Шотландские народные сказки и предания

Предание о замке Илен-Донен

И на Шотландском нагорье, и на Гебридских островах издревле соблюдают такой обычаи: когда ребенка отнимут от груди и впервые дадут ему нить из сосуда, этим сосудом должен быть череп ворона. Тогда ребенок, по поверью, будет обладать сверхъестественными дарами, — ведь ворон слывет самой мудрой из птиц.

Давным-давно жил был в Кинтейле вождь одного клана. И вот ему захотелось узнать, есть ли хоть доля правды в этом поверье. Когда его маленького сына Шемаса отняли от груди и впервые собирались напоить коровьим молоком, отец велел налить молоко в легкий и хрупкий череп ворона.

Однако еще долго казалось, что у мальчика нет никаких особенных дарований. Он играл и лепетал, как и все другие дети, и так же, как они, был то своенравным, то послушным.

Но как-то раз отец увидел Шемаса под яблоней. Мальчик сидел, глядя вверх, на ее ветви, и что-то бормотал, но бормотанье его не походило на человеческую речь. Вождь подошел поближе, и тут раздался шум и трепыханье крыльев — целая стая птичек улетела в испуге.

— Эх, отец, зачем ты их распугал! — сказал Шемас. — Ведь птички рассказывали мне про теплые края, куда они улетают, когда мы тут зимой дрожим от холода. Рассказывали они и про безбрежное синее море, что целый день лежит под солнцем, спокойное, тихое, не бросает на берег серые волны, как наше море.

— Но как они могли тебе рассказать про это, сын мой? — удивился вождь. — Ведь птицы не говорят по-нашему.

— А я понимаю их и могу говорить с ними, — сказал Шемае, — их язык я знаю, как свой родной.

Так вождь убедился, что сын его одарен знанием птичьего языка. Справедливо было древнее поверье о черепе ворона!

Проходили годы, а Шемас не терял своего дара. Выезжая на охоту, он беседовал с соколом, что сидел у него на руке; гуляя по берегу моря, он слушал рассказы морских птиц о кораблях, плывущих по океану, а малые пташки, что подлетали к его отчему дому, сообщали ему обо всем, что видели в окрестностях. Шемас отличался от других не только своим даром — он рос юношей умным и храбрым, и весь клан считал, что со временем он станет достойным преемником своего отца.

Но в один черный день случилось так, что гнев старого вождя обратился на Шемаса и заставил юношу в скорби покинуть родину.

В тот вечер он прислуживал отцу за столом. И вот старик вдруг показал рукой на закопченные стропила. На этих стропилах бесчисленные птицы с незапамятных времен вили гнезда.

— Скажи, сын мой, о чем сегодня щебечут скворцы? — спросил Шемаса вождь. — В жизни я не слыхивал, чтобы они так шумели.

Шемас опустил глаза и ответил:

— Я бы тебе сказал, отец, да боюсь, что ты рассердишься.

Не мудрено, что старика обуяло любопытство, и Шемасу волей-неволей пришлось сказать ему правду;

— Скворцы говорят, что когда-нибудь мы с тобой поменяемся местами: ты, отец, будешь мне прислуживать за столом в этой самой палате.

Услышал вождь ответ Шемаса и разгневался. Подумал, что сын хочет восстать против него и получить наследство раньше времени.

— Изменник! — крикнул старик и швырнул об пол свой кубок. — Так, значит, ты предашь родного отца? Уходи из моего дома! Простись со своими родичами и больше не показывайся мне на глаза!

Как ни убеждал Шемас отца в своей сыновней любви и верности, а пришлось ему проститься с родными и покинуть отчий дом. Он ушел из Кинтейла, как нищий, в чем был, а когда добрался до берега моря, подумал:

«Весь мир лежит передо мной за океаном. Сяду на какой-нибудь корабль и поплыву по синему морю к тем солнечным странам, про какие рассказывали мне птицы».

Случилось так, что как раз в тот день один корабль уходил в заморские страны, и Шемасу удалось на него наняться. И вот корабль поплыл по морю, то спокойному, то бурному, и наконец причалил к берегам Франции. Здесь Шемас решил высадиться и дальше идти пешком. В путь он тронулся легким шагом, готовый к любым приключениям.

Немного погодя он подошел к огромному парку, где в зеленой траве росли лилии. Вдали высились золоченые башенки, и Шемас догадался, что там королевский дворец. Он подошел к огромным воротам и услышал стук топоров и визг пил. Оказалось, что толпа дровосеков рубит тополевую рощу перед дворцом. Но это еще не все: к своему великому удивлению, Шемас увидел, что все небо вокруг дворца кишит птицами — маленькими бурыми воробьями. Они кричали без умолку да так пронзительно, что ему пришлось даже уши себе заткнуть.

Тут к нему подошел слуга и сказал:

— Затыкай, затыкай себе уши, странник! Все равно будешь слышать этот нестерпимый гомон. Нам покоя нет от птичьего щебета и чириканья, и не только здесь, в парке, но и в самом дворце. Прямо рехнуться впору! Король не знает, что делать, как избавиться от этой напасти.

И тут Шемас подумал: «А ведь я, пожалуй, смогу помочь королю в беде!» И он попросил слугу провести его к королю.

Слуга повел Шемаса по длинным галереям, где тучи воробьев бились крылышками о стены; повел по террасам, где придворные дамы не могли расслышать друг дружку из-за неумолчного птичьего гомона; повел через палату с колоннами, где воробьи, рассевшись по всем карнизам и выступам, заглушали речи важных королевских советников.

Наконец слуга привел Шемаса в небольшую комнату, где король сидел один. Окна здесь были закрыты наглухо, За дверью на страже стоял часовой. Но несмотря на эти предосторожности, один прыткий воробей ухитрился-таки влететь в комнату утром, когда королева пришла поздороваться со своим супругом. Воробей сидел на подлокотнике кресла, а король смотрел на него в глубоком отчаянии, опершись подбородком на руку.

— Позвольте вам доложить, сэр, — начал Шемас, — что я, пожалуй, смогу избавить вас от этой пернатой беды, что свалилась на ваш дворец.

Лицо у короля посветлело, и луч надежды блеснул в его глазах.

— Если ты говоришь правду, — молвил он, — получишь большую награду и заслужишь мою вечную благодарность. Но почему ты думаешь, что сумеешь помочь моей беде?

Тогда Шемас поведал королю о своем даре — сказал, что умеет говорить с птицами на их языке.

— Если птицы на вас так ополчились, сэр, — молвил он, — и подняли такой шум, значит, этому есть какая-то причина.

Тут он повернулся к птичке, что сидела на кресле короля, и заговорил с нею на ее языке. Это было то же диковинное бормотанье, какое услышал старый вождь, когда увидел сына под яблоней. Но вот Шемас умолк, а воробей перелетел на его протянутую руку и возбужденно защебетал в ответ. Король, конечно, ничего не мог разобрать в его щебете, а Шемас, тот, видимо, прекрасно все понял. Он повернулся к королю и сказал:

— Так вот, сэр, загадка эта совсем простая. Вы рассердили воробьев, когда приказали срубить тополя перед дворцом. Ведь птички гнездились на их ветвях, а теперь боятся остаться бездомными. Но если вы прикажете дровосекам прекратить рубку, птички обещают больше вас не беспокоить.

Тут король встал, распахнул дверь и отдал какой-то приказ часовому. И тотчас же шесть герольдов затрубили в шесть серебряных труб и объявили, что отныне ни одно дерево, ни один куст, ни одна ветка, ни один сучок в дворцовом парке не будут срублены. А еще король поклялся своей густой бородой и всеми французскими святыми, что, если птицы перестанут его тревожить, Шемас получит большую награду.

И вот как только все топоры перестали стучать, из длинных галерей, с террас, где сидели придворные дамы, из палаты с колоннами, где совещались королевские советники, из каждого угла и закоулка во дворце начали вылетать стаи воробьев. Пролетев над золочеными башенками, они устремлялись к тополям, чтобы снова вить на них свои гнезда. С того часа и до последних дней французского короля его уже не тревожил ни один воробей.

И король, верный своему слову, щедро вознаградил Шемаса за услугу — подарил ему длинную галеру, полностью снаряженную и с командой, и, кроме того, дал много золота.

На этом добром новом корабле Шемас опять поплыл по морю в поисках приключений. Он побывал в странах, где живут темнокожие люди и там, где золото лежит прямо на земле, словно камни на горах, но никто на него не обращает внимания. Плавал Шемас и между прекрасными островами, на которые еще не ступала нога человека. И куда бы он ни приехал, всюду он приобретал и богатство и знания. Но во всех этих дальних странах Шемас часто вспоминал родные горы и горные озера и поросшие вереском склоны Кинтейла. Он странствовал десять лет и больше уже не мог противиться своему великому желанию вернуться домой и вновь увидеть родных.

И вот наконец его роскошная галера с золоченым носом пробралась сквозь туман меж Гебридскими островами и бросила якорь в узком проливе между островом Тотегом и одним скалистым островком.

Родичи Шемаса и члены его клана, завидев большой корабль, стали дивиться его великолепию и спрашивать друг друга: кто же этот богатый иноземец, что прибыл в их страну? Новость передали старику вождю, что когда-то выгнал из дому родного сына, и он пошел на берег, чтобы приветствовать незнакомого мореплавателя и оказать ему гостеприимство. Но он не узнал в этом красивом чужестранце родного сына и обошелся с ним как с важным заморским гостем. А Шемас решил открыться не сразу, но во время пира, который задали в его честь.

По обычаю тех времен, хозяин дома должен был сам прислуживать за столом почетному гостю. Шемаса посадили за главный стол, и старый вождь принес ему вина. Старик стал перед ним на одно колено и протянул ему кубок с вином, и тут Шемас воскликнул:

— Отец мои, неужто ты меня забыл? Ведь я твой роддом сын! Ты в гневе выгнал меня из дому, когда услышал пророчество птиц. Теперь их предсказание исполнилось: ты прислуживаешь мне за своим собственным столом. Отец, прими меня, как своего сына! Я снова клянусь, что у меня, и в мыслях не было изменять тебе. Ничего дурного я против тебя не замышлял.

Тут старик вскочил с радостным криком и бросился обнимать сына. При всех собравшихся в палате он назначил Шемаса своим преемником и наследником, и все в клане возликовали.

Когда же Шемас рассказал о своих путешествиях, слава о нем разлетелась повсюду и дошла до самого шотландского короля. В те времена на жителей западного побережья Шотландии часто нападали скандинавы, и король искал верного человека, чтобы поручить ему охрану подступов к Кинтейлу. Он призвал Шемаса ко двору и, убедившись, что он одарен великой мудростью, приказал ему построить замок на скалистом островке Илен-Донен напротив острова Тотега. Этот замок стал сторожевой крепостью и твердыней, ограждавшей Шотландию от скандинавских захватчиков.