Школа суперменов

1

Инга поставила пистолет на предохранитель и убрала его в сумочку.

— Я считаю, — сказала она без малейшей примеси издевательского прибалтийского акцента, — что тебе надо показаться врачу. Хорошему специалисту-психологу. Я не понимаю, почему вы все так этого боитесь. В Европе обычное дело — ходить на приемы к психиатру. Я прошла курс лечения — и мне помогло. Так что подумай над моим предложением.

— Над которым из них? — спросил Мезенцев, потому что предложение насчет консультации у психоаналитика было уже вторым по счету предложением Инги.

— Над всеми.

— Ладно, — сказал Мезенцев. Потому что больше сказать ему было нечего.

Если жизнь и вправду была игрой, то сейчас ему стоило признать, что проигрался он по-черному.

2

Пожалуй, он слишком спешил тогда. Слишком торопился вернуться в Волчанск.

Он думал, что обманул опасность. Думал, что она где-то там, далеко, носится за ним по Подмосковью или еще где, но она никак не может следовать за ним в Ростов, особенно учитывая тот извилистый хитроумный маршрут, которым Мезенцев добирался домой.

И в чем-то он был прав. Опасность не моталась за ним по разбитым дорогам, она поджидала его здесь, на месте.

— Твое счастье, что мне сейчас некогда этим заниматься, — сказал Мезенцев Алику.

Под «этим» он подразумевал то же, что и раньше, — мелкое жульничество, и ничего больше. Это были просто детские шалости по сравнению с тем, что случилось с. Мезенцевым в последние недели, так что было даже приятно говорить Алику о такой ерунде.

Но Алик-то говорил о чем-то другом.

— Евгений Петрович, это не я! — выпалил Алик, прижимая руки к груди в умоляющем жесте. — Вот вам крест, не я!

— Что — не ты?

— Не я это придумал...

Мезенцев нахмурился, пытаясь сообразить, куда это с перепугу понесло Алика, но тут в коридоре возник Сева, и Алик поспешно замолчал.

А Сева улыбнулся. Он всегда был улыбчив, аккуратен и деловит. Часы показывали полночь, а Сева был бодр и свеж, на нем была чистая рубашка, а галстук пришпилен элегантной булавкой.

— Вернулись, Евгений Петрович? — радушно сказал Сева.

— Ненадолго.

Сева понимающе кивнул. Он был воплощением лояльности своему хозяину, олицетворением надежной опоры своему хозяину...

Прислонившийся к стене Алик был олицетворением страха.

Но Мезенцев не разглядел этого страха, точнее подумал, что это затянувшаяся реакция на его слова про «много наворовал, пока меня тут не было».

— Парни, сделайте мне чего-нибудь пожрать, — распорядился Мезенцев. — И еще мне нужны бабки. Сколько у нас есть налом?

— Посмотрите в сейфе, — сказал Сева, мягко улыбаясь. — Все там.

— Ладно, — сказал Мезенцев. — Ужин мне тоже туда принесете... И кофе, покрепче.

— Хорошо, — это снова сказал Сева, а Алик словно утратил дар речи.

Мезенцев повернулся и пошел в кабинет. У него вдруг заныла шея, и он решил, что это его продуло в дороге.

Но, может быть, так он прочувствовал направленный ему в спину пристальный взгляд.

Мезенцев прошел в кабинет, закрыл за собой дверь и отпер сейф. Там лежала тощая пачка сотенных купюр. Мезенцев на всякий случай пошарил по полкам, ничего не нашел, пересчитал сотни, швырнул их на стол и основательно задумался.

В этот момент в дверь постучали.

— Сева, я тебе сейчас башку оторву за такие шутки... — начал Мезенцев. — Это не деньги, это курам на смех! Сейф пустой...

Но это был не Сева.

3

От Темы Боксера слегка попахивало перегаром, но Мезенцев был рад видеть его физиономию даже с таким дополнением. Увидеть сейчас Тему было сродни возвращению в свой старый уютный дом после суматошной и нервной поездки в далекую и небезопасную страну.

— А мне твои балбесы сказали, что ты вернулся, — сообщил Тема. — Черт, где тебя носило?

— Были дела, — уклончиво ответил Мезенцев. — А эти балбесы тут и вправду натворили всякого... — Он мотнул головой в сторону открытого сейфа. Тема с любопытством заглянул туда и разочарованно причмокнул.

— Грустное зрелище, — сказал он. — Ну да ладно, главное, что ты вернулся, что у тебя все в порядке...

— Ага, — сказал Мезенцев. Все в порядке. («Знал бы Тема... Но знать Теме было совершенно необязательно».)

— Вот и хорошо. — Расплывшийся в пьяной улыбке Тема пожал Мезенцеву и руку и так одобряюще похлопал по плечу, что Мезенцев почувствовал себя ковром, из которого выбивают пыль. — Вот и хорошо...

Пьяный Тема все повторял это «хорошо» и все тряс Мезенцеву руку. Мезенцев попытался вытащить свои пальцы из этих тисков в форме рукопожатия, но у него ничего не вышло. Мезенцев с силой дернул руку назад, но Тема продолжал ее удерживать, и Мезенцев понял, что он это делает специально.

— Не смешно, Тема, — сказал он.

— Куда там, — согласился Тема и левой рукой вытащил из-под пиджака пистолет. И направил этот пистолет Мезенцеву между глаз.

— Ты что, перепил? — поинтересовался Мезенцев.

— С какой стати? — сказал Тема. И Мезенцев вдруг понял, что на самом-то деле он трезв как стеклышко.

— Мне еще рано пить, — сказал Тема, подталкивая Мезенцева к столу. — Вот сделаю дело, буду гулять.

— А дело — это я? — уточнил Мезенцев.

— Ты, — подтвердил Тема.

— Ты рехнулся?

— Нет. Мне деньги нужны. А деньги за тебя дают хорошие.

Говоря это, Тема на миг посмотрел за спину Мезенцеву, а за спиной у Мезенцева был сейф. И сейф был пустой. И Мезенцев наконец догадался.

— Я рад, что мои деньги тебе понравились, — сказал Мезенцев. — Ведь тебе заплатили моими же деньгами, так?

— А какая мне разница? Деньги не воняют. И на них не пишут, чьи они. Это просто деньги. И сразу тебе говорю — не надо мне компостировать мозги насчет боевого братства, старой дружбы и всей этой херни. Это в восемнадцать лет бывает дружба, а в нашем возрасте бывают только коммерческие интересы. А они у нас с тобой разные.

— Понятно, — сказал Мезенцев. От вида Темы, упершего ему в лоб ствол «ТТ», Мезенцеву стало как-то вдруг безразлично — вышибут ему мозги сейчас, или через час, или через день. Можно сделать много глупостей в жизни, больших и малых, но десять лет считать другом человека, который тебя потом убьет, — это уже чересчур.

— Давай, валяй, — сказал Мезенцев равнодушно.

— Только вот не надо строить из себя невинную жертву... Я помню, сколько мы с тобой всякого разного пережили... Поэтому я с тобой сейчас и разговариваю. Мог ведь просто с порога залепить тебе в башку... Но я с тобой разговариваю, Женя. Хочу, чтобы ты меня понял.

— Все мне понятно, — сказал Мезенцев. — Кончай оправдываться, стреляй и иди за бабками.

— Я уж как-нибудь без тебя соображу, что мне делать! — взвился Тема, и Мезенцеву показалось, что сейчас он и нажмет курок, но этого не произошло. — И вообще — ты сам виноват! Какого хера ты вернулся?! Кто тебя просил? Ты что, намеков не понимаешь?!

— Каких еще намеков?

— Может, я тогда специально промазал. Может, я хотел дать тебе шанс. А ты ни черта не понял, кретин!

— Куда ты там еще промазал?

— Когда ты с генеральской дочкой чаи гонял. Или ты не заметил, что парню за вашим столиком башку прострелили?

Слегка обалдевший Мезенцев едва инстинктивно не схватился за ствол «ТТ», чтобы отвести его в сторону от лба и тем самым помочь себе сосредоточиться на словах Темы. Потому что от этих слов в голове все переворачивалось.

— Так это ты стрелял?

— Ну.

— В меня?

— А в кого же? Хотя стоило, наверное, и эту козу московскую тоже пристрелить. Знаешь, она такая... В папу. Типа, я все про всех знаю. Высокомерная — вот как это называется. Стала мне читать, что там Генерал про меня в мемуарах настрочил... Я ее послал, короче говоря. Денег мало предлагает, а гонору, гонору... Не знаю, зачем ты с ней связался. Ты хоть трахнул ее?

— А как же, — сказал Мезенцев, у которого стал дико чесаться лоб — в том месте, куда упирался ствол пистолета.

— Серьезно?

— А зачем мне врать?

— Ну и как? Расскажи, как это было трахнуть дочку Генерала, — оживился Тема. — После того как он нас трахал и трахал в этом Приднестровье...

— Как? Неплохо, — сказал Мезенцев и стал говорить дальше, много и быстро, не особенно вникая в смысл своих слов, но заботясь о том, чтобы это были правильные слова.

А правильные — те, которыми можно заворожить Тему, увлечь его, а тем временем левой рукой осторожно поискать на столе нож для резки бумаг...

Тема сам был виноват — он напомнил Мезенцеву про Лену. Не про разовый секс двух усталых людей, которым нужно было хоть на время убежать от жизни за дверью гостиничного номера, и этот уход они увидели друг в друге... А про то, что она ждет его. Ждет и надеется. Мезенцев много сделал нехороших вещей, но он всегда старался не обманывать ждущих и надеющихся на него женщин. И не его вина, что в последние годы таких женщин у него было немного. Точнее — одна.

И звали ее Лена Стригалева.

4

А вообще все это было напрасно. Потому что едва Мезенцев нашарил на столе что-то продолговатое, как Тема сказал:

— Ну что ты там елозишь? Ну что ты в самом деле, как ребенок?.. Я тебе пять минут жизни подарил, а ты...

Тема укоризненно наморщил лоб, будто Мезенцев только что черной неблагодарностью отплатил ему за добро.

— Ладно, — с тяжким вздохом сказал Тема, отступая назад, чтобы не забрызгаться. — Повернись спиной. Смотри в окно. Может, там что интересное покажут.

Мезенцев послушно повернулся, оперся руками о стол и увидел, что продолговатым предметом был не нож для резки бумаг, как он надеялся, а обычный маркер... За окном тоже ничего интересного не было — оно выходило во внутренний дворик ресторана, да к тому же было завешено жалюзи. Сквозь узкие щели между планками была видна ночь и ничего, кроме ночи.

— Ну ты чего так прогнулся, — недовольно буркнул за спиной Тема. — Башку подними, а то встал, как будто я тебя сейчас трахать буду...

Миллион мелких иголок застучал по затылку Мезенцева, и от этого неприятного предсмертного зуда он вопреки пожеланию Темы еще ниже пригнул голову.

— Башку подними, — с раздражением в голосе повторил Тема. Мезенцев закрыл глаза и поднял голову.

По ушам ударил звук выстрела. Мезенцев ясно его слышал, но совершенно точно был при этом жив.

Тема умудрился промазать с двух шагов. Халтурщик.

5

— Давай, что ли, — зло проворчал Мезенцев. — Не тяни, садист недоделанный.

Но Тема молчал, и тогда Мезенцев открыл глаза. Первое, что он увидел, было отверстие в оконном стекле и разорванная планка жалюзи.

Мезенцев обернулся и увидел Тему. Тот лежал на полу с дыркой во лбу.

— Идиот, — пробормотал Мезенцев, то ли в качестве эпитафии Теме, то ли в качестве оценки своего поведения за последний час.

Он быстро опустился на пол — в окно запросто могли еще раз пальнуть, — ведь было еще неясно, кого хотел завалить стрелок во дворе — то ли Тему, то ли Мезенцева, то ли попал стрелок, то ли промахнулся. Поэтому Мезенцев вытащил из пальцев Темы «ТТ» и приготовился к худшему.

Хотя что могло быть хуже, чем обнаружить себя обложенным и преданным со всех сторон? А это с Мезенцевым уже случилось.

Потом в коридоре раздались осторожные шаги, и Мезенцев направил ствол на дверь.

Человек за дверью остановился и постучал. Потом добавил:

— Сейчас я войду. Осторожнее с оружием, пожалуйста.

Это было сказано с такой холодной уверенностью в своем праве так сказать и так сделать, что Мезенцев едва удержатся от искушения немедленно засадить в дверь всю обойму.

Но вместо этого он сказал:

— Рискни здоровьем! Я теперь сначала буду стрелять, а потом разговаривать!

— Да? — прежним всезнающим тоном ответили ему из-за двери. — А как же Лена? Что тогда будет с ней?

— Какая еще Лена? — крикнул Мезенцев, уже чувствуя, что в этой словесной дуэли он заведомо проиграл.

— Лена Стригалева, которая ждет вас в гостинице. Она очень на вас надеется.

— Вот сволочи, — обреченно сказал Мезенцев. — Ну и чего вам от меня надо?

— Все то же самое, Евгений Петрович, все то же самое, — сказала Инга, входя в кабинет и совершенно игнорируя наставленный на нее мезенцевский «ТТ».

6

Мезенцев задумался. Посмотрел на Тему, потом на Ингу. Тема был мертв, Инга была жива и здорова. Пять минут назад все было наоборот. Тут было о чем поразмыслить.

— У вас какой-то странный взгляд, Евгений Петрович, — заметила Инга, присаживаясь на диван. — Что-то не так? Вас что-то волнует?

Мезенцев оценил шутку и растянул губы в кривой усмешке.

— Хорошо выглядишь, — наконец сказал он. — Особенно для трупа.

— Я рада, что вы сохранили чувство юмора в такой тяжелой ситуации, — кивнула Инга. — Это хорошо, мы заинтересованы в вашем здравом рассудке. И особенно в твердой памяти. Потому что если что-то случится с вашей памятью и вы не вспомните, где находится интересующая нас папка генерала Стригалева...

— А что это ты меня на «вы»? Старые знакомые, так сказать... — Рассудок Мезенцева плыл в каком-то тумане, и сейчас ему было важно отыскать какие-то надежные реальные метки, опоры, чтобы на их основе сориентироваться и понять, что к чему. Если бы Инга сейчас заявила, что видит Мезенцева первый раз в жизни, он, наверное, совсем рехнулся бы.

Но она так не сказала.

— В некотором роде, — сказала она. — Хотя в Дагомысе я тебя не узнала. Извини.

— Значит, в девяносто втором ты произвела на меня более сильное впечатление, чем я на тебя.

— Спасибо за комплимент, — сдержанно улыбнулась Инга. — Зато ты был неотразим в Дагомысе. Ты вел себя абсолютно нелогично... И твои действия было невозможно просчитать. Мы никак не могли понять, кто ты такой и что тебе нужно. Честно говоря, окончательно мы тебя расшифровали уже после. После того, как ты в меня стрелял. Бронежилет — это хорошая вещь, но два сломанных ребра... Не очень приятно. Лишние расходы на лечение. Потерянное время.

— Извини. Я хотел просто тебя убить.

— Интересно, зачем?

— Потому что ты хотела убить меня.

— Ничего подобного.

— Не свисти... Ты еще скажи, что не хотела убить Генерала.

— У меня не было такого задания.

— Ха! — сказал Мезенцев.

— Не «ха!», а у меня действительно не было такого задания.

У меня было другое задание. Серьезное задание. Если бы у меня не было такого задания, я бы и не надела бронежилет.

— И что это за задание?

Инга посмотрела на него снисходительно-доброжелательно, как смотрит мать на крошку-сына, просящего неприемлемо дорогую игрушку.

— А вам нужна папка? — уточнил Мезенцев.

— Конечно. Иначе я бы не стала мешать твоему другу. — Она кивнула в сторону Темы. — Делать то, что он хотел сделать.

— Отлично. Тогда давай разберемся — что ты там делала?

— Где папка, Евгений?

— Папка у меня, все в порядке. Что ты там делала?

— Хорошо. Кроме Генерала, в гостинице было много других людей. Мне нужно было позаботиться о других людях. Не о Генерале.

— Но ты оказалась в его номере. Зачем?

— Чтобы защитить его. Мне это не удалось. К сожалению.

— Подожди... — Мезенцев уставился на Ингу, сопоставляя то, что он видел сейчас, и то, что он видел в зеркале генеральского гостиничного номера. То, что было на пляже в Дагомысе, и то, что было на деревянном мостике в Приднестровье.

— Подожди. То есть... Ты не хотела ему мстить за то, что было тогда?

— Мстить? Нет. Зачем? Он делал свою работу. Я — свою. Когда-то мы работали друг против друга. Но время прошло. Теперь меня наняли, чтобы работать вместе с ним. Это бизнес. Неправильно примешивать к бизнесу эмоции. И все-таки давай вернемся к нашему с тобой бизнесу...

— К папке.

— Точно. Я не спрашиваю, зачем ты ее взял. Я спрошу — там все на месте?

— Все. Я все оставил так, как есть.

— Это хорошо. Теперь ты должен передать мне папку.

— Нет, я сам привезу эту папку в Волчанск, там я буду уверен, что с Леной все в порядке, мы обговорим условия... По телефону мы договаривались так. И мы не договаривались, что за мной будут шпионить...

— Если бы я за тобой не шпионила, ты был бы уже мертв. А что тебе Лена? Лена втянула тебя в крупные неприятности, и неразумно из-за нее...

— Давай-ка я сам решу, что разумно, а что нет.

— Пожалуйста, — вежливо ответила Инга. — Но я бы тебе рекомендовала обратиться к психологу. У тебя явные нарушения поведения. Вероятно, это последствия войны. Лично я прошла курс лечения — и это было очень хорошо. Тебе тоже рекомендую. Например, у тебя нарушения с логическим мышлением.

— С чего ты взяла?

— Если бы у тебя не было таких нарушений, ты бы давно спросил сам себя: эта Инга, она действует одна? Или за ней кто-то стоит?

Мезенцев вспомнил, что голос в трубке, предложивший ему вернуть папку, был мужским, и ответил:

— По крайней мере, вас двое.

Инга засмеялась.

— Что?

— Сейчас несколько наших людей присматривают в Волчанске за твоей Леной. Чтобы она никуда не убежала. Другие наши люди сейчас расположились снаружи твоего ресторана. Чтобы ты никуда не убежал. Тебя ждут на вокзале. Тебя ждут на твоей квартире. И в той квартире, которую ты снимал для Лены.

— Целая банда, — сказал Мезенцев без большого энтузиазма.

— Я бы назвала это по-другому — организация.

— И вы хотите папку.

— Мы хотим, чтобы ты отдал нам ее сейчас.

— А если она не в Ростове?

— А зачем же ты тогда сюда приехал? И привел нас за собой... Ведь Лена ждет. И до нее могут добраться эти бандиты — Маятник или Леван Батумский.

— Но ведь там с ней ваши люди...

— А стоит ли им рисковать ради нее? Тем более что мы пока не видим папки...

— Но когда я отдам вам папку, то где гарантии, что вы разрулите ситуацию с Маятником и Леваном?

— Евгений, мы серьезная организация. Мы держим свое слово. С Леной ничего не случится. Просто передайте нам папку, — терпеливо повторила Инга. — Будьте благоразумны.

В комнате, где на полулежал лучший друг Мезенцева, только что пытавшийся его убить, а на диване сидела женщина, уже однажды убитая самим Мезенцевым, слово «благоразумие» звучало не очень уместно.

— Как я со всеми вами устал, — пробормотан Мезенцев, непонятно к кому обращаясь. — Ну, поехали, поехали за папкой.

— Отлично, — удовлетворенно улыбнулась Инга и поднялась с дивана. — Ты всегда казался мне разумным человеком.

— Себе я таким никогда не казался... — ответил Мезенцев.