахтенный штурман рассказывает, что в последние секунды перед взрывом он заметил около парохода что-то подобное следу торпеды, но поблизости не было ни одного судна, которое могло бы выпустить торпеду».

Командир перечитал содержание извещения, обмакнул перо в чернила, написал несколько слов и отдал радисту, приказав:

— Немедленно командиру дивизиона!

Капитан-лейтенант Трофимов просил выслать на следующее утро отряд гидропланов для тщательной разведки моря.

В тот вечер эсминец не вернулся на Лебединый остров — он остался в море. На помощь ему вышли еще два эсминца. Всем судам в море передано было распоряжение искать «Разведчика рыбы» и соблюдать осторожность, так как, возможно, в море появилась плавучая мина.