Шоколадная война

Глава семнадцатая

— Адамо!

Стручку не терпелось дождаться конца переклички. Вернее, того момента, когда будет названо имя Джерри Рено. Как и все остальные, Стручок наконец узнал, что Джерри выполнял задание Стражей — вот почему он день за днем отказывался продавать шоколадные конфеты, вот почему не хотел обсуждать это с другом. Теперь Джерри мог вновь стать самим собой, отменить свою противоестественную забастовку. В последнее время у него даже с футболом не ладилось. «Какая муха тебя укусила, Рено? — спросил вчера тренер с отвращением. — Ты будешь играть как положено или нет?» И Джерри ответил: «Я играю как положено». Все ребята поняли двойной смысл, заключенный в этих словах, потому что теперь причина его поведения ни для кого не составляла тайны. У них со Стручком был только один короткий разговор на эту тему — даже не разговор, а так, обрывок разговора. Вчера после тренировки Стручок шепнул Джерри: «Когда кончается твое задание?» И Джерри сказал: «Завтра я начну продавать конфеты».

— Гувер!

— Одна.

— Слабовато, Гувер, — сказал Леон, но в его голосе не слышалось ни гнева, ни даже разочарования. Сегодня брат Леон был бодр и весел, и его настроение передалось классу. Так всегда проходили уроки Леона: он задавал тон и температуру. Когда брат Леон был доволен, все были довольны; когда он чувствовал себя паршиво, все чувствовали себя паршиво.

— Джонсон!

— Пять.

— Неплохо, неплохо.

Киллели… Леблан… Маллоран… Перекличка катилась дальше, присутствующие называли свои результаты, а учитель отмечал их у себя в списке. Фамилии и ответы звучали почти как песня, мелодия для целого класса, речитатив для многих голосов. Потом брат Леон выкликнул: «Пармантье!» И в комнате возникло напряжение. Что бы Пармантье ни ответил, это было неважно, его результат никого не интересовал. Потому что следующим шло имя Рено.

— Три, — отозвался Пармантье.

— Хорошо, — ответил брат Леон, делая пометку напротив его имени. Затем поднял глаза, и в классе раздалось:

— Рено!

Пауза. Опять эта проклятая пауза.

— Нет!

Стручок почувствовал себя как оператор телекамеры на съемках документального фильма. Он развернулся в сторону Джерри и увидел лицо своего друга — белое, рот полуоткрыт, руки висят по бокам. Потом направил свою камеру на брата Леона и увидел на лице учителя шок, увидел его рот, округлившийся в изумлении. Можно было подумать, что Джерри с учителем отражаются друг в друге, как в зеркале.

Наконец брат Леон опустил взгляд.

— Рено, — снова повторил он, точно хлыстом стегнул.

— Нет. Я не буду продавать конфеты.

Города пали. Земля разверзлась. Небо лопнуло. Звезды померкли. И страшная тишина.