Широко закрытые глаза

17

– Я просто не смогу этого больше выдержать, – сказала я. – Я умираю от голода!

Штром приказал одному из своих подчиненных позвонить врачу. Через несколько минут мужчина вернулся со словами:

– До завтра – только апельсиновый сок!

Я покорилась своей судьбе и снова выпила стакан апельсинового сока.

– А теперь я хочу знать, как можно совершить попытку убийства через запертую и забаррикадированную дверь! – заявила я, немного подкрепившись.

– Хорошо. Я реконструирую это дело.

– Но сначала я хотела бы услышать окончание истории.

– Для Кистлера теперь начиналась самая трудная часть работы. Он позвал мистера Уэллера, и объединенными усилиями им удалось взломать дверь. Когда дверь, наконец, распахнулась, стулья опрокинулись. Ваш ключ все ещё торчал в замочной скважине. Они оба ворвались в комнату, открыли жалюзи и нашли вас с большим куском ваты на лице. Вата была пропитана каким-то химическим средством для чистки, состоящим, в основном, из эфира и нафталина. Кистлер стал пытаться вернуть вас к жизни. Он трудился над вами как истинный самаритянин, милая дама! Если жизнь доставляет вам удовольствие, то вы должны благодарить Кистлера за то, что она вообще ещё есть у вас!

– Симпатичный парень, не так ли?

– Да. Даже мужчины могут ему посочувствовать.

– Это ещё больше говорит в его пользу. Я поблагодарю его. Есть ли подозрение, откуда это чистящее средство?

– Рядом с вашим диваном стояла пустая бутылка с надписью: пятновыводитель.

– Боже мой! – воскликнула я. – Мисс Санд!

– Что это должно означать?

– Мисс Санд пользовалась этой жидкостью. Когда я недавно заходила к ней, чтобы кое о чем спросить, она как раз занималась чисткой своей одежды. Я видела эту бутылку.

– Вы уверены, что это был пятновыводитель?

– Абсолютно уверена.

– Я уже опрашивал вчера всех жильцов этого дома, есть ли у них это чистящее средство. И Мисс Санд и миссис Уэллер сказали, что пользуются этой жидкостью. Это очень популярное средство для чистки. Регулярное пользование пятновыводителем не может служить основанием для возбуждения уголовного дела. Эту жидкость мог купить любой. – Он нахмурился и взглянул на меня.

– Но на такое могла пойти только женщина, – медленно произнесла я.

– Хм. Прежде чем мы продолжим разговор об этом, я хотел бы узнать, что вам нужно было выяснить у мисс Санд.

– У меня было сильное подозрение в отношении Халлорана, и я вспомнила о кошке, которая попалась мне в десять часов в холле. Я хотела установить, не видел ли кто-либо из жильцов кого-нибудь у нас на лестнице.

Штром посмотрел на меня жестким, пытливым взглядом.

– И кого же вы об этом спрашивали?

– Сначала мистера Баффингэма, затем мистера Гранта, мисс Санд и, наконец, Уэллеров.

Штром наклонился вперед.

– Вы отдаете себе отчет, что с вами могло произойти намного более худшее, чем то, что произошло? Если бы вас нашли двумя часами позже, вы были бы уже мертвы! Вы и ваши детективные поиски! Тот, кто приходил сюда, сделал это с намерением вас обезвредить!

– Все это звучит ужасно кровожадно!

– Теперь вы должны задать определенный вопрос, – проворчал Штром.

– Наверно, я должна спросить, почему хотели обезвредить именно меня, не правда ли?

– Верно.

– Но это очень просто: по-видимому, я напала на след убийцы.

– Что вы говорите!

– И теперь я уже не имею права сдаваться! – целеустремленно заявила я. – Теперь мне слишком поздно отступать. Все, сделанное или узнанное мной и вызвавшее у кого-то желание убить меня, я уже сделала и узнала! Совершенное нельзя сделать несовершенном. Все, что я ещё могу сделать, – это обезвредить убийцу, прежде чем он ещё раз нападет на меня.

– Мисс Львиное сердце! Может быть, вы будете так добры и посвятите меня в некоторые ваши секреты?

– Теперь, конечно, слишком поздно рассказывать о чулане в кухне. Об этом я, действительно, не подумала. Потом ещё эта история с регистрационной книгой. Я нашла её в субботу, когда вы дали мне разрешение на осмотр дома.

Об этом я доложила ему подробно. Моя теория о странных и нелогичных ценах за комнаты очень заинтересовали его, так же, как и мое мнение о шантаже Уэллерами миссис Гэр. Дальше я рассказала об основательном обыске в моих вещах и моих предположениях по этому поводу.

Штром встал и заявил, что он хочет прежде всего установить, каким образом кто-то мог проникнуть в мою запертую и забаррикадированную квартиру. Я тоже встала, накинула халат и показала ему, как я обычно подставляю на ночь стулья к двери. Я защемила спинки ручкой, которая ещё сохранилась, хотя замок при выбивании двери сломался. Вместе с двумя своими спутниками Штром осмотрел двери сантиметр за сантиметром. Он изучил петли, филенки, ручки.

– Исключено, что кто-то воспользовался для входа этой дверью.

– Мы тоже так считаем, – сухо согласился лейтенант Штром.

– А вы уверены, что этот… тот, кто был здесь… уже покинул эту комнату к тому моменту, когда Кистлер вломился сюда?

– Уэллер утверждает, что первое, что они сделали, был тщательный осмотр вашей комнаты. Они оба клянутся, что никого не видели.

После этого Штром направился к окнам. Мои окна, конечно, были открыты, причем доверху. Но они были снабжены стальными противомоскитными сетками, которые можно было снять только изнутри. Полицейские осмотрели окна и сетки с помощью увеличительных стекол. Мне было совершенно ясно, что ни один человек не смог бы влезть в эти окна без того, чтобы отвинтить эти сетки и потом опять привинтить. Последующий вслед за тем обстоятельный осмотр кухни был таким же безрезультатным. Наконец, мы подошли к неиспользуемой, заколоченной изнутри двери, за которой находилась подвальная лестница. Засов заржавел, его невозможно было сдвинуть с места. Штром возился с ним, пока к него едва не полопались жилы на лбу. Но засов не двигался. Они простучали стены, осмотрели потолок. Безнадежно.

В конце концов, они все опять вернулись в гостиную, угрюмо и с отчаянием поглядывали друг на друга. Лейтенант Штром медленно и задумчиво произнес:

– Мы все осмотрели самым тщательным образом, но ничего не нашли! Все же мы должны как-то выяснить, каким образом он вошел и вышел. В волшебство я не верю!

– Может быть, преступник уже скрывался здесь, когда миссис Дакрес пришла домой? – спросил мужчина, которого звали Вэн.

– Исключено! – энергично возразила она. – Ведь, прежде чем пожелать Кистлеру доброй ночи, я сначала внимательно осмотрела комнату.

– Может быть, кто-нибудь был в чулане?

– До того, как там все перевернули и разбросали, он был так набит, что ни один человек не смог бы в нем спрятаться. Кроме того, замок был бы взломан. Я бы это заметила. И, кроме того, все ещё остается вопрос, как тот человек вышел из этой комнаты и снаружи запер и забаррикадировал ее!

Полицейские, наконец, сдались.

– Мы не представляем, как это можно было сделать, – раздраженно сказал лейтенант Штром.

– Единственное место, за которое мы ещё можем зацепиться, – это подвальная лестница, которая выходит к этой заколоченной двери. Нам нужно осмотреть её ещё раз снизу. Идем!

Этот приказ относился к полицейским, но я тоже пошла с ними.

– Оказывается, дверь в подвал открыта! – воскликнула я.

– Конечно. Полицейский, который дежурил здесь до этого, открыл её в понедельник после полудня. Мы здесь уже были.

Штром повел нас в кухню, где были найдены ужасные останки мертвой женщины. Все следы этого фантастического и страшного происшествия были убраны. Пол выглядел чистым и пустым. Несмотря на это, кухня не очень-то возбуждала аппетит. Одна дверь вела в уборную, которая располагалась под моей. За другой, которую открыл Вэн, начиналась неиспользуемая подвальная лестница, оканчивавшаяся в моей кухне за заколоченной дверью. Слева стояла старая грязная газовая плита. У одной из стен между двумя окнами стоял шаткий кухонный стол. Мое сердце начало биться быстрее. Этот стол стоял приблизительно там, где сверху выступал балкон моей кухни. Он находился примерно в полуметре от окна, верхняя половина которого была на несколько сантиметров приоткрыта. Штром уже направился к подвальной лестнице. Я крикнула ему:

– Стойте! Это тот самый стол, на котором нашли ключ?

– Естественно.

– Тогда, значит, миссис Гэр была убита. Теперь я знаю, как убийца вышел из этого помещения после того, как совершил свое черное дело.

Трое полицейских смотрели на меня, вытаращив глаза.

– Выкладывайте!

– Очень просто. Убийца вышел через дверь и запер её за собой. Вероятно, он собрал всех животных и запер их.

– Великолепно. Потом он сунул ключ под дверь, а одна из кошек аккуратно положила его на стол! – язвительно сказал один из полицейских.

– Напротив! Он подождал, пока все в доме успокоится. Потом обошел дом сзади и бросил ключ в кухню через эту узкую щель в верхней части окна. Ключ упал на этот стол.

– О святое небо, лейтенант, я думаю, миссис Дакрес права! – возбужденно закричал Вэн и уставился на приоткрытое, заколоченное окно. – Я могу даже повторить это. Подождите-ка все здесь. Я сейчас попробую.

Он выбежал из кухни. Через несколько минут в кухню через щель в окне влетел ключ. Он ударился о край стола и упал на пол.

– Бросайте его немного больше вправо! – крикнул Штром.

Появился второй ключ и с металлическим стуком упал на стол. Штром вытер лицо громадным носовым платком.

– Пять сантиметров от места, где лежал тот самый ключ! Этого достаточно, Вэн. Спасибо.

Он присел к столу и глубоко задумался. Вэн вернулся и смотрел на меня сияющим взглядом.

– Так, – сказал Штром, блеснув глазами. – Кто-то помог миссис Гэр умереть. – Он подошел к лестнице, от которой я его перед этим отозвала. – Теперь я вам кое-что покажу.

Он взял меня за плечи, подвел к нижней ступеньке подвальной лестницы и направил луч своего мощного фонаря на верхние ступени.

– Вам ничего не бросается в глаза?

– Краска на ступеньках почти полностью стерта.

– Я не это имею в виду. Вспомните-ка о показаниях на судебном расследовании. В связи с этим вас в самом деле ничего не удивляет?

Я поломала голову и, в конце концов, созналась, что ничего необычного не заметила.

– Я повторю одну фразу из показаний Джерри Фостера: «Толстый слой пыли на этой лестнице был нетронут».

До меня тут же дошло, к чему клонил Штром.

Он торжествующим тоном продолжал:

– За это время лестница была подметена! И кто же её подмел? Определенно не миссис Тевмен, так как она удрала сразу же после судебного расследования. Она заявила, что не задержится в этом доме ни на минуту дольше, чем это необходимо. Миссис Халлоран тоже не могла этого сделать. Она сюда и ногой не ступала и вообще не приходила в дом, пока мы вчера во второй половине дня не доставили её сюда с целью допроса. Мои сотрудники также не прикасались к этой лестнице. Они убрали этот свинарник в кухне, и я ещё подумал, когда проверял их работу: «И что за лентяи! Уж лестницу-то они, по меньшей мере, тоже могли бы подмести!» Следовательно, имеется только одно существо, которое могло быть заинтересовано в том, чтобы лестница была подметена – это именно тот, кто напал на миссис Дакрес. Преступник воспользовался этой лестницей и не хотел, чтобы были обнаружены его следы. И, таким образом, он должен был как-то воспользоваться и верхней дверью! Заколоченной, закрытой на засов – мне безразлично. Никакой другой возможности нет!

Штром взбежал вверх по лестнице. Мы с любопытством последовали за ним, наблюдая, как он тщательно исследует дверь. Луч его фонаря скользил по поверхности двери.

– Мы проверяли эту ручку на наличие отпечатков пальцев. Ничего не нашли! Это тоже подозрительно! Ручка двери, неиспользуемой в течение такого долгого времени, в общем, не должна быть такой тщательно вытертой! Но задвижка не двигается.

Луч его фонаря заиграл на винтах, крепящих филенку двери. И вдруг мы все заметили на старой масляной краске этой двери свежую царапину.

– Царапина! Вы только посмотрите – свежая царапина!

Штром взял отвертку и начал отворачивать четыре винта. Это удалось сделать очень легко. Затем он взялся за ручку двери и потянул – мне пришлось поддержать его сзади, так как иначе он кувырком скатился бы вниз по лестнице. Потому что дверь открылась совсем легко! Мы все вскрикнули от удивления. При ближайшем рассмотрении мы установили, что заржавевший засов был посередине распилен!

– Черт побери! – вскричал Штром, отбросив в сторону все приличия. Черт возьми!

Меня же во всем этом деле больше всего ошеломило тот факт, что я могла проспать перепиливание железного засова.

– Ведь это, должно быть, страшно шумная работа!

– Вы ведь пришли домой только в три часа утра, миссис Дакрес. С полуночи до трех часов утра можно успеть перепилить дюжину старых задвижек.

– Таким образом, это означает, что, когда я вернулась домой, кто-то уже подстерегал меня там, внизу…

– Вероятно.

– Я задаю себе вопрос, смогу ли я когда – либо опять спать спокойно?

Штром рассмеялся.

– В этом я твердо убежден!

– А я нет! Мысль о том, что кто-то, возможно, притаился там внизу и поджидает момент, чтобы ещё раз ударить меня по черепу, совсем не утешительна!

– Во второй раз этого не случится! – заверил меня лейтенант полиции. – До окончания этого дела мои люди будут дежурить здесь внизу в течение всей ночи, не сходя с места.

– Кроме того, слесарь поставит здесь хороший, надежный новый замок. Согласны?

– Я уже никогда не буду чувствовать себя в безопасности. Подумать только, что я доверилась этим дурацким стульям под ручкой двери в гостиной!

Лейтенант Штром, ухмыльнувшись, подмигнул своим сотрудникам.

– Самое лучшее для миссис Дакрес – это снова выйти замуж. Любые меры безопасности не так надежны, как храбрый супруг! – засмеялся он. Затем снова повернулся к двери. – Здесь, должно быть применена не совсем обычная пила. Есть в этом доме кто-нибудь, кто был в заключении?

– Нет, насколько я знаю. Правда, сын мистера Баффингэма сидит…

– Об этом я тоже уже вспомнил.

Мне в голову пришла мысль:

– Какова сумма залога за освобождение молодого Баффингэма?

– При убийстве залог не разрешен.

– Но адвокаты тоже стоят огромных денег! Вероятно, Баффингэмы остались должны довольно большую сумму, не правда ли? Я уже часто задавала себе вопрос, не потому ли адвокаты добиваются свободы для своих клиентов, чтобы они могли снова ограбить какой-нибудь банк и заплатить гонорар адвокату…

– Все это очень остроумно, но не приближает нас к цели, – нетерпеливо сказал Штром. – Во всяком случае, теперь мы знаем, как ваш обидчик вошел в вашу комнату и как снова вышел. По крайней мере, это уже кое-что! Сразу после обеда я распоряжусь собрать всех обитателей этого дома и начну допрос. В вашем присутствии, миссис Дакрес.

Мужчины ушли обедать, а я тем временем выпила свой надоевший апельсиновый сок, ненадолго прилегла, потом встала и оделась.

Халлоранов, должно быть, тоже вызвали, так как, с трудом облачась в свою одежду, я услышала доносящийся из холла голос миссис Халлоран.

Вернувшись, лейтенант Штром превратил мою гостиную в импровизированный судебный зал. Он сел в кресло к моему складному обеденному столу, я заняла место на диване, исполняя одновременно роли слушателя и присяжного заседателя. Первым вызвали Халлоранов. К моему удивлению, явились не двое, а все девять Халлоранов. Впереди выступали миссис мистер Халлоран, а следом за ними в комнату гурьбой вошли семеро маленьких Халлоранов. Шестеро из них были шумными, невоспитанными и неприятными миниатюрными копиями родителей. Однако, старшая дочь раздавала тумаки и подталкивала остальных, младших детей, пока они до некоторой степени не образумились.

На вопросы лейтенанта Штрома отвечала миссис Халлоран.

– Мы отмечали получение наследства! В конце концов, мы же имеем на это право…

– Право отмечать у вас никто не оспаривает. Расскажите, пожалуйста, где вы были и в какое время.

– После судебного расследования мы пошли домой и забрали наших малышей. Потом мы все отправились в ресторан «Эль-Лаго» – о чем я, впрочем, вчера уже рассказывала – первосортный ресторан скажу я вам! И мы, наконец-то, заказали себе все, что хотели! – Голос миссис Халлоран звучал гордо. Следовательно, это означало, что адвокаты выдали им аванс в счет наследства. – Итак, мы поели. Так хорошо мы уже давно не ели. У них в «Эль-Лаго» прекрасный повар! После этого мы все отправились в «Ред бабль».

Это был ночной клуб. И детей они, очевидно, тоже потащили туда с собой. Я раскрыла рот, что мисс Халлоран, по-видимому, приняла как выражение моего восхищения, так как продолжила:

– Своим детям всегда нужно показывать только лучшее из лучших. Им, конечно, там ужасно понравилось! Наш стол был совсем рядом с танцплощадкой, и мы с Халлораном тоже танцевали. Двое наших малышей уснули, но это ничего не испортило. Нам лишь пришлось их разбудить, так как к нам присоединились ещё друзья, с которыми мы затем все вместе отправились в пивную. Одно очень забавное заведение на Мэйн-стрит. Потом мы поменяли его на другое, на Хэмпстед-стрит. Там мы встретили ещё больше друзей. Уже давно мы так хорошо не веселились!

– Мистер Халлоран все время оставался с вами?

Она бросила кокетливый взгляд на стоявшего поодаль супруга и задорно сказала:

– Конечно, он был со мной! Вы ведь не думаете, что он позволил бы своей жене выходить одной!

Мистер Халлоран смущенно ухмыльнулся. Я очень хорошо могла себе представить, что теперь, когда его жена стала наследницей, он от неё не отстанет. Меня поражала эта куча детей. Они, по-видимому, были не из робких. Штром некоторое время молча смотрел на миссис Халлоран, а затем сказал:

– Ваши показания правдивы, мы их уже проверили. Это семейство вернулось домой только на восходе солнца. И едва ли они были достаточно трезвыми для того, чтобы суметь отравить кого-либо хлороформом.

Все Халлораны торжествующе посмотрели друг на друга.

Следовательно, мне приходилось примериться с тем, что Халлоран, которого я до этого подозревала больше всех остальных, действительно невиновен.

– Спасибо, – коротко сказал лейтенант Штром и кивком головы отпустил всю семью. Они с шумом покинули комнату и продолжали шуметь за дверью, в холле. Впрочем, они оставались в доме всю вторую половину дня, так как дети ведь ещё как следует не видели своего будущего нового жилища. Меня удивляло, что они ещё раньше не занялись этим имуществом. Но, в конце концов, с момента обнаружения мисс Гэр прошла неделя. Одна неделя! Чего только не случилось за этот короткий промежуток времени! И что ещё произойдет!? При мысли о переезде сюда всей семьи Халлоранов я ужаснулась. Вероятно, мне придется искать какое-то другое пристанище. Но, разумеется, не раньше, чем прояснится эта тайна! Я не собиралась позволить скрыться моему обидчику.

– Пригласите, пожалуйста, Тевменов, Вэн! – распорядился Штром.

Появилась миссис Тевмен в сопровождении своего малорослого, похожего на крысу супруга. Видимо, они ожидали в холле.

– Итак, Тевмен, я хотел бы сначала кое о чем вас спросить. Можете ли вы обращаться с пилой по металлу так же хорошо, как и с пилой по дереву?

– Пила по металлу?

– Вот именно – пила по металлу.

– Понятия не имею! Но думаю, что смогу.

– Не находили ли вы когда-нибудь здесь, в доме такую пилу для стали?

– В ящике с инструментами за корытом есть одна пила… но пилит ли она сталь…

– Ладно, оставим пока это. Теперь повторите ту историю, которую вы мне рассказывали вчера. Что вы делали в понедельник?

– Ну, лейтенант, это было так: я присутствовал при судебном расследовании… – Я видела, что он нервничал и немного дрожал. – Как я уже говорил, мой брат и я держим сосисочную – он работает днем, а я ночью. Ну, в понедельник моя жена отправилась сюда, чтобы забрать наши вещи, а я пошел прямо на работу. Мой брат был, конечно, там, и мы побеседовали с ним приблизительно до девяти часов вечера… ну, да… и потом я остался один на рабочем месте. Его я не мог оставить ни на минуту, иначе сопрут… э… я хотел сказать, они у меня все украдут…

– Звучит логично. – Штром обратился ко мне: – Его рассказа тоже соответствует истине. Мы опросили нескольких его клиентов.

Затем он вопросительно посмотрел на миссис Тевмен:

– Итак?

– Я вернулась сюда… я хочу сказать, после того судебного расследования. – Она выглядела сердитой. – Я решила ни минуты больше не оставаться в этом доме. Потому что с миссис Халлоран как хозяйкой мне стало ещё невыносимее, чем прежде. Увидев, что в холле уже нет дежурного полицейского, я спустилась вниз, собрала все наши пожитки и отправилась прямо к Джиму. Это мой родственник. И там осталась, вы ведь не собираетесь меня вернуть сюда, лейтенант?

– Нет, нет, миссис Тевмен, Вы можете спокойно оставаться у своего родственника. Где ваш ключ?

– На книжной этажерке в холле.

– Вот видите? – обратился ко мне Штром. – Этот ключ тоже был там. Конечно, вполне возможно, что Халлораны или Тевмены изготовили себе запасной ключ. Но в этом я сомневаюсь. – На этом он отослал Тевменов, и те с облегчением покинули комнату.

– Я намеренно распорядился вызвать сначала этих четырех свидетелей. Я был убежден, что ни один из них не имеет отношения к нападению на вас и связанному с ним убийству миссис Гэр. Их участие, по моему мнению, полностью исключается. С остальными людьми, проживающими здесь, дело обстоит уже иначе. У меня такое ощущение, что каждый из них подозрителен.

Перед моим мысленным взором прошли все обитатели этого дома.

– Почему вы так полагаете, лейтенант Штром? – взволнованно спросила я.

– Давайте поразмыслим. Может ли здесь идти речь о посторонних? Исключено. Это должен быть кто-то из числа тех, кто знает этот дом и внутри, и снаружи и легко может войти в него.

– Это я понимаю.

– Итак, кто здесь оказывается под вопросом? В первую очередь Кистлер. Для него ведь, в сущности, было очень просто ещё раз потихоньку спуститься вниз после трех часов утра, не правда ли? – улыбаясь, сказал Штром. – Не думаю, что вы относитесь к типу людей, расположенных к самоубийству – а, впрочем, довольно затруднительно сначала ударить себя по черепу, а после этого самой себя травить хлороформом.

– Что вы говорите! Мне сейчас пришло в голову ещё кое-что. Чем меня, собственно, ударили по голове?

– Ах, вы этого не знаете? Молотком из ящика с инструментами внизу. Разумеется, на нем мы тоже не обнаружили никаких отпечатков. Итак, на ком мы остановились? Ах, да – Кистлер. Баффингэм. Грант. Мисс Санд. Уэллеры. Шесть человек.

– Я не могу себе представить, чтобы это была женщина. Это должен быть мужчина. Конечно, следует учесть, что у мисс Санд была бутылка с пятновыводителем…

– Вот именно – следует учесть очень многое! Если это были Уэллеры, то они должны были действовать вместе. Они во всем заодно. Вэн, приведите сюда мистера Баффингэма.

Но Вэн вернулся один.

– Баффингэм ушел в магазин. Густав в холле сказал, что за ним следит сержант Джонсон.

– Значит, придется его подождать. Тогда займемся сейчас Грантом.

Бедный старый мистер Грант вошел в комнату, как всегда, робко, крадучись. Казалось, что за эту прошедшую неделю он постарел на несколько лет. Штром объяснил ему причину этого второго допроса.

– Как я вчера уже сообщил, – начал мистер Грант, сидя на краешке стула и сложив руки на коленях, – меня изрядно взволновало это судебное расследование. Я все время думал о… я думал о разном. Я пошел домой пешком, пришел и сел с книгой у себя в комнате. Но читать не смог. Во всяком случае, я не мог сосредоточиться.

– Вы оставались там весь вечер?

– Да, приблизительно до одиннадцати часов. Потом я вышел.

– Это ваша привычка – выходить так поздно вечером?

– С некоторых пор я постоянно совершаю поздние прогулки. Я плохо сплю. У меня нервы. При судебном расследовании многое прояснилось – многое, что меня взволновало.

– Вот как? Что же, например?

– Например, это завещание. Какая ирония! Скверная, злая старуха получила то, что заслужила!

– Ах, – тихо произнес Штром, – значит, вы находите правильным, что у этой старой женщины был такой ужасный конец?

– Я не только нахожу это правильным, я просто рад этому, – спокойно сказал мистер Грант.