Шотландские народные сказки и предания

1. Древние фейны

Шотландия — родина многих героев, но больше всех прославился Фин Мак-Кул. Жил он в седую старину, и древние сказители передавали рассказы о его великих подвигах из поколения в поколение.

Фин Мак-Кул был вождем отряда в девять тысяч воинов, получившего прозвище «Воинство фейнов» (или — фиэна). Они воевали и в Эрине и в Альбе — как некогда называли Ирландию и Шотландию, и, пожалуй, нет в этих двух странах ни клочка земли на равнине, ни горного склона, что не хранил бы памяти о деяниях Фина.

Воинство фейнов образовалось в те времена, когда локленеки (как в древности называли норвежцев, да и других скандинавов) осаждали берега Эрина и Альбы. Король Эрина тогда созвал совет, чтобы обдумать, как ему одолеть своих врагов.

И вот ему посоветовали выбрать самых сильных людей в стране — полсотни мужчин и полсотни женщин — и переженить их, с тем чтобы их сыновья составили непобедимое воинство для борьбы с иноземными пришельцами.

Так народилось поколение могучих воинов. Они всегда рвались в бой и под предводительством Фина прогнали скандинавов. А потом защищали родину от других вражеских нападений, в мирное же время охотились.

Могучий Фин был все же не самым сильным из своих девяти тысяч воинов. Но его почитали за мудрость, великодушие, покровительство слабым и беззащитным и незапятнанную честь. Есть поговорка: «Друга в беде ни разу Фин не покинул», — и воинство фейнов во всем полагалось на него.

Один зуб у Фина был не простой, а волшебный. Он служил ему неоценимым советчиком и помогал предводительствовать фейнамн. Сверхчеловечески мудрым становился Фин, когда нажимал этот зуб указательным пальцем.

У вождя было два сына: Осгар и Оссиан. Осгару дали прозвище «Вождь Людей», и он совершил немало подвигов, достойных его великого отца. Фин за всю свою жизнь прослезился лишь раз. Это было, когда умер Осгар.

Оссиан был бардом фейнов. Последний в роде, он жил еще долго после того, как все фейны покинули наш мир. Дряхлый, слепой горемыка, он бродил по стране, оплакивая в своих песнях былое величие фейнов.

Русый Дирмед, по прозвищу «Крепкий Щит», тоже был одним из великих героев, что сражались в рядах Воинства фейнов. Он приходился Фииу племянником — был сыном его сестры-близнеца и, как говорят, родоначальником клана Кембелл. В память об охоте Дирмеда в Кинтейлском лесу герб этого клана увенчан изображением кабана с грозными клыками.

Конен, псарь Фина, был самым свирепым из фейнов. Каждый волос на его голове обладал силой взрослого мужа. Страшны были вспышки его дикой ярости, и Фин, опасаясь, как бы он сгоряча не поранил других воинов, приказал остричь его наголо и не давать его волосам отрастать.

Голл был самым сильным из всех фейнов. По преданию, он мог съесть за обедом целых семь оленей.

Колайт, он же «Тинмен», был самым быстроногим из бегунов. Когда он бежал во всю прыть, людям чудилось, будто это три человека бегут, — так стремительно он мчался вперед.

Вот какими были славнейшие герои фейнов. А теперь мы расскажем, какие подвиги они совершали в рядах легендарного воинства.

2. Путешествие Фина в Локлен (Скандинавию)

Отогнав скандинавов, Фин со своими воинами отправился на охоту в горы. И вдруг к ним подошел какой-то юноша и приветствовал их. По его говору можно было догадаться, что он чужеземец.

— Откуда ты пришел и что тебе нужно от нас? — спросил Фин, а пес Брэн, лежавший у его ног, впился глазами в незнакомца.

Брэн был громадный пес, черный, с желтыми лапами, белым брюхом и рыжими острыми ушами, всегда настороженными. Лучшей охотничьей собаки свет не видывал.

— Я пришел сюда издалека искать себе хозяина, — ответил незнакомец.

— А мне как раз нужен слуга, — молвил Фин. — Какой платы ты просишь за год и еще один день службы?

— Мне немного надо, — ответил юноша, — а вернее, лишь одно: когда пройдет год и еще один день, ты пойдешь со мной вместе на пир и ночной праздник во дворец короля Локлена. Но пойдешь ты один — не возьмешь с собой ни собаки, ни человека, ни теленка, ни ребенка, а также — никакого оружия.

Фин с такой силой хлопнул юношу по плечу, что тот покатился с горного склона.

— Согласен! — сказал ему Фин. — Просьбу твою я выполню, потому что чую — тут пахнет приключениями. Послужи мне год и еще один день, и я пойду с тобой в Локлен, как ты просишь.

И вот юноша верой и правдой служил Фину год и еще одни день. А когда срок его службы кончился, пошел к Фину и напомнил ему о его обещании. Тогда Фин собрал все девять тысяч воинов-фейнов в своем жилище и сказал:

— Придется мне теперь сдержать мое обещание этому молодцу. Когда вернусь, не знаю. Но если не вернусь через год и один день, знайте, что локленеки меня убили. Если это случится, пусть те, что не отточат мечей своих, натянут тетиву на луки и приготовятся к великой битве на побережье Локлена — к отмщению за мою смерть.

Фин уже ступил за порог, как вдруг его окликнул шут и сказал:

— О Фин, вождь людей, выслушай мой совет, — ведь головы шутов нередко питают мудрость королей.

— А что ты посоветуешь? — спросил Фин.

— Вот что. Возьми с собой золотую цепь Брэна. Цепь — не собака, не человек, не теленок, не ребенок и не оружие; однако она может тебе пригодиться.

— Возьму, — сказал Фин.

И он снял с Брэна цепь и положил в карман. Потом простился со своими домочадцами и пошел вслед за юношей, что прослужил ему год и один день.

Фин ходил быстро, но скоро увидел, что юноша идет еще быстрее и поспевать за ним нелегко. Они шагали по горам и долам, по болотам и горным склонам, поросшим папоротником, переправлялись через реки и озера. Иной раз юноша скрывался из виду в расщелине скалы, но Фин обходил гору и встречал спутника у другой расщелины. Так они и шагали, пока не кончился их путь и не подошли они к дворцу короля Локлена.

Черный и мрачный, стоял дворец над морем, а море пенилось и с ревом билось о прибрежные скалы. Фина утомило путешествие, и он с нетерпением ожидал обещанного пира. Войдя во дворец, он сел в кресло передохнуть.

Но не позвали Фина Мак-Кула на пир в тот день. Король Локлена и его угрюмые воины стали совещаться, какую из позорных казней лучше избрать для Фина. Ибо он, войдя во дворец, стал их пленником и теперь уже понял, что пощады от них не жди.

— Давайте повесим его! — сказал один советчик.

— Сжечь его живым! — крикнул другой.

— Утопить в самом глубоком озере! — заревел третий.

Потом один воин, самый свирепый с виду, поднялся и сказал:

— Есть еще более позорная смерть, и ей мы и предадим Фина Мак-Кула. Отведем его в Большое ущелье, где живет страшный Серый Пес, и он разорвет Фина на куски. Какой позор будет для фейнов, когда их вождя растерзает паршивая собака! Нет большего позора!

Тут все захлопали в ладоши, и раздались громкие крики одобрения. Ведь нельзя было придумать более жестокой и страшной казни, чем смерть от клыков чудовищного Серого Пса. Этот пес много лет бродил по Большому ущелью и пожирал всех, кто попадался ему на пути.

И вот все собравшиеся немедленно встали, вышли с Фином из дворца и отвели его в ущелье. А там оставили одного в тумане среди зарослей черного терновника и зубчатых скал. Лай страшного пса с острыми клыками уже доносился издалека.

Что было делать Фину? Спасаться бегством? Оставаться на месте? И то и другое грозило ему гибелью. Побеги он назад — его убьют враги; останься на месте — растерзает пес. И Фин решил, что лучше уж погибнуть от Серого Пса, чем от руки вероломных локленеков.

Он стоял недвижно и прислушивался ко все более громкому вою Пса, готовясь встретить смерть, как подобает герою.

И вдруг он различил в тумане, что Серый Пес приближается. Как ни храбр был Фин, колени его задрожали и все тело затрепетало от страха. Пес был такой же огромный, как Брэн, и щетина на спине у него стояла дыбом, словно наконечники копий. В разинутой пасти между острыми клыками висел красный язык. Пес громко фыркал, и его дыхание опаляло все на три мили вокруг. Кожа у Фина стала морщиться от этого страшного жара.

И вдруг Фин вспомнил, что, по совету шута, взял с собой золотую цепь Брэна. Наконец-то в душе его затеплилась надежда. Он вынул из кармана цепь и стал махать ею перед собой. И тут, словно по волшебству, Серый Пес замер, притих, умолк и даже принялся вилять хвостом. Потом он подошел к Фину и стал облизывать его с головы до ног, пока не исцелились все места, обожженные его огненным дыханием. И вот Фин надел Серому Псу на шею цепь Брэна и повел его по ущелью. Пес послушно шел рядом с ним.

В нижнем конце ущелья был небольшой домик. Здесь жила одна старуха со своим мужем. Она как раз стояла на пороге, когда Фин проходил мимо с Серым Псом. Старуха, не помня себя от удивления, вбежала в дом, заахала, замахала руками.

— Что такое? Что ты увидела? — спросил ее муж.

— По ущелью идет богатырь, да такой красавец, каких свет не видывал, — ответила старуха. — И ведет на золотом поводке страшного Серого Пса.

— Ну, это по силам лишь одному человеку на свете — Фину Мак-Кулу. А поводок — это золотая цепь Брэна, — молвил старик; потом встал, вышел из дома и поздоровался с Фином, а тот рассказал ему про все, что случилось в Большом ущелье. Супруги позвали Фина к себе, и старик сказал:

— Серый Пес потому присмирел, что узнал золотую цепь твоего Брэна. Ведь они родные братья — родились в одном помете. Брэн будет верен тебе до конца своих дней, и так же верен будет Серый Пес, — теперь ты его хозяин.

Фин подивился, что ему столь счастливо удалось спастись от гибели, и похвалил старика за мудрость. Старик и старуха были рады видеть у себя Фина и пригласили его погостить у них, сколько он сам пожелает.

Фину хорошо жилось у гостеприимных хозяев в домике близ Большого ущелья. Он и не заметил, как прошел год и одни день с тех пор, как он покинул Воинство фейнов и ушел в Локлен.

Но вот как-то раз старуха поднялась на пригорок неподалеку от дома и увидела внизу на берегу моря необычное зрелище. Она быстро вернулась домой, выпучив глаза от удивления.

— На берегу какие-то великаны-воины, и нет им числа! — вскричала она. — Начальник у них рыжеволосый богатырь, да такой, что навряд ли его можно одолеть в бою.

Фин даже подскочил от радости.

— Это все мои возлюбленные собратья! — воскликнул он. — А рыжий воин это мой сын Осгар. Пойду им навстречу!

И он ринулся на берег, а Серый Пес выскочил из-за очага и побежал за ним. Фейны увидели, что их вождь идет целый и невредимый, и так громко закричали от радости, что клики их разнеслись по всему Локлену. Радостной была встреча Фина с его воинами, и так же радостно встретились Брэн и его брат, Серый Пес.

— Мы отточили свои мечи, натянули тетивы на луки и пришли сюда отомстить за твою смерть, отец, — сказал Осгар. — Ведь прошел уже год и еще один день с тех пор, как ты нас покинул, и мы думали, что ты убит.

— Нет, сын мои, я выжил, — сказал Фин, — но не по милости локленеков.

И он рассказал своим воинам, как вероломно с ним поступили король Локлена и его люди.

Тут Фин и все Воинство фейнов обнажили мечи, вынули стрелы из колчанов и жестоко отомстили скандинавам. Весь берег покраснел от их крови, и громкие стоны заглушили шум прибоя.

А когда битва кончилась, фейны вернулись на родину и там задали пир на весь мир, чтобы отпраздновать свою победу.

И с того дня Серый Пес стал жить вместе с собаками фейнов.

3. Смерть Дирмеда

Однажды Фин задумал жениться. Многие прекрасные женщины с радостью вышли бы за него замуж. Но он решил выбрать не просто красавицу, а девушку умную и смышленую. А чтобы узнать, умна ли, смышлена ли невеста, Фин придумал шесть вопросов и всякий раз задавал их женщине. когда приезжал к ней на смотрины. И он объявил: женой его будет та, что сумеет ответить на все вопросы.

У графа Аллина была дочь Грэн. Темноволосая, ясноглазая, она по всей округе славилась своей красотой. Она-то и ответила Фину на его шесть вопросов, когда он приехал к ее отцу.

— Что изобильней травы? — спросил ее Фин.

— Роса, — ответила Грэн, — потому что на каждой былинке лежит много капель росы.

— Что белее снега? — спросил Фин.

— Правда, — ответила Грэн.

— Что чернее ворона? — спросил он.

— Смерть, — ответила она.

— Что краснее крови?

— Лицо достойного человека, когда ему нечем угостить нежданных гостей.

— Что острее меча?

— Упрек врага.

— А что быстрее ветра?

— Мысли женщины, что летят от одного мужчины к другому, — ответила Грэи.

И на все эти вопросы она ответила сразу — ни на миг не призадумалась.

Тогда Фин взял ее руки в свои.

— Поистине, Грэн, — сказал Фин, — ты самая прекрасная и самая смышленая из женщин. Хочешь стать моей женой?

— Стать женой Фина Мак-Кула — это самая великая честь, какая только может выпасть мне на долю, — ответила она.

К вот в замке графа Аллина в огромной палате задали пышный пир. И все девять тысяч героев Воинства фейнов пришли на свадьбу, чтобы отпраздновать бракосочетание своего великого вождя.

Балки дрожали, и кровля тряслась от раскатов их хохота, и стены содрогались, когда воины чокались винными кубками. Пир и веселье продолжались семь дней.

В числе собравшихся там девяти тысяч воинов был Дирмед, племянник Фина, третий после Фина и Осгара в ряду славнейших героев Воинства. Тут надо сказать, что Русый Дирмед был самый красивый юноша из всех фейнов, а на левой скуле у него была родинка, и не простая, а волшебная. Стоило любой женщине только взглянуть на нее одним глазком, и она без памяти влюблялась в Дирмеда. Поэтому он всегда закрывал чем-нибудь эту родинку.

И вот когда свадебный пир был в самом разгаре, две белые собаки Грэн, что лежали у ее кресла, подрались из-за кости, брошенной на пол. Дирмед выскочил из-за стола и кинулся их разнимать. Вот с каких пустяков начались в тот день все его горести!

Пока он, стоя на коленях, разнимал собак, повязка соскользнула с его левой скулы. Грэн увидела родинку и в тот же миг полюбила Дирмеда.

«Фин — мудрый и могучий вождь, — подумала она. — И он оказал мне великую честь. Но Дирмед прекраснейший из мужчин, и в глазах его сияет юность. И люблю я Дирмеда!»

А позже, когда Фин уже отяжелел от вина и дремал в кресле, повесив голову на грудь, Грэн наклонилась к Дирмеду и сказала, что любит его.

— Бежим отсюда вместе! — умоляла она его. — Возьми меня с собой, и нынче же ночью уйдем туда, где Фин никогда нас не найдет.

Дивная красота Грэн обворожила Дирмеда не меньше, чем девушку зачаровала его родинка. Но хотя просьба ее была для него великим соблазном, он поклялся, что ни за что на свете не изменит Фину и не похитит у него невесту.

— Неужто ты хочешь, чтобы я стал самым бесчестным из фейнов? — спросил он.

— Заклинаю тебя, бежим отсюда вместе! — ответила Грэн.

Когда она это сказала, Дирмед глубоко вздохнул. Ибо в те далекие времена был такой обычай: когда женщина заклинала мужчину выполнить ее просьбу, мужчина обязан был повиноваться. Однако Дирмед все же попытался уклониться от этого и сохранить верность Фину.

— О Грэн, — сказал он, — на тяжкую судьбу ты меня обрекаешь! Я увезу тебя, как ты этого требуешь, но лишь с одним условием: я возьму тебя с собой не из дома и не со двора; ты явишься ко мне не верхом на коне и не пешком. И если ты не придумаешь, как все это можно сделать, мы останемся здесь.

Тут он встал из-за стола и ушел ночевать в соседний дом.

А наутро Грэн уже появилась под окнами этого дома вместе со своими двумя белыми собаками. И она окликнула Дирмеда:

— Дирмед, выходи! Посмотри сам, выполнила я твои условия или нет!

Дирмед встал и увидел, что все его условия она выполнила. Грэн не стояла на земле и не сидела на коне, но сидела верхом на козле. И находилась она не в доме и не во дворе, а на самом пороге — в проеме входной двери.

— Поистине, Фин был прав, когда сказал, что ты не только самая прекрасная, но и самая смышленая из женщин, — молвил Дирмед. — Так что пора нам в путь! Боюсь, однако, что, куда бы мы ни убежали, нет на свете места, где Фин не найдет нас. Стоит ему лишь нажать указательным пальцем свой зуб мудрости, и он сразу узнает, где мы скрываемся. Гнев его будет ужасен, и он не успокоится, пока мщение не надет на мою голову.

Тут Грэн соскочила с козла, и влюбленные, захватив с собой обеих ее белых собак, быстро ушли вдаль.

Они не давали отдыха ногам, пока множество зеленых гор и долин не легло между ними и замком графа Аллина. И вот наконец дошли до чудесных мест на полуострове Кинтайр.

Но как ни быстро они бежали, еще быстрее гнался за ними Фин. Ибо когда ему доложили, что Дирмед ушел с его невестой, он нажал указательным пальцем свой зуб мудрости и тотчас, узнал, что беглецы уже скрылись в Кинтейлском лесу. Тогда Фин вместе со всем Воинством фейнов ушел из Аллина и поспешил на полуостров Кинтайр. Всех их подгонял яростный гнев Фина.

— Дирмед был мне дороже всего на свете, и никогда бы я не подумал, что он может так меня оскорбить! — в бешенстве говорил Фин, и жилы вздувались на его шее.

Наконец фейны поднялись на вершину горы, что возвышается над бескрайним Кинтейлским лесом. Тут Фин отстегнул свой охотничий рог и громко затрубил, и эти трубные звуки разнеслись по всему полуострову.

Надо сказать, что каждый воин из Воинства фейнов давал клятву откликаться на охотничий зов Фина. И вот Дирмед услышал трубные звуки и понял, что придется ему на них пойти.

— Ничего не поделаешь, возлюбленная моя, — сказал он Грэн. — Я поклялся откликаться на охотничий зов и должен теперь пойти к Фину.

Грэн увидела, что он твердо решил идти, и молвила:

— Я пойду с тобою, возлюбленный мой. И если Фин готовит смерть тебе, то пусть она станет и моей смертью.

Они встали и явились к Фину на вершину высокой горы. С Фином были Осгар и Оссиан и самые славные герои из его воинства, а верный пес Брэн лежал у его ног. Когда Фин увидел, как Дирмед и Грэн поднимаются к нему, взявшись за руки, гнев в его сердце немного ослабел.

«Молод Дирмед для смерти! — подумал он, но тут же вспомнил, как оскорбил его племянник, и ревность запылала в нем с новой силой. — Но умереть он должен!» — решил Фин.

Однако он был не в силах сам убить Дирмеда своим мечом и придумал отмщение иного рода.

В Кинтейлском лесу жила старуха по имени Малла Лли, что значит «Седая Бровь». Она держала стадо свиней, и вожаком стада был страшный кабан. На него охотились многие храбрецы, но ни один не вернулся с охоты — с такой яростью он на них нападал. И Фин задумал послать Дирмеда поохотиться на этого кабана. Вот каким образом решил он предать смерти племянника и утолить свою жажду мести.

Он приветствовал Дирмеда и приказал ему пойти убить кабана. Дирмед знал, что ему грозит неминуемая гибель, и попрощался с Осгаром и Оссианом, со своими родичами и друзьями своей юности. Он молча простился и с Фином. А под конец подошел к прекрасной Грэн и сказал ей: «Прощай!» Потом взял свое копье, сошел с горы в лес и скрылся из виду в густой чаще.

Вскоре люди на вершине горы догадались, что Дирмед нашел кабана — до них донесся шум борьбы охотника со зверем. Они услышали, как трещит и ломается подлесок, как фыркает взбешенный кабан. И вдруг наступила тишина. А потом послышался ликующий крик человека. Дирмед убил кабана.

Фин и его сыновья бросились в лес и там нашли Дирмеда, целого и невредимого. Он отдыхал рядом с тушей кабана. Черная кровь сочилась из сотни ран, нанесенных копьем охотника.

— Недаром люди прозвали тебя «Крепкий Щит», Дирмед, — сказал Фин племяннику.

Хоть Фин и похвалил Дирмеда, в нем кипела злоба, — ведь замысел его не удался. Но Фин знал, что на спине у этого кабана растут ядовитые щетинки. Один лишь укол такой щетинки может убить человека. И вот он позвал Дирмеда и сказал:

— Измерь свою добычу, племянник. Пройдя по спине кабана и скажи, сколько ступней будет от его рыла до хвоста.

Дирмед, не чуя беды, встал и босиком прошел по спине кабана от рыла до хвоста, как велел ему Фин. Но, по счастью, ни одна ядовитая щетинка не попалась ему под ногу.

— Шестнадцать ступней! — объявил он. — Измерено точно.

— Измерь еще раз, может быть, ты ошибся, — приказал ему Фин.

И Днрмед опять ступил на широкую спину кабана. Но на полпути ядовитая щетинка уколола его в родимое пятно на правой пятке. Смертоносный яд проник в тело Дирмеда, и он замертво упал на землю.

Тогда Фина стала терзать совесть.

— Дирмед! Что может тебя исцелить? — крикнул он.

И Дирмед ответил слабым голосом:

— Глоток воды из ладоней Фина.

Фин тотчас пошел к ручью, что протекал под деревьями, сложил руки ковшиком и зачерпнул немного воды. Но вдруг вспомнил, какой гнев обуял его, когда Дирмед бежал с Грэн, подошел к Дирмеду и растопырил пальцы. Вода пролилась на землю.

Однако Фин еще раз пошел к ручью, опять сложил руки ковшиком и зачерпнул полную горсть воды. Но душа его раздиралась на части: то в нем вспыхивала давняя любовь к Дирмеду, то — яростный гнев на него за его вероломство, и Фин снова пролил драгоценную воду. Когда же он в третий раз подошел к племяннику, Дирмед был уже мертв.

— Я убил единственного сына своей сестры, убил из-за женщины, что меня больше не любит! — горевал Фин. — Тот, кто был третьим в ряду самых доблестных героев Воинства фейнов, пал от моей руки.

Тогда Осгар, Оссиан, могучий Голл, псарь Конен — все те, что росли с Дирмедом и вместе с ним проводили свои молодые годы, стали горько оплакивать его. А когда Грэн узнала, что Дирмед скончался и она осталась одна, дух ее сломился, и она тоже умерла с горя.

Дирмеда и Грэн с почестями похоронили вместе на берегу озера Лок-Дайк, у его серых тихих вод. Их тела положили не в гроб, но в длинную ладью Дирмеда и рядом с ним положили его острый меч, его знаменитый щит и все то, что ему принадлежало. А в ногах Грэн лежали ее белые собаки. Как только умерла их хозяйка и они тоже остались одни, обе они издохли.

Потом над могилой насыпали огромный курган, и он до сего дня носит название Дирмен Дирмед.

4. Как Фин добыл себе меч

После смерти Дирмеда Фин покинул Кинтайр и стал охотиться на острове Айлей. Как-то раз, когда Фин шел по горному склону, размахивая своим длинным копьем, ему повстречался какой-то широкоплечий, темнолицый незнакомец. Он вприпрыжку бежал навстречу Фину по траве, и у него был всего один глаз, да и тот — на лбу.

— Фин Мак-Кул, вождь людей, хочешь пойти со мной в мою кузницу? — спросил он звонким голосом.

— А ты, кузнец, видать, не из смертных, — молвил Фин. — Однако я все же пойду с тобой. Показывай дорогу!

Тут кузнец-эльф дико расхохотался, и хохот его как гром раскатился по горам.

— Следуй за мной, если можешь, Фин Мак-Кул! — крикнул он и тотчас понесся с быстротой штормового ветра. Фин помчался следом за ним.

Они бежали по косогорам, одним махом перескакивали через пустынные ущелья и, едва коснувшись правой погон дна долины, левой уже ступали на ее дальний склон. Трава на горах волновалась, так быстро они неслись, и ни разу Фин не отстал и не замедлил стремительного бега.

Наконец они подбежали к каменной хижине. В нее вела каменистая тропка. Тут кузнец-эльф повернулся и потряс руку Фииу.

— Ходим мы одинаково быстро, — сказал он. — Вот моя кузница! Войдем в нее и скуем меч тебе по руке.

Они вошли в хижину, где их радушно приняла дочь кузнеца. И пока Фин раздувал огонь, кузнец взял большой железный брус и принялся ковать меч, достойный героя.

Фин все еще раздувал мехи, и пот лился с его лба от страшного жара, а кузнец прикрепил к клинку двойную рукоять и доканчивал свою работу. И тут дочь кузнеца подошла к Фину и шепнула:

— Твой меч почти готов, Фин. Скоро отец повернется к тебе и спросит: «Что еще осталось сделать?» А ты ответь: «Мечу не хватает только пустяка». Потом выхвати у него из рук меч и вонзи в его тело. Так меч закалится его кровью и станет лучшим мечом на свете.

Фин послушался ее совета. Немного погодя кузнец-эльф и правда повернулся к нему и спросил:

— Ну, Фин, меч твой почти готов. Что еще осталось сделать?

А Фин подскочил, схватил меч обеими руками и острым клинком перерубил кузнецу хребет и ребра. Потом наступил ногой на его тело, вытащил меч и ушел из кузницы к своим людям.

И вот, закаленный кровью кузнеца-эльфа, огромный двуручный меч и в самом деле стал лучшим из всех мечей на свете — всегда разил метко и ничего целым не оставлял.

Меч этот назвали Мак-ан-Лайн, и Фин никогда с ним не расставался.

5. Как покарали Конена

Несчастливый год выдался для фейнов — им не везло на охоте. Настал голод. Мясо сошло с их костей, и скулы выпятились на их лицах. Тогда, отчаявшись найти дичь на острове Айлей, они вернулись в Арднамёркан, где остались их жены, чтобы поохотиться там. Диву дались все девять тысяч воинов, когда увидели, что жены их стали толстыми и упитанными, — в такой-то голодный год! Больше того, женщины похорошели вдвое против прежнего и ничуть не жаловались на голод.

Фейны много говорили между собой об этом чуде, и наконец Фин сказал:

— Позор нам, охотникам и кормильцам, что жены наши умеют добывать пищу, а мы нет! Не надо унижаться — не будем просить их открыть нам эту тайну. Но пусть один из нас останется здесь и все разузнает без их ведома. А мы завтра уйдем охотиться на остров Скай.

Потом он повернулся к псарю Конену и сказал:

— Раскрой для нас эту тайну, Конен, и, когда мы вернемся, поведай нам, что узнаешь.

Конен охотно согласился и, когда наутро все воины отправились на остров Скай, он остался. Влез на дерево, уселся на суку и, спрятавшись в листве, стал следить за женщинами.

Вскоре женщины вышли добывать себе пищу на завтрак. Конен увидел, как они рассыпались по горным склонам и собирают корни вереска, листья папоротника и сладкие побеги орешника. Все собранное они потом сложили в огромный котел и разожгли под ним огонь. И вскоре от их варева пошли вкуснейшие запахи. Они защекотали ноздри Конену, так что он даже чихнул, да с такой силой, что не удержался на суку и со страшным грохотом хлопнулся на землю прямо в толпу женщин.

Они сразу догадались, что он спрятался, чтобы за ними следить, и очень рассердились на него.

— Если бы наши мужья поменьше гордились и чванились и сами попросили бы нас открыть им нашу тайну, мы с радостью открыли бы ее, — говорили они. — Но они, словно воры, захотели ее выкрасть.

Однако женщины боялись бешеных вспышек Конена, и особенно теперь, — ведь, как уже было сказано, каждый волос на его голове обладал силой взрослого мужчины, а с тех пор, как начался голод, Конена не стригли. Поэтому женщины не стали его упрекать и даже покормили своим варевом.

Но когда Конен после еды лег отдохнуть, такой сытый, каким не был уже много дней, женщины начали перешептываться и вскоре придумали, как его наказать за любопытство.

Они вбили в землю два кола по обеим сторонам его головы и обмотали колья его длинными волосами. Потом женщины отошли в сторону и все враз громко закричали и застонали.

Конен тотчас проснулся от этого гама и, решив спросонья, что подходят враги или что женщины попали в беду, вскочил на ноги, не успев даже открыть глаза.

И тут он громко взревел — ведь волосы его были так туго привязаны к кольям, что, внезапно вскочив, он вырвал их вместе с кожей, и кровь заструилась по его плечам. Конен обезумел от боли, рассвирепел и, бросившись на женщин, загнал их в маленькую хижину и запер. Потом сложил у двери огромный костер из хвороста и валежника и поджег его. Он хотел, чтобы его мучительницы задохнулись в дыму.

Но когда пламя стало лизать нижний слой хвороста, один из воинов, что охотились на острове Скай, остановился на горном склоне и стал смотреть на узкий пролив между островом и побережьем Арднамёркана.

— Что это за столб дыма там поднялся? — сказал он. — Должно быть, женщины наши в опасности!

Тут все фейны в тревоге бросили охотиться и помчались спасать своих жен. Одним махом они перенеслись с горного склона на берег острова, а там воткнули свои длинные копья в землю и перепрыгнули через пролив.

Один воин тогда погиб. Он не удержал в руках своего копья, упал, и воды навеки сомкнулись над ним. Этого воина звали Мак-ан-Рэдин, и с тех пор пролив между островом Скай и Арднамёрканом называется Кол-Рэдин или Кайл-Рэй.

Но прочие воины с самим Фином во главе переправились благополучно. Они поспешили к хижине, где Конен запер их жен, затушили его костер, затоптали ногами тлеющий валежник и голыми руками растаскали в стороны горящий хворост.

Женщины выбежали из хижины; слезы радости текли по их щекам. Фин выслушал их рассказ, потом повернулся к Конену и объявил, какую кару он должен понести.

— Ты повинен смерти, бешеный Конен, — изрек он. — Этой кары требует справедливость.

Конен пал на колени перед Фином, а другие воины молча стояли вокруг.

— Раз уж я приговорен к смерти, могучий Фин, — воскликнул Конен, — даруй мне последнюю милость: пусть мне снесут голову твоим острым мечом Мак-ан-Лайном, что разит метко — ударит, ничего целым не оставит. И пусть смертельный удар мне нанесет мои родной сын Гарб. И голова моя перед казнью пусть будет лежать на твоей ляжке, Фин.

Фин согласился. И вот юный Гарб, хоть и с великим ужасом, приготовился выполнить желание отца. Тогда Фин взял семь толстых звериных шкур, семь вязанок хвороста и семь пластов серой древесной коры к обвязал всем этим свою ляжку, чтобы защитить ее от острого лезвия Мак-ан-Лайна.

И когда все это было сделано, Конен подошел и положил голову на ляжку Фина, а Гарб взял в руки громадный двуручный меч. Сталь сверкнула в воздухе, низверглась со свистом и отделила голову Конена от тела одним точным ударом. И хотя ляжка Фина была защищена трижды семью покровами, кровь брызнула из его жил и потекла по вереску.

Гарб взглянул на отрубленную голову своего отца, громко вскрикнул и лишился рассудка.

— Где же фейны? Где мои собратья? — кричал он, никого не узнавая. — Должны же они отомстить за смерть Конена!

Воины поняли, что Гарб помешался, и сказали ему, что все Воинство фейнов опустилось на дно моря. Тогда Гарб, громко взывая к Фину, побежал к берегу, бросился в воду и утонул.

Вскоре после этого стрелы фейнов снова стали попадать в оленей, а их охотничьи копья — пронзать вепрей, так что великий их голод пришел к концу.

6. Зеленый остров

Куда же девались фейны, когда они завершили свои ратные подвиги и покинули землю? Одни говорят, будто Фин и все его воинство пали в великом бою и умерли, как подобает умирать смертным. Ведь одни холм в Пертшире называют Сил-Фин, что значит «Могила Фина». А в Гленарки, в графстве Инвернесс другой холм, с виду похожий на ладью, по слухам, насыпан над братской могилой всех его воинов.

Другие говорят, что Фин не умер, но все еще живет на некоем зеленом острове. Остров этот где-то на дальнем западе, на самом краю света. Он называется Илен-на-Хойг, — «Остров Вечной Юности». Там растут волшебные яблоки и в животворных источниках течет всеисцеляющая вода. Блажен тот, кому посчастливится попасть в этот кельтский рай, в эту Страну Света, Страну Исполненных Желаний. Ибо как только человек ступит на ее берег, к нему возвращается юность. Он снова становится таким, каким был и двадцать лет, — тело его выпрямляется, седина исчезает, а морщины разглаживаются.

Есть предание, что один человек некогда ступил на этот волшебный берег. Он жил на Джуре — одном из Внутренних Гебридских островов, и звали его Энгас Мак-Грегор. У него была небольшая парусная лодка, и он перевозил грузы с острова на остров и с островов на побережье Шотландки.

Как-то раз он стоял на пристани в Гриноке, и тут к нему подошел человек громадного роста. Таких богатырей Энгас в жизни не видывал. Человек был на три головы выше обычных людей, и грудь его прикрывала ярко-рыжая борода. Он хлопнул Энгаса по плечу и сказал;

— Говорят, у тебя есть лодка и ты перевозишь грузы на острова и на материк. Мне нужно доставить мясо на один остров западнее Айлея. Можешь ты перевезти туда меня и мои груз?

Они сторговались, и великан перенес свой груз в лодку Энгаса. Лодочник только покачал головой, когда увидел огромные говяжьи и бараньи туши, что заполнили его суденышко.

«Пожалуй, этого хватит на прокорм целого войска горцев», — подумал он.

Когда все было готово, Энгас поднял паруса и поплыл в ту сторону, куда ему указал наниматель. Они вышли из устья реки Клайд, миновали Арран, обогнула мыс Кинтайр и вошли в пролив Айлен. И тут на море пал густой туман. Энгас правил рулем вслепую, стараясь держать курс на запад и повиноваться указаниям великана. Два дня они не видели ни земли, ни неба, и Энгас в недоумении спрашивал себя, где же они находятся.

«Должно быть, мы уже миновали самые дальние из Внешних Гебридских островов», — думал он.

На третий день туман рассеялся, и Энгас понял, что лодка его приближается к берегу какого-то острова, которого он никогда не видел. Серое спокойное море омывало остров, и лодочнику он показался каким-то зеленым раем, сулящим отдых и покой.

— Вот и кончается наш путь, — сказал его рослый спутник.

Но Энгас понимал, что они еще не очень скоро доберутся до берега, и потому сошел в каюту и прилег, чтобы немножко поспать. Разбудили его слабые толчки лодки о берег. Он поднялся на палубу и увидел, что лодка его покачивается на волнах. Груза на ней уже нет, а великана и след простыл.

Когда лодочник с ним договаривался, тот обещал заплатить за перевозку, когда они прибудут на место. А теперь Энгас понял, что наниматель хочет его обмануть, и решил отыскать его во что бы то ни стало.

Он вышел из лодки и пошел вброд к травянистому берегу. И как только он ступил на остров, с него словно свалилось какое-то бремя. Все следы старости покинули его тело, и ему почудилось, будто он снова стал двадцатилетним юношей. Он диву давался, до чего ему было легко ходить; щупал себе лоб и чувствовал, что морщин как не бывало.

«Видать, попал я на Илен-на-Хойг — „Остров Вечной Юности“», — догадался он.

И он догадался также, что великан, сидевший в его лодке, это — один из фейнов.

«В наши дни уже нет таких силачей, — думал Энгас. — И, значит, Остров Вечной Юности — это то же самое, что Остров Героев».

Тем не менее Энгас твердо решил получить с фейна плату за перевозку. И вот он отправился бродить по острову. Вскоре он подошел к дому, построенному из огромных камней. Входная дверь его была в двадцать футов высотой и двадцать шириной.

Энгас вошел в дом и очутился в обширном зале. Здесь в тяжелом кресле сидел громадный старец с бородой до колен. На лице его лежала мрачная печать тысячи битв, в которых он когда-то сражался, а в глазах жила вечная скорбь о тех, что пали в бою, сражаясь рядом с ним. Это был сам Фин Мак-Кул. Он повернулся и заметил Энгаса.

— Чего тебе здесь надо? — спросил он и поднял свою огромную руку. — Впрочем, сначала выпей, потом скажешь.

И он подал Энгасу огромный кубок, полный золотистого меда. Кубок был такой тяжелый, что Энгас лишь с великим трудом поднял его обеими руками и поднес к губам. А когда осушил его, сел и рассказал Фину про все, что с ним приключилось.

Тогда Фин спросил:

— Скажи мне. житель острова Джуры, если тот рослый человек, что тебе не заплатил, сейчас придет сюда, ты сможешь его узнать?

— Смогу, — ответил Энгас.

Фин громовым голосом кликнул клич, и в зал стали входить его герои. Руки и ноги у них были словно древесные стволы, и когда они шли, пол трясся под ними. Среди них Энгас увидел того человека, которого привез сюда из Гринока. Узнать его было нетрудно по ярко-рыжей бороде.

— Вот этот человек! — сказал Энгас Фину.

Фин приказал великану уплатить Энгасу сполна, и тот уплатил, хоть и очень неохотно. Затем Фин отпустил Энгаса, но когда тот вышел из дома, великан догнал его, схватил за плечо и вырвал у него правый глаз.

— Сделай я это раньше, ты бы меня не узнал! — сказал он.

Страдая от острой боли и обливаясь кровью, что лилась из глазницы, Энгас все же кое-как доплелся до берега. Великан шагал за ним следом. Когда же они добрались до до места, где Энгас поставил на якорь свою лодку, великан приказал ему отрясти с ног прах острова — весь до последней пылинки.

Затем Энгас сел в свою лодку, поднял паруса и поплыл домой. Он видел, как Зеленый остров мало-помалу исчезает в тумане, поднявшемся над водой. А когда остров совсем скрылся из виду, бремя прожитых лет снова легло на плечи Энгаса.

Итак, поездка на Остров Вечной Юности принесла ему только потерю правого глаза.

7. Сон фейнов в Великой скале

Однако другое предание гласит, что Фин Мак-Кул покоится вместе со своими товарищами по оружию и охоте в одной огромной скале на острове Скай. И, веря этому преданию, люди говорят, что великий герой и его воины в некое время воспрянут ото сна во всем блеске своего прежнего могущества. Это будет, когда случится одно из следующих двух событий.

Если кто-нибудь войдет в Великую скалу и трижды протрубит в деревянную трубу, что лежит рядом с Фнном, или же если никто на земле в течение суток не заговорит про славу фейнов — то фейны тогда проснутся.

Однако пробудятся не все, что некогда сражались и охотились вместе с Фииом. Ведь Осгар пал в бою, а Оссиан еще в юности был разлучен со своими родичами и вернулся на родину лишь через много лет, уже после того, как фейны покинули наш мир. Весь остаток своей жизни этот слепой старец прожил в одиночестве. Не проснутся также ни Русый Дирмед, ни Конен, чья бешеная душа привела его к гибели.

Скалу, в которой покоятся фейны, называют также «Скалой Кузнеца», и вот почему.

Жил когда-то на острове Скай один кузнец. Он услышал предание о Великой скале и решил попытаться войти в нее и разбудить фейнов.

Однажды он пошел в горы и бродил там, пока не добрался до скалы. И он отыскал в ней проход, что вел в самые ее недра. В глубине скалы проход расширялся, и кузнец скоро попал в огромную пещеру. Ее стены и потолок терялись во мгле.

И там, в этом странном полусвете, кузнец различил множество людей огромного роста, распростертых на полу. То были фейны. Тысячелетний сон сковал их вежды. Руки и ноги у них были как древесные стволы, а лица застыли, суровые и мрачные. Рядом с ними лежали их шлемы и оружие; их огромные щиты; их копья, длиной с молодую сосну; их мечи, чей блеск еще не потускнел.

Самый крупный из фейнов покоился в середине пещеры, и у его раскрытой ладони лежал огромный деревянный жезл, просверленный по всей длине, от одного конца до другого. И кузнец догадался, что великан этот — сам Фин Мак-Кул, а полый жезл у его ладони — деревянная труба.

Долго стоял кузнец в оцепенении, потрясенный тем, что увидел могучих героев. Ведь про их великие подвиги он слышал еще в детстве от старых сказителей, а их имена знал, как имена своих родных.

И он решил: раз уж он забрался так далеко, надо ему попытаться выполнить то, зачем он сюда пришел. Он представил себе, как эти великие люди вернутся на землю во всем блеске своей славы, и наклонился, чтобы поднять деревянную трубу.

У себя на родине кузнец считался силачом, однако ему удалось только приподнять один конец трубы. А Фин — тот подносил ее к губам двумя пальцами и трубил в нее, когда грозила смертельная опасность. Тогда эти трубные звуки доносились до всех семи границ земли и даже до края света.

И вот кузнец, собрав все свои силы, дунул в трубу. Раздались трубные звуки, да такие громкие, что стены пещеры дрогнули и земля затряслась под ногами кузнеца.

А великаны шевельнулись во сне, и трепет пробежал по их телам с головы до ног. Быть может, громовый клич, который они некогда слышали, пробудил в них какие-то смутные воспоминания и погнал кровь по их жилам.

Кузнец опять глубоко втянул в себя воздух и затрубил во второй раз. И тут все фейны повернулись на другой бок и приподнялись, опираясь на локти. А кузнец с ужасом увидел, как глаза их приоткрываются.

— Ох! Что я наделал! — воскликнул он.

И его обуял такой дикий страх, что он выпустил из рук деревянную трубу и ринулся вон из пещеры. Он бежал по проходу, что вел на свет божий, и его преследовали звуки множества голосов. Великаны кричали в глубоком горе:

— Нам хуже, чем было до твоего прихода! Нам хуже, чем было до твоего прихода!

Но кузнец ни разу не оглянулся. Он выскочил на горный склон и бежал, не останавливаясь, пока не добрался до своего дома. Там он крепко запер за собой дверь и дал себе обет никогда больше не поддаваться таким искушениям, как то, что привело его к Великой скале.