4

Оба мужчины стояли на крыльце дома, вглядываясь в синеющую морскую даль. Что они там надеялись разглядеть, непонятно…

Вышла княжна из дома в сопровождении Григория Тредиаковского и барона Себастьяна де Кастра и пошла с ними по улочке, ведущей к морю. Порыв ветра взметнул ее юбки, и она придержала их рукой.

Все трое молчали. Да и о чем было говорить, когда уже все сказано?

В свете солнечного утра Соне хорошо был виден порт со стоящими на рейде парусными судами. На небе не было ни облачка, порт шумел и гудел, словно пчелиный улей. Где-то пели песню под гитару, и над всем этим разноголосьем ощутимо витал запах свежей рыбы.

Троица шла в стороне от портовой суеты, но ничто не мешало Соне отмечать про себя увиденное, пока они опять не свернули в какую-то улочку. Деньги — выкуп за двух похищенных девушек — были сложены в ковровый саквояж с удобными деревянными ручками. Подумать только — целое состояние…

Соня шла, слегка поддерживая подол платья. Неизвестно почему она решила его надеть, это платье, самое лучшее из ее гардероба. Соня купила его в Дежансоне за такую сумму, за которую можно было купить пять модных, но не слишком дорогих платьев. Наверное, разумная девушка, идя на встречу с разбойником, постаралась бы одеться попроще, но Соня так часто вынуждена была отказываться от нравящихся ей нарядов по причине отсутствия денег, что теперь пыталась хоть частично вознаградить себя за перенесенные ограничения. Григорий тоже одобрил ее выбор — он заметил, что светло-зеленое платье очень идет к ее пшеничным волосам и зеленым глазам.

Впрочем, Тредиаковский добавил, что это платье достаточно светлое, а потому за ним легко будет наблюдать и не потерять из виду на фоне грязно-серых камней и пыльной листвы. Дальше княжне предстояло идти одной.

Соня медленно поднималась по тропинке на пригорок, где лежал огромный круглый валун, неизвестно как сюда попавший. Возле него похититель и назначил встречу с посредником, то есть баронессой де Кастр.

Понятное дело, что ни ту, ни другую пленницу она прежде не видела, но у Тредиаковского с собой был медальон с написанной миниатюрой Варвары Шаховской, а у Себастьяна де Кастра — небольшой портрет его сестры Габриэлы. Обе девушки были очень красивы, с запоминающейся внешностью, хотя вряд ли Соне попытались бы подсунуть каких-то других пленниц. Таких красавиц природа во множестве не производит.

Соня дала себе слово: если она благополучно выберется из этой передряги, непременно научится фехтовать, стрелять, плавать и что еще там нужно делать, чтобы о ней можно было сказать: «Эта девушка невредимой пройдет через огонь и воду!»

Соня запыхалась, не так уж и много пройдя по тропинке, которая, после того как город остался позади, вела теперь на пустынный пригорок.

Она не сразу поняла, что наконец добралась до места, потому что последние шаги делала как усталый мул — уперев взгляд в землю.

Раздавшийся рядом с нею мужской голос заставил Соню вздрогнуть от неожиданности. Так и есть, разбойник по кличке Меченый. Лицо почти полностью прикрыто черным платком.

Этот мужчина возник перед нею на тропе, держа в одной руке ружье, а другой, свободной, рукой он делал знак, который чуть позже пояснил словами.

— Поднимите вуаль! — приказал он глухо. Голос мужчины, хоть и измененный, показался Соне знакомым, но тот не стал больше ничего говорить, а всего лишь удовольствовался взглядом на ее открытое лицо. Все, мол, в порядке. Нырнул на мгновение за валун и вывел на тропинку двух девушек, связанных между собой веревками, точно козы.

Пожалуй, разбойник и в самом деле не собирался их обманывать и привел тех девушек, за кого Соня принесла ему выкуп.

— Как вас зовут? — спросила она сначала одну девушку, темноволосую.

— Ва… Варвара Шаховская.

Девушка смотрела на Соню, едва сдерживая волнение от предчувствия долгожданной свободы.

— А вас? — Соня перевела взгляд на светловолосую.

— Габриэла де Кастр.

— Вот. Можете пересчитать, — предложила Соня, поставив саквояж у ног разбойника.

Меченый бросил веревку, которая связывала девушек между собой, на землю и опять проговорил явно измененным голосом:

— Передайте тем, кто вас ждет: мы с мадам Софи будем пересчитывать деньги. И пусть они не торопятся. Я проверю все до последнего су! Только после этого баронесса сможет вернуться.

Девушки стали медленно отступать в том направлении, откуда только что пришла Софья, а потом, посмотрев на нее одинаково жалеющим взглядом, сбросили с рук веревку и припустили по тропинке бегом.

— Пойдем, красавица-беглянка! — все так же глухо проговорил мужчина, цепко хватая ее за руку.

И тут Соня вдруг поняла, кто этот таинственный разбойник. Будь она повнимательнее, сразу узнала бы этот пронзительный взгляд черных глаз. Она уже приготовилась позвать на помощь, но почувствовала, как острое лезвие кинжала чувствительно ткнуло ее в бок.

— Только попробуйте крикнуть, ваше сиятельство, и я проткну эту восхитительную нежную кожу до самых печенок! — дохнул ей в самое ухо Флоримон де Баррас, а это был именно он.

— Вы не станете пересчитывать деньги? — спросила Соня, чтобы хоть такой обыденной фразой успокоить себя.

— Кто станет пересчитывать серебро, имея в руках золотые слитки? Я же не меняла! — сказал Флоримон и засмеялся при виде ее страха. — Назад, в Дежансон, моя беглая птичка! Ваша золотая клетка ждет вас… Что вы все оглядываетесь? Никто не бросится вас спасать. Ваш соотечественник получил то, за чем он так долго гонялся. Барон тем более не станет вас выручать — ведь это он согласился отдать мне вас в обмен на свою сестрицу…

— Это неправда, — немеющими губами прошептала Софья.

— Ох уж эти женщины! — с притворным сожалением произнес Флоримон. — Всему верят, что ни скажи! Да, Себастьян сам меня нашел, сам предложил деньги за сестру, но, когда я выдвинул условие, чтобы принесли их вы, согласился, хотя и понимал, что обратно вы не вернетесь!

— Не может такого быть! — воскликнула пораженная Софья. — Зачем же тогда нужно было представлять нас семейной парой?

— А ему какая разница? — довольно хмыкнул Флоримон. — Небось это ваш прежний «муж» придумал, а барон и не стал возражать. Ему бы только сестру домой вернуть. Кто вы для него такие? Иностранцы! А вот у меня с юности в подельниках кого только не было — и турки, и португальцы, и англичане — да разве всех перечислишь! Вот и вас я взял бы в жены безо всяких обманов, с венчанием в церкви и обетом быть рядом в горе и радости…

— Вы хотите сказать, что Григорий… тот русский не знал о вашем сговоре?

— Понятное дело, не знал. Мы все обстряпали с Себастьяном шито-крыто… Все-таки вы, русские, люди не слишком острого ума. Вцепитесь во что-нибудь одно и ничего больше вокруг не видите. Его зачем послали, вашего Грегора? Найти девушку. Вот он ее и нашел! Этим-то он наконец и утешится.

— Думаете, он не станет меня разыскивать?

— Думаю, не станет! — Флоримон оскалился в хищной улыбке. — Да и где искать-то? С этих пор Меченый в Марселе больше не появится, пусть весь город хоть вверх дном перевернут. Мы с вами, княжна, отправимся к нашему золоту. Я, знаете ли, ему уже и применение нашел. Мне на него пару кораблей построят, и возьму я все дело в свои руки. А то в последнее время моряки что-то слишком дорого стали брать за свои перевозки. К тому же условия… В таких условиях мой хрупкий товар доходит к покупателю частенько в попорченном виде… Нет, я свое дело разверну совсем иначе…

— И вы хотите всерьез заниматься работорговлей? — спросила Соня.

— А почему бы и нет? Если быть точным, я этим давненько занимаюсь и могу вам признаться: торговля людьми — очень прибыльное дело. О, я здорово поднаторел в подобных сделках. И я не отношусь к ним так бездарно, как это делают некоторые пираты. Или скряги. Перевозят рабов целыми сотнями, а потом продают почти за бесценок. Нет, мои рабы — а точнее, рабыни! — стоят очень дорого. И пусть их совсем немного, но это лучшие из лучших. Жемчужины в людском море. Достойные ублажать правителей: султанов, королей, императоров. Поэтому и придется потратиться. Не перевозить же эти хрупкие цветки в каком-нибудь вонючем трюме или тесном кубрике. Значит, будущие суда необходимо отделывать со всевозможной роскошью. Представляете, моя дорогая, сколько денег на это понадобится?..

Внезапно его взгляд переместился Соне за спину. Она почувствовала присутствие кого-то сзади, хотела обернуться, но не успела. Что-то сильно сдавило ее горло, и княжна потеряла сознание.


Пришла Софья в себя оттого, что ей было холодно. К своему ужасу, она обнаружила, что… полностью обнажена! Причем лежала на каком-то возвышении в странной комнате с высоким потолком, с которого свисала на цепи старинная лампа, и было здесь довольно прохладно, даже сыро, и немудрено, что княжна вся покрылась пупырышками гусиной кожи.

Она попыталась пошевелиться, но не смогла, потому что на ноги и на руки ее были накинуты ременные петли, поддерживающие ее в распятом положении.

Чуть поодаль она услышала мужские голоса — несомненно, Флоримона де Барраса и незнакомого мужчины, который ему что-то доказывал, а Флоримон с ним не соглашался.

— Это хорошо, что она девственна. Честно говоря, я побаивался, что после всех ее приключений княжну можно будет использовать лишь для немецкого заказа. Теперь же… Султан будто ее описывал: золотоволосая, зеленоглазая, аристократка. Вот только возраст… И почему она до сих пор не вышла замуж?! В ее возрасте многие женщины имеют уже по нескольку детей…

От осознания положения, в котором она оказалась, Соня еще плотнее смежила веки, будто создаваемая ими темнота закрывала ее от нескромных взглядов мужчин.

— Посмотри, Леон, какая прелестная у нее грудь!

Кто-то из мужчин взял ее за сосок и довольно крякнул.

— Она даже в беспамятстве откликается на мужскую ласку. Тот, кто разбудит в ней женщину, будет многократно вознагражден.

— Что же делать с ее возрастом? Такой бриллиант — не хотелось бы продешевить.

— Ты меня удивляешь, Флоримон! — сказал второй, незнакомый Соне мужчина. — Можно подумать, тебе никогда не приходилось подделывать документы. Лет семь ты смело можешь убрать, никто и не догадается.

— Спасибо тебе, дружище Леон! Кажется, ты прав, со всеми этими передрягами даже моя природная сообразительность от страха куда-то спряталась.

Они засмеялись.

— Оставляю тебя наедине с твоей прекрасной пленницей, — сказал тот, кого звали Леоном, и вскоре Соня услышала, как отворилась дверь, громко заскрипели петли и дверь со стуком захлопнулась.

— Довольно, ваше сиятельство, притворяться! — громко сказал Флоримон у самого ее уха. — Вы уже давно пришли в себя, так что пора нам поговорить о наших делах насущных.

Соня открыла глаза и покраснела. Что может быть унизительней, чем лежать обнаженной под насмешливым взглядом мужчины в таком вот положении, не в силах хоть как-то прикрыть свою наготу!

— Развяжите меня, — сказала она.

— Э нет, — не согласился Флоримон. — Я вовсе не собираюсь уравнивать наши шансы. Тогда вместо переговоров мне останется лишь торговаться с вами.

— Ну хотя бы прикройте меня, — жалобно попросила Соня, а поскольку Флоримон медлил, она твердо сказала: — Или я больше и рта не открою!

— Вы мне угрожаете? — изумился де Баррас. — Да я кликну сюда Рауля, и он сделает с вами то же, что и с вашей горничной. Помните? Правда, я не смогу выполнить заказ султана. Но это пока. Найдутся и кроме вас золотоволосые да зеленоглазые.

Но, посмотрев на ее закаменевшее в упорстве лицо, закушенную губу, неохотно пробурчал:

— Хорошо, хорошо, пойду вам навстречу.

Он прикрыл ее мягким шерстяным пледом. Неужели Флоримон настолько сообразителен и коварен, что предвидел даже такое развитие их переговоров?

— Понятное дело, предвидел, — кивнул он, с насмешкой наблюдая ее попытки осмыслить свое положение и предвосхитить его поступки.

Ах, вот оно что! Флоримон де Баррас придумал и разыграл спектакль для русской княжны Софьи Астаховой. Какая девица не испугалась бы на ее месте после такого жестокого урока? Теперь Флоримон небось ждет, что Соня станет умолять его о снисхождении и согласится на все его условия.

А все условия — наверняка все золото.

— Кажется, моя жизнь ценится очень дорого, — медленно произнесла она. — Сколько же вы хотите золота?

Но нет, он слишком умен, этот негодяй! Вслух он не собирался признаваться, что намерен отобрать у нее все. Решил, что спугнет свою жертву раньше времени.

— Как и договаривались, половину, — сказал он, сладко улыбаясь.

— А что или кто будет порукой нашей предстоящей договоренности? — спросила она. — Я осталась одна, без всякой защиты, и пока вы не знаете, где золото, можно надеяться, не причините мне значительного вреда. А когда узнаете место, где оно лежит, что помешает вам избавиться от меня?

— Ничто не помешает, — ехидно ощерился он. — Однако вы непременно хотите услышать от меня какую-нибудь клятву? В этом, милочка, вы неоригинальны. Сколько мужчин ежедневно дает женщинам всяческие обещания… Какая вы, право, упрямая! Неужели вам достаточно будет моего честного слова?

— Конечно, нет! — возмутилась она. — Придется вам подумать, как вам вашу жертву убедить в добрых намерениях… Теперь развяжите меня. Вы можете быть довольны: я ужасно напугана! К переговорам готова. Дело за небольшим: как провернуть все так, чтобы и волки были сыты, и овцы целы.

Он повернулся, чтобы уйти.

— Вы куда, мсье Флоримон? — окликнула его Соня.

— Я пришлю кого-нибудь из женщин. Они помогут вам одеться. Вряд ли мадемуазель Софи доставит удовольствие моя помощь!.. Или нам пора привыкать друг к другу?

Он гнусно хихикнул.

— Вы не могли бы прислать ко мне Мари? — попросила Соня.

От неожиданности у Флоримона даже лицо вытянулось.

— Мари? Вам понравилась эта крокодилица? Или вы понравились друг другу?

Опять пошлая улыбка.

Софье не хотелось бросать ни малейшего подозрения на женщину, которая, наверное, ни у кого не вызывала симпатии и которую ей отчего-то было ужасно жаль.

— У нее красивое тело, — выпалила Соня и сама удивилась своим словам. Когда это прежде она с мужчиной могла обсуждать достоинства женщины?

Однако Флоримон не усмотрел в ее словах ничего странного.

— Что есть, то есть. Господь ошибся. Тело ангела он отдал дьяволице. Вынужден огорчить вас, ваше сиятельство, Мари к вам я прислать не могу… Странно, что вы о ней вспомнили. Но вы, наверное, думаете, что мы с вами в Дежансоне?

— А разве нет?

— Мы бы не успели доехать до него так быстро. Это всего лишь одно из моих многочисленных убежищ. Так что, если бы даже ваш нежный друг Грегор, имеющий такие большие связи в полиции, знал о них всех, и тогда вряд ли сумел бы меня поймать!.. Впрочем, зачем я вам это говорю? Все равно вы с ним больше не увидитесь.

Он вышел, закрыв за собой дверь, и даже загремел замком, словно Соня смогла бы самостоятельно освободить руки и ноги, а потом выйти в дверь.

Бедная княжна лежала на дурацком столе и размышляла — что ей еще оставалось? Как это ни смешно звучит, она одержала первую победу: захотела узнать, где она находится, и почти узнала! Какая разница, кто развяжет ее — Мари или какая другая несчастная, но она обманула Флоримона, и он на ее обман купился. Значит, можно что-то пытаться делать даже в самых на первый взгляд безвыходных ситуациях?! Почему прежде она об этом не задумывалась? Почему раньше позволяла обстоятельствам распоряжаться ею без всякого сопротивления?

Надо прикинуть, с чем она осталась. Получается, ей на помощь никто не придет. Значит, надо постоянно быть настороже и искать возможность улизнуть. Для начала у нее есть два выхода.

«Два выхода! Ха-ха, ни одного!» — попробовал было лишить ее последней надежды дрожащий внутренний голос. Молчи, подлый, не мешай думать!

Итак, у нее есть два выхода: первый — покориться и выполнять все требования Флоримона де Барраса; второй — придумать, как отсюда выбраться…

«Это невозможно! — опять прорвался несчастный голос. — Что можешь ты, слабая женщина!..»

Понятно, кое-что Софья все-таки умеет делать. Значит, нужно думать… Осмотреться вначале, а потом уже паниковать! Не всегда же она будет вот так привязана. А кроме того, они еще в Дежансон не приехали, а там… Не зная плана, по подземельям замка можно бродить очень долго, но так и не найти выхода наружу… Несмотря на все золото!..

Загрузка...