Шоу начинается

ГЛАВА 2

В которой, наконец, появляется главная героиня. Где-то в российском городе

Был один из тех немногочисленных вечеров после работы, который я решила посвятить уборке. Как всегда в таких случаях, включила «Служебный роман» для приятного фона, а сама принялась наводить чистоту.

«Служебный роман» для меня в данном случае – это мерило качества моей работы. Управляюсь за неполную первую серию, значит, так себе уборочка, как говорит моя мама, «по верхам»: раскиданные вещи запихнула по шкафам, пыль вытерла, полы быстренько на швабру протерла – чистенько на первый взгляд, и ладно.

Если захватывается вся первая серия и часть второй, то это нормальная уборка– с мытьем кухонных полочек и раковин в ванной и на кухне, с выносом мусора в финале. Чаще всего я делаю именно такую уборку. На неделю мне хватает.

Ну, а уж если я досматриваю любимый фильм полностью, то сюда еще входит смена постельного белья, уборка в платяном шкафу и перемывка загрязненных ранее и не отмытых до зеркального блеска кастрюль и сковородок.

Сегодня я просмотрела фильм полностью – моя однушка блестела. Я устала, но чувство морального удовлетворения от проделанной работы пересилило сожаление о бездарно потраченном времени.

Как вы уже поняли, я живу одна. Мне тридцать один год. У меня съемная однушка. И в этой жизни у меня есть две мечты – купить свою собственную квартиру в ипотеку и обзавестись семьей.

Почему свои желания я поставила именно в таком порядке? Потому что моя первая мечта потихоньку осуществляется (я уже практически скопила денег для первого взноса в банк), а вот вторая… Н–да… Как взяться за осуществление второй я пока не знала.

В свое время я окончила институт культуры, режиссерское его отделение. Возвращаться домой в наше глухое село, где до сих пор жила моя мама, я не захотела. После небольшого метания в поисках работы, я устроилась в один из Дворцов культуры нашего областного города руководителем детской театральной студии. Зарплата не ахти, но времени свободного оставалось много, и я дала рекламу на портале городских бесплатных объявлений: «Мол, так и так, имеется энергичная молодая особа с соответствующим образованием для организации и проведения всевозможных праздников – детских дней рождений, взрослых юбилеев, свадеб и так далее…».

Дело постепенно набирало обороты, отзывы обо мне были хорошие, и благодарные клиенты не забывали рассказать своим друзьям и знакомым какой я хороший специалист.

Однажды сев и подсчитав свои доходы, я пришла к умозаключению, что если все так пойдет и дальше, я смогу купить себе собственное жилье. Озадачившись такой целью, я теперь вкалывала на мое светлое будущее, нагружая себя работой по самые гланды. И вот какой парадокс: чем быстрее приближалась ко мне первая мечта, тем дальше и дальше уходила вторая.

Нет, время от времени я встречалась с мужчинами. С одним даже прожила около полугода под одной крышей моей съемной однушки, но… дальше этого не пошло. Он изменил мне с одной из моих лучших подруг и, после весьма некрасивого скандала, перебрался к ней в ее собственную двушку.

На одну подругу у меня стало меньше, а моя самооценка упала сразу на несколько пунктов. Почему–то мне тогда казалось, что если бы у меня было свое собственное жилье, то мой бывший бойфренд меня бы не бросил. Твердо зная, что работа спасает от всех грустных мыслей, я погрузилась в нее с головой.

Долго грустить и посыпать голову пеплом я не умела, поэтому, запретив себе даже думать про «любовь», я находила в обычной жизни приятные моменты, а еще каким–то образом именно тогда две мечты в моей голове слились в одну – большую и еще более светлую.

«Вот куплю квартиру, а потом и замуж можно будет выйти»,– говорила я себе, и свято в это верила.

И сейчас, приведя свое казенное жилище в божеский вид, я сидела на кухне, пила чай с булочкой и пыталась привести в такой же божеский вид мои планы и мысли.

Ноябрь только начался. До Нового года было далеко. Корпоративы и детские праздники еще только маячили на моем горизонте, а свежих заявок на мои услуги почему–то не поступало. Я включила ноутбук и обновила свое объявление на городском портале. Если не поступит хоть парочка заказов до конца месяца, то мне придется залезть в отложенные мною деньги для первого взноса в банк. А мне этого, ой как, не хотелось.

Так, что у нас там новенького? Проверила почту. Реклама, реклама, пару писем от однокурсников, с которыми дружила в институте культуры (все реже и реже пишем друг другу), письмо от двоюродной сестры, живущей после распада Союза в другом государстве, и приглашение для моей маленькой театральной студии принять участие в смотре коллективов художественной самодеятельности к Новому году. Вот, собственно, и все.

Отчего–то накатила такая пронзительная тоска… Так захотелось, чтобы рядом со мной сейчас был кто–то родной, теплый и любимый. Я прижалась бы щекой к его плечу, мы бы просто молча сидели рядом, или смеялись бы над чем–нибудь, или обсуждали бы планы на выходные….

И мама далеко. Эх, все реже и реже получается выбираться к ней в гости. Поставила себе мысленную зарубку, что в конце января, когда страна закончит справлять все праздники, связанные с Новым годом, я обязательно съезжу к ней, и останусь не меньше, чем на неделю.

Зачем я живу? Если даже поругаться не с кем? Поняв, что тоска накатила нешуточная, выключила ноутбук, и решила почитать перед сном что–нибудь отвлекающее.

Долго не рылась. Слава богу, на просторах интернета чтива на любой вкус достаточно. Просто выбрала наугад автора, ткнула в понравившуюся обложку и погрузилась в сладостный мир фэнтези. А потом, под веселые приключения эльфогномов, незаметно для себя задремала.

Мне снился сон: сначала что–то темное и шуршащее, потом я почувствовала, что куда–то лечу, потом картину озарили всполохи огня, мне стало жарко (очень жарко), и я даже стала слышать вдалеке непонятные голоса. Четкой картинки не было, были только ощущения, и не хочу сказать, что они были приятными. А потом мне везде стали мерещиться черти.

«Нужно будет в церковь сходить,– мелькнула где–то вдали вполне здравая мысль,– какой там у нас ближайший церковный праздник?».

Но додумать мысль не дали. Голоса стали раздаваться намного ближе, и я, кажется, даже стала понимать суть разговора.

Надо мной спорили два голоса: один густой и басистый, другой – высокий и пронзительный.

– Куда ее?– спрашивал высокий.

– Я забыл у герцога спросить,– отвечал басистый.– Думаю, что в темницу до разрешения вопроса.

– В темницу нельзя, обожжется. Там полы везде из каменной лавы. Давайте в одну из господских спален определим, там кровати огнеупорные.

– Да разве можно без приказа?– испугался басистый.– Герцог за самоуправство по головке не погладит.

– Так я сбегаю, спрошу.

– Ну, да, побежит он, а я значит один держать ее должен? Надрываться? Чай не вязанка дров. У меня поясницу уже лет сто как ломит,– забубнил обладатель глубокого баса.

Только мне уже перестали нравиться и этот голос, и его обладатель, ввиду нелицеприятного мнения о моем весе.

Я решила открыть глаза – все равно ведь не сплю. Открыла и сразу же завизжала. Мое тело держали два черта. Или не черта? Два здоровых мужика с кожей красного цвета, с горящими красными глазами и с рогами на голове.

Один был неимоверно худ и высок. Его цвет кожи я бы назвала коралловым, глаза горели карминово–красным, рожки аккуратно пробивали лоб.

Второй был пониже, раза в три шире своего напарника, имел кожу темно–малинового цвета, глаза насыщенного бардо и рога раза в три больше, чем у худого.

Вместе с громким визгом, я принялась брыкаться и извиваться. Ну, если это сон, то очень уж натуралистический! Срочно, срочно в церковь. Вот сейчас проснусь, оденусь и бегом в нее, родимую. Говорила мама мне, что все мое лицедейство попахивают ересью.

Руки у мужиков были сильные и цепкие, но ужас увиденного придавал мне сил. Да и толстый чертушка явно манкировал своими обязанностями, потому, что ноги у меня все–таки вырвались на свободу. Правда, до пола я не доставала, а висела сосиской в руках тощего.

Чтобы толстяк меня снова не схватил, я принялась колотить ногами в воздухе, фигурно выкидывая их в разные стороны, а сама тем временем еще включила в размашистые движения и руки.

Тонкий не растерялся, перехватил их и крепко придержал своими ручищами с длинными пальцами и черными когтями. Эти неописуемые длани оказались как раз перед моим носом. Я еще сильнее завизжала (слышал бы меня сейчас наш педагог по вокальному мастерству). И как бы мне не было противно, я все же наклонила голову и укусила эти ужасные лапища с грязными, как мне сначала показалось, ногтями.

Тонкий не ожил от меня такого подвоха, поэтому разжал руки, и я сползла по нему вниз. Сползти–то сползла, но сразу же обожглась, коснувшись ногами пола. В моих глазах запрыгали искры, я выдала нецензурное ругательство, и теперь уже сама прыгнула на тощего черта, схватившись обеими руками за его шею и поджав обожженные ноги.

– Ой, мамочки,– повторила я раз тридцать, приводя дыхание в порядок и нервно скуля между паузами.

–Ты пока на ноги не становись,– прогудел толстяк,– ты же босиком, вот и обожглась сразу. Мы тебя и держали поэтому.

– Ой, мамочки, вы кто?– продолжила я начатый разговор.

– Ягиус,– ответил толстяк.

– Амдусциас,– представился тощий.

– Ой, мамочки, а что вам от меня нужно?

Черти замешкались, нерешительно переглядываясь.

– Ты… эта…. Праздники организовать сможешь?– прогудел толстый черт (или мужик?).

– Ой, мамочки, конечно, смогу,– гордо ответила я.– Я же специалист.

Оба черта облегченно выдохнули и оскалились.

– Слава Тьме, она…

– Фу, герцог будет доволен.

Но мне, любознательной, ничего было не понятно. Если это сон, то почему мне так больно? Если не сон, то я сошла с ума?

– Кто вы?– задала я снова свой дурацкий вопрос, потому что предыдущие ответы мне ничего не объяснили.

– Так мы же уже сказали,– озадаченно проговорил толстяк,– я – Ягиус, а этот вон– Дуся.

– А где мы? Почему вы в таком виде? У вас тематическая вечеринка?– мне, наконец–то пришла в голову светлая мысль.

Мужики озадаченно переглянулись.

– Мы в герцогстве Восьмого круга Первого рва,– после непродолжительного молчания, заговорил тощий.– Мы вам сейчас все объясним. Только разговор у нас будет не короткий, а я уже устал вас держать, и на пол не могу поставить – обожжетесь. Что будем делать, Ягиус?

– Ну, ладно, давай отнесем в свободную спальню,– наконец–то решился широкий.

И он потопал по коридору, озаренному светом факелов на стенах. Факелы? И воздух пахнет чем–то таким специфическим… Знакомый запах… Я напряглась. Точно. Так пахнет сера. Мои знания по химии, конечно, оставляли желать лучшего, но запах серы я все равно узнала.

Теперь меня нес только тощий (Дуся – какое смешное имя, кличка, наверное). Мы прошлись длинным коридором, пересекли большой холл и стали подниматься наверх по широкой лестнице.

Толстяк толкнул одну из железный дверей, и тощий внес меня в комнату, обставленную в стиле а ля готик.

Половину ее занимала большая черная кровать с черными же столбиками из почервленной бронзы и навершием в виде шатра из черного шелка. Сразу вспомнилась детская страшилка: « Черный, черный дом. Черные, черные двери…». Ну, и так далее… Место в углу занимал огромный камин с кованой решеткой. Узкие окна с красочными витражами вносили единственное яркое пятно в этот мрачный интерьер.

Тощий Дуся бережно опустил меня на кровать, и устало выдохнул. Толстяк Ягиус с разбегу бросился в кресло.

–Уф,– он вытер пот со лба,– устал я бегать как мальчишка по мирам–то. Дуся, дружочек,– он просительно уставился на молодого,– принеси огненной водички, горло промочить хочется. И доложи герцогу, что мы ждем его с заказом.

Тот, кого называли Дусей, кивнул и с готовностью бросился из комнаты. Мы с толстяком остались одни.

– Ну и…,– поторопила я его.– Объяснитесь… мммм… Ягиус. Это заказ? Должна признаться, что у вас тут все очень колоритно: вы молодцы, создали такие яркие образы, и над обстановкой поработал шикарный дизайнер, но я пока ничего не понимаю. Как я здесь оказалась? Да еще и в пижаме. Убей бог, не помню, как я вам открывала, как согласилась поехать с вами, да еще и в таком виде. Не похитили же вы меня, в конце концов?

Мужик заерзал в кресле и заблеял:

– Я–я–я даже не зна–а–аю как и сказать–то. Сейчас придет герцог и все–е–е тебе расскажет. И вот что – ты тут ничему не удивляйся и не перебивай его. Он этого не любит.

– М–м–м. А «Герцог» – это, конечно же, кличка? Может, лучше по имени–отчеству?

– Кличка? Какая кличка? Ты .. эта… не вздумай ему сказать об этом…Называй – герцог Сантан. Он у нас шутить не любит. Одна искра– и нет грешника, или за волосы – и в Лету. Сам сколько лет с ним работаю, а остерегаюсь– скор наш герцог на расправу–то, не дай Тьма в чем–то ему перечить.

Я в принципе знала таких заказчиков, которым лучше было не перечить, парочку раз вела юбилеи у таких «папиков». Они сами влезали во все мелочи, скрупулезно рассматривали мой сценарий, изображая из себя Полански и Джеймса Кэмерона в одном лице. Они сердито сдвигали брови, говорили свысока и всегда делали такие поправки, которые заставляли меня прилично попотеть. И спорить с ними было бесполезно.

Я и не спорила, потому что именно такие козлы платили вполне приличные деньги, а работа есть работа. Вот и сейчас я понятливо кивнула. Ягиус расслабился.

– И еще…,– он нерешительно продолжил,– ты должна знать, девонька: все что ты сегодня услышишь немного не того… ни этого… короче, ничему не удивляйся, и старайся исполнить все, что тебе прикажет герцог Сантан.

Гм–м–м, «прикажет»… А у заказчика, однако, мания величия. Мне уже захотелось поскорее увидеть этого босса. Только я подумала об этом, дверь распахнулась, и в комнату быстрой походкой вошел высокий мужчина–черт, тем двоим под стать.

Черт – потому что тоже с рогами. Но это был какой–то очень харизматичный черт с обалденной фигурой: высокого роста, косая сажень в плечах, длинные накачанные ноги, волна черных блестящих волос, рассыпанных по плечам. И даже кожа цвета взбесившегося помидора и горящие рубиновые глаза его не портили. А как они такие радужки делают? Если линзы, то очень–очень профессиональные.

Я даже не успела встать с кровати, мужик зарычал:

– Не вставай, обожжешься. Ты нам нужна пока живой и здоровой.

Пока? Меня это слово слегка насторожило.

– Нам нужно что–то придумать для девчонки,– сказал Ягиус,– она здесь ходить не сможет.

– Я уже заказал ей сапоги из кожи провинившихся демонов,– обронил этот шикарный мужик.– В конце дня будут готовы. А сейчас пускай Дуся носит ее. В конце концов, я его назначил к ней в охрану, пусть охраняет.

Он с разбегу плюхнулся в кресло, стоящее у моей кровати, и уставился на меня своими рубиновыми глазами. И только тут я сообразила, что сижу в пижаме – в леггинсах и футболке перед полностью одетыми мужчинами. Мои оппоненты все были в сюртуках (правда, разного цвета), в брюках, заправленных в высокие начищенные сапоги. От образа ни на шаг!

Я прикрылась лежащим на кровати покрывалом и извинилась:

– Простите, я немного не одета. Не могу вспомнить, как я здесь оказалась. Не напомните?

Если босс такой властный, то лучше его не злить, но и пропустить тот факт, что его охранники меня похитили, я не могла. А как еще я оказалась в этом особняке в моей ночной пижаме? Ясное дело – похитили.

– Ты страдаешь расстройством памяти?– строго спросил альфа–самец, не понимая моих тонких намеков.

Мне пришлось сознаваться:

– Нервы, и все такое. Но, когда я работаю,– поспешила добавить я,– я умею держать себя в руках.

Вообще–то расстройством памяти я никогда не страдала, но у меня был один «пунктик»– не заморачиваться по мелочам и не оправдывать лично свою персону. Насильно мил не будешь – не нравлюсь как организатор– ищите другого.

Мужик с сомнением пожевал губами.

– А с детьми ты умеешь работать?

– А как же. У меня детская театральная студия в нашем Дворце культуры. Дети от шести до пятнадцати. А сколько вашему ребенку?

– Бригитте двести девяносто девять лет. Она очень чувствительная девочка.

Я поперхнулась. Мужик отыгрывал свою роль «от» и «до».

– Э–э–э, у нас будет детский праздник?

– Зачем?– Его брови удивленно поползли наверх.– Нам не нужен детский праздник. Моя дочь уже взрослая девушка. Юная, но взрослая. Тебе нужно подружиться с ней.

Я пока ничего не поняла, слишком уж путано изъяснялся этот «герцог». Факт с моим похищением я решила пропустить, итак заморочек достаточно. Придем к соглашению– хорошо, а нет– попрошу доставить назад в мою квартиру. Ну, не выставят же они меня за ворота в таком виде?

– Подождите, подождите,– я выставила вперед руку.– Давайте по–порядку: что вы хотите заказать? День рождения? Свадьбу? Может быть какой–нибудь корпоративный праздник?

Мужик озадаченно поднял брови.

– Корпоративный…,– с усилием произнес он.– Н–е–ет. Наверно, нет. Это вам решать, что бы такого сделать, чтобы развеселить мою дочь.

– Что значит развеселить? Я не текила, чтобы всех веселить. Мы массовики–затейники, как правило, народ не смешливый. Но вот организовать юмористический вечер– я могу. Написать смешной сценарий– я тоже могу. Сейчас среди молодежи модно организовывать стенд ап вечеринки. Не уверена, что найду много выступающих, но тоже можно попробовать. Что конкретно желаете?

Я принялась вслух вспоминать имена городских юмористов, мужики смотрели на меня с бараньим блеском во влажных красных глазах.

– Вы кого ко мне принесли?– Рявкнул главный на своих неглавных.– Почему она говорит загадками? Это точно та, по жребию?

Лица и тощего, и толстого покраснели на несколько оттенков, оба вскочили, вытянулись по стойке «смирно». Тощий скосил глаза на толстого и прошептал:

– Я вам говорил, Ягиус, что нужно было сразу ей все объяснить.

Толстый зашлепал нижней губой и подобострастно проговорил:

– Ваше темнейшество, она просто еще не в курсе всего. Мы подумали, что лучше вас никто не объяснит ей цель ее появления здесь. К тому же, здесь есть очень тонкие нюансы, насчет Бригитточки…. Вы как отец, расскажите все лучше нас.

Герцог на минуту напрягся, поднял свои красные глаза к потолку, подумал, а потом закивал головой.

– Так вы ей ничего не объяснили? Уф… А я уж думал, что она малость того… Ну, ладно. Начнем тогда по порядку. Я– герцог Восьмого круга Первого рва нашего королевства Адуса. У меня есть дочь, единственная и мною очень любимая. Ее зовут Бригитта. Ей в этом году исполнилось двести девяносто девять лет. Гмм… Девушка еще очень юна, и поэтому ее не пригласили в этом году на ежегодный королевский бал. Ну, она и психанула… Насмотрелась каких–то картинок у подружек и рвется Наверх в мир людей. Там, видите ли, весело и интересно. А мне что прикажете делать? Лишаться единственной дочери я не намерен. Я обещал ей, что устрою ей здесь веселье и развлечения. Вот за этим, собственно, вас и позвали.

Я слушала его речь, надеясь почерпнуть что–то для себя как руководство к действию, но мужик никак не хотел оставлять своей тайной игры, правил которой я пока не знала.

– Вы это серьезно?– На всякий случай уточнила я.– Я, конечно, понимаю, что у вас тут ролевые игры и могу к ним присоединиться (за отдельную плату, разумеется). Но режиссер – это как врач. Ему можно рассказать все. Давайте вы сбросите свои маски, и подробно расскажите мне … э–э–э … господин…

– Сантан,– услужливо подсказал тощий черт.– Еще можно –ваша темность и ваше темнейшество.

– Господин Сантан,– подхватила я (имя у мужика было явно не русским, что слегка поднапрягло),– что бы вы хотели устроить, и чем бы я смогла вам помочь?

– Устраивайте, что хотите, но сделайте так, чтобы моя Бригитта раздумала сбегать Наверх к людям.

– Наверх?– Мой вопрос выглядел слегка придурковатым.

– Наверх,– с апломбом повторил мужик.

– К людям?– Так же ошалело переспросила я.

– К людям. А что это вы все время переспрашиваете? У вас тугоухость или по каким–то другим причинам?

Я слегка обиделась, но постаралась не показать этого. Мне не нравилось здесь абсолютно все, но заказов не было, мужик был настроен серьезно и решительно, и я подумала, что одним этим заказом смогу возместить два, а то и три обычных.

–Хорошо,– произнесла я.– На дворе ноябрь. Какие у нас праздники в ноябре? Давайте подумаем. На День народного единства мы уже опоздали. Впереди День полиции и День работников Сбербанка. Вы случайно не имеете к этим ведомствам никакого отношения?

Все трое мотнули головами. Причем, тощий и толстый махнули с отрицательным позывом, а «герцог» махнул утвердительно.

– Имеете?– обрадовалась я. Так и думала, что у краснокожего или деньги, или власть.

– Ягиус,– произнес он с вопросительной интонацией,– у нас среди грешников есть эти, которых она назвала?

У толстого, как по мановению волшебной палочки, вдруг в руках оказался объемный свиток, который он тут же развернул и принялся просматривать.

– Из полиции немного. Они не нашего ведомства. Они все больше запугивают. А вот из Сбербанка много. Те больше очаровывают. Наши клиенты.

– А при чем тут Сбербанк?– нерешительно спросил тощий Дуся.– Вашей дочери вряд ли понравится привлечение грешников в ее развлечения.

– Да, при чем тут какой–то Сбербанк?– герцог закосил на меня своим рубиновым глазом.– Моя Бригитта грешниками вообще не интересуется. Или вы намекаете на что– то?

– Да боже избавь.

– Моя дочь хочет чего–нибудь этакого… чего, ни у кого в нашем королевстве нет…

– Ну, знаете, я вас решительно не понимаю,– я старалась говорить вежливо, но мое терпение тоже имело границы.– Не обижайтесь, но у меня впервые такие клиенты, которые сами не знают, чего они хотят. Я же вам русским языком объясняю: я только выполняю заказы. А решать, что и как устраивать – это ваша прерогатива.

– Это просто возмутительно,– опять зарычал красноглазый «герцог»,– кого вы ко мне принесли? Девчонка явно глупа. К тому же еще и сварлива. Мне и Бригитты хватает с ее скандалами. Я не намерен воспитывать еще одну.

Толстый и тонкий опять затряслись

– Ваше темнейшество,– заикаясь, проговорил тот, кого называли Ягиусом,– может ей самой с Бригиттой поговорить? Авось та ей расскажет, чего ей хочется.

– Отнесите ее к дочери,– высокомерно заявил альфа–самец.– И если к вечеру они не договорятся, я уничтожу и эту склочную девицу, и вас заодно.

Здрасте! Приехали! Я еще и склочная. Это они моей склочности еще не видели. Когда я погружаюсь в работу, мне море по колено: я могу ругаться и кричать, как заправской биндюжник. А при договорах с клиентом я белая и пушистая, что и постаралась сейчас продемонстрировать. Ведь постаралась же? И что им не понравилось?

Тощий Дуся схватил меня в охапку и понес вновь из комнаты.

– Отпустите,– прошипела я.– Сама пойду. Ваш этот неадекватный «герцог» навел на меня тоску.

– Да, это он может,– сдержанно ответил мужик–черт.– Я просто поражаюсь, как смело вы с ним разговаривали. У нас и за меньшие проступки следовали наказания. Герцог – серьезный демон и шутить не любит.

– Слушайте,– я перестала сопротивляться,– а что это вы его все время называете «демон»? Он не обижается?

– А чего же обижаться на очевидное?– удивился мой носильщик. – Демон – он демон и есть.

– В смысле?– Я озадачилась.– У него же есть имя–отчество? А вы ему вот так прямо в лоб: «темнейшество» и «демон». Я бы обиделась.

– Герцог не из обидчивых. Вот вы сейчас познакомитесь с его дочерью Бригиттой, и сразу поймете, что такое обижаться. Хотя понятно,– он вздохнул,– девчонка росла без матери, чувства и все такое…

Мне уже сразу стало жалко бедную сиротку, воспитанную мужиком со своеобразным чувством юмора. Интересно: часто они тут «переодевалками» занимаются? Кому такое вообще понравиться может? А потом я вспомнила себя в шестнадцать–семнадцать лет и успокоилась. В этом возрасте мне бы понравилось…

Дуся подошел к огромной железной двери (монументальной, я бы сказала) и несколько раз постучал.

– Войдите,– донесся чей–то рык.

А с кем это девочка делить свою комнату?– встал у меня вопрос, потому что доносящийся рык мог принадлежать только какому–то чудовищу. Но Дуся не испугался, а, наоборот, ободрился, толкнул ногой тяжелую дверь и вошел в комнату.

Я так и знала. Все тот же стиль а ля готик. Такая же черная железная кровать, как и у меня в комнате, только еще шире, а вот балдахин кроваво–красного цвета, и кресла, и покрывала тоже. Такая смесь жутко–черного и кричаще–красного. Как тут вообще можно спать? Только при приступах шизофрении.

На широкой кровати раскинулась красная девица в легкомысленном пеньюаре с рюшками. Здесь же были раскиданы мягкие игрушки. Присмотревшись, я оценила степень юмора: какие–то чудовища в уменьшенном виде. Карнавал продолжается, и им охвачены все слои этого непонятного дома.

– Здравствуйте,– вежливо просипела я.– Я Светлана, организатор праздников.

– Куда ее?– осведомился Дуся, не решаясь поставить меня на пол. И, видя, что девица не понимает сути вопроса, пояснил.– Она босиком, может обжечься. Мы принесли ее вам из Верхнего мира, от людей.

– О–о–о,– девица сразу оживилась и заинтересовалась,– давай ее сюда, ко мне на кровать.

Тощий бережно опустил меня на «шик шизофренического безобразия». Впрочем, было очень мягко и тепло.

– Я пойду,– в нерешительности сказал он.– А вы тут поговорите. Ваш папа прислал ее устроить вам веселую жизнь. Специалист,– по слогам выговорил он.– Я подожду за дверью.– И с извиняющимися интонациями добавил,– он мне поручил ухаживать за ней, и пока ей не изготовят обувь, до вечера сама передвигаться она не сможет. Вы говорите, если вам что–нибудь будет нужно, я принесу.

– Шуруй,– равнодушно бросила ему девица, и с живейшим интересом обернувшись ко мне, сказала.– Я – Бригитта. Будем знакомы.

– Светлана,– еще раз повторила я.

– Ты, правда, можешь устроить нам праздник?

– Любой,– не моргнув глазом, ответила я.

Она захлопала в ладоши, завизжала по–девчоночьи, и принялась прыгать на кровати, а я, тем временем, с любопытством ее рассматривала.

О росте ничего не могу сказать: девица прыгала сидя на попе, но была она особа крупная, на «девочку», как говорил о ней ее отец, была похожа только наивным выражением лица. Кожу имела нежно–розового цвета, гранатового цвета глаза, и все те же небольшие рожки на лбу, которые выбивались из–под ее фиолетовой челки. Да–да, волосы у девицы были насыщенно фиолетовыми, завивались крупными кольцами и имели высокую степень густоты.

Мне бы такие!

– Чем красили?– поинтересовалась я, взяв прядь жестких волос в свою руку.

– Ничем,– обескуражено ответила девица.– А чем можно?

Тут уж пришла пора удивляться мне. Никогда не поверю, что девица ее возраста ни разу не красила волосы.

– Не хотите, не говорите,– сухо обронила я.– Давно играете?

– Во что?– удивилась девица.

– В чертей,– сухо ответствовала я.– В кого же еще?

Девица оскорбилась.

– Ну, вот еще – в чертей играть. Мы – демоны,– гордо возвестила она.– А черти – наши слуги, и я никогда не играла ни в чертей, ни с ними– мне папа не разрешает. Много им чести.

– Послушай, Бригитта,– душевно начала я, переходя на « ты», чтобы создать атмосферу доверия, взяла девицу за горячую руку (все с теми же черными когтями),– твой папа хочет организовать твой досуг. Он обратился с этим вопросом ко мне. Я сделаю все, чтобы тебе было интересно. Но сначала, сними, пожалуйста, все свои прибамбасы и покажись мне в истинном виде.

Я действовала как самый настоящий психолог. Кризис переходного возраста, и все такое. Девочку воспитывает папа (наверняка какой–нибудь олигарх), и он идет на поводу всех ее юношеских фантазий– вон даже создал тут свой фэнтезийный мир (страшноватый немного, но на вкус и цвет…).

Я могла бы подыграть, могла бы просто плюнуть на этот театр абсурда, но мне захотелось начать все с чистого листа: отмыть девчонку, ободрить, просто по–человечески поговорить с ней.

У меня в студии, кстати, были три подростка из местного интерната – очень талантливые дети. Не сразу, но мы нашли с ними общий язык, и они теперь частенько наведываются ко мне в гости на чай с тортиком, который я сама не ем, а скармливаю юным дарованиям.

Вот и сейчас, прежде чем приступить к моей непосредственной работе, мне захотелось наладить контакт с девчонкой, а там, бог даст, и с папашей общение продуктивнее будет.

– Вы о чем?– она уставилась на меня, открыв рот.

Я протянула руку и дотронулась до одного из рогов у нее на голове. Твердое, теплое, слегка ворсистое.

Девчонка дернулась.

– Не надо,– сказала она.– Щекотно.

Я озадачилась.

– Из чего рога?– с деловым видом спросила я.

– Э–э–э…

Я взяла ее руку и дотронулась до черных когтей.

– А маникюр кто делал?

Бригитта выдернула руку. Ее рот открылся. Я дотронулась до фиолетовых прядей и слегка потянула.

– Парик выше всяких похвал.

– Ай,– скривилась девчонка.– Ты ненормальная? Мне или щекотно, или больно. Ты что делаешь?

– Заканчивай играть,– строго произнесла я, входя в роль учительницы старших классов.– Снимай все, умойся, и покажись, какая ты есть.

– А я такая и есть,– произнесла Бригитта. Ее глаза становились шире и ярче.– А что здесь происходит? Папа решил прислать ко мне сумасшедшую? Я не то имела в виду, когда говорила о веселой жизни.

– Как ты разговариваешь со взрослым человеком?– Строго спросила я.– Тебя не учили, что дерзить старшим нехорошо?

– Нет, я так не могу,– девчонка вскочила с кровати, и босыми ногами прошлепала по полу.– Я говорила, что хочу праздника и веселья, но вы, дама, явно не в своем уме.

Видя, что она свободно расхаживает по полу, я вскочила за ней, опустила ноги на пол и громко вскрикнула. Горячо, очень горячо. Так было в Евпатории, когда я отдыхала там одним летом. Песок раскалялся до неимоверных температур, и иначе, чем в шлепках, по нему невозможно было ходить.

– Ой,– я опять забралась на кровать,– жжется.

Девица оживилась.

– Так ты, правда, человек?– спросила она.

– А кто же еще?– вопросом на вопрос ответила я.– А ты кто?

– Я – демоница,– гордо ответствовала Бригитта.– И папа у меня демон. Он герцог Восьмого круга Первого рва. Он здесь самый главный и ужасный.

– Э–э–э,– в моей голове стали возникать непонятные образы.

Я вспомнила, что уснула, а потом мне показалось, что я лечу, а потом я видела костры, и чертей, много чертей.

– Где я?– Полузадушенным шепотом спросила я.

– В Адусе, естественно,– фыркнула девица.– А ты думала где?

– В Аду? Я умерла?

– Да уж неживая, это точно.

Ба–амс! В моей голове что–то щелкнуло, и я отключилась.